Напоив горячим питьём и снабдив шерстяными носками, мама отправила меня в постель. Я не сопротивлялась. Едва моя голова дотронулась до подушки, как я провалилась в сон, больше похожий на горячечный бред. Я то проваливалась в него, как в глубокую яму, то выплывала в явь, ориентируясь по мутному красному пятну ночника.
Невыносимый жар медленно наполнял тело, и в какой-то момент чьи-то настойчивые руки попытались стянуть с меня влажную от испарины сорочку. Разгоряченная кожа, избавленная от мокрой ткани, мгновенно покрылась мурашками. Они бежали следом за горячими пальцами, без стеснения скользившими по самым чувствительным участкам моего тела: едва уловимое прикосновение к шее, к плечу, к ключицам, более настойчивое – между отяжелевшими от прилива крови грудями, от которого соски мгновенно собрались в тугие камешки.
Сквозь намокшие ресницы я старалась рассмотреть бесстыжего мучителя. Устав бороться с собственными ресницами, я потерла глаза и, наконец, открыла их. Надо мной нависал Глеб, взлохмаченный и обнажённый. На его широких плечах блестели бисеринки пота, розоватые в свете ночника. Он медленно склонялся к моему лицу, приоткрытый рот непрозрачно намекал на его желания. Не возражая против поцелуя, я прикрыла глаза и подалась навстречу, но ожидание почему-то затягивалось. Потеряв терпение, я распахнула ресницы. Мой взгляд уткнулся в спину Глеба. Мышцы под гладкой кожей красиво двигались, вот только от чего?
Я приподнялась на локтях и заглянула через мужское плечо. Меня мгновенно прошиб ледяной пот, ибо под Глебом извивалась Ольга. Мой друг с упоением целовал её, не сдерживая тихих стонов удовольствия, а она смотрела на меня своими ледяными синими глазами. Когда Ольга неожиданно подмигнула, я вздрогнула, и тут зазвонил телефон!
С трудом избавившись от остатков кошмара, я села в постели, стянула-таки осточертевшую сорочку и провела пальцем по дрожащей зелёной трубке на экране.
– Вась, сегодня первое декабря! Привет! – бодрый голос предателя отозвался в моей голове беспорядочным грохотом, словно от брошенной в пустую кастрюлю поварешки.
– И? – ответила я, морщась от прострела в правом виске и раздумывая, достоин ли Глеб услышать от меня «Привет». В итоге решила, что не достоин.
– Клиент будет в два, – продолжил тараторить друг, не реагируя на мой хмурый тон. – Он звонил и справлялся о заказе, я подтвердил готовность.
Я чертыхнулась.
– Буду! – воскликнула я и поморщилась от возобновившегося звона в голове.
– Вась, с тобой все в порядке? – наконец-то опомнился Глеб, но я без сожаления нажала отбой.
«Вась, с тобой все в порядке?» – повторила я мысленно, стараясь как можно противнее передразнить дружка. Чертыхнувшись ещё раз, натянула халат и вышла из спальни. В коридоре я столкнулась с папой и услышала, словно эхо предыдущего вопроса:
– Лиса, с тобой все в порядке?
Я неопределённо пожала плечами, но заботливый родитель подошёл и аккуратно притянул за затылок мою голову к своим губам. Чмокнув в лоб, он с улыбкой заключил:
– Должно быть в порядке! Температуры нет!
– Да пап, – согласилась я, вяло отпихиваясь. – Мне нужно в контору.
– Не думаю, что мама это одобрит, – возразил он.
– Но ты ведь поможешь и «задобришь» матушку, – сказала я уверенно и чмокнула его в щёку.
– Ну, ты и лиса, Лиса! – папа привычно потрепал мою макушку, и мы в обнимку вошли на кухню, где мама готовила субботние блины с яблочным припёком.
Через час я стояла посреди мастерской и теребила за спиной завязки фартука, которые никак не хотели собираться в аккуратный бант. Недолгая борьба прекратилась, когда мои руки отвели в стороны. Завязки покорились более удачливым мужским пальцам.
– Я чувствую флюиды нервозности, которые ты испускаешь сегодня, – гад, стоявший за моим плечом чмокнул меня в щёку, погнав рой эфемерных мурашек от места поцелуя к губам. Тут же вспомнился недавний сон, и если в ночью моё сознание находилось во власти болезненного бреда, то сейчас я вполне отдавала отчёт в собственных действиях. Я резко повернулась, надеясь застать губы, неожиданно ставшие желанными, но, увы, чёртов краснодеревщик уже переместился к своему рабочему месту.
У меня оставалось ещё пятнадцать минут в запасе, и я села за стойку, пристально разглядывая свою работу. Убедившись, что результат безупречен, взяла кисть с длинным ворсом и смахнула несуществующий пылинки с натёртых до блеска фигурок.
Раздался мелодичный звон дверного колокольчика, но в моей голове он грохотал словно колокол, который недавно откопали в Филипповских курганах Прим. автора: в 2013 году археологи близ Филипповки (Илекский район Оренбургской области, в междуречье Урала и Илека) нашли огромный колокол датируемый V–IV в. до н. э.). Я схватилась за виски и с усилием стала их потирать. Фоном я слышала, как Глеб поздоровался с посетителем и предложил ему чашку кофе. Тот видимо не отказался, так как через мгновенье я услышала, как пиликнула навороченная кофеварка, которую Глеб привез из последней поездки в Питер. Я подняла голову, но из-за высокой рабочего стойки, на полочках которой размещались мои инструменты и необходимые в работе материалы, я ничего не увидела.
Прикинув, что на кофе уйдет не менее десяти минут, я принялась перебирать хлам, скопившийся в верхнем ящике стола. Уборка часто помогала мне отвлечься от головной боли. Я забылась настолько, что не заметила, как стала центром внимания двух мужских взглядов.
– Василиса-а-а, – услышала я, словно издалека. Тряхнув головой, я подумала, что надо убираться скорее домой и лечиться, лечиться и ещё раз лечиться! Однако подняв голову, увидела лицо улыбавшегося во все тридцать два Глеба.
– Познакомься, Василиса, это Захар!
«Как же странно слышать от Глеба своё полное имя!» – думала я, глядя в глаза друга.
– Добрый день, Василиса! – послышался низкий бархатный голос, отчего-то знакомый.
Я посмотрела гостя и наткнулась на взгляд цвета чистого хризолита. «Самоцвет, разгоняющий тоску», – тут же вспомнилось описание этого дивного камня. А следом пришло узнавание, и я едва сдержала неуместный возглас: «Кошатник!». Я подскочила, протягивая руку. Мужчина легонько сжал кончики моих пальцев, и уголки его губ дернулись в полуулыбке.
– Как поживает Амур? – спросила я, не дав посетителю опомниться.
– Хорошо, – сдержанно ответил Захар.
Я не нашлась с новым вопросом, и собеседник тоже замолчал, поэтому в комнате повисла пауза.
– Вы знакомы? – разрушил тишину Глеб.
– Да! – с готовностью подтвердила я догадку друга, и Захар ответил одновременно со мной:
– Мимолетом!
Оценив шутку, я улыбнулась кошатнику.
Чтобы избежать дальнейших расспросов Глеба, быстренько выставила на столешнице отреставрированные фигурки. Мне была крайне любопытна реакция Захара. Честно признаться, я ожидала радость, удивление или любую другую положительную эмоцию, я ведь была уверена в себе и в своей работе! Однако глаза его как-то странно заблестели, он сглотнул, прочистил горло и вымученно улыбнулся.
– Спасибо, Василиса! Они как новые! – в мужском голосе не ощущалось ни намёка на восхищение и благодарность, но, как ни странно, появилась уверенность в том, что фигурки для Захара являлись чем-то большим, нежели элементами интерьера.
– У меня есть такой же, – участливо сказала я зачем-то, проведя пальцем между ушами жеребенка.
Захар улыбнулся, но уже искренней улыбкой, словно родной. И тут зазвонил телефон. Мой. На экране высветился незнакомый номер. Извинившись, я развернулась спиной к мужчинам и ответила.
– Привет, незнакомка! Вот я тебя и нашел! – голос Тимофея прозвучал как-то слишком томно на мой вкус.
– Привет, Тимофей, – ответила я, несколько раз сбившись на этой короткой фразе. Не стоило, наверное, вспоминать, в каком виде я в последний раз видела «скандинава».
– Приглашаю тебя на свидание сегодня в пять! Я очень соскучился! – огорошил признанием парень, отчего я зависла.
– Василиса? – теперь голос в трубке стал обеспокоенным, но я всё молчала, пытаясь сообразить, что же меня насторожило, и, в конце концов, сообразила! Я ведь не давала Тимофею свой номер и имя так и не назвала!
– Откуда… – я не успела задать вопрос, как сразу же получила ответ:
– Я только сегодня смог дозвониться до Ивана, и он, войдя в моё положение, дал твой номер.
Тут до меня дошло, сколько времени прошло со дня свадьбы. Молодожёны вернулись из медового месяца. Значит, Иван первым делом сдал врагам подругу невесты. Ну, и получит он от меня пламенное «спасибо», чтобы больше неповадно было!
– Извини, Тимофей, но вынуждена отказать, – отрезала я без сожалений.
– Почему? – вопрос прозвучал как-то по-детски, с обидой.
– Приболела, неважно себя чувствую, – честно ответила я.
–Тогда я приеду навестить тебя, – голос ухажера обрёл твёрдость.
– У меня есть, кому за мной присмотреть, – разговор потихоньку начал утомлять: головная боль вышла на новый виток.
– Я вызову его на хольмганг, – уже рычал в трубку славный «скандинав».
– Боюсь, что против Беретты твой Ульфберт* не годится! – так кстати вспомнила я отцовский наградной пистолет.
Ответом мне стало недовольное сопение, я не выдержала и сжалилась над Тимофеем.
– У меня папа очень строгий! – выпалила я в своё оправдание, как-то не сообразив сразу, насколько странно оно прозвучит от тридцатилетней тётки. Не было бы свидетелей, треснула бы себя по лбу за «находчивость».
– Тогда выздоравливай, я завтра позвоню, – вздохнул Тимофей. – Целую!
Он отключился, и я не успела прокомментировать его обещание и заявление, но, глядя на медленно потухающий экран телефон, я глупо улыбалась. Внимание мужчины всегда приятно, даже такого взбалмошного, как «скандинав»!
Немножко окрылённая, я развернулась к оставленным без внимания собеседникам и натолкнулась на два пристальных мужских взгляда. Взор Глеба искрился весельем, а что там «транслировал» кошатник я так и не разобрала.
Глеб зачем-то похлопал Захара по плечу и, не скрывая подленькой улыбки, двинулся к подсобке, откуда вышел спустя секунду с верхней одеждой в руках. Бросив на прощание: «Всё, меня нет!», – он свалил из мастерской.
___________________________________________________________
* Мечи Ульфберта, также известные как мечи «Ульфберт» — общее название более чем 170 образцов средневековых мечей, датированных между IX и XI столетиями. Отличаются высоким для Западной Европы раннего Средневековья качеством изготовления, а также массовостью и единообразием клейм +VLFBERHT+ на клинке. В огромном количестве находят на раскопках по все Европе и на территории Древней Руси. Очень популярны у реконструкторов эпохи викингов.
Неловкое молчание, возникшее после ухода Глеба, нарушил Захар. Застёгивая свою дублёнку, он уверенно произнёс:
– Я отвезу вас домой.
Сначала я хотела возмутиться, ибо тон кошатника не подразумевал наличие выбора, а у меня за многие годы уже выработался рефлекс на приказы – делать всё наоборот, без вариантов. Однако в роли диктатора на сей раз выступал не инженер-гидравлик, чьи решения в нашей семье не обсуждались. Повелительный тон на мне решил опробовать интересный мужчина, чей хрипловатый бархатный баритон разжёг в моей груди настоящий пожар, искорки которого кровь разнесла по всему телу. Я мгновенно покрылась мурашками, и даже не пыталась убедить себя, что виной тому повышенная температура, вызванная болезнью.
– Ладно, – ответила я безропотно, спорить действительно не хотелось.
Я быстро завернула фигурки в крафт-бумагу и положила их в пакет. Хотела вручить его заказчику, но тот уже стоял у стойки с моим пуховиком в руках, предлагая одеться. Внешне Захар казался спокойным, но его взгляд горел недовольством, как будто кошатник сердился.
В машине мужчина поинтересовался моим адресом, и включил какую-то тихую мелодичную музыку. Работоспособность моего мозга тут же упала процентов до тридцати. Я тихо радовалась тому, что в мягком кресле просторного тёплого салона авто, где приятно пахнет, а не стою на остановке в клубах едкого сигаретного дыма и выхлопов, замерзая от пронзительных порывов ветра. Всё же в жизни случаются приятные моменты. Я запрокинула голову, упираясь макушкой в упругую спинку кресла. Идея прикрыть глаза казалась очень заманчивой. Всего минутка, но мне точно станет легче…
Краем уха я слышала, что Захар с кем-то говорит по телефону и ощущала, как по моему лбу скользят его прохладные пальцы. Это было приятно, но потом моё тело воспарило. Такой легкости я не испытывала ни разу! Полёт длился и длился. Моё обоняние уловило новые нотки в запахе, к которому я уже привыкла. Они тоже оказались приятными, но чуть погодя в эту гармонию вторглась острая вонь медикаментов. Это было похоже на помехи, улавливаемые радиоприёмником. Чувство эйфории медленно угасало.
Кто-то начал стягивать с меня одежду, принося своими действиями холод и возвращая в реальность, но моё сознание оказалось умнее. Оно покинуло меня.
Открыв глаза, я увидела маму. Она сидела на краю моей постели и радостно улыбалась. Пока я спала, они с отцом выиграли в лотерею?
– Дорогая, твои мальчики чуть не свернули друг другу носы, – заговорщически прошептала маман, наклоняясь ниже.
А, нет! Это продолжение горячечного бреда!
Я прикрыла глаза, но мать не желала исчезать. Наверное, требовалось подыграть, но я была не в настроении:
– Мама, какие мальчики? Я что, будучи в коме вышла замуж и родила детей?
– Если ты выберешь хотя бы одного из них мне в зятья, – она кивнула на закрытую дверь моей спальни, – я согласна на двух внуков сразу.
– Мама! Ну почему болею я, а бредишь ты?! – простонала я с обидой в голосе, однако на мать мои стенания не произвели никакого эффекта.
– Первым пришел Захар, – начала она свой рассказ, – за ним, минут через двадцать, явился Тимофей. И я впервые рада видеть твоего циника у нас в доме – если бы не Глеб, пришлось бы снова вызывать скорую.
– Что значит снова? – я мало, что поняла, но начала догадываться: происходящее не сон.
– Так Захар тебя вчера привез с температурой под сорок! Он и вызвал неотложку, пока вёз тебя.
Я попыталась вспомнить, как вчера попала домой, но не смогла. Полёты и эйфория это прекрасно, но сегодняшний день принёс относительно сносное самочувствие в реальности. Это радовало, несмотря на лёгкую слабость.
– Так кого ты хочешь увидеть первым? – не без иронии поинтересовалась мама, буквально процитировав многочисленных героев мыльных опер.
Если для неё и существовали варианты, то для меня – нет.
Сначала я увидела голову Глеба, которая появилась в чуть приоткрытом проёме, затем он, словно от кого-то скрываясь, протиснулся целиком и, напоследок глянув в коридор, притворил дверь. Друг комично прижал к груди руки наподобие сложенных лапок, чуть сгорбил спину и на цыпочках двинулся к моей кровати.
– Хватит паясничать, – шикнула я на него.
– Тс-с-с, – прошипел Глеб, прижав палец к губам, – твоя маман настоящий заговорщик. Она мне на ухо шепнула, что ты желаешь меня лицезреть, пока эти двое, – он кивнул на дверь, – пытаются испепелить друг друга взглядами. Никогда бы не подумал, что из-за тебя буду наблюдать петушиные бои.
Невыносимый жар медленно наполнял тело, и в какой-то момент чьи-то настойчивые руки попытались стянуть с меня влажную от испарины сорочку. Разгоряченная кожа, избавленная от мокрой ткани, мгновенно покрылась мурашками. Они бежали следом за горячими пальцами, без стеснения скользившими по самым чувствительным участкам моего тела: едва уловимое прикосновение к шее, к плечу, к ключицам, более настойчивое – между отяжелевшими от прилива крови грудями, от которого соски мгновенно собрались в тугие камешки.
Сквозь намокшие ресницы я старалась рассмотреть бесстыжего мучителя. Устав бороться с собственными ресницами, я потерла глаза и, наконец, открыла их. Надо мной нависал Глеб, взлохмаченный и обнажённый. На его широких плечах блестели бисеринки пота, розоватые в свете ночника. Он медленно склонялся к моему лицу, приоткрытый рот непрозрачно намекал на его желания. Не возражая против поцелуя, я прикрыла глаза и подалась навстречу, но ожидание почему-то затягивалось. Потеряв терпение, я распахнула ресницы. Мой взгляд уткнулся в спину Глеба. Мышцы под гладкой кожей красиво двигались, вот только от чего?
Я приподнялась на локтях и заглянула через мужское плечо. Меня мгновенно прошиб ледяной пот, ибо под Глебом извивалась Ольга. Мой друг с упоением целовал её, не сдерживая тихих стонов удовольствия, а она смотрела на меня своими ледяными синими глазами. Когда Ольга неожиданно подмигнула, я вздрогнула, и тут зазвонил телефон!
С трудом избавившись от остатков кошмара, я села в постели, стянула-таки осточертевшую сорочку и провела пальцем по дрожащей зелёной трубке на экране.
– Вась, сегодня первое декабря! Привет! – бодрый голос предателя отозвался в моей голове беспорядочным грохотом, словно от брошенной в пустую кастрюлю поварешки.
– И? – ответила я, морщась от прострела в правом виске и раздумывая, достоин ли Глеб услышать от меня «Привет». В итоге решила, что не достоин.
– Клиент будет в два, – продолжил тараторить друг, не реагируя на мой хмурый тон. – Он звонил и справлялся о заказе, я подтвердил готовность.
Я чертыхнулась.
– Буду! – воскликнула я и поморщилась от возобновившегося звона в голове.
– Вась, с тобой все в порядке? – наконец-то опомнился Глеб, но я без сожаления нажала отбой.
«Вась, с тобой все в порядке?» – повторила я мысленно, стараясь как можно противнее передразнить дружка. Чертыхнувшись ещё раз, натянула халат и вышла из спальни. В коридоре я столкнулась с папой и услышала, словно эхо предыдущего вопроса:
– Лиса, с тобой все в порядке?
Я неопределённо пожала плечами, но заботливый родитель подошёл и аккуратно притянул за затылок мою голову к своим губам. Чмокнув в лоб, он с улыбкой заключил:
– Должно быть в порядке! Температуры нет!
– Да пап, – согласилась я, вяло отпихиваясь. – Мне нужно в контору.
– Не думаю, что мама это одобрит, – возразил он.
– Но ты ведь поможешь и «задобришь» матушку, – сказала я уверенно и чмокнула его в щёку.
– Ну, ты и лиса, Лиса! – папа привычно потрепал мою макушку, и мы в обнимку вошли на кухню, где мама готовила субботние блины с яблочным припёком.
***
Через час я стояла посреди мастерской и теребила за спиной завязки фартука, которые никак не хотели собираться в аккуратный бант. Недолгая борьба прекратилась, когда мои руки отвели в стороны. Завязки покорились более удачливым мужским пальцам.
– Я чувствую флюиды нервозности, которые ты испускаешь сегодня, – гад, стоявший за моим плечом чмокнул меня в щёку, погнав рой эфемерных мурашек от места поцелуя к губам. Тут же вспомнился недавний сон, и если в ночью моё сознание находилось во власти болезненного бреда, то сейчас я вполне отдавала отчёт в собственных действиях. Я резко повернулась, надеясь застать губы, неожиданно ставшие желанными, но, увы, чёртов краснодеревщик уже переместился к своему рабочему месту.
У меня оставалось ещё пятнадцать минут в запасе, и я села за стойку, пристально разглядывая свою работу. Убедившись, что результат безупречен, взяла кисть с длинным ворсом и смахнула несуществующий пылинки с натёртых до блеска фигурок.
Раздался мелодичный звон дверного колокольчика, но в моей голове он грохотал словно колокол, который недавно откопали в Филипповских курганах Прим. автора: в 2013 году археологи близ Филипповки (Илекский район Оренбургской области, в междуречье Урала и Илека) нашли огромный колокол датируемый V–IV в. до н. э.). Я схватилась за виски и с усилием стала их потирать. Фоном я слышала, как Глеб поздоровался с посетителем и предложил ему чашку кофе. Тот видимо не отказался, так как через мгновенье я услышала, как пиликнула навороченная кофеварка, которую Глеб привез из последней поездки в Питер. Я подняла голову, но из-за высокой рабочего стойки, на полочках которой размещались мои инструменты и необходимые в работе материалы, я ничего не увидела.
Прикинув, что на кофе уйдет не менее десяти минут, я принялась перебирать хлам, скопившийся в верхнем ящике стола. Уборка часто помогала мне отвлечься от головной боли. Я забылась настолько, что не заметила, как стала центром внимания двух мужских взглядов.
– Василиса-а-а, – услышала я, словно издалека. Тряхнув головой, я подумала, что надо убираться скорее домой и лечиться, лечиться и ещё раз лечиться! Однако подняв голову, увидела лицо улыбавшегося во все тридцать два Глеба.
– Познакомься, Василиса, это Захар!
«Как же странно слышать от Глеба своё полное имя!» – думала я, глядя в глаза друга.
– Добрый день, Василиса! – послышался низкий бархатный голос, отчего-то знакомый.
Я посмотрела гостя и наткнулась на взгляд цвета чистого хризолита. «Самоцвет, разгоняющий тоску», – тут же вспомнилось описание этого дивного камня. А следом пришло узнавание, и я едва сдержала неуместный возглас: «Кошатник!». Я подскочила, протягивая руку. Мужчина легонько сжал кончики моих пальцев, и уголки его губ дернулись в полуулыбке.
– Как поживает Амур? – спросила я, не дав посетителю опомниться.
– Хорошо, – сдержанно ответил Захар.
Я не нашлась с новым вопросом, и собеседник тоже замолчал, поэтому в комнате повисла пауза.
– Вы знакомы? – разрушил тишину Глеб.
– Да! – с готовностью подтвердила я догадку друга, и Захар ответил одновременно со мной:
– Мимолетом!
Оценив шутку, я улыбнулась кошатнику.
Прода от 09.01.2018, 08:16
Чтобы избежать дальнейших расспросов Глеба, быстренько выставила на столешнице отреставрированные фигурки. Мне была крайне любопытна реакция Захара. Честно признаться, я ожидала радость, удивление или любую другую положительную эмоцию, я ведь была уверена в себе и в своей работе! Однако глаза его как-то странно заблестели, он сглотнул, прочистил горло и вымученно улыбнулся.
– Спасибо, Василиса! Они как новые! – в мужском голосе не ощущалось ни намёка на восхищение и благодарность, но, как ни странно, появилась уверенность в том, что фигурки для Захара являлись чем-то большим, нежели элементами интерьера.
– У меня есть такой же, – участливо сказала я зачем-то, проведя пальцем между ушами жеребенка.
Захар улыбнулся, но уже искренней улыбкой, словно родной. И тут зазвонил телефон. Мой. На экране высветился незнакомый номер. Извинившись, я развернулась спиной к мужчинам и ответила.
– Привет, незнакомка! Вот я тебя и нашел! – голос Тимофея прозвучал как-то слишком томно на мой вкус.
– Привет, Тимофей, – ответила я, несколько раз сбившись на этой короткой фразе. Не стоило, наверное, вспоминать, в каком виде я в последний раз видела «скандинава».
– Приглашаю тебя на свидание сегодня в пять! Я очень соскучился! – огорошил признанием парень, отчего я зависла.
– Василиса? – теперь голос в трубке стал обеспокоенным, но я всё молчала, пытаясь сообразить, что же меня насторожило, и, в конце концов, сообразила! Я ведь не давала Тимофею свой номер и имя так и не назвала!
– Откуда… – я не успела задать вопрос, как сразу же получила ответ:
– Я только сегодня смог дозвониться до Ивана, и он, войдя в моё положение, дал твой номер.
Тут до меня дошло, сколько времени прошло со дня свадьбы. Молодожёны вернулись из медового месяца. Значит, Иван первым делом сдал врагам подругу невесты. Ну, и получит он от меня пламенное «спасибо», чтобы больше неповадно было!
– Извини, Тимофей, но вынуждена отказать, – отрезала я без сожалений.
– Почему? – вопрос прозвучал как-то по-детски, с обидой.
– Приболела, неважно себя чувствую, – честно ответила я.
–Тогда я приеду навестить тебя, – голос ухажера обрёл твёрдость.
– У меня есть, кому за мной присмотреть, – разговор потихоньку начал утомлять: головная боль вышла на новый виток.
– Я вызову его на хольмганг, – уже рычал в трубку славный «скандинав».
– Боюсь, что против Беретты твой Ульфберт* не годится! – так кстати вспомнила я отцовский наградной пистолет.
Ответом мне стало недовольное сопение, я не выдержала и сжалилась над Тимофеем.
– У меня папа очень строгий! – выпалила я в своё оправдание, как-то не сообразив сразу, насколько странно оно прозвучит от тридцатилетней тётки. Не было бы свидетелей, треснула бы себя по лбу за «находчивость».
– Тогда выздоравливай, я завтра позвоню, – вздохнул Тимофей. – Целую!
Он отключился, и я не успела прокомментировать его обещание и заявление, но, глядя на медленно потухающий экран телефон, я глупо улыбалась. Внимание мужчины всегда приятно, даже такого взбалмошного, как «скандинав»!
Немножко окрылённая, я развернулась к оставленным без внимания собеседникам и натолкнулась на два пристальных мужских взгляда. Взор Глеба искрился весельем, а что там «транслировал» кошатник я так и не разобрала.
Глеб зачем-то похлопал Захара по плечу и, не скрывая подленькой улыбки, двинулся к подсобке, откуда вышел спустя секунду с верхней одеждой в руках. Бросив на прощание: «Всё, меня нет!», – он свалил из мастерской.
___________________________________________________________
* Мечи Ульфберта, также известные как мечи «Ульфберт» — общее название более чем 170 образцов средневековых мечей, датированных между IX и XI столетиями. Отличаются высоким для Западной Европы раннего Средневековья качеством изготовления, а также массовостью и единообразием клейм +VLFBERHT+ на клинке. В огромном количестве находят на раскопках по все Европе и на территории Древней Руси. Очень популярны у реконструкторов эпохи викингов.
Прода от 15.01.2018, 17:52
***
Неловкое молчание, возникшее после ухода Глеба, нарушил Захар. Застёгивая свою дублёнку, он уверенно произнёс:
– Я отвезу вас домой.
Сначала я хотела возмутиться, ибо тон кошатника не подразумевал наличие выбора, а у меня за многие годы уже выработался рефлекс на приказы – делать всё наоборот, без вариантов. Однако в роли диктатора на сей раз выступал не инженер-гидравлик, чьи решения в нашей семье не обсуждались. Повелительный тон на мне решил опробовать интересный мужчина, чей хрипловатый бархатный баритон разжёг в моей груди настоящий пожар, искорки которого кровь разнесла по всему телу. Я мгновенно покрылась мурашками, и даже не пыталась убедить себя, что виной тому повышенная температура, вызванная болезнью.
– Ладно, – ответила я безропотно, спорить действительно не хотелось.
Я быстро завернула фигурки в крафт-бумагу и положила их в пакет. Хотела вручить его заказчику, но тот уже стоял у стойки с моим пуховиком в руках, предлагая одеться. Внешне Захар казался спокойным, но его взгляд горел недовольством, как будто кошатник сердился.
В машине мужчина поинтересовался моим адресом, и включил какую-то тихую мелодичную музыку. Работоспособность моего мозга тут же упала процентов до тридцати. Я тихо радовалась тому, что в мягком кресле просторного тёплого салона авто, где приятно пахнет, а не стою на остановке в клубах едкого сигаретного дыма и выхлопов, замерзая от пронзительных порывов ветра. Всё же в жизни случаются приятные моменты. Я запрокинула голову, упираясь макушкой в упругую спинку кресла. Идея прикрыть глаза казалась очень заманчивой. Всего минутка, но мне точно станет легче…
Краем уха я слышала, что Захар с кем-то говорит по телефону и ощущала, как по моему лбу скользят его прохладные пальцы. Это было приятно, но потом моё тело воспарило. Такой легкости я не испытывала ни разу! Полёт длился и длился. Моё обоняние уловило новые нотки в запахе, к которому я уже привыкла. Они тоже оказались приятными, но чуть погодя в эту гармонию вторглась острая вонь медикаментов. Это было похоже на помехи, улавливаемые радиоприёмником. Чувство эйфории медленно угасало.
Кто-то начал стягивать с меня одежду, принося своими действиями холод и возвращая в реальность, но моё сознание оказалось умнее. Оно покинуло меня.
***
Открыв глаза, я увидела маму. Она сидела на краю моей постели и радостно улыбалась. Пока я спала, они с отцом выиграли в лотерею?
– Дорогая, твои мальчики чуть не свернули друг другу носы, – заговорщически прошептала маман, наклоняясь ниже.
А, нет! Это продолжение горячечного бреда!
Я прикрыла глаза, но мать не желала исчезать. Наверное, требовалось подыграть, но я была не в настроении:
– Мама, какие мальчики? Я что, будучи в коме вышла замуж и родила детей?
– Если ты выберешь хотя бы одного из них мне в зятья, – она кивнула на закрытую дверь моей спальни, – я согласна на двух внуков сразу.
– Мама! Ну почему болею я, а бредишь ты?! – простонала я с обидой в голосе, однако на мать мои стенания не произвели никакого эффекта.
– Первым пришел Захар, – начала она свой рассказ, – за ним, минут через двадцать, явился Тимофей. И я впервые рада видеть твоего циника у нас в доме – если бы не Глеб, пришлось бы снова вызывать скорую.
– Что значит снова? – я мало, что поняла, но начала догадываться: происходящее не сон.
– Так Захар тебя вчера привез с температурой под сорок! Он и вызвал неотложку, пока вёз тебя.
Я попыталась вспомнить, как вчера попала домой, но не смогла. Полёты и эйфория это прекрасно, но сегодняшний день принёс относительно сносное самочувствие в реальности. Это радовало, несмотря на лёгкую слабость.
– Так кого ты хочешь увидеть первым? – не без иронии поинтересовалась мама, буквально процитировав многочисленных героев мыльных опер.
Если для неё и существовали варианты, то для меня – нет.
Прода от 23.01.2018, 17:25
***
Сначала я увидела голову Глеба, которая появилась в чуть приоткрытом проёме, затем он, словно от кого-то скрываясь, протиснулся целиком и, напоследок глянув в коридор, притворил дверь. Друг комично прижал к груди руки наподобие сложенных лапок, чуть сгорбил спину и на цыпочках двинулся к моей кровати.
– Хватит паясничать, – шикнула я на него.
– Тс-с-с, – прошипел Глеб, прижав палец к губам, – твоя маман настоящий заговорщик. Она мне на ухо шепнула, что ты желаешь меня лицезреть, пока эти двое, – он кивнул на дверь, – пытаются испепелить друг друга взглядами. Никогда бы не подумал, что из-за тебя буду наблюдать петушиные бои.
