ЛеЖать – леШШите, Первая «ш» не произносится. Дифтонг нечто среднее между «чжш» и МЯГКИМ «ж»! Такая же замена, как в слове дождь. Коренные москвичи произносят слово с мягким «ж» без «д», а русскоязычные приезжие звук «д» сохраняют, но «ж» произносят мягко. И только иностранцам это не под силу. Даже полякам с их «проШе пани» и звонким «спасибо»!
Довести до конца размышления Александру Леонидовичу не дали. Через двадцать минут пришел профессор с большой свитой. Молодые врачи читали медицинские карты и говорили. На плохой латыни. Мезенцев вставлял свои замечания, у него мертвый язык звучал, как живой.
Александр смотрел и слушал. И добавил в свою копилку еще одну мелкую монетку – мучительница понимала, о чем идет речь, в отличии от «сокамерников». Но скрывала это знание. Что она там писала в блокноте с назначениями, он не знал. Профессор ограничивался короткими смешанными фразами.
После обхода Александра усадили в кресло и повезли в процедурный кабинет, где он стоически выдержал 10 кубиков в мягкое место. Процедурная медсестра похлопала его по ягодице, посмотрела на его мучения с кальсонами и … Извините, автор увлёкся. В такие моменты лучше не заглядывать за ширму, которая отгораживает кушетку. Надо щадить эго своего героя.
После укола его повезли дальше по коридору. Куда? Зачем? Молоденькая медсестра привезла коляску в другое отделение. На входной двери висела табличка «Лаборатория нервных заболеваний и психопатологии головного мозга». Перед дверью Сашу «накрыло». Раздражение, перерастающее в злость, зависимость от грубых и циничных людей, физическое бессилие из-за болезненной слабости, с которым невозможно смириться, и страх, СТРАХ оказаться в психушке. В тот момент ни о чём, кроме, как удрать от этой двери, убраться из этого отделения, думать он не мог, потому заорал на девчонку: - Разворачивай!
Девушка, повинуясь командному окрику, резко повернула коляску. Александр хотел помочь и тоже схватился за колёса. Раздался скрежет, что-то щелкнуло и коляска вместе с пациентом завалилась на бок.
- Ты левша?! – Откуда вы узнали? – Один из законов аэродинамики сработал. У нас с тобой ведущие руки разные. Ты действовала левой, а я, хоть и слабо, тянул в противоход. Закон сохранения импульса
Медсестра недоуменно посмотрела Зотова: - Вам всё шуточки, а мне попадёт от старшей сестры. Я недавно работаю. Еще процедурная второй день злится. Я вчера ей лоток подала вместо кюветы для забора крови!
Саша никак не мог утихомирить сердцебиение. Да что это с ним!? Через вату в ушах донесся голос сестрички: - «Вы дышите. Вдыхайте через рот, выдыхайте с силой через нос.»
Он попробовал. И это подействовало, как ушат холодной воды на драчуна в раже. В голове прояснилось и сердце в груди перестало скакать, как угорелое, постепенно возвращаясь к обычному ритму.
- Спасибо! Подожди немного, посмотрим, что можно сделать с этим транспортным средством.
О гимнастике Стрельниковой в то время не знали. К тому же её комплекс требует постоянных тренировок.
Тоненькая, хрупкая девушка оказалась неожиданно сильной. Она помогла Александру устроиться у стены и понуро встала перед опрокинувшейся коляской.
- Да что тут сделаешь?! – Ты коляску ко мне придвинь, только аккуратно. Ничего, что на «ты»? – Вы волшебник?! – Нет, простой инженер. У тебя что-нибудь острое найдётся?
Он с сомнением покрутил в руках поданную ему тоненькую шпильку для волос. Попробовал вставить бок шпильки в прорезь крепежного винта тормозной колодки. Шпилька согнулась, тоненькая проволочка не выдержала нагрузки.
- Что здесь произошло? – Мелкая авария. - Помощь нужна?
Александр увидел женщину в белом халате, стоявшую в двери лаборатории. Сердце снова попробовало перейти на бег. Вздох, шумный выдох.
-У Вас отвертки не найдется, здесь тормозную колодку заклинило? – Одну минуту! Вам в лотке для инструментов, как положено при подготовке к операции?
Нехитрая шутка снизила напряжение Александра. Он еще подышал. Все предвестия панической атаки растаяли, как последний снежок в тени ели. Женщина вернулась и протянула ему отвёртку ручкой вперед. Потом присела рядом и спросила с неподдельным интересом: - Вот эта штучка и есть тормозная колодка?! – Ну, да! Принцип действия, как на гоночном велосипеде, только парные. –Почему этот болтик не отворачивается? – Винт ручной нарезки, слегка проржавел и грязью зарос. Конструкция начала той войны. Разболтанная. Люфтов много. Вот в такую щёлку тросик, что соединяет зажимы колодки и кнопку управления, и попал. Пока не откручу винт его не вызволишь. – Можно мне попробовать?
Саша посмотрел на доктора. Приятное контральто, хорошее лицо, слабая улыбка, есть даже чувство юмора, и не подумаешь, что это страшный мозгоправ! Он отдал ей отвёртку. Смотрел на ловкие, осторожные руки и думал: - Нельзя лишать личного пространства человека дворянского воспитания, для него сие унижение. Никого нельзя! Будь повод или нет. Только преступников и предателей …
На этом винт начал выходить из плена. Женщина осторожно прихватила его пальцами. Вытащила результат «оперативного вмешательства» и унесла в лабораторию. Вскоре вернулась с сервировочным столиком, на котором лежали три военных противогаза, стояли два почкообразных лотка, в одном из которых лежал абсолютно чистый и сухой винт, приличного размера бутыль с дистиллированной водой, рядом стояла бутылка и бикс.
- Друзья, так дело не пойдет! Я должна знать имена своих ассистентов! Меня зовут Елизавета Петровна.
- Александр! Александр Леонидович. – А меня – просто Галя. Эти противогазы нам? Зачем? - Красоту твою берегу. Уксусная эссенция ржавчину снимает, но может сильно обжечь.
Известно, что труд сближает, если работает команда. Из этих троих двое были специалистами высшей категории, каждый в своей области. А Галя слушалась приказов и впитывала в себя то неуловимое, что окружает работу талантливых людей. Они закончили восстановление коляски за несколько минут. Опробовали. Результат троицу удовлетворил.Сняли противогазы.
Елизавета Петровна, положила отвёртку в карман и повернулась на каблуках. Она стояла перед Александром и задумчиво - серьёзно смотрела на мужчину.
- Александр Леонидович, отчего один адекватный человек посылает другого вполне здравого человека к психиатору, занимающегося морфологией пограничных состояний мозга, на консультацию?
- Вопрос не ко мне. Гадать не буду. – Хорошо, поставим вопрос по-другому. Как Вы относитесь к своему состоянию? Считаете ли Вы его отклонением от нормы психически здорового человека? – На сей момент? Да считаю. – Чудненько! Галя, везите к Мезенцеву! Немедленно!
Елизавета Петровна толкнула сервировочный столик в кабинет. Заперла дверь. Она шла впереди, всё, - воинственно напряженная, прямая спина, сердитый пОстук каблучков, отражало негативное отношение к ситуации. Усиливало впечатление неровный, неприятный скрежет втулок колес коляски.
На чьей она стороне?! В который раз за сегодняшнее утро Саша «спрыгнул со стены»!
- Елизавета Петровна, а как же консультация?! – Я не клиницист, но даже моих профессорских знаний хватает на то, чтобы определить, психически здоров или болен пациент. Вы абсолютно здоровы! Потому, что ни один, простите, псих не признает себя больным. В его мире всё в порядке. А Вам не составило труда сказать … - Я понял. Так почему нам троим надо к Мезенцеву? - Хочу спросить, зачем?! До сих пор Евлалий Хрисанфович никого ко мне не отправлял на психиатрическую экспертизу! Пожалуй, вообще её никогда не назначал.
Саша не мог поверить, что ещё у кого-то могут быть родители, называвшие своих отпрысков столь старинными, давно вышедшими из употребления именами. Елизавета Петровна паузы не заметила. Галя спряталась за широкую спину пациента и затихла, боясь даже вздохнуть или шевельнуться.
- Елизавета Петровна, имя профессора Мезенцева - Евлалий? Я всегда думал, что есть женское имя Евлалия? - Ах, - воскликнула рассерженная женщина, - неуместный вопрос! Гораздо важнее узнать, с чего Ляля совершил неадекватный поступок. Какая муха его укусила! Он же воспользовался нашей дружбой!
Александр не выдержал и захохотал. Елизавета Петровна недоуменно посмотрела на смеющегося инженера: - Как Вам не стыдно?! – Простите, доктор, я смеюсь над речевыми парадоксами. «Ляля» уменьшительное от имени …- А что тут такого?
Не выдержала, и тоже тихонько засмеялась. – Привыкла за годы дружбы семьями. Мезенцевы из архангелогородских староверов. По мужу я Кононова. Фамилия поморская. А поморы включают в семью не только близких родственников, но и двоюродных-троюродных, их снох и зятьёв, родителей и тех, и других, дедов и бабок. Детей приёмных наравне со своими воспитывают … Знаете, что странно, Евлалий со своим старшим сыном в раздоре. Всех подробностей не знаю, но ссора была страшная. Сын отчество поменял и взял фамилию покойной матери. - Давно это было? – Двенадцать лет назад. У меня тогда муж погиб. Не до того мне было. Если бы не Мезенцев, всё бы бросила медицину, дом, близких друзей. Он мне тогда сказал: «Ты пойми, не мог он иначе. Ему надо было проверить вакцину. Тиф слишком серьёзная болезнь. Очень заразная. Он ввел препарат себе. Никто же не знал, что у него больные почки, скрывал … Велел своему ассистенту сидеть в смежной комнате в защитном костюме и писать дневник эксперимента. Он мог умереть от уремии, но сердце не выдержало – инфаркт. Я был на вскрытии среди других врачей. Мы все были в защитных костюмах. Но это была лишняя предосторожность. Анализ крови показал отсутствие возбудителя болезни ...». Скажите, Саша, мог ли человек, искренне преклонявшийся перед подвигом вирусолога, просто так использовать его вдову? Для этого нужна очень серьёзная причина.
- Елизавета Петровна, предполагаю, что дело в его сыне. У меня к Вам просьба, вернее две. Напишите мне номер телефона, по которому Вам можно позвонить. - Вот, пожалуйста! Это домашний. Звонить нужно поздно, раньше одиннадцати ночи я редко бываю дома. – Спасибо! Вторая просьба более сложная. Евлалий Хрисанфович Вам скоро позвонит. Вы можете сказать ему, что отпустили меня на процедуру, потому что за мной приехали? – Без проблем! – Поехали, Галчонок! Елизавета Петровна, Александр Леонидович, я никому ничего не скажу. Ни словечка-, ни капельки! Честное комсомольское! - Мы и не сомневались! – Чуть ли не хором ответили заговорщики.
От автора. В этой части истории описываются два великих открытия в области вирусологии и бактериологии: - создание вакцин против чумы и брюшного тифа. Это компиляция автора. Вызвана она тем, что человечество долго искало пути противостояния этим страшным болезням много веков опустошавших страны Евразии. Но чтобы найти способ борьбы с бубонной и легочной чумой многие русские врачи рисковали своими жизнями, прививая себе вирусы чумы и рикетсии брюшного тифа. Благодаря их исследованиям и записям мы не знаем, что такое эпидемии этих болезней. Тоже можно сказать и о холере, дизентерии, туберкулёзе …
Всё тот же длинный день
Галя медленно везла Зотова по коридору. Она помнила, коляска не надёжна, надо предупредить старшую медсестру и сестру-хозяйку, чтобы её отремонтировали.
В фельдшерской школе, которую она закончила совсем недавно, их учили такие же врачи и сестры, что работают здесь. Некоторые из них продолжали работать в своих госпиталях и преподавать. Поэтому их практические занятия проходили в трех разных стационарах. С ними на практике всегда были наставники.
Курс из-за войны был ускоренный, и всё же три месяца вместо полугода перед дипломом дали им очень много. Они старались ухватить как можно больше, не отказывались ни от какой работы: ни сестринской, ни фельдшерской. Главную заповедь, которую им вбили в голову как отче наш, гласила – пациент главный объект пристального внимания. Если лечите, то лечите человека, если проводите процедуры или исследования, то помните указания врача и исполняйте их скрупулёзно, ухаживаете, не причиняйте лишнюю боль, но капризам не потакайте. Мужчины, оказавшись на больничной койке зачастую бывают мнительны.
Наставники были правы. Вот Александр Леонидович! Очень хороший, добрый, внимательный, а сорвался! Потому, что накрутил себя. Инженер замечательный, в медицине полный «ноль».
Все учащиеся отделения общей медицинской подготовки были 24 года рождения. Всех мальчишек сразу отправили во фронтовые госпитали А девочек по московским стационарам. Здесь тоже не хватает людей. И она будет работать столько, сколько нужно. Процедурная сестра сегодня третью смену начала, у старшей сестры медперсонал на треть меньше положенного в таком госпитале …
- Галчонок, мне надо руки помыть и умыться. – Отвлёк её от раздумий Александр Леонидович. – Конечно, сейчас заглянем к сестре-хозяйке, попросим полотенце и мыло, а заодно предупредим о состоянии кресла.
Дама, заведующая всем имуществом кардиологического отделения, пересчитывала и сортировала бельё, отправляемое в стирку. Её корма, обтянутая медицинским халатом, из-под которого виднелись солдатские галифе, выразительно «смотрела» на всяк входящего. «Оставь надежду получить …». Парафраз из надписи перед входом в ад. Данте. Разогнувшись, женщина бросила очередную нательную рубаху с разошедшимся швом в плече молоденькой девчушке лет четырнадцати. – Прострочи, только аккуратнее, с тесёмочкой. Тесёмка-то еще осталась? Дуй, давай! А вам чего? – Гликерия Николаевна, нам бы полотенце и мыло, Александр Леонидович коляску чинил и испачкался … - Беда! Она единственная на всё отделение. - Не страшно, «инвалидка» ещё послужит, надо только почистить, смазать и винтами закрепить, чтобы не ничего не болталось. – Покажете мне, где и что! Галина, возьми чистую рубаху, полотенце и дегтярное мыло. Умываться будете здесь, в моей умывальне. Показывай! – обратилась она к Александру.
Чистого и умытого Александра Галя везла по коридору кардиологии к столовой, намереваясь попросить для него обед у поварихи. Ведь Зотову надо на процедуру …
А для него имя сестры-хозяйки было знаковым. Первый спектакль, который увидел маленький Саша был дан в Малом театре с Федотовой в роли Мурзавецкой по пьесе А.Н. Островского «Волки и овцы». Много позже, в 1912 году он вместе с несколькими товарищами по Бауманке наслаждался её игрой в другой пьесе «Дмитрий самозванец и Василий Шуйский», поставленной в честь пятидесятилетия сценической деятельности Гликерии Николаевны.
За несколько дней до прогона студенты прорвались в Малый хитростью, назвавшись учащимися Драматических курсов Московского театрального училища, приглашенных в массовку. Отобрали не всех, потому что и драматический курс явился в полном составе. Саша и еще двое в их число не попали. Сказали слишком благородная внешность, нужны типажи московских простолюдинов. Оставили в резерве. И они, нещадно прогуливая занятия, бегали на все репетиции.
На прогоне они видели, как в ЕДИНСТВЕННОЙ сцене выстраивает Федотова - царица Марфа чувства матери. Текст драматурга - предельно лаконичен. Каждое слово Гликерия Николаевна подавала просто, но с глубочайшим смыслом. Она проживала эту роль на сцене, создавая образ многогранный, по- человечески сложный, от девочки, отданной замуж за Ивана Грозного и родившей ему сына до потерявшей смысл бытия инокини-черницы, удалившейся в монастырь после его гибели.
Довести до конца размышления Александру Леонидовичу не дали. Через двадцать минут пришел профессор с большой свитой. Молодые врачи читали медицинские карты и говорили. На плохой латыни. Мезенцев вставлял свои замечания, у него мертвый язык звучал, как живой.
Александр смотрел и слушал. И добавил в свою копилку еще одну мелкую монетку – мучительница понимала, о чем идет речь, в отличии от «сокамерников». Но скрывала это знание. Что она там писала в блокноте с назначениями, он не знал. Профессор ограничивался короткими смешанными фразами.
После обхода Александра усадили в кресло и повезли в процедурный кабинет, где он стоически выдержал 10 кубиков в мягкое место. Процедурная медсестра похлопала его по ягодице, посмотрела на его мучения с кальсонами и … Извините, автор увлёкся. В такие моменты лучше не заглядывать за ширму, которая отгораживает кушетку. Надо щадить эго своего героя.
После укола его повезли дальше по коридору. Куда? Зачем? Молоденькая медсестра привезла коляску в другое отделение. На входной двери висела табличка «Лаборатория нервных заболеваний и психопатологии головного мозга». Перед дверью Сашу «накрыло». Раздражение, перерастающее в злость, зависимость от грубых и циничных людей, физическое бессилие из-за болезненной слабости, с которым невозможно смириться, и страх, СТРАХ оказаться в психушке. В тот момент ни о чём, кроме, как удрать от этой двери, убраться из этого отделения, думать он не мог, потому заорал на девчонку: - Разворачивай!
Девушка, повинуясь командному окрику, резко повернула коляску. Александр хотел помочь и тоже схватился за колёса. Раздался скрежет, что-то щелкнуло и коляска вместе с пациентом завалилась на бок.
- Ты левша?! – Откуда вы узнали? – Один из законов аэродинамики сработал. У нас с тобой ведущие руки разные. Ты действовала левой, а я, хоть и слабо, тянул в противоход. Закон сохранения импульса
Медсестра недоуменно посмотрела Зотова: - Вам всё шуточки, а мне попадёт от старшей сестры. Я недавно работаю. Еще процедурная второй день злится. Я вчера ей лоток подала вместо кюветы для забора крови!
Саша никак не мог утихомирить сердцебиение. Да что это с ним!? Через вату в ушах донесся голос сестрички: - «Вы дышите. Вдыхайте через рот, выдыхайте с силой через нос.»
Он попробовал. И это подействовало, как ушат холодной воды на драчуна в раже. В голове прояснилось и сердце в груди перестало скакать, как угорелое, постепенно возвращаясь к обычному ритму.
- Спасибо! Подожди немного, посмотрим, что можно сделать с этим транспортным средством.
О гимнастике Стрельниковой в то время не знали. К тому же её комплекс требует постоянных тренировок.
Тоненькая, хрупкая девушка оказалась неожиданно сильной. Она помогла Александру устроиться у стены и понуро встала перед опрокинувшейся коляской.
- Да что тут сделаешь?! – Ты коляску ко мне придвинь, только аккуратно. Ничего, что на «ты»? – Вы волшебник?! – Нет, простой инженер. У тебя что-нибудь острое найдётся?
Он с сомнением покрутил в руках поданную ему тоненькую шпильку для волос. Попробовал вставить бок шпильки в прорезь крепежного винта тормозной колодки. Шпилька согнулась, тоненькая проволочка не выдержала нагрузки.
- Что здесь произошло? – Мелкая авария. - Помощь нужна?
Александр увидел женщину в белом халате, стоявшую в двери лаборатории. Сердце снова попробовало перейти на бег. Вздох, шумный выдох.
-У Вас отвертки не найдется, здесь тормозную колодку заклинило? – Одну минуту! Вам в лотке для инструментов, как положено при подготовке к операции?
Нехитрая шутка снизила напряжение Александра. Он еще подышал. Все предвестия панической атаки растаяли, как последний снежок в тени ели. Женщина вернулась и протянула ему отвёртку ручкой вперед. Потом присела рядом и спросила с неподдельным интересом: - Вот эта штучка и есть тормозная колодка?! – Ну, да! Принцип действия, как на гоночном велосипеде, только парные. –Почему этот болтик не отворачивается? – Винт ручной нарезки, слегка проржавел и грязью зарос. Конструкция начала той войны. Разболтанная. Люфтов много. Вот в такую щёлку тросик, что соединяет зажимы колодки и кнопку управления, и попал. Пока не откручу винт его не вызволишь. – Можно мне попробовать?
Саша посмотрел на доктора. Приятное контральто, хорошее лицо, слабая улыбка, есть даже чувство юмора, и не подумаешь, что это страшный мозгоправ! Он отдал ей отвёртку. Смотрел на ловкие, осторожные руки и думал: - Нельзя лишать личного пространства человека дворянского воспитания, для него сие унижение. Никого нельзя! Будь повод или нет. Только преступников и предателей …
На этом винт начал выходить из плена. Женщина осторожно прихватила его пальцами. Вытащила результат «оперативного вмешательства» и унесла в лабораторию. Вскоре вернулась с сервировочным столиком, на котором лежали три военных противогаза, стояли два почкообразных лотка, в одном из которых лежал абсолютно чистый и сухой винт, приличного размера бутыль с дистиллированной водой, рядом стояла бутылка и бикс.
- Друзья, так дело не пойдет! Я должна знать имена своих ассистентов! Меня зовут Елизавета Петровна.
- Александр! Александр Леонидович. – А меня – просто Галя. Эти противогазы нам? Зачем? - Красоту твою берегу. Уксусная эссенция ржавчину снимает, но может сильно обжечь.
Известно, что труд сближает, если работает команда. Из этих троих двое были специалистами высшей категории, каждый в своей области. А Галя слушалась приказов и впитывала в себя то неуловимое, что окружает работу талантливых людей. Они закончили восстановление коляски за несколько минут. Опробовали. Результат троицу удовлетворил.Сняли противогазы.
Елизавета Петровна, положила отвёртку в карман и повернулась на каблуках. Она стояла перед Александром и задумчиво - серьёзно смотрела на мужчину.
- Александр Леонидович, отчего один адекватный человек посылает другого вполне здравого человека к психиатору, занимающегося морфологией пограничных состояний мозга, на консультацию?
- Вопрос не ко мне. Гадать не буду. – Хорошо, поставим вопрос по-другому. Как Вы относитесь к своему состоянию? Считаете ли Вы его отклонением от нормы психически здорового человека? – На сей момент? Да считаю. – Чудненько! Галя, везите к Мезенцеву! Немедленно!
Елизавета Петровна толкнула сервировочный столик в кабинет. Заперла дверь. Она шла впереди, всё, - воинственно напряженная, прямая спина, сердитый пОстук каблучков, отражало негативное отношение к ситуации. Усиливало впечатление неровный, неприятный скрежет втулок колес коляски.
На чьей она стороне?! В который раз за сегодняшнее утро Саша «спрыгнул со стены»!
- Елизавета Петровна, а как же консультация?! – Я не клиницист, но даже моих профессорских знаний хватает на то, чтобы определить, психически здоров или болен пациент. Вы абсолютно здоровы! Потому, что ни один, простите, псих не признает себя больным. В его мире всё в порядке. А Вам не составило труда сказать … - Я понял. Так почему нам троим надо к Мезенцеву? - Хочу спросить, зачем?! До сих пор Евлалий Хрисанфович никого ко мне не отправлял на психиатрическую экспертизу! Пожалуй, вообще её никогда не назначал.
Саша не мог поверить, что ещё у кого-то могут быть родители, называвшие своих отпрысков столь старинными, давно вышедшими из употребления именами. Елизавета Петровна паузы не заметила. Галя спряталась за широкую спину пациента и затихла, боясь даже вздохнуть или шевельнуться.
- Елизавета Петровна, имя профессора Мезенцева - Евлалий? Я всегда думал, что есть женское имя Евлалия? - Ах, - воскликнула рассерженная женщина, - неуместный вопрос! Гораздо важнее узнать, с чего Ляля совершил неадекватный поступок. Какая муха его укусила! Он же воспользовался нашей дружбой!
Александр не выдержал и захохотал. Елизавета Петровна недоуменно посмотрела на смеющегося инженера: - Как Вам не стыдно?! – Простите, доктор, я смеюсь над речевыми парадоксами. «Ляля» уменьшительное от имени …- А что тут такого?
Не выдержала, и тоже тихонько засмеялась. – Привыкла за годы дружбы семьями. Мезенцевы из архангелогородских староверов. По мужу я Кононова. Фамилия поморская. А поморы включают в семью не только близких родственников, но и двоюродных-троюродных, их снох и зятьёв, родителей и тех, и других, дедов и бабок. Детей приёмных наравне со своими воспитывают … Знаете, что странно, Евлалий со своим старшим сыном в раздоре. Всех подробностей не знаю, но ссора была страшная. Сын отчество поменял и взял фамилию покойной матери. - Давно это было? – Двенадцать лет назад. У меня тогда муж погиб. Не до того мне было. Если бы не Мезенцев, всё бы бросила медицину, дом, близких друзей. Он мне тогда сказал: «Ты пойми, не мог он иначе. Ему надо было проверить вакцину. Тиф слишком серьёзная болезнь. Очень заразная. Он ввел препарат себе. Никто же не знал, что у него больные почки, скрывал … Велел своему ассистенту сидеть в смежной комнате в защитном костюме и писать дневник эксперимента. Он мог умереть от уремии, но сердце не выдержало – инфаркт. Я был на вскрытии среди других врачей. Мы все были в защитных костюмах. Но это была лишняя предосторожность. Анализ крови показал отсутствие возбудителя болезни ...». Скажите, Саша, мог ли человек, искренне преклонявшийся перед подвигом вирусолога, просто так использовать его вдову? Для этого нужна очень серьёзная причина.
- Елизавета Петровна, предполагаю, что дело в его сыне. У меня к Вам просьба, вернее две. Напишите мне номер телефона, по которому Вам можно позвонить. - Вот, пожалуйста! Это домашний. Звонить нужно поздно, раньше одиннадцати ночи я редко бываю дома. – Спасибо! Вторая просьба более сложная. Евлалий Хрисанфович Вам скоро позвонит. Вы можете сказать ему, что отпустили меня на процедуру, потому что за мной приехали? – Без проблем! – Поехали, Галчонок! Елизавета Петровна, Александр Леонидович, я никому ничего не скажу. Ни словечка-, ни капельки! Честное комсомольское! - Мы и не сомневались! – Чуть ли не хором ответили заговорщики.
От автора. В этой части истории описываются два великих открытия в области вирусологии и бактериологии: - создание вакцин против чумы и брюшного тифа. Это компиляция автора. Вызвана она тем, что человечество долго искало пути противостояния этим страшным болезням много веков опустошавших страны Евразии. Но чтобы найти способ борьбы с бубонной и легочной чумой многие русские врачи рисковали своими жизнями, прививая себе вирусы чумы и рикетсии брюшного тифа. Благодаря их исследованиям и записям мы не знаем, что такое эпидемии этих болезней. Тоже можно сказать и о холере, дизентерии, туберкулёзе …
Прода от 06.03.2022, 13:04
Всё тот же длинный день
Галя медленно везла Зотова по коридору. Она помнила, коляска не надёжна, надо предупредить старшую медсестру и сестру-хозяйку, чтобы её отремонтировали.
В фельдшерской школе, которую она закончила совсем недавно, их учили такие же врачи и сестры, что работают здесь. Некоторые из них продолжали работать в своих госпиталях и преподавать. Поэтому их практические занятия проходили в трех разных стационарах. С ними на практике всегда были наставники.
Курс из-за войны был ускоренный, и всё же три месяца вместо полугода перед дипломом дали им очень много. Они старались ухватить как можно больше, не отказывались ни от какой работы: ни сестринской, ни фельдшерской. Главную заповедь, которую им вбили в голову как отче наш, гласила – пациент главный объект пристального внимания. Если лечите, то лечите человека, если проводите процедуры или исследования, то помните указания врача и исполняйте их скрупулёзно, ухаживаете, не причиняйте лишнюю боль, но капризам не потакайте. Мужчины, оказавшись на больничной койке зачастую бывают мнительны.
Наставники были правы. Вот Александр Леонидович! Очень хороший, добрый, внимательный, а сорвался! Потому, что накрутил себя. Инженер замечательный, в медицине полный «ноль».
Все учащиеся отделения общей медицинской подготовки были 24 года рождения. Всех мальчишек сразу отправили во фронтовые госпитали А девочек по московским стационарам. Здесь тоже не хватает людей. И она будет работать столько, сколько нужно. Процедурная сестра сегодня третью смену начала, у старшей сестры медперсонал на треть меньше положенного в таком госпитале …
- Галчонок, мне надо руки помыть и умыться. – Отвлёк её от раздумий Александр Леонидович. – Конечно, сейчас заглянем к сестре-хозяйке, попросим полотенце и мыло, а заодно предупредим о состоянии кресла.
Дама, заведующая всем имуществом кардиологического отделения, пересчитывала и сортировала бельё, отправляемое в стирку. Её корма, обтянутая медицинским халатом, из-под которого виднелись солдатские галифе, выразительно «смотрела» на всяк входящего. «Оставь надежду получить …». Парафраз из надписи перед входом в ад. Данте. Разогнувшись, женщина бросила очередную нательную рубаху с разошедшимся швом в плече молоденькой девчушке лет четырнадцати. – Прострочи, только аккуратнее, с тесёмочкой. Тесёмка-то еще осталась? Дуй, давай! А вам чего? – Гликерия Николаевна, нам бы полотенце и мыло, Александр Леонидович коляску чинил и испачкался … - Беда! Она единственная на всё отделение. - Не страшно, «инвалидка» ещё послужит, надо только почистить, смазать и винтами закрепить, чтобы не ничего не болталось. – Покажете мне, где и что! Галина, возьми чистую рубаху, полотенце и дегтярное мыло. Умываться будете здесь, в моей умывальне. Показывай! – обратилась она к Александру.
Чистого и умытого Александра Галя везла по коридору кардиологии к столовой, намереваясь попросить для него обед у поварихи. Ведь Зотову надо на процедуру …
А для него имя сестры-хозяйки было знаковым. Первый спектакль, который увидел маленький Саша был дан в Малом театре с Федотовой в роли Мурзавецкой по пьесе А.Н. Островского «Волки и овцы». Много позже, в 1912 году он вместе с несколькими товарищами по Бауманке наслаждался её игрой в другой пьесе «Дмитрий самозванец и Василий Шуйский», поставленной в честь пятидесятилетия сценической деятельности Гликерии Николаевны.
За несколько дней до прогона студенты прорвались в Малый хитростью, назвавшись учащимися Драматических курсов Московского театрального училища, приглашенных в массовку. Отобрали не всех, потому что и драматический курс явился в полном составе. Саша и еще двое в их число не попали. Сказали слишком благородная внешность, нужны типажи московских простолюдинов. Оставили в резерве. И они, нещадно прогуливая занятия, бегали на все репетиции.
На прогоне они видели, как в ЕДИНСТВЕННОЙ сцене выстраивает Федотова - царица Марфа чувства матери. Текст драматурга - предельно лаконичен. Каждое слово Гликерия Николаевна подавала просто, но с глубочайшим смыслом. Она проживала эту роль на сцене, создавая образ многогранный, по- человечески сложный, от девочки, отданной замуж за Ивана Грозного и родившей ему сына до потерявшей смысл бытия инокини-черницы, удалившейся в монастырь после его гибели.
