- Мистика! Иначе не назовёшь.
- Я всё время чувствую чьё-то дыхание за спиной. Нежное, тёплое дыхание. Порой это меня пугает. Да, да! Однажды, я помню это хорошо, я так устала, что не дописала главу, не помню, из какой книги… Пальцы устали набирать текст. Концовка главы, где-то строк двадцать – двадцать пять, была у меня в голове. Я запомнила все предложения и подумала: выпишу утром. Просыпаюсь, включаю компьютер и… Что ты думаешь? Текст набран… да ещё курсивом! Другим шрифтом, чего я никогда не делаю. Что скажешь? Так и просидела с открытым ртом минут двадцать. Хочу встать, а тело не слушается… И самое интересное то, что текст, набранный курсивом, гораздо лучше, чем тот, который я сохранила в своей памяти. Вот такие, брат, дела…
- Что-то подобное Эдгар писал в романе «Лара», если мне не изменяет память. Думаешь, призрак бродит по кабинету? Вот я, Стелла, никогда и ни за что не осталась бы на ночь в этом доме. Всё равно, что по кладбищу ночью ходить. Да он и построен на отшибе. Как тебе не страшно? Последствия травмы, которая убила в тебе ген страха и чувство меры тоже.
«Я в аду?» - вспомнила мать слова дочери, произнесённые ей в реанимационном отделении, когда Стелла наконец вышла из комы. – И что тебе взбрело в голову? Надо же сказать такое! Мы все рассмеялись… и доктор тоже.
Стелла ушла в себя и уже не слушала мать. Она думала о романе. Мать это заметила и не мешала дочери размышлять. Через несколько минут Стелла пришла в себя:
- Хочу написать роман лёгким, образным; выписать тщательно характеры, обстановку, диалоги… И, несомненно, финал романтической трагедии должен быть сильным…
- Соединишь две романтические трагедии в одну? – поинтересовалась мать, глядя на дочь, смотревшую в одну точку.
- А начну с того, как Глория выходит из дома – жизнерадостная, солнечным утром. И раз… Жизнь меняется в один момент. Какой она мне запомнилась в тринадцать лет, такой её и выпишу. Думаю, дух Глории поможет мне. Присоединится...
- Одобряю. Ты сможешь. Я всегда верила в тебя. И верю сейчас, когда ты стоишь и смотришь в неведомые тебе дали. В неизвестное. В пустоту. И эту пустоту ты должна наполнить содержанием.
Стелла прошлась по комнате, подошла к окну и спросила:
- Почему в доме такая тишина? Где Дарья? Племяннички мои любимые?
- Племяннички спят. Дарья с Кирой уехали на твоей машине в Горячий Ключ, в зону отдыха. Погуляют в Дантовом ущелье, поднимутся на гору Петушок, пройдутся вдоль набережной, зайдут в часовню и, само собой, - коктейли… Они приедут вечером.
- Когда проснутся Анна и Игорь, я займусь ими. Появилось непреодолимое желание поиграть с детьми.
- Пора иметь своих. Альберт – хороший парень, вежливый с нами, воспитан, образован…
- Я знаю, знаю… Напишу роман и… Мы с ним обсуждали это… Он вначале…
- И начнёшь новый, как всегда.
- Альберт тоже так сказал. Кстати, дед Яков прилетел. Воспитывает, наверное, внука. «Русская! Католичка! Сама себе на уме!» - Стелла рассмеялась.
- Хочет поставить точку… Решить вашу проблему за вас. Стелла, вы не поругались с Дарьей в самолёте? У неё после полёта был невесёлый вид. Словно вы, мои милые…
Стелла повернулась лицом к матери и ответила:
- Всё завидует мне. Не может остановиться.
- Все пробуют себя в литературе. Желают стать знаменитыми, уважаемыми, раздавать автографы… И в кого она у нас такая тщеславная? Ведь она – отличный педагог! Без всякого сомнения. И…
- Она много добилась, мам. Но не ценит этого. Или не хочет видеть. Ей нужно больше. Но, видишь ли, у большинства профессий есть потолок. А в искусстве его нет. Над искусством открытое небо – ясное и большое. Пугающе большое! Покоряй, если сможешь, если есть талант. Места хватит всем. Вот и завидуют, чувствуя, что могут написать не хуже, но не знают как. В этом вся проблема.
- И это не даёт им покоя, - добавила мать.
- Знаешь, мам, как хорошо написал Эдгар в своём стихотворении об этой беде, о зависти? Не знаю, кому адресованы его слова, но послушай:
Слова, слова, слова…
Неправильно их применяя,
Не зная тайны слов,
Ты создаёшь из них
Сплошную пустоту –
Без образа,
Без смысла,
Без любви…
Ты никогда не мог
Из слов творить стихи.
Куда тебе там вытворять шедевры!
- Последняя строка мне понравилась, должна это признать. Несомненно, Эдгар оказывает на твоё творчество влияние.
- Есть ещё одно. Хочешь, прочитаю? Называется «Поэтессе». Кому? Неизвестно. Над первой строкой инициалы «К.С.»
- Слушаю!
Стелла начала читать стихотворение.
Как
в детстве
вспомни,
Потрошила куклы ты,
Теперь так потроши свои стихи…
Увидишь, в них не меньше пустоты.
- Да, забавные стихи. И сравнение оригинальное.
- В этом и есть – поэзия. Сравнение, точность, правда.
- Кстати, Стелла, вчера днём, когда ты спала, Дарья ходила в твой кабинет. И…
- Я же никому не разрешаю читать то, что ещё не дописано до конца! И вообще…
- Она не справилась со своим любопытством. Дослушай. Вернулась через три часа…
- Три часа? Что она там делала? Читала рецензии?
- Не перебивай, прошу. И не говори ей о нашем разговоре. Она вернулась. Я ни о чём не спрашиваю. Тихо села и стала пить свой любимый кофе. Минут через пятнадцать она говорит: «Стелла талантливей меня. Это очевидно. Определённо, она не от мира сего, мам. Они все – Эдгар, Камилла, Глория, Стелла – другие! Теперь я это поняла. Она выписывает шутя, играючи такие сложные и содержательные вирши, которым мы обучаем в университете одарённых студентов пять лет! А ведь она плохо училась в школе и в университете. Убегала с уроков и писала, писала… Даже в метро, сидя на скамейке, среди шума и грохота она делала записи. Если бы не папа, её бы исключили из университета за прогулы. Вот этого я не пойму, мам, - сказала Дарья, - как они это делают? Или они пишут под чью-то диктовку?»
- Дарья, Дарья что-то стала понимать. В самолёте мы действительно повздорили. Она опять принялась за старое. Но потом угомонилась. Я всё равно люблю её, мам. Она это чувствует. И мы все любим тебя – нашего организатора и вдохновителя. Кстати, Дарья спрашивала меня, нравятся ли мне рассказы Киры Альтовой, Светы Соколовой, Анны Огородниковой? Я читала их книги – только те, за которые они получили премии, но я не об этом. Меня заинтересовала Кира Альтова. Сколько ей лет? Моего ли возраста. Я посетила её сайт, прочитала о ней, но там информации мало. Мам, какая она красивая! Мне она показалась нежной... У неё, без всякого сомнения, ранимая душа. И мне так захотелось обнять её, прижать к себе, как делала это Глория со своим медвежонком, поцеловать её…
- О, о, о! Стоп, стоп! Глории нет, теперь Кира? Есть в тебе что-то от мальчика в брюках. Ты…
- Чокнутая! Я это уже слышала и не обращаю внимания.
- Нет, определённо, это… тебя беспокоит. Я ещё в детстве заметила, когда ты внимательно смотрела на девочек, как они играют в куклы, словно выбирала ту, которая тебе нравится. Потом подходила к одной из них и целовала в губы. Мне родители некоторых из них жаловались на тебя. Мол, девочка растёт с отклонениями. А вы – родители…
- Да? Что-то не припомню. Я так делала?
- Потом травма и…
- Я хочу написать хорошую рецензию на её новый рассказ. И таким образом познакомиться с ней.
- Подмазываешься к ней? Рассказ хороший?
- Откровенный. Очень даже. Кира не боится своих чувств и признаний… По-моему, она одинока.
- И ты почувствовала, что в эту душу нужно залить любовь.
- Во всех смыслах!
- Ох, Стелла, Стелла! Сколько ко мне на приём приходит девиц с этой любовью. Боятся родителей. А некоторые обеспокоены, что их тянет к девушкам. Требуют прописать таблетки. А что я им пропишу? От этого лекарства нет. Только любовь, партнёрша или любимая подруга… В средневековье таких отправляли в монастыри.
- Мам, а среди этих девиц есть дети наших друзей или чада чиновников? Кто…
- Есть. Если назову их имена, а это касается и парней, то ты откроешь рот от удивления. Но я не имею права разглашать эту информацию. И не мечтай. Профессиональная тайна. Поэтому мы так по-дружески и говорим с тобой об этом. Но, Стелла, прошу тебя. Альберт – хорошая партия. Мы с отцом сразу дадим своё согласие на ваш брак.
- Я знаю, знаю. Но ведь ты не «сдаёшь» их родителям? – продолжала дочь…
- Кого?
- Тех девчат и парней…
- Ты снова о том же… Стелла, ты эксцентрична и непредсказуема.
- Так оно и есть! Вот что значит психолог! Мам, - подсаживаясь к матери, обратилась дочь, - ты не просто нам, твоим детям мать, ты – друг. У тебя к каждой из нас свой подход. И с каждой из нас – тайны. Свои тайны. Вот и племяннички проснулись. Идите к тёте. Я вас накормлю блинчиками с красной икрой, а потом мы пойдём в лес.
- Ура! – обрадовались дети.
- Стелла, ты не утомляй их в лесу. Они сегодня ночью улетают в Москву…
- А в чём дело?
- Как в чём? Послезавтра первое сентября. Первый день осени. Забыла за работой? Хотя для вас…
- Осень! Надо же! Осень! А я и не заметила.
* * *
Начало учебного года
- АННА, ИГОРЁК, НЕ БАЛУЙТЕСЬ. Всё, хватит. Оставь её, Игорь. Лучше поухаживай за сестрёнкой. Учись, тебе это пригодится в жизни, когда женишься и…
- Я никогда не женюсь, - ответил сын.
- Уверен, когда ты встретишь однажды красивую, умную девочку, ты изменишь своё решение, - сказал Валерий, муж Дарьи.
- Где наша мамочка?
- Дарья! Всё остывает. Иди уже…
Дарья вошла в комнату, и все воскликнули: «О!»
Она была в красивом вечернем платье тёмно-синего цвета.
- Я, очевидно, что-то пропустил… - удивился, вставая со стула, Валерий и, решив поухаживать за супругой, отодвинул стул и помог жене сесть за стол. – Может, просветишь нас?
- Мы все пропустили, - сказала Анна.
Валерий сел на место, налил шампанское жене, детям лимонад, а себе водки и сказал:
- За начало нового учебного года. И пусть он… вернее, на твоих лекциях присутствует как можно больше студентов, тем более, они любят твои лекции и с большим вниманием их слушают.
- Спасибо, - кивая головой и улыбаясь, поблагодарила супруга.
Они выпили и приступили к трапезе.
- Ты сегодня выглядишь шикарно! Надела своё любимое вечернее платье. Обычно ты его надеваешь, когда…
- Именно так! Я хочу вам всем сказать, мои дорогие, что оставляю попытки написать лучшую в мире книгу. К писательству я больше не вернусь, и это моё твёрдое решение. Признаюсь, далось оно мне с большим трудом. А причиной, такого поворота в моей судьбе, стал наш разговор в самолёте со Стеллой. Тогда я и поняла, что из меня никогда не получится писательницы. Как ни трудно это признать, но Стелла во много раз талантливее меня. Я прекращаю эти гонки…
- Ушам не верю! И ты спустишься с облаков на грешную землю к нам? И у тебя будет всегда хорошее настроение? И эти попытки создать произведения лучше тех, которые пишет твоя сестра и приносящие тебе лишь одни разочарования, закончились?
- Я вынуждена это признать. Эту страницу своей жизни я перевернула, и весила она сто килограммов. Всё, баста! – ответила Дарья.
- Да, что-то там, видимо, над облаками произошло, если ты приняла такое решение. Не буду скрывать, я доволен, - сказал Валерий.
- И мы тоже, - добавили дети, конечно, не понимая, о чём идёт речь и как трудно далось это решение маме.
- Я знаю тебя: если ты что-то решила, так тому и быть. Решений своих ты не меняешь и не даёшь им задний ход.
- Всё. Вот, собственно говоря, о чём я хотела вам сообщить в этом праздничном платье. Отныне я сосредоточусь на своём призвании, так говорит ваша бабушка, и отдам всю себя работе, а именно – преподавательской деятельности. А она сродни творческой.
Семья продолжила ужинать. Довольный переменами в доме и в душе супруги Валерий спросил детей:
- Как там бабушка?
- Хорошо. Читает и что-то пишет.
- Вся семья что-то пишет! А Кира, ваша сестра?
- Кира делает уколы курам и уткам, - ответил Игорёк и засмеялся. – У нас прикольная сестра!
- Уткам?
- Она перешла на… на… - Анна посмотрела на брата в надежде, что он подскажет ей слова, которые она забыла.
- На домашнюю птицу, - уточнил Игорь. - Никак не можешь запомнить. Ты же старше меня и должна быть, как это, умнее.
- Ясно, - подытожил отец.
- Завтра, второго сентября, у меня лекция в университете. Для меня, по крайней мере, важная лекция…
- Важная? Чем же? – спросил муж и налил себе водки.
- Тем, что этой лекцией я хочу открыть новые темы о литературе, о её истории – как классической, так и современной. Гуляя в лесу, собирая цветы с Кирой, я много думала о своей работе. Как в них, в темы, привнести новые краски, новые тени, новые линии, новый цвет, как говорят художники.
- За важную лекцию! - предложил тост Валерий.
* * *
ДАРЬЯ ВОШЛА В ЗАЛ, в котором читала лекции, с небольшим опозданием. (Москва, пробки.) Зал был переполнен, ибо на лекции Дарьи Анатольевны ходили не только студенты университета, в котором она преподавала, но и студенты из других вузов и университетов, начинающие писатели и журналисты.
Дарья поздоровалась и обратилась к присутствующим:
- Сегодня мы поговорим о творчестве и творческих людях. Почему одни остаются в тени, а другие достигают вершин искусства? Об этом мы с вами и поговорим…
Дарья прочитала блестящую лекцию. Но никто из присутствующих в переполненной слушателями аудитории не знал, да и откуда, что в основу лекции она ввела разговор со Стеллой, состоявшийся у них в самолёте, и, разумеется, развила его. Она была, как говорят, в ударе.
Когда Дарья закончила лекцию со словами «Благодарю за внимание. На сегодня всё», все встали и долго аплодировали ей. Когда аплодисменты стихли, один студент встал и сказал: «Дарья Анатольевна, это лучшая ваша лекция из всех, которые мы прослушали в этом зале. Спасибо!»
Девушка в красном свитере с двадцатого ряда подняла руку и задала вопрос: «Дарья Анатольевна, почему вы не пишете книги? Уверена, вы бы писали увлекательные и поучительные книги с захватывающим сюжетом».
Дарья сделала небольшую паузу и ответила: «Моя сестра, Стелла Демидова, пишет книги. У неё дар. Каждый должен делать то, к чему у него есть призвание и…»
Парень в синей толстовке не дал ей договорить и спросил: «Мы любим произведения вашей сестры. Она очень талантлива. Не скажете, над чем она работает сейчас? Что пишет? О чём?»
Дарья окинула взглядом всех присутствующих и ответила:
- Не стану раскрывать вам сюжет, но она решила написать… роман. И называться он будет «Глория». Романтическая трагедия. Вам понравится.
- Роман? Будем ждать его появления на свет. Бесспорно, это будет нечто!
- Будем ждать! - согласилась Дарья Анатольевна.
Она стояла и смотрела на всех пришедших на её лекцию. Студенты стоя аплодировали ей. Кто-то подарил большой букет цветов. Она была тронута. Раньше такого не происходило. Она впервые почувствовала себя удовлетворённой, нужной, востребованной (как это нужно поэтам, художникам, писателям, композиторам – быть востребованными). И чувство гордости за себя, за свою работу переполняло её.
- Я всё время чувствую чьё-то дыхание за спиной. Нежное, тёплое дыхание. Порой это меня пугает. Да, да! Однажды, я помню это хорошо, я так устала, что не дописала главу, не помню, из какой книги… Пальцы устали набирать текст. Концовка главы, где-то строк двадцать – двадцать пять, была у меня в голове. Я запомнила все предложения и подумала: выпишу утром. Просыпаюсь, включаю компьютер и… Что ты думаешь? Текст набран… да ещё курсивом! Другим шрифтом, чего я никогда не делаю. Что скажешь? Так и просидела с открытым ртом минут двадцать. Хочу встать, а тело не слушается… И самое интересное то, что текст, набранный курсивом, гораздо лучше, чем тот, который я сохранила в своей памяти. Вот такие, брат, дела…
- Что-то подобное Эдгар писал в романе «Лара», если мне не изменяет память. Думаешь, призрак бродит по кабинету? Вот я, Стелла, никогда и ни за что не осталась бы на ночь в этом доме. Всё равно, что по кладбищу ночью ходить. Да он и построен на отшибе. Как тебе не страшно? Последствия травмы, которая убила в тебе ген страха и чувство меры тоже.
«Я в аду?» - вспомнила мать слова дочери, произнесённые ей в реанимационном отделении, когда Стелла наконец вышла из комы. – И что тебе взбрело в голову? Надо же сказать такое! Мы все рассмеялись… и доктор тоже.
Стелла ушла в себя и уже не слушала мать. Она думала о романе. Мать это заметила и не мешала дочери размышлять. Через несколько минут Стелла пришла в себя:
- Хочу написать роман лёгким, образным; выписать тщательно характеры, обстановку, диалоги… И, несомненно, финал романтической трагедии должен быть сильным…
- Соединишь две романтические трагедии в одну? – поинтересовалась мать, глядя на дочь, смотревшую в одну точку.
- А начну с того, как Глория выходит из дома – жизнерадостная, солнечным утром. И раз… Жизнь меняется в один момент. Какой она мне запомнилась в тринадцать лет, такой её и выпишу. Думаю, дух Глории поможет мне. Присоединится...
- Одобряю. Ты сможешь. Я всегда верила в тебя. И верю сейчас, когда ты стоишь и смотришь в неведомые тебе дали. В неизвестное. В пустоту. И эту пустоту ты должна наполнить содержанием.
Стелла прошлась по комнате, подошла к окну и спросила:
- Почему в доме такая тишина? Где Дарья? Племяннички мои любимые?
- Племяннички спят. Дарья с Кирой уехали на твоей машине в Горячий Ключ, в зону отдыха. Погуляют в Дантовом ущелье, поднимутся на гору Петушок, пройдутся вдоль набережной, зайдут в часовню и, само собой, - коктейли… Они приедут вечером.
- Когда проснутся Анна и Игорь, я займусь ими. Появилось непреодолимое желание поиграть с детьми.
- Пора иметь своих. Альберт – хороший парень, вежливый с нами, воспитан, образован…
- Я знаю, знаю… Напишу роман и… Мы с ним обсуждали это… Он вначале…
- И начнёшь новый, как всегда.
- Альберт тоже так сказал. Кстати, дед Яков прилетел. Воспитывает, наверное, внука. «Русская! Католичка! Сама себе на уме!» - Стелла рассмеялась.
- Хочет поставить точку… Решить вашу проблему за вас. Стелла, вы не поругались с Дарьей в самолёте? У неё после полёта был невесёлый вид. Словно вы, мои милые…
Стелла повернулась лицом к матери и ответила:
- Всё завидует мне. Не может остановиться.
- Все пробуют себя в литературе. Желают стать знаменитыми, уважаемыми, раздавать автографы… И в кого она у нас такая тщеславная? Ведь она – отличный педагог! Без всякого сомнения. И…
- Она много добилась, мам. Но не ценит этого. Или не хочет видеть. Ей нужно больше. Но, видишь ли, у большинства профессий есть потолок. А в искусстве его нет. Над искусством открытое небо – ясное и большое. Пугающе большое! Покоряй, если сможешь, если есть талант. Места хватит всем. Вот и завидуют, чувствуя, что могут написать не хуже, но не знают как. В этом вся проблема.
- И это не даёт им покоя, - добавила мать.
- Знаешь, мам, как хорошо написал Эдгар в своём стихотворении об этой беде, о зависти? Не знаю, кому адресованы его слова, но послушай:
Слова, слова, слова…
Неправильно их применяя,
Не зная тайны слов,
Ты создаёшь из них
Сплошную пустоту –
Без образа,
Без смысла,
Без любви…
Ты никогда не мог
Из слов творить стихи.
Куда тебе там вытворять шедевры!
- Последняя строка мне понравилась, должна это признать. Несомненно, Эдгар оказывает на твоё творчество влияние.
- Есть ещё одно. Хочешь, прочитаю? Называется «Поэтессе». Кому? Неизвестно. Над первой строкой инициалы «К.С.»
- Слушаю!
Стелла начала читать стихотворение.
Как
в детстве
вспомни,
Потрошила куклы ты,
Теперь так потроши свои стихи…
Увидишь, в них не меньше пустоты.
- Да, забавные стихи. И сравнение оригинальное.
- В этом и есть – поэзия. Сравнение, точность, правда.
- Кстати, Стелла, вчера днём, когда ты спала, Дарья ходила в твой кабинет. И…
- Я же никому не разрешаю читать то, что ещё не дописано до конца! И вообще…
- Она не справилась со своим любопытством. Дослушай. Вернулась через три часа…
- Три часа? Что она там делала? Читала рецензии?
- Не перебивай, прошу. И не говори ей о нашем разговоре. Она вернулась. Я ни о чём не спрашиваю. Тихо села и стала пить свой любимый кофе. Минут через пятнадцать она говорит: «Стелла талантливей меня. Это очевидно. Определённо, она не от мира сего, мам. Они все – Эдгар, Камилла, Глория, Стелла – другие! Теперь я это поняла. Она выписывает шутя, играючи такие сложные и содержательные вирши, которым мы обучаем в университете одарённых студентов пять лет! А ведь она плохо училась в школе и в университете. Убегала с уроков и писала, писала… Даже в метро, сидя на скамейке, среди шума и грохота она делала записи. Если бы не папа, её бы исключили из университета за прогулы. Вот этого я не пойму, мам, - сказала Дарья, - как они это делают? Или они пишут под чью-то диктовку?»
- Дарья, Дарья что-то стала понимать. В самолёте мы действительно повздорили. Она опять принялась за старое. Но потом угомонилась. Я всё равно люблю её, мам. Она это чувствует. И мы все любим тебя – нашего организатора и вдохновителя. Кстати, Дарья спрашивала меня, нравятся ли мне рассказы Киры Альтовой, Светы Соколовой, Анны Огородниковой? Я читала их книги – только те, за которые они получили премии, но я не об этом. Меня заинтересовала Кира Альтова. Сколько ей лет? Моего ли возраста. Я посетила её сайт, прочитала о ней, но там информации мало. Мам, какая она красивая! Мне она показалась нежной... У неё, без всякого сомнения, ранимая душа. И мне так захотелось обнять её, прижать к себе, как делала это Глория со своим медвежонком, поцеловать её…
- О, о, о! Стоп, стоп! Глории нет, теперь Кира? Есть в тебе что-то от мальчика в брюках. Ты…
- Чокнутая! Я это уже слышала и не обращаю внимания.
- Нет, определённо, это… тебя беспокоит. Я ещё в детстве заметила, когда ты внимательно смотрела на девочек, как они играют в куклы, словно выбирала ту, которая тебе нравится. Потом подходила к одной из них и целовала в губы. Мне родители некоторых из них жаловались на тебя. Мол, девочка растёт с отклонениями. А вы – родители…
- Да? Что-то не припомню. Я так делала?
- Потом травма и…
- Я хочу написать хорошую рецензию на её новый рассказ. И таким образом познакомиться с ней.
- Подмазываешься к ней? Рассказ хороший?
- Откровенный. Очень даже. Кира не боится своих чувств и признаний… По-моему, она одинока.
- И ты почувствовала, что в эту душу нужно залить любовь.
- Во всех смыслах!
- Ох, Стелла, Стелла! Сколько ко мне на приём приходит девиц с этой любовью. Боятся родителей. А некоторые обеспокоены, что их тянет к девушкам. Требуют прописать таблетки. А что я им пропишу? От этого лекарства нет. Только любовь, партнёрша или любимая подруга… В средневековье таких отправляли в монастыри.
- Мам, а среди этих девиц есть дети наших друзей или чада чиновников? Кто…
- Есть. Если назову их имена, а это касается и парней, то ты откроешь рот от удивления. Но я не имею права разглашать эту информацию. И не мечтай. Профессиональная тайна. Поэтому мы так по-дружески и говорим с тобой об этом. Но, Стелла, прошу тебя. Альберт – хорошая партия. Мы с отцом сразу дадим своё согласие на ваш брак.
- Я знаю, знаю. Но ведь ты не «сдаёшь» их родителям? – продолжала дочь…
- Кого?
- Тех девчат и парней…
- Ты снова о том же… Стелла, ты эксцентрична и непредсказуема.
- Так оно и есть! Вот что значит психолог! Мам, - подсаживаясь к матери, обратилась дочь, - ты не просто нам, твоим детям мать, ты – друг. У тебя к каждой из нас свой подход. И с каждой из нас – тайны. Свои тайны. Вот и племяннички проснулись. Идите к тёте. Я вас накормлю блинчиками с красной икрой, а потом мы пойдём в лес.
- Ура! – обрадовались дети.
- Стелла, ты не утомляй их в лесу. Они сегодня ночью улетают в Москву…
- А в чём дело?
- Как в чём? Послезавтра первое сентября. Первый день осени. Забыла за работой? Хотя для вас…
- Осень! Надо же! Осень! А я и не заметила.
* * *
Начало учебного года
- АННА, ИГОРЁК, НЕ БАЛУЙТЕСЬ. Всё, хватит. Оставь её, Игорь. Лучше поухаживай за сестрёнкой. Учись, тебе это пригодится в жизни, когда женишься и…
- Я никогда не женюсь, - ответил сын.
- Уверен, когда ты встретишь однажды красивую, умную девочку, ты изменишь своё решение, - сказал Валерий, муж Дарьи.
- Где наша мамочка?
- Дарья! Всё остывает. Иди уже…
Дарья вошла в комнату, и все воскликнули: «О!»
Она была в красивом вечернем платье тёмно-синего цвета.
- Я, очевидно, что-то пропустил… - удивился, вставая со стула, Валерий и, решив поухаживать за супругой, отодвинул стул и помог жене сесть за стол. – Может, просветишь нас?
- Мы все пропустили, - сказала Анна.
Валерий сел на место, налил шампанское жене, детям лимонад, а себе водки и сказал:
- За начало нового учебного года. И пусть он… вернее, на твоих лекциях присутствует как можно больше студентов, тем более, они любят твои лекции и с большим вниманием их слушают.
- Спасибо, - кивая головой и улыбаясь, поблагодарила супруга.
Они выпили и приступили к трапезе.
- Ты сегодня выглядишь шикарно! Надела своё любимое вечернее платье. Обычно ты его надеваешь, когда…
- Именно так! Я хочу вам всем сказать, мои дорогие, что оставляю попытки написать лучшую в мире книгу. К писательству я больше не вернусь, и это моё твёрдое решение. Признаюсь, далось оно мне с большим трудом. А причиной, такого поворота в моей судьбе, стал наш разговор в самолёте со Стеллой. Тогда я и поняла, что из меня никогда не получится писательницы. Как ни трудно это признать, но Стелла во много раз талантливее меня. Я прекращаю эти гонки…
- Ушам не верю! И ты спустишься с облаков на грешную землю к нам? И у тебя будет всегда хорошее настроение? И эти попытки создать произведения лучше тех, которые пишет твоя сестра и приносящие тебе лишь одни разочарования, закончились?
- Я вынуждена это признать. Эту страницу своей жизни я перевернула, и весила она сто килограммов. Всё, баста! – ответила Дарья.
- Да, что-то там, видимо, над облаками произошло, если ты приняла такое решение. Не буду скрывать, я доволен, - сказал Валерий.
- И мы тоже, - добавили дети, конечно, не понимая, о чём идёт речь и как трудно далось это решение маме.
- Я знаю тебя: если ты что-то решила, так тому и быть. Решений своих ты не меняешь и не даёшь им задний ход.
- Всё. Вот, собственно говоря, о чём я хотела вам сообщить в этом праздничном платье. Отныне я сосредоточусь на своём призвании, так говорит ваша бабушка, и отдам всю себя работе, а именно – преподавательской деятельности. А она сродни творческой.
Семья продолжила ужинать. Довольный переменами в доме и в душе супруги Валерий спросил детей:
- Как там бабушка?
- Хорошо. Читает и что-то пишет.
- Вся семья что-то пишет! А Кира, ваша сестра?
- Кира делает уколы курам и уткам, - ответил Игорёк и засмеялся. – У нас прикольная сестра!
- Уткам?
- Она перешла на… на… - Анна посмотрела на брата в надежде, что он подскажет ей слова, которые она забыла.
- На домашнюю птицу, - уточнил Игорь. - Никак не можешь запомнить. Ты же старше меня и должна быть, как это, умнее.
- Ясно, - подытожил отец.
- Завтра, второго сентября, у меня лекция в университете. Для меня, по крайней мере, важная лекция…
- Важная? Чем же? – спросил муж и налил себе водки.
- Тем, что этой лекцией я хочу открыть новые темы о литературе, о её истории – как классической, так и современной. Гуляя в лесу, собирая цветы с Кирой, я много думала о своей работе. Как в них, в темы, привнести новые краски, новые тени, новые линии, новый цвет, как говорят художники.
- За важную лекцию! - предложил тост Валерий.
* * *
ДАРЬЯ ВОШЛА В ЗАЛ, в котором читала лекции, с небольшим опозданием. (Москва, пробки.) Зал был переполнен, ибо на лекции Дарьи Анатольевны ходили не только студенты университета, в котором она преподавала, но и студенты из других вузов и университетов, начинающие писатели и журналисты.
Дарья поздоровалась и обратилась к присутствующим:
- Сегодня мы поговорим о творчестве и творческих людях. Почему одни остаются в тени, а другие достигают вершин искусства? Об этом мы с вами и поговорим…
Дарья прочитала блестящую лекцию. Но никто из присутствующих в переполненной слушателями аудитории не знал, да и откуда, что в основу лекции она ввела разговор со Стеллой, состоявшийся у них в самолёте, и, разумеется, развила его. Она была, как говорят, в ударе.
Когда Дарья закончила лекцию со словами «Благодарю за внимание. На сегодня всё», все встали и долго аплодировали ей. Когда аплодисменты стихли, один студент встал и сказал: «Дарья Анатольевна, это лучшая ваша лекция из всех, которые мы прослушали в этом зале. Спасибо!»
Девушка в красном свитере с двадцатого ряда подняла руку и задала вопрос: «Дарья Анатольевна, почему вы не пишете книги? Уверена, вы бы писали увлекательные и поучительные книги с захватывающим сюжетом».
Дарья сделала небольшую паузу и ответила: «Моя сестра, Стелла Демидова, пишет книги. У неё дар. Каждый должен делать то, к чему у него есть призвание и…»
Парень в синей толстовке не дал ей договорить и спросил: «Мы любим произведения вашей сестры. Она очень талантлива. Не скажете, над чем она работает сейчас? Что пишет? О чём?»
Дарья окинула взглядом всех присутствующих и ответила:
- Не стану раскрывать вам сюжет, но она решила написать… роман. И называться он будет «Глория». Романтическая трагедия. Вам понравится.
- Роман? Будем ждать его появления на свет. Бесспорно, это будет нечто!
- Будем ждать! - согласилась Дарья Анатольевна.
Она стояла и смотрела на всех пришедших на её лекцию. Студенты стоя аплодировали ей. Кто-то подарил большой букет цветов. Она была тронута. Раньше такого не происходило. Она впервые почувствовала себя удовлетворённой, нужной, востребованной (как это нужно поэтам, художникам, писателям, композиторам – быть востребованными). И чувство гордости за себя, за свою работу переполняло её.
