Встреча с бодрой после пробежки и ледяного душа девицей явно не входила в их планы. Если на Бениту их обнаженные торсы и ноги не произвели ровным счетом никакого впечатления, то сами мужчины повели себя как невинные девицы, застуканные за переодеванием. Хорошо, визг не подняли!
«Поскорее бы привыкли и не обращали внимания», – вздохнула девушка.
Вчерашний вечер знакомств был занятным, но повторять его она не жаждала. Переезжая в общежитие, Бенита догадывалась, что будет непросто. Даже в Хаврии, где женщины на службе встречались чаще, они пользовались повышенным вниманием. А в Анвенте она оказалась третьей по счету представительницей «слабого» пола в общежитии, причем две другие относились к стажерам. Стажерам помогал наставник, который любому ретивому ухажеру или злопыхателю мог руки оторвать, невзирая на должность и звание, а у Бениты такой защиты не было. Не Квона же просить, в самом деле!
В итоге, стоило вечером высунуться в коридор, как выстроилась очередь из желающих пообщаться. Тех, кто воротил от хаврийки нос, было значительно меньше. И то, что Бенита заговорила на хаврийском, в этот раз не помогло – нашлись те, кто неплохо знал чужой язык. Вчерашний вечер выдался насыщенным. Бенита честно пыталась запомнить коллег по фамилиям и лицам, но не преуспела.
Сегодняшним утром в коридоре тоже было шумно. Девушка прислушалась: гвалт и не думал стихать.
«Так и на завтрак опоздать недолго», – промелькнула мысль и тут же пропала.
В дверь постучали.
– Пойдешь в столовую? – раздался из коридора голос Квона. Мужчина говорил на хаврийском, и Бенита поймала себя на мысли, что напарнику не меньше нее нравится вводить коллег в заблуждение. Вчера ей показалось, что детектива не слишком любят. Видимо, это было взаимно.
– Конечно. Надеюсь, там получится найти кофе. – Бенита пригладила волосы и вышла из комнаты. На мгновение шум в коридоре стих, чтобы тотчас возобновиться. При Квоне коллеги хотя бы просто здоровались, а не спешили присоединиться к беседе.
– Все хаврийцы любят кофе? – как ни в чем ни бывало продолжил Квон. Кажется, он не испытывал никаких трудностей с чужим языком, разве что ударения не везде ставил верные. Пару раз Бенита порывалась его подправить, но в последний момент прикусывала язык: вдруг обидится?
– Большинство. Чай у нас стоит значительно дороже. Единственный экспортер такие цены заломил, что легче самим выращивать. А вот кофейных зерен в избытке. Мы пьем обжаренный кофе, молотый, приготовленный на водяной бане и на песке, с молоком и специями… – пока перечисляла, она загибала пальцы.
– Настолько аппетитно рассказываешь, что хочется попробовать!
– Не вопрос! Если добудешь мне немного зерен, приготовлю по семейному фирменному рецепту.
Увы, та бурда, которую подавали в столовой, от кофе получила одно название. Бенита ощутила запах гари и отставила чашку в сторону. Она была непривередлива в еде, но кофе… Кофе священен!
В итоге завтрак состоял из несоленой овсянки, ломтя хлеба с отрубями, яблока и стакана воды. Неудивительно, что многие его пропускали, предпочитая столоваться в городе. Хотя напарник съел всё, не жалуясь.
Не успели они убрать посуду, как в окно влетел металлический вестник, поблескивая стальными крылышками, и с клекотом понесся к Бените. Разглядев знакомую птичку, доставляющую корреспонденцию, девушка выругалась себе под нос и протянула руку, ловя письмо из дома. На меловой бумаге изящным почерком матери было написано короткое послание, а сам конверт пропитался ароматом её духов.
«Моя дорогая дочь! Сердце обливается кровью от того, что ты одна, в чужой стране, без друзей. Не прошло и двух дней с момента твоего отлета, а я не могу ни есть, ни спать. Как ты добралась до столицы? Как устроилась? Встретилась ли с отцом? Напиши мне ответ сразу, как получишь письмо, безумно волнуюсь и люблю. Твоя мама».
Ниже шла приписка уже другим почерком, резким и угловатым.
«Бенита, насчет безумия Марисса не преувеличивала. Кошки прячутся от нее по всему дому, боясь быть затисканными в порыве чувств, а экономка написала заявление на отпуск. Пожалей домочадцев и не забывай писать через день, от пару строк не убудет.
Кстати, если ты остановилась там, где я думаю, лови совет – тьен Варжек обожает лакричные сладости. Э.Л.»
Дочитав письмо, Бенита не смогла сдержать улыбки. Отчим был в своем репертуаре: вроде и пожурил, но без подсказки не оставил.
– Из дома? – с пониманием посмотрел на письмо Квон.
– Да. Я забыла отправить с вечера записку, что добралась нормально, и матушка волнуется. – Девушка махнула рукой, и вестник тотчас опустился ей на плечо, сложив механические крылья. Он сильно запылился в дороге. – Пойду напишу ответ, пока она не приехала сюда с розыскным отрядом.
– Всё настолько серьезно?
– Однажды я единственный раз задержалась на свидании, и моего кавалера схватила стража, чтобы допросить, – ответила Бенита, давая оценить масштаб проблемы.
Тот вечер вправду стал незабываемым, как и обещал незадачливый ухажер. Когда бы еще она провела последние часы свидания в участке, доказывая целителю и детективу, что ничего плохого с ней не случилось?! Все-таки иногда Марисса перегибала палку. Впрочем, Бенита понимала – она предпочитала перестраховаться, чем еще раз потерять дочь.
Квон посмотрел на часы.
– Как напишешь, приходи на стоянку. У нас чуть меньше часа до начала работы. И не ворчи, ты ведь рада этому письму, – добавил он ей вслед.
– Это ты прочитал по моему эмоциональному состоянию?
Для менталиста оценить внутреннее самочувствие человека было сродни ритуалу приветствия. Хотя многие обижались, что менталисты лезут в чужую душу без спроса.
– Это я увидел по твоей улыбке во время чтения, – прозаично ответил Квон и выразительно постучал пальцами по крышке часов, напоминая о времени.
В управление Бенита заходила со страхом. Она понятия не имела, написала ли тьенна Юфони жалобу на её вчерашнее вмешательство и уход в Пустошь за юной баронессой, и потому старалась не попадаться начальству на глаза. Глупая привычка, оставшаяся с Академии магии: там нарушения правил частенько сходили с рук, стоило ненадолго «залечь на дно». Здесь же ошибки переставали быть проказами, о которых могут забыть.
Но то ли жалоба задержалась в пути, то ли баронесса была слишком занята с дочерью, итог оставался один: к начальству на ковер никто не вызвал.
Зато случилось не менее важное событие, разом перечеркнувшее все планы на сегодняшний день. Когда они дошли до кабинета, к дверям подскочил какой-то рыжий вихрастый стажер.
– Тьен Квон, утром обнаружили труп в квартале Кожевников, из наших подозреваемых. Тьен Гарт уже выехал, патрульные на месте, но я предупредил, чтобы ничего без вас не трогали, – доложил он детективу и с вызовом посмотрел на Бениту. Судя по тому, как воодушевленно парень рассказывал о деле, он надеялся после окончания стажировки устроиться к Квону напарником, а хаврийка взяла и заняла чужое место.
– Кто именно? – нахмурился детектив, открывая кабинет.
– Петри Торфяник. Помните, в записях по делу говорилось, у него еще два тюремных срока было? Год назад вышел.
Квон перебрал несколько папок на столе, пока не нашел нужную. На первом листе был изображен суровый на вид мужчина средних лет с бельмом на глазу и сломанным носом.
– Кто его обнаружил?
– Домовладелица с утра заметила, что он не вышел на завтрак, заглянула и подняла шум. Вы поедете, или послать вестника, чтобы забрали труп?
– Съездим. – Стажер было обрадовался, что с собой Квон берет его, а не напарницу, но продолжение вернуло с небес на землю. – Дениш, ты как, к трупам привычна?
– В морге в обморок не падала, – без бахвальства и на анвенте ответила Бенита. Это в общежитии можно было пошутить, что она не знает язык, а на работе лишние проблемы ни к чему. Что касается вопроса напарника, то на мертвых за время учебы и практики она насмотрелась предостаточно. Но мало ли в каком он состоянии? Девушка не раз слышала о невозмутимых стражах, на месте преступления опорожнявших у стены содержимое желудка.
– Тогда поедем вместе. – Квон сунул ей в руки материалы по Торфянику. – Изучишь по дороге. Ринкет, предупреди наставника, что я тебя забираю, и догоняй, – бросил он стажеру.
Парень просиял и со всех ног бросился выполнять приказ.
– Воспитываешь подрастающее поколение? – поинтересовалась Бенита, глядя ему вслед. Хотелось верить, что в глазах своего наставника она не выглядела такой же восторженной дурочкой.
– Кому-то надо за стажерами приглядывать. А то слоняются полдня без дела, к новеньким пристают. Больше проблем, чем пользы, – пожал плечами Квон, напомнив Бените о вчерашней парочке наглецов. Вот уж точно, попадись они ей в команду, некогда было бы языками чесать!
– Кстати, насчет чести мундира. Вернемся, не забудь сменить форму. Синий – цвет Хаврии, а сейчас ты работаешь в Анвенте, – напомнил напарник, когда они садились в паромобиль.
Бенита одернула китель и кивнула. Надо поменять, так поменяет. Признаться честно, в летнюю жару любую форму носить было мучительно. Утренняя прохлада хотя бы позволяла дышать, а что будет днем на солнцепеке, девушка боялась и представить. Оставалось надеяться, что летний вариант формы в Анвенте всё же предусмотрен.
Пока ждали Ринкета, Бенита с головой погрузилась в чтение. Хорошими делами Петри прославиться не успел. Два года на рудниках за почти удачное отравление, год в тюрьме за мелкие махинации с зельями: вместо дорогостоящих ингредиентов он использовал не такие эффективные аналоги. В последнее время Петри частенько замечали у притонов с опиумом, и Квон полагал, что он мог быть поставщиком «красавицы». Но тюремный срок сделал Петри осторожным, и хвосты за собой он подчищал качественно. Придраться было не к чему: со стороны он вел себя как порядочный горожанин, даже на вечернюю службу в церковь ходил раз в неделю.
– И много у вас таких подозреваемых? – захлопнула папку Бенита. Доказательств, что Петри хоть в чем-то виновен, не было.
– Порядочно, – уклончиво ответил Квон.
– Больше десяти, – не сдержался вернувшийся Ринкет. Может, он надеялся её напугать, заставить отказаться от дела, но только удивил.
– Как вы тогда умудряетесь отследить их всех?
– Половина – студенты Академии магии, если что-то натворят, станет известно. Я попросил магистра по алхимии за ними присмотреть, – объяснил Квон.
– А с остальными помогают стажеры?
– Я же говорю, надо их чем-то занять. – он крутанул руль, выезжая на другую улицу.
– Этот Торфяник неплохо устроился. – Бенита бросила взгляд на трехэтажный доходный дом, куда привез их Квон.
Петри снимал комнату на нижнем этаже. Квартал Кожевников считался районом для среднего класса. Тут не было отдельных особняков, а улочки не блистали чистотой, но трупы в сточной канаве не валялись.
– Как же так, господин детектив! – встретила их причитаниями хозяйка, тьенна Магрена, болезненно пухлая женщина в годах, в выцветшем суконном платье. – Он ведь такой душевный человек был, тихий, никому не мешал! Сердце шалило у грешного, видать, подвело…
Перемежая оханья рассказом, каким замечательным и бесконфликтным человеком был Петри, домовладелица провела их в дальнюю комнату. Тощая соседка с вцепившимся в юбку ребенком подглядывала в приоткрытую дверь, дородный мужчина со второго этажа якобы случайно вышел в коридор, но расспрашивать о происшествии никто не спешил.
– Вот тут я его и нашла. Вчера он весь день не выходил, сегодня на завтраке не появился, я и забеспокоилась, – горестно вздохнула Магрена, косясь то на укрытое простыней тело, то на склонившуюся над ним фигуру в темном плаще. Кажется, это был упомянутый Ринкетом доктор, тьен Гарт. Бенита не сразу догадалась, что поскрипывание, которое она слышала с момента захода в комнату – словно кто-то плохо смазал шестеренки, – исходило от него!
Доктор должен был вынести вердикт, произошло ли убийство или же смерть наступила по естественным причинам. Определить это с первого взгляда оказалось невозможно. Вопреки ожиданиям, в комнате не было видно ни крови, ни следов борьбы. Все чисто и аккуратно. Местный патруль как раз заканчивал замеры, и парни коротко поприветствовали новоприбывших коллег.
Квон покосился на Магрену, и та понятливо скрылась за дверью. Бенита невольно фыркнула, представив, как полная женщина всем телом налегает на стену, чтобы подслушать разговор.
Гарт встал и повернулся к ним, сняв капюшон. Бенита едва сдержала возглас удивления: таких необычных людей ей видеть не доводилось! У этого высоченного мужчины вместо левой руки и ног были механические протезы, часть лица заменял металл, а на глазах были большущие очки. В полном молчании, которое нарушалось разве что пыхтением из имитации рта, он протянул Квону исписанный лист, а затем в упор уставился на Бениту.
– Ой, я не представилась! Бенита Дениш, приятно познакомиться! – Девушка выдавила улыбку и первой протянула руку, не побоявшись пожать механический протез. В ответ металлические губы на лице Гарта растянулись в устрашающем оскале.
Квон пробежал взглядом по предварительному заключению, опустился рядом с трупом и снял простынь. Лицо у мертвеца не было искажено страхом, одежда выглядела опрятно. На затылке синела небольшая шишка, но она могла образоваться и от удара об пол.
– Какие предположения? – спросил Квон у стажера, не спеша делиться с ним полученными от доктора наработками.
Гарт не вмешивался, лишь переводил заинтересованный взгляд с трупа на Ринкета. В Хаврии также любили устраивать практику на месте преступлений, и Бените стало жаль парнишку. Она помнила, как от вопросов наставника у нее потели ладони, а из головы вылетали все умные мысли.
Вот и Ринкет, прежде чем оценить обстановку, зачастил, глядя на труп:
– Не уверен, что это убийство. Мужчина в весе, а сейчас лето, духота. На полке сердечные капли. Да и домовладелица сказала, что у него проблемы с сердцем.
– Считаешь, обычный приступ? Дениш, а твое мнение?
– Убийство. – Бенита натянула печатки, чтобы не заляпать возможные отпечатки, и присела рядом с Квоном. Детектив не возражал после её вердикта и ждал продолжения. – Смотри, у него прихватило сердце, но ноги лежат по направлению к дверям. Значит, он шел из комнаты. При этом флакон с сердечными каплями стоит на полке у окна, проще развернуться и накапать себе лекарство. Кроме того, как правильно заметил Ринкет, в комнате довольно душно. – Бенита посмотрела на плотно прикрытое окно. – Если Петри все-таки выпил бы лекарство, остался бы резкий запах мяты. И последнее, самое главное – его лицо слишком спокойное для человека, которому страшно из-за сердечного приступа. Готова поспорить, он не понял, как и почему умер.
– Я бы тоже не прочь узнать причину. – Квон с сожалением отстранился от трупа.
Проще всего было бы нырнуть в Пустошь и посмотреть последние минуты мужчины, но, во-первых, без аутопсии они ничего не знали о точном времени смерти, а погружаться в Пустошь наугад было бесполезно: можно проблуждать часы, но так и не увидеть ничего путного. Во-вторых, доступ к воспоминаниям считался вторжением в личную жизнь, и стражи должны были подтвердить факт убийства и получить разрешение от начальства на работу с трупом. В противном случае позволить посмотреть последние часы в Пустоши могли только родственники убитого.
«Поскорее бы привыкли и не обращали внимания», – вздохнула девушка.
Вчерашний вечер знакомств был занятным, но повторять его она не жаждала. Переезжая в общежитие, Бенита догадывалась, что будет непросто. Даже в Хаврии, где женщины на службе встречались чаще, они пользовались повышенным вниманием. А в Анвенте она оказалась третьей по счету представительницей «слабого» пола в общежитии, причем две другие относились к стажерам. Стажерам помогал наставник, который любому ретивому ухажеру или злопыхателю мог руки оторвать, невзирая на должность и звание, а у Бениты такой защиты не было. Не Квона же просить, в самом деле!
В итоге, стоило вечером высунуться в коридор, как выстроилась очередь из желающих пообщаться. Тех, кто воротил от хаврийки нос, было значительно меньше. И то, что Бенита заговорила на хаврийском, в этот раз не помогло – нашлись те, кто неплохо знал чужой язык. Вчерашний вечер выдался насыщенным. Бенита честно пыталась запомнить коллег по фамилиям и лицам, но не преуспела.
Сегодняшним утром в коридоре тоже было шумно. Девушка прислушалась: гвалт и не думал стихать.
«Так и на завтрак опоздать недолго», – промелькнула мысль и тут же пропала.
В дверь постучали.
– Пойдешь в столовую? – раздался из коридора голос Квона. Мужчина говорил на хаврийском, и Бенита поймала себя на мысли, что напарнику не меньше нее нравится вводить коллег в заблуждение. Вчера ей показалось, что детектива не слишком любят. Видимо, это было взаимно.
– Конечно. Надеюсь, там получится найти кофе. – Бенита пригладила волосы и вышла из комнаты. На мгновение шум в коридоре стих, чтобы тотчас возобновиться. При Квоне коллеги хотя бы просто здоровались, а не спешили присоединиться к беседе.
– Все хаврийцы любят кофе? – как ни в чем ни бывало продолжил Квон. Кажется, он не испытывал никаких трудностей с чужим языком, разве что ударения не везде ставил верные. Пару раз Бенита порывалась его подправить, но в последний момент прикусывала язык: вдруг обидится?
– Большинство. Чай у нас стоит значительно дороже. Единственный экспортер такие цены заломил, что легче самим выращивать. А вот кофейных зерен в избытке. Мы пьем обжаренный кофе, молотый, приготовленный на водяной бане и на песке, с молоком и специями… – пока перечисляла, она загибала пальцы.
– Настолько аппетитно рассказываешь, что хочется попробовать!
– Не вопрос! Если добудешь мне немного зерен, приготовлю по семейному фирменному рецепту.
Увы, та бурда, которую подавали в столовой, от кофе получила одно название. Бенита ощутила запах гари и отставила чашку в сторону. Она была непривередлива в еде, но кофе… Кофе священен!
В итоге завтрак состоял из несоленой овсянки, ломтя хлеба с отрубями, яблока и стакана воды. Неудивительно, что многие его пропускали, предпочитая столоваться в городе. Хотя напарник съел всё, не жалуясь.
Не успели они убрать посуду, как в окно влетел металлический вестник, поблескивая стальными крылышками, и с клекотом понесся к Бените. Разглядев знакомую птичку, доставляющую корреспонденцию, девушка выругалась себе под нос и протянула руку, ловя письмо из дома. На меловой бумаге изящным почерком матери было написано короткое послание, а сам конверт пропитался ароматом её духов.
«Моя дорогая дочь! Сердце обливается кровью от того, что ты одна, в чужой стране, без друзей. Не прошло и двух дней с момента твоего отлета, а я не могу ни есть, ни спать. Как ты добралась до столицы? Как устроилась? Встретилась ли с отцом? Напиши мне ответ сразу, как получишь письмо, безумно волнуюсь и люблю. Твоя мама».
Ниже шла приписка уже другим почерком, резким и угловатым.
«Бенита, насчет безумия Марисса не преувеличивала. Кошки прячутся от нее по всему дому, боясь быть затисканными в порыве чувств, а экономка написала заявление на отпуск. Пожалей домочадцев и не забывай писать через день, от пару строк не убудет.
Кстати, если ты остановилась там, где я думаю, лови совет – тьен Варжек обожает лакричные сладости. Э.Л.»
Дочитав письмо, Бенита не смогла сдержать улыбки. Отчим был в своем репертуаре: вроде и пожурил, но без подсказки не оставил.
– Из дома? – с пониманием посмотрел на письмо Квон.
– Да. Я забыла отправить с вечера записку, что добралась нормально, и матушка волнуется. – Девушка махнула рукой, и вестник тотчас опустился ей на плечо, сложив механические крылья. Он сильно запылился в дороге. – Пойду напишу ответ, пока она не приехала сюда с розыскным отрядом.
– Всё настолько серьезно?
– Однажды я единственный раз задержалась на свидании, и моего кавалера схватила стража, чтобы допросить, – ответила Бенита, давая оценить масштаб проблемы.
Тот вечер вправду стал незабываемым, как и обещал незадачливый ухажер. Когда бы еще она провела последние часы свидания в участке, доказывая целителю и детективу, что ничего плохого с ней не случилось?! Все-таки иногда Марисса перегибала палку. Впрочем, Бенита понимала – она предпочитала перестраховаться, чем еще раз потерять дочь.
Квон посмотрел на часы.
– Как напишешь, приходи на стоянку. У нас чуть меньше часа до начала работы. И не ворчи, ты ведь рада этому письму, – добавил он ей вслед.
– Это ты прочитал по моему эмоциональному состоянию?
Для менталиста оценить внутреннее самочувствие человека было сродни ритуалу приветствия. Хотя многие обижались, что менталисты лезут в чужую душу без спроса.
– Это я увидел по твоей улыбке во время чтения, – прозаично ответил Квон и выразительно постучал пальцами по крышке часов, напоминая о времени.
***
В управление Бенита заходила со страхом. Она понятия не имела, написала ли тьенна Юфони жалобу на её вчерашнее вмешательство и уход в Пустошь за юной баронессой, и потому старалась не попадаться начальству на глаза. Глупая привычка, оставшаяся с Академии магии: там нарушения правил частенько сходили с рук, стоило ненадолго «залечь на дно». Здесь же ошибки переставали быть проказами, о которых могут забыть.
Но то ли жалоба задержалась в пути, то ли баронесса была слишком занята с дочерью, итог оставался один: к начальству на ковер никто не вызвал.
Зато случилось не менее важное событие, разом перечеркнувшее все планы на сегодняшний день. Когда они дошли до кабинета, к дверям подскочил какой-то рыжий вихрастый стажер.
– Тьен Квон, утром обнаружили труп в квартале Кожевников, из наших подозреваемых. Тьен Гарт уже выехал, патрульные на месте, но я предупредил, чтобы ничего без вас не трогали, – доложил он детективу и с вызовом посмотрел на Бениту. Судя по тому, как воодушевленно парень рассказывал о деле, он надеялся после окончания стажировки устроиться к Квону напарником, а хаврийка взяла и заняла чужое место.
– Кто именно? – нахмурился детектив, открывая кабинет.
– Петри Торфяник. Помните, в записях по делу говорилось, у него еще два тюремных срока было? Год назад вышел.
Квон перебрал несколько папок на столе, пока не нашел нужную. На первом листе был изображен суровый на вид мужчина средних лет с бельмом на глазу и сломанным носом.
– Кто его обнаружил?
– Домовладелица с утра заметила, что он не вышел на завтрак, заглянула и подняла шум. Вы поедете, или послать вестника, чтобы забрали труп?
– Съездим. – Стажер было обрадовался, что с собой Квон берет его, а не напарницу, но продолжение вернуло с небес на землю. – Дениш, ты как, к трупам привычна?
– В морге в обморок не падала, – без бахвальства и на анвенте ответила Бенита. Это в общежитии можно было пошутить, что она не знает язык, а на работе лишние проблемы ни к чему. Что касается вопроса напарника, то на мертвых за время учебы и практики она насмотрелась предостаточно. Но мало ли в каком он состоянии? Девушка не раз слышала о невозмутимых стражах, на месте преступления опорожнявших у стены содержимое желудка.
– Тогда поедем вместе. – Квон сунул ей в руки материалы по Торфянику. – Изучишь по дороге. Ринкет, предупреди наставника, что я тебя забираю, и догоняй, – бросил он стажеру.
Парень просиял и со всех ног бросился выполнять приказ.
– Воспитываешь подрастающее поколение? – поинтересовалась Бенита, глядя ему вслед. Хотелось верить, что в глазах своего наставника она не выглядела такой же восторженной дурочкой.
– Кому-то надо за стажерами приглядывать. А то слоняются полдня без дела, к новеньким пристают. Больше проблем, чем пользы, – пожал плечами Квон, напомнив Бените о вчерашней парочке наглецов. Вот уж точно, попадись они ей в команду, некогда было бы языками чесать!
– Кстати, насчет чести мундира. Вернемся, не забудь сменить форму. Синий – цвет Хаврии, а сейчас ты работаешь в Анвенте, – напомнил напарник, когда они садились в паромобиль.
Бенита одернула китель и кивнула. Надо поменять, так поменяет. Признаться честно, в летнюю жару любую форму носить было мучительно. Утренняя прохлада хотя бы позволяла дышать, а что будет днем на солнцепеке, девушка боялась и представить. Оставалось надеяться, что летний вариант формы в Анвенте всё же предусмотрен.
Пока ждали Ринкета, Бенита с головой погрузилась в чтение. Хорошими делами Петри прославиться не успел. Два года на рудниках за почти удачное отравление, год в тюрьме за мелкие махинации с зельями: вместо дорогостоящих ингредиентов он использовал не такие эффективные аналоги. В последнее время Петри частенько замечали у притонов с опиумом, и Квон полагал, что он мог быть поставщиком «красавицы». Но тюремный срок сделал Петри осторожным, и хвосты за собой он подчищал качественно. Придраться было не к чему: со стороны он вел себя как порядочный горожанин, даже на вечернюю службу в церковь ходил раз в неделю.
– И много у вас таких подозреваемых? – захлопнула папку Бенита. Доказательств, что Петри хоть в чем-то виновен, не было.
– Порядочно, – уклончиво ответил Квон.
– Больше десяти, – не сдержался вернувшийся Ринкет. Может, он надеялся её напугать, заставить отказаться от дела, но только удивил.
– Как вы тогда умудряетесь отследить их всех?
– Половина – студенты Академии магии, если что-то натворят, станет известно. Я попросил магистра по алхимии за ними присмотреть, – объяснил Квон.
– А с остальными помогают стажеры?
– Я же говорю, надо их чем-то занять. – он крутанул руль, выезжая на другую улицу.
– Этот Торфяник неплохо устроился. – Бенита бросила взгляд на трехэтажный доходный дом, куда привез их Квон.
Петри снимал комнату на нижнем этаже. Квартал Кожевников считался районом для среднего класса. Тут не было отдельных особняков, а улочки не блистали чистотой, но трупы в сточной канаве не валялись.
– Как же так, господин детектив! – встретила их причитаниями хозяйка, тьенна Магрена, болезненно пухлая женщина в годах, в выцветшем суконном платье. – Он ведь такой душевный человек был, тихий, никому не мешал! Сердце шалило у грешного, видать, подвело…
Перемежая оханья рассказом, каким замечательным и бесконфликтным человеком был Петри, домовладелица провела их в дальнюю комнату. Тощая соседка с вцепившимся в юбку ребенком подглядывала в приоткрытую дверь, дородный мужчина со второго этажа якобы случайно вышел в коридор, но расспрашивать о происшествии никто не спешил.
– Вот тут я его и нашла. Вчера он весь день не выходил, сегодня на завтраке не появился, я и забеспокоилась, – горестно вздохнула Магрена, косясь то на укрытое простыней тело, то на склонившуюся над ним фигуру в темном плаще. Кажется, это был упомянутый Ринкетом доктор, тьен Гарт. Бенита не сразу догадалась, что поскрипывание, которое она слышала с момента захода в комнату – словно кто-то плохо смазал шестеренки, – исходило от него!
Доктор должен был вынести вердикт, произошло ли убийство или же смерть наступила по естественным причинам. Определить это с первого взгляда оказалось невозможно. Вопреки ожиданиям, в комнате не было видно ни крови, ни следов борьбы. Все чисто и аккуратно. Местный патруль как раз заканчивал замеры, и парни коротко поприветствовали новоприбывших коллег.
Квон покосился на Магрену, и та понятливо скрылась за дверью. Бенита невольно фыркнула, представив, как полная женщина всем телом налегает на стену, чтобы подслушать разговор.
Гарт встал и повернулся к ним, сняв капюшон. Бенита едва сдержала возглас удивления: таких необычных людей ей видеть не доводилось! У этого высоченного мужчины вместо левой руки и ног были механические протезы, часть лица заменял металл, а на глазах были большущие очки. В полном молчании, которое нарушалось разве что пыхтением из имитации рта, он протянул Квону исписанный лист, а затем в упор уставился на Бениту.
– Ой, я не представилась! Бенита Дениш, приятно познакомиться! – Девушка выдавила улыбку и первой протянула руку, не побоявшись пожать механический протез. В ответ металлические губы на лице Гарта растянулись в устрашающем оскале.
Квон пробежал взглядом по предварительному заключению, опустился рядом с трупом и снял простынь. Лицо у мертвеца не было искажено страхом, одежда выглядела опрятно. На затылке синела небольшая шишка, но она могла образоваться и от удара об пол.
– Какие предположения? – спросил Квон у стажера, не спеша делиться с ним полученными от доктора наработками.
Гарт не вмешивался, лишь переводил заинтересованный взгляд с трупа на Ринкета. В Хаврии также любили устраивать практику на месте преступлений, и Бените стало жаль парнишку. Она помнила, как от вопросов наставника у нее потели ладони, а из головы вылетали все умные мысли.
Вот и Ринкет, прежде чем оценить обстановку, зачастил, глядя на труп:
– Не уверен, что это убийство. Мужчина в весе, а сейчас лето, духота. На полке сердечные капли. Да и домовладелица сказала, что у него проблемы с сердцем.
– Считаешь, обычный приступ? Дениш, а твое мнение?
– Убийство. – Бенита натянула печатки, чтобы не заляпать возможные отпечатки, и присела рядом с Квоном. Детектив не возражал после её вердикта и ждал продолжения. – Смотри, у него прихватило сердце, но ноги лежат по направлению к дверям. Значит, он шел из комнаты. При этом флакон с сердечными каплями стоит на полке у окна, проще развернуться и накапать себе лекарство. Кроме того, как правильно заметил Ринкет, в комнате довольно душно. – Бенита посмотрела на плотно прикрытое окно. – Если Петри все-таки выпил бы лекарство, остался бы резкий запах мяты. И последнее, самое главное – его лицо слишком спокойное для человека, которому страшно из-за сердечного приступа. Готова поспорить, он не понял, как и почему умер.
– Я бы тоже не прочь узнать причину. – Квон с сожалением отстранился от трупа.
Проще всего было бы нырнуть в Пустошь и посмотреть последние минуты мужчины, но, во-первых, без аутопсии они ничего не знали о точном времени смерти, а погружаться в Пустошь наугад было бесполезно: можно проблуждать часы, но так и не увидеть ничего путного. Во-вторых, доступ к воспоминаниям считался вторжением в личную жизнь, и стражи должны были подтвердить факт убийства и получить разрешение от начальства на работу с трупом. В противном случае позволить посмотреть последние часы в Пустоши могли только родственники убитого.
