А порой и на меже другого потоптаться…
Ну, уж куда деваться?
Но, тут что главное?
На амбар другого не заглядываться,
На чужое добро не зариться!
Ну, и на меже, соседа, особенно-то, не топтаться,
А то можно и нарваться…
А там глядишь… и отношения наладятся.
Жизнь она всё на места расставит,
Я так понимаю.
Сотворивший Вселенную
(его слышит только Ирод)
– Не твоё это дело,
Раб смертный!
Что ты понимаешь в этом?!
Не лезь не в своё дело!
Царь Ирод
– «Раб смертный»…
Да я же, это, из добрых побуждений.
Что-то Ты сегодня не в настроении…
(про себя)
Боже, мозги мои совсем не отдыхают…
И даже вино не помогает.
(и далее в голос)
Эй, вина мне!
Ох, уж, эта вечная проблема:
Отцы и дети.
И вопросам, между ними, нет придела.
Родные люди,
А как, порой, «общий язык» найти им трудно.
Ну, повздорили…
Отец с сыном повздорили,
И что с того?..
Один другого не так понял.
И что в этом такого?..
Ho разве это повод,
Чтобы резать по живому,
Чтобы Отцу от сына отказываться?
Хотя, таки да… если честно признаться
И у нас, у людей, такое случается.
Всякое бывает…
Вот: сын вырастает
И тоже хозяином быть желает.
Вот тогда, между ними, «кошка и пробегает».
И отец, тогда,
Сыну своему говорит так:
«Не раскрывай рот на моё добро,
А наживи своё!» –
И такое бывает:
Сына своего из дома выгоняет,
Чтобы он у него,
Его,
Добра не оттяпал.
Тогда да: одному «на лево» – другому «на право».
Что тут сказать: «Печально»…
А у вас ситуация совсем иная,
Вас одна Вселенная объединяет.
Так что… выгоняй его – не выгоняй его,
Всё равно
Ты от него
Никуда не денешься, не избавишься…
Так и будете друг о друга «спотыкаться».
Ведь владения ваши стоят-то рядышком…
Вот и всё, что я думаю,
Поэтому, вашему поводу,
По поводу всей вашей совместной истории,
Отче наш.
Да уж, есть над чем поразмышлять.
По простоте своей душевной…
Всё думаю и думаю на эту, вашу, тему.
Уже, даже, мозги мои от неё взопрели.
Помнишь: Ты Сам разрешил мне иметь своё мнение?
Хотя… в вашей ситуации,
Я совсем на этом не настаиваю,
Чтобы вы искали взаимопонимание…
Это так… лезут в голову мысли всякие,
Хоть у меня и своих дел хватает.
Да и кто я такой чтобы настаивать,
В делах обустройства Вселенной и миропорядка?
Тебе, мой Бог, как и всегда, виднее:
Моя Власть, мой Трон, мой Благодетель!
Ты уж извини, что я перед Тобою в ванне лежу,
Так расслабился, что встать не могу.
Чувствуешь: какая у нас, тут, жара?
Только вода и спасает меня.
Эй, налейте мне ещё вина!
Так что… Ты бы простил его…
Сына своего.
Творец Всемогущий
– Ты опять за своё?
Царь Ирод
– Ведь Ты старше и мудрее,
Так будь же милостивее и добрее,
Что ли?..
Будь на то моя воля, я бы так и сделал.
Но я подчёркиваю:
«Я не сторонник лезть в дела семейные». –
Но Ты,
Уж, меня прости,
Создатель Вселенной,
Что я, всё-таки, в твои дела лезу.
Но мне, так, кажется,
Что из Вас получилась, всё же, прекрасная пара.
Желал Ты этого или не желал Ты…
Ведь у вас, на двоих, всего, одна Вселенная,
Другой-то вам взять нЕоткуда.
А значит вам никуда, друг от друга, не деться.
Хотите вы или не хотите вы этого…
Тесно вам здесь вместе или не тесно,
Это уже десятое дело.
И если сказать честно:
«Друг без друга, Вы, для нас, неактуальны». –
Вот такая она… жизнь теперешняя наша.
А вот мы, люди,
Совсем не такие.
Хоть Ты по своему подобию и сотворил нас.
Но… в этом, плане, мы на Тебя совсем не похожи,
Как, впрочем, и во многом, другом тоже.
Тут наши понимания расходятся.
Тут наши дорожки и расходятся.
Мы готовы откинуть любые условности:
Наплевать на неприязнь…
Если она будет делу мешать,
Если от этого будет польза, выгода нам.
Мы зрим в корень,
Мы смотрим,
Как нам будет удобнее:
Жить в месте или порознь,
Дела делать вместе или порознь.
И если,
От того, что жить будем вместе,
И дела будем делать вместе
Нам будет пользы больше,
Будут расти наши доходы,
Мы наплюём на всякие условности.
Наплюём на неприязнь, на предательство…
И на такую же, прочую, ерунду всякую.
Лишь бы шекели в наши карманы приплывали
И их оттягивали!
Ведь жизнь коротка,
И если с ней поступать только вот так:
Тратить её на споры, обиды и разборки,
То можно…
И с голоду умереть можно.
Поэтому мы всегда с головою холодной,
Стараемся подойти ко всяким вопросам.
Мы так считаем: «Что от этого пользы
Будет больше.
А потому и шекелей будет больше».
А вот для народа в сердце моём места не найдётся.
Уж так у нас, царей, из века в век ведётся.
Любить свой народ царю неприемлемо,
Как его тогда пускать в дело?
Да и народ мне платит той же «монетой».
Что для народа доброго не сделай:
Всё не так, да всё не этак.
Народ… народ он просто ненасытен!
Сколько не осыпай его своими милостями.
Народ он всегда неблагодарен!
Сколько для него не старайся.
Так к чему тогда напрягаться?..
Государь и народ…
У каждого свой рот,
Каждый о своём поёт.
Например: государству очень нужны налоги,
Деньги, которые он взимает со своего народа,
На армию… и на всё прочее.
А народ… не понимает этих тонкостей
И платить их: ну, ни как не хочет!
И постоянно плачет, стонет:
«Будь царь проклят!
И куда он их, всё, повышает?
Так скоро и ноги протянем». –
И за пазухой, на царя, держит камень.
Камень, представляешь?! Камень!
Твари неблагодарные!
Всякому народу,
Противопоказана,
Любовь царская,
И забота.
Жалость… и особенно свобода!
Потому что… нет от них ни царю, ни государству никакого проку.
А свобода… так это вообще фекалии,
Для людского сознания.
Потому, что за версту от неё воняет хаосом.
А нужна народу палка!
И чтобы она, каждую минуту, перед глазами каждого, маячила.
И ему напоминала:
Рыпнешься – и всё потеряешь!
Вот, поэтому-то, царь, с народом, в веках,
Всегда на разных полюсах.
И только власть,
И только власть их объединяет,
Что в руках у государя!
Творец Всего Сущего
– А теперь послушай Меня, Ирод, внимательно:
Я уже сыт, по горло, твоими фрустрациями.
От того, что Я, от тебя, каждый день слышу…
У Меня, Самого, начинают путаться мысли.
Ведь, если, вникать во всё, что ты говоришь?
Так можно и с ума сойти!
И вот Я пришёл к такому выводу:
«Тебе, ради своего здоровья
И твоей иудейской нации,
Лечить свой мозг надо!» –
Хотя… навряд-ли, в ваше время,
Ты найдёшь себе нужного лекаря.
Ведь любой лекарь,
За жизнь свою опасаясь,
Скажет тебе, что мозги у тебя в полном порядке.
Но, если, они у тебя и дальше,
Будут развиваться в таком же плане,
В таком же порядке,
То ты однажды…
Ты волком завоешь однажды
И, в кого-нибудь, вцепишься зубами!
А чтобы слова Мои в мозге твоём не затерялись, не растаяли
Напиши их крупными буквами на стене своей опочивальни.
И каждое утро, с ложа своего вставая,
Усердно читай их,
Вникай в них.
И день свой, с них, начинай ты!
Читай и читай их внимательно,
Если ты Меня хоть сколько-нибудь уважаешь.
Ирод, помни:
«Ты болен.
А болезнь твоя властью зовётся,
За которую ты не спокоен.
И только ты свою болезнь остановит сможешь,
Если правильно в делах своих разберёшься,
Если за разум свой возьмёшься
И в нём порядок наведёшь ты».
А то Я…
Я уже устал от тебя.
Достал ты уже Меня
Всеми этими, своими: бла – бла – бла!
Нет никакого покоя от тебя.
Хотя… вы, цари, все такие.
Кровь и мысли:
Это ваша повседневная, любимая пища.
Из всех явст,
Для вас,
Что существуют,
Эта пища самая сладкая, самая вкусная.
Да, да – это они: самые, самые;
Я-то вас знаю.
От того-то вы их так жадно и вкушаете.
В кои вы, с головой, каждый день, так самозабвенно, погружаетесь.
И как сом лежит на дне реки в ложбине, грязной тине.
Так и вы погружены в свои мысли,
В свою «тину»,
В свою пучину.
И в этой «тине» мозги ваши варятся,
А потом вы их кровью, людской, остужаете, отмываете.
Того не понимая,
Что однажды,
Как не старайся,
Всплыть-то будет, уже… не судьба вам.
Потому, что «тина»,
Однажды,
Превратится в болото!
И утащит, вас, на самое дно своё.
А из болота вырваться невозможно.
Нет из болота обратной дороги!
Так что, Ирод, пока ещё не поздно
Лечи, пока что ещё свою, голову.
И на последок: по поводу Царя Иудейского не тревожься.
Я дам Ему Царство не твоё – Иное.
И это Царство не будет знать Пределов!
И Оно будет Вечным!
Так что: «Живи спокойно,
Если только… ты способен на такое».
Царь Ирод
– Что… болен я?..
Да, послушал бы Себя… со стороны.
Прежде чем мне такое говорить!
Сам лечись…
А вот мой гость,
Да, да… он,
Тот, который, во сне моём, разговаривал со мной,
Тот, который сын Твой,
Порождённый тобой,
А потом прогнанный Тобой,
За то, что он сказал Тебе, видите ли, что-то, не то!..
Говорил, со мной,
Совсем своим уважением.
Голосом сладким, как у свирели.
Потому, что любит меня и ценит.
Ну, как мне не ответить ему взаимностью за это?..
Он… да! Муж что надо!
Не перестаю им восхищаться.
Прям у него, таки, мой характер.
Почаще, бы, с ним встречаться.
А остальных всех: на хер… на хер… на хер…
Болен я…
Да и Тебя туда же…
На этом Ирод замолчал и в ванной комнате повисла гнетущая тишина. После того, как прошло ещё какое-то время, Феб отложил в сторону свою тетрадь в которую он, и это уже была, конечно же, не первая тетрадь для такого вот дела, уже более полтора десятка лет записывал всё что говорил Ирод, и тихонечко, чуть ли не на цыпочках, подошёл к ванне, в которой находился царь. И после того, как он увидел, что Ирод заснул, он обратился к
стоящему рядом слуге.
Феб
(шёпотом)
– Слышь, Беньямин, Ирод спит,
Прямо в ванне заснул.
Ну, а я тогда пойду…
Слышь, Беня, а ты, ведь, тоже часть народа.
А может быть того… ты тоже:
Аферист и мерзавец?..
А ну-ка: давай сознавайся!!!
Да, шучу я, расслабься.
Потом Феб отводит слугу в сторону и продолжает.
Феб
– Да… такие мысли, как у Ирода!
Разве дано простому смертному осилить?!
Такие мысли
Подвластны
Только самым великим правителям,
Только самым великим государям!
Ну, вот как наш,
Врубаешься?
Так-то…
Вот и утомился.
Ведь мысль,
Такого человека,
Каждая его мысль,
Навскидку,
Сто пудов весит,
И никак не меньше.
Да, вот это человечище!
И представь себе, Беня,
Какое это счастье, Беня,
Что мы, с ним, живём, в одно время!
Ах, какое это прекрасное время,
Ведь мы, с тобою, воочию лицезреем
Поистине, такого, великого человека!
Да, разве это не счастье,
Ты, как считаешь?
Беньямин
– Ну, я не знаю…
Я, просто, вообще не знаю,
Что такое счастье.
Феб
– Ну, и дурак же ты, Беня…
Счастье это…
Иметь свой кусок хлеба
И служит вот такому человеку!
А если ты, ещё, имеешь и крышу над головой…
Тогда, конечно же, ты счастливчик,
Хоть и не понимаешь того.
Значит ты «не дружишь, Беня, с головой»,
А проще сказать: «На всю башку больной!»
А, если, ты свой кусок хлеба,
Получаешь, ещё, и из рук вот от такого человека!
Тогда ты должен быть счастлив, непременно.
Понял меня, Беня, счастлив: неп-ре-ме-нно!
И ещё гордиться этим.
Понял, Беня?
А иначе ты дурак и жлоб.
Живёшь,
Как сыр в масле купаешься!
А вот спрашивается:
«Чего тебе ещё в жизни-то не хватает?» –
Другие, о таком, даже и не мечтают.
Живёшь у царя под боком!
Чего ты ещё от своей жизни хочешь?
А, может быть, ты из этих…
Из философов или поэтов?
Ой, смотри… ой, смотри, Беня!
Слуга
– Кто я?!
За что ты, Феб, так обозвал меня,
Что тебе плохого сделал я?
Да я даже и писать-то не умею.
Феб
– И это: правильно, правильно Беня.
Лучше и не суйся в это дело.
Ведь быть грамотным, в наше время, – это тяжёлое бремя.
Вот научишься писать, а уже вслед за этим,
Всякие мысли в голову-то и полезут.
И прежде всего, как это водиться,
У философов
И у поэтов, у этих подонков, водится,
О, мать её, свободе!
А потом… изведёт это слово, эта «свобода»
Тебя до срока
И сдохнешь!
Запомни, Беня, крепко мои слова запомни:
«За грамотностью вслед всегда идёт свобода!
А свобода тащит за собой крамольные мысли…
И вот ты уже болтаешься на виселице!»
Бог всякому его место и время отмерил:
Каждому, каждому человеку.
И каждый находится в том времени,
Где Бог дал ему место.
Уж, ты, поверь мне.
И бойся, бойся Беня,
Стать грамотным человеком,
Чтобы не сократить своей жизни время.
Так что…
Живи и радуйся тому, что имеешь.
И тогда, обязательно, будешь счастливым человеком.
Ну, всё, я ушёл.
А ты проследи,
Чтобы он не нахлебался воды.
Вот тут, прямо возле него, и стой.
Головой мне отвечаешь за него.
И от него ни на шаг,
Понял меня?
А если проснётся и спросит, где я?
Скажи: «Ушёл к Абраму в канцелярию.
Понёс ваши новые, прекрасные мысли
О: “Народе мерзавце и прочих аферистах”».
Ясно?
Ну, всё. Давай занимайся.
Беньямин
– Постой, постой, Феб,
Так, значит я, что… счастливый человек?
Феб
– Обязательно, непременно, братец,
И, даже, не смей в этом сомневаться!
А если ты в этом сомневаешься?
То значит в сердце твоём завелась «гадость».
А это… это очень опасно.
Это может довести тебя и до плахи!
Да, ладно, расслабься.
Что за народ? Шуток не понимает.
Шучу я, шучу… ну, ладно,
Ушёл я.
После чего Феб подошёл к столику, на котором стояли еда и напитки, и налив себе полный кубок вина осушил его. Потом положил себе в карман два яблока, а в след за этим отрезал себе добрый кусок пирога с бараниной.
И поедая его, на ходу, неспешно и даже величественно побрёл в сторону канцелярии. Потому что, в сложившейся обстановке, он, поистине, чувствовал себя, среди всей прислуги, самым большим и влиятельным человеком. И ни как иначе! Потому, что он был вольнонаёмным. Потому, что он сам себя считал человеком, далеко, немаленьким. А особой особо приближённой к императору. Потому, что тот, вот уже полтора десятилетия, доверял ему свои самые сокровенные мысли. Доверял ему то, что было у него в душе и сердце. И только ему, Фебу, было дано право редактировать их. Дабы в них не оказалось ничего такого, что могло бы скомпрометировать Ирода в глазах будущих поколений. И дало Ироду возможность войти в историю Иудее, да и всего человечества, не иначе, а как только, самым истинно великим и праведным государем.
Сендер, конечно же, выполнил приказ Ирода в полном соответствии с его указаниями. А как было не выполнить? Дело было сделано… и Вифлеем на несколько дней погрузился в слёзы, стоны и людское горе. Родители, погибших детей, оплакивали их и потом хоронили их, своих малюток. Так и не понимая: чем же их ребёнок стал так неугоден царю. Но, видя всю жестокость Ирода, они, всё равно не посмели вслух посылать проклятия на его голову. Потому, что понимали, что Ирод и с ними может сотворить такое же, то есть убить их, никому ничего не объясняя, исходя из интересов своего царского дела. Ирод был суров с теми, кто не одобрял его действий, которыми он руководствовался в своих интересах, и по управлению своим царством.
Ну, уж куда деваться?
Но, тут что главное?
На амбар другого не заглядываться,
На чужое добро не зариться!
Ну, и на меже, соседа, особенно-то, не топтаться,
А то можно и нарваться…
А там глядишь… и отношения наладятся.
Жизнь она всё на места расставит,
Я так понимаю.
Сотворивший Вселенную
(его слышит только Ирод)
– Не твоё это дело,
Раб смертный!
Что ты понимаешь в этом?!
Не лезь не в своё дело!
Царь Ирод
– «Раб смертный»…
Да я же, это, из добрых побуждений.
Что-то Ты сегодня не в настроении…
(про себя)
Боже, мозги мои совсем не отдыхают…
И даже вино не помогает.
(и далее в голос)
Эй, вина мне!
Ох, уж, эта вечная проблема:
Отцы и дети.
И вопросам, между ними, нет придела.
Родные люди,
А как, порой, «общий язык» найти им трудно.
Ну, повздорили…
Отец с сыном повздорили,
И что с того?..
Один другого не так понял.
И что в этом такого?..
Ho разве это повод,
Чтобы резать по живому,
Чтобы Отцу от сына отказываться?
Хотя, таки да… если честно признаться
И у нас, у людей, такое случается.
Всякое бывает…
Вот: сын вырастает
И тоже хозяином быть желает.
Вот тогда, между ними, «кошка и пробегает».
И отец, тогда,
Сыну своему говорит так:
«Не раскрывай рот на моё добро,
А наживи своё!» –
И такое бывает:
Сына своего из дома выгоняет,
Чтобы он у него,
Его,
Добра не оттяпал.
Тогда да: одному «на лево» – другому «на право».
Что тут сказать: «Печально»…
А у вас ситуация совсем иная,
Вас одна Вселенная объединяет.
Так что… выгоняй его – не выгоняй его,
Всё равно
Ты от него
Никуда не денешься, не избавишься…
Так и будете друг о друга «спотыкаться».
Ведь владения ваши стоят-то рядышком…
Вот и всё, что я думаю,
Поэтому, вашему поводу,
По поводу всей вашей совместной истории,
Отче наш.
Да уж, есть над чем поразмышлять.
По простоте своей душевной…
Всё думаю и думаю на эту, вашу, тему.
Уже, даже, мозги мои от неё взопрели.
Помнишь: Ты Сам разрешил мне иметь своё мнение?
Хотя… в вашей ситуации,
Я совсем на этом не настаиваю,
Чтобы вы искали взаимопонимание…
Это так… лезут в голову мысли всякие,
Хоть у меня и своих дел хватает.
Да и кто я такой чтобы настаивать,
В делах обустройства Вселенной и миропорядка?
Тебе, мой Бог, как и всегда, виднее:
Моя Власть, мой Трон, мой Благодетель!
Ты уж извини, что я перед Тобою в ванне лежу,
Так расслабился, что встать не могу.
Чувствуешь: какая у нас, тут, жара?
Только вода и спасает меня.
Эй, налейте мне ещё вина!
Так что… Ты бы простил его…
Сына своего.
Творец Всемогущий
– Ты опять за своё?
Царь Ирод
– Ведь Ты старше и мудрее,
Так будь же милостивее и добрее,
Что ли?..
Будь на то моя воля, я бы так и сделал.
Но я подчёркиваю:
«Я не сторонник лезть в дела семейные». –
Но Ты,
Уж, меня прости,
Создатель Вселенной,
Что я, всё-таки, в твои дела лезу.
Но мне, так, кажется,
Что из Вас получилась, всё же, прекрасная пара.
Желал Ты этого или не желал Ты…
Ведь у вас, на двоих, всего, одна Вселенная,
Другой-то вам взять нЕоткуда.
А значит вам никуда, друг от друга, не деться.
Хотите вы или не хотите вы этого…
Тесно вам здесь вместе или не тесно,
Это уже десятое дело.
И если сказать честно:
«Друг без друга, Вы, для нас, неактуальны». –
Вот такая она… жизнь теперешняя наша.
А вот мы, люди,
Совсем не такие.
Хоть Ты по своему подобию и сотворил нас.
Но… в этом, плане, мы на Тебя совсем не похожи,
Как, впрочем, и во многом, другом тоже.
Тут наши понимания расходятся.
Тут наши дорожки и расходятся.
Мы готовы откинуть любые условности:
Наплевать на неприязнь…
Если она будет делу мешать,
Если от этого будет польза, выгода нам.
Мы зрим в корень,
Мы смотрим,
Как нам будет удобнее:
Жить в месте или порознь,
Дела делать вместе или порознь.
И если,
От того, что жить будем вместе,
И дела будем делать вместе
Нам будет пользы больше,
Будут расти наши доходы,
Мы наплюём на всякие условности.
Наплюём на неприязнь, на предательство…
И на такую же, прочую, ерунду всякую.
Лишь бы шекели в наши карманы приплывали
И их оттягивали!
Ведь жизнь коротка,
И если с ней поступать только вот так:
Тратить её на споры, обиды и разборки,
То можно…
И с голоду умереть можно.
Поэтому мы всегда с головою холодной,
Стараемся подойти ко всяким вопросам.
Мы так считаем: «Что от этого пользы
Будет больше.
А потому и шекелей будет больше».
А вот для народа в сердце моём места не найдётся.
Уж так у нас, царей, из века в век ведётся.
Любить свой народ царю неприемлемо,
Как его тогда пускать в дело?
Да и народ мне платит той же «монетой».
Что для народа доброго не сделай:
Всё не так, да всё не этак.
Народ… народ он просто ненасытен!
Сколько не осыпай его своими милостями.
Народ он всегда неблагодарен!
Сколько для него не старайся.
Так к чему тогда напрягаться?..
Государь и народ…
У каждого свой рот,
Каждый о своём поёт.
Например: государству очень нужны налоги,
Деньги, которые он взимает со своего народа,
На армию… и на всё прочее.
А народ… не понимает этих тонкостей
И платить их: ну, ни как не хочет!
И постоянно плачет, стонет:
«Будь царь проклят!
И куда он их, всё, повышает?
Так скоро и ноги протянем». –
И за пазухой, на царя, держит камень.
Камень, представляешь?! Камень!
Твари неблагодарные!
Всякому народу,
Противопоказана,
Любовь царская,
И забота.
Жалость… и особенно свобода!
Потому что… нет от них ни царю, ни государству никакого проку.
А свобода… так это вообще фекалии,
Для людского сознания.
Потому, что за версту от неё воняет хаосом.
А нужна народу палка!
И чтобы она, каждую минуту, перед глазами каждого, маячила.
И ему напоминала:
Рыпнешься – и всё потеряешь!
Вот, поэтому-то, царь, с народом, в веках,
Всегда на разных полюсах.
И только власть,
И только власть их объединяет,
Что в руках у государя!
Творец Всего Сущего
– А теперь послушай Меня, Ирод, внимательно:
Я уже сыт, по горло, твоими фрустрациями.
От того, что Я, от тебя, каждый день слышу…
У Меня, Самого, начинают путаться мысли.
Ведь, если, вникать во всё, что ты говоришь?
Так можно и с ума сойти!
И вот Я пришёл к такому выводу:
«Тебе, ради своего здоровья
И твоей иудейской нации,
Лечить свой мозг надо!» –
Хотя… навряд-ли, в ваше время,
Ты найдёшь себе нужного лекаря.
Ведь любой лекарь,
За жизнь свою опасаясь,
Скажет тебе, что мозги у тебя в полном порядке.
Но, если, они у тебя и дальше,
Будут развиваться в таком же плане,
В таком же порядке,
То ты однажды…
Ты волком завоешь однажды
И, в кого-нибудь, вцепишься зубами!
А чтобы слова Мои в мозге твоём не затерялись, не растаяли
Напиши их крупными буквами на стене своей опочивальни.
И каждое утро, с ложа своего вставая,
Усердно читай их,
Вникай в них.
И день свой, с них, начинай ты!
Читай и читай их внимательно,
Если ты Меня хоть сколько-нибудь уважаешь.
Ирод, помни:
«Ты болен.
А болезнь твоя властью зовётся,
За которую ты не спокоен.
И только ты свою болезнь остановит сможешь,
Если правильно в делах своих разберёшься,
Если за разум свой возьмёшься
И в нём порядок наведёшь ты».
А то Я…
Я уже устал от тебя.
Достал ты уже Меня
Всеми этими, своими: бла – бла – бла!
Нет никакого покоя от тебя.
Хотя… вы, цари, все такие.
Кровь и мысли:
Это ваша повседневная, любимая пища.
Из всех явст,
Для вас,
Что существуют,
Эта пища самая сладкая, самая вкусная.
Да, да – это они: самые, самые;
Я-то вас знаю.
От того-то вы их так жадно и вкушаете.
В кои вы, с головой, каждый день, так самозабвенно, погружаетесь.
И как сом лежит на дне реки в ложбине, грязной тине.
Так и вы погружены в свои мысли,
В свою «тину»,
В свою пучину.
И в этой «тине» мозги ваши варятся,
А потом вы их кровью, людской, остужаете, отмываете.
Того не понимая,
Что однажды,
Как не старайся,
Всплыть-то будет, уже… не судьба вам.
Потому, что «тина»,
Однажды,
Превратится в болото!
И утащит, вас, на самое дно своё.
А из болота вырваться невозможно.
Нет из болота обратной дороги!
Так что, Ирод, пока ещё не поздно
Лечи, пока что ещё свою, голову.
И на последок: по поводу Царя Иудейского не тревожься.
Я дам Ему Царство не твоё – Иное.
И это Царство не будет знать Пределов!
И Оно будет Вечным!
Так что: «Живи спокойно,
Если только… ты способен на такое».
Царь Ирод
– Что… болен я?..
Да, послушал бы Себя… со стороны.
Прежде чем мне такое говорить!
Сам лечись…
А вот мой гость,
Да, да… он,
Тот, который, во сне моём, разговаривал со мной,
Тот, который сын Твой,
Порождённый тобой,
А потом прогнанный Тобой,
За то, что он сказал Тебе, видите ли, что-то, не то!..
Говорил, со мной,
Совсем своим уважением.
Голосом сладким, как у свирели.
Потому, что любит меня и ценит.
Ну, как мне не ответить ему взаимностью за это?..
Он… да! Муж что надо!
Не перестаю им восхищаться.
Прям у него, таки, мой характер.
Почаще, бы, с ним встречаться.
А остальных всех: на хер… на хер… на хер…
Болен я…
Да и Тебя туда же…
На этом Ирод замолчал и в ванной комнате повисла гнетущая тишина. После того, как прошло ещё какое-то время, Феб отложил в сторону свою тетрадь в которую он, и это уже была, конечно же, не первая тетрадь для такого вот дела, уже более полтора десятка лет записывал всё что говорил Ирод, и тихонечко, чуть ли не на цыпочках, подошёл к ванне, в которой находился царь. И после того, как он увидел, что Ирод заснул, он обратился к
стоящему рядом слуге.
Феб
(шёпотом)
– Слышь, Беньямин, Ирод спит,
Прямо в ванне заснул.
Ну, а я тогда пойду…
Слышь, Беня, а ты, ведь, тоже часть народа.
А может быть того… ты тоже:
Аферист и мерзавец?..
А ну-ка: давай сознавайся!!!
Да, шучу я, расслабься.
Потом Феб отводит слугу в сторону и продолжает.
Феб
– Да… такие мысли, как у Ирода!
Разве дано простому смертному осилить?!
Такие мысли
Подвластны
Только самым великим правителям,
Только самым великим государям!
Ну, вот как наш,
Врубаешься?
Так-то…
Вот и утомился.
Ведь мысль,
Такого человека,
Каждая его мысль,
Навскидку,
Сто пудов весит,
И никак не меньше.
Да, вот это человечище!
И представь себе, Беня,
Какое это счастье, Беня,
Что мы, с ним, живём, в одно время!
Ах, какое это прекрасное время,
Ведь мы, с тобою, воочию лицезреем
Поистине, такого, великого человека!
Да, разве это не счастье,
Ты, как считаешь?
Беньямин
– Ну, я не знаю…
Я, просто, вообще не знаю,
Что такое счастье.
Феб
– Ну, и дурак же ты, Беня…
Счастье это…
Иметь свой кусок хлеба
И служит вот такому человеку!
А если ты, ещё, имеешь и крышу над головой…
Тогда, конечно же, ты счастливчик,
Хоть и не понимаешь того.
Значит ты «не дружишь, Беня, с головой»,
А проще сказать: «На всю башку больной!»
А, если, ты свой кусок хлеба,
Получаешь, ещё, и из рук вот от такого человека!
Тогда ты должен быть счастлив, непременно.
Понял меня, Беня, счастлив: неп-ре-ме-нно!
И ещё гордиться этим.
Понял, Беня?
А иначе ты дурак и жлоб.
Живёшь,
Как сыр в масле купаешься!
А вот спрашивается:
«Чего тебе ещё в жизни-то не хватает?» –
Другие, о таком, даже и не мечтают.
Живёшь у царя под боком!
Чего ты ещё от своей жизни хочешь?
А, может быть, ты из этих…
Из философов или поэтов?
Ой, смотри… ой, смотри, Беня!
Слуга
– Кто я?!
За что ты, Феб, так обозвал меня,
Что тебе плохого сделал я?
Да я даже и писать-то не умею.
Феб
– И это: правильно, правильно Беня.
Лучше и не суйся в это дело.
Ведь быть грамотным, в наше время, – это тяжёлое бремя.
Вот научишься писать, а уже вслед за этим,
Всякие мысли в голову-то и полезут.
И прежде всего, как это водиться,
У философов
И у поэтов, у этих подонков, водится,
О, мать её, свободе!
А потом… изведёт это слово, эта «свобода»
Тебя до срока
И сдохнешь!
Запомни, Беня, крепко мои слова запомни:
«За грамотностью вслед всегда идёт свобода!
А свобода тащит за собой крамольные мысли…
И вот ты уже болтаешься на виселице!»
Бог всякому его место и время отмерил:
Каждому, каждому человеку.
И каждый находится в том времени,
Где Бог дал ему место.
Уж, ты, поверь мне.
И бойся, бойся Беня,
Стать грамотным человеком,
Чтобы не сократить своей жизни время.
Так что…
Живи и радуйся тому, что имеешь.
И тогда, обязательно, будешь счастливым человеком.
Ну, всё, я ушёл.
А ты проследи,
Чтобы он не нахлебался воды.
Вот тут, прямо возле него, и стой.
Головой мне отвечаешь за него.
И от него ни на шаг,
Понял меня?
А если проснётся и спросит, где я?
Скажи: «Ушёл к Абраму в канцелярию.
Понёс ваши новые, прекрасные мысли
О: “Народе мерзавце и прочих аферистах”».
Ясно?
Ну, всё. Давай занимайся.
Беньямин
– Постой, постой, Феб,
Так, значит я, что… счастливый человек?
Феб
– Обязательно, непременно, братец,
И, даже, не смей в этом сомневаться!
А если ты в этом сомневаешься?
То значит в сердце твоём завелась «гадость».
А это… это очень опасно.
Это может довести тебя и до плахи!
Да, ладно, расслабься.
Что за народ? Шуток не понимает.
Шучу я, шучу… ну, ладно,
Ушёл я.
После чего Феб подошёл к столику, на котором стояли еда и напитки, и налив себе полный кубок вина осушил его. Потом положил себе в карман два яблока, а в след за этим отрезал себе добрый кусок пирога с бараниной.
И поедая его, на ходу, неспешно и даже величественно побрёл в сторону канцелярии. Потому что, в сложившейся обстановке, он, поистине, чувствовал себя, среди всей прислуги, самым большим и влиятельным человеком. И ни как иначе! Потому, что он был вольнонаёмным. Потому, что он сам себя считал человеком, далеко, немаленьким. А особой особо приближённой к императору. Потому, что тот, вот уже полтора десятилетия, доверял ему свои самые сокровенные мысли. Доверял ему то, что было у него в душе и сердце. И только ему, Фебу, было дано право редактировать их. Дабы в них не оказалось ничего такого, что могло бы скомпрометировать Ирода в глазах будущих поколений. И дало Ироду возможность войти в историю Иудее, да и всего человечества, не иначе, а как только, самым истинно великим и праведным государем.
ЭПИЛОГ
Сендер, конечно же, выполнил приказ Ирода в полном соответствии с его указаниями. А как было не выполнить? Дело было сделано… и Вифлеем на несколько дней погрузился в слёзы, стоны и людское горе. Родители, погибших детей, оплакивали их и потом хоронили их, своих малюток. Так и не понимая: чем же их ребёнок стал так неугоден царю. Но, видя всю жестокость Ирода, они, всё равно не посмели вслух посылать проклятия на его голову. Потому, что понимали, что Ирод и с ними может сотворить такое же, то есть убить их, никому ничего не объясняя, исходя из интересов своего царского дела. Ирод был суров с теми, кто не одобрял его действий, которыми он руководствовался в своих интересах, и по управлению своим царством.
