Матвей Васильевич задумался. Профессор, не замечая реакции Захарова, заявил:
- Получается, что, рассказывая сон, он меня предупреждал? – Зотов? Очень похоже. У меня такое ощущение, что вечером операция по захвату немецкого шпиона вступит в решающую стадию. Профессор, вы рассказывали начальнику безопасности о всех подозрениях? – Старался не растекаться по древу. – Мог контрразведчик решить, что речь идет только о немецком агенте. И вы сомневаетесь, кто из них работает на немцев? – Пожалуй! – Тогда придётся вмешаться в эту комбинацию! Иначе англичанку не сможем поймать.
Захаров лежал на спине. Под правую руку на тумбочке стоял телефон. Генерал мог держать трубку у уха, но набрать номер … Для этого надо было сесть или лечь на бок.
- Евлалий, придется поработать адъютантом! Я диктую номер, ты набираешь и вкладываешь мне в правую руку трубу.
- _Захаров! Свяжешься с … - Он продиктовал несколько фамилий. – Где я? В госпитале … О здоровье потом. Скажешь им следующее: - здесь кроме немцев, действует английский агент влияния. Упускать нельзя, но вывести из игры можно…Меня от должности никто не снимал и не отстранял! Моим именем, это приказ! Свяжешься с людьми, получишь информацию и доложишь! Срок – полчаса! Действуй!
Лучший стратег и тактик Красной Армии, на данный момент зам. начальника штаба Ставки Верховного Командования, человек, который планировал все решающие битвы Великой Отечественной Матвей Васильевич Захаров начал действовать!
Выкладываю еще один отрывок! Читайте с удовольствием! Ваш автор.
Несколько ранее
Поздний вечер. Двое сидели на лавочке в палисаднике небольшого московского дворика в районе Палихи. На смотровой башне пожарной части ударил колокол.
- Отбой пожарной тревоги. – Заметил старший. – Что тебе сказать, Иван! Не пришел бы ты сегодня, днями бы к тебе пришли. Сам знаешь, что из контрразведки не отпускают.
- И не уходят. Потому что догонят и добавят!
- Не сепети, князь. Не идет тебе, Светлейший. Поколения Пелецких служили отчизне, не было среди них трусов.
- Нашел труса! Я – Соболев! – Иван вскочил, крутанулся на пятках и выдал серию мата на трех языках! С шумом выдохнул и перешел на русский литературный: - Вам, милостивый государь, стоило бы мою информацию передать кому следует!
- Как был порох, таким и остался! Уже!
Иван Соболев посмотрел на своего визави. Крякнул. – Ты же давно на пенсии!
- Подрабатываю, Ваня, - хихикнул собеседник, - координатором. На моём попечении несколько операций. Госпиталь одна из них. Твоя информация меняет картину. Прости, но ты уверен, что узнал немца? Почти 30 лет прошло, как ты отправился в Париж в помощь французам. С шифрами ты разобрался быстро, и заподозрил утечку в отделе криптографии. Что навело?
- Математика. Она не врет. Ты можешь ошибиться, она покажет. Вылавливать ошибки долго и трудно, а вот создавать их так, чтобы никто её эту ошибку не заметил и не заподозрил, может только сильный математик.
- Кто же знал, что Гранвиль немецкий агент.
- Исполнитель. Он тогда сумел уйти, но видимо перед бегством, заметь, и от своих тоже, предупредил своего начальника. С ним, тоже та ещё щука, я столкнулся позже. Помнишь, когда я задание выполнил, меня решили отправить на родину? Монмартр, Елисейские поля, чудо инженерии Эйфелева башня … Быть в Париже и не увидеть этого.
- Старый Лувр забыл.
- Трудно забыть! Когда на мосту, по дороге на остов Сите на нас напали пятеро головорезов, если бы не вы с Валерианом …
- Ты не рассказывал, что тогда с тобой произошло? Тебя все сочли утонувшим … Мы искали вместе с полицией, но выловили только твой пиджак с подложными документами. Ажаны опросили хозяев баржи, которая тогда проходила под мостом. Та шла под погрузку с пустыми трюмами. Тебя там не было.
- Помню выстрелы, боль в ноге, тяжелое тело, от толчка которого я полетел в Сену. В холодной воде реки я избавился от сюртука и стал плыть вверх, к едва различимой светлой полосе. Как только ориентацию в грязной, мутной воде не потерял! Уперся головой в дно какой-то посудины. Перебирал ладонями по её дну, ухватился за скобу. Глотнул воздуха. И всё. Дальше не помню. Очнулся через несколько дней на барже без документов и денег. Дальше, если коротко, меня выходили хозяева посудины. Муж и жена. Женщина умела обрабатывать огнестрельные раны. Потом я понял, они были в некотором роде контрабандистами. Отсюда и навыки хирурга.
- Почему же они тебя приняли, скрыли от властей и лечили?
-Из-за моей любви к поэзии Вийона. Рана воспалилась, и я бредил. Цитировал мало разгаданные стихи Франсуа, написанные почти полностью на французском арго. Они и решили, что я свой. Первое слова, которые я услышал; - «ЖанО, ты у своих!». Сказано это было на арго контрабандистов.
Координатор посмотрел на небо. Вспыхивали и обыскивали ночное пространство лучи прожекторов, под ними едва виднелись темные силуэты заградительных дирижаблей.
- Валериан должен прийти. Пока ждем, ты рассказывай, княже, что было дальше!
- Пристал, как банный лист! Редко мы с тобой видимся, душа жандармская, и каждый раз гадаю, то ли душевный разговор затеваешь, то ли допрос устраиваешь.
- Э, да ты никак обиделся? На то, что я знаю, что ты авантюрист, каких мало? – засмеялся старший. – Лера, - обратился он к подошедшему Валериану, - можешь передать профессору, его сын у партизан и никогда в плен не попадал.
- Лучше через Зотова. – вмешался Иван.
- Валериан, передай информацию по цепочке Леониду. Поздно, можно и на боковую. Или послушаем о приключениях Ивана Сергеевича в Прекрасной Франции в предтече той войны? Сдаётся мне, что хвост твоих приключений, Иван, тянется сюда.
- Может быть.
Иван помолчал, вспоминая те давние годы бесшабашной молодости.
- Баржи ходили по Сене не быстро, на ночь причаливали к берегу среди других посудин. Наша несла на бортах имя «Тин» по имени жены хозяина. Стоянки барж были обозначены створными знаками и фарватерными буями. Французы народ прижимистый. Владельцы барж живут на своих посудинах семьями. Питаются раз-два в день, чаще овощной похлёбкой. Тин хорошо её готовила на воде, которую брала из деревянной бочки с крышкой. Потом помогала мужу. Их было всего двое, это мало для экипажа баржи.
На третьей стоянке кое-что прояснилось. За ужином Шарль, муж Тины, спросил, - Не против ли я немного поработать? Надо завтра утром принять бочку с родниковой водой. жене нельзя, она беременна.
- Я согласился. Мы встали задолго до рассвета. Валентина стояла на носу с керосиновым фонарём. Я взял концы, и баржа тихо двинулась от причала, подхваченная течением реки. Шарль крутил штурвал.
- А что у посудины не было парового двигателя? – Спросил Валериан.
- Был. Даже довольно мощный. Шарль его не запускал. Мы прошли вниз по течению реки. Затрудняюсь сказать сколько. Ползли примерно полчаса. Русло реки в среднем течении очень извилисто. Как наш шкипер в новолуние, в темный предрассветный час различал фарватер, для меня до сих пор загадка!
Наконец, Валентина трижды прикрыла фонарь. На берегу ответили. Баржа встала близ берега. Заякорились двумя кошками на канатах. Всё это время мне приходилось выполнять оговоренные с вечера команды, повинуясь жестам Шарля.
- Как же ты их видел? - снова полюбопытствовал Лера.
- Подсветка в нактоузе компаса. – Пояснил координатор.
- Молча. Не перебивайте! Приняли мы воду. Шарль снова встал у руля. Плеск воды. Тишина. И вдруг конский топот. Звуки на реке далеко разносятся. Слышим разговор.
- «Стой! Что ты здесь делаешь в такую рань?» - «К роднику еду за водой.» - «Не видел ли ты здесь кого-то незнакомого?» - «Нет, господин ажан. Никого не было. Дорога идет вдоль реки. Место пустынное, болотистое.» - «Баржа по реке не проходила?» - «Не слыхал. Кого ловите?» - «Посмотри.» - «Нет, не видел.» - «Езжай!».
- Мы с Валерианом решили, что ты утонул. Французы сочли, что тело может найти и полевая жандармерия. Прости. И все-таки я не понимаю, где ты столкнулся со «Щукой»?
- В Гавре. Шарль решил, что в Руане он меня определит на морской корабль англичан. Они, имеющие неглубокую осадку, могли доходить до этого речного порта. Денег он мне не дал. Так, какую-то мелочь. Но к британцам отвёл сам. Я должен был отработать проезд и скудную еду на должности «подай, принеси, пошел вон!» Мы подходили к Гавру. Я драил палубу под окном капитанской каюты и услышал разговор. Из него я понял, что меня собираются продать в рабство. Прикинулся ветошью, а ночью сбежал на океанский корабль, который вез переселенцев в Канаду. Затерялся среди них. Пока ждали отплытия, на корабль поднялся «чин». Нет, не так, «ЧИН»!
Уезжающие в эмиграцию переселенцы ехали семьями на открытых палубах. К каютам их и близко не подпускали. Весь этот табор галдел, орал друг на друга и детей, стирал детское тряпьё и так далее. Представьте себе картину. В этом таборе появляется ЧИН с группой вооруженных людей. Я не прятался, негде, поэтому лежал, укрывшись мешковиной рядом с многодетной семьей. Тетка, которая ею управляла, едва успела убрать из-под сапога котелок с кашей. Она разоралась! На неё направили оружие. На плохом французском прозвучала команда: - «Показать лица!»
Парень лет семнадцати толкнул меня в бок: - Проснись, Жан. Мать под ружьем стоит.
Сел, посмотрел на «агрессоров». Моё «личико» сверили с изображенным на листке. И не узнали! Но лицо чина я запомнил. Думаю, что это и был тот самый математик.
Дальше вы знаете. Квебекский речной порт. Докер. Потом добрался до Тихого океана.
Валериан засмеялся: - Тебе бы, Ваня, романчики пописывать! Детективы шпионские. Жаль жанр у нас запрещенный. Развлёк, друг мой, очень развлёк! Проза жизни разведчика: - либо ждешь сведений, либо их добываешь и несешь, либо ветошью притворяешься.
Иван Сергеевич обиделся. - Зачем просил рассказать?!
- Любопытство одолело. Как ты, не обученный оперативной работе, без денег, без документов через два континента, парочку океанов и пол России сумел в Оренбург добраться? Не обижайся на меня, Ваня, по всему выходит подставил тебя. Ориентировку твою я рисовал. Надо же, арго выручил!
Валериан хлопнул по плечу Ивана: - Ладно мне пора. До свидания, друзья!
- Хорошо-то как! Редкие минуты. Вечер. Покой.
Иван удивлённо посмотрел на старшего друга.
- Затишье! Короткое. Ты мог бы этого математика вычислить?
- Данных мало. Предполагаю, что это кто-то в окружении Канариса. Его тщательно оберегают. Нужны неразгаданные шифры, которыми пользуются фашисты.
- Будут шифровки.
- Можно вычислить эту «щуку» по особенностям математического стиля.
- Закончишь обучение «преферансистов», займешься этой задачей. Думаю, месяца тебе хватит. Скажи, Ваня, ты успел тогда повидаться с дедом?
- Откуда ты знаешь? … Да что это я! … Я его, деда, за отца считал и считаю! Не же-ла-ю быть бастардом подлеца.
- По повелению Императора - узаконенный сын князя Пелецкого, рожденный вне брака от дворянки. Последний в роду.
- Плевать мне на титул! Потому такое наследство от князя не принял, не захотел.
- Иван, не горячись. Тебе предстоит задание …Человек, которому оно было поручено, погиб. Сейчас уточняют новый вариант. Готовят твою легенду. По ней ты князь Пелецкий. Что ты на меня так смотришь? Нет у нас в контрразведке математиков такого класса.
- Стар я в шпионов играть!
- Ваня, знаешь, как вашу семерку "рабфаковцев" называют? Команда гусаров Андреева. В "шарашки" Лаврентия Павловича не отдали, потому что вам после клятвы верят.
- Дмитрий Георгиевич, выходит все эти годы мы были под наблюдением контрразведки?!
- Под моим личным. Я ваш куратор. Думал забыл, как меня величать.
- Ты же сам просил, никогда не называть твоего имени отчества.
- Память у тебя!
- Не жалуюсь. Дед мне наказывал, Пелецкого не прощать: «Нет прощения тому, кто невесту за день до венчания соблазнил. А потом заявил, что раз ему до свадьбы отдалась, то верности от такой ждать не приходится.
Мама заболела. Любила она князя. Когда выяснилось, что она беременна, дед подхватил жену и дочь и увез на Алтай. Меня крестили как их сына. Мама уехала в Москву и поступила работать преподавателем естественной физики в Екатерининский Московский институт благородных девиц. Она нашла князя и сказала обо мне. Могу только догадываться об их разговоре. Тогда же мама завела счёт в банке и завещала его мне.
Соболев помолчал, и продолжил свою исповедь: - Дед в бытность свою командовал казачьим полком. Участвовал в нескольких военных кампаниях. Его не всякий конь выдерживал. В атакующей казачьей лаве он пускал коня наметом впереди полка, считая, что неожиданность и скорость, принесут победу.
Среди оренбургских казаков много рослых людей, но он выделялся ростом и статью. Громадный, под два метра, дед легко нес свой стокилограммовый вес почти до конца жизни …
Мне было почти пять лет, когда князь приехал в усадьбу деда. Прибежал мальчонка, сын деревенского старосты, и сообщил, что к нам едет штатский. Село огромное, богатое. В нем жили семьи личной сотни полковника в отставке. Он владел большими угодьями, дававшими отличный урожай пшеницы. В усадьбе были стадо коров, овечья отара, птичьи фермы, садки с рыбой, фруктовый сад и большой огород. Своя кузня, конюшня, шорная мастерская, ветряная мельница и левада. Она служила не только для выгула лошадей, здесь происходили тренировки по вольтижировке и рубке лозы, устраивались кулачные бои для молодых казачат. И я среди них. В седло меня посадили, когда мне было три года. Так дед растил казачью смену.
Семья жила просто. Дворни у нас было пять человек. Получив весть, дед велел из дома не выходить, а сам взял метлу, которой каждое утро и вечер мели двор перед крыльцом господского дома, и пошел на задний двор. Помнишь поговорку: - гнать поганой метлой? Вот дед её и реализовал в полном объёме. Трудно забыть тот день! Казак шел к незваному гостю не торопясь. Метла в его руках казалась игрушкой. Дед держал её на отлёте двумя руками. С её веника капала и распространяла зловоние субстанция из нужника.
Бабушка стояла в дверях дома, спрятав меня за спиной. Я подергал её за рукав: - Кто это? – Плохой человек.
Она отвернулась от меня и снова впилась взглядом в лицо незнакомца. Но я успел заметить в глазах моей родимой, всегда доброй и спокойной, выражение смертельной ненависти.
Дед подошел к незнакомцу и со всего маха влепил срамным веником по левой скуле незнакомца.
Потом как-то ловко пнул его, развернул и погнал поганой метлой за ворота. Проходя мимо сопровождавших князя троих солдат, вооруженных кремнёвыми ружьями, скомандовал: «Налево кругом! Марш!».
За воротами по обе стороны дороги стояли вооруженные молодые казаки. Они ждали команды своего полковника. «Проводить к старице! Нечего реку загрязнять дерьмом!» - приказал дед, бросил в сторону метлу и пошёл домой.
- Иван, а что твоя мама? Где она с князем познакомилась?
- В Москве. На высших женских курсах. Он пришел на выпускной бал. Это был последний выпуск перед тем, как их закрыли и передали в Министерство народного просвещения. Она получила диплом и право преподавать в старших классах гимназии. Ей было всего 19 лет. После трёх лет тяжелой учёбы – бал! И ОН. Красивый, статный и …старше мамы на 16 лет. Он сделал ей предложение во время вальса. Они поехали в Оренбургские степи знакомиться с родителями невесты.
- Получается, что, рассказывая сон, он меня предупреждал? – Зотов? Очень похоже. У меня такое ощущение, что вечером операция по захвату немецкого шпиона вступит в решающую стадию. Профессор, вы рассказывали начальнику безопасности о всех подозрениях? – Старался не растекаться по древу. – Мог контрразведчик решить, что речь идет только о немецком агенте. И вы сомневаетесь, кто из них работает на немцев? – Пожалуй! – Тогда придётся вмешаться в эту комбинацию! Иначе англичанку не сможем поймать.
Захаров лежал на спине. Под правую руку на тумбочке стоял телефон. Генерал мог держать трубку у уха, но набрать номер … Для этого надо было сесть или лечь на бок.
- Евлалий, придется поработать адъютантом! Я диктую номер, ты набираешь и вкладываешь мне в правую руку трубу.
- _Захаров! Свяжешься с … - Он продиктовал несколько фамилий. – Где я? В госпитале … О здоровье потом. Скажешь им следующее: - здесь кроме немцев, действует английский агент влияния. Упускать нельзя, но вывести из игры можно…Меня от должности никто не снимал и не отстранял! Моим именем, это приказ! Свяжешься с людьми, получишь информацию и доложишь! Срок – полчаса! Действуй!
Лучший стратег и тактик Красной Армии, на данный момент зам. начальника штаба Ставки Верховного Командования, человек, который планировал все решающие битвы Великой Отечественной Матвей Васильевич Захаров начал действовать!
Выкладываю еще один отрывок! Читайте с удовольствием! Ваш автор.
Прода от 04.04.2022, 20:37
Несколько ранее
Поздний вечер. Двое сидели на лавочке в палисаднике небольшого московского дворика в районе Палихи. На смотровой башне пожарной части ударил колокол.
- Отбой пожарной тревоги. – Заметил старший. – Что тебе сказать, Иван! Не пришел бы ты сегодня, днями бы к тебе пришли. Сам знаешь, что из контрразведки не отпускают.
- И не уходят. Потому что догонят и добавят!
- Не сепети, князь. Не идет тебе, Светлейший. Поколения Пелецких служили отчизне, не было среди них трусов.
- Нашел труса! Я – Соболев! – Иван вскочил, крутанулся на пятках и выдал серию мата на трех языках! С шумом выдохнул и перешел на русский литературный: - Вам, милостивый государь, стоило бы мою информацию передать кому следует!
- Как был порох, таким и остался! Уже!
Иван Соболев посмотрел на своего визави. Крякнул. – Ты же давно на пенсии!
- Подрабатываю, Ваня, - хихикнул собеседник, - координатором. На моём попечении несколько операций. Госпиталь одна из них. Твоя информация меняет картину. Прости, но ты уверен, что узнал немца? Почти 30 лет прошло, как ты отправился в Париж в помощь французам. С шифрами ты разобрался быстро, и заподозрил утечку в отделе криптографии. Что навело?
- Математика. Она не врет. Ты можешь ошибиться, она покажет. Вылавливать ошибки долго и трудно, а вот создавать их так, чтобы никто её эту ошибку не заметил и не заподозрил, может только сильный математик.
- Кто же знал, что Гранвиль немецкий агент.
- Исполнитель. Он тогда сумел уйти, но видимо перед бегством, заметь, и от своих тоже, предупредил своего начальника. С ним, тоже та ещё щука, я столкнулся позже. Помнишь, когда я задание выполнил, меня решили отправить на родину? Монмартр, Елисейские поля, чудо инженерии Эйфелева башня … Быть в Париже и не увидеть этого.
- Старый Лувр забыл.
- Трудно забыть! Когда на мосту, по дороге на остов Сите на нас напали пятеро головорезов, если бы не вы с Валерианом …
- Ты не рассказывал, что тогда с тобой произошло? Тебя все сочли утонувшим … Мы искали вместе с полицией, но выловили только твой пиджак с подложными документами. Ажаны опросили хозяев баржи, которая тогда проходила под мостом. Та шла под погрузку с пустыми трюмами. Тебя там не было.
- Помню выстрелы, боль в ноге, тяжелое тело, от толчка которого я полетел в Сену. В холодной воде реки я избавился от сюртука и стал плыть вверх, к едва различимой светлой полосе. Как только ориентацию в грязной, мутной воде не потерял! Уперся головой в дно какой-то посудины. Перебирал ладонями по её дну, ухватился за скобу. Глотнул воздуха. И всё. Дальше не помню. Очнулся через несколько дней на барже без документов и денег. Дальше, если коротко, меня выходили хозяева посудины. Муж и жена. Женщина умела обрабатывать огнестрельные раны. Потом я понял, они были в некотором роде контрабандистами. Отсюда и навыки хирурга.
- Почему же они тебя приняли, скрыли от властей и лечили?
-Из-за моей любви к поэзии Вийона. Рана воспалилась, и я бредил. Цитировал мало разгаданные стихи Франсуа, написанные почти полностью на французском арго. Они и решили, что я свой. Первое слова, которые я услышал; - «ЖанО, ты у своих!». Сказано это было на арго контрабандистов.
Координатор посмотрел на небо. Вспыхивали и обыскивали ночное пространство лучи прожекторов, под ними едва виднелись темные силуэты заградительных дирижаблей.
- Валериан должен прийти. Пока ждем, ты рассказывай, княже, что было дальше!
- Пристал, как банный лист! Редко мы с тобой видимся, душа жандармская, и каждый раз гадаю, то ли душевный разговор затеваешь, то ли допрос устраиваешь.
- Э, да ты никак обиделся? На то, что я знаю, что ты авантюрист, каких мало? – засмеялся старший. – Лера, - обратился он к подошедшему Валериану, - можешь передать профессору, его сын у партизан и никогда в плен не попадал.
- Лучше через Зотова. – вмешался Иван.
- Валериан, передай информацию по цепочке Леониду. Поздно, можно и на боковую. Или послушаем о приключениях Ивана Сергеевича в Прекрасной Франции в предтече той войны? Сдаётся мне, что хвост твоих приключений, Иван, тянется сюда.
- Может быть.
Иван помолчал, вспоминая те давние годы бесшабашной молодости.
- Баржи ходили по Сене не быстро, на ночь причаливали к берегу среди других посудин. Наша несла на бортах имя «Тин» по имени жены хозяина. Стоянки барж были обозначены створными знаками и фарватерными буями. Французы народ прижимистый. Владельцы барж живут на своих посудинах семьями. Питаются раз-два в день, чаще овощной похлёбкой. Тин хорошо её готовила на воде, которую брала из деревянной бочки с крышкой. Потом помогала мужу. Их было всего двое, это мало для экипажа баржи.
На третьей стоянке кое-что прояснилось. За ужином Шарль, муж Тины, спросил, - Не против ли я немного поработать? Надо завтра утром принять бочку с родниковой водой. жене нельзя, она беременна.
- Я согласился. Мы встали задолго до рассвета. Валентина стояла на носу с керосиновым фонарём. Я взял концы, и баржа тихо двинулась от причала, подхваченная течением реки. Шарль крутил штурвал.
- А что у посудины не было парового двигателя? – Спросил Валериан.
- Был. Даже довольно мощный. Шарль его не запускал. Мы прошли вниз по течению реки. Затрудняюсь сказать сколько. Ползли примерно полчаса. Русло реки в среднем течении очень извилисто. Как наш шкипер в новолуние, в темный предрассветный час различал фарватер, для меня до сих пор загадка!
Наконец, Валентина трижды прикрыла фонарь. На берегу ответили. Баржа встала близ берега. Заякорились двумя кошками на канатах. Всё это время мне приходилось выполнять оговоренные с вечера команды, повинуясь жестам Шарля.
- Как же ты их видел? - снова полюбопытствовал Лера.
- Подсветка в нактоузе компаса. – Пояснил координатор.
- Молча. Не перебивайте! Приняли мы воду. Шарль снова встал у руля. Плеск воды. Тишина. И вдруг конский топот. Звуки на реке далеко разносятся. Слышим разговор.
- «Стой! Что ты здесь делаешь в такую рань?» - «К роднику еду за водой.» - «Не видел ли ты здесь кого-то незнакомого?» - «Нет, господин ажан. Никого не было. Дорога идет вдоль реки. Место пустынное, болотистое.» - «Баржа по реке не проходила?» - «Не слыхал. Кого ловите?» - «Посмотри.» - «Нет, не видел.» - «Езжай!».
- Мы с Валерианом решили, что ты утонул. Французы сочли, что тело может найти и полевая жандармерия. Прости. И все-таки я не понимаю, где ты столкнулся со «Щукой»?
- В Гавре. Шарль решил, что в Руане он меня определит на морской корабль англичан. Они, имеющие неглубокую осадку, могли доходить до этого речного порта. Денег он мне не дал. Так, какую-то мелочь. Но к британцам отвёл сам. Я должен был отработать проезд и скудную еду на должности «подай, принеси, пошел вон!» Мы подходили к Гавру. Я драил палубу под окном капитанской каюты и услышал разговор. Из него я понял, что меня собираются продать в рабство. Прикинулся ветошью, а ночью сбежал на океанский корабль, который вез переселенцев в Канаду. Затерялся среди них. Пока ждали отплытия, на корабль поднялся «чин». Нет, не так, «ЧИН»!
Уезжающие в эмиграцию переселенцы ехали семьями на открытых палубах. К каютам их и близко не подпускали. Весь этот табор галдел, орал друг на друга и детей, стирал детское тряпьё и так далее. Представьте себе картину. В этом таборе появляется ЧИН с группой вооруженных людей. Я не прятался, негде, поэтому лежал, укрывшись мешковиной рядом с многодетной семьей. Тетка, которая ею управляла, едва успела убрать из-под сапога котелок с кашей. Она разоралась! На неё направили оружие. На плохом французском прозвучала команда: - «Показать лица!»
Парень лет семнадцати толкнул меня в бок: - Проснись, Жан. Мать под ружьем стоит.
Сел, посмотрел на «агрессоров». Моё «личико» сверили с изображенным на листке. И не узнали! Но лицо чина я запомнил. Думаю, что это и был тот самый математик.
Дальше вы знаете. Квебекский речной порт. Докер. Потом добрался до Тихого океана.
Валериан засмеялся: - Тебе бы, Ваня, романчики пописывать! Детективы шпионские. Жаль жанр у нас запрещенный. Развлёк, друг мой, очень развлёк! Проза жизни разведчика: - либо ждешь сведений, либо их добываешь и несешь, либо ветошью притворяешься.
Иван Сергеевич обиделся. - Зачем просил рассказать?!
- Любопытство одолело. Как ты, не обученный оперативной работе, без денег, без документов через два континента, парочку океанов и пол России сумел в Оренбург добраться? Не обижайся на меня, Ваня, по всему выходит подставил тебя. Ориентировку твою я рисовал. Надо же, арго выручил!
Валериан хлопнул по плечу Ивана: - Ладно мне пора. До свидания, друзья!
- Хорошо-то как! Редкие минуты. Вечер. Покой.
Иван удивлённо посмотрел на старшего друга.
- Затишье! Короткое. Ты мог бы этого математика вычислить?
- Данных мало. Предполагаю, что это кто-то в окружении Канариса. Его тщательно оберегают. Нужны неразгаданные шифры, которыми пользуются фашисты.
- Будут шифровки.
- Можно вычислить эту «щуку» по особенностям математического стиля.
- Закончишь обучение «преферансистов», займешься этой задачей. Думаю, месяца тебе хватит. Скажи, Ваня, ты успел тогда повидаться с дедом?
- Откуда ты знаешь? … Да что это я! … Я его, деда, за отца считал и считаю! Не же-ла-ю быть бастардом подлеца.
- По повелению Императора - узаконенный сын князя Пелецкого, рожденный вне брака от дворянки. Последний в роду.
- Плевать мне на титул! Потому такое наследство от князя не принял, не захотел.
- Иван, не горячись. Тебе предстоит задание …Человек, которому оно было поручено, погиб. Сейчас уточняют новый вариант. Готовят твою легенду. По ней ты князь Пелецкий. Что ты на меня так смотришь? Нет у нас в контрразведке математиков такого класса.
- Стар я в шпионов играть!
- Ваня, знаешь, как вашу семерку "рабфаковцев" называют? Команда гусаров Андреева. В "шарашки" Лаврентия Павловича не отдали, потому что вам после клятвы верят.
- Дмитрий Георгиевич, выходит все эти годы мы были под наблюдением контрразведки?!
- Под моим личным. Я ваш куратор. Думал забыл, как меня величать.
- Ты же сам просил, никогда не называть твоего имени отчества.
- Память у тебя!
- Не жалуюсь. Дед мне наказывал, Пелецкого не прощать: «Нет прощения тому, кто невесту за день до венчания соблазнил. А потом заявил, что раз ему до свадьбы отдалась, то верности от такой ждать не приходится.
Мама заболела. Любила она князя. Когда выяснилось, что она беременна, дед подхватил жену и дочь и увез на Алтай. Меня крестили как их сына. Мама уехала в Москву и поступила работать преподавателем естественной физики в Екатерининский Московский институт благородных девиц. Она нашла князя и сказала обо мне. Могу только догадываться об их разговоре. Тогда же мама завела счёт в банке и завещала его мне.
Соболев помолчал, и продолжил свою исповедь: - Дед в бытность свою командовал казачьим полком. Участвовал в нескольких военных кампаниях. Его не всякий конь выдерживал. В атакующей казачьей лаве он пускал коня наметом впереди полка, считая, что неожиданность и скорость, принесут победу.
Среди оренбургских казаков много рослых людей, но он выделялся ростом и статью. Громадный, под два метра, дед легко нес свой стокилограммовый вес почти до конца жизни …
Мне было почти пять лет, когда князь приехал в усадьбу деда. Прибежал мальчонка, сын деревенского старосты, и сообщил, что к нам едет штатский. Село огромное, богатое. В нем жили семьи личной сотни полковника в отставке. Он владел большими угодьями, дававшими отличный урожай пшеницы. В усадьбе были стадо коров, овечья отара, птичьи фермы, садки с рыбой, фруктовый сад и большой огород. Своя кузня, конюшня, шорная мастерская, ветряная мельница и левада. Она служила не только для выгула лошадей, здесь происходили тренировки по вольтижировке и рубке лозы, устраивались кулачные бои для молодых казачат. И я среди них. В седло меня посадили, когда мне было три года. Так дед растил казачью смену.
Семья жила просто. Дворни у нас было пять человек. Получив весть, дед велел из дома не выходить, а сам взял метлу, которой каждое утро и вечер мели двор перед крыльцом господского дома, и пошел на задний двор. Помнишь поговорку: - гнать поганой метлой? Вот дед её и реализовал в полном объёме. Трудно забыть тот день! Казак шел к незваному гостю не торопясь. Метла в его руках казалась игрушкой. Дед держал её на отлёте двумя руками. С её веника капала и распространяла зловоние субстанция из нужника.
Бабушка стояла в дверях дома, спрятав меня за спиной. Я подергал её за рукав: - Кто это? – Плохой человек.
Она отвернулась от меня и снова впилась взглядом в лицо незнакомца. Но я успел заметить в глазах моей родимой, всегда доброй и спокойной, выражение смертельной ненависти.
Дед подошел к незнакомцу и со всего маха влепил срамным веником по левой скуле незнакомца.
Потом как-то ловко пнул его, развернул и погнал поганой метлой за ворота. Проходя мимо сопровождавших князя троих солдат, вооруженных кремнёвыми ружьями, скомандовал: «Налево кругом! Марш!».
За воротами по обе стороны дороги стояли вооруженные молодые казаки. Они ждали команды своего полковника. «Проводить к старице! Нечего реку загрязнять дерьмом!» - приказал дед, бросил в сторону метлу и пошёл домой.
- Иван, а что твоя мама? Где она с князем познакомилась?
- В Москве. На высших женских курсах. Он пришел на выпускной бал. Это был последний выпуск перед тем, как их закрыли и передали в Министерство народного просвещения. Она получила диплом и право преподавать в старших классах гимназии. Ей было всего 19 лет. После трёх лет тяжелой учёбы – бал! И ОН. Красивый, статный и …старше мамы на 16 лет. Он сделал ей предложение во время вальса. Они поехали в Оренбургские степи знакомиться с родителями невесты.
