И, к сожалению, простым ментальным вмешательством этого не исправить. Хочешь разобраться с заговором – либо уничтожь всех своих подданных, либо разберись с тем, кто это устроил.
Крис только взгляд опустил.
Разобраться с Убийцей?
Невозможно.
…Новости в иномирных общинах были неутешительные.
Точнее, ощутимо отдавали паникой. Проходы в другие реальности захлопнулись на рассвете, отрезав многих людей от родных миров. Бриан немного «попрыгал» в пространстве, перемещаясь из одной общины в другую, но везде видел одно и тоже.
Все было куда хуже, чем они предполагали.
Помощи не будет.
Время отрезало мир от Множественной вселенной полностью.
В интересах революции
Тот пленный герцог, которому предоставлен был выбор быть потопленным
в мадере или в хересе, вряд ли радовался своей свободе выбора.
Вильгельм Виндельбанд
Все, что наблюдала Маришка по дороге – запустение и тягостную тишину.
Покинутые деревни встречали троих путников тихим поскрипыванием распахнутых ставень и пылью, которая, как теплое одеяло, укрывала собой все вокруг. Юля и Крис рассказывали о подобном. Они уже встречали такое в прошлом. Теперь Маришка смотрела на это в будущем. Люди либо исчезали, будто бы и не рождались, либо бросали все нажитое и бежали в города, под ненадежную защиту стен.
Напуганная и подавленная девушка даже не сразу обратила внимание, что, кроме людей, исчезли и птицы, и звери, и даже насекомые. Лес, обычно наполненный шорохами, пением и жужжанием, сейчас был непривычно тих и сер.
– Неужели к этому можно привыкнуть? – спросила она у невозмутимого Криса.
– Привыкнуть? – переспросил император и почему-то усмехнулся. – Ты путаешь привыкание со смирением; это не наш выбор. Просто в какой-то момент устаешь бояться и опускаешь руки.
Откровение девушке не понравилось.
Хотя что ей вообще нравилось в этом жутком будущем?
Единственным ее желанием было вернуться домой и забыть все как страшный сон. Но нужно было быть смелой и терпеть. Чтобы в один день этот сон не стал еще более ужасающей реальностью.
– Что случилось с Эттами? – тихо спросила она.
Там, в настоящем, по осени должна была состояться ее свадьба. Смешно сказать, это даже немного пугало Маришку. Сейчас она понимала, насколько глупыми и надуманными были те страхи, что тревожили ее раньше. Если ее будущая версия быстро вернулась в свое время, значит, она еще немного успела пожить нормальной жизнью. И свадьба, и семья. Может быть, даже дети… как логичное следствие бракосочетания. Неужели она всех потеряла?
Крис немного понаблюдал за тем, как переменилось выражение лица Маришки: интерес сменился настороженностью, та, в свою очередь, превратилась в испуг.
– Этты исчезли одними из первых. Буквально через несколько недель после твоего возвращения. Насколько я помню, Элизабет вроде бы просила Василия уйти с ними… он рассказывал.
– Но Василий остался?
– Естественно, – тепло улыбнулся Кристиан, – иногда мне кажется, что он полюбил наш мир сильнее, чем многие рожденные здесь.
– В любом случае, именно исчезновение Эттов стало для нас первым звоночком, – присоединился к беседе Лад. – Если бы тогда еще хоть кто-то понял, что он означал. Точнее, не так. Мы знали, что разорвать временные петли у вас не получилось, но надеялись, что просто сможем продолжить жить. И отвечу на твой невысказанный вопрос: нет, свадьба не состоялась. Тэдар расторгнул помолвку в тот же вечер, как ты вернулась.
Маришка едва не задохнулась от обиды и резко ударившей по сердцу боли. Как так? Дару не нужна была сорвавшаяся кровопийца?! За что?! Однако следующие слова Криса отрезвили девушку.
– Не сказать, чтобы это событие как-то тебя опечалило. Кажется, ты, наоборот, была рада разрыву. Та, новая Маришка была чужая – жесткая, категоричная. С ней на первых порах было очень тяжело.
Полувампирка только кивнула, показав, что приняла информацию к сведению.
Тропа под ногами была пыльно-серой. Чем дальше они удалялись от условно жилых земель, тем сильнее изменялся лес вокруг. Казалось, что с каждым шагом медленно выцветают краски, утекая капля за каплей. Пока это было почти незаметно – даже нечеловеческое зрение Маришки едва улавливало эти перемены. Просто какое-то чутье внутри шептало, что их окружают только декорации.
Жизнь также покидала эти места.
– Когда вы, наконец, расскажете, что именно случилось?
Кристиан почему-то пожал плечами и промолчал.
Лад тоже потянул паузу, а затем ответил вопросом на вопрос:
– Думаешь, что стоит?
Девушка даже немного опешила.
– А как я иначе узнаю, что должна исправить?
Мужчины обменялись тяжелыми взглядами, будто бы решая, кому из них продолжать разговор.
– Хорошо, резонно. Давай просто попробуем мыслить логически, договорились? – Лад смотрел на нее сочувствующе. Как на маленькую наивную девочку, которая еще не подозревает, что детство уже закончилось и больше никогда ничего не будет просто.
Маришка неуверенно кивнула.
– Ты уже один раз… или даже не один, может, уже целый десяток раз перемещалась сюда. Это ведь временная петля – сколько она уже повторяется, вряд ли знают и творцы. Я так, например, не имею ни малейшего понятия. И легко догадаться, каким был твой первый вопрос, когда ты увидела, во что превратился наш мир. Предположения?
– Как это произошло? – девушка, наконец, поняла, почему Крис так резко замыкался в себе, и почему мужчины постоянно отводили взгляды.
– Именно.
– И вы думаете, что если ничего не расскажете, я смогу исправить произошедшее? – поразилась полувампирка. – Я ведь должна знать, что именно нужно исправлять! И потом, может ведь статься, что все предыдущие разы вы ничего не говорили и именно поэтому я раз за разом ошибалась. Разве нет?
– Это была твоя идея. Той Маришки, которая вернулась к нам из будущего. Когда все рухнуло, она сказала, что больше нет ни шансов, ни идей. Поэтому извини, но пока мы постараемся следовать твоему же совету. Посмотри на то, что осталось от мира только своим взглядом. Не думая о причинах и следствиях.
И Маришка честно старалась смотреть.
На привал они расположились после того, как бледно-желтое, выцветающее солнце проделало половину пути по лишенному облаков небосводу и начало медленно подкатываться к горизонту.
Лад расстелил свой плащ, на который тут же сел Крис, плотнее закутавшись в меховой ворот.
– Я схожу на поиски воды, – предложил творец, – а вы займитесь огнем.
– Мне будет проще найти воду, – тут же откликнулась Маришка и скорчила мужчинам скептичную рожицу, – заодно на мир посмотрю. Как будто бы мне его еще не хватило по самое горло!
– Как скажешь, – Лад уже собирал по небольшой поляне сухие веточки. – Учти, если увидишь людей – это никакие не люди. Одного-двух сама сможешь убить. Если окажется больше, не думай – сразу беги. А на бегу кричи нам, чтобы успели подготовиться. Договорились?
– Я, конечно, свалилась из другого времени, – вздохнула Маришка, – но не вчера родилась.
На самом деле, она могла позвать свою стихию прямо здесь, на полянке. Сейчас, когда магов почти не осталось, те из них, кто выжили, делили лишь жалкие крупицы истинной силы воды. А вся ее мощь теперь находилось в Маришкином распоряжении. Стихия тоже ощущала присутствие девушки и тянулась к ней, напевая что-то успокаивающее и ласково поглаживая по коротко отстриженным волосам и горько нахмуренному лбу.
Крис, оставшийся без Юльки, казался каким-то совершенно потерянным и несчастным. И Маришка никак не могла понять подругу. Почему она отвернулась от них? Можно было просто свалить все на гордыню и себялюбие подруги. Все-таки Юльтиниэль не была подарком и могла соблазниться сладкими речами Хель о свободе и могуществе. И как здорово было бы остановиться именно на этой мысли и не искать других причин и оправданий!
Но полувампирка знала и другую Юлю. Добрую, верную, упорную. Должно быть, Крис и Маришка действительно очень сильно провинились перед ней, раз Юлька, обычно легко отходившая от обид и ссор, не смогла простить их и просто ушла.
А герцог Рит? Чтобы он так легко бросил свой мир? Любимую Лирию, за которую герцог пролил немало крови… Что же произошло?! О чем та Маришка запретила рассказывать самой себе?
Девушка, едва сдерживая слезы позвала свою стихию, прося показать какой-нибудь чистый ручей поблизости. И вода с готовностью отозвалась, потянув чуть левее, мимо стройных ясеневых стволов.
– А ты не знаешь, что случилось? – робко спросила Маришка.
Стихия не ответила, продолжив что-то тихо напевать. Она была едина во всей Множественной вселенной. Каждый день где-то вспыхивали и гасли крупицы миров – даже это стихия не считала значимым. А уж какие-то жалкие проблемы смертных созданий…
Слезы высыхали раньше, чем успевали скатываться по щекам полувампирки. Вода не совсем понимала, что так расстраивает ее подопечную. И только подталкивала к почти пересохшему ручью, пробившемуся из-под земли за ясеневой рощей в небольшой ложбине тенистого оврага.
Маришка склонилась к воде, наполняя фляги, как позади раздались шорох и осторожные, неровные шаги.
Полувампирка обернулась. Из-за серой, почти прозрачной ольхи на нее смотрела девушка. В хоть и грязной, но вполне пристойной одежде, без явных признаков изменений или смерти; без белесой пленки в глазах. Да и сам взгляд был испуганный, любопытный, но никак не злой или голодный. Незнакомка смотрелась вполне обычно. И именно поэтому Маришка не сомневалась ни секунды. Как только кончики пальцев закололо от накопленной силы, она резко ударила перед собой, посылая веером острые, как лезвия, брызги воды.
Они посекли тело твари.
Маришка ожидала многого. Начиная с того, что существо, несмотря на полученные повреждения, все равно кинется вперед. И заканчивая тем, тварь просто развалится на части. Но та еще целую минуту продолжала настороженно смотреть на полувампирку, а потом, растянув ссохшиеся губы в подобие улыбки, просто растворилась, будто бы ее и не было.
Девушка мысленно воззвала к Единому, решив, что сил творцов тут явно не хватит, и забрала брошенные у ручья фляжки.
– Безусловно, вы можете попробовать убить нас, – согласился я, продолжив потягивать вино. – Но мы пришли с миром и, как видите, Нартен, даже не попытались что-либо утаить. Не лучше ли будет нас выслушать? Хотя бы для начала.
– Видите ли, Оррен, – его светлость совершенно искренне воздохнул, – я ненавижу магов всем своим естеством. Один из них убил мою мать и сестру. Другой – отца, его вторую жену и моего еще не рожденного брата. Правда, второй, скорее всего, спас этим жизнь мне – мачеха собиралась покончить со мной в день, когда новый наследник появится на свет… Но факт остается фактом.
– Кажется, вы просто завидуете магам, – нагло заявил я. – И, если бы сами обладали хоть толикой силы, смотрели бы на мир совсем иначе.
Зулл усмехнулся.
– Не стану спорить хотя бы потому, что вы правы. Но сила в данном случае на моей стороне, – он показал мне свой перстень. В глубине темного камня ровно пульсировал едва заметный огонек. – Создательница наделила меня этим скромным даром, позволяющим блокировать магию.
– А она не сказала, что творила этот мир не в одиночестве? И что второй создательнице пришлось вынужденно отстраниться от дел, но сейчас она готова исправить то, что сделала безумная Убийца Хель…
Нартен прищурился.
– Не припомню.
Затем он направил камень на меня, прошептав активационную формулу… и ничего не случилось. Сила Хель, соприкоснувшись сама с собой, почувствовала во мне метку и ласково, будто бы теплый поток, окружила меня, не причинив никакого вреда.
Легко щелкнув пальцами, я заставил кубок Зулла плеснуть вино в лицо князю.
Тот совершенно невозмутимо промокнул липкие подтеки и изменил активационное слово.
Сила Хель преобразилась. Теперь она отчетливо отдавала привкусом безумия. Кому как ни мне было разбираться в этих оттенках? Дар на шее ощутимо нагрелся, но цепочка выдержала. Сила недоумевала, почему между мной и ею стоял маленький и такой ненавистный знак Алевтины.
Альга закашлялась, пытаясь вытолкнуть из легких внезапно ставший густым и тяжелым воздух; из носа Дариила закапала темная кровь, а сам он схватился за виски, слабо застонав от боли. Даже Эрик едва заметно поморщился, пытаясь справиться с неконтролируемым потоком.
Невозмутимым остался один Василий.
Он подождал, пока на лице Зулла не нарисовалось выражение, похожее на мрачное удовлетворение, легко очистил залу от магии, а затем укоризненно посмотрел на перстень, будто бы мысленно объясняя неправоту того. В следующий миг камень треснул, выпуская огонек, который, выпорхнув на волю, тут же исчез.
– Как думаете, Нартен, – я вернулся к уже остывшему мясу, макая его в соус, – это можно назвать превосходством магии?
– Вы хотели уточнить: магии одной создательницы над магией другой? – немного ворчливо поправил князь и махнул лакею, чтобы тот вновь наполнил его кубок вином, после чего Зулл в несколько мощных глотков осушил немаленькую чашу.
– Именно. Пресветлая Алив – сильнейшая из творцов. Никто не сравнится с ней в силе и милосердии.
– И где же она была раньше?
А Хель ее знает…
– Миров существует великое множество, и в большей их части случаются проблемы, куда страшнее отвратительной погоды. Тем более, что творец готова все исправить… И, более того, ваша светлость, почему-то мне кажется, что Пресветлая Алив – Великая мать – будет настолько щедра, что и вас одарит толикой своей силы.
Челюсти мои просто сводило от того приторного яда, которым приходилось капать перед Зуллом. Услышь меня сейчас Ливий, наверное, аплодировал бы, забравшись на стол, после чего тут же принялся бы распевать праздничный гимн во славу Алевтины.
Б-рр! Мерзко-то как…
Василий, зная, как я не люблю подобное, смотрел на меня сочувствующе. Альга не поднимала взгляда от тарелки, Эрик и Дариил выглядели одинаково заинтересованными. Что удивительно, во взгляде моего приемного сына в этот раз была чистая и искренняя эмоция, а не уродливое подобие, которое я замечал до этого. Нартен сохранял внешнее спокойствие.
– Если угодно, в лексиконе моего замечательного друга есть такое слово – революция. Оно означает коренное преобразование в какой-либо области. И мне кажется, что оно замечательно подойдет к месту. Так что я предлагаю устроить революцию. Подняться против самого творца… и победить. Потому что за нашими спинами будет стоять совсем другая сила.
Судя по взгляду самого Василия, ему позаимствованное мной слово не очень нравилось. Кажется, оно было как-то связано с историей его дома. Я сделал в уме пометку потом извиниться, если доставил другу неудобство и всколыхнул не самые приятные воспоминания.
– Почему же эта великая Алив сама не спустится к нам?
Потому что она зараза. И заноза. И привыкла разгребать грязь чужими руками.
– Вы должны этого захотеть сами. Призвать Пресветлую. Официально попросить о покровительстве. Иначе Хель не разрешит Алив вернуться. Этот мир вряд ли выдержит сражение творцов. Когда мы соберем достаточно великих князей, которые поручатся за своих подданных, Дариил, посланник, отмеченный волей Пресветлой матери, сможет воззвать к ней.
Литт подавился вином, вытаращившись на меня. К счастью, его вовремя перехватил Эрик. То ли на ногу наступил под столом, то ли что-то едва слышно на ухо прошипел, но парень попытался взять свои эмоции под контроль.
Крис только взгляд опустил.
Разобраться с Убийцей?
Невозможно.
…Новости в иномирных общинах были неутешительные.
Точнее, ощутимо отдавали паникой. Проходы в другие реальности захлопнулись на рассвете, отрезав многих людей от родных миров. Бриан немного «попрыгал» в пространстве, перемещаясь из одной общины в другую, но везде видел одно и тоже.
Все было куда хуже, чем они предполагали.
Помощи не будет.
Время отрезало мир от Множественной вселенной полностью.
Глава 8
В интересах революции
Тот пленный герцог, которому предоставлен был выбор быть потопленным
в мадере или в хересе, вряд ли радовался своей свободе выбора.
Вильгельм Виндельбанд
Все, что наблюдала Маришка по дороге – запустение и тягостную тишину.
Покинутые деревни встречали троих путников тихим поскрипыванием распахнутых ставень и пылью, которая, как теплое одеяло, укрывала собой все вокруг. Юля и Крис рассказывали о подобном. Они уже встречали такое в прошлом. Теперь Маришка смотрела на это в будущем. Люди либо исчезали, будто бы и не рождались, либо бросали все нажитое и бежали в города, под ненадежную защиту стен.
Напуганная и подавленная девушка даже не сразу обратила внимание, что, кроме людей, исчезли и птицы, и звери, и даже насекомые. Лес, обычно наполненный шорохами, пением и жужжанием, сейчас был непривычно тих и сер.
– Неужели к этому можно привыкнуть? – спросила она у невозмутимого Криса.
– Привыкнуть? – переспросил император и почему-то усмехнулся. – Ты путаешь привыкание со смирением; это не наш выбор. Просто в какой-то момент устаешь бояться и опускаешь руки.
Откровение девушке не понравилось.
Хотя что ей вообще нравилось в этом жутком будущем?
Единственным ее желанием было вернуться домой и забыть все как страшный сон. Но нужно было быть смелой и терпеть. Чтобы в один день этот сон не стал еще более ужасающей реальностью.
– Что случилось с Эттами? – тихо спросила она.
Там, в настоящем, по осени должна была состояться ее свадьба. Смешно сказать, это даже немного пугало Маришку. Сейчас она понимала, насколько глупыми и надуманными были те страхи, что тревожили ее раньше. Если ее будущая версия быстро вернулась в свое время, значит, она еще немного успела пожить нормальной жизнью. И свадьба, и семья. Может быть, даже дети… как логичное следствие бракосочетания. Неужели она всех потеряла?
Крис немного понаблюдал за тем, как переменилось выражение лица Маришки: интерес сменился настороженностью, та, в свою очередь, превратилась в испуг.
– Этты исчезли одними из первых. Буквально через несколько недель после твоего возвращения. Насколько я помню, Элизабет вроде бы просила Василия уйти с ними… он рассказывал.
– Но Василий остался?
– Естественно, – тепло улыбнулся Кристиан, – иногда мне кажется, что он полюбил наш мир сильнее, чем многие рожденные здесь.
– В любом случае, именно исчезновение Эттов стало для нас первым звоночком, – присоединился к беседе Лад. – Если бы тогда еще хоть кто-то понял, что он означал. Точнее, не так. Мы знали, что разорвать временные петли у вас не получилось, но надеялись, что просто сможем продолжить жить. И отвечу на твой невысказанный вопрос: нет, свадьба не состоялась. Тэдар расторгнул помолвку в тот же вечер, как ты вернулась.
Маришка едва не задохнулась от обиды и резко ударившей по сердцу боли. Как так? Дару не нужна была сорвавшаяся кровопийца?! За что?! Однако следующие слова Криса отрезвили девушку.
– Не сказать, чтобы это событие как-то тебя опечалило. Кажется, ты, наоборот, была рада разрыву. Та, новая Маришка была чужая – жесткая, категоричная. С ней на первых порах было очень тяжело.
Полувампирка только кивнула, показав, что приняла информацию к сведению.
Тропа под ногами была пыльно-серой. Чем дальше они удалялись от условно жилых земель, тем сильнее изменялся лес вокруг. Казалось, что с каждым шагом медленно выцветают краски, утекая капля за каплей. Пока это было почти незаметно – даже нечеловеческое зрение Маришки едва улавливало эти перемены. Просто какое-то чутье внутри шептало, что их окружают только декорации.
Жизнь также покидала эти места.
– Когда вы, наконец, расскажете, что именно случилось?
Кристиан почему-то пожал плечами и промолчал.
Лад тоже потянул паузу, а затем ответил вопросом на вопрос:
– Думаешь, что стоит?
Девушка даже немного опешила.
– А как я иначе узнаю, что должна исправить?
Мужчины обменялись тяжелыми взглядами, будто бы решая, кому из них продолжать разговор.
– Хорошо, резонно. Давай просто попробуем мыслить логически, договорились? – Лад смотрел на нее сочувствующе. Как на маленькую наивную девочку, которая еще не подозревает, что детство уже закончилось и больше никогда ничего не будет просто.
Маришка неуверенно кивнула.
– Ты уже один раз… или даже не один, может, уже целый десяток раз перемещалась сюда. Это ведь временная петля – сколько она уже повторяется, вряд ли знают и творцы. Я так, например, не имею ни малейшего понятия. И легко догадаться, каким был твой первый вопрос, когда ты увидела, во что превратился наш мир. Предположения?
– Как это произошло? – девушка, наконец, поняла, почему Крис так резко замыкался в себе, и почему мужчины постоянно отводили взгляды.
– Именно.
– И вы думаете, что если ничего не расскажете, я смогу исправить произошедшее? – поразилась полувампирка. – Я ведь должна знать, что именно нужно исправлять! И потом, может ведь статься, что все предыдущие разы вы ничего не говорили и именно поэтому я раз за разом ошибалась. Разве нет?
– Это была твоя идея. Той Маришки, которая вернулась к нам из будущего. Когда все рухнуло, она сказала, что больше нет ни шансов, ни идей. Поэтому извини, но пока мы постараемся следовать твоему же совету. Посмотри на то, что осталось от мира только своим взглядом. Не думая о причинах и следствиях.
И Маришка честно старалась смотреть.
На привал они расположились после того, как бледно-желтое, выцветающее солнце проделало половину пути по лишенному облаков небосводу и начало медленно подкатываться к горизонту.
Лад расстелил свой плащ, на который тут же сел Крис, плотнее закутавшись в меховой ворот.
– Я схожу на поиски воды, – предложил творец, – а вы займитесь огнем.
– Мне будет проще найти воду, – тут же откликнулась Маришка и скорчила мужчинам скептичную рожицу, – заодно на мир посмотрю. Как будто бы мне его еще не хватило по самое горло!
– Как скажешь, – Лад уже собирал по небольшой поляне сухие веточки. – Учти, если увидишь людей – это никакие не люди. Одного-двух сама сможешь убить. Если окажется больше, не думай – сразу беги. А на бегу кричи нам, чтобы успели подготовиться. Договорились?
– Я, конечно, свалилась из другого времени, – вздохнула Маришка, – но не вчера родилась.
На самом деле, она могла позвать свою стихию прямо здесь, на полянке. Сейчас, когда магов почти не осталось, те из них, кто выжили, делили лишь жалкие крупицы истинной силы воды. А вся ее мощь теперь находилось в Маришкином распоряжении. Стихия тоже ощущала присутствие девушки и тянулась к ней, напевая что-то успокаивающее и ласково поглаживая по коротко отстриженным волосам и горько нахмуренному лбу.
Крис, оставшийся без Юльки, казался каким-то совершенно потерянным и несчастным. И Маришка никак не могла понять подругу. Почему она отвернулась от них? Можно было просто свалить все на гордыню и себялюбие подруги. Все-таки Юльтиниэль не была подарком и могла соблазниться сладкими речами Хель о свободе и могуществе. И как здорово было бы остановиться именно на этой мысли и не искать других причин и оправданий!
Но полувампирка знала и другую Юлю. Добрую, верную, упорную. Должно быть, Крис и Маришка действительно очень сильно провинились перед ней, раз Юлька, обычно легко отходившая от обид и ссор, не смогла простить их и просто ушла.
А герцог Рит? Чтобы он так легко бросил свой мир? Любимую Лирию, за которую герцог пролил немало крови… Что же произошло?! О чем та Маришка запретила рассказывать самой себе?
Девушка, едва сдерживая слезы позвала свою стихию, прося показать какой-нибудь чистый ручей поблизости. И вода с готовностью отозвалась, потянув чуть левее, мимо стройных ясеневых стволов.
– А ты не знаешь, что случилось? – робко спросила Маришка.
Стихия не ответила, продолжив что-то тихо напевать. Она была едина во всей Множественной вселенной. Каждый день где-то вспыхивали и гасли крупицы миров – даже это стихия не считала значимым. А уж какие-то жалкие проблемы смертных созданий…
Слезы высыхали раньше, чем успевали скатываться по щекам полувампирки. Вода не совсем понимала, что так расстраивает ее подопечную. И только подталкивала к почти пересохшему ручью, пробившемуся из-под земли за ясеневой рощей в небольшой ложбине тенистого оврага.
Маришка склонилась к воде, наполняя фляги, как позади раздались шорох и осторожные, неровные шаги.
Полувампирка обернулась. Из-за серой, почти прозрачной ольхи на нее смотрела девушка. В хоть и грязной, но вполне пристойной одежде, без явных признаков изменений или смерти; без белесой пленки в глазах. Да и сам взгляд был испуганный, любопытный, но никак не злой или голодный. Незнакомка смотрелась вполне обычно. И именно поэтому Маришка не сомневалась ни секунды. Как только кончики пальцев закололо от накопленной силы, она резко ударила перед собой, посылая веером острые, как лезвия, брызги воды.
Они посекли тело твари.
Маришка ожидала многого. Начиная с того, что существо, несмотря на полученные повреждения, все равно кинется вперед. И заканчивая тем, тварь просто развалится на части. Но та еще целую минуту продолжала настороженно смотреть на полувампирку, а потом, растянув ссохшиеся губы в подобие улыбки, просто растворилась, будто бы ее и не было.
Девушка мысленно воззвала к Единому, решив, что сил творцов тут явно не хватит, и забрала брошенные у ручья фляжки.
***
– Безусловно, вы можете попробовать убить нас, – согласился я, продолжив потягивать вино. – Но мы пришли с миром и, как видите, Нартен, даже не попытались что-либо утаить. Не лучше ли будет нас выслушать? Хотя бы для начала.
– Видите ли, Оррен, – его светлость совершенно искренне воздохнул, – я ненавижу магов всем своим естеством. Один из них убил мою мать и сестру. Другой – отца, его вторую жену и моего еще не рожденного брата. Правда, второй, скорее всего, спас этим жизнь мне – мачеха собиралась покончить со мной в день, когда новый наследник появится на свет… Но факт остается фактом.
– Кажется, вы просто завидуете магам, – нагло заявил я. – И, если бы сами обладали хоть толикой силы, смотрели бы на мир совсем иначе.
Зулл усмехнулся.
– Не стану спорить хотя бы потому, что вы правы. Но сила в данном случае на моей стороне, – он показал мне свой перстень. В глубине темного камня ровно пульсировал едва заметный огонек. – Создательница наделила меня этим скромным даром, позволяющим блокировать магию.
– А она не сказала, что творила этот мир не в одиночестве? И что второй создательнице пришлось вынужденно отстраниться от дел, но сейчас она готова исправить то, что сделала безумная Убийца Хель…
Нартен прищурился.
– Не припомню.
Затем он направил камень на меня, прошептав активационную формулу… и ничего не случилось. Сила Хель, соприкоснувшись сама с собой, почувствовала во мне метку и ласково, будто бы теплый поток, окружила меня, не причинив никакого вреда.
Легко щелкнув пальцами, я заставил кубок Зулла плеснуть вино в лицо князю.
Тот совершенно невозмутимо промокнул липкие подтеки и изменил активационное слово.
Сила Хель преобразилась. Теперь она отчетливо отдавала привкусом безумия. Кому как ни мне было разбираться в этих оттенках? Дар на шее ощутимо нагрелся, но цепочка выдержала. Сила недоумевала, почему между мной и ею стоял маленький и такой ненавистный знак Алевтины.
Альга закашлялась, пытаясь вытолкнуть из легких внезапно ставший густым и тяжелым воздух; из носа Дариила закапала темная кровь, а сам он схватился за виски, слабо застонав от боли. Даже Эрик едва заметно поморщился, пытаясь справиться с неконтролируемым потоком.
Невозмутимым остался один Василий.
Он подождал, пока на лице Зулла не нарисовалось выражение, похожее на мрачное удовлетворение, легко очистил залу от магии, а затем укоризненно посмотрел на перстень, будто бы мысленно объясняя неправоту того. В следующий миг камень треснул, выпуская огонек, который, выпорхнув на волю, тут же исчез.
– Как думаете, Нартен, – я вернулся к уже остывшему мясу, макая его в соус, – это можно назвать превосходством магии?
– Вы хотели уточнить: магии одной создательницы над магией другой? – немного ворчливо поправил князь и махнул лакею, чтобы тот вновь наполнил его кубок вином, после чего Зулл в несколько мощных глотков осушил немаленькую чашу.
– Именно. Пресветлая Алив – сильнейшая из творцов. Никто не сравнится с ней в силе и милосердии.
– И где же она была раньше?
А Хель ее знает…
– Миров существует великое множество, и в большей их части случаются проблемы, куда страшнее отвратительной погоды. Тем более, что творец готова все исправить… И, более того, ваша светлость, почему-то мне кажется, что Пресветлая Алив – Великая мать – будет настолько щедра, что и вас одарит толикой своей силы.
Челюсти мои просто сводило от того приторного яда, которым приходилось капать перед Зуллом. Услышь меня сейчас Ливий, наверное, аплодировал бы, забравшись на стол, после чего тут же принялся бы распевать праздничный гимн во славу Алевтины.
Б-рр! Мерзко-то как…
Василий, зная, как я не люблю подобное, смотрел на меня сочувствующе. Альга не поднимала взгляда от тарелки, Эрик и Дариил выглядели одинаково заинтересованными. Что удивительно, во взгляде моего приемного сына в этот раз была чистая и искренняя эмоция, а не уродливое подобие, которое я замечал до этого. Нартен сохранял внешнее спокойствие.
– Если угодно, в лексиконе моего замечательного друга есть такое слово – революция. Оно означает коренное преобразование в какой-либо области. И мне кажется, что оно замечательно подойдет к месту. Так что я предлагаю устроить революцию. Подняться против самого творца… и победить. Потому что за нашими спинами будет стоять совсем другая сила.
Судя по взгляду самого Василия, ему позаимствованное мной слово не очень нравилось. Кажется, оно было как-то связано с историей его дома. Я сделал в уме пометку потом извиниться, если доставил другу неудобство и всколыхнул не самые приятные воспоминания.
– Почему же эта великая Алив сама не спустится к нам?
Потому что она зараза. И заноза. И привыкла разгребать грязь чужими руками.
– Вы должны этого захотеть сами. Призвать Пресветлую. Официально попросить о покровительстве. Иначе Хель не разрешит Алив вернуться. Этот мир вряд ли выдержит сражение творцов. Когда мы соберем достаточно великих князей, которые поручатся за своих подданных, Дариил, посланник, отмеченный волей Пресветлой матери, сможет воззвать к ней.
Литт подавился вином, вытаращившись на меня. К счастью, его вовремя перехватил Эрик. То ли на ногу наступил под столом, то ли что-то едва слышно на ухо прошипел, но парень попытался взять свои эмоции под контроль.
