Это был рассказ о чувствах матери, потерявшей единственного ребенка, тоске о любви и взаимной привязанности, колебаниях, нет, не о власти думала, когда самозванец бросился к ней, требуя признать в нем того маленького Дмитрия. О женщине, которая его родила и теперь его теряет. И только, когда этот, чужой Дмитрий, поклялся ей, что она единственная, в ней вспыхнула надежда обрести в этом парне другого сына. Выплеснуть из себя тот комок черного горя, и почувствовать, наконец, рядом родную душу, утешить её в сиротстве, обласкать теплом материнской любви.
В день премьеры лишнюю массовку отправили на галёрку. Весь спектакль они простояли на коленях у барьера, чтобы не застить действо другим.
Зал был переполнен. Зрители понимали, что это прощание со сценой удивительной актрисы и женщины необыкновенного мужества. Почитатели таланта Гликерии Николаевны знали сколь она больна. Она не могла ходить без помощи. И кто бы поверил в это глядя на неё в роли царицы Марфы!?
Александр вспоминал прощальный спектакль великой актрисы и думал, какой след на всю жизнь оставила в нем Гликерия Николаевна. Неосознанно, он расширил понятие «служение». Преодоление себя каждый миг, каждый час и полная отдача своему делу вопреки физической немощи. До сих пор ему не приходилось сталкиваться с болезнью и слабостью. Но вот сейчас, сегодня, он дал себе поблажку. Саше стало стыдно за срыв. И он окликнул Галину: - Прости меня, пожалуйста за сцену у кабинета Елизаветы Петровны! – Что Вы, Александр Леонидович! Не за что! Покушаете и поедете на процедуру. У нас душа Шарко нет.
Саша принялся за суп и «заел» кашей. Ему казалось, что и жиденький супчик, и сваренное просо помогут одолеть этот день.
Гликерия Николаевна Федотова, в девичестве Позднякова, – великая русская актриса, режиссер по факту и антрепренёр. Её учениками, в числе прочих, были молодой К. С. Алексеев (Станиславский) и Александра Александровна Яблочкина. В конце 19- начале 20 вв. в её честь многие называли своих дочерей её именем. У Федотовой был дом в Москве и поместье в Фёдоровке. До 1971 в этом доме размещалась сельская больница. Сейчас там школа.
О личной жизни замечательной актрисы в Инете написано много и достаточно противоречиво: - невозможно точно установить, были ли у неё наследники. Ведь её единственный сын умер раньше матери, в 1909 году.
Гликерия Николаевна Федотова стала одной из первых, если не первой признанной народной артисткой. Это было отражено – большевики присудили ЗВАНИЯ НАРОДНОЙ АРТИСТКИ РЕСПУБЛИКИ и ГЕРОЯ ТРУДА актрисе ИМПЕРАТОРСКИХ ТЕАТРОВ.
В Московском доме у Федотовой собиралась не только театральная, но и вся столичная интеллигенция считала за честь быть принятой в её доме.
Большевики не экспроприировали ни помещичий дом, ни особняк в Москве. Они перешли в ведение государства. Обычно в таких случаях устраивали музеи, но, к сожалению, полноценного музея Федотовой нет. Отдельные экспозиции в Театральном музее им. Бахрушина, музее Малого театра и в Фёдоровской школе. Годы жизни Гликерии Федотовой 10 мая (22) 1846 Орёл – 27 февраля 1925 Москва. Захоронение на Ваганьковском кладбище, рядом с могилой сына.
Реконструкция сцены из прощального спектакля Федотовой выполнена Автором
Всё тот же день
Юра внимательно слушал Александра. Его собственный отчёт был короток: - Валериан ждет от своих контактов проверки сына Мезенцева.
Саша рассказывал последовательность событий первой половины дня, не касаясь своих переживаний, мотивов тех или иных действий, характеристик профессоров, только наблюдения. При этом в его душе нарастало беспокойство и причины его он понять не мог. О Гале он не сказал, забыл. - «Юр, что-то мне не хочется пока звонить Кононовой, что я ей скажу? А время бежит …» - «А Вам и не надо светиться. Вы свое дело сделали, отойдите в сторону. Александр Леонидович, поймите, вдруг там операция НКВД?» - «Ну и что?» - «Во - первых, можете её сорвать. Операцию. Во – вторых, Вас привлекли консультантом. Вполне достаточно, зачем брать на себя не своё дело? Но Юрию Геннадьевичу надо доложить о своих … думах.
Александр Леонидович согласиться-то, согласился, и призадумался. Как они с Иваном оказались ввязаны в операцию НКВД по подготовке агентов? Вызволял его из медицинского плена Юрий Геннадьевич, которому явно не нравилась сама идея неподготовленной операции. Возил и возит его на «душ Шарко» Юра. Кто он? Разведчик или контрразведчик?
Как Юрий оказался шофером Михаила Ильча? Директора будущего приборостроительного завода Наркомата вооружений? Перебирая воспоминания о первом дне знакомства с Директором, Саша вдруг осознал: - Юру отправили к Легостаеву в гости. Он не мог знать ни о клятве «рабфаковцев», ни о документации, необходимой для строительства. На следующий день Тамара Георгиевна стреляла в неизвестного. Михаил Ильич, рассказывая о событиях того вечера, хвалил водителя за хладнокровие и быструю реакцию. Он быстро закрепил Юрия за собой в качестве личного шофёра.
И если бы не рапорты покойного Колесникова, то вряд ли Юрия Геннадьевича заинтересовал факт давней еще довоенной игры. Они с Иваном показывали следователю Голубеву приёмы игры в преферанс. Только могли ли узнать, оба тёзки, как они зарабатывали с Иваном деньги в двух своих южных гастролях. Вряд ли. Представляет ли начальник безопасности завода, что они с Иваном входят в десятку лучших преферансистов мира?! Злую шутку сыграла спешка, которая так разозлила всегда выдержанного Юрия Геннадьевича? Запутанная ситуация.
Короткий путь был закончен. Пора учить …
Теория, прочитанная Александром Леонидовичем, была посвящена постоянному скрытому наблюдению своего окружения, приёмам контроля. (Спасибо Гликерии Николаевне!). Коротко рассказал, в чём разница в игре между очень хорошим игроком и каталой. Приёмы, используемые последними в игре, однотипны, потому, что цель одна – обдурить и очистить карманы жертвы, использовать её желание отыграться. Так рождается зависимость картёжника, а это уже болезнь.
Для слушателей важно понять, какую цель выбрать. Можно отвлечь внимание от кого-то, или создать условия для вербовки. Большой не выплаченный проигрыш в карты позволяет агенту требовать услугу за услугой. Водить свою жертву и затягивать её в ситуацию предательства.
В лекцию вмешался Иван: - Если ставите свою жертву перед выбором, то помните, у каждого из нас есть выход – смерть!
Саша отвлёк внимание аудитории от высказывания напарника. Спросит его потом, когда представится случай. У каждого из них есть путь ухода от предательства, смерть, самоубийство. Александру стало еще тревожнее, вдруг Мезенцев предпочтет самоубийство?!
После лекции удалось переговорить с Юрием Геннадьевичем наедине. Пока Иван курировал учебную игру слушателей, вместо Юрия Геннадьевича с удовольствием пытал счастье Юра-водитель, Саша получил ответы на некоторые волнительные вопросы.
- Александр Леонидович, позвольте Вас поблагодарить за удивительно полезные занятия со слушателями! Откуда в Вас такое понимание сути работы разведчика под прикрытием? – Юрий Геннадьевич, это очень давняя история. Я профессионально играю в преф с первого курса Бауманского училища. Преферанс развивает способности наблюдения и памяти.
Отец рано понял, что меня больше волнуют числа и математика, чем русская словесность. Маменька сначала очень сердилась. – Почему? – Ей казалось, что предосудительно учить ребёнка такому. Она, кстати, тоже неплохо играла в различные карточные игры. Так вот папенька играл со мной и маменькой только когда я расскажу главу из очередного произведения наших классиков. – Интересно! Во что же вы резались? – От пьяницы до бриджа. С ним познакомился, когда мне было лет восемь. Очень увлекательная игра! Признана спортивной во всем мире. Конкурсы, то есть чемпионаты устраивают. – Надо же! Не знал! – Во время домашних сражений папа рассказывал об истории карт. Он хорошо знал законодательство по этому вопросу. Мои знания от него. – Мы отвлеклись. Так, о чем Вы хотели мне рассказать?
И он рассказал и о своих наблюдениях, и странном поведении профессора Мезенцева. Александр не делал выводов, он к ним подводил своего собеседника. Единственно, на что позволил себе Зотов осторожно намекнуть, - возможное самоубийство Евлалия Хрисанфовича. Как это принял Юрий Геннадьевич, Саша не понял. Зато получил ответ на один из своих не высказанных вопросов.
- Вы правы. Крыса и не одна есть. У немцев, японцев, да и у наших союзников сейчас в связи с положением под Сталинградом, активируются глубоко законсервированные резиденты и их группы. Возможно и среди слушателей есть агент или агенты. У меня осталось три дня, чтобы это понять. Вы здорово помогли мне в этом содержанием своих лекций. – Рад, что помог. Вы вычислите лазутчика. – Утешил Александр.
Как всё сложно в этих шпионских играх. Юра прав, не стоит лезть. Но как быть с Мезенцевым? Такое ощущение, что опаздываю и его можно потерять!
- Что с сыном Мезенцева? – решился задать вопрос Александр Леонидович. – Я не знаю … Недоверие к своим … Впрочем, что это я … Спасти одного и подставить многих …
Но Галя была далека от таких сомнений. Она несла главному врачу покушать, поднос был уставлен: - миска с супом, его специально подогрела повариха, «тазик» с кашей, сверху на ней расплывался кусочек сливочного масла. Девушка торопилась, чтобы обед + ужин не остыл. Руки заняты подносом с едой, и она открыла дверь кабинета ногой.
Сцена, которую увидела девушка, Гале очень не понравилась. Врач набирал в шприц сульфат атропина. Два пустых флакона стояли рядом. – Евлалий Хрисанфович, не смейте! – Уйди! – Нет!
Галя поставила на письменный стол поднос и рванула к доктору. – Товарищ Мезенцев, – это трусость! – Что ты, девочка, понимаешь?! - Может быть и немного, но я знаю Вы не способны предать. И Елизавета Петровна так считает. – Откуда ты это знаешь? Она хотела к Вам прийти, но не смогла. – Не лезьте не в своё дело! – Буду! Вот уж не ожидала от Вас такого!
Девчонка сгребла в сторону пустые флаконы из - под отравы вместе с салфеткой и увидела пистолет.
- Вы стрелять- то умеете? – Доктор смутился. – Теоретически. – Вот что, Евлалий Хрисанфович, садитесь-ка Вы ужинать! А то остынет! Повариха так старалась, чтобы горяченького покушали.
Смущенный профессор, стараясь держать лицо, сел за письменный стол. Галина сняла с него стопки карт, какие-то бумаги и аккуратно отодвинула это хозяйство в сторону. Она придвинула поднос поближе к доктору. При этом приговаривала: - Мне бабушка всегда говорила, что война войной, а обед по расписанию. Я пока ваш пистолет осмотрю. Что же вы его в такой грязи держите? – Неправда, я его каждый день чистой фланелькой протираю! – ответствовал профессор. Он говорил, поглощая суп, между взмахами ложки. – Проголодались -то как! У Вас должен быть набор для чистки личного оружия. - Не знаю, может быть в нижнем ящике тумбочки у стены.
Большая узкая «тумбочка» у стены стояла, ящики числом три у неё были. Галя выдвинула нижний ящик этого мебельного монстра и обнаружила в нем десятка два обойм, а под ними черную стандартную сумочку. Она огляделась. Ей нужно было место, где можно было разобрать и почистить пистолет. Галина решительно убрала с тумбы упаковки с лекарствами в аптечный шкаф. Она расстелила девственно чистую фланельную тряпку. Разобрала пистолет. Судя по количеству обойм и застарелой пыли в стволе, оружие выдали лет шесть-семь назад. Но его явно ни разу не использовали.
- Евлалий Хрисанфович, Вас вызвали на ежегодные сборы? – Да, конечно. – И на стрельбище водили? – Как сказать, показывали, конечно. Но военные разумные люди. Они так устраивали, что в это же время проходили сборы военных врачей округа. Время у меня ограничено. В Англии летом проходит мировой медицинский симпозиум и меня всегда включают в нашу делегацию. Поэтому на сборах я вставал к столу в прозекторской ближайшего госпиталя и показывал военным врачам последние достижения в области хирургии сердца. А потом уезжал в Великобританию
Многие предвоенные и достижения в годы войны в этой области сыграли очень существенную роль в послевоенной кардиохирургии. Разработки доктора Амосова в области полевой и торакальной хирургии, создание первого в мире аппарата кровообращения и создание искусственного сердечного клапана позволили подготовить условия для пересадки сердца. Наши врачи впервые проделали такую операцию намного раньше доктора Бернарда. Но у нас не хватало искусственных материалов и соответственно качественной аппаратуры, позволяющей не дать умереть мозгу, прокачать венозную кровь через легкие, поддержать сердце донора до момента собственно пересадки.
Доктор, явно повеселевший, допивал компот. Галя, как всякая девочка, очень любопытная, решила проверить другие ящики тумбы. В верхнем лежали чистые вещи профессора, полотенца и халаты.
- Евлалий Хрисанфович, почему Вы дома не ночуете? Здесь живёте. – У меня дома родственники из МурмАна живут и тёща. Отказалась старая в эвакуацию уехать. Сказала, что в родной земле, рядом с мужем желает лежать. – С характером бабушка! - Примерно с таким, как у тебя. Перемешала война потери с обретением, горе с доблестью, веру с неверием, смелость с трусостью … - Странно Вы говорите! Не понимаю! – Скажи, Гала-нереида, ты хорошо стреляешь? – перевёл разговор Мезенцев. – Неплохо. Из винтовки из трёх положений на уровне военной подготовки солдата. Из пистолета на дистанции 12 метров по бегущей мишени из 80-ти - 79. – Я вот струсил себя застрелить. Руки ходуном ходят … - Зачем Вам самоубиваться?! – А была не была! Иначе сына замучают немцы! Завтра! – Откуда Вы знаете? – Записочки подкидывают. Ещё эта «англичанка» вокруг вьётся! - Кто?! – Младшая медицинская сестра … - Которую Зотов «мучительницей» называет? – Тоже сомнительная личность! – Нет, Александр Леонидович свой! – отмахнулась Галина. – Дайте подумать!
Они молча сидели в кабинете. Потом Галя взяла карандаш и начала быстро писать. Закончив, подвинула листок к профессору. - «Вас подслушивают трое, те, которые режутся в подкидного дурака у Вашей двери. Стены толстые, а дверь навесили после перестройки фанерную. Надо поговорить без помех.»
Доктор кивнул. Вышел в коридор и приказал картёжникам отправляться на ужин.
Выкладываю очередной кусочек. Ваш Автор.
Не напролом, но хитростью
Врешь, не пройдешь!
Евлалий Хрисанфович! – начала Галя, - Можно мне посмотреть записки?
Профессор осмотрел коридор. Он был пуст. Только дежурная сестра раскладывала таблетки, сверяясь с записями назначений. Из столовой доносился ровный гул голосов, там ужинали. Закрыл дверь кабинета и пошел к столу. Достал из нижнего ящика левой тумбы несколько небольших листков протянул девушке.
- Странно. Мне казалось, что я запирал ящик. – Он пошарил по карманам не только своего халата, но и бессменного костюма. Он растерянно оглядел стол и увидел кончик связки в стаканчике для карандашей и ручек. – Я их сюда никогда не кладу! – Вспомните, кто помогал Вам вчера переодеваться перед операцией. – Санитарка забирала мой костюм. Почистить. Я знаю Стешу много лет. Она не могла взять ключи.
В день премьеры лишнюю массовку отправили на галёрку. Весь спектакль они простояли на коленях у барьера, чтобы не застить действо другим.
Зал был переполнен. Зрители понимали, что это прощание со сценой удивительной актрисы и женщины необыкновенного мужества. Почитатели таланта Гликерии Николаевны знали сколь она больна. Она не могла ходить без помощи. И кто бы поверил в это глядя на неё в роли царицы Марфы!?
Александр вспоминал прощальный спектакль великой актрисы и думал, какой след на всю жизнь оставила в нем Гликерия Николаевна. Неосознанно, он расширил понятие «служение». Преодоление себя каждый миг, каждый час и полная отдача своему делу вопреки физической немощи. До сих пор ему не приходилось сталкиваться с болезнью и слабостью. Но вот сейчас, сегодня, он дал себе поблажку. Саше стало стыдно за срыв. И он окликнул Галину: - Прости меня, пожалуйста за сцену у кабинета Елизаветы Петровны! – Что Вы, Александр Леонидович! Не за что! Покушаете и поедете на процедуру. У нас душа Шарко нет.
Саша принялся за суп и «заел» кашей. Ему казалось, что и жиденький супчик, и сваренное просо помогут одолеть этот день.
Гликерия Николаевна Федотова, в девичестве Позднякова, – великая русская актриса, режиссер по факту и антрепренёр. Её учениками, в числе прочих, были молодой К. С. Алексеев (Станиславский) и Александра Александровна Яблочкина. В конце 19- начале 20 вв. в её честь многие называли своих дочерей её именем. У Федотовой был дом в Москве и поместье в Фёдоровке. До 1971 в этом доме размещалась сельская больница. Сейчас там школа.
О личной жизни замечательной актрисы в Инете написано много и достаточно противоречиво: - невозможно точно установить, были ли у неё наследники. Ведь её единственный сын умер раньше матери, в 1909 году.
Гликерия Николаевна Федотова стала одной из первых, если не первой признанной народной артисткой. Это было отражено – большевики присудили ЗВАНИЯ НАРОДНОЙ АРТИСТКИ РЕСПУБЛИКИ и ГЕРОЯ ТРУДА актрисе ИМПЕРАТОРСКИХ ТЕАТРОВ.
В Московском доме у Федотовой собиралась не только театральная, но и вся столичная интеллигенция считала за честь быть принятой в её доме.
Большевики не экспроприировали ни помещичий дом, ни особняк в Москве. Они перешли в ведение государства. Обычно в таких случаях устраивали музеи, но, к сожалению, полноценного музея Федотовой нет. Отдельные экспозиции в Театральном музее им. Бахрушина, музее Малого театра и в Фёдоровской школе. Годы жизни Гликерии Федотовой 10 мая (22) 1846 Орёл – 27 февраля 1925 Москва. Захоронение на Ваганьковском кладбище, рядом с могилой сына.
Реконструкция сцены из прощального спектакля Федотовой выполнена Автором
Прода от 14.03.2022, 08:25
Всё тот же день
Юра внимательно слушал Александра. Его собственный отчёт был короток: - Валериан ждет от своих контактов проверки сына Мезенцева.
Саша рассказывал последовательность событий первой половины дня, не касаясь своих переживаний, мотивов тех или иных действий, характеристик профессоров, только наблюдения. При этом в его душе нарастало беспокойство и причины его он понять не мог. О Гале он не сказал, забыл. - «Юр, что-то мне не хочется пока звонить Кононовой, что я ей скажу? А время бежит …» - «А Вам и не надо светиться. Вы свое дело сделали, отойдите в сторону. Александр Леонидович, поймите, вдруг там операция НКВД?» - «Ну и что?» - «Во - первых, можете её сорвать. Операцию. Во – вторых, Вас привлекли консультантом. Вполне достаточно, зачем брать на себя не своё дело? Но Юрию Геннадьевичу надо доложить о своих … думах.
Александр Леонидович согласиться-то, согласился, и призадумался. Как они с Иваном оказались ввязаны в операцию НКВД по подготовке агентов? Вызволял его из медицинского плена Юрий Геннадьевич, которому явно не нравилась сама идея неподготовленной операции. Возил и возит его на «душ Шарко» Юра. Кто он? Разведчик или контрразведчик?
Как Юрий оказался шофером Михаила Ильча? Директора будущего приборостроительного завода Наркомата вооружений? Перебирая воспоминания о первом дне знакомства с Директором, Саша вдруг осознал: - Юру отправили к Легостаеву в гости. Он не мог знать ни о клятве «рабфаковцев», ни о документации, необходимой для строительства. На следующий день Тамара Георгиевна стреляла в неизвестного. Михаил Ильич, рассказывая о событиях того вечера, хвалил водителя за хладнокровие и быструю реакцию. Он быстро закрепил Юрия за собой в качестве личного шофёра.
И если бы не рапорты покойного Колесникова, то вряд ли Юрия Геннадьевича заинтересовал факт давней еще довоенной игры. Они с Иваном показывали следователю Голубеву приёмы игры в преферанс. Только могли ли узнать, оба тёзки, как они зарабатывали с Иваном деньги в двух своих южных гастролях. Вряд ли. Представляет ли начальник безопасности завода, что они с Иваном входят в десятку лучших преферансистов мира?! Злую шутку сыграла спешка, которая так разозлила всегда выдержанного Юрия Геннадьевича? Запутанная ситуация.
Короткий путь был закончен. Пора учить …
Теория, прочитанная Александром Леонидовичем, была посвящена постоянному скрытому наблюдению своего окружения, приёмам контроля. (Спасибо Гликерии Николаевне!). Коротко рассказал, в чём разница в игре между очень хорошим игроком и каталой. Приёмы, используемые последними в игре, однотипны, потому, что цель одна – обдурить и очистить карманы жертвы, использовать её желание отыграться. Так рождается зависимость картёжника, а это уже болезнь.
Для слушателей важно понять, какую цель выбрать. Можно отвлечь внимание от кого-то, или создать условия для вербовки. Большой не выплаченный проигрыш в карты позволяет агенту требовать услугу за услугой. Водить свою жертву и затягивать её в ситуацию предательства.
В лекцию вмешался Иван: - Если ставите свою жертву перед выбором, то помните, у каждого из нас есть выход – смерть!
Саша отвлёк внимание аудитории от высказывания напарника. Спросит его потом, когда представится случай. У каждого из них есть путь ухода от предательства, смерть, самоубийство. Александру стало еще тревожнее, вдруг Мезенцев предпочтет самоубийство?!
После лекции удалось переговорить с Юрием Геннадьевичем наедине. Пока Иван курировал учебную игру слушателей, вместо Юрия Геннадьевича с удовольствием пытал счастье Юра-водитель, Саша получил ответы на некоторые волнительные вопросы.
- Александр Леонидович, позвольте Вас поблагодарить за удивительно полезные занятия со слушателями! Откуда в Вас такое понимание сути работы разведчика под прикрытием? – Юрий Геннадьевич, это очень давняя история. Я профессионально играю в преф с первого курса Бауманского училища. Преферанс развивает способности наблюдения и памяти.
Отец рано понял, что меня больше волнуют числа и математика, чем русская словесность. Маменька сначала очень сердилась. – Почему? – Ей казалось, что предосудительно учить ребёнка такому. Она, кстати, тоже неплохо играла в различные карточные игры. Так вот папенька играл со мной и маменькой только когда я расскажу главу из очередного произведения наших классиков. – Интересно! Во что же вы резались? – От пьяницы до бриджа. С ним познакомился, когда мне было лет восемь. Очень увлекательная игра! Признана спортивной во всем мире. Конкурсы, то есть чемпионаты устраивают. – Надо же! Не знал! – Во время домашних сражений папа рассказывал об истории карт. Он хорошо знал законодательство по этому вопросу. Мои знания от него. – Мы отвлеклись. Так, о чем Вы хотели мне рассказать?
И он рассказал и о своих наблюдениях, и странном поведении профессора Мезенцева. Александр не делал выводов, он к ним подводил своего собеседника. Единственно, на что позволил себе Зотов осторожно намекнуть, - возможное самоубийство Евлалия Хрисанфовича. Как это принял Юрий Геннадьевич, Саша не понял. Зато получил ответ на один из своих не высказанных вопросов.
- Вы правы. Крыса и не одна есть. У немцев, японцев, да и у наших союзников сейчас в связи с положением под Сталинградом, активируются глубоко законсервированные резиденты и их группы. Возможно и среди слушателей есть агент или агенты. У меня осталось три дня, чтобы это понять. Вы здорово помогли мне в этом содержанием своих лекций. – Рад, что помог. Вы вычислите лазутчика. – Утешил Александр.
Как всё сложно в этих шпионских играх. Юра прав, не стоит лезть. Но как быть с Мезенцевым? Такое ощущение, что опаздываю и его можно потерять!
- Что с сыном Мезенцева? – решился задать вопрос Александр Леонидович. – Я не знаю … Недоверие к своим … Впрочем, что это я … Спасти одного и подставить многих …
***
Но Галя была далека от таких сомнений. Она несла главному врачу покушать, поднос был уставлен: - миска с супом, его специально подогрела повариха, «тазик» с кашей, сверху на ней расплывался кусочек сливочного масла. Девушка торопилась, чтобы обед + ужин не остыл. Руки заняты подносом с едой, и она открыла дверь кабинета ногой.
Сцена, которую увидела девушка, Гале очень не понравилась. Врач набирал в шприц сульфат атропина. Два пустых флакона стояли рядом. – Евлалий Хрисанфович, не смейте! – Уйди! – Нет!
Галя поставила на письменный стол поднос и рванула к доктору. – Товарищ Мезенцев, – это трусость! – Что ты, девочка, понимаешь?! - Может быть и немного, но я знаю Вы не способны предать. И Елизавета Петровна так считает. – Откуда ты это знаешь? Она хотела к Вам прийти, но не смогла. – Не лезьте не в своё дело! – Буду! Вот уж не ожидала от Вас такого!
Девчонка сгребла в сторону пустые флаконы из - под отравы вместе с салфеткой и увидела пистолет.
- Вы стрелять- то умеете? – Доктор смутился. – Теоретически. – Вот что, Евлалий Хрисанфович, садитесь-ка Вы ужинать! А то остынет! Повариха так старалась, чтобы горяченького покушали.
Смущенный профессор, стараясь держать лицо, сел за письменный стол. Галина сняла с него стопки карт, какие-то бумаги и аккуратно отодвинула это хозяйство в сторону. Она придвинула поднос поближе к доктору. При этом приговаривала: - Мне бабушка всегда говорила, что война войной, а обед по расписанию. Я пока ваш пистолет осмотрю. Что же вы его в такой грязи держите? – Неправда, я его каждый день чистой фланелькой протираю! – ответствовал профессор. Он говорил, поглощая суп, между взмахами ложки. – Проголодались -то как! У Вас должен быть набор для чистки личного оружия. - Не знаю, может быть в нижнем ящике тумбочки у стены.
Большая узкая «тумбочка» у стены стояла, ящики числом три у неё были. Галя выдвинула нижний ящик этого мебельного монстра и обнаружила в нем десятка два обойм, а под ними черную стандартную сумочку. Она огляделась. Ей нужно было место, где можно было разобрать и почистить пистолет. Галина решительно убрала с тумбы упаковки с лекарствами в аптечный шкаф. Она расстелила девственно чистую фланельную тряпку. Разобрала пистолет. Судя по количеству обойм и застарелой пыли в стволе, оружие выдали лет шесть-семь назад. Но его явно ни разу не использовали.
- Евлалий Хрисанфович, Вас вызвали на ежегодные сборы? – Да, конечно. – И на стрельбище водили? – Как сказать, показывали, конечно. Но военные разумные люди. Они так устраивали, что в это же время проходили сборы военных врачей округа. Время у меня ограничено. В Англии летом проходит мировой медицинский симпозиум и меня всегда включают в нашу делегацию. Поэтому на сборах я вставал к столу в прозекторской ближайшего госпиталя и показывал военным врачам последние достижения в области хирургии сердца. А потом уезжал в Великобританию
Многие предвоенные и достижения в годы войны в этой области сыграли очень существенную роль в послевоенной кардиохирургии. Разработки доктора Амосова в области полевой и торакальной хирургии, создание первого в мире аппарата кровообращения и создание искусственного сердечного клапана позволили подготовить условия для пересадки сердца. Наши врачи впервые проделали такую операцию намного раньше доктора Бернарда. Но у нас не хватало искусственных материалов и соответственно качественной аппаратуры, позволяющей не дать умереть мозгу, прокачать венозную кровь через легкие, поддержать сердце донора до момента собственно пересадки.
Доктор, явно повеселевший, допивал компот. Галя, как всякая девочка, очень любопытная, решила проверить другие ящики тумбы. В верхнем лежали чистые вещи профессора, полотенца и халаты.
- Евлалий Хрисанфович, почему Вы дома не ночуете? Здесь живёте. – У меня дома родственники из МурмАна живут и тёща. Отказалась старая в эвакуацию уехать. Сказала, что в родной земле, рядом с мужем желает лежать. – С характером бабушка! - Примерно с таким, как у тебя. Перемешала война потери с обретением, горе с доблестью, веру с неверием, смелость с трусостью … - Странно Вы говорите! Не понимаю! – Скажи, Гала-нереида, ты хорошо стреляешь? – перевёл разговор Мезенцев. – Неплохо. Из винтовки из трёх положений на уровне военной подготовки солдата. Из пистолета на дистанции 12 метров по бегущей мишени из 80-ти - 79. – Я вот струсил себя застрелить. Руки ходуном ходят … - Зачем Вам самоубиваться?! – А была не была! Иначе сына замучают немцы! Завтра! – Откуда Вы знаете? – Записочки подкидывают. Ещё эта «англичанка» вокруг вьётся! - Кто?! – Младшая медицинская сестра … - Которую Зотов «мучительницей» называет? – Тоже сомнительная личность! – Нет, Александр Леонидович свой! – отмахнулась Галина. – Дайте подумать!
Они молча сидели в кабинете. Потом Галя взяла карандаш и начала быстро писать. Закончив, подвинула листок к профессору. - «Вас подслушивают трое, те, которые режутся в подкидного дурака у Вашей двери. Стены толстые, а дверь навесили после перестройки фанерную. Надо поговорить без помех.»
Доктор кивнул. Вышел в коридор и приказал картёжникам отправляться на ужин.
Выкладываю очередной кусочек. Ваш Автор.
Прода от 18.03.2022, 14:36
Не напролом, но хитростью
Врешь, не пройдешь!
Евлалий Хрисанфович! – начала Галя, - Можно мне посмотреть записки?
Профессор осмотрел коридор. Он был пуст. Только дежурная сестра раскладывала таблетки, сверяясь с записями назначений. Из столовой доносился ровный гул голосов, там ужинали. Закрыл дверь кабинета и пошел к столу. Достал из нижнего ящика левой тумбы несколько небольших листков протянул девушке.
- Странно. Мне казалось, что я запирал ящик. – Он пошарил по карманам не только своего халата, но и бессменного костюма. Он растерянно оглядел стол и увидел кончик связки в стаканчике для карандашей и ручек. – Я их сюда никогда не кладу! – Вспомните, кто помогал Вам вчера переодеваться перед операцией. – Санитарка забирала мой костюм. Почистить. Я знаю Стешу много лет. Она не могла взять ключи.
