Впрочем, похоже, мы уже пришли.
-- Приветствуем молодого посланника другого мира. Мы проводим вас короткой тропой. Князь ждёт.
Из-за ствола дерева тенями появились два молодых мужчины. Ну как молодых? На вид им и тридцати не дашь, а сколько они действительно на свете живут...
Странная штука -- любопытство! Стоило мне только увидеть новые диковинки, как тяжёлые мысли тут же покинули голову. Представители старшего народа были странными. В смысле, что девушки, по таким наверняка с ума сходят -- даже привередливые барышни с Земли не устояли бы, только, на мой взгляд, красивыми их было назвать очень сложно.
А ещё я бы с удовольствием обозвал их эльфами -- уж очень они оказались похожи именно на остроухих жителей сказочных книг.
Карикатурные какие-то и одинаковые -- братья близнецы? Серебристые плащи скреплены на правых плечах, капюшоны сняты, разглядывай -- сколько влезет. Статные, выше меня на целую голову, поверх тонких туник кольчуги из маленьких колечек. И как только в сосульки в такой одежде не превратились? -- вот что значит "старшая раса". Штаны заправлены в высокие сапоги с острыми чуть загнутыми носами. На поясах мечи в одинаковых светлых ножнах. Один держит в руках небольшой складной лук.
Перевёл взгляд на лица мужчин: правильная овальная форма, каждая черточка прорисована точно--точно, словно с сантиметром отмеряли. Огромные глаза ярко--голубого цвета. Наверное, именно глаза навевали на мысль о карикатурности: слишком большие для утонченных лиц. Золотистые длинные волосы собраны у висков в тонкие косички и скреплены сзади, чтобы открыть длинные уши: маленькая мочка и вытянутый сантиметров на десять хрящ.
Я провёл рукой по своей непослушной шевелюре, она у меня за этот поход прилично отросла, уже уши перекрывает, но такая длина, мне кажется неприемлемой. К тому же они были хм... несколько ненастоящие, слишком ухоженные: ни одного пятнышка, ни на плащах, ни на сапогах, ни складочки на одеждах или потёртости на ножнах. Чистые лица с одинаково-кукольными выражениями вежливого интереса. Ни морщин, ни синяков под глазами, ни уж тем более какого-нибудь красного пятнышка прыща -- словно в фотошопе обработали.
В общем, новые проводники мне категорически не понравились. Идеальные, искусственные. Так и хотелось отодвинуть это двухмерное картонное изображение, которое неизвестный идиот поставил посреди леса. А может, мне просто было завидно... Спорить не стану.
-- Прошу вас, тропа уже открыта, -- я вздрогнул.
Пока я разглядывал диковинки, друзья успели сгрудиться вокруг того мужчины, который держал в руках лук, а второй протягивал мне руку.
-- Что-то не так, посланник? -- в его глазах по-прежнему был вежливый интерес и никаких посторонних эмоций, -- не волнуйтесь, это совсем не опасно.
Надеюсь, от стыда у меня не вспыхнули щеки -- только подумать! -- они решили, что я трушу. А что? И, правда, боюсь.
-- Иди, Серег, мы прибудем в княжество через несколько дней, иди -- это важно.
Ларин ободряюще мне улыбнулась. Ну что ж, раз подруга говорит, не буду задерживать нового проводника. Каким бы подозрительным он мне не казался. Я поправил чуть сползшую лямку ранца, ещё секунду боролся со своими сомнениями, после чего сжал протянутую руку. Или это мне ладонь сжали, чтобы не вырвался? Откуда только у проводника такая сила -- вцепился так, что синяки наверняка останутся.
Вкруг туман, гутой тёмно-серый и странное ощущение полёта в никуда, давно забытое чувство из сновидений, когда кажется, что падаешь и рывком себя выдираешь в реальность. А ещё тёпло. Даже странно его ощущать, после того мороза, который в лесу пробирался к самым костям.
-- Простите, посланник, но если вы сойдете с тропы...
-- Умру? -- перебил его. Страх куда-то делся, слишком уж нереальным казалось всё вокруг. Да ещё и "эльф" этот, рядом с которым я казался себе ущербным. И за руку меня держит, словно ребёнка. Никуда я не денусь, вроде не совсем дурак -- вырываться.
-- Нет...
-- Просто вы смертны, -- через мгновение, словно немного сомневаясь в том, что нужно что-то ещё говорить, продолжил мужчина, -- и не стоит проверять, как на вас скажется отход от тропы. Не отпускайте мою руку, посланник.
-- Тогда не ломайте мне кисть! И откуда ещё одна кличка? Сначала "спаситель", теперь "посланник"...
Могу поспорить, что он улыбнулся.
-- Пока Видящий князь не подтвердит, что вы способны убить мастера, я не вправе назвать вас лордом-спасителем.
Чувство падения начало постепенно сходить на "нет".
-- Я не хочу никого убивать, даже если этот кто-то плохой человек.
-- Мастер не человек -- он преемник безумной госпожи. Рано или поздно вам придётся убить. И будет уже неважно, плохой он или хороший.
-- Или убьют меня?
-- Нет. Сами себя убьёте, из-за чувства вины, что пока вы боролись с сомнениями, остальные погибли. Мы пришли, посланник. Вас проводят к князю.
Туман отступил, и я собрался посмотреть на странного проводника, который решил сказать такое...
Чувство вины? Убить себя?
Повернулся, но за спиной никого не было, только рассеивался жидкий туман -- тропа снова закрылась. Я стоял посреди холла светлого здания. Могло показаться, что оно было создано из огромного драгоценного камня, который легко светился. А может, действительно из камня? Стены с тонкими красными прожилками, под ногами тот же камень, впереди вырезанная немного несимметричная лестница и никаких украшений. Здание без того выглядело гармонично. Я с трудом оторвался от разглядывания стен, заметив, что в холле нахожусь уже не один.
По лестнице спускался ещё один "эльф". От первых двух он отличался разве что платиновым цветом волос, которые схватывал простой обруч и тем, что вместо туники и штанов на нем был белый бесформенный балахон. Кроме того, мужчина шел босиком.
-- Я рад приветствовать посланника. Прошу вас разуться, после чего проследовать за мной в приёмный покой.
Под внимательным взглядом мужчину я стянул себя грязные, порядком потрёпанные кроссовки, после чего смутился и снял носки, глубже запихнув их в обувку. Камень под ногами оказался тёплым и неожиданно мягким. Я потоптался на месте, привыкая к странным ощущениям. Потом мужчина кивнул на мой ранец и сказал, что вещи всего лишь перенесут в выделенную мне комнату и волноваться не стоит.
-- Пойдёмте, посланник.
Сейчас:
Да... то время, что я провёл в старшем княжестве, наверное, можно смело отнести к самым счастливым дням моей прошлой жизни. После того, как князь подтвердил, что я и есть долгожданный спаситель, всё стало как-то светлее и лучше -- по крайней мере, на несколько месяцев. Тогда казалось, что долг испарился до лучших времён и страх тоже исчез. Впервые мне было не в тягость учиться. По вечерам Шарисс рассказывал удивительные легенды и сказки, а я слушал, раскрыв рот, как маленький ребёнок. И именно там я заработал странную привычку ходить босиком.
Действительно помню...
Даже странно.
Неожиданно найти среди осколков и бесполезного мусора один светлый день, когда я ещё верил, что всё обязательно будет хорошо.
-- Как интересно. Оказывается, достаточно вспомнить крошечный момент прошлой жизни, который был светлым и ты уже готов отступить?-- Бездну видимо очень забавляло всё происходящее.
-- Отступить? Нет, отступать мне не куда, но вот корректировать планы...
-- Смешно. Как же любопытно за тобой наблюдать. Ты так и не вырос, даже не поумнел. По-прежнему, как наивный мальчишка из прошлой жизни бежишь туда, куда поманят, думая, что решаешь всё сам. Если неожиданно вспомнишь ваши посиделки у костра и признания в вечной дружбе -- простишь предателей? Память -- штука хитрая, может остановить руку с кинжалом за миг до удара. Только вот нужно ли это тебе?
-- Не остановит. Одно дело вспомнить, другое дело почувствовать. Конечно, в моей жизни хватало замечательных моментов, что дома, что здесь. Глупо это отрицать. Только вот плохого оказалось настолько больше, и чаша весов однозначно склонилась в эту сторону. Я не передумаю и не остановлюсь, и корректировки это совсем не то, о чем ты подумала.
-- И снова ты за старое: "почувствовать". Бедненький спаситель лишился души и страдает. Ты жалок, Серег. Я уже говорила это тебе? Ты становишься лицемером. Говоришь одно, делаешь другое, думаешь при этом третье.
-- У меня есть время это исправить. И да, я давно собирался предложить перестать вести разговоры. Не желательно, чтобы Девеан это почувствовал. На Земле он присматривал за мной не так внимательно, как сейчас. Он ждёт ошибки. Договорились?
-- Ошибаешься, вот времени у тебя и нет. Впрочем, договорились. Я не стану больше ничего говорить. Ты поймёшь всё сам, что я хочу сказать, или куда тебя направить. Раз уж не хочешь прислушиваться. И если память для тебя так важна, что каждый осколок заставляет задумываться над "корректировками", -- тут Бездна усмехнулась, -- вспомни и это... в прошлый раз ты чуть-чуть забыл досмотреть.
Когда-то:
Как же больно.
Сознание выхватывает происходящее урывками, то погружаясь в тёмные воды беспамятства, то выталкивая меня в реальность. В голове шумит от магических импульсов. Иногда я ненавижу одну из немногих своих особенностей -- сопротивление чужому воздействию. Эрик слишком силён, он рывком преодолевает тонкие барьеры и всё равно подчиняет моё сознание.
Подчиняет меня.
И от этого только больнее.
Мастер наклоняется надо мной, вглядываясь в перекошенное болью и страхом лицо. Уголки его губ слегка опушены, лоб перечеркивает тонкая морщина недовольства, а брови смешно, по-детски нахмуренны.
-- Это неинтересно, -- вздыхает он.
Влажной тряпкой стирает с подбородка уже засохшую кровь -- я очень сильно прикусил губу, а то бы зубы сломал, пытаясь сжать их еще сильнее.
-- Нет, совсем не интересно, -- повторяет мастер, печально кивая своим мыслям, -- ты даже не закричал, Сергей. Не понимаю. Зачем сдерживаться? Ну, подумаешь, покажешь свою слабость -- ты и так слаб, спаситель. Гордо терпишь, взглядом меня прожигаешь, словно ещё пытаешься сопротивляться. Глупо... ты не можешь быть сильнее меня. Не уступишь?
Качаю головой. Сам не знаю, почему -- помню, в детстве на даче с велосипеда упаду, так что коленки в кровь, полдня потом реву, раздражая бабушку и Лёшу. А здесь терплю, через себя переступаю. Действительно, зачем? И так всего сломали, а это словно какой-то последний порог, словно, если сейчас не закричу -- останется надежда всё исправить.
Эрик опять вздыхает.
-- Вот упрямец.
Он дотрагивается своей ледяной рукой до меня. Рефлекторно дергаюсь, вжимаюсь спиной в матрас, будто бы надеюсь, что подо мной разверзнется Бездна, куда я рухну. Лучше уж так, чем снова чувствовать прикосновения мастера. Они обжигают. Под его пальцами разливается успокаивающее тепло, разбегающееся по венам спасительным обезболивающим. Внутри что-то тянет и трещит, словно повреждения, нанесенные Эриком, быстро и неправильно срастаются для следующего действия. Он может повторять это снова и снова, не зная усталости, надеясь вырвать у меня крик. Даже не хочу смотреть, как теперь выглядит мое тело. Как я вообще выгляжу. Наверное, если меня все-таки спасут, я больше не смогу смотреть в зеркала... слишком мерзко. После всего, что со мной сделали не факт, что я вообще что-либо смогу.
Лечение не приносит облегчения.
Мастер внимательно изучает свою работу. Добавляет обезболивающего импульса, проверяет, надежно ли закреплены ремни на руках и ногах. Опять любуется результатом и улыбается.
-- Хорошо. Давай, попробуем еще? -- синие глаза довольно щурятся, -- может, хоть на этот раз ты не станешь молчать? Право, это начинает забавлять.
Снова подчиняющий импульс.
И опять, и опять...
Сколько же я смогу выдержать? Когда же друзья спасут меня?
Если спасут.
Первый раунд
Мы галопом до упада
мчимся в даль легко и резво,
без преград.
И на всём скаку в засаду...
повернуть бы, да отрезан
путь назад...
Хорхе Манрике
Сейчас:
Два тощих босоногих мальчика с удивлением смотрели на вышедших из леса людей. Или нелюдей? Старший брат тут же приметил знакомую фигуру лорда Далика и тихонько охнул, быстро поняв, кого ведут за собой проводники.
-- Беги в деревню, а то закат скоро! -- он слегка встряхнул младшего братца, который замерев, смотрел на тонкую фигуру, что была одета в такой непривычный для деревни цвет -- белый.
Ребёнок косо взглянул на парня, нахмурил бровки, вспомнив, что действительно, закат уже близко, а взрослые его не похвалят, если гости задержатся на улице с уходом Белянки. Вздохнул, что брат останется тут с лордами, а ему опять бегать и всех звать, но ничего -- вот он вырастет и будет Леку гонять, хотя сестричке сначала ходить придётся научиться, маленькая ещё. И, ещё раз кинув взгляд на приближающихся людей, мальчик со всех сил побежал к мелькающим впереди крышам деревенских домиков. Вон дымок выше прочих поднимается -- дом старосты, там господа собрались им и надо сказать, что лорды вышли. Острые камешки на дороге больно кололи маленькие ступни, но к этому лесу по-другому приближаться нельзя. Только вот лордов сила пропустила, но у них и дела там серьёзные были. Им можно. А он про свои ботинки забыл, они в кустах и остались.
Далик с улыбкой смотрел, как паренёк, которого из деревни поставили за лесом наблюдать, ожидал, вытянувшись по струнке, пока они к нему подойдут.
-- Ну как, сторож, всё ли спокойно было? -- весело спросил он, наблюдая, как округляются глаза мальчишки, уставившись на тех, кто стоял за спиной Далика.
-- Да, лорд. Тут до этого соседские дети стояли, мы с ними четверть хода Белянки поменялись. Я брата послал предупредить, что вы вышли, -- старательно отрапортовал паренёк, продолжая, не отрываясь смотреть на лорда Сергея -- возможного спасителя их мира, -- пойдёмте, а то закат скоро.
Паренёк переступил с ноги на ногу и, дождавшись кивка, направился в сторону селения, пред этим захватив из кустов свою обувь и дырявые ботинки младшего мальчика. Проводников-то лес пропустил так, без церемоний, подтвердив, что намеренья чисты, а миссия важна.
Обычным людям в лес можно вступать лишь с чистыми ногами -- добрая земля не запачкает, только если человек душой чист. А иных и вовсе не пустит. Нет, не убьёт, но и шагу ступить не даст. Хотя, -- припомнил Далик, случалось такое, что лес не пропускал любопытствующих особ несколько раз, потом сдавался, но человек больше из его чащи не возвращался. Отсюда у них возникли пословицы: "Три ступни лучшим мылом, а земля грязь разглядит" и "один раз завернули -- второй не суйся". Впрочем, как и все остальные изречения подходили они не только к этому лесу и другим точкам перехода, а ещё и активно использовались в повседневной жизни всего материка. Но никто не забывал, что пошли они именно из таких лесов, вырастающих вокруг порталов в другие миры и точек переходов, которые маги пока не могли подчинить законам их реальности.
Пропустив своих спутников вперёд, молодой мужчина ещё раз оценивающе оглядел юношу, от которого зависела судьба его дома и дорогих Далику людей.
-- Приветствуем молодого посланника другого мира. Мы проводим вас короткой тропой. Князь ждёт.
Из-за ствола дерева тенями появились два молодых мужчины. Ну как молодых? На вид им и тридцати не дашь, а сколько они действительно на свете живут...
Странная штука -- любопытство! Стоило мне только увидеть новые диковинки, как тяжёлые мысли тут же покинули голову. Представители старшего народа были странными. В смысле, что девушки, по таким наверняка с ума сходят -- даже привередливые барышни с Земли не устояли бы, только, на мой взгляд, красивыми их было назвать очень сложно.
А ещё я бы с удовольствием обозвал их эльфами -- уж очень они оказались похожи именно на остроухих жителей сказочных книг.
Карикатурные какие-то и одинаковые -- братья близнецы? Серебристые плащи скреплены на правых плечах, капюшоны сняты, разглядывай -- сколько влезет. Статные, выше меня на целую голову, поверх тонких туник кольчуги из маленьких колечек. И как только в сосульки в такой одежде не превратились? -- вот что значит "старшая раса". Штаны заправлены в высокие сапоги с острыми чуть загнутыми носами. На поясах мечи в одинаковых светлых ножнах. Один держит в руках небольшой складной лук.
Перевёл взгляд на лица мужчин: правильная овальная форма, каждая черточка прорисована точно--точно, словно с сантиметром отмеряли. Огромные глаза ярко--голубого цвета. Наверное, именно глаза навевали на мысль о карикатурности: слишком большие для утонченных лиц. Золотистые длинные волосы собраны у висков в тонкие косички и скреплены сзади, чтобы открыть длинные уши: маленькая мочка и вытянутый сантиметров на десять хрящ.
Я провёл рукой по своей непослушной шевелюре, она у меня за этот поход прилично отросла, уже уши перекрывает, но такая длина, мне кажется неприемлемой. К тому же они были хм... несколько ненастоящие, слишком ухоженные: ни одного пятнышка, ни на плащах, ни на сапогах, ни складочки на одеждах или потёртости на ножнах. Чистые лица с одинаково-кукольными выражениями вежливого интереса. Ни морщин, ни синяков под глазами, ни уж тем более какого-нибудь красного пятнышка прыща -- словно в фотошопе обработали.
В общем, новые проводники мне категорически не понравились. Идеальные, искусственные. Так и хотелось отодвинуть это двухмерное картонное изображение, которое неизвестный идиот поставил посреди леса. А может, мне просто было завидно... Спорить не стану.
-- Прошу вас, тропа уже открыта, -- я вздрогнул.
Пока я разглядывал диковинки, друзья успели сгрудиться вокруг того мужчины, который держал в руках лук, а второй протягивал мне руку.
-- Что-то не так, посланник? -- в его глазах по-прежнему был вежливый интерес и никаких посторонних эмоций, -- не волнуйтесь, это совсем не опасно.
Надеюсь, от стыда у меня не вспыхнули щеки -- только подумать! -- они решили, что я трушу. А что? И, правда, боюсь.
-- Иди, Серег, мы прибудем в княжество через несколько дней, иди -- это важно.
Ларин ободряюще мне улыбнулась. Ну что ж, раз подруга говорит, не буду задерживать нового проводника. Каким бы подозрительным он мне не казался. Я поправил чуть сползшую лямку ранца, ещё секунду боролся со своими сомнениями, после чего сжал протянутую руку. Или это мне ладонь сжали, чтобы не вырвался? Откуда только у проводника такая сила -- вцепился так, что синяки наверняка останутся.
Вкруг туман, гутой тёмно-серый и странное ощущение полёта в никуда, давно забытое чувство из сновидений, когда кажется, что падаешь и рывком себя выдираешь в реальность. А ещё тёпло. Даже странно его ощущать, после того мороза, который в лесу пробирался к самым костям.
-- Простите, посланник, но если вы сойдете с тропы...
-- Умру? -- перебил его. Страх куда-то делся, слишком уж нереальным казалось всё вокруг. Да ещё и "эльф" этот, рядом с которым я казался себе ущербным. И за руку меня держит, словно ребёнка. Никуда я не денусь, вроде не совсем дурак -- вырываться.
-- Нет...
-- Просто вы смертны, -- через мгновение, словно немного сомневаясь в том, что нужно что-то ещё говорить, продолжил мужчина, -- и не стоит проверять, как на вас скажется отход от тропы. Не отпускайте мою руку, посланник.
-- Тогда не ломайте мне кисть! И откуда ещё одна кличка? Сначала "спаситель", теперь "посланник"...
Могу поспорить, что он улыбнулся.
-- Пока Видящий князь не подтвердит, что вы способны убить мастера, я не вправе назвать вас лордом-спасителем.
Чувство падения начало постепенно сходить на "нет".
-- Я не хочу никого убивать, даже если этот кто-то плохой человек.
-- Мастер не человек -- он преемник безумной госпожи. Рано или поздно вам придётся убить. И будет уже неважно, плохой он или хороший.
-- Или убьют меня?
-- Нет. Сами себя убьёте, из-за чувства вины, что пока вы боролись с сомнениями, остальные погибли. Мы пришли, посланник. Вас проводят к князю.
Туман отступил, и я собрался посмотреть на странного проводника, который решил сказать такое...
Чувство вины? Убить себя?
Повернулся, но за спиной никого не было, только рассеивался жидкий туман -- тропа снова закрылась. Я стоял посреди холла светлого здания. Могло показаться, что оно было создано из огромного драгоценного камня, который легко светился. А может, действительно из камня? Стены с тонкими красными прожилками, под ногами тот же камень, впереди вырезанная немного несимметричная лестница и никаких украшений. Здание без того выглядело гармонично. Я с трудом оторвался от разглядывания стен, заметив, что в холле нахожусь уже не один.
По лестнице спускался ещё один "эльф". От первых двух он отличался разве что платиновым цветом волос, которые схватывал простой обруч и тем, что вместо туники и штанов на нем был белый бесформенный балахон. Кроме того, мужчина шел босиком.
-- Я рад приветствовать посланника. Прошу вас разуться, после чего проследовать за мной в приёмный покой.
Под внимательным взглядом мужчину я стянул себя грязные, порядком потрёпанные кроссовки, после чего смутился и снял носки, глубже запихнув их в обувку. Камень под ногами оказался тёплым и неожиданно мягким. Я потоптался на месте, привыкая к странным ощущениям. Потом мужчина кивнул на мой ранец и сказал, что вещи всего лишь перенесут в выделенную мне комнату и волноваться не стоит.
-- Пойдёмте, посланник.
Сейчас:
Да... то время, что я провёл в старшем княжестве, наверное, можно смело отнести к самым счастливым дням моей прошлой жизни. После того, как князь подтвердил, что я и есть долгожданный спаситель, всё стало как-то светлее и лучше -- по крайней мере, на несколько месяцев. Тогда казалось, что долг испарился до лучших времён и страх тоже исчез. Впервые мне было не в тягость учиться. По вечерам Шарисс рассказывал удивительные легенды и сказки, а я слушал, раскрыв рот, как маленький ребёнок. И именно там я заработал странную привычку ходить босиком.
Действительно помню...
Даже странно.
Неожиданно найти среди осколков и бесполезного мусора один светлый день, когда я ещё верил, что всё обязательно будет хорошо.
-- Как интересно. Оказывается, достаточно вспомнить крошечный момент прошлой жизни, который был светлым и ты уже готов отступить?-- Бездну видимо очень забавляло всё происходящее.
-- Отступить? Нет, отступать мне не куда, но вот корректировать планы...
-- Смешно. Как же любопытно за тобой наблюдать. Ты так и не вырос, даже не поумнел. По-прежнему, как наивный мальчишка из прошлой жизни бежишь туда, куда поманят, думая, что решаешь всё сам. Если неожиданно вспомнишь ваши посиделки у костра и признания в вечной дружбе -- простишь предателей? Память -- штука хитрая, может остановить руку с кинжалом за миг до удара. Только вот нужно ли это тебе?
-- Не остановит. Одно дело вспомнить, другое дело почувствовать. Конечно, в моей жизни хватало замечательных моментов, что дома, что здесь. Глупо это отрицать. Только вот плохого оказалось настолько больше, и чаша весов однозначно склонилась в эту сторону. Я не передумаю и не остановлюсь, и корректировки это совсем не то, о чем ты подумала.
-- И снова ты за старое: "почувствовать". Бедненький спаситель лишился души и страдает. Ты жалок, Серег. Я уже говорила это тебе? Ты становишься лицемером. Говоришь одно, делаешь другое, думаешь при этом третье.
-- У меня есть время это исправить. И да, я давно собирался предложить перестать вести разговоры. Не желательно, чтобы Девеан это почувствовал. На Земле он присматривал за мной не так внимательно, как сейчас. Он ждёт ошибки. Договорились?
-- Ошибаешься, вот времени у тебя и нет. Впрочем, договорились. Я не стану больше ничего говорить. Ты поймёшь всё сам, что я хочу сказать, или куда тебя направить. Раз уж не хочешь прислушиваться. И если память для тебя так важна, что каждый осколок заставляет задумываться над "корректировками", -- тут Бездна усмехнулась, -- вспомни и это... в прошлый раз ты чуть-чуть забыл досмотреть.
Когда-то:
Как же больно.
Сознание выхватывает происходящее урывками, то погружаясь в тёмные воды беспамятства, то выталкивая меня в реальность. В голове шумит от магических импульсов. Иногда я ненавижу одну из немногих своих особенностей -- сопротивление чужому воздействию. Эрик слишком силён, он рывком преодолевает тонкие барьеры и всё равно подчиняет моё сознание.
Подчиняет меня.
И от этого только больнее.
Мастер наклоняется надо мной, вглядываясь в перекошенное болью и страхом лицо. Уголки его губ слегка опушены, лоб перечеркивает тонкая морщина недовольства, а брови смешно, по-детски нахмуренны.
-- Это неинтересно, -- вздыхает он.
Влажной тряпкой стирает с подбородка уже засохшую кровь -- я очень сильно прикусил губу, а то бы зубы сломал, пытаясь сжать их еще сильнее.
-- Нет, совсем не интересно, -- повторяет мастер, печально кивая своим мыслям, -- ты даже не закричал, Сергей. Не понимаю. Зачем сдерживаться? Ну, подумаешь, покажешь свою слабость -- ты и так слаб, спаситель. Гордо терпишь, взглядом меня прожигаешь, словно ещё пытаешься сопротивляться. Глупо... ты не можешь быть сильнее меня. Не уступишь?
Качаю головой. Сам не знаю, почему -- помню, в детстве на даче с велосипеда упаду, так что коленки в кровь, полдня потом реву, раздражая бабушку и Лёшу. А здесь терплю, через себя переступаю. Действительно, зачем? И так всего сломали, а это словно какой-то последний порог, словно, если сейчас не закричу -- останется надежда всё исправить.
Эрик опять вздыхает.
-- Вот упрямец.
Он дотрагивается своей ледяной рукой до меня. Рефлекторно дергаюсь, вжимаюсь спиной в матрас, будто бы надеюсь, что подо мной разверзнется Бездна, куда я рухну. Лучше уж так, чем снова чувствовать прикосновения мастера. Они обжигают. Под его пальцами разливается успокаивающее тепло, разбегающееся по венам спасительным обезболивающим. Внутри что-то тянет и трещит, словно повреждения, нанесенные Эриком, быстро и неправильно срастаются для следующего действия. Он может повторять это снова и снова, не зная усталости, надеясь вырвать у меня крик. Даже не хочу смотреть, как теперь выглядит мое тело. Как я вообще выгляжу. Наверное, если меня все-таки спасут, я больше не смогу смотреть в зеркала... слишком мерзко. После всего, что со мной сделали не факт, что я вообще что-либо смогу.
Лечение не приносит облегчения.
Мастер внимательно изучает свою работу. Добавляет обезболивающего импульса, проверяет, надежно ли закреплены ремни на руках и ногах. Опять любуется результатом и улыбается.
-- Хорошо. Давай, попробуем еще? -- синие глаза довольно щурятся, -- может, хоть на этот раз ты не станешь молчать? Право, это начинает забавлять.
Снова подчиняющий импульс.
И опять, и опять...
Сколько же я смогу выдержать? Когда же друзья спасут меня?
Если спасут.
Глава 2.3
Первый раунд
Мы галопом до упада
мчимся в даль легко и резво,
без преград.
И на всём скаку в засаду...
повернуть бы, да отрезан
путь назад...
Хорхе Манрике
Сейчас:
Два тощих босоногих мальчика с удивлением смотрели на вышедших из леса людей. Или нелюдей? Старший брат тут же приметил знакомую фигуру лорда Далика и тихонько охнул, быстро поняв, кого ведут за собой проводники.
-- Беги в деревню, а то закат скоро! -- он слегка встряхнул младшего братца, который замерев, смотрел на тонкую фигуру, что была одета в такой непривычный для деревни цвет -- белый.
Ребёнок косо взглянул на парня, нахмурил бровки, вспомнив, что действительно, закат уже близко, а взрослые его не похвалят, если гости задержатся на улице с уходом Белянки. Вздохнул, что брат останется тут с лордами, а ему опять бегать и всех звать, но ничего -- вот он вырастет и будет Леку гонять, хотя сестричке сначала ходить придётся научиться, маленькая ещё. И, ещё раз кинув взгляд на приближающихся людей, мальчик со всех сил побежал к мелькающим впереди крышам деревенских домиков. Вон дымок выше прочих поднимается -- дом старосты, там господа собрались им и надо сказать, что лорды вышли. Острые камешки на дороге больно кололи маленькие ступни, но к этому лесу по-другому приближаться нельзя. Только вот лордов сила пропустила, но у них и дела там серьёзные были. Им можно. А он про свои ботинки забыл, они в кустах и остались.
***
Далик с улыбкой смотрел, как паренёк, которого из деревни поставили за лесом наблюдать, ожидал, вытянувшись по струнке, пока они к нему подойдут.
-- Ну как, сторож, всё ли спокойно было? -- весело спросил он, наблюдая, как округляются глаза мальчишки, уставившись на тех, кто стоял за спиной Далика.
-- Да, лорд. Тут до этого соседские дети стояли, мы с ними четверть хода Белянки поменялись. Я брата послал предупредить, что вы вышли, -- старательно отрапортовал паренёк, продолжая, не отрываясь смотреть на лорда Сергея -- возможного спасителя их мира, -- пойдёмте, а то закат скоро.
Паренёк переступил с ноги на ногу и, дождавшись кивка, направился в сторону селения, пред этим захватив из кустов свою обувь и дырявые ботинки младшего мальчика. Проводников-то лес пропустил так, без церемоний, подтвердив, что намеренья чисты, а миссия важна.
Обычным людям в лес можно вступать лишь с чистыми ногами -- добрая земля не запачкает, только если человек душой чист. А иных и вовсе не пустит. Нет, не убьёт, но и шагу ступить не даст. Хотя, -- припомнил Далик, случалось такое, что лес не пропускал любопытствующих особ несколько раз, потом сдавался, но человек больше из его чащи не возвращался. Отсюда у них возникли пословицы: "Три ступни лучшим мылом, а земля грязь разглядит" и "один раз завернули -- второй не суйся". Впрочем, как и все остальные изречения подходили они не только к этому лесу и другим точкам перехода, а ещё и активно использовались в повседневной жизни всего материка. Но никто не забывал, что пошли они именно из таких лесов, вырастающих вокруг порталов в другие миры и точек переходов, которые маги пока не могли подчинить законам их реальности.
Пропустив своих спутников вперёд, молодой мужчина ещё раз оценивающе оглядел юношу, от которого зависела судьба его дома и дорогих Далику людей.
