– Ну что, сказку перед сном? – спросил он.
Теперь скрип из коридора и последовавший за ним топот, слышался отчётливо. Дверь в комнату отворилась и на пороге появилась троица. Впереди стояла Дари, из-за её спины выглядывали Пеларнис и Сентиль. Близнецы лежали на кровати, притворяясь спящими.
Дари задумалась на мгновение, затем сняла туфлю и запустила ей в Сову. Тот всё слышал и успел поймать её.
– Ну и ну, – укоризненно покачал головой он, вертя в руках голубую туфельку. – Ворвались в комнату без приглашения, а теперь ещё и швыряетесь чем попало в её обитателей?
– Сами напросились, – ответила Дари и шагнула вперёд, протягивая руку. – Дай сюда.
– Такая хорошая работа, – продолжал Сова. – Жалко будет её потерять.
– Что значит потерять!?
Дари сделала ещё шаг, и Сова запустил туфлю в распахнутое окно. Дари вытянула руку, и несчастная обувь вернулась обратно, проделав путь по воздуху к своей хозяйке.
– Очень полезная трата жизни, – одобрил Сова. – А как же твои слова, что за всё время лишь однажды пользовалась своими способностями, для сотворения защиты вокруг гостиницы? Решила наверстать упущенное?
– Это проще, чем бегать по двору и искать её или объяснять прислуге, как она там оказалась. Вы позвали поиздеваться или чтение тоже будет?
– Мы вас вообще не звали.
Не обращая внимания на слова наёмника, Дари заняла свободное кресло. Сентиль и Пеларнис на этот раз принесли стулья с собой.
Сова посмотрел на троицу, расположившуюся полукругом перед их кроватями, и печально вздохнул. Впрочем, слишком наигранно. Достав из-под подушки дневник, он приступил к чтению.
«День 401. Идти под землёй оказалось труднее, чем я думал. Барьер вокруг Кейиндара совершенно не держит почву, пришлось поставить свой собственный, чтобы не оказаться погребённым заживо, и постоянно создавать воздух. Хотя мне и не верится в успех этой затеи, попробовать всё же стоило. А ещё у меня появилась масса времени на размышления. Отсутствие света не позволяет определить точное время, поэтому записи в дневнике могут иметь отклонения.
День 402. Меня посетила интересная мысль. Проверю её, как выберусь на поверхность. Возможно, я придумал способ, как пробраться внутрь.
День 404. Как же я рад солнцу! Ничто не сравнится со свежим, настоящим воздухом. Чувствовать себя мертвецом мне не понравилось. Описывать способ, который пришёл мне в голову, я не стану. Если он окажется верным, не хочу ни с кем делиться. В конце концов, это ведь испытание.
День 408. У меня получилось! Стоило видеть лица жителей деревни! Столько лет провести рядом с барьером впустую, а я прибыл сюда меньше месяца назад и сумел попасть внутрь. Но даже если я раскрою им секрет, воспользоваться им сумеют единицы, и то если не струсят. Еды я с собой не взял, но к счастью ей барьер не помеха. Остаётся обыскать всё внутри. Думаю, это займёт не меньше времени, чем решение задачки. Лучше прибегну к помощи плетений.
День 410. Летары сожгли всё, что может гореть; в главном здании не нашёл ни одной бумажки. Обнаружил пару тайников, вся надежда на них. Они оказались до нелепого простыми. Обычный слой земли поверх комнат. Наверное, их не стали особо скрывать из-за местных порядков. Если тут так сурово обходились с беглецами, простого приказа «не соваться» могло хватить, чтобы никто не стал сюда лезть.
День 415. Как я был слеп! Война Престолонаследия, Первая волна, ещё и предсказание, обещающее Вторую. Всё это не случайность. Их готовили столетиями, если не тысячелетиями! Надо тщательнее изучить все доступные записи, какие только смогу найти».
Сова поднял глаза и посмотрел на слушателей. Дари так и не решила для себя, стоит верить написанному или нет, и отнеслась к услышанному с явным недоверием. А вот Сентиль, судя по его хмурому виду, верил. Даже обычно весёлое лицо Пеларниса выглядело непривычно мрачно. Ничего удивительного, им на своей шкуре пришлось испытать Первую волну. Всем, кроме принца.
Сова бросил дневник Гепарду. Сердце близнеца заколотилось быстрее, и глаза почернели.
«День 420. Не могу оторваться от книг. Я перечитал большую часть сохранившихся записей. У меня нет сомнений в истинности написанного. Не знаю, имею ли я право решать за всех, но необходимо остановить начатое здесь. Похоже, весь мой план, с самого начала, представлял собой одну большую глупость. Я, как наивный ребёнок, полагал, что смогу исправить ошибки мудрых Лиэн Силт Ло, обитавших в этих стенах. Не учёл я только одного – эти мудрые Лиэн Силт Ло не совершают ошибок, уж точно не таких. Сделанное ими произошло в точности так, как задумано. А всем рассказывали, что летар призвали, желая передать наши судьбы в руки более справедливые и могущественные, чем человеческие. Всё ложь. Я хотел продолжить их дело и призвать того, кто сможет сохранить равновесие и помочь людям, но, похоже, я был слишком хорошего мнения о человечестве. Не нужен ему никакой справедливый и мудрый судья. Единственный, кого заслужили люди – палач с верёвкой покрепче. Не могу передать, какие меня обуяли чувства. Первым порывом было сравнять это место с землёй. Но нельзя. Пока нельзя. Продолжу искать записи и тайники. Я нашёл ещё одну летопись, в ней описаны события за четыре тысячи лет до Первой волны. Это вторая по счёту летопись с момента основания гильдии. Отложу чтение на потом, когда отправлюсь в дорогу. Путь предстоит не близкий. Придётся обойти все города в поисках оставшихся летописей. Нельзя повторять прошлые ошибки. Я надеялся найти здесь конец пути, а вместо этого попал в начало другого, гораздо более долгого и сложного».
Под конец чтения Сова практически не прибегая к вил слуха слышал, как колотится сердце близнеца. Но день он дочитал, и вновь закрыл глаза. Все сидели молча, переваривая услышанное. Сентиль заговорил первым.
– Получается, всё происходящее последние несколько столетий, всего лишь чьё-то представление? Две войны, самые кровавые за всю историю, часть некоего плана, в который нас втянули силт ло?
– Ты слышал то же, что и мы, – ответил Сова. – Я не знаю, правда там написана или нет. Да и меня это не волнует. – «Во всяком случае, эта часть, – мысленно добавил он». – Вы вольны делать со своим миром любые глупости.
– А как насчёт того, что в этот план входят летары? – спросила Дари. – Ведь в Первой волне их участвовало больше двух сотен, почти три, по некоторым подсчётам. А если бы среди них оказались вы? Всё равно вас это не волновало бы?
– Мы не знаем, кто и зачем призвал тех летар, и какой с ними заключили контракт. Но контракты заключают люди, не стоит во всём винить летар.
– Конечно, давайте всё свалим на силт ло, – ядовито произнесла Дари. – Они уже ничего не смогут сказать в своё оправдание.
– Если бы среди этих трёх сотен оказался я, – шёпот заполнил всю комнату, оборвав спор, – то выполнил бы контракт, не раздумывая. Люди такие смешные, особенно вы, силт ло. Упиваетесь собственным могуществом, играете с силами, которых не понимаете. Пока не получите сдачи от этих сил. А потом начинаете жаловаться, что мир такой не справедливый, обидел вас. Если играете со львом, будьте готовы, что он оттяпает вам руку, в лучшем случае. Так что да, будь я среди призванных летар, то, не задумываясь, убивал бы вместе со всеми. Потому что вы этого заслужили. Потому что последствия от поступков настигают всегда, а ваш вид много чего совершил. Вы никогда не спрашивали желания других, так почему меня должны волновать ваши? Я хочу вернуться обратно в Летар, и если между ним и мной будет стоять десять, сто, тысяча человек, это их проблемы, не мои.
– Не все люди такие, как ты говоришь, – тихо произнесла Дари.
– О да, – согласился Гепард. – А среди акул единицы пробовали человечину. Но это не мешает вам называть их людоедами.
– А если бы тебя призвали и сказали уничтожить людей, всех, ты бы согласился? – спросил Сентиль.
– Ты забыл, как мы поступили с солдатами на заставе? Поверь, это цветочки, по сравнению с тем, что будет во время защиты города. Запомни мои слова хорошенько, принц. Мы не на твоей стороне, и вообще ни на чьей. Мы пойдём на всё ради собственного выживания. И если на одной чаше весов будет ваш род, а на другой моя жизнь, я, не колеблясь, выберу второе.
Сентиль вскочил и вышел из комнаты. Дари последовала за ним. Пеларнис поднялся и медленно побрёл к двери. Два стула и кресло остались стоять посреди комнаты.
– Зачем ты так? – Сова поднялся убрать дневник.
– Вот не лезь со своим слухом, – прошипел Гепард.
– Дело не только в слухе. Хотя да, я знаю, что ты не всегда говорил правду, но дело не в этом. Зачем ты отпугиваешь их?
– Ты не знаешь, каково это – потерять над собой контроль. Когда безумие пьянит и перехлёстывает через край. Когда хочется одного – убивать. Когда стирается черта между друзьями и врагами, есть только кровь, и неважно, чья она. Я прожил так всю жизнь, стараясь держаться ото всех подальше, но после плена всё стало стократ хуже. И даже сейчас, когда выпал единственный шанс научиться контролировать безумие, мне это запретили. Лучше оттолкнуть всех и остаться одному, чем рисковать чужими жизнями. Тем более жизнью принца, нам его ещё домой везти.
– Что значит запретили? – нахмурился Сова. – Кто запретил?
– Монета. Она решила, что мне хорошо и так. Со зрением стало немного легче сдерживать себя в обычной жизни, но во время боя я стану прежним. Эти десять лет мы сражались только вдвоём, и это было не важно, но теперь ты предлагаешь пойти в бой с союзниками, против армии. Я не смогу отвечать за свои действия на поле боя. И лучше всем знакомым в это время держаться от меня подальше. Слишком многих я у… потерял за все эти жизни.
Сова уснул почти сразу, но Гепард пролежал всю ночь без сна. Впереди ждал очередной бой. Сколько их было? А сколько будет? Правильный ответ только один – слишком много. И всегда повторяется одно и то же. Каждый раз, пока тянутся минуты, часы или дни перед боем, перед глазами проплывали лица тех, кто шёл с ним плечом к плечу в бой, и кто умер от его руки. Пугающе длинный список.
Приманка
Бейз проснулся задолго до рассвета. Бок продолжал ныть; похоже, рана серьёзнее, чем ему казалось.
За полдюжины дней, проведённых в комнате, ему не дали даже подняться с постели. Тромвал сказал только один раз: «Если хочешь уйти на своих двоих через шесть дней – лежи и старайся не шевелиться». И он лежал. А ещё, по словам Тромвала, перед этим он провалялся три дня без сознания.
Спина затекла, мышцы одеревенели. Бейз ощущал себя едва ли не хуже, чем когда провёл восемь дней в плену, на стуле. Тут его тоже кормили с ложечки. Да и сходить по нужде не удавалось; за ним убирала сиделка.
Тромвал навещал раз в день, до рассвета. Приносил мази и обрабатывал рану. Запах являлся ещё один испытанием. От него кружилась голова и к горлу подкатывала тошнота, но Бейз не спорил. Если бы не помощь Тромвала, его бы убили ещё в первый раз, и он доверял другу безоговорочно.
Когда дверь распахнулась, Бейз чуть повернул голову (единственное движение, которое ему разрешали), и увидел Тромвала. Тот был в своём обычном наряде: белые штаны и рубашка, безупречно чистые и аккуратные. И где он успевает привести себя в порядок, в его-то тесном домике? С белыми волосами в придачу он походил на призрака.
В армии его частенько задирали из-за внешнего вида. Однажды Бейз увидел, как Тромвал вышел из себя, первый и единственный раз за всё время знакомства, и хорошенько отделал троих наглецов, упомянувших в насмешках его семью. Одного даже отправили домой, служить он больше не мог. А Тромвал сам написал на себя доклад, в котором всё подробно изложил. Наказали его весьма условно – ещё больше нагрузили бумажной работой.
– Мы ведь не на службе. Мог бы одеться…неприметнее, что ли, – сказал Бейз. Говорить ему тоже не запретили. Но единственная служанка была немногословной, и поговорить удавалось только со старым другом.
– Сегодня день твоей выписки. – Тромвал подошёл, откинул одеяло и принялся аккуратно снимать повязку вокруг рёбер и живота. – Как и обещал, шесть дней прошли, теперь можешь снова уходить и искать новые приключения, если тебе ещё не надоело.
– Какой ещё выписки? У меня там всё огнём горит.
– Оно и понятно.
Тромвал снял последний виток ткани. На месте колотой раны оказался крохотный шрам. Бейз поёрзал на кровати влево-вправо. Ничего. Покалывание в области живота никуда не делось, но движению оно не мешало.
– Я точно только девять дней пролежал? Я думал у меня там всё внутри искромсано, так болело.
– Ещё бы оно не болело.
Тромвал показал обратную сторону повязки. Присмотревшись, Бейз увидел сотни крошечных иголок, зашитых внутри.
– И ты меня этим обмотал!? – Он попробовал привстать с кровати, но мышцы едва повиновались. – Проклятье, кто придумал такой режим? Столько дней проваляться без движения. Я же теперь и ходить не смогу толком.
– Радуйся, что вообще жив остался. – Тромвал поднялся, открыл ящик стола, стоящего неподалёку, аккуратно свернул ткань и спрятал внутрь. – Лезвие прошло как раз под рёбрами, задело кишечник и почку. Ты потерял много крови, пока шёл сюда. Если бы не эта повязка и мази, мы бы сейчас не разговаривали.
– Даже так. – Бейз прислушался к ощущениям. Отделить покалывание после повязки от настоящей боли не получалось, но чувствовал он себя определённо неплохо. Взгляд переместился на ящик, куда Тромвал убрал повязку. – Её сделали силт ло?
– Почти наверняка. Мы её у них позаимствовали. – Тромвал сел за стол и наблюдал за Бейзом. Тот начал проделывать нехитрые упражнения руками, разгоняя кровь по организму.
– Мы? Это кто?
– Мы – это мы. Тебе знать не обязательно. Уже думал, как поступишь дальше?
– Конечно. Чем ещё заниматься, валяясь целыми днями в постели. – Бейз потянулся и взялся растирать ноги. Пользы подобное действо приносило мало, но надо же с чего-то начинать. Он с удивлением отметил, что никакой боли за наклоном не последовало. Над повязкой определённо поработали силт ло. – В городе мне покоя не дадут. Сбережения на чёрный день украли. Наймусь к какому-нибудь торговцу охранником и уберусь отсюда подальше.
– Тоже неплохо.
– Тоже?
– У меня есть другое предложение.
– Кто бы сомневался, – буркнул Бейз. Как бы он не доверял другу, привычная подозрительность никуда не делась. – У тебя опять целая куча планов на мой счёт.
– Не совсем, план всего один. Я хотел предложить тебе убежище и работу. Самый лучший вариант для отошедшего от дел солдата. Ты занимался раньше виноградниками?
– Да, когда-то было дело. – Бейз одарил Тромвала хмурым взглядом. – О какой работе идёт речь? Ходить по полю, согнувшись в три погибели, и обрывать веточки я не пойду.
– Нет, ты не о том подумал. Я предлагаю приличную должность в одном поместье. За ним раньше приглядывал я, но сейчас много дел в городе. Сможешь отдохнуть, набраться сил.
– Приглядывал? У тебя собственное поместье, а ты сидишь тут?
– Я сижу там, где полезно моим нанимателям.
– Ага, и меня хочешь спровадить туда, потому что это полезно твоим нанимателям, я прав?
– Ну, не обязательно всё выставлять в таком свете.
Тромвал достал из другого ящика стола бумагу и протянул Бейзу. Тот взял её и прочитал:
«Податель сего документа вступает во владение поместьем «Три короля» и может распоряжаться им по своему усмотрению». Ниже стояла странного вида печать и подпись. Бейз перевёл недоуменный взгляд на Тромвала.
Теперь скрип из коридора и последовавший за ним топот, слышался отчётливо. Дверь в комнату отворилась и на пороге появилась троица. Впереди стояла Дари, из-за её спины выглядывали Пеларнис и Сентиль. Близнецы лежали на кровати, притворяясь спящими.
Дари задумалась на мгновение, затем сняла туфлю и запустила ей в Сову. Тот всё слышал и успел поймать её.
– Ну и ну, – укоризненно покачал головой он, вертя в руках голубую туфельку. – Ворвались в комнату без приглашения, а теперь ещё и швыряетесь чем попало в её обитателей?
– Сами напросились, – ответила Дари и шагнула вперёд, протягивая руку. – Дай сюда.
– Такая хорошая работа, – продолжал Сова. – Жалко будет её потерять.
– Что значит потерять!?
Дари сделала ещё шаг, и Сова запустил туфлю в распахнутое окно. Дари вытянула руку, и несчастная обувь вернулась обратно, проделав путь по воздуху к своей хозяйке.
– Очень полезная трата жизни, – одобрил Сова. – А как же твои слова, что за всё время лишь однажды пользовалась своими способностями, для сотворения защиты вокруг гостиницы? Решила наверстать упущенное?
– Это проще, чем бегать по двору и искать её или объяснять прислуге, как она там оказалась. Вы позвали поиздеваться или чтение тоже будет?
– Мы вас вообще не звали.
Не обращая внимания на слова наёмника, Дари заняла свободное кресло. Сентиль и Пеларнис на этот раз принесли стулья с собой.
Сова посмотрел на троицу, расположившуюся полукругом перед их кроватями, и печально вздохнул. Впрочем, слишком наигранно. Достав из-под подушки дневник, он приступил к чтению.
«День 401. Идти под землёй оказалось труднее, чем я думал. Барьер вокруг Кейиндара совершенно не держит почву, пришлось поставить свой собственный, чтобы не оказаться погребённым заживо, и постоянно создавать воздух. Хотя мне и не верится в успех этой затеи, попробовать всё же стоило. А ещё у меня появилась масса времени на размышления. Отсутствие света не позволяет определить точное время, поэтому записи в дневнике могут иметь отклонения.
День 402. Меня посетила интересная мысль. Проверю её, как выберусь на поверхность. Возможно, я придумал способ, как пробраться внутрь.
День 404. Как же я рад солнцу! Ничто не сравнится со свежим, настоящим воздухом. Чувствовать себя мертвецом мне не понравилось. Описывать способ, который пришёл мне в голову, я не стану. Если он окажется верным, не хочу ни с кем делиться. В конце концов, это ведь испытание.
День 408. У меня получилось! Стоило видеть лица жителей деревни! Столько лет провести рядом с барьером впустую, а я прибыл сюда меньше месяца назад и сумел попасть внутрь. Но даже если я раскрою им секрет, воспользоваться им сумеют единицы, и то если не струсят. Еды я с собой не взял, но к счастью ей барьер не помеха. Остаётся обыскать всё внутри. Думаю, это займёт не меньше времени, чем решение задачки. Лучше прибегну к помощи плетений.
День 410. Летары сожгли всё, что может гореть; в главном здании не нашёл ни одной бумажки. Обнаружил пару тайников, вся надежда на них. Они оказались до нелепого простыми. Обычный слой земли поверх комнат. Наверное, их не стали особо скрывать из-за местных порядков. Если тут так сурово обходились с беглецами, простого приказа «не соваться» могло хватить, чтобы никто не стал сюда лезть.
День 415. Как я был слеп! Война Престолонаследия, Первая волна, ещё и предсказание, обещающее Вторую. Всё это не случайность. Их готовили столетиями, если не тысячелетиями! Надо тщательнее изучить все доступные записи, какие только смогу найти».
Сова поднял глаза и посмотрел на слушателей. Дари так и не решила для себя, стоит верить написанному или нет, и отнеслась к услышанному с явным недоверием. А вот Сентиль, судя по его хмурому виду, верил. Даже обычно весёлое лицо Пеларниса выглядело непривычно мрачно. Ничего удивительного, им на своей шкуре пришлось испытать Первую волну. Всем, кроме принца.
Сова бросил дневник Гепарду. Сердце близнеца заколотилось быстрее, и глаза почернели.
«День 420. Не могу оторваться от книг. Я перечитал большую часть сохранившихся записей. У меня нет сомнений в истинности написанного. Не знаю, имею ли я право решать за всех, но необходимо остановить начатое здесь. Похоже, весь мой план, с самого начала, представлял собой одну большую глупость. Я, как наивный ребёнок, полагал, что смогу исправить ошибки мудрых Лиэн Силт Ло, обитавших в этих стенах. Не учёл я только одного – эти мудрые Лиэн Силт Ло не совершают ошибок, уж точно не таких. Сделанное ими произошло в точности так, как задумано. А всем рассказывали, что летар призвали, желая передать наши судьбы в руки более справедливые и могущественные, чем человеческие. Всё ложь. Я хотел продолжить их дело и призвать того, кто сможет сохранить равновесие и помочь людям, но, похоже, я был слишком хорошего мнения о человечестве. Не нужен ему никакой справедливый и мудрый судья. Единственный, кого заслужили люди – палач с верёвкой покрепче. Не могу передать, какие меня обуяли чувства. Первым порывом было сравнять это место с землёй. Но нельзя. Пока нельзя. Продолжу искать записи и тайники. Я нашёл ещё одну летопись, в ней описаны события за четыре тысячи лет до Первой волны. Это вторая по счёту летопись с момента основания гильдии. Отложу чтение на потом, когда отправлюсь в дорогу. Путь предстоит не близкий. Придётся обойти все города в поисках оставшихся летописей. Нельзя повторять прошлые ошибки. Я надеялся найти здесь конец пути, а вместо этого попал в начало другого, гораздо более долгого и сложного».
Под конец чтения Сова практически не прибегая к вил слуха слышал, как колотится сердце близнеца. Но день он дочитал, и вновь закрыл глаза. Все сидели молча, переваривая услышанное. Сентиль заговорил первым.
– Получается, всё происходящее последние несколько столетий, всего лишь чьё-то представление? Две войны, самые кровавые за всю историю, часть некоего плана, в который нас втянули силт ло?
– Ты слышал то же, что и мы, – ответил Сова. – Я не знаю, правда там написана или нет. Да и меня это не волнует. – «Во всяком случае, эта часть, – мысленно добавил он». – Вы вольны делать со своим миром любые глупости.
– А как насчёт того, что в этот план входят летары? – спросила Дари. – Ведь в Первой волне их участвовало больше двух сотен, почти три, по некоторым подсчётам. А если бы среди них оказались вы? Всё равно вас это не волновало бы?
– Мы не знаем, кто и зачем призвал тех летар, и какой с ними заключили контракт. Но контракты заключают люди, не стоит во всём винить летар.
– Конечно, давайте всё свалим на силт ло, – ядовито произнесла Дари. – Они уже ничего не смогут сказать в своё оправдание.
– Если бы среди этих трёх сотен оказался я, – шёпот заполнил всю комнату, оборвав спор, – то выполнил бы контракт, не раздумывая. Люди такие смешные, особенно вы, силт ло. Упиваетесь собственным могуществом, играете с силами, которых не понимаете. Пока не получите сдачи от этих сил. А потом начинаете жаловаться, что мир такой не справедливый, обидел вас. Если играете со львом, будьте готовы, что он оттяпает вам руку, в лучшем случае. Так что да, будь я среди призванных летар, то, не задумываясь, убивал бы вместе со всеми. Потому что вы этого заслужили. Потому что последствия от поступков настигают всегда, а ваш вид много чего совершил. Вы никогда не спрашивали желания других, так почему меня должны волновать ваши? Я хочу вернуться обратно в Летар, и если между ним и мной будет стоять десять, сто, тысяча человек, это их проблемы, не мои.
– Не все люди такие, как ты говоришь, – тихо произнесла Дари.
– О да, – согласился Гепард. – А среди акул единицы пробовали человечину. Но это не мешает вам называть их людоедами.
– А если бы тебя призвали и сказали уничтожить людей, всех, ты бы согласился? – спросил Сентиль.
– Ты забыл, как мы поступили с солдатами на заставе? Поверь, это цветочки, по сравнению с тем, что будет во время защиты города. Запомни мои слова хорошенько, принц. Мы не на твоей стороне, и вообще ни на чьей. Мы пойдём на всё ради собственного выживания. И если на одной чаше весов будет ваш род, а на другой моя жизнь, я, не колеблясь, выберу второе.
Сентиль вскочил и вышел из комнаты. Дари последовала за ним. Пеларнис поднялся и медленно побрёл к двери. Два стула и кресло остались стоять посреди комнаты.
– Зачем ты так? – Сова поднялся убрать дневник.
– Вот не лезь со своим слухом, – прошипел Гепард.
– Дело не только в слухе. Хотя да, я знаю, что ты не всегда говорил правду, но дело не в этом. Зачем ты отпугиваешь их?
– Ты не знаешь, каково это – потерять над собой контроль. Когда безумие пьянит и перехлёстывает через край. Когда хочется одного – убивать. Когда стирается черта между друзьями и врагами, есть только кровь, и неважно, чья она. Я прожил так всю жизнь, стараясь держаться ото всех подальше, но после плена всё стало стократ хуже. И даже сейчас, когда выпал единственный шанс научиться контролировать безумие, мне это запретили. Лучше оттолкнуть всех и остаться одному, чем рисковать чужими жизнями. Тем более жизнью принца, нам его ещё домой везти.
– Что значит запретили? – нахмурился Сова. – Кто запретил?
– Монета. Она решила, что мне хорошо и так. Со зрением стало немного легче сдерживать себя в обычной жизни, но во время боя я стану прежним. Эти десять лет мы сражались только вдвоём, и это было не важно, но теперь ты предлагаешь пойти в бой с союзниками, против армии. Я не смогу отвечать за свои действия на поле боя. И лучше всем знакомым в это время держаться от меня подальше. Слишком многих я у… потерял за все эти жизни.
Сова уснул почти сразу, но Гепард пролежал всю ночь без сна. Впереди ждал очередной бой. Сколько их было? А сколько будет? Правильный ответ только один – слишком много. И всегда повторяется одно и то же. Каждый раз, пока тянутся минуты, часы или дни перед боем, перед глазами проплывали лица тех, кто шёл с ним плечом к плечу в бой, и кто умер от его руки. Пугающе длинный список.
Глава 50
Приманка
Бейз проснулся задолго до рассвета. Бок продолжал ныть; похоже, рана серьёзнее, чем ему казалось.
За полдюжины дней, проведённых в комнате, ему не дали даже подняться с постели. Тромвал сказал только один раз: «Если хочешь уйти на своих двоих через шесть дней – лежи и старайся не шевелиться». И он лежал. А ещё, по словам Тромвала, перед этим он провалялся три дня без сознания.
Спина затекла, мышцы одеревенели. Бейз ощущал себя едва ли не хуже, чем когда провёл восемь дней в плену, на стуле. Тут его тоже кормили с ложечки. Да и сходить по нужде не удавалось; за ним убирала сиделка.
Тромвал навещал раз в день, до рассвета. Приносил мази и обрабатывал рану. Запах являлся ещё один испытанием. От него кружилась голова и к горлу подкатывала тошнота, но Бейз не спорил. Если бы не помощь Тромвала, его бы убили ещё в первый раз, и он доверял другу безоговорочно.
Когда дверь распахнулась, Бейз чуть повернул голову (единственное движение, которое ему разрешали), и увидел Тромвала. Тот был в своём обычном наряде: белые штаны и рубашка, безупречно чистые и аккуратные. И где он успевает привести себя в порядок, в его-то тесном домике? С белыми волосами в придачу он походил на призрака.
В армии его частенько задирали из-за внешнего вида. Однажды Бейз увидел, как Тромвал вышел из себя, первый и единственный раз за всё время знакомства, и хорошенько отделал троих наглецов, упомянувших в насмешках его семью. Одного даже отправили домой, служить он больше не мог. А Тромвал сам написал на себя доклад, в котором всё подробно изложил. Наказали его весьма условно – ещё больше нагрузили бумажной работой.
– Мы ведь не на службе. Мог бы одеться…неприметнее, что ли, – сказал Бейз. Говорить ему тоже не запретили. Но единственная служанка была немногословной, и поговорить удавалось только со старым другом.
– Сегодня день твоей выписки. – Тромвал подошёл, откинул одеяло и принялся аккуратно снимать повязку вокруг рёбер и живота. – Как и обещал, шесть дней прошли, теперь можешь снова уходить и искать новые приключения, если тебе ещё не надоело.
– Какой ещё выписки? У меня там всё огнём горит.
– Оно и понятно.
Тромвал снял последний виток ткани. На месте колотой раны оказался крохотный шрам. Бейз поёрзал на кровати влево-вправо. Ничего. Покалывание в области живота никуда не делось, но движению оно не мешало.
– Я точно только девять дней пролежал? Я думал у меня там всё внутри искромсано, так болело.
– Ещё бы оно не болело.
Тромвал показал обратную сторону повязки. Присмотревшись, Бейз увидел сотни крошечных иголок, зашитых внутри.
– И ты меня этим обмотал!? – Он попробовал привстать с кровати, но мышцы едва повиновались. – Проклятье, кто придумал такой режим? Столько дней проваляться без движения. Я же теперь и ходить не смогу толком.
– Радуйся, что вообще жив остался. – Тромвал поднялся, открыл ящик стола, стоящего неподалёку, аккуратно свернул ткань и спрятал внутрь. – Лезвие прошло как раз под рёбрами, задело кишечник и почку. Ты потерял много крови, пока шёл сюда. Если бы не эта повязка и мази, мы бы сейчас не разговаривали.
– Даже так. – Бейз прислушался к ощущениям. Отделить покалывание после повязки от настоящей боли не получалось, но чувствовал он себя определённо неплохо. Взгляд переместился на ящик, куда Тромвал убрал повязку. – Её сделали силт ло?
– Почти наверняка. Мы её у них позаимствовали. – Тромвал сел за стол и наблюдал за Бейзом. Тот начал проделывать нехитрые упражнения руками, разгоняя кровь по организму.
– Мы? Это кто?
– Мы – это мы. Тебе знать не обязательно. Уже думал, как поступишь дальше?
– Конечно. Чем ещё заниматься, валяясь целыми днями в постели. – Бейз потянулся и взялся растирать ноги. Пользы подобное действо приносило мало, но надо же с чего-то начинать. Он с удивлением отметил, что никакой боли за наклоном не последовало. Над повязкой определённо поработали силт ло. – В городе мне покоя не дадут. Сбережения на чёрный день украли. Наймусь к какому-нибудь торговцу охранником и уберусь отсюда подальше.
– Тоже неплохо.
– Тоже?
– У меня есть другое предложение.
– Кто бы сомневался, – буркнул Бейз. Как бы он не доверял другу, привычная подозрительность никуда не делась. – У тебя опять целая куча планов на мой счёт.
– Не совсем, план всего один. Я хотел предложить тебе убежище и работу. Самый лучший вариант для отошедшего от дел солдата. Ты занимался раньше виноградниками?
– Да, когда-то было дело. – Бейз одарил Тромвала хмурым взглядом. – О какой работе идёт речь? Ходить по полю, согнувшись в три погибели, и обрывать веточки я не пойду.
– Нет, ты не о том подумал. Я предлагаю приличную должность в одном поместье. За ним раньше приглядывал я, но сейчас много дел в городе. Сможешь отдохнуть, набраться сил.
– Приглядывал? У тебя собственное поместье, а ты сидишь тут?
– Я сижу там, где полезно моим нанимателям.
– Ага, и меня хочешь спровадить туда, потому что это полезно твоим нанимателям, я прав?
– Ну, не обязательно всё выставлять в таком свете.
Тромвал достал из другого ящика стола бумагу и протянул Бейзу. Тот взял её и прочитал:
«Податель сего документа вступает во владение поместьем «Три короля» и может распоряжаться им по своему усмотрению». Ниже стояла странного вида печать и подпись. Бейз перевёл недоуменный взгляд на Тромвала.
