«Настоящий триумф, - подумала она про себя, вытирая слезу. – Ты была права, Стелла, когда говорила мне: "Твоё призвание – преподавать и открывать таланты". Теперь я вижу это, сестра, и чувствую. Прости меня за все мои…»
- Браво! Браво! – кричали студенты, среди которых был и её муж Валерий, смотревший внимательно на всё происходящее. И в этот момент он гордился тем, что у него такая умная жена.
- Браво, Дарья! Ты наконец нашла себя! – крикнул он…
Валерий, внимательный и предусмотрительный человек, записал лекцию на видеокамеру. Лекцию, изменившую супругу изнутри и сделавшую её счастливой. Вечерами, когда дети уже спали, а на улице лил дождь или был сильный мороз, они просматривали эту запись. И Дарья то и дело спрашивала мужа: «Неужели это я?!»
Так Дарья Анатольевна, как звали её студенты, любившие её и восхищавшиеся ей, нашла себя, открыла в себе дар, который так долго не проявлялся и наконец проявился после разговора с сестрой, а вместе с ним и душевный покой.
* * *
- КИРА, ДОЧЕНЬКА, ТЫ ГОТОВА? Все вещи собрала?
- Да, мамочка.
- Девять сумок, Матрёна! Зачем так много? Как мы со всем этим управимся в аэропорту? Что в них?
- Тут – яблоки. В этой сумке – сливы. В этой – грибы, а в чёрной – груши, скороспелый сорт, - ответила домработница.
- Груши! Кира, иди ко мне. Знаешь, как Стелла получила травму головы?
- Нет.
- Она полезла в детстве на дерево. Ей понравилась груша на самой верхней ветке. Мы поздно это заметили. Она почти добралась до неё, мальчик в юбке, и хотела уже сорвать плод, но ветка, на которой она стояла, сломалась. И она, как подстреленная птица, стала падать вниз, ударяясь о ветки. Боже мой, я уже представила, как мы её отпеваем в церкви. Отец со всех ног бежал к ней, но так и не успел. Она упала и ударилась о землю… о бугор… Потом больница, реанимация… Запомни, на грушу лазить нельзя. Груша – хрупкое дерево. Поняла?
- Да, мамочка! И она стала – другой…
- Так точно! Совсем другой: писательницей. Иди и скажи садовнику, чтобы выносил сумки. Таксист ждёт. А я схожу и попрощаюсь со Стеллой.
- Хорошо, - ответила дочь.
- Хорошего полёта, хозяйка. А фрукты Анатолий Максимович любит. Особенно из вашего сада. Он ведь эти деревья сам сажал.
- Я помню. Всего хорошего тебе, Матрёна. И присматривай, пожалуйста, за Стеллой. Если что – звони. Хорошо? Нужно, чтобы она хоть раз в день ела горячую пищу.
- Я всё поняла, Марина Владимировна.
- Вот деньги за три месяца вперёд. И спасибо за всё. Устали вы, наверное, с нами? В этом году…
- Нет, нет! Что Вы! А за деньги спасибо. Завтра заплачу по кредиту или, как там правильно, кредит…
Егор, муж Матрёны, стал выносить сумки. Кира пошла прощаться с подружками, ждавшими её около такси, мать - к Стелле.
Подойдя к кабинету, в котором над планом и главами романа уже восемь дней работала Стелла, она открыла дверь, вошла и сказала:
- Стелла, нам пора. Береги себя. Ты остаёшься одна. Не скучай.
Стелла закрыла ноутбук, встала и обняла мать, указывая ей на диван. Они сели, и мать продолжила:
- Не выключай телефон и хотя бы один раз в день принимай горячую пищу, будь осторожна с газом, не забывай выключать воду и следи за домом…
- Выучила уже наизусть. Насчёт телефона не обещаю. Вдруг заработаюсь… Звоните садовнику, а лучше Матрёне.
- Вчера звонила Дарья, такая радостная. Говорит: первую лекцию прочитала великолепно. А когда закончила читать, студенты аплодировали ей стоя. А некоторые даже кричали «Браво!»
- Дарья! Я рада за неё. Она сделала выбор, и, по всей видимости, у неё это получилось.
- Ты о чём?
- Так просто.
- Я вчера читала план и несколько глав романа, пока ты ходила по лесу. Мне они понравились. Читатель, поверь на слово, будет сопереживать героям. И характер у…
- Ты вторглась на запретную территорию! И…
- Я твоя мать! Мне так захотелось прочитать начало…
- Так легко мне ещё не писалось, мам. Но эти главы из третьей части. Первых глав ещё нет. Что-то я…
- Не забывай звонить Альберту. Обещаешь?
- Как вспомню, что в декабре, когда я буду писать о главном, нужно ехать на юбилей к Светлане Юрьевне…
- Отдых необходим. И вообще, доченька, ты так нагружаешь себя… Закончив одну книгу, берёшься за другую, словно боишься не успеть в этой жизни… Тебе скоро двадцать пять лет.
- Все так работают. Я уверена, что Кира тоже…
- Кира? – мать удивлённо посмотрела на дочь.
- Двадцать пятого числа! Она родилась на католическое Рождество. По всей видимости, придётся ехать. Заодно заеду в собор на праздник. Пообщаюсь со святым отцом, поговорю с прихожанами – Марысей, Марией, Станиславом, Джоакино… Посмотрим, всё будет зависеть от…
- Книги, сюжета и его развития.
- Возможно. Лишь бы никто не мешал…
- Ты остаёшься одна, Стелла. Идеальные условия для написания книги.
- Обстоятельства, мам. Всегда что-то помешает, остановит работу. Или кто-то… Но насчёт телефона я не шучу. Я полна сил, чувствую вдохновение и никому не позволю отрывать меня от работы своими тревогами. Мои амбиции безграничны!
- Вот и поговорили. Нам с Кирой пора.
- Я провожу вас. Кто за рулём?
- Тимур. Он нас отвезёт.
- Он отличный водитель и никогда не нарушает правил, - заметила Стелла, закрывая кабинет.
Мать с дочерью дошли до машины. Стелла попрощалась с Кирой, сказавшей ей: «Не скучай, сестра. И напиши потрясный роман. Покажи им всем». Стелла ещё раз попрощалась с матерью, с младшей сестрой и они уехали в аэропорт.
Стелла смотрела им вослед, пока машина не выехала на Хадыженскую трассу и не повернула налево, скрывшись за деревьями.
Она ещё постояла минут пять и вернулась в кабинет. Открыла ноутбук, выключила телефон и стала работать.
* * *
Стелла пишет роман
ПРОШЛА НЕДЕЛЯ. СТЕЛЛА не продвинулась в написании книги ни на йоту - ни на главу, ни на строку. Её вдохновение словно остановил сильный встречный ветер. Она набросала концовку, отдельные главы, диалоги, но не могла найти «дверь» в книгу, как говорил Эдгар. И она вспомнила, как долго и мучительно искал эту «дверь» Эдгар, приехавший в бухту Инал, в пансионат "Дубрава", чтобы написать свой роман о Камилле и об истории их любви. Вспомнила Олесю, с которой Эдгар познакомился на сайте Стихи.ру. О встрече на пляже, случайной или нет… Их разговор и о том, как в отчаянии от того, что книга не открывает ему «дверь», он, Эдгар, рассказывает Олесе сюжет книги. «Эдгар, ты только что рассказал мне, устно, разумеется, всю книгу! Теперь иди и напиши её», - посоветовала Олеся Эдгару.
«И у Эдгара всё получилось», - подумала Стелла. Вспомнила и о том, с какой любовью писал он свою книгу. Как тщательно выписывал характер героини, её талант, настроение, любовь к живописи. О том, как удивилась Света, работница пансионата, и администратор, когда вошли в номер и увидели Эдгара – исхудавшим, обросшим, с красными глазами и потемневшими «мешками» под ними. «Робинзон Крузо – да и только», - сказала Света. Увидев большое количество исписанных листов, валяющихся повсюду, и множество стержней от авторучек, они широко открыли глаза. Всё это Стелла помнила. Она перечитывала роман «Лара» три раза.
«Да, Эдгар, трудно начинать писать, когда тебя переполняют эмоции и чувства. Это очень мешает. Хочется весь материал выплеснуть из себя разом! Но… Понимаю тебя. Теперь понимаю. Роман, видимо, написать труднее. Но Олеся выручила тебя. Она показала дверь, которую ты искал. Олеся появилась в твоей жизни вовремя. И книга «пошла». Где же тот человек, который подскажет мне?» - сидя на диване, думала Стелла.
Она ходила по комнате, снова садилась на диван, заваривала крепкий кофе, выходила на улицу, но… Утром, сидя за столом и глядя на первые строки, она понимала: «Всё не так!» Она не могла начать, мысли не приходили – не те слова, не те чувства, не та тональность. Утром, в половине четвёртого, она поднималась с дивана, обливалась холодной водой под дубом и приступала к работе. А в полночь, засыпая, с нетерпением ждала, что принесёт ей день грядущий. Но…
На десятый день мучений, когда она сидела на крыльце и её ласкали солнечные осенние лучи, раздался звонок. Она подошла и ответила:
- Мам, что-то случилось?
- Нет. Почему непременно должно что-то случиться? Решила узнать, как пишется роман? Я не звонила десять дней, чтобы не отрывать тебя от работы.
- Я же просила не мешать мне работать… Если честно, я никак не могу начать… Всё не то!
- Так ты ещё ничего не написала? – удивилась мать. - Прошло десять дней! Роман – это не рассказ? Да?
- Сто раз начинала, но дальше шестнадцатой строки дело не идёт. Всё стираю и заново начинаю. Не могу попасть в тональность… Сердце говорит: «Не то, не то! Начни сначала!»
- Ты застряла? Помнишь, как Эдгар мучился, пока не встретил девушку?
- Олесю, помню. Что-то я забыла, про что-то забыла. Я столько раз начинала писать её в голове, и всё получалось. Ах!.. Сколько раз я говорила, приказывала себе: «Записывай!» Ненавижу себя!
- Успокойся. Так ты вообще не начнёшь. Насколько я помню, с твоих слов, ты хотела её начать просто: «Глория тёплым, солнечным днём, в хорошем настроении и приподнятом духе собирается на работу в школу № 2», - помогала мать дочери, застрявшей между строк.
- Глория смотрит на себя в зеркало. Рядом стоит мать и говорит ей: «Какая же ты у меня красивая, доченька! Вот бы твой отец видел это!» Глория отвечает ей: «Увидел бы, если б не сбежал, узнав о том, что ты беременна». Так, так, что-то вырисовывается, - начинала вспоминать Стелла.
- Глория идёт на работу, и её сбивает машина. И жизнь…
- Становится другой… Мам, ты прелесть. Я забыла про машину. Определённо… Теперь всё складывается! Глория выходит из дома, и тут её сбивает лихач, выехавший на тротуар. Что-то про собаку…
- Отлично, продолжай, - одобрила мать. – Роман начинается. А почему он выехал на тротуар?
- Дорогу перекопали и бросили… Грязь, лужи и всё такое, вот он и выехал на тротуар в то самое время, когда Глория вышла из дома…
- Хорошо! Что дальше? Продолжай! – подгоняла мать.
- Он… он… он прислонил её к забору, вызвал «скорую помощь» и дал дёру…
- А Глория? Что с ней? Она ведь прихрамывала иногда…
- Точно. Глория сидит, прислоненная к забору. Она без памяти – болевой шок. Переломы на правой ноге. Приезжает «скорая». Молодые ребята помогают бригаде… Её везут в больницу.
(Пауза.)
– Стелла, где ты? Алло! Алло!
- Мам, я на связи. Не успеваю набирать текст.
- Потом наберёшь. Сейчас запоминай. Что дальше?
- Так… так… По дороге в больницу, в машине «скорой помощи» заканчивается кислород, выходит через трещины в шланге. Так кажется…
- Вспоминай, вспоминай! Не останавливайся! Думай, думай.
- Ей делают операцию… Это я всё художественно выпишу. Вторая глава будет начинаться со слов: «Глория открыла глаза. Первое, что она увидела, был белый потолок. Она закрыла их снова. Через пять минут она снова открыла глаза. Тот же белый потолок. Она повернула голову налево и увидела сидевшую рядом с ней мать. Мать дремала на стуле. Глория посмотрела направо и увидела два больших окна и три кровати, на которых лежали женщины. Глория поняла: она в больнице…» - едва переводя дух, закончила Стелла.
- И…
- Мам, тебя мне послали силы небесные! И надо же как кстати я не выключила телефон. Я забыла про машину. Хотела эту сцену с аварией выписать после того, когда она будет возвращаться с работы домой. Это меня и сбило с тональности. А нужно было начинать с главного. Мам, я тебя люблю! Отключаюсь. Начинаю работать.
- Удачи! – пожелала мать, вспомнив слова Эдгара: «Не иначе, как божественное вмешательство!..» И не натягивай поводья воображения! Отпусти их - и всё пойдёт своим чередом», - добавила мать.
- Папе привет, - сказала Стелла и выключила телефон.
«Удачно я позвонила, - подумала Марина Владимировна, - словно чувствовала! Да и ночью снилось чёрт знает что!" - Стас, кто там следующий? Проси.
В кабинет Марины Владимировны вошёл пожилой человек лет шестидесяти на сеанс психотерапии. Он работал в театре.
* * *
ПРОШЛИ СЕНТЯБРЬ И ОКТЯБРЬ. Наступили последние дни ноября. Ноябрь выдался холодным, но Стелла так и продолжала по утрам обливаться холодной водой из красного пластмассового ведра. Она уверенно продвигалась вперёд. И то, что она написала, и то, как она это делала, нравилось ей. Она впервые за всё время, которое посвятила творчеству, убрала ноутбук. И со второй части романа стала писать текст шариковой ручкой на листах, чтобы не терять время на исправление ошибок, опечаток, на удаление неудачно подобранных слов и прочего, что, иначе говоря, тормозило её мысли, полёт, работу воображения. Ей это даже понравилось. И она вспоминала, что Эдгар, имея в своём распоряжении ноутбук, не набирал на нём текст, а писал все книги шариковой авторучкой, как говорится, вручную. «И в этом есть своя прелесть, - подумала она, - но нужно будет потом набирать текст заново. А набирая текст, с ним можно будет работать: вносить поправки, уточнять, изменять синтаксис. Может быть, так делать и в будущем?» – решила она.
Безусловно, без всяких сомнений, наша героиня устала. Она забывала о еде, не ходила в большой дом, чтобы принять ванну, выспаться в удобной кровати, привести себя в порядок. Всё это было лишним, лишённым в её случае смысла, не имеющим логики. К тому же, все эти процедуры, так это назовём, только тормозили бы творческий процесс.
И чтобы не мешать этому самому важному в творчестве каждого художника процессу, домохозяйка Матрёна утром, днём и вечером, как и наставляла её мать писательницы, улетая с Кирой в Москву, приносила еду и оставляла её на крыльце, забирая подносы, к блюдам на которых Стелла даже не притрагивалась. Иногда, правда, дикие кошки лакомились кашами, супами и блинчиками с творогом. Стелла, когда чувствовала, что пора бы и поесть, выходила на крыльцо, чтобы взять поднос с остывшей едой, и, увидев, что обед почти съеден, с улыбкой забирала то, что оставили ей кошки.
Заметив это, Матрёна стала стучать в дверь, намекая на то, что обед остывает. Но она никогда не входила в кабинет. Таковы были правила, установленные Стеллой.
Как-то в воскресный день, в начале ноября, Матрёна принесла Стелле праздничный обед по случаю дня рождения мужа. Она приготовила своё фирменное блюдо и решила угостить Стеллу.
Подойдя к двери кабинета, она робко постучала. Через минуту дверь открылась, и вышла Стелла или то, что от неё осталось (вы понимаете, уважаемый читатель, о чём я).
Увидев молодую хозяйку, Матрёна выронила из рук поднос с едой. Стелла удивилась. Матрёна, придя в себя, произнесла:
- Девочка ты моя! Что ты с собой сделала? На тебе лица нет! Как ты исхудала, Боже мой! Волосы не мыты и не чёсаны, под глазами «мешки», щёки впалые, глаза красные…
- В самом деле? – поднимая конфету с земли, равнодушно спросила Стелла. – Давненько я не смотрела на себя в зеркало. Я его вообще убрала. Я работаю, Матрёна. Ты привидение увидела? Призрака? – смеялась Стелла, помогая домохозяйке собирать тарелки. – Посуду заберём, а еду оставим диким кошкам.
- Да что же это за работа такая – издеваться так над собой? – Матрёна перекрестилась.
- Браво! Браво! – кричали студенты, среди которых был и её муж Валерий, смотревший внимательно на всё происходящее. И в этот момент он гордился тем, что у него такая умная жена.
- Браво, Дарья! Ты наконец нашла себя! – крикнул он…
Валерий, внимательный и предусмотрительный человек, записал лекцию на видеокамеру. Лекцию, изменившую супругу изнутри и сделавшую её счастливой. Вечерами, когда дети уже спали, а на улице лил дождь или был сильный мороз, они просматривали эту запись. И Дарья то и дело спрашивала мужа: «Неужели это я?!»
Так Дарья Анатольевна, как звали её студенты, любившие её и восхищавшиеся ей, нашла себя, открыла в себе дар, который так долго не проявлялся и наконец проявился после разговора с сестрой, а вместе с ним и душевный покой.
* * *
- КИРА, ДОЧЕНЬКА, ТЫ ГОТОВА? Все вещи собрала?
- Да, мамочка.
- Девять сумок, Матрёна! Зачем так много? Как мы со всем этим управимся в аэропорту? Что в них?
- Тут – яблоки. В этой сумке – сливы. В этой – грибы, а в чёрной – груши, скороспелый сорт, - ответила домработница.
- Груши! Кира, иди ко мне. Знаешь, как Стелла получила травму головы?
- Нет.
- Она полезла в детстве на дерево. Ей понравилась груша на самой верхней ветке. Мы поздно это заметили. Она почти добралась до неё, мальчик в юбке, и хотела уже сорвать плод, но ветка, на которой она стояла, сломалась. И она, как подстреленная птица, стала падать вниз, ударяясь о ветки. Боже мой, я уже представила, как мы её отпеваем в церкви. Отец со всех ног бежал к ней, но так и не успел. Она упала и ударилась о землю… о бугор… Потом больница, реанимация… Запомни, на грушу лазить нельзя. Груша – хрупкое дерево. Поняла?
- Да, мамочка! И она стала – другой…
- Так точно! Совсем другой: писательницей. Иди и скажи садовнику, чтобы выносил сумки. Таксист ждёт. А я схожу и попрощаюсь со Стеллой.
- Хорошо, - ответила дочь.
- Хорошего полёта, хозяйка. А фрукты Анатолий Максимович любит. Особенно из вашего сада. Он ведь эти деревья сам сажал.
- Я помню. Всего хорошего тебе, Матрёна. И присматривай, пожалуйста, за Стеллой. Если что – звони. Хорошо? Нужно, чтобы она хоть раз в день ела горячую пищу.
- Я всё поняла, Марина Владимировна.
- Вот деньги за три месяца вперёд. И спасибо за всё. Устали вы, наверное, с нами? В этом году…
- Нет, нет! Что Вы! А за деньги спасибо. Завтра заплачу по кредиту или, как там правильно, кредит…
Егор, муж Матрёны, стал выносить сумки. Кира пошла прощаться с подружками, ждавшими её около такси, мать - к Стелле.
Подойдя к кабинету, в котором над планом и главами романа уже восемь дней работала Стелла, она открыла дверь, вошла и сказала:
- Стелла, нам пора. Береги себя. Ты остаёшься одна. Не скучай.
Стелла закрыла ноутбук, встала и обняла мать, указывая ей на диван. Они сели, и мать продолжила:
- Не выключай телефон и хотя бы один раз в день принимай горячую пищу, будь осторожна с газом, не забывай выключать воду и следи за домом…
- Выучила уже наизусть. Насчёт телефона не обещаю. Вдруг заработаюсь… Звоните садовнику, а лучше Матрёне.
- Вчера звонила Дарья, такая радостная. Говорит: первую лекцию прочитала великолепно. А когда закончила читать, студенты аплодировали ей стоя. А некоторые даже кричали «Браво!»
- Дарья! Я рада за неё. Она сделала выбор, и, по всей видимости, у неё это получилось.
- Ты о чём?
- Так просто.
- Я вчера читала план и несколько глав романа, пока ты ходила по лесу. Мне они понравились. Читатель, поверь на слово, будет сопереживать героям. И характер у…
- Ты вторглась на запретную территорию! И…
- Я твоя мать! Мне так захотелось прочитать начало…
- Так легко мне ещё не писалось, мам. Но эти главы из третьей части. Первых глав ещё нет. Что-то я…
- Не забывай звонить Альберту. Обещаешь?
- Как вспомню, что в декабре, когда я буду писать о главном, нужно ехать на юбилей к Светлане Юрьевне…
- Отдых необходим. И вообще, доченька, ты так нагружаешь себя… Закончив одну книгу, берёшься за другую, словно боишься не успеть в этой жизни… Тебе скоро двадцать пять лет.
- Все так работают. Я уверена, что Кира тоже…
- Кира? – мать удивлённо посмотрела на дочь.
- Двадцать пятого числа! Она родилась на католическое Рождество. По всей видимости, придётся ехать. Заодно заеду в собор на праздник. Пообщаюсь со святым отцом, поговорю с прихожанами – Марысей, Марией, Станиславом, Джоакино… Посмотрим, всё будет зависеть от…
- Книги, сюжета и его развития.
- Возможно. Лишь бы никто не мешал…
- Ты остаёшься одна, Стелла. Идеальные условия для написания книги.
- Обстоятельства, мам. Всегда что-то помешает, остановит работу. Или кто-то… Но насчёт телефона я не шучу. Я полна сил, чувствую вдохновение и никому не позволю отрывать меня от работы своими тревогами. Мои амбиции безграничны!
- Вот и поговорили. Нам с Кирой пора.
- Я провожу вас. Кто за рулём?
- Тимур. Он нас отвезёт.
- Он отличный водитель и никогда не нарушает правил, - заметила Стелла, закрывая кабинет.
Мать с дочерью дошли до машины. Стелла попрощалась с Кирой, сказавшей ей: «Не скучай, сестра. И напиши потрясный роман. Покажи им всем». Стелла ещё раз попрощалась с матерью, с младшей сестрой и они уехали в аэропорт.
Стелла смотрела им вослед, пока машина не выехала на Хадыженскую трассу и не повернула налево, скрывшись за деревьями.
Она ещё постояла минут пять и вернулась в кабинет. Открыла ноутбук, выключила телефон и стала работать.
* * *
Стелла пишет роман
ПРОШЛА НЕДЕЛЯ. СТЕЛЛА не продвинулась в написании книги ни на йоту - ни на главу, ни на строку. Её вдохновение словно остановил сильный встречный ветер. Она набросала концовку, отдельные главы, диалоги, но не могла найти «дверь» в книгу, как говорил Эдгар. И она вспомнила, как долго и мучительно искал эту «дверь» Эдгар, приехавший в бухту Инал, в пансионат "Дубрава", чтобы написать свой роман о Камилле и об истории их любви. Вспомнила Олесю, с которой Эдгар познакомился на сайте Стихи.ру. О встрече на пляже, случайной или нет… Их разговор и о том, как в отчаянии от того, что книга не открывает ему «дверь», он, Эдгар, рассказывает Олесе сюжет книги. «Эдгар, ты только что рассказал мне, устно, разумеется, всю книгу! Теперь иди и напиши её», - посоветовала Олеся Эдгару.
«И у Эдгара всё получилось», - подумала Стелла. Вспомнила и о том, с какой любовью писал он свою книгу. Как тщательно выписывал характер героини, её талант, настроение, любовь к живописи. О том, как удивилась Света, работница пансионата, и администратор, когда вошли в номер и увидели Эдгара – исхудавшим, обросшим, с красными глазами и потемневшими «мешками» под ними. «Робинзон Крузо – да и только», - сказала Света. Увидев большое количество исписанных листов, валяющихся повсюду, и множество стержней от авторучек, они широко открыли глаза. Всё это Стелла помнила. Она перечитывала роман «Лара» три раза.
«Да, Эдгар, трудно начинать писать, когда тебя переполняют эмоции и чувства. Это очень мешает. Хочется весь материал выплеснуть из себя разом! Но… Понимаю тебя. Теперь понимаю. Роман, видимо, написать труднее. Но Олеся выручила тебя. Она показала дверь, которую ты искал. Олеся появилась в твоей жизни вовремя. И книга «пошла». Где же тот человек, который подскажет мне?» - сидя на диване, думала Стелла.
Она ходила по комнате, снова садилась на диван, заваривала крепкий кофе, выходила на улицу, но… Утром, сидя за столом и глядя на первые строки, она понимала: «Всё не так!» Она не могла начать, мысли не приходили – не те слова, не те чувства, не та тональность. Утром, в половине четвёртого, она поднималась с дивана, обливалась холодной водой под дубом и приступала к работе. А в полночь, засыпая, с нетерпением ждала, что принесёт ей день грядущий. Но…
На десятый день мучений, когда она сидела на крыльце и её ласкали солнечные осенние лучи, раздался звонок. Она подошла и ответила:
- Мам, что-то случилось?
- Нет. Почему непременно должно что-то случиться? Решила узнать, как пишется роман? Я не звонила десять дней, чтобы не отрывать тебя от работы.
- Я же просила не мешать мне работать… Если честно, я никак не могу начать… Всё не то!
- Так ты ещё ничего не написала? – удивилась мать. - Прошло десять дней! Роман – это не рассказ? Да?
- Сто раз начинала, но дальше шестнадцатой строки дело не идёт. Всё стираю и заново начинаю. Не могу попасть в тональность… Сердце говорит: «Не то, не то! Начни сначала!»
- Ты застряла? Помнишь, как Эдгар мучился, пока не встретил девушку?
- Олесю, помню. Что-то я забыла, про что-то забыла. Я столько раз начинала писать её в голове, и всё получалось. Ах!.. Сколько раз я говорила, приказывала себе: «Записывай!» Ненавижу себя!
- Успокойся. Так ты вообще не начнёшь. Насколько я помню, с твоих слов, ты хотела её начать просто: «Глория тёплым, солнечным днём, в хорошем настроении и приподнятом духе собирается на работу в школу № 2», - помогала мать дочери, застрявшей между строк.
- Глория смотрит на себя в зеркало. Рядом стоит мать и говорит ей: «Какая же ты у меня красивая, доченька! Вот бы твой отец видел это!» Глория отвечает ей: «Увидел бы, если б не сбежал, узнав о том, что ты беременна». Так, так, что-то вырисовывается, - начинала вспоминать Стелла.
- Глория идёт на работу, и её сбивает машина. И жизнь…
- Становится другой… Мам, ты прелесть. Я забыла про машину. Определённо… Теперь всё складывается! Глория выходит из дома, и тут её сбивает лихач, выехавший на тротуар. Что-то про собаку…
- Отлично, продолжай, - одобрила мать. – Роман начинается. А почему он выехал на тротуар?
- Дорогу перекопали и бросили… Грязь, лужи и всё такое, вот он и выехал на тротуар в то самое время, когда Глория вышла из дома…
- Хорошо! Что дальше? Продолжай! – подгоняла мать.
- Он… он… он прислонил её к забору, вызвал «скорую помощь» и дал дёру…
- А Глория? Что с ней? Она ведь прихрамывала иногда…
- Точно. Глория сидит, прислоненная к забору. Она без памяти – болевой шок. Переломы на правой ноге. Приезжает «скорая». Молодые ребята помогают бригаде… Её везут в больницу.
(Пауза.)
– Стелла, где ты? Алло! Алло!
- Мам, я на связи. Не успеваю набирать текст.
- Потом наберёшь. Сейчас запоминай. Что дальше?
- Так… так… По дороге в больницу, в машине «скорой помощи» заканчивается кислород, выходит через трещины в шланге. Так кажется…
- Вспоминай, вспоминай! Не останавливайся! Думай, думай.
- Ей делают операцию… Это я всё художественно выпишу. Вторая глава будет начинаться со слов: «Глория открыла глаза. Первое, что она увидела, был белый потолок. Она закрыла их снова. Через пять минут она снова открыла глаза. Тот же белый потолок. Она повернула голову налево и увидела сидевшую рядом с ней мать. Мать дремала на стуле. Глория посмотрела направо и увидела два больших окна и три кровати, на которых лежали женщины. Глория поняла: она в больнице…» - едва переводя дух, закончила Стелла.
- И…
- Мам, тебя мне послали силы небесные! И надо же как кстати я не выключила телефон. Я забыла про машину. Хотела эту сцену с аварией выписать после того, когда она будет возвращаться с работы домой. Это меня и сбило с тональности. А нужно было начинать с главного. Мам, я тебя люблю! Отключаюсь. Начинаю работать.
- Удачи! – пожелала мать, вспомнив слова Эдгара: «Не иначе, как божественное вмешательство!..» И не натягивай поводья воображения! Отпусти их - и всё пойдёт своим чередом», - добавила мать.
- Папе привет, - сказала Стелла и выключила телефон.
«Удачно я позвонила, - подумала Марина Владимировна, - словно чувствовала! Да и ночью снилось чёрт знает что!" - Стас, кто там следующий? Проси.
В кабинет Марины Владимировны вошёл пожилой человек лет шестидесяти на сеанс психотерапии. Он работал в театре.
* * *
ПРОШЛИ СЕНТЯБРЬ И ОКТЯБРЬ. Наступили последние дни ноября. Ноябрь выдался холодным, но Стелла так и продолжала по утрам обливаться холодной водой из красного пластмассового ведра. Она уверенно продвигалась вперёд. И то, что она написала, и то, как она это делала, нравилось ей. Она впервые за всё время, которое посвятила творчеству, убрала ноутбук. И со второй части романа стала писать текст шариковой ручкой на листах, чтобы не терять время на исправление ошибок, опечаток, на удаление неудачно подобранных слов и прочего, что, иначе говоря, тормозило её мысли, полёт, работу воображения. Ей это даже понравилось. И она вспоминала, что Эдгар, имея в своём распоряжении ноутбук, не набирал на нём текст, а писал все книги шариковой авторучкой, как говорится, вручную. «И в этом есть своя прелесть, - подумала она, - но нужно будет потом набирать текст заново. А набирая текст, с ним можно будет работать: вносить поправки, уточнять, изменять синтаксис. Может быть, так делать и в будущем?» – решила она.
Безусловно, без всяких сомнений, наша героиня устала. Она забывала о еде, не ходила в большой дом, чтобы принять ванну, выспаться в удобной кровати, привести себя в порядок. Всё это было лишним, лишённым в её случае смысла, не имеющим логики. К тому же, все эти процедуры, так это назовём, только тормозили бы творческий процесс.
И чтобы не мешать этому самому важному в творчестве каждого художника процессу, домохозяйка Матрёна утром, днём и вечером, как и наставляла её мать писательницы, улетая с Кирой в Москву, приносила еду и оставляла её на крыльце, забирая подносы, к блюдам на которых Стелла даже не притрагивалась. Иногда, правда, дикие кошки лакомились кашами, супами и блинчиками с творогом. Стелла, когда чувствовала, что пора бы и поесть, выходила на крыльцо, чтобы взять поднос с остывшей едой, и, увидев, что обед почти съеден, с улыбкой забирала то, что оставили ей кошки.
Заметив это, Матрёна стала стучать в дверь, намекая на то, что обед остывает. Но она никогда не входила в кабинет. Таковы были правила, установленные Стеллой.
Как-то в воскресный день, в начале ноября, Матрёна принесла Стелле праздничный обед по случаю дня рождения мужа. Она приготовила своё фирменное блюдо и решила угостить Стеллу.
Подойдя к двери кабинета, она робко постучала. Через минуту дверь открылась, и вышла Стелла или то, что от неё осталось (вы понимаете, уважаемый читатель, о чём я).
Увидев молодую хозяйку, Матрёна выронила из рук поднос с едой. Стелла удивилась. Матрёна, придя в себя, произнесла:
- Девочка ты моя! Что ты с собой сделала? На тебе лица нет! Как ты исхудала, Боже мой! Волосы не мыты и не чёсаны, под глазами «мешки», щёки впалые, глаза красные…
- В самом деле? – поднимая конфету с земли, равнодушно спросила Стелла. – Давненько я не смотрела на себя в зеркало. Я его вообще убрала. Я работаю, Матрёна. Ты привидение увидела? Призрака? – смеялась Стелла, помогая домохозяйке собирать тарелки. – Посуду заберём, а еду оставим диким кошкам.
- Да что же это за работа такая – издеваться так над собой? – Матрёна перекрестилась.
