У меня не перехватило дух и не закружилась голова от потрясающей новости по одной причине – я не поверила ни на минуту в такие фантастические возможности. Нет, то, что на каких-либо родственников с этой стороны я могу не рассчитывать, как раз укладывалось в рамки логики и реальности. И объясняло многочисленные попытки кузена встретиться со мной. А вот всё остальное… Несчастная сиротка, оказавшаяся наследницей древнего рода - писатели-фантасты отдыхают!..
Пауза затягивалась. Я демонстративно прихлюпывала чаем, изредка сосредоточенно отковыривая пирожное, и не поднимала взгляда на - я чувствовала – изучающего мою физиономию родственника.
- Занятно… - наконец протянул он, когда я домучивала, растягивая, последний глоток остывшего чая.
Я не ответила. По правде говоря, не знала, что вообще нужно говорить, а ещё боялась ляпнуть что-нибудь уж совсем неправильное. Потому что не понимала, с какой стати серьёзному человеку рассказывать не выдерживающие никакой критики байки. Или у него уже крыша поехала на фоне переживаний из-за тяжёлой потери? Тогда тем более не надо его злить. И лучше было со всем соглашаться, но от неожиданности я брякнула то, что подумала в первый момент…
- Почему-то я не подумал, что самым трудным будет историко-наследственный аспект… – Как-то по-домашнему вздохнул мужчина.
Не ожидая ничего подобного, я вскинула голову – и встретилась с насмешливо-обескураженным взглядом. Я не общалась никогда с психически нездоровыми людьми, но в то, что не может у клиента психиатров быть такого весёлого и одновременно озадаченного вида, могла бы поручиться на сто процентов! Стало не по себе.
- Скажи, Конкордия, ты разве не мечтала в детстве стать принцессой? – Неожиданный вопрос, казалось бы, совершенно неуместный в серьёзном разговоре, заставил погрузиться в воспоминания.
Странное дело – я не чувствовала, вспоминая наши с Илюхой проделки, ни горя, ни раздражения – только лёгкую печаль о том времени, когда в моём беззаботном мире постоянно светило солнце… Там были вкусные пироги, походы за грибами то с его, то с моим отцом, опыт рыбалки и жалость к пойманной рыбе и однажды поссоривший нас карманный фонарик… Чего там определённо не было, так это фантазий о родстве с королями! Осознав данный факт, я впервые прямо посмотрела в пронзительные тёмно-серые глаза и кратко ответила:
- Нет.
Дядя отвёл взгляд, в задумчивости теребя мочку левого уха. Бли-ин! – у меня тоже есть обыкновение, задумавшись, тянуть пальцы к данной части организма. Сколько серёжек из-за этого посеяла!.. Отдернула руку, поняв, что неосознанно повторила жест. И заработала очередной насмешливый хмык. Ага! – а сам тоже руку убрал. Чтобы скрыть усмешку, уткнулась в пустую чайную чашку, но была моментально разоблачена.
- Не волнуйся, от твоего смеха меня не убудет. И обижаться я не собираюсь. – Уверил дядя, протянул руку за моей чашкой и наполнил её чаем. Передав мне, дождался, пока я сделаю глоток, и спросил:
- А с кем ты дружила в детстве, если не секрет?
Злиться на личный вопрос уже не хотелось. Я видела, что спрашивает он не из праздного любопытства, а составляет какую-то свою схему, изменяя её в соответствии с новой информацией.
- С Илюхой, - сказала я, не подумав, а затем быстро поправилась. – С Джамал-акын Ирианом-иль-Арнеем. Соседом.
- Занятно, - повторил дядя. - Ну, а молодой человек у тебя есть?
«Что, разведка не донесла?»- хотелось мне привычно выставить наружу иглы неприятия и обиды. Но я осеклась, сообразив, что, если бы «разведка донесла», то подобный вопрос сейчас и не возник.
- Нету. – Хмуро буркнула я. – Ситуация не располагала.
В самом деле, какой молодой человек мог заинтересоваться такой унылой особой, как я, да ещё вытерпеть мои заботы об отце-инвалиде… Я никуда не ходила со своей группой, в молодёжных тусовках Всемирной Сети не регистрировалась. Учёба-дом. Всё. Я научилась многим медицинским манипуляциям, чтобы платить меньше курирующим сиделкам, стала бессменным поводырём и чтицей для своего отца, чтобы сохранить крохи общения между нами. Поэтому на молодых людей у меня не оставалось ни времени, ни сил. Ни желания.
- А Ириан? – дядя оказался настырен.
- Что Ириан? – я совершенно не поняла вопроса.
- С ним ты не встречаешься? – Дядин голос был полон исследовательского интереса.
- Что-оо?.. – я уставилась на родственника с негодованием и удивлением. И немного – с грустью.
Скучала я без друга детства. Все три неполных года скучала. Но знала, что так лучше – на расстоянии мы не сможем разругаться совсем уж окончательно. В последний его приезд к матери мы только и делали, что выясняли отношения. Илюха выбирать выражения не умел и не хотел, а я, на нервах из-за состояния отца, тоже особо не церемонилась. Спасло то, что Светлина, мать Илюхи, очень редко давала нам возможность встретиться. Да и мне, с моими заботами, выкраивать время только для ругани совсем не хотелось… Я даже не проводила Илюху и не попрощалась – отцу стало хуже, и мне было не отойти. Только вот рассказывать об этом я сейчас не собиралась.
- Ясно. – Видимо, что-то такое дядя всё-таки почувствовал. Однако разговор никуда не делся.
- Ты знаешь, кто не мечтает о какой-либо определённой вещи? – А эти психологические выкладки к чему? Но сопротивляться я уже устала.
- Тот, кому она на фиг не нужна. – Меня тоже не так-то быстро можно сшибить с моей позиции. Но дяде этого и не нужно:
- Согласен. Но, в первую очередь, о ней не мечтает тот, у кого она уже есть. – Улыбаясь, поделился он «страшной» тайной.
Чего-оо?.. Это что за намёки и нелепые предположения? И тут дядя ошарашил меня тем, что стремительно закатал рукав рубашки и показал на внутренней стороне плеча светящийся значок короны.
- «Статут Двенадцати» кроме всем известных двенадцати пунктов имел ещё один – тринадцатый. Тайный. Он гласил, что род, не запятнавший себя попытками свергнуть утверждённую династию, в случае её прерывания от естественных причин, является преемником короны. – Он поправлял одежду, а я сидела с открытым ртом и переваривала услышанное. Мысль о розыгрыше с детской картинкой-«переводилкой» я отвергла сразу. Просто… корона эта выглядела настолько живой и объёмной, несмотря на маленькие размеры, что хотелось даже приложить к дядиному плечу что-нибудь холодное, чтобы не так пекло…
- Когда меня не станет, этот знак перейдёт к тебе. – Добил меня дядя и тоже налил себе чая.
- … И что? – спросила я, когда вернулся голос и способность им управлять.
- И ничего. – Дядя спокойно пил чай, изредка косясь на торжествующее победу пирожное. – В смысле – всё, что захочешь. Вплоть до возвращения монархии. – Я решила, что он пошутил и нервно хихикнула:
- С фаворитами и принцем-консортом…
- А вот это уже как пожелаешь. Можешь законодательно закрепить. – Я оторопела. А потенциальный на данный момент монарх невозмутимо потягивал чаёк.
- Бред. – Я потрясла головой и с подозрением посмотрела на чайник. – Дядя, ты уверен, что нам ничего не подмешали?..
Он поморщился. Я подумала, что – да, подмешали, и мне удалось раскрыть злодейский заговор, но, как оказалось, такую реакцию вызвало моё обращение.
- Конкордия, я же просил – по имени. – Он резко вдохнул и выдал: - Я вполне могу оказаться твоим биологическим отцом, поэтому никаких «дядей»!..
Ну, ничего себе! Это сейчас что было?..
- У меня уже есть отец. В смысле – был. Недавно похоронили. – Ощетинилась я.
- Да. Сегодня девять дней. – Согласился… родственник. – Я потому и назначил разговор на сегодня, что раньше – никак, а сорок дней – это для нас непозволительная роскошь.
- Почему? – не поняла я.
Сильвестр протянул руку и пальцем постучал по листу на столе. А я про него уже забыла. Но – если принять его во внимание, то это огромная нестыковка.
- Если ты – мой биологический отец, то зачем тогда всё это? – я кивнула на бумагу.
- Затем, что я не уверен. – Выдохнул он и словно стал жёстче и старше.
- Что – есть ещё варианты? – Мой язык сработал быстрее разума.
- Да. – И снова сухой, безэмоциональный тон.
А я начала подозревать, что неделя жизни на воде и редких перекусах всё-таки сделала своё дело, и весь этот абсурд - лишь игра моего воображения, а на самом деле я тихо валяюсь у входа в деканат в глубоком обмороке. С облегчением вздохнула и начала прикидывать, что предприму, когда меня обнаружат и окажут помощь. На третьем пункте меня перебил настороженный голос родственника:
- Позволь узнать, Конкордия, о чём ты сейчас думаешь? – О, с плодом воображения можно, оказывается, продолжать общаться, даже если догадалась, что всё не по-настоящему…
- О том, что буду делать, когда меня найдут на улице и приведут в чувство. – Безмятежно улыбаясь, честно признаюсь я. А нечего мне тут меня с ума сводить в моём же воображении!
- Понятно. – Он с каменным выражением лица взял лист раздора и убрал в папку, к остальным. «Какой последовательный бред!» – восхитилась я своим воображением.
- Наше время заканчивается, и пока не пришли нас…
- …выгонять, - подсказала я.
- …провожать, - невозмутимо продолжил плод воображения, - предлагаю тебе посетить местные удобства. Чая ты выпила много, а ехать нам далеко.
Пожав плечами, я отправилась к блеску фаянса. И уже там начала сомневаться в правильности своих подозрений. Интересно, пользование удобствами по естественной нужде в бреду предусмотрено?.. Едва не ошпарившись кипятком в результате ошибочно открытого крана, переключила ледяную и, шипя сквозь зубы, и пононяла: всё очень даже на самом деле!.. И что теперь?
«Пока ничего - сообразила, выбравшись в реальность кабинета.- Пауза.» Вежливый молодой человек подал мне пальто. Я оделась, а затем пошла за родственником вниз, к выходу, и далее, к машине. В короткой заминке с поиском ключей успела разглядеть марку производителя. «Сильвер.» Ну ничего себе! Наши научились таких монстриков выпускать!
Уселась и пристегнулась самостоятельно. Сильвестр одобрительно следил за моими действиями, но помочь не предлагал – наверное, моя воинственная самостоятельность отбила всякое желание. А потом и вовсе перестал на меня смотреть, сосредоточившись на дороге.
После небольшой и вполне по сезону оттепели вернулись морозы, на дороге образовался гололёд, а падающий сейчас снег присыпал обледенелые участки, делая передвижение более сложным и опасным.
Я под руку не лезла, глупых вопросов не задавала, поглядывая на возникающие за окном и спешно ускользающие от моего внимания дома, скверы и детские площадки. И размышляла о том, как давно мне не представлялась возможность праздно смотреть на наш город, радуясь красоте сохранившихся старинных зданий, оценивая практичность современной застройки и просто отдыхать душой, разглядывая спешащих по делам жителей всех возрастов… Меж тем мы покинули центральную часть, миновали спальные районы и уже проехали пригород. Конечно, я не думала, что мой родственник живёт в каком-нибудь многоквартирном клоповнике, но и представить его сельским жителем воображения не хватало. Я рискнула вылезти с вопросом:
- А куда мы едем?..
- В твой дом. – Сильвестр сбавил скорость. – Хочу познакомить тебя с родовым гнездом.
- А… в другой раз нельзя? – что-то не нравится мне эта идея.
- Ты чего-то опасаешься? – он не смеялся.
- Я не знаю… - Как я могу объяснить, что не хочу ехать в никогда не виденный дом?
- Хорошо. – После недолгого размышления решил Сильвестр. – Доедем. Немного осталось. Посмотришь с дороги. И вернёмся.
Я прислушалась к себе. Такой план отторжения и паники не вызывал.
- Хорошо. – В свою очередь согласилась я.
«Немного» растянулось ещё на несколько десятков километров. Потом был съезд с шоссе на грунтовую дорогу, деревушка или, скорее, хутор в полдюжину домов, и, наконец, просвечивающий сквозь подъездную аллею внушительный особняк из белого камня.
Но подъехать ближе не представлялось возможным. Если в городе, на трассе, да и на грунтовке, снег практически отсутствовал или лежал плотно укатанным слоем, то подъезд к дому выглядел, как один непроходимый сугроб, которого не касалась ни нога человека, ни колесо транспорта…
Я с большим трудом удержалась от смеха при виде обескураженного лица Сильвестра.
- Да… Видимо, старею… - протянул он и перевёл взгляд на пытающуюся сохранить невозмутимость меня. – Надо было прислушаться к твоим ощущениям. – Вот тут я быстро посерьёзнела. Как это – прислушаться к ощущениям?
Родственник неопределённо хмыкнул в ответ на мой взгляд, но пояснять не стал, а, осторожно развернув своего «монстрика» в рыхлом снегу, поехал обратно.
Задремав от предшествующей сытной еды и монотонного мелькания деревьев за окном, я, проснувшись, не сразу сообразила, где нахожусь и почему. Когда порыв стылого ветра коснулся лица, забросив в рот прядь волос, я, отплёвываясь, поняла, что мою тушку, прижимая к дорогому пальто, держат сильные руки, а мерное покачивание означает, что ноги, прилагающиеся к рукам и пальто, куда-то идут. Я дёрнулась, но сверху (видимо, от закономерно прилагавшейся ко всему перечисленному головы) мягко прозвучало:
- Почти пришли. Не волнуйся. – После того как смолк стук подошв по чему-то твёрдому и хорошо отражающему звук, меня поставили на ноги.
Я хотела оглядеться, но внезапно была ослеплена вспышкой яркого света и оглушена раздавшимся откуда-то сбоку возмущённым возгласом:
- Сильвушка, почему ты ребёнка до комнаты не донёс?! Вон какая заморённая, еле на ногах держится!.. – и меня принялись раздевать мягкие женские руки.
Я хотела запротестовать (с трудом выношу, когда меня трогают посторонние), но прикосновения были настолько бережными, что прихлынувшая было к горлу паника понемногу улеглась, а я рискнула открыть крепко зажмуренные от резко ударившего света глаза.
Небольшой холл, в центре которого изумительная композиция в виде поддерживающего меня Сильвестра, седовласой высокой женщины, решительно избавляющей мою фигуру от верхней одежды, и в паре шагов рослый пожилой мужчина, с умилением взирающий на нас троих.
Заметив, что я уже могу удерживать вертикальное положение, Сильвестр отстранился и сложил своё пальто в протянутые руки наблюдателя. «Это что же, он меня к себе привёз?!»- сообразила я. Хотела возмутиться, но не успела. Женщина, завладевшая моим пальто, возмутилась раньше:
- Это где вас носило столько времени, хотела бы я знать!.. Девочка вся замёрзшая и уставшая! Немедленно в ванну – и в постель!.. – последнее распоряжение было отдано уже мне. Я начала открывать рот для того, чтобы озвучить своё видение ситуации, но меня снова опередили.
На этот раз Сильвестр:
- Аннья, ванна будет позже, а пока приготовь нам по чашечке кофе и принеси, пожалуйста, в кабинет. – И с коротким смешком. – А насчёт девочки ты глубоко заблуждаешься. Чтобы её уморить, нужно очень постараться!
Подмигнул мне и направился к лестнице, поднимающейся вверх вдоль стены напротив входной двери.
Рассмеявшийся на эти слова рослый мужчина забрал от женщины мою одежду и весело произнёс:
- Слышала, Аннья, немедленная смерть барышне не грозит, поэтому успокойся. – И повернулся ко мне:
- Барышня, как к Вам обращаться?
- Конкор… э-ээ… Конни. – Мне показалось крайне неуместным называть полное имя этим милым и внушающим доверие людям. А ведь я совсем не склонна к доверчивости! Что происходит?! Но углубляться в размышления мне не дали.
Пауза затягивалась. Я демонстративно прихлюпывала чаем, изредка сосредоточенно отковыривая пирожное, и не поднимала взгляда на - я чувствовала – изучающего мою физиономию родственника.
- Занятно… - наконец протянул он, когда я домучивала, растягивая, последний глоток остывшего чая.
Я не ответила. По правде говоря, не знала, что вообще нужно говорить, а ещё боялась ляпнуть что-нибудь уж совсем неправильное. Потому что не понимала, с какой стати серьёзному человеку рассказывать не выдерживающие никакой критики байки. Или у него уже крыша поехала на фоне переживаний из-за тяжёлой потери? Тогда тем более не надо его злить. И лучше было со всем соглашаться, но от неожиданности я брякнула то, что подумала в первый момент…
- Почему-то я не подумал, что самым трудным будет историко-наследственный аспект… – Как-то по-домашнему вздохнул мужчина.
Не ожидая ничего подобного, я вскинула голову – и встретилась с насмешливо-обескураженным взглядом. Я не общалась никогда с психически нездоровыми людьми, но в то, что не может у клиента психиатров быть такого весёлого и одновременно озадаченного вида, могла бы поручиться на сто процентов! Стало не по себе.
- Скажи, Конкордия, ты разве не мечтала в детстве стать принцессой? – Неожиданный вопрос, казалось бы, совершенно неуместный в серьёзном разговоре, заставил погрузиться в воспоминания.
Странное дело – я не чувствовала, вспоминая наши с Илюхой проделки, ни горя, ни раздражения – только лёгкую печаль о том времени, когда в моём беззаботном мире постоянно светило солнце… Там были вкусные пироги, походы за грибами то с его, то с моим отцом, опыт рыбалки и жалость к пойманной рыбе и однажды поссоривший нас карманный фонарик… Чего там определённо не было, так это фантазий о родстве с королями! Осознав данный факт, я впервые прямо посмотрела в пронзительные тёмно-серые глаза и кратко ответила:
- Нет.
Дядя отвёл взгляд, в задумчивости теребя мочку левого уха. Бли-ин! – у меня тоже есть обыкновение, задумавшись, тянуть пальцы к данной части организма. Сколько серёжек из-за этого посеяла!.. Отдернула руку, поняв, что неосознанно повторила жест. И заработала очередной насмешливый хмык. Ага! – а сам тоже руку убрал. Чтобы скрыть усмешку, уткнулась в пустую чайную чашку, но была моментально разоблачена.
- Не волнуйся, от твоего смеха меня не убудет. И обижаться я не собираюсь. – Уверил дядя, протянул руку за моей чашкой и наполнил её чаем. Передав мне, дождался, пока я сделаю глоток, и спросил:
- А с кем ты дружила в детстве, если не секрет?
Злиться на личный вопрос уже не хотелось. Я видела, что спрашивает он не из праздного любопытства, а составляет какую-то свою схему, изменяя её в соответствии с новой информацией.
- С Илюхой, - сказала я, не подумав, а затем быстро поправилась. – С Джамал-акын Ирианом-иль-Арнеем. Соседом.
- Занятно, - повторил дядя. - Ну, а молодой человек у тебя есть?
«Что, разведка не донесла?»- хотелось мне привычно выставить наружу иглы неприятия и обиды. Но я осеклась, сообразив, что, если бы «разведка донесла», то подобный вопрос сейчас и не возник.
- Нету. – Хмуро буркнула я. – Ситуация не располагала.
В самом деле, какой молодой человек мог заинтересоваться такой унылой особой, как я, да ещё вытерпеть мои заботы об отце-инвалиде… Я никуда не ходила со своей группой, в молодёжных тусовках Всемирной Сети не регистрировалась. Учёба-дом. Всё. Я научилась многим медицинским манипуляциям, чтобы платить меньше курирующим сиделкам, стала бессменным поводырём и чтицей для своего отца, чтобы сохранить крохи общения между нами. Поэтому на молодых людей у меня не оставалось ни времени, ни сил. Ни желания.
- А Ириан? – дядя оказался настырен.
- Что Ириан? – я совершенно не поняла вопроса.
- С ним ты не встречаешься? – Дядин голос был полон исследовательского интереса.
- Что-оо?.. – я уставилась на родственника с негодованием и удивлением. И немного – с грустью.
Скучала я без друга детства. Все три неполных года скучала. Но знала, что так лучше – на расстоянии мы не сможем разругаться совсем уж окончательно. В последний его приезд к матери мы только и делали, что выясняли отношения. Илюха выбирать выражения не умел и не хотел, а я, на нервах из-за состояния отца, тоже особо не церемонилась. Спасло то, что Светлина, мать Илюхи, очень редко давала нам возможность встретиться. Да и мне, с моими заботами, выкраивать время только для ругани совсем не хотелось… Я даже не проводила Илюху и не попрощалась – отцу стало хуже, и мне было не отойти. Только вот рассказывать об этом я сейчас не собиралась.
- Ясно. – Видимо, что-то такое дядя всё-таки почувствовал. Однако разговор никуда не делся.
- Ты знаешь, кто не мечтает о какой-либо определённой вещи? – А эти психологические выкладки к чему? Но сопротивляться я уже устала.
- Тот, кому она на фиг не нужна. – Меня тоже не так-то быстро можно сшибить с моей позиции. Но дяде этого и не нужно:
- Согласен. Но, в первую очередь, о ней не мечтает тот, у кого она уже есть. – Улыбаясь, поделился он «страшной» тайной.
Чего-оо?.. Это что за намёки и нелепые предположения? И тут дядя ошарашил меня тем, что стремительно закатал рукав рубашки и показал на внутренней стороне плеча светящийся значок короны.
- «Статут Двенадцати» кроме всем известных двенадцати пунктов имел ещё один – тринадцатый. Тайный. Он гласил, что род, не запятнавший себя попытками свергнуть утверждённую династию, в случае её прерывания от естественных причин, является преемником короны. – Он поправлял одежду, а я сидела с открытым ртом и переваривала услышанное. Мысль о розыгрыше с детской картинкой-«переводилкой» я отвергла сразу. Просто… корона эта выглядела настолько живой и объёмной, несмотря на маленькие размеры, что хотелось даже приложить к дядиному плечу что-нибудь холодное, чтобы не так пекло…
- Когда меня не станет, этот знак перейдёт к тебе. – Добил меня дядя и тоже налил себе чая.
- … И что? – спросила я, когда вернулся голос и способность им управлять.
- И ничего. – Дядя спокойно пил чай, изредка косясь на торжествующее победу пирожное. – В смысле – всё, что захочешь. Вплоть до возвращения монархии. – Я решила, что он пошутил и нервно хихикнула:
- С фаворитами и принцем-консортом…
- А вот это уже как пожелаешь. Можешь законодательно закрепить. – Я оторопела. А потенциальный на данный момент монарх невозмутимо потягивал чаёк.
- Бред. – Я потрясла головой и с подозрением посмотрела на чайник. – Дядя, ты уверен, что нам ничего не подмешали?..
Он поморщился. Я подумала, что – да, подмешали, и мне удалось раскрыть злодейский заговор, но, как оказалось, такую реакцию вызвало моё обращение.
- Конкордия, я же просил – по имени. – Он резко вдохнул и выдал: - Я вполне могу оказаться твоим биологическим отцом, поэтому никаких «дядей»!..
Ну, ничего себе! Это сейчас что было?..
- У меня уже есть отец. В смысле – был. Недавно похоронили. – Ощетинилась я.
- Да. Сегодня девять дней. – Согласился… родственник. – Я потому и назначил разговор на сегодня, что раньше – никак, а сорок дней – это для нас непозволительная роскошь.
- Почему? – не поняла я.
Сильвестр протянул руку и пальцем постучал по листу на столе. А я про него уже забыла. Но – если принять его во внимание, то это огромная нестыковка.
- Если ты – мой биологический отец, то зачем тогда всё это? – я кивнула на бумагу.
- Затем, что я не уверен. – Выдохнул он и словно стал жёстче и старше.
- Что – есть ещё варианты? – Мой язык сработал быстрее разума.
- Да. – И снова сухой, безэмоциональный тон.
А я начала подозревать, что неделя жизни на воде и редких перекусах всё-таки сделала своё дело, и весь этот абсурд - лишь игра моего воображения, а на самом деле я тихо валяюсь у входа в деканат в глубоком обмороке. С облегчением вздохнула и начала прикидывать, что предприму, когда меня обнаружат и окажут помощь. На третьем пункте меня перебил настороженный голос родственника:
- Позволь узнать, Конкордия, о чём ты сейчас думаешь? – О, с плодом воображения можно, оказывается, продолжать общаться, даже если догадалась, что всё не по-настоящему…
- О том, что буду делать, когда меня найдут на улице и приведут в чувство. – Безмятежно улыбаясь, честно признаюсь я. А нечего мне тут меня с ума сводить в моём же воображении!
- Понятно. – Он с каменным выражением лица взял лист раздора и убрал в папку, к остальным. «Какой последовательный бред!» – восхитилась я своим воображением.
- Наше время заканчивается, и пока не пришли нас…
- …выгонять, - подсказала я.
- …провожать, - невозмутимо продолжил плод воображения, - предлагаю тебе посетить местные удобства. Чая ты выпила много, а ехать нам далеко.
Пожав плечами, я отправилась к блеску фаянса. И уже там начала сомневаться в правильности своих подозрений. Интересно, пользование удобствами по естественной нужде в бреду предусмотрено?.. Едва не ошпарившись кипятком в результате ошибочно открытого крана, переключила ледяную и, шипя сквозь зубы, и пононяла: всё очень даже на самом деле!.. И что теперь?
«Пока ничего - сообразила, выбравшись в реальность кабинета.- Пауза.» Вежливый молодой человек подал мне пальто. Я оделась, а затем пошла за родственником вниз, к выходу, и далее, к машине. В короткой заминке с поиском ключей успела разглядеть марку производителя. «Сильвер.» Ну ничего себе! Наши научились таких монстриков выпускать!
Уселась и пристегнулась самостоятельно. Сильвестр одобрительно следил за моими действиями, но помочь не предлагал – наверное, моя воинственная самостоятельность отбила всякое желание. А потом и вовсе перестал на меня смотреть, сосредоточившись на дороге.
После небольшой и вполне по сезону оттепели вернулись морозы, на дороге образовался гололёд, а падающий сейчас снег присыпал обледенелые участки, делая передвижение более сложным и опасным.
Я под руку не лезла, глупых вопросов не задавала, поглядывая на возникающие за окном и спешно ускользающие от моего внимания дома, скверы и детские площадки. И размышляла о том, как давно мне не представлялась возможность праздно смотреть на наш город, радуясь красоте сохранившихся старинных зданий, оценивая практичность современной застройки и просто отдыхать душой, разглядывая спешащих по делам жителей всех возрастов… Меж тем мы покинули центральную часть, миновали спальные районы и уже проехали пригород. Конечно, я не думала, что мой родственник живёт в каком-нибудь многоквартирном клоповнике, но и представить его сельским жителем воображения не хватало. Я рискнула вылезти с вопросом:
- А куда мы едем?..
- В твой дом. – Сильвестр сбавил скорость. – Хочу познакомить тебя с родовым гнездом.
- А… в другой раз нельзя? – что-то не нравится мне эта идея.
- Ты чего-то опасаешься? – он не смеялся.
- Я не знаю… - Как я могу объяснить, что не хочу ехать в никогда не виденный дом?
- Хорошо. – После недолгого размышления решил Сильвестр. – Доедем. Немного осталось. Посмотришь с дороги. И вернёмся.
Я прислушалась к себе. Такой план отторжения и паники не вызывал.
- Хорошо. – В свою очередь согласилась я.
«Немного» растянулось ещё на несколько десятков километров. Потом был съезд с шоссе на грунтовую дорогу, деревушка или, скорее, хутор в полдюжину домов, и, наконец, просвечивающий сквозь подъездную аллею внушительный особняк из белого камня.
Но подъехать ближе не представлялось возможным. Если в городе, на трассе, да и на грунтовке, снег практически отсутствовал или лежал плотно укатанным слоем, то подъезд к дому выглядел, как один непроходимый сугроб, которого не касалась ни нога человека, ни колесо транспорта…
Я с большим трудом удержалась от смеха при виде обескураженного лица Сильвестра.
- Да… Видимо, старею… - протянул он и перевёл взгляд на пытающуюся сохранить невозмутимость меня. – Надо было прислушаться к твоим ощущениям. – Вот тут я быстро посерьёзнела. Как это – прислушаться к ощущениям?
Родственник неопределённо хмыкнул в ответ на мой взгляд, но пояснять не стал, а, осторожно развернув своего «монстрика» в рыхлом снегу, поехал обратно.
Задремав от предшествующей сытной еды и монотонного мелькания деревьев за окном, я, проснувшись, не сразу сообразила, где нахожусь и почему. Когда порыв стылого ветра коснулся лица, забросив в рот прядь волос, я, отплёвываясь, поняла, что мою тушку, прижимая к дорогому пальто, держат сильные руки, а мерное покачивание означает, что ноги, прилагающиеся к рукам и пальто, куда-то идут. Я дёрнулась, но сверху (видимо, от закономерно прилагавшейся ко всему перечисленному головы) мягко прозвучало:
- Почти пришли. Не волнуйся. – После того как смолк стук подошв по чему-то твёрдому и хорошо отражающему звук, меня поставили на ноги.
Я хотела оглядеться, но внезапно была ослеплена вспышкой яркого света и оглушена раздавшимся откуда-то сбоку возмущённым возгласом:
- Сильвушка, почему ты ребёнка до комнаты не донёс?! Вон какая заморённая, еле на ногах держится!.. – и меня принялись раздевать мягкие женские руки.
Я хотела запротестовать (с трудом выношу, когда меня трогают посторонние), но прикосновения были настолько бережными, что прихлынувшая было к горлу паника понемногу улеглась, а я рискнула открыть крепко зажмуренные от резко ударившего света глаза.
Небольшой холл, в центре которого изумительная композиция в виде поддерживающего меня Сильвестра, седовласой высокой женщины, решительно избавляющей мою фигуру от верхней одежды, и в паре шагов рослый пожилой мужчина, с умилением взирающий на нас троих.
Заметив, что я уже могу удерживать вертикальное положение, Сильвестр отстранился и сложил своё пальто в протянутые руки наблюдателя. «Это что же, он меня к себе привёз?!»- сообразила я. Хотела возмутиться, но не успела. Женщина, завладевшая моим пальто, возмутилась раньше:
- Это где вас носило столько времени, хотела бы я знать!.. Девочка вся замёрзшая и уставшая! Немедленно в ванну – и в постель!.. – последнее распоряжение было отдано уже мне. Я начала открывать рот для того, чтобы озвучить своё видение ситуации, но меня снова опередили.
На этот раз Сильвестр:
- Аннья, ванна будет позже, а пока приготовь нам по чашечке кофе и принеси, пожалуйста, в кабинет. – И с коротким смешком. – А насчёт девочки ты глубоко заблуждаешься. Чтобы её уморить, нужно очень постараться!
Подмигнул мне и направился к лестнице, поднимающейся вверх вдоль стены напротив входной двери.
Рассмеявшийся на эти слова рослый мужчина забрал от женщины мою одежду и весело произнёс:
- Слышала, Аннья, немедленная смерть барышне не грозит, поэтому успокойся. – И повернулся ко мне:
- Барышня, как к Вам обращаться?
- Конкор… э-ээ… Конни. – Мне показалось крайне неуместным называть полное имя этим милым и внушающим доверие людям. А ведь я совсем не склонна к доверчивости! Что происходит?! Но углубляться в размышления мне не дали.
