Опустив стол, я обнаружила ещё одну нишу с прозрачной пластиковой шторкой, возле которой высвечивалось меню заказов напитков и блюд. Я именно его и изучила. Всё же по земному времени уже почти вечер, а завтрак остался далеко позади.
Цены на ассортимент местного ресторана оказались кусачими, а питание в стоимость моего билета не входило. Так что пришлось довольствоваться простенькой едой. Меня это не особо расстроило — студенческая столовая тоже не баловала нас деликатесами.
А что касается тесноты и замкнутого пространства… Во-первых, можно и потерпеть. Восемь дней — не такой уж долгий срок! Во-вторых, на двери висел буклет, а в нём — расписание работы спортивного зала, где за каждой каютой было закреплено определённое время. Так что я игнорировать предоставленную возможность не стала.
Помещение оказалось очень компактным, заполненным тренажёрами, и свободного места в нём имелось немного, да и то оно было застелено татами. Я действительно занималась здесь одна, но выделенные мне пятнадцать минут пролетели мгновенно. С одной стороны, было жаль, но с другой — лучше столько, чем ничего.
Казалось странным, что на лайнере нет общей столовой, и в спортивный зал впускают только по одному, и обслуживающий персонал отсутствует. Но причина была весьма прозаичной — экипаж старался максимально изолировать пассажиров, чтобы снизить вероятность конфликтов. Ведь даже двери кают блокируются и открываются на выход либо в обозначенное в буклете время, либо в момент эвакуации.
Я развлекала себя как могла: читала, смотрела фильмы, бездельничала. В общем, к моменту прибытия на орбиту Криоса была переполнена энергией. Стоя у двери в шлюз, едва ли не подпрыгивала от нетерпения, не в силах дождаться, когда она откроется. Было интересно: каким окажется местный посадочный модуль, кто меня встретит, как выглядит космопорт, да и город во льдах будоражил воображение...
Раздался лёгкий скрежет пристыковавшегося модуля, и переборка сдвинулась, открывая проход. Я посторонилась, пропуская единственного пассажира, улетающего с Криоса. Пожилой седовласый мужчина в классических брюках и тонком свитере, с объёмной сумкой в руках, кинул на меня заинтересованный взгляд, неожиданно улыбнулся и пожелал:
— Хорошей работы. И будьте с ними построже!
С ними? С кем?.. До меня запоздало дошло — неужели бывший главврач госпиталя? Тот, на место которого Кассиопею назначили?!
Я бы несомненно расспросила его о нюансах работы, но времени на это у меня не осталось — сигнальная лампа мерцала, предупреждая, что скоро дверь заблокируется. Пришлось поторопиться.
Спускалась на планету я одна, других желающих здесь сойти не было — лайнер транзитный. Для него Криос — всего лишь очередная остановка из множества. Едва с шипением раскрылись створки приземлившегося модуля, на меня обрушилась волна холодного воздуха, и я запоздало сообразила, что сглупила. Понадеялась, что здесь, как и на Земле, будет тёплый переход в помещения космопорта. А перед собой увидела лишь трап и здание, до которого было метров сто пятьдесят. Выругавшись, я подхватила сумку и, надеясь, что быстро добегу туда, помчалась по заснеженной площадке.
Ноги в тонких ботиночках скользили на ледяной корке, кусачий студёный ветер радостно трепал волосы и промораживал до костей. Когда наконец автоматические створки дверей разъехались, меня уже изрядно трясло и зуб на зуб не попадал. Я даже не соображала, куда бегу, и оттого буквально врезалась в шагнувшего на встречу мужчину.
— Вы с ума сошли?! — возмутился он, поймав меня за плечи. — Почему не оделись нормально? Если заболеете, сами себя лечить собираетесь? Частные врачи дерут три шкуры, а бесплатных, кроме вас, у нас нет.
— Вы знаете, кто я? — задала глупый вопрос, потому что мозги промёрзли и никак не желали соображать.
Оттого и в серых глазах встречающего появился скепсис.
— Ну а кто ещё? Виктор Семёнович от нас сбежал, едва нашлась ему смена. Кассиопея Альбертовна Невинная — это же вы? — И, не дожидаясь ответа, представился: — А я Серж, медбрат.
Он осторожно забрал из моих судорожно сжатых замёрзших пальцев дорожную сумку и посетовал:
— Как же вас до госпиталя везти? В кабине снегохода тоже не жарко.
— У меня есть горнолыжная куртка и брюки, — наконец пришла в себя я и, с трудом расстегнув молнию, принялась вытаскивать со дна сумки одежду. Радовалась, что размер взяла с запасом, и можно будет натянуть тёплые вещи прямо на дорожный костюм.
Пока одевалась, окинула взглядом зал прибытия. Мы здесь были одни, даже сотрудников не наблюдалось — никто не соизволил выйти, чтобы проверить мои документы. Сменив ботиночки на меховые сапожки, я подняла глаза на Сержа.
— Ну это на летний сезон, — протянул он. — На Криосе только специальные костюмы с подогревом и спасают… Хоть шапку-то наденьте. А ещё хорошо бы крем против обморожений. Но вряд ли он у вас есть… Хотя бы не забудьте купить.
Шагая следом за ним, я только сейчас рассмотрела казавшийся тонким, но несомненно тот самый согревающий комбинезон, у которого штанины переходили в ботинки, рукава — в перчатки и имелся капюшон с пушистой оторочкой.
— Где мне такое взять? — полюбопытствовала я, когда устроилась на переднем сиденье кабины снегохода.
— Можем прямо сейчас заехать в прокат тёплой одежды. Вы же вряд ли захотите тратить безумные деньги на новые вещи ради года работы здесь.
Пока мы ехали, я с любопытством осматривала белый простор, среди которого стояло простенькое здание космопорта. Вдали виднелись какие-то постройки, но дороги к ним как таковой не было. Серж лихо рассекал сугробы, ориентируясь по навигатору. Снег не слепил, потому что небо было затянуто облаками, из которых лениво сыпалось ледяное крошево. Первое здание на въезде в город меня совершенно не впечатлило — двухэтажное, из серого бетона, с чёрной крышей, унылое, безликое и обнесённое сетчатым забором. Кому захочется здесь жить?
— Вот наш госпиталь, — огорошил меня Серж.
Пока я переваривала «радостное» известие, проехал дальше в город по хорошо уплотнённой снежной дороге. Попетлял между куда более приятными взгляду, облицованными цветным термопластиком домами, огороженными столбами с датчиками, создающими силовые экраны, если появится нежелательный гость.
Впрочем, видимо, не все были настолько богаты — ограды других типов тоже встречались, а кое-где фасады выходили прямо на улицу. И я предположила:
— Здесь бродят опасные дикие звери?
— Бывает иногда, если мало добычи в природе и голодные. Людей редко трогают. Чаще лазят по помойкам, но в незапертый дом могут пробраться.
Съехав на обочину, он остановил снегоход. Помешкал и предложил:
— Давайте я с вами. А то народ тут ушлый, наверняка попытаются обмануть...
Отказываться от его помощи я не стала, и вообще я была рада, что мужчина оказался адекватным, а значит, хорошо поладим и сработаемся. Так что минут через десять выходила, бережно прижимая к себе обновку, которая благодаря Сержу досталась мне в два раза дешевле, чем изначально торговец пытался содрать с несведущей приезжей.
А ещё через десять минут поднималась по обледеневшим ступеням к наполовину прозрачной двери, над которой была закреплена вывеска с едва заметной затёртой надписью «Фростский городской госпиталь», и две бумажки красовались за стеклом. На одной было выведено от руки «Сегодня врача нет!». А на второй напечатан график работы «Приём с 9:00 до 18:00, неотложная медицинская помощь — круглосуточно».
Я аж присвистнула. Ничего себе режим, если врач всего один! И уточнила:
— Сутки здесь хотя бы равны земным?
— На час всего длиннее. Особой разницы не заметите.
Ну-ну… За неделю это уже семь часов, а за год больше трёхсот. А это — две недели сверх земного срока! Надо будет внимательнее прочитать в трудовом договоре, оплачиваются ли они дополнительно. Впрочем, в последнем я сомневаюсь, если в бюджетных организациях каждый кредит на счету. Эх, почему не наоборот?..
В холле первого этажа имелся маленький гардероб для пациентов, вешалки которого были пусты. Рядом в окошке регистратуры дремала полноватая женщина в возрасте, с собранными в небрежный пучок волосами невнятного цвета. За её спиной виднелась бумажная картотека, и я поперхнулась — неужели у них нет возможности внедрить электронный документооборот? Или они не хотят?
Серж, хмыкнув, постучал по стеклу:
— Марта, просыпайся! Смотри, кого я привёл!
— Так для кого написано? Врача же нет, — решив, что я пациентка, буркнула медсестра, протирая глаза.
Вспомнив наказ Виктора Семёновича, я сурово сдвинула брови и строго распорядилась:
— Приписку убрать. Я через полчаса буду в кабинете.
Марта ошалело на меня уставилась, как рыба открывая рот. Наверное, прежний врач не усердствовал с работой. А может, просто не ожидала увидеть смазливую девчонку. Я же обернулась к Сержу и попросила:
— Покажите мне, как здесь всё организовано и где что находится.
К концу своеобразной экскурсии я осознала, что всё намного хуже, чем мне представлялось. И помещения, и оснащение госпиталя оставляли желать лучшего — стены, покрашенные простой серой краской, создавали впечатление, что здесь не лечебное учреждение, а тюрьма. Мебель — что для пациентов, что для персонала — неудобная и ободранная, словно тот, кто её сюда ставил, намеренно пытался отвадить больных, чтобы они не засиживались долго.
Лекарств в шкафчиках процедурных кабинетов и в аптечном пункте при регистратуре был минимум, и тот с устаревшими действующими веществами — такие на Земле уже никто не использует. Да и инструменты и медицинское оборудование были в основном механическими и примитивными. Туалеты и прачечная для стирки больничного белья тоже выглядели запущенными.
Хотя в целом планировка самого здания мне понравилась — тот, кто создавал проект, хотя бы в этом позаботился о комфорте пациентов и врачей. Первый этаж по сути был поликлиническим комплексом для приёма и осмотра больных, а второй поделён на два крыла: в одном размещались операционная, две палаты стационара и заполненная всяким хламом кладовка, а в другом — жильё для персонала.
— И я, и Марта живём в городе. Приходим утром, уходим вечером, а Виктор Семёнович здесь размещался, — сообщил Серж, открывая одну из двух дверей, выходящих в коридор. — Вот смотрите.
Я по-хозяйски прошла через небольшую прихожую и аж присвистнула от удивления. Три жилых комнаты, кухня-столовая, раздельный санузел и гостиная. Мебели — минимум, но при этом уютно и удобно. Окна закрывали плотные жалюзи, и я одно из них приоткрыла, чтобы осмотреться. С высоты второго этажа был виден двор, снегоход, на котором мы приехали, забор, а за ним уходящая до самого горизонта белая равнина.
— А это что? — я указала пальцем на ранее незамеченную мной небольшую будку-здание у въезда на территорию госпиталя.
— Сторожка, — поставив мою сумку на диван, ответил Серж. — Там ночной охранник. Так что вам нестрашно будет одной оставаться. Его Мурат зовут. Вечером придёт, я его к вам отправлю, чтобы познакомить. Днём он отсыпается, в городе комнату снимает…
— А уборкой кто занимается?
— Ну так Марта задерживается после смены, — словно нехотя ответил Серж и заторопился: — Ну ладно, я пойду. Если что — зовите, я в регистратуре.
Глядя ему вслед, я нахмурилась — явно что-то мужчина недоговаривает. Тем более особой чистоты я здесь не увидела.
Взглянув на браслет, поняла, что полчаса, которые я отвела самой себе, истекли. Потому сбросила куртку и тёплые брюки, вытащила из сумки медицинский халат, шапочку, удобные кожаные сабо. Связка ключей так и осталась воткнутой в замочную скважину, потому квартиру я закрыла. Бросив взгляд на дверь напротив, пожалела, что не удосужилась спросить, что там находится. Можно было бы открыть и посмотреть самой, но я решила, что дверь никуда от меня не денется. Так что просто спустилась в холл.
Пациентов по-прежнему не было, потому я, открыв кабинет врача, принялась осваиваться на своём первом рабочем месте. Присела в кожаное кресло за массивный добротный стол, бросила взгляд на забранное в решётку окно и сокрушённо покачала головой — вместо положенного стандартами матового стекла здесь стояло обычное. К счастью, его прозрачность ограничивал морозный узор, но всё равно это нарушение правил. Пробежала глазами по шкафчикам и нервно посмеялась — здесь, как и в регистратуре, стояли папки с бумагами, журналы учёта, медицинские справочники. И это при том, что на столе имелся монитор компьютера, пусть и не самая современная модель.
Я решительно его включила, запоздало вспомнив, что надо было бы спросить у Сержа логин и пароль для входа в систему. Но техника безропотно развернула интерфейс.
— Что за бардак здесь творится? Никакой конфиденциальности! — в сердцах выругалась я, пододвигая к себе древнюю пластиковую клавиатуру. — На Земле специально искали всякое старьё и свезли сюда?!
Запустила программу учёта, уже морально готовая к тому, что в ней будет полный бардак, ошибки и нестыковки. Только всё оказалось намного хуже — она вообще не была заполнена. И у меня волосы на голове под шапочкой встали дыбом. Это как? Тут ни одной проверки не было? Нам на управленческом курсе вещали, что все учреждения здравоохранения раз в полгода подвергаются ревизии, и копию базы данных Медицинская Ассоциация регулярно скачивает на проверку через галанет.
— Ой, как же всё запущено… — протянула и, увидев перечёркнутый значок соединения с галактической информационной сетью, по нему и щёлкнула. На мгновение на экране выскочило окошко с предупреждением, которое я не успела прочитать, а значок снова перечеркнулся.
— Ладно, бывает. Позже попробую, — успокоила себя я и отыскала в шкафу папку с личными делами сотрудников. — Начну со знакомства с ними и первыми перенесу в базу. Так… Серж…
Серж оказался старше меня на двадцать лет, женат, но без детей, за ним числилось три ставки — водителя, младшего медицинского сотрудника и дворника. Работал он здесь уже пятый год, и никаких замечаний в его личном деле не было.
Марта… Как я и думала, она была уже пенсионного возраста. На ней тоже висело три ставки — кроме тех двух, о которых сообщил Серж, ещё и фармацевта. Впрочем, я очень сомневаюсь, что у неё есть нужная квалификация. Тем более из документов об образовании имелись лишь корочки медсестры.
Мурат… С нечёткой фотографии на меня недружелюбно смотрел молодой симпатичный мужчина с тёмными волосами. По метрике ему в этом году исполнилось тридцать, и работал сторожем он всего полгода за крошечный оклад.
Больше никаких документов в этой папке не нашлось. Всё, что касалось личности главного врача — Виктора Семёновича, — осталось тайной. Похоже, он сам намеренно изъял эти бумаги — то ли уничтожил, то ли увёз с собой.
Я с удовлетворением откинулась в кресле, глядя на заполненную электронную картотеку сотрудников, и вздрогнула, когда раздался стук в дверь.
— Можно?
Не дожидаясь моего разрешения, в кабинет шагнул неопределённого возраста мужчина. Если оценивать по комплекции и физическому развитию, то больше тридцати я бы ему не дала, но кожу на лице покрывала сетка морщин, и потому казалось, что пациенту лет пятьдесят.
— Проходите, — вынужденно указала я ему на стул.
Мужчина, подав мне медицинскую карту и не сводя с меня напряжённого взгляда, неуверенно присел.
Цены на ассортимент местного ресторана оказались кусачими, а питание в стоимость моего билета не входило. Так что пришлось довольствоваться простенькой едой. Меня это не особо расстроило — студенческая столовая тоже не баловала нас деликатесами.
А что касается тесноты и замкнутого пространства… Во-первых, можно и потерпеть. Восемь дней — не такой уж долгий срок! Во-вторых, на двери висел буклет, а в нём — расписание работы спортивного зала, где за каждой каютой было закреплено определённое время. Так что я игнорировать предоставленную возможность не стала.
Помещение оказалось очень компактным, заполненным тренажёрами, и свободного места в нём имелось немного, да и то оно было застелено татами. Я действительно занималась здесь одна, но выделенные мне пятнадцать минут пролетели мгновенно. С одной стороны, было жаль, но с другой — лучше столько, чем ничего.
Казалось странным, что на лайнере нет общей столовой, и в спортивный зал впускают только по одному, и обслуживающий персонал отсутствует. Но причина была весьма прозаичной — экипаж старался максимально изолировать пассажиров, чтобы снизить вероятность конфликтов. Ведь даже двери кают блокируются и открываются на выход либо в обозначенное в буклете время, либо в момент эвакуации.
Я развлекала себя как могла: читала, смотрела фильмы, бездельничала. В общем, к моменту прибытия на орбиту Криоса была переполнена энергией. Стоя у двери в шлюз, едва ли не подпрыгивала от нетерпения, не в силах дождаться, когда она откроется. Было интересно: каким окажется местный посадочный модуль, кто меня встретит, как выглядит космопорт, да и город во льдах будоражил воображение...
Раздался лёгкий скрежет пристыковавшегося модуля, и переборка сдвинулась, открывая проход. Я посторонилась, пропуская единственного пассажира, улетающего с Криоса. Пожилой седовласый мужчина в классических брюках и тонком свитере, с объёмной сумкой в руках, кинул на меня заинтересованный взгляд, неожиданно улыбнулся и пожелал:
— Хорошей работы. И будьте с ними построже!
С ними? С кем?.. До меня запоздало дошло — неужели бывший главврач госпиталя? Тот, на место которого Кассиопею назначили?!
Я бы несомненно расспросила его о нюансах работы, но времени на это у меня не осталось — сигнальная лампа мерцала, предупреждая, что скоро дверь заблокируется. Пришлось поторопиться.
Спускалась на планету я одна, других желающих здесь сойти не было — лайнер транзитный. Для него Криос — всего лишь очередная остановка из множества. Едва с шипением раскрылись створки приземлившегося модуля, на меня обрушилась волна холодного воздуха, и я запоздало сообразила, что сглупила. Понадеялась, что здесь, как и на Земле, будет тёплый переход в помещения космопорта. А перед собой увидела лишь трап и здание, до которого было метров сто пятьдесят. Выругавшись, я подхватила сумку и, надеясь, что быстро добегу туда, помчалась по заснеженной площадке.
Ноги в тонких ботиночках скользили на ледяной корке, кусачий студёный ветер радостно трепал волосы и промораживал до костей. Когда наконец автоматические створки дверей разъехались, меня уже изрядно трясло и зуб на зуб не попадал. Я даже не соображала, куда бегу, и оттого буквально врезалась в шагнувшего на встречу мужчину.
— Вы с ума сошли?! — возмутился он, поймав меня за плечи. — Почему не оделись нормально? Если заболеете, сами себя лечить собираетесь? Частные врачи дерут три шкуры, а бесплатных, кроме вас, у нас нет.
— Вы знаете, кто я? — задала глупый вопрос, потому что мозги промёрзли и никак не желали соображать.
Оттого и в серых глазах встречающего появился скепсис.
— Ну а кто ещё? Виктор Семёнович от нас сбежал, едва нашлась ему смена. Кассиопея Альбертовна Невинная — это же вы? — И, не дожидаясь ответа, представился: — А я Серж, медбрат.
Он осторожно забрал из моих судорожно сжатых замёрзших пальцев дорожную сумку и посетовал:
— Как же вас до госпиталя везти? В кабине снегохода тоже не жарко.
— У меня есть горнолыжная куртка и брюки, — наконец пришла в себя я и, с трудом расстегнув молнию, принялась вытаскивать со дна сумки одежду. Радовалась, что размер взяла с запасом, и можно будет натянуть тёплые вещи прямо на дорожный костюм.
Пока одевалась, окинула взглядом зал прибытия. Мы здесь были одни, даже сотрудников не наблюдалось — никто не соизволил выйти, чтобы проверить мои документы. Сменив ботиночки на меховые сапожки, я подняла глаза на Сержа.
— Ну это на летний сезон, — протянул он. — На Криосе только специальные костюмы с подогревом и спасают… Хоть шапку-то наденьте. А ещё хорошо бы крем против обморожений. Но вряд ли он у вас есть… Хотя бы не забудьте купить.
Шагая следом за ним, я только сейчас рассмотрела казавшийся тонким, но несомненно тот самый согревающий комбинезон, у которого штанины переходили в ботинки, рукава — в перчатки и имелся капюшон с пушистой оторочкой.
— Где мне такое взять? — полюбопытствовала я, когда устроилась на переднем сиденье кабины снегохода.
— Можем прямо сейчас заехать в прокат тёплой одежды. Вы же вряд ли захотите тратить безумные деньги на новые вещи ради года работы здесь.
Пока мы ехали, я с любопытством осматривала белый простор, среди которого стояло простенькое здание космопорта. Вдали виднелись какие-то постройки, но дороги к ним как таковой не было. Серж лихо рассекал сугробы, ориентируясь по навигатору. Снег не слепил, потому что небо было затянуто облаками, из которых лениво сыпалось ледяное крошево. Первое здание на въезде в город меня совершенно не впечатлило — двухэтажное, из серого бетона, с чёрной крышей, унылое, безликое и обнесённое сетчатым забором. Кому захочется здесь жить?
— Вот наш госпиталь, — огорошил меня Серж.
Пока я переваривала «радостное» известие, проехал дальше в город по хорошо уплотнённой снежной дороге. Попетлял между куда более приятными взгляду, облицованными цветным термопластиком домами, огороженными столбами с датчиками, создающими силовые экраны, если появится нежелательный гость.
Впрочем, видимо, не все были настолько богаты — ограды других типов тоже встречались, а кое-где фасады выходили прямо на улицу. И я предположила:
— Здесь бродят опасные дикие звери?
— Бывает иногда, если мало добычи в природе и голодные. Людей редко трогают. Чаще лазят по помойкам, но в незапертый дом могут пробраться.
Съехав на обочину, он остановил снегоход. Помешкал и предложил:
— Давайте я с вами. А то народ тут ушлый, наверняка попытаются обмануть...
Отказываться от его помощи я не стала, и вообще я была рада, что мужчина оказался адекватным, а значит, хорошо поладим и сработаемся. Так что минут через десять выходила, бережно прижимая к себе обновку, которая благодаря Сержу досталась мне в два раза дешевле, чем изначально торговец пытался содрать с несведущей приезжей.
А ещё через десять минут поднималась по обледеневшим ступеням к наполовину прозрачной двери, над которой была закреплена вывеска с едва заметной затёртой надписью «Фростский городской госпиталь», и две бумажки красовались за стеклом. На одной было выведено от руки «Сегодня врача нет!». А на второй напечатан график работы «Приём с 9:00 до 18:00, неотложная медицинская помощь — круглосуточно».
Я аж присвистнула. Ничего себе режим, если врач всего один! И уточнила:
— Сутки здесь хотя бы равны земным?
— На час всего длиннее. Особой разницы не заметите.
Ну-ну… За неделю это уже семь часов, а за год больше трёхсот. А это — две недели сверх земного срока! Надо будет внимательнее прочитать в трудовом договоре, оплачиваются ли они дополнительно. Впрочем, в последнем я сомневаюсь, если в бюджетных организациях каждый кредит на счету. Эх, почему не наоборот?..
В холле первого этажа имелся маленький гардероб для пациентов, вешалки которого были пусты. Рядом в окошке регистратуры дремала полноватая женщина в возрасте, с собранными в небрежный пучок волосами невнятного цвета. За её спиной виднелась бумажная картотека, и я поперхнулась — неужели у них нет возможности внедрить электронный документооборот? Или они не хотят?
Серж, хмыкнув, постучал по стеклу:
— Марта, просыпайся! Смотри, кого я привёл!
— Так для кого написано? Врача же нет, — решив, что я пациентка, буркнула медсестра, протирая глаза.
Вспомнив наказ Виктора Семёновича, я сурово сдвинула брови и строго распорядилась:
— Приписку убрать. Я через полчаса буду в кабинете.
Марта ошалело на меня уставилась, как рыба открывая рот. Наверное, прежний врач не усердствовал с работой. А может, просто не ожидала увидеть смазливую девчонку. Я же обернулась к Сержу и попросила:
— Покажите мне, как здесь всё организовано и где что находится.
К концу своеобразной экскурсии я осознала, что всё намного хуже, чем мне представлялось. И помещения, и оснащение госпиталя оставляли желать лучшего — стены, покрашенные простой серой краской, создавали впечатление, что здесь не лечебное учреждение, а тюрьма. Мебель — что для пациентов, что для персонала — неудобная и ободранная, словно тот, кто её сюда ставил, намеренно пытался отвадить больных, чтобы они не засиживались долго.
Лекарств в шкафчиках процедурных кабинетов и в аптечном пункте при регистратуре был минимум, и тот с устаревшими действующими веществами — такие на Земле уже никто не использует. Да и инструменты и медицинское оборудование были в основном механическими и примитивными. Туалеты и прачечная для стирки больничного белья тоже выглядели запущенными.
Хотя в целом планировка самого здания мне понравилась — тот, кто создавал проект, хотя бы в этом позаботился о комфорте пациентов и врачей. Первый этаж по сути был поликлиническим комплексом для приёма и осмотра больных, а второй поделён на два крыла: в одном размещались операционная, две палаты стационара и заполненная всяким хламом кладовка, а в другом — жильё для персонала.
— И я, и Марта живём в городе. Приходим утром, уходим вечером, а Виктор Семёнович здесь размещался, — сообщил Серж, открывая одну из двух дверей, выходящих в коридор. — Вот смотрите.
Я по-хозяйски прошла через небольшую прихожую и аж присвистнула от удивления. Три жилых комнаты, кухня-столовая, раздельный санузел и гостиная. Мебели — минимум, но при этом уютно и удобно. Окна закрывали плотные жалюзи, и я одно из них приоткрыла, чтобы осмотреться. С высоты второго этажа был виден двор, снегоход, на котором мы приехали, забор, а за ним уходящая до самого горизонта белая равнина.
— А это что? — я указала пальцем на ранее незамеченную мной небольшую будку-здание у въезда на территорию госпиталя.
— Сторожка, — поставив мою сумку на диван, ответил Серж. — Там ночной охранник. Так что вам нестрашно будет одной оставаться. Его Мурат зовут. Вечером придёт, я его к вам отправлю, чтобы познакомить. Днём он отсыпается, в городе комнату снимает…
— А уборкой кто занимается?
— Ну так Марта задерживается после смены, — словно нехотя ответил Серж и заторопился: — Ну ладно, я пойду. Если что — зовите, я в регистратуре.
Глядя ему вслед, я нахмурилась — явно что-то мужчина недоговаривает. Тем более особой чистоты я здесь не увидела.
Взглянув на браслет, поняла, что полчаса, которые я отвела самой себе, истекли. Потому сбросила куртку и тёплые брюки, вытащила из сумки медицинский халат, шапочку, удобные кожаные сабо. Связка ключей так и осталась воткнутой в замочную скважину, потому квартиру я закрыла. Бросив взгляд на дверь напротив, пожалела, что не удосужилась спросить, что там находится. Можно было бы открыть и посмотреть самой, но я решила, что дверь никуда от меня не денется. Так что просто спустилась в холл.
Пациентов по-прежнему не было, потому я, открыв кабинет врача, принялась осваиваться на своём первом рабочем месте. Присела в кожаное кресло за массивный добротный стол, бросила взгляд на забранное в решётку окно и сокрушённо покачала головой — вместо положенного стандартами матового стекла здесь стояло обычное. К счастью, его прозрачность ограничивал морозный узор, но всё равно это нарушение правил. Пробежала глазами по шкафчикам и нервно посмеялась — здесь, как и в регистратуре, стояли папки с бумагами, журналы учёта, медицинские справочники. И это при том, что на столе имелся монитор компьютера, пусть и не самая современная модель.
Я решительно его включила, запоздало вспомнив, что надо было бы спросить у Сержа логин и пароль для входа в систему. Но техника безропотно развернула интерфейс.
— Что за бардак здесь творится? Никакой конфиденциальности! — в сердцах выругалась я, пододвигая к себе древнюю пластиковую клавиатуру. — На Земле специально искали всякое старьё и свезли сюда?!
Запустила программу учёта, уже морально готовая к тому, что в ней будет полный бардак, ошибки и нестыковки. Только всё оказалось намного хуже — она вообще не была заполнена. И у меня волосы на голове под шапочкой встали дыбом. Это как? Тут ни одной проверки не было? Нам на управленческом курсе вещали, что все учреждения здравоохранения раз в полгода подвергаются ревизии, и копию базы данных Медицинская Ассоциация регулярно скачивает на проверку через галанет.
— Ой, как же всё запущено… — протянула и, увидев перечёркнутый значок соединения с галактической информационной сетью, по нему и щёлкнула. На мгновение на экране выскочило окошко с предупреждением, которое я не успела прочитать, а значок снова перечеркнулся.
— Ладно, бывает. Позже попробую, — успокоила себя я и отыскала в шкафу папку с личными делами сотрудников. — Начну со знакомства с ними и первыми перенесу в базу. Так… Серж…
Серж оказался старше меня на двадцать лет, женат, но без детей, за ним числилось три ставки — водителя, младшего медицинского сотрудника и дворника. Работал он здесь уже пятый год, и никаких замечаний в его личном деле не было.
Марта… Как я и думала, она была уже пенсионного возраста. На ней тоже висело три ставки — кроме тех двух, о которых сообщил Серж, ещё и фармацевта. Впрочем, я очень сомневаюсь, что у неё есть нужная квалификация. Тем более из документов об образовании имелись лишь корочки медсестры.
Мурат… С нечёткой фотографии на меня недружелюбно смотрел молодой симпатичный мужчина с тёмными волосами. По метрике ему в этом году исполнилось тридцать, и работал сторожем он всего полгода за крошечный оклад.
Больше никаких документов в этой папке не нашлось. Всё, что касалось личности главного врача — Виктора Семёновича, — осталось тайной. Похоже, он сам намеренно изъял эти бумаги — то ли уничтожил, то ли увёз с собой.
Я с удовлетворением откинулась в кресле, глядя на заполненную электронную картотеку сотрудников, и вздрогнула, когда раздался стук в дверь.
— Можно?
Не дожидаясь моего разрешения, в кабинет шагнул неопределённого возраста мужчина. Если оценивать по комплекции и физическому развитию, то больше тридцати я бы ему не дала, но кожу на лице покрывала сетка морщин, и потому казалось, что пациенту лет пятьдесят.
— Проходите, — вынужденно указала я ему на стул.
Мужчина, подав мне медицинскую карту и не сводя с меня напряжённого взгляда, неуверенно присел.
