В то лето мне исполнилось десять лет. Самое то для начала новой жизни.
Как всегда, я гостила у бабушки и со своими двоюродными братьями носилась по деревне.
Они были старше меня, и мне с трудом удавалось доказывать свою состоятельность в разных мальчишеских играх. Братья были проворнее, смекалистей и не хотели со мной, девчонкой, иметь дело. Мало того, что девчонка, так еще и мелкая.
Мне было ужасно обидно, и я старалась всячески доказывать, что быть девчонкой это не недостаток. Поэтому приходилось бегать быстрее, рисковать более отчаянно и напрочь забыть, что такое страх.
И братья с неохотой, по обязанности, брали меня с собой.
Я чувствовала себя обузой, сносила насмешки и страдала от одиночества, очень хотелось, чтоб хоть кто-то меня понимал, заботился, а не просто терпел. Но отказаться от совместных игр я была не в силах: сидеть одной было скучно.
Лето стояло теплое, погодка была прекрасная, и трава на поле уже была выкошена, высушена и сложена в огромные стога.
Поле было огромным, и эти холмы из сена расположились по нему весьма равномерно – красота, хорошее место для игры в войнушку.
Каждый стог сена был в три моих роста, и чтоб залезть на самый верх – надо было постараться. Зато у подножия горы зарываться и прятаться было легко – ароматная высушенная трава разгребалась руками, вырывалась неглубокая норка и я, маленькая и юркая, легко там пряталась так, что никто из братьев меня не мог найти. Я вообще имела большое преимущество перед старшими при игре в войнушку – меня, мелкую, искать было сложно. К тому же я обладала хорошей фантазией, ловкостью. Они же – большие и неуклюжие подростки, представить себе не могли, что можно прятаться там, где отсиживалась я.
А в игре в войнушку это чуть ли не самое главное – хорошо спрятаться. После – неожиданно для всех выскочить и «убить» противника, ну или на худой конец взять в плен, чтоб выпытывать военную тайну. Военная тайна всегда была очень недоступной для моего понимания. Это было некое секретное слово, которое никому нельзя было говорить, и если проговорился, то проиграл. К примеру – «черная кошка». В чем провинилась черная кошка – неизвестно.
А мне – девчонке не доверяли, и поэтому говорили фальшивое секретное слово, на случай если проболтаюсь (когда меня будут пытать), то уж точно не выдам настоящий военный секрет.
И это тоже было обидно, потому как я никогда ни в чем не проговаривалась, даже тогда, когда знала, кто из братьев курит и где прячет сигареты, что уж там военная тайна – это вообще пустяки.
В этот раз я очень удачно спряталась, сидела очень и очень тихо, чтоб меня никто не нашел и не взял в плен. Я даже боялась сделать себе маленькое окошечко для отслеживания обстановки, чтоб уж наверняка не нашли.
Так прошло достаточно много времени, вокруг было тихо, и я радовалась, что вот я такая молодец и меня никто до сих пор не нашел. Потом прошло еще сколько-то времени – я начала скучать. В моей норке, конечно, было хорошо и уютно, но если слишком долго сидеть ноги затекают и просто становится скучно. Прошло еще где-то с полчаса, вокруг кроме стрекотания каких-то насекомых – ни звука.
Тогда я поняла, что про меня забыли, игра закончилась и все ушли домой, даже не попробовав меня позвать или найти. Пора было вылезать. Я аккуратно приоткрыла «окошко», высунула нос, осмотрелась – никого. Тогда руками вперед я стала выбираться из своего убежища, разгребла траву, и, по пояс оказавшись снаружи, плюхнулась на землю. Вернее не на землю, а на колючую скошенную траву, изрядно исколов себе при этом руки.
Ноги затекли и стали ватными. Обогреваемая солнышком, я стояла возле огромного стога сена, вокруг не было ни души.
Действительно, про меня все забыли и ушли домой обедать, мне же стало грустно, и аппетита не было совсем. Я знала, что моим братьям попадет от бабушки, потому как явились без сестры, но меня эта мысль даже радовала.
Пусть знают, как забывать про младших, вот специально не пойду домой прямо сейчас, пусть поищут и пусть им влетит за то, что бросили меня тут одну.
Так в размышлениях я стояла и не знала – куда бы мне податься, чтоб потянуть время и не идти обедать.
И тут вдруг совершенно неожиданно сверху раздался какой-то странный звук. Такой глухой треск сминающейся сухой травы. А потом за ним громкое и отчетливое «Ой!».
Я отошла подальше от сеновала, посмотрела наверх и никого не увидела.
Но тут очередное «Ой» меня убедило в том, что наверху кто-то есть.
Я решила, что это мой брат, и позвала:
– Эй, слезай, все ушли уже, игра закончилась. Только мы с тобой остались.
И тут с верхушки показалась чья-то макушка, и это явно был не мой брат, а совершенно какой-то незнакомый мальчик лет двенадцати.
– Ты кто? – спросила я.
– Я… а ты кто? – услышала в ответ.
– Я Грунька, мы тут в войнушку играем, а ты как тут оказался, тебя же не было с нами?! – удивилась я.
– А я упал случайно… – оправдывался мальчишка.
– Как это упал?! С неба что ли? – засмеялась я, – ты же на самом верху стога сена, туда еще и забраться-то не так уж просто, а падать уж точно неоткуда, только с неба.
– Ну я почти с неба, вон видишь то облако, я с него, – показывал рукой мальчуган.
– Врешь! – воскликнула я.
– А вот и не вру! – возмутился мальчик.
– А что же ты там делал на облаке? – начала я его подначивать.
– Как что? Я учился летать, но у меня опять ничего не получилось, и я плюхнулся в этот стог сена. Понимаешь, все мои ровесники уже давно умеют летать и так позорно не падают с облаков. Мне ужасно жаль, что ты меня увидела. Нам запрещено показываться людям на глаза. Но я же не знал, что ты здесь, я тебя не видел. Я взмахнул крылом и начал отчаянно им махать – как нас учили, но все равно ничего не получилось, и я упал. Я должен был долететь до следующего облака, но не долетел, промахнулся и прямо вниз. Летел так, что аж в ушах свистело, и глаза слезились, думал, лепешка из меня будет, но стог сена… он спас меня. По секрету тебе скажу, я не первый раз так промахиваюсь, но до этого как-то обходилось, и на землю я ни разу не падал.
Я стояла, слушала и отказывалась верить, столько раз меня уже обманывали эти мальчишки, они все время врут, чтоб себя оправдать или чтоб похвастаться. Но этот… этот как-то уж очень печален был, и взгляд у него какой-то не здешний, вернее, не такой как обычно бывает у мальчишек. Более добрый что ли. И смотрел он на меня не свысока, хотя и был высоко. Захотелось ему доверится и поверить.
– Да не может такого быть! – не сдавала я свои позиции.
– Ну конечно, ты мне не веришь, а как я, по-твоему, здесь оказался? – вопрошал незнакомец.
– Забрался на стог, пока никто не видел, и все! – парировала я.
– Ну-ну, а я, между прочим, следил за вашей игрой и знаю, кто и где прятался. Только вот тебя не заметил, пропустил, не видел, как ты сюда забралась.
– Так ты еще и подглядывал за нами! – возмутилась я.
– Ну, нам бывает там, на облаках скучно и мы смотрим на людей.
– Что значит на людей, а вы что, не люди что ли? – посмеивалась я.
– Ну почти люди, только с крыльями и живем на облаках.
Тут уж я не выдержала такого наглого вранья.
– И что, ты хочешь сказать, что у тебя тоже есть крылья? – я даже покраснела от возмущения.
– Конечно есть, но только одно – правое, – чуть не плача произнес мальчик.
И тут я начала понимать. Кажется, он не врет и, кажется, он действительно свалился с неба потому как у него не хватает одного крыла и он не может нормально летать.
– А ну слезай со стога, дай посмотрю на твое крыло, – скомандовала я, воспользовавшись его растерянностью.
Он послушно соскользнул с верхушки и оказался рядом со мной.
Мальчик был где-то на полголовы выше меня и очень худой. На нем был одет какой-то странный наряд из неровно остриженных тряпок. А также голову украшала ужасно нелепая прическа. Мальчишки никогда так не стригутся. Волосы как будто не стригли, а отгрызали кусочками. Все было криво, косо и потешно.
Я не смогла сдержаться и улыбнулась.
– Что, смешно, да, что всего одно крыло и летать с ним никак? – пробубнил упавший с небес.
– У тебя прическа забавная, – сказала я в ответ.
– Прическа?! Прическа у меня самая лучшая! А вот одного крыла нет!
– Ну давай твое крыло посмотрим, – я все еще до конца не верила в эту историю про полеты, слишком неправдоподобно все звучало.
Тогда мальчик смущенно отодвинул часть лохмотьев одежды (по-другому их назвать никак нельзя) и из-за них показалось что-то серого цвета, действительно состоящее из перьев. Оно было полметра в длину.
Перья плотно прижимались друг к другу и образовывали линию крыла. Первая моя мысль была потрогать, но я испугалась и одернула руку.
– Не бойся, оно настоящее, – мальчуган смотрел мне в глаза.
– То-то и оно, поэтому и боюсь, неужто настоящее? – меня одолевало любопытство, но я переборола свою брезгливость и протянула руку.
Оказалось, что на ощупь крыло вполне приятное и совсем не противное.
Я провела рукой сверху вниз – «как шелковое», – подумалось мне.
– Ух ты…– произнесла я, совершенно растерявшись от удивления – действительно настоящее… периное…
Мальчик быстро завесил крыло обратно тканевыми лохмотьями.
– Вот, а ты мне не верила… – смущенно сказал он.
Крыло располагалось, как и положено крылу – сзади, росло из-под правой лопатки и дальше тянулось вниз вдоль спины.
–Неужели с таким можно летать? – продолжала я расспросы.
– По логике – можно, все летают, ты не удивляйся, что оно такое маленькое, это для крыла вполне уже летательный вариант. Ты, конечно, еще маленькая (на этой фразе я сразу надулась и готова была обидеться), но если бы ты изучала физику в школе, то знала бы, что размах крыла должен быть достаточно большим, чтоб поднять человека, и вес летающего при этом должен быть невероятно маленький…
Но я физику не изучала, поэтому ничего этого не знала и вполне была готова верить, что на таком крыле можно летать.
Шмели же летают непонятно как против законов физики и не переживают по этому поводу, так что человеку тоже грех излишне заботиться о том как летать. В общем, мне было неинтересно вдаваться в подробности физической основы полетов, поэтому я перебила рассказчика:
– Да ладно, я тебе верю, что можно на таком летать, но крыла-то должно быть два! И если ты летал, летал и упал с неба, то как-то обратно же надо возвращаться? Как ты это делал раньше, если не первый раз так приземляешься?
– Раньше было дело – падал, мне друзья помогали обратно на облака забираться, прилетали за мной и забирали. Сегодня только вот никто не знает, что я тут, я никому не сказал, что иду учиться летать.
– И что, и как теперь? Как же ты обратно? – я уже почти поверила всему этому невероятному рассказу.
– Не знаю, подожду, пока вспомнят обо мне и прилетят.
– А если не вспомнят? Вот мои братья ушли и забыли меня здесь. Так и про тебя могут забыть, как же ты тут будешь, ты же есть захочешь? – заботливо поинтересовалась я.
– Еда – это ерунда… но в животе уже бурлит, видимо, от страха, когда падал, – улыбнулся мальчик.
– А как тебя зовут? – спохватилась я.
– Дома меня зовут Энджик.
– Вот и хорошо, Энджик, пойдем, я тебя познакомлю со своей бабушкой, ты не представляешь, какие пироги она печет! У вас там, на небесах, такими пирогами и не пахнет! И ты какой-то худосочный, с таким видом тебе точно не сдобровать у моей бабушки – закормит до смерти, ты, главное, прячься вовремя. Бабушка добрая, но слегка забывчивая, если ты скажешь, что три тарелки супа уже съел и что это четвертая, то есть шанс – пятая будет последней. Но от пирогов тебе не отвертеться. А сегодня как раз воскресенье и сегодня пироги с малиной! Ты любишь малину? – тараторила я без умолку.
– Никогда не пробовал малину.
– Ну это ягода такая, растет на колючих ветках, и пока собираешь, все руки обдерешь, зато такая вкуснятина! У меня бабушка обожает всех витаминами кормить, поэтому она не варит малину, а перетирает ее с сахаром. Аромат стоит такой, что медведи в лесу завидуют!
– Не может быть!
– Может, может, еще как может! Пошли скорей, – торопила я Энджика.
– Но как я в таком виде… и что мы скажем твоей бабушке, откуда я и кто? – забеспокоился парнишка.
– Да ерунда, скажем, что родители у тебя уехали в город, тебя одного оставили, а ты проголодался и пошел в лес за грибами и заблудился, а потом вышел на наше поле… – сочиняла я на ходу.
– Как-то неправдоподобно звучит, бабушка не поверит.
– Да она и слушать тебя не будет, как увидит, какой ты худой, так сразу мыть руки и за стол! А потом уже не важно будет, ты главное ешь хорошо, тогда все хорошо будет! Главное в человеке – это хороший аппетит! Ну это так бабушка считает, она очень любит людей, которые умеют ценить и уважать еду! А мы с братьями… мы ее расстраиваем вечно – мы плохие едоки.
– Ну ладно, пошли, – согласился мой новый друг.
И мы направились к нам домой. Я шла и рассматривала этого чудака. Какой-то он не такой как все мальчишки. Подумаешь, что с крылом, велика беда, главное – меня малявкой не обзывает, а крыло можно и спрятать, его и не видно будет вовсе. Стащу у старшего брата большую серую рубашку, он давно ее не носит. В этой рубашке и не видно будет.
– Ты только про крыло никому не рассказывай и про облака тоже! –предупредила я Энджика, на всякий случай, вдруг болтать начнет. А моим братьям не обязательно знать лишнего. Высмеивать начнут, и так надоели до смерти своими насмешками. Энджик высокий и может сдачи дать, не то что я, но все же лучше никому не говорить.
– Пусть это будет нашим секретом, – продолжила я вслух,– ты любишь секреты? Ты умеешь их хранить?
– Не очень. А что, есть секреты, которые надо хранить? – поинтересовался мой новый знакомый.
– ЧуднОй ты какой-то, конечно есть. Секреты на то и секреты, чтоб их хранить.
– А мне нечего скрывать, я и не храню ничего, зачем зря помнить всякое – лишний груз.
– Не велик груз, а пользы тонна! – возразила я.
– Ну ладно, поверю тебе, никому не скажу про крыло, пусть это будет нашим секретом, мне нравится с тобой иметь общие секреты. Оказывается, это приятно.
– Да, пусть это будет наш секрет, я же первая тебя нашла!
– Я сам нашелся!
– Свалился, вернее!
– Точно! – Энджик улыбался.
Так в разговорах мы дошли до дома, где меня уже давно ждали и очень обрадовались, увидев нас! Но внимание с моей персоны моментально переключилось на Энджика. Мой новый друг своим видом так обескуражил бабушку, что она сразу начала хлопотать вокруг него: «Боже, какой худенький, да что ж тебя совсем не кормили, деточка?»
Энджик возьми да и ляпни, что там, где он живет, можно и двести лет не есть, но я его вовремя толкнула в бок локтем, чтоб замолчал. И он притих, потирая ушибленное место, локоть-то у меня костлявый.
– Ну-ка мыть руки и за стол быстро! – скомандовала бабушка грозно.
И мы вприпрыжку понеслись отмывать въевшуюся грязь, которую не то что мылом – наждачкой не сотрешь. Но под бабушкиным внимательным взглядом даже такое от рук отдирается.
А потом мы сидели за столом вдвоем с Энджиком, потому как все остальные были уже накормлены и с набитыми животами по самые уши убежали на улицу.
Как всегда, я гостила у бабушки и со своими двоюродными братьями носилась по деревне.
Они были старше меня, и мне с трудом удавалось доказывать свою состоятельность в разных мальчишеских играх. Братья были проворнее, смекалистей и не хотели со мной, девчонкой, иметь дело. Мало того, что девчонка, так еще и мелкая.
Мне было ужасно обидно, и я старалась всячески доказывать, что быть девчонкой это не недостаток. Поэтому приходилось бегать быстрее, рисковать более отчаянно и напрочь забыть, что такое страх.
И братья с неохотой, по обязанности, брали меня с собой.
Я чувствовала себя обузой, сносила насмешки и страдала от одиночества, очень хотелось, чтоб хоть кто-то меня понимал, заботился, а не просто терпел. Но отказаться от совместных игр я была не в силах: сидеть одной было скучно.
Лето стояло теплое, погодка была прекрасная, и трава на поле уже была выкошена, высушена и сложена в огромные стога.
Поле было огромным, и эти холмы из сена расположились по нему весьма равномерно – красота, хорошее место для игры в войнушку.
Каждый стог сена был в три моих роста, и чтоб залезть на самый верх – надо было постараться. Зато у подножия горы зарываться и прятаться было легко – ароматная высушенная трава разгребалась руками, вырывалась неглубокая норка и я, маленькая и юркая, легко там пряталась так, что никто из братьев меня не мог найти. Я вообще имела большое преимущество перед старшими при игре в войнушку – меня, мелкую, искать было сложно. К тому же я обладала хорошей фантазией, ловкостью. Они же – большие и неуклюжие подростки, представить себе не могли, что можно прятаться там, где отсиживалась я.
А в игре в войнушку это чуть ли не самое главное – хорошо спрятаться. После – неожиданно для всех выскочить и «убить» противника, ну или на худой конец взять в плен, чтоб выпытывать военную тайну. Военная тайна всегда была очень недоступной для моего понимания. Это было некое секретное слово, которое никому нельзя было говорить, и если проговорился, то проиграл. К примеру – «черная кошка». В чем провинилась черная кошка – неизвестно.
А мне – девчонке не доверяли, и поэтому говорили фальшивое секретное слово, на случай если проболтаюсь (когда меня будут пытать), то уж точно не выдам настоящий военный секрет.
И это тоже было обидно, потому как я никогда ни в чем не проговаривалась, даже тогда, когда знала, кто из братьев курит и где прячет сигареты, что уж там военная тайна – это вообще пустяки.
В этот раз я очень удачно спряталась, сидела очень и очень тихо, чтоб меня никто не нашел и не взял в плен. Я даже боялась сделать себе маленькое окошечко для отслеживания обстановки, чтоб уж наверняка не нашли.
Так прошло достаточно много времени, вокруг было тихо, и я радовалась, что вот я такая молодец и меня никто до сих пор не нашел. Потом прошло еще сколько-то времени – я начала скучать. В моей норке, конечно, было хорошо и уютно, но если слишком долго сидеть ноги затекают и просто становится скучно. Прошло еще где-то с полчаса, вокруг кроме стрекотания каких-то насекомых – ни звука.
Тогда я поняла, что про меня забыли, игра закончилась и все ушли домой, даже не попробовав меня позвать или найти. Пора было вылезать. Я аккуратно приоткрыла «окошко», высунула нос, осмотрелась – никого. Тогда руками вперед я стала выбираться из своего убежища, разгребла траву, и, по пояс оказавшись снаружи, плюхнулась на землю. Вернее не на землю, а на колючую скошенную траву, изрядно исколов себе при этом руки.
Ноги затекли и стали ватными. Обогреваемая солнышком, я стояла возле огромного стога сена, вокруг не было ни души.
Действительно, про меня все забыли и ушли домой обедать, мне же стало грустно, и аппетита не было совсем. Я знала, что моим братьям попадет от бабушки, потому как явились без сестры, но меня эта мысль даже радовала.
Пусть знают, как забывать про младших, вот специально не пойду домой прямо сейчас, пусть поищут и пусть им влетит за то, что бросили меня тут одну.
Так в размышлениях я стояла и не знала – куда бы мне податься, чтоб потянуть время и не идти обедать.
И тут вдруг совершенно неожиданно сверху раздался какой-то странный звук. Такой глухой треск сминающейся сухой травы. А потом за ним громкое и отчетливое «Ой!».
Я отошла подальше от сеновала, посмотрела наверх и никого не увидела.
Но тут очередное «Ой» меня убедило в том, что наверху кто-то есть.
Я решила, что это мой брат, и позвала:
– Эй, слезай, все ушли уже, игра закончилась. Только мы с тобой остались.
И тут с верхушки показалась чья-то макушка, и это явно был не мой брат, а совершенно какой-то незнакомый мальчик лет двенадцати.
– Ты кто? – спросила я.
– Я… а ты кто? – услышала в ответ.
– Я Грунька, мы тут в войнушку играем, а ты как тут оказался, тебя же не было с нами?! – удивилась я.
– А я упал случайно… – оправдывался мальчишка.
– Как это упал?! С неба что ли? – засмеялась я, – ты же на самом верху стога сена, туда еще и забраться-то не так уж просто, а падать уж точно неоткуда, только с неба.
– Ну я почти с неба, вон видишь то облако, я с него, – показывал рукой мальчуган.
– Врешь! – воскликнула я.
– А вот и не вру! – возмутился мальчик.
– А что же ты там делал на облаке? – начала я его подначивать.
– Как что? Я учился летать, но у меня опять ничего не получилось, и я плюхнулся в этот стог сена. Понимаешь, все мои ровесники уже давно умеют летать и так позорно не падают с облаков. Мне ужасно жаль, что ты меня увидела. Нам запрещено показываться людям на глаза. Но я же не знал, что ты здесь, я тебя не видел. Я взмахнул крылом и начал отчаянно им махать – как нас учили, но все равно ничего не получилось, и я упал. Я должен был долететь до следующего облака, но не долетел, промахнулся и прямо вниз. Летел так, что аж в ушах свистело, и глаза слезились, думал, лепешка из меня будет, но стог сена… он спас меня. По секрету тебе скажу, я не первый раз так промахиваюсь, но до этого как-то обходилось, и на землю я ни разу не падал.
Я стояла, слушала и отказывалась верить, столько раз меня уже обманывали эти мальчишки, они все время врут, чтоб себя оправдать или чтоб похвастаться. Но этот… этот как-то уж очень печален был, и взгляд у него какой-то не здешний, вернее, не такой как обычно бывает у мальчишек. Более добрый что ли. И смотрел он на меня не свысока, хотя и был высоко. Захотелось ему доверится и поверить.
– Да не может такого быть! – не сдавала я свои позиции.
– Ну конечно, ты мне не веришь, а как я, по-твоему, здесь оказался? – вопрошал незнакомец.
– Забрался на стог, пока никто не видел, и все! – парировала я.
– Ну-ну, а я, между прочим, следил за вашей игрой и знаю, кто и где прятался. Только вот тебя не заметил, пропустил, не видел, как ты сюда забралась.
– Так ты еще и подглядывал за нами! – возмутилась я.
– Ну, нам бывает там, на облаках скучно и мы смотрим на людей.
– Что значит на людей, а вы что, не люди что ли? – посмеивалась я.
– Ну почти люди, только с крыльями и живем на облаках.
Тут уж я не выдержала такого наглого вранья.
– И что, ты хочешь сказать, что у тебя тоже есть крылья? – я даже покраснела от возмущения.
– Конечно есть, но только одно – правое, – чуть не плача произнес мальчик.
И тут я начала понимать. Кажется, он не врет и, кажется, он действительно свалился с неба потому как у него не хватает одного крыла и он не может нормально летать.
– А ну слезай со стога, дай посмотрю на твое крыло, – скомандовала я, воспользовавшись его растерянностью.
Он послушно соскользнул с верхушки и оказался рядом со мной.
Мальчик был где-то на полголовы выше меня и очень худой. На нем был одет какой-то странный наряд из неровно остриженных тряпок. А также голову украшала ужасно нелепая прическа. Мальчишки никогда так не стригутся. Волосы как будто не стригли, а отгрызали кусочками. Все было криво, косо и потешно.
Я не смогла сдержаться и улыбнулась.
– Что, смешно, да, что всего одно крыло и летать с ним никак? – пробубнил упавший с небес.
– У тебя прическа забавная, – сказала я в ответ.
– Прическа?! Прическа у меня самая лучшая! А вот одного крыла нет!
– Ну давай твое крыло посмотрим, – я все еще до конца не верила в эту историю про полеты, слишком неправдоподобно все звучало.
Тогда мальчик смущенно отодвинул часть лохмотьев одежды (по-другому их назвать никак нельзя) и из-за них показалось что-то серого цвета, действительно состоящее из перьев. Оно было полметра в длину.
Перья плотно прижимались друг к другу и образовывали линию крыла. Первая моя мысль была потрогать, но я испугалась и одернула руку.
– Не бойся, оно настоящее, – мальчуган смотрел мне в глаза.
– То-то и оно, поэтому и боюсь, неужто настоящее? – меня одолевало любопытство, но я переборола свою брезгливость и протянула руку.
Оказалось, что на ощупь крыло вполне приятное и совсем не противное.
Я провела рукой сверху вниз – «как шелковое», – подумалось мне.
– Ух ты…– произнесла я, совершенно растерявшись от удивления – действительно настоящее… периное…
Мальчик быстро завесил крыло обратно тканевыми лохмотьями.
– Вот, а ты мне не верила… – смущенно сказал он.
Крыло располагалось, как и положено крылу – сзади, росло из-под правой лопатки и дальше тянулось вниз вдоль спины.
–Неужели с таким можно летать? – продолжала я расспросы.
– По логике – можно, все летают, ты не удивляйся, что оно такое маленькое, это для крыла вполне уже летательный вариант. Ты, конечно, еще маленькая (на этой фразе я сразу надулась и готова была обидеться), но если бы ты изучала физику в школе, то знала бы, что размах крыла должен быть достаточно большим, чтоб поднять человека, и вес летающего при этом должен быть невероятно маленький…
Но я физику не изучала, поэтому ничего этого не знала и вполне была готова верить, что на таком крыле можно летать.
Шмели же летают непонятно как против законов физики и не переживают по этому поводу, так что человеку тоже грех излишне заботиться о том как летать. В общем, мне было неинтересно вдаваться в подробности физической основы полетов, поэтому я перебила рассказчика:
– Да ладно, я тебе верю, что можно на таком летать, но крыла-то должно быть два! И если ты летал, летал и упал с неба, то как-то обратно же надо возвращаться? Как ты это делал раньше, если не первый раз так приземляешься?
– Раньше было дело – падал, мне друзья помогали обратно на облака забираться, прилетали за мной и забирали. Сегодня только вот никто не знает, что я тут, я никому не сказал, что иду учиться летать.
– И что, и как теперь? Как же ты обратно? – я уже почти поверила всему этому невероятному рассказу.
– Не знаю, подожду, пока вспомнят обо мне и прилетят.
– А если не вспомнят? Вот мои братья ушли и забыли меня здесь. Так и про тебя могут забыть, как же ты тут будешь, ты же есть захочешь? – заботливо поинтересовалась я.
– Еда – это ерунда… но в животе уже бурлит, видимо, от страха, когда падал, – улыбнулся мальчик.
– А как тебя зовут? – спохватилась я.
– Дома меня зовут Энджик.
– Вот и хорошо, Энджик, пойдем, я тебя познакомлю со своей бабушкой, ты не представляешь, какие пироги она печет! У вас там, на небесах, такими пирогами и не пахнет! И ты какой-то худосочный, с таким видом тебе точно не сдобровать у моей бабушки – закормит до смерти, ты, главное, прячься вовремя. Бабушка добрая, но слегка забывчивая, если ты скажешь, что три тарелки супа уже съел и что это четвертая, то есть шанс – пятая будет последней. Но от пирогов тебе не отвертеться. А сегодня как раз воскресенье и сегодня пироги с малиной! Ты любишь малину? – тараторила я без умолку.
– Никогда не пробовал малину.
– Ну это ягода такая, растет на колючих ветках, и пока собираешь, все руки обдерешь, зато такая вкуснятина! У меня бабушка обожает всех витаминами кормить, поэтому она не варит малину, а перетирает ее с сахаром. Аромат стоит такой, что медведи в лесу завидуют!
– Не может быть!
– Может, может, еще как может! Пошли скорей, – торопила я Энджика.
– Но как я в таком виде… и что мы скажем твоей бабушке, откуда я и кто? – забеспокоился парнишка.
– Да ерунда, скажем, что родители у тебя уехали в город, тебя одного оставили, а ты проголодался и пошел в лес за грибами и заблудился, а потом вышел на наше поле… – сочиняла я на ходу.
– Как-то неправдоподобно звучит, бабушка не поверит.
– Да она и слушать тебя не будет, как увидит, какой ты худой, так сразу мыть руки и за стол! А потом уже не важно будет, ты главное ешь хорошо, тогда все хорошо будет! Главное в человеке – это хороший аппетит! Ну это так бабушка считает, она очень любит людей, которые умеют ценить и уважать еду! А мы с братьями… мы ее расстраиваем вечно – мы плохие едоки.
– Ну ладно, пошли, – согласился мой новый друг.
И мы направились к нам домой. Я шла и рассматривала этого чудака. Какой-то он не такой как все мальчишки. Подумаешь, что с крылом, велика беда, главное – меня малявкой не обзывает, а крыло можно и спрятать, его и не видно будет вовсе. Стащу у старшего брата большую серую рубашку, он давно ее не носит. В этой рубашке и не видно будет.
– Ты только про крыло никому не рассказывай и про облака тоже! –предупредила я Энджика, на всякий случай, вдруг болтать начнет. А моим братьям не обязательно знать лишнего. Высмеивать начнут, и так надоели до смерти своими насмешками. Энджик высокий и может сдачи дать, не то что я, но все же лучше никому не говорить.
– Пусть это будет нашим секретом, – продолжила я вслух,– ты любишь секреты? Ты умеешь их хранить?
– Не очень. А что, есть секреты, которые надо хранить? – поинтересовался мой новый знакомый.
– ЧуднОй ты какой-то, конечно есть. Секреты на то и секреты, чтоб их хранить.
– А мне нечего скрывать, я и не храню ничего, зачем зря помнить всякое – лишний груз.
– Не велик груз, а пользы тонна! – возразила я.
– Ну ладно, поверю тебе, никому не скажу про крыло, пусть это будет нашим секретом, мне нравится с тобой иметь общие секреты. Оказывается, это приятно.
– Да, пусть это будет наш секрет, я же первая тебя нашла!
– Я сам нашелся!
– Свалился, вернее!
– Точно! – Энджик улыбался.
Так в разговорах мы дошли до дома, где меня уже давно ждали и очень обрадовались, увидев нас! Но внимание с моей персоны моментально переключилось на Энджика. Мой новый друг своим видом так обескуражил бабушку, что она сразу начала хлопотать вокруг него: «Боже, какой худенький, да что ж тебя совсем не кормили, деточка?»
Энджик возьми да и ляпни, что там, где он живет, можно и двести лет не есть, но я его вовремя толкнула в бок локтем, чтоб замолчал. И он притих, потирая ушибленное место, локоть-то у меня костлявый.
– Ну-ка мыть руки и за стол быстро! – скомандовала бабушка грозно.
И мы вприпрыжку понеслись отмывать въевшуюся грязь, которую не то что мылом – наждачкой не сотрешь. Но под бабушкиным внимательным взглядом даже такое от рук отдирается.
А потом мы сидели за столом вдвоем с Энджиком, потому как все остальные были уже накормлены и с набитыми животами по самые уши убежали на улицу.
