Знал, что если потребуется, я вцеплюсь ему в глотку зубами, но живым не отпущу. Но смотрел он совершенно непонимающе, словно пытаясь вспомнить, кто я такой. Не менее ошарашенные гвардейцы взяли меня в плотное кольцо. Однако упирающийся прямо в шею короля нож мешал им скрутить меня на месте.
-- Скажи, Далик, что я тебе сделал? За что ты так со мной? Просто скажи, за что?
Казалось, что я наблюдаю за происходящим со стороны. Худой грязный мужчина с безумными вытаращенными глазами, и мой бывший друг, одетый с иголочки.
Не выдержав, я расхохотался.
-- Тебе не хватило, что ты лишил меня всего, изгнав? Тебе не хватило, что ты обобрал меня до нитки? Тебе не хватило, что я подыхаю, как последняя псина, не имея права даже на лекарственные импульсы? Решил забрать у меня последнее? Забрал... ну что, рад?
-- Серег? -- казалось, что Далик опомнился только сейчас... -- что ты здесь делаешь?
-- Пытаюсь понять, что с тобой случилось. Где мой друг? Куда ты его дел? Кто ты? -- окончательно отчаявшись, я вцепился в короля, начав его трясти, словно надеялся, что из-за пазухи подделки выпадет настоящий Далик.
Гвардейцы, не растерявшись, отволокли меня на расстояние от венценосной особы.
-- Ты убил её! -- истошно завопил я, забившись в крепких руках. -- Почему?
На лице всех присутствующих проступило такое удивление, будто я сказал, что являюсь темным мастером.
-- Вы обвиняете его величество в убийстве? -- осторожно спросил маленький полный человечек с лентой министра через плечо.
-- Да, он убил мою дочь. Только он! -- снова закричал я. -- Больше некому! Ты предатель, убийца!
Даже гвардейцы в испуге от меня отпрянули. Неужели они согласятся выслушать? Не мог поверить в это счастье. Наконец-то справедливость восторжествует, как тогда, когда я убил мастера. Мысли захлестывали -- они были громоздкими, словно не моими. Я оправил грязный плащ и оглядел зал.
-- Да, я лорд-спаситель Серег, заявляю, что король Далик первый -- предатель.
Казалось, что мой голос слышно во всем дворце, что сейчас все услышат правду.
-- Он изгнал меня из своих земель, чтобы вернуть мастера, а теперь убил мою дочь, дабы ускорить процесс... -- нет! Об этом нельзя говорить! Молчи, Серег!
-- Процесс? О чём вы? -- также осторожно поинтересовались из-за спины. Взгляд Далика стал подозрительным, он сощурил глаза, пристально вглядываясь в моё лицо.
-- Серег, почему ты с иллюзией маски? -- голос больше напоминал змеиное шипение. Мягкий, хрипловатый... у того Далика, которого я знал, не могло быть такого голоса. Значит, это не он! Друг никогда бы не предал меня.
Тем временем король, плавным движением создав импульс, обращающий чужие чары, нацелил его на меня.
-- Ты не хочешь иллюзию снять?
Не знаю, что заклинило в моём больном мозгу, но простейший безобидный импульс я воспринял... не знаю. Но показалось мне в тот момент невесть что. Сила пробила барьер, который медленно истончался год за годом.
-- Сдохни! -- импульс остановки сердца помчался прямиком в короля.
На секунду показалось, что я уже вижу, как он падает на гранитные плиты зала, и как стекленеют его глаза. Вместе с этим исчезают все проблемы и печали. И сейчас все снова станет прекрасно...
Нет. Молодой гвардеец успел собой закрыть его величество. Ещё одна секунда, и мощным заклятьем меня отшвырнуло к противоположной стене, больно в неё впечатав.
-- Снимите с него иллюзию!
Ещё один импульс и вот от меня отшатнулись, как от прокаженного. Хотя можно считать, что я таковым и являлся. Красный цвет -- печать Зверя. Сжавшись в комочек и баюкая вывихнутое плечо, я растерянно смотрел, как появившееся в глазах присутствующих советников отвращение и непонимание быстро сменялось животным страхом. Только на лице Далика было написано торжество, смешанное с... сожалением? Впрочем, последнее мгновенно исчезло, не оставив ни следа.
-- Что ж, теперь всё понятно. Итак, господа, мы можем видеть, что все обвинения этого человека, -- брезгливый кивок в мою сторону, -- были ложными. И как раз лорд Серег оказался на стороне мастера и безумной госпожи. Возможно, он сам убил свою дочь...
-- Захлопни пасть! -- я попробовал снова кинуться на короля, но меня скрутили и обездвижили импульсом.
-- В Бездну его.
-- Но, ваше величество, как же? Он же... не лучше ли сразу же казнить? -- рядом с ним возник смутно знакомый, статный молодой мужчина, наверное, мой ровесник.
-- Нет, всё-таки это сам спаситель, -- Далик покачал головой, бросив на меня ещё один разочарованный взгляд, -- бывший герой... Кто же мог знать, что он сломается и решит всех предать? Известите мою сестру, что у неё больше нет мужа. Возможно, Ирэн сможет образумиться.
Было невыносимо больно смотреть на лучшего друга, хотя он же меня давно предал. Неужели я до сих пор не мог это осознать?
-- С вашего позволения, я сам поеду к Ирэн.
-- Хорошо, отправляйтесь сейчас же, -- Далик направился к выходу, -- на сегодня я отменяю все совещания и приёмы, такое потрясение, -- в голосе прорезалась откровенная насмешка, -- проверьте, чтобы к вечеру об этом досадном инциденте знали все -- общественность должна понять, что спасителя у них больше нет. А я пройду в покои.
-- Конечно, ваше величество, -- мужчина почтительно поклонился Далику и подмигнул мне.
Дик, теперь я вспомнил бывшего жениха своей любимой.
Сейчас:
Ирэн захлебывалась слезами, прижавшись к груди Девеана. Они сидели здесь же, на поляне. Надзиратель уже успел "прибраться", а Далик просто ушел. Ещё несколько минут, после исчезновения Серега, девушка держалась, успев сказать брату, что вполне довольна свершившейся местью, после чего послала его в Бездну.
И Далик ушел, не оборачиваясь, кажется, повредившись рассудком. Несколько мгновений Ирэн и Девеан ещё слышали редкие истеричные смешки, после чего наступила пугающая тишина. И, не выдержав, девочка расплакалась. Она глотала слёзы, боясь даже всхлипнуть, а надзиратель не знал, можно ли что-то сказать, чтобы хоть немного облегчить ее отчаянье. Поэтому, сдавшись, просто обнял ее, пытаясь показать, что она не одна. Хоть так разделить боль девочки, которая душила её столько лет.
-- Бездна, какая же я глупая, -- тонкие пальчики с силой сжимали черную его ткань рубашки, -- зачем, зачем я это сделала? Это было как затмение, казалось, что это правильно. Понимаешь? Только ради неё -- Эллин. А ему все равно... Он не любил меня. Уже тогда, в прошлом, он считал, что ничего не было -- думал, что раз ему в тягость наша жизнь, то и для меня она должна быть испытанием. А я боролась! Верила.
Девеан осторожно погладил Ирэн по голове, перебирая мягкие-мягкие рыжие пряди. Мужчина плохо представлял, что нужно отвечать... и нужно ли?
-- Убила... -- прошептала она, -- я ведь никогда никого не убивала. Даже не думала об этом. Скажи, неужели я так много хотела?
-- Ты сделала то, что посчитала нужным. Не мне тебя судить... И сама себя не суди, и так желающих наберётся достаточно, -- отозвался Девеан. -- Прости, если задел, когда говорил про мастерство убийцы.
-- Оказывается, ты умеешь извиняться, -- мужчина не видел лица Ирэн, но, кажется, она улыбнулась.
-- Все умеют, просто некоторые пытаются скрыть это. Не жалей о своём выборе.
-- Нет, я не жалею. Ни о том, что пошла за ним, ни что убила Ларин... Но, Бездна! Как же я устала: бороться, ждать, надеяться. Устала, -- повторила девочка.
Ирэн с силой и злостью сжала в ладони каплю янтаря. И дальше заговорила ровно, словно это помогло ей успокоиться.
-- Там покой, Девеан, -- вздохнула она. -- Несколько мгновений, пока тихая госпожа закрывала мне глаза, было больно, а потом всё исчезло. Больше не грызло изнутри отчаянье, отступили страх и грусть, не стало этого треклятого долга... Странное ощущение защищенности и любви, когда ты знаешь, что нужен кому-то доброму и сильному -- вот что было в том покое. Не знаю, может быть, именно так чувствует себя ребёнок в материнской утробе? А потом плачет, лишаясь этого чувства. Там была Эллин, были те, кого отобрало у меня время. И Серег тоже должен был присоединиться -- я знала. Что же пошло не так? Он ведь, наверное, думает, что ему всё дозволено, раз душа где-то там, в чертогах тихой госпожи, счастлива в кругу нашей маленькой семьи. Но нет. Душа не спаслась -- она исчезла. Растворилась в пустоте: ничего не осталось. Его уже нет, действительно нет, а он не понимает этого, играет словами...
Ирэн тихо всхлипнула, смахнула тыльной стороной руки капли слёз.
-- Я помню холод, который разрушил мой покой, когда Серега не стало. Страшное осознание катастрофы. Ощущение, что у меня самой вырвали кусок души... И тогда я взмолилась, чтобы Время вернуло мне то, что отняло, или же отпустило к нему. А Эллин осталась под защитой тихой госпожи. Голубые глазки, веснушки, беззубая улыбка... Когда-нибудь она переродится и будет назвать мамой другую женщину. Пусть. Какая из меня мать? Не уберегла её. В другой жизни она будет счастлива. Время ответило, согласилось. Оно сказало, что выполнит мою просьбу. И ему неважно: выдержу я или пожалею о выборе -- ничего уже не вернуть. Вот и вся история.
Несколько минут они просто молчали.
-- Скажи, -- постарался отвлечь девочку Девеан, -- почему никто не заподозрил тебя? Столько лет жить рядом с этими людьми и не выдать своей ненависти, своего возраста? Сложно оставаться ребёнком, пережив столько боли. И невозможно улыбаться тем, кого мечтаешь убить.
Он провёл ладонью по спине Ирэн, чувствуя, как дрожь оставляет ее тело.
-- Нет, всё гораздо проще, -- она покачала головой. -- Воспоминания возвращались постепенно: отрывками, видениями, образами. Ночными кошмарами. И я медленно вспоминала. Так притворяться было куда проще. Иногда мне даже казалось, что это обычные страхи: все сон и ничего не было. Ждала, когда снова увижу его -- спасителя. Смешно, но надеялась, вдруг это окажется совсем другой человек? Только никак не могла понять: действительно ли хочу, чтобы та жизнь оказалась сном.
Ирэн помолчала, потом потерлась щекой о жесткую ткань рубашки.
-- Спасибо, Девеан, -- она осторожно обняла его за шею.
И улыбнулась.
Губы у Ирэн были мягкими и тёплыми. Она осторожно коснулась ими уголка рта мужчины, взглядом стараясь что-то отыскать в тёмных глазах надзирателя. А потом снова поцеловала. Так отчаянно сильно впиваясь в губы Девеана, словно хотела причинить боль. Ещё мгновение он отвечал на этот поцелуй, обнимая её, желая укрыть от всего мира крошечное солнышко, а потом резко отстранился.
-- Мне не нужны краденые чувства, -- бросил Девеан, поднимаясь на ноги, -- это неприятно -- знать, что вместо меня ты представляешь Серега. Даже оскорбительно.
Он успел встревожиться, что из-за грубого тона Ирэн может стать только хуже. Но девочка, наоборот, пришла в себя. Криво улыбнулась.
-- Прости, -- она тоже поднялась с вытоптанной травы, отряхивая одежду. -- Наверное, мне нужно было понять, что хоть у кого-то в этом мире остались эмоции и чувства... нормальные.
-- У тебя, -- Девеан прошёл по поляне, проверяя, не оставил ли следов. Подумал, что нужно будет вернуться туда, где они остановились -- разобраться с вещами.
-- Нет, -- Ирэн покачала головой. -- Я не продержусь. Если слишком долго стоять на краю Бездны, рано или поздно сделаешь шаг вперёд.
Надзиратель нахмурился, поворачиваясь к девочке.
-- Неужели ты не поняла, что у него вообще нет эмоций или чувств? Даже если ты исказишь своё восприятие, то не сможешь стать такой же, как он.
Ответом ему стал смех. И если хорошо прислушаться, можно было заметить первые нотки подкрадывающегося безумия...
-- Нет, Девеан, это ты никак не можешь понять, что Серег смог вернуть себе часть ощущений. Неужели не заметил этого во время схватки? Только каких именно ощущений? Явно не приятных и добрых. И не превратит ли это его в нечто ещё более жестокое, чем есть сейчас?
Но мужчина не стал дослушивать до конца. Девочка успела разглядеть, как лицо Девеана исказила непонятная гримаса. Ужас? Осознание? Обречённость? Надзиратель исчез с лёгким хлопком, оставив её одну.
Ирэн встряхнула головой, чтобы неровно-обрезанные пряди тусклым огнём растеклись по плечам; прищурилась и, посмотрев куда-то вверх, уточнила:
-- Вот теперь всё, как надо?
-- Да, родная, ты все сделала правильно...
Девочка повернулась к появившемуся за её спиной Сергею и улыбнулась.
Когда-то:
Ржавая дверь со скрипом открылась, заставив меня поморщиться от неприятного слуху скрежета. Микель кивнул и пропустил в камеру посетителя.
-- Здравствуй, как ты?
Бледное лицо. Нет, даже не лицо, а маска -- кость, обтянутая белой кожей, которую вспарывали ранние морщины. Вокруг глаз, давно потерявших последние искры жизни, залегли глубокие тени. Губы искривила грустная улыбка. Время и боль сделали Ирэн некрасивой, настолько, насколько это было возможно. Хотя что-то в ней оставалось от прежней себя -- тень весёлой девушки. Впрочем, это ещё больше уродовало её.
-- Так же, как полгода назад.
Не думаю, что выгляжу лучше, но, господа, я в тюрьме. А вот моя милая жена на свободе. И даже более того: семья обещала её простить и разрешить вернуться. А всего-то надо забыть бывшего героя. Упрямство заставляло Ирэн раз за разом отказываться от предложенных ей благ и продолжать навещать меня.
Зачем?
Наверное, я скот. Даже спорить не буду. Но мне противна стоящая передо мной женщина. Её сутулые плечи, худые руки с маленькими запястьями и тонкими пальцами. Её грязно-рыжие волосы, которые больше напоминают паклю. Её взгляд, где не осталось той всеобъемлющей любви -- только её иллюзия.
-- Я нашла документы об аресте. Мне осталось их показать людям. Только не знаю, кому доверять. Может быть, Марису? Но, Серег, я обязательно справлюсь, верь мне! -- она резко шагнула ко мне, желая обнять или просто прикоснуться, но я брезгливо отступил назад.
-- Выброси и забудь. Всё. Хватит, -- мне пришлось закрыть глаза, чтобы Ирэн не увидела, как в них медленно возвращается жизнь. -- Достаточно!
-- Глупости, неужели ты думаешь, что я тебе поверю, мастер? Говоришь, чтобы оставить его здесь? Но Серег хочет на свободу!
Она походила на сумасшедшую, но в тоже время... Эрик всегда здесь -- в моём разуме. Только сейчас я это я. И прошу тебя, Ирэн, не трогать ничего, не изменять мою жизнь.
Пожалуйста...
-- Нет, не надо. Оставь меня. Ты не понимаешь? Ты действительно не понимаешь? Я опасен! У меня нет ничего за этими стенами, там будет только хуже. Привык. Я уже привык здесь. И Бездна... почти не чувствую её. Только голоса, но это неважно. Ирэн, милая моя, родная. Давай, встану на колени? Я не хочу возвращаться. Только не это... пожалуйста.
Она тихо рассмеялась.
-- Бездна, Серег, ты говоришь, словно сумасшедший! Конечно же, ты хочешь свободы! Это всё он -- мастер -- заставляет тебя так думать. У тебя есть я. И наша любовь! Не бойся, скоро всё закончится.
Неужели она не понимает? Не видит? Я уже давно сошел с ума.
-- Нет, -- воздуха катастрофически не хватало, но старался говорить как можно чётче: -- Всё, что прошу -- убраться отсюда в Бездну.
-- Скажи, Далик, что я тебе сделал? За что ты так со мной? Просто скажи, за что?
Казалось, что я наблюдаю за происходящим со стороны. Худой грязный мужчина с безумными вытаращенными глазами, и мой бывший друг, одетый с иголочки.
Не выдержав, я расхохотался.
-- Тебе не хватило, что ты лишил меня всего, изгнав? Тебе не хватило, что ты обобрал меня до нитки? Тебе не хватило, что я подыхаю, как последняя псина, не имея права даже на лекарственные импульсы? Решил забрать у меня последнее? Забрал... ну что, рад?
-- Серег? -- казалось, что Далик опомнился только сейчас... -- что ты здесь делаешь?
-- Пытаюсь понять, что с тобой случилось. Где мой друг? Куда ты его дел? Кто ты? -- окончательно отчаявшись, я вцепился в короля, начав его трясти, словно надеялся, что из-за пазухи подделки выпадет настоящий Далик.
Гвардейцы, не растерявшись, отволокли меня на расстояние от венценосной особы.
-- Ты убил её! -- истошно завопил я, забившись в крепких руках. -- Почему?
На лице всех присутствующих проступило такое удивление, будто я сказал, что являюсь темным мастером.
-- Вы обвиняете его величество в убийстве? -- осторожно спросил маленький полный человечек с лентой министра через плечо.
-- Да, он убил мою дочь. Только он! -- снова закричал я. -- Больше некому! Ты предатель, убийца!
Даже гвардейцы в испуге от меня отпрянули. Неужели они согласятся выслушать? Не мог поверить в это счастье. Наконец-то справедливость восторжествует, как тогда, когда я убил мастера. Мысли захлестывали -- они были громоздкими, словно не моими. Я оправил грязный плащ и оглядел зал.
-- Да, я лорд-спаситель Серег, заявляю, что король Далик первый -- предатель.
Казалось, что мой голос слышно во всем дворце, что сейчас все услышат правду.
-- Он изгнал меня из своих земель, чтобы вернуть мастера, а теперь убил мою дочь, дабы ускорить процесс... -- нет! Об этом нельзя говорить! Молчи, Серег!
-- Процесс? О чём вы? -- также осторожно поинтересовались из-за спины. Взгляд Далика стал подозрительным, он сощурил глаза, пристально вглядываясь в моё лицо.
-- Серег, почему ты с иллюзией маски? -- голос больше напоминал змеиное шипение. Мягкий, хрипловатый... у того Далика, которого я знал, не могло быть такого голоса. Значит, это не он! Друг никогда бы не предал меня.
Тем временем король, плавным движением создав импульс, обращающий чужие чары, нацелил его на меня.
-- Ты не хочешь иллюзию снять?
Не знаю, что заклинило в моём больном мозгу, но простейший безобидный импульс я воспринял... не знаю. Но показалось мне в тот момент невесть что. Сила пробила барьер, который медленно истончался год за годом.
-- Сдохни! -- импульс остановки сердца помчался прямиком в короля.
На секунду показалось, что я уже вижу, как он падает на гранитные плиты зала, и как стекленеют его глаза. Вместе с этим исчезают все проблемы и печали. И сейчас все снова станет прекрасно...
Нет. Молодой гвардеец успел собой закрыть его величество. Ещё одна секунда, и мощным заклятьем меня отшвырнуло к противоположной стене, больно в неё впечатав.
-- Снимите с него иллюзию!
Ещё один импульс и вот от меня отшатнулись, как от прокаженного. Хотя можно считать, что я таковым и являлся. Красный цвет -- печать Зверя. Сжавшись в комочек и баюкая вывихнутое плечо, я растерянно смотрел, как появившееся в глазах присутствующих советников отвращение и непонимание быстро сменялось животным страхом. Только на лице Далика было написано торжество, смешанное с... сожалением? Впрочем, последнее мгновенно исчезло, не оставив ни следа.
-- Что ж, теперь всё понятно. Итак, господа, мы можем видеть, что все обвинения этого человека, -- брезгливый кивок в мою сторону, -- были ложными. И как раз лорд Серег оказался на стороне мастера и безумной госпожи. Возможно, он сам убил свою дочь...
-- Захлопни пасть! -- я попробовал снова кинуться на короля, но меня скрутили и обездвижили импульсом.
-- В Бездну его.
-- Но, ваше величество, как же? Он же... не лучше ли сразу же казнить? -- рядом с ним возник смутно знакомый, статный молодой мужчина, наверное, мой ровесник.
-- Нет, всё-таки это сам спаситель, -- Далик покачал головой, бросив на меня ещё один разочарованный взгляд, -- бывший герой... Кто же мог знать, что он сломается и решит всех предать? Известите мою сестру, что у неё больше нет мужа. Возможно, Ирэн сможет образумиться.
Было невыносимо больно смотреть на лучшего друга, хотя он же меня давно предал. Неужели я до сих пор не мог это осознать?
-- С вашего позволения, я сам поеду к Ирэн.
-- Хорошо, отправляйтесь сейчас же, -- Далик направился к выходу, -- на сегодня я отменяю все совещания и приёмы, такое потрясение, -- в голосе прорезалась откровенная насмешка, -- проверьте, чтобы к вечеру об этом досадном инциденте знали все -- общественность должна понять, что спасителя у них больше нет. А я пройду в покои.
-- Конечно, ваше величество, -- мужчина почтительно поклонился Далику и подмигнул мне.
Дик, теперь я вспомнил бывшего жениха своей любимой.
Сейчас:
Ирэн захлебывалась слезами, прижавшись к груди Девеана. Они сидели здесь же, на поляне. Надзиратель уже успел "прибраться", а Далик просто ушел. Ещё несколько минут, после исчезновения Серега, девушка держалась, успев сказать брату, что вполне довольна свершившейся местью, после чего послала его в Бездну.
И Далик ушел, не оборачиваясь, кажется, повредившись рассудком. Несколько мгновений Ирэн и Девеан ещё слышали редкие истеричные смешки, после чего наступила пугающая тишина. И, не выдержав, девочка расплакалась. Она глотала слёзы, боясь даже всхлипнуть, а надзиратель не знал, можно ли что-то сказать, чтобы хоть немного облегчить ее отчаянье. Поэтому, сдавшись, просто обнял ее, пытаясь показать, что она не одна. Хоть так разделить боль девочки, которая душила её столько лет.
-- Бездна, какая же я глупая, -- тонкие пальчики с силой сжимали черную его ткань рубашки, -- зачем, зачем я это сделала? Это было как затмение, казалось, что это правильно. Понимаешь? Только ради неё -- Эллин. А ему все равно... Он не любил меня. Уже тогда, в прошлом, он считал, что ничего не было -- думал, что раз ему в тягость наша жизнь, то и для меня она должна быть испытанием. А я боролась! Верила.
Девеан осторожно погладил Ирэн по голове, перебирая мягкие-мягкие рыжие пряди. Мужчина плохо представлял, что нужно отвечать... и нужно ли?
-- Убила... -- прошептала она, -- я ведь никогда никого не убивала. Даже не думала об этом. Скажи, неужели я так много хотела?
-- Ты сделала то, что посчитала нужным. Не мне тебя судить... И сама себя не суди, и так желающих наберётся достаточно, -- отозвался Девеан. -- Прости, если задел, когда говорил про мастерство убийцы.
-- Оказывается, ты умеешь извиняться, -- мужчина не видел лица Ирэн, но, кажется, она улыбнулась.
-- Все умеют, просто некоторые пытаются скрыть это. Не жалей о своём выборе.
-- Нет, я не жалею. Ни о том, что пошла за ним, ни что убила Ларин... Но, Бездна! Как же я устала: бороться, ждать, надеяться. Устала, -- повторила девочка.
Ирэн с силой и злостью сжала в ладони каплю янтаря. И дальше заговорила ровно, словно это помогло ей успокоиться.
-- Там покой, Девеан, -- вздохнула она. -- Несколько мгновений, пока тихая госпожа закрывала мне глаза, было больно, а потом всё исчезло. Больше не грызло изнутри отчаянье, отступили страх и грусть, не стало этого треклятого долга... Странное ощущение защищенности и любви, когда ты знаешь, что нужен кому-то доброму и сильному -- вот что было в том покое. Не знаю, может быть, именно так чувствует себя ребёнок в материнской утробе? А потом плачет, лишаясь этого чувства. Там была Эллин, были те, кого отобрало у меня время. И Серег тоже должен был присоединиться -- я знала. Что же пошло не так? Он ведь, наверное, думает, что ему всё дозволено, раз душа где-то там, в чертогах тихой госпожи, счастлива в кругу нашей маленькой семьи. Но нет. Душа не спаслась -- она исчезла. Растворилась в пустоте: ничего не осталось. Его уже нет, действительно нет, а он не понимает этого, играет словами...
Ирэн тихо всхлипнула, смахнула тыльной стороной руки капли слёз.
-- Я помню холод, который разрушил мой покой, когда Серега не стало. Страшное осознание катастрофы. Ощущение, что у меня самой вырвали кусок души... И тогда я взмолилась, чтобы Время вернуло мне то, что отняло, или же отпустило к нему. А Эллин осталась под защитой тихой госпожи. Голубые глазки, веснушки, беззубая улыбка... Когда-нибудь она переродится и будет назвать мамой другую женщину. Пусть. Какая из меня мать? Не уберегла её. В другой жизни она будет счастлива. Время ответило, согласилось. Оно сказало, что выполнит мою просьбу. И ему неважно: выдержу я или пожалею о выборе -- ничего уже не вернуть. Вот и вся история.
Несколько минут они просто молчали.
-- Скажи, -- постарался отвлечь девочку Девеан, -- почему никто не заподозрил тебя? Столько лет жить рядом с этими людьми и не выдать своей ненависти, своего возраста? Сложно оставаться ребёнком, пережив столько боли. И невозможно улыбаться тем, кого мечтаешь убить.
Он провёл ладонью по спине Ирэн, чувствуя, как дрожь оставляет ее тело.
-- Нет, всё гораздо проще, -- она покачала головой. -- Воспоминания возвращались постепенно: отрывками, видениями, образами. Ночными кошмарами. И я медленно вспоминала. Так притворяться было куда проще. Иногда мне даже казалось, что это обычные страхи: все сон и ничего не было. Ждала, когда снова увижу его -- спасителя. Смешно, но надеялась, вдруг это окажется совсем другой человек? Только никак не могла понять: действительно ли хочу, чтобы та жизнь оказалась сном.
Ирэн помолчала, потом потерлась щекой о жесткую ткань рубашки.
-- Спасибо, Девеан, -- она осторожно обняла его за шею.
И улыбнулась.
Губы у Ирэн были мягкими и тёплыми. Она осторожно коснулась ими уголка рта мужчины, взглядом стараясь что-то отыскать в тёмных глазах надзирателя. А потом снова поцеловала. Так отчаянно сильно впиваясь в губы Девеана, словно хотела причинить боль. Ещё мгновение он отвечал на этот поцелуй, обнимая её, желая укрыть от всего мира крошечное солнышко, а потом резко отстранился.
-- Мне не нужны краденые чувства, -- бросил Девеан, поднимаясь на ноги, -- это неприятно -- знать, что вместо меня ты представляешь Серега. Даже оскорбительно.
Он успел встревожиться, что из-за грубого тона Ирэн может стать только хуже. Но девочка, наоборот, пришла в себя. Криво улыбнулась.
-- Прости, -- она тоже поднялась с вытоптанной травы, отряхивая одежду. -- Наверное, мне нужно было понять, что хоть у кого-то в этом мире остались эмоции и чувства... нормальные.
-- У тебя, -- Девеан прошёл по поляне, проверяя, не оставил ли следов. Подумал, что нужно будет вернуться туда, где они остановились -- разобраться с вещами.
-- Нет, -- Ирэн покачала головой. -- Я не продержусь. Если слишком долго стоять на краю Бездны, рано или поздно сделаешь шаг вперёд.
Надзиратель нахмурился, поворачиваясь к девочке.
-- Неужели ты не поняла, что у него вообще нет эмоций или чувств? Даже если ты исказишь своё восприятие, то не сможешь стать такой же, как он.
Ответом ему стал смех. И если хорошо прислушаться, можно было заметить первые нотки подкрадывающегося безумия...
-- Нет, Девеан, это ты никак не можешь понять, что Серег смог вернуть себе часть ощущений. Неужели не заметил этого во время схватки? Только каких именно ощущений? Явно не приятных и добрых. И не превратит ли это его в нечто ещё более жестокое, чем есть сейчас?
Но мужчина не стал дослушивать до конца. Девочка успела разглядеть, как лицо Девеана исказила непонятная гримаса. Ужас? Осознание? Обречённость? Надзиратель исчез с лёгким хлопком, оставив её одну.
Ирэн встряхнула головой, чтобы неровно-обрезанные пряди тусклым огнём растеклись по плечам; прищурилась и, посмотрев куда-то вверх, уточнила:
-- Вот теперь всё, как надо?
-- Да, родная, ты все сделала правильно...
Девочка повернулась к появившемуся за её спиной Сергею и улыбнулась.
Когда-то:
Ржавая дверь со скрипом открылась, заставив меня поморщиться от неприятного слуху скрежета. Микель кивнул и пропустил в камеру посетителя.
-- Здравствуй, как ты?
Бледное лицо. Нет, даже не лицо, а маска -- кость, обтянутая белой кожей, которую вспарывали ранние морщины. Вокруг глаз, давно потерявших последние искры жизни, залегли глубокие тени. Губы искривила грустная улыбка. Время и боль сделали Ирэн некрасивой, настолько, насколько это было возможно. Хотя что-то в ней оставалось от прежней себя -- тень весёлой девушки. Впрочем, это ещё больше уродовало её.
-- Так же, как полгода назад.
Не думаю, что выгляжу лучше, но, господа, я в тюрьме. А вот моя милая жена на свободе. И даже более того: семья обещала её простить и разрешить вернуться. А всего-то надо забыть бывшего героя. Упрямство заставляло Ирэн раз за разом отказываться от предложенных ей благ и продолжать навещать меня.
Зачем?
Наверное, я скот. Даже спорить не буду. Но мне противна стоящая передо мной женщина. Её сутулые плечи, худые руки с маленькими запястьями и тонкими пальцами. Её грязно-рыжие волосы, которые больше напоминают паклю. Её взгляд, где не осталось той всеобъемлющей любви -- только её иллюзия.
-- Я нашла документы об аресте. Мне осталось их показать людям. Только не знаю, кому доверять. Может быть, Марису? Но, Серег, я обязательно справлюсь, верь мне! -- она резко шагнула ко мне, желая обнять или просто прикоснуться, но я брезгливо отступил назад.
-- Выброси и забудь. Всё. Хватит, -- мне пришлось закрыть глаза, чтобы Ирэн не увидела, как в них медленно возвращается жизнь. -- Достаточно!
-- Глупости, неужели ты думаешь, что я тебе поверю, мастер? Говоришь, чтобы оставить его здесь? Но Серег хочет на свободу!
Она походила на сумасшедшую, но в тоже время... Эрик всегда здесь -- в моём разуме. Только сейчас я это я. И прошу тебя, Ирэн, не трогать ничего, не изменять мою жизнь.
Пожалуйста...
-- Нет, не надо. Оставь меня. Ты не понимаешь? Ты действительно не понимаешь? Я опасен! У меня нет ничего за этими стенами, там будет только хуже. Привык. Я уже привык здесь. И Бездна... почти не чувствую её. Только голоса, но это неважно. Ирэн, милая моя, родная. Давай, встану на колени? Я не хочу возвращаться. Только не это... пожалуйста.
Она тихо рассмеялась.
-- Бездна, Серег, ты говоришь, словно сумасшедший! Конечно же, ты хочешь свободы! Это всё он -- мастер -- заставляет тебя так думать. У тебя есть я. И наша любовь! Не бойся, скоро всё закончится.
Неужели она не понимает? Не видит? Я уже давно сошел с ума.
-- Нет, -- воздуха катастрофически не хватало, но старался говорить как можно чётче: -- Всё, что прошу -- убраться отсюда в Бездну.
