Летом темнеет поздно, и подростки дольше задерживаются на улице. Большая компания сидит на лавочках у подъезда пятиэтажки, окружив паренька с гитарой. Этот мальчик во дворе самый популярный. Он весёлый, дерзкий и независимый. В то время как другие мальчишки его возраста, чтобы выглядеть круче, уже пробуют курить и пьют пиво за гаражами, этому достаточно только выйти во двор и вынести гитару. Друзья, конечно, и ему предлагают сигареты, но он неизменно отказывается:
— Вот закурю, потеряю голос, кто вам Цоя петь будет?
Подростки неодобрительно качают головами, мол, отбиваешься от коллектива, но на все его чудачества всё равно смотрят сквозь пальцы. Его не дразнят ни за то, что он раньше ходил на бальные танцы, ни за то, что когда другие парни пьют пиво, он вместе с девочками пьёт тархун. Девочки наперебой угощают его домашней выпечкой, заказывая спеть «Гранитный камушек», а он в ответ смеётся, доставая из кармана модной джинсовки горсть леденцов в ярких обёртках:
— Для вас — что хотите!
Девочки счастливы, получая от него по конфете, обступают плотным кружком и начинают щебетать:
— Семён, спой вот это! А мне вот то, пожалуйста! И ещё вот это… Ты такой лапочка!
Парни посмеиваются и немного завидуют этому вниманию, но далеко не отходят: скоро Семён начнёт исполнять и их заказы. Зная весь дворовый репертуар, он поёт всё, что попросят, никогда не выделывается и не набивает себе цену. Тем, кто хочет подержать гитару, терпеливо показывает аккорды. А ещё он знает кучу весёлых баек и анекдотов и с удовольствием развлекает друзей разными невероятными историями. С ним всегда весело и интересно.
Семён нравится девочкам, и они считают его красивым, даже несмотря на веснушки, проступающие на его лице весной и летом от яркого солнца. У него гордая осанка и стильная стрижка, он всегда модно одевается, и в спортивных играх во дворе тоже невероятно хорош. Каждая из тех, кто сейчас слушает его песни, мечтает узнать, как он целуется, втайне надеясь, что когда-нибудь Семён выберет именно её. Но он никого не выбирает, у него вообще нет девушки, иначе это сразу бы стало известно всему двору.
Зато он дружит с очень странным мальчиком, что живёт в хрущовках через квартал. И это ещё одна необъяснимая причуда Семёна, которую его товарищи не понимают. Те, кто учится с ним вместе, говорят, что они сидят за одной партой с первого класса, и вроде как их семьи очень близки. Ну что ж, если родители дружат, с этим ничего не поделаешь.
Впрочем, теперь ребята предпочитают просто не замечать, что у Семёна есть друг детства, никогда не поднимая в разговоре эту тему. Просто не так давно один новичок в компании вслух удивился, зачем Семёну водиться с этим похожим на бомжа ботаником, когда он сам так популярен? Дескать, это может повлиять на его репутацию среди друзей, уронить его авторитет у девушек. Тогда Семён просто подошёл и, не говоря ни слова, ударил этого парня кулаком в лицо. Они сцепились, как коты, практически насмерть, так что ребята еле растащили их. Разумеется, с тех пор тот парень в компании больше не появлялся.
Ночь опускается на двор, у дома зажигаются фонари. Но подростки не спешат расходиться, хотя некоторых уже зовут родители, выглядывающие из окон.
— Алё-о-о-на! Домой!
— Мам, я тут, на лавочке! Ещё пять минут!
Алёна украдкой смотрит на Семёна: ей хочется ещё хоть немного побыть с ним рядом. А Семён вдруг тревожно поводит плечами и устремляет взгляд туда, где вдали от фонарей в густой тени соседнего дома стоит человек. Отсюда можно разглядеть только, что это парень, а не девушка — ни лица, ни даже одежды не видно. Он не собирается подходить, видимо, вообще не хочет, чтобы его кто-нибудь заметил. Просто стоит поодаль, прислонившись спиной к кирпичной стене, и слушает, как поют и смеются ребята у подъезда. Взгляд Семёна наполняется нежностью, он сразу прекращает играть.
— Ну всё, братва, до завтра. Барышням желаю сладких снов!
И, закинув за спину гитару, поспешно покидает двор. Человек, стоявший в тени дома, тоже исчезает. Может, они ушли вместе? Вряд ли. Скорее всего, просто совпадение. Все знают, что Семён любит бродить по городу один. Иногда товарищи встречают его на центральных улицах, в других районах или даже в совершенно неожиданных местах вроде железнодорожного вокзала. Наверное, сейчас он тоже ушёл гулять, пока ещё не так поздно: в центре людно и шумно, все улицы освещены. А его родители никогда не кричат ему из окон.
У подъезда становится тихо. Компания разбивается на парочки, кто-то уходит домой. Завтра они соберутся здесь снова.
То, что Ярик здесь, Сэм почувствовал сразу. Он не мог бы объяснить, как это получилось. Просто вдруг что-то словно толкнуло изнутри, и он, вскинув голову, устремил взгляд туда, где в густой тени соседнего дома можно было различить очертания тёмной фигуры. Возможно, это было чутьё, а может и привычка, отработанная до автоматизма. Ярик никогда ничего не просил. С самого детства, и даже тогда, когда помощь была реально необходима. Сэм не раз упрекал его за это, но Ярик только виновато опускал голову и вздыхал: «Прости. Я бы рад, но ничего не могу с собой поделать». Поэтому со временем Сэм научился угадывать его присутствие не хуже настоящего телепата.
Увидев силуэт своего друга, Сэм вскочил с места и, наскоро простившись с ребятами, сразу же пошёл навстречу. Эта поспешность тоже объяснялась просто: Ярик мог исчезнуть в любую минуту так же незаметно, как и появился. Он бы ни за что не подошёл, увидев Сэма в компании, даже не вышел бы в свет фонаря, чтобы обозначить своё присутствие. Чтобы прийти к Сэму, он мог бросить все свои дела и удрать из дома, но заметив, что тот занят, просто тихо уйти обратно. И Сэм никогда бы даже не догадался, что его друг ждал его во дворе час или больше. Может, так действительно случалось уже много раз. Представляя себе это, Сэм неизменно вздрагивал: Ярик был для него самым лучшим, и возможность провести вечер именно с ним он не променял бы ни на какие фишки-плюшки в компании.
— Привет. Давно ждёшь?
— Нет, только подошёл.
— Да ладно!
На недоверчивое замечание Сэма Ярик лишь улыбнулся. Но его глаза ярко блестели в свете фонарей, и это значило, что он тоже очень рад видеть своего друга. Глаза у Ярика были удивительные, Сэм всегда замирал, когда видел их так близко. Тёмные, как ночь, ясные, как звёзды, — их тёмно-карий цвет был словно бархатным, а длинные ресницы ещё добавляли загадочности. Порой Сэму казалось, что в этих глазах отражается целый мир: какой-то другой мир, не наш — чистый и высокий, наполненный такими красками и звуками, которых обычный человек даже не может себе вообразить. Мир, где живут боги. С одной стороны, глядя на Ярика, Сэм всегда немного завидовал ему, а с другой — был горд и счастлив оттого, что сам находится так близко к этому странному волшебству.
Болтая о пустяках, они прошли по ярко освещённым и всё ещё шумным улицам городского центра и свернули в уютный скверик около здания администрации. Здесь росли какие-то особые яблони, причудливо свесившие ветви до самой земли, а в центре стоял небольшой фонтан в форме раскрытого цветка лотоса. Днём в этом сквере можно было увидеть молодых мам с колясками и работниц администрации, вышедших в перерыв прогуляться, но сейчас здесь не было никого. Друзья присели на одну из лавочек, окружавших фонтан. Декоративные фонарики с неярким светом и тихий плеск воды создавали очень душевную атмосферу.
Ярик достал из кармана заляпанной краской спецовочной куртки, в которой когда-то его мать работала на стройке, внушительную стопку тетрадных листов. Все они были исписаны его красивым, почти каллиграфическим почерком. Взяв листы и внимательно вглядевшись в надписи, Сэм восхищённо ахнул.
— Это же тот самый песенник с аккордами, который мы в книжном смотрели! Жутко дорогой, зато в нём есть такие штуки, которых больше нигде нет. Где ты его нашёл?
Ярик улыбнулся.
— В читальном зале. Его с собой никому не дают, и даже так выдают не всем, но мне сделали исключение.
— Как постоянному и особенно благонадёжному читателю? — рассмеялся Сэм. — Сколько у тебя времени-то ушло, чтобы его переписать?
— Три дня. Но я не только этим там занимался.
Сэма вдруг озарила догадка. Он внимательно посмотрел на осунувшееся лицо друга и достал из необъятных карманов своей джинсовки пакет с выпечкой и начатую бутылку газировки.
— На, это всё тебе. Девчонки сегодня натащили, я уже пробовал.
Все угощения в пакете успели перемешаться: жареные пончики в сахарной пудре соседствовали с пирожками с мясом и луковыми блинчиками. И всё это было щедро присыпано раскрошившимся печеньем с корицей. Но Ярик был непривередлив. Он с благодарностью взял пакет, и через некоторое время там не осталось даже крошек. Сэм вздохнул. Если Ярик провёл в библиотеке весь сегодняшний день, а сейчас сидит здесь, значит дома у него опять гулянка. Судя по тому, какой он голодный, он не ел с самого утра, а утро у Ярика обычно начинается в шесть часов.
Но его друг совсем не выглядел недовольным судьбой, скорее наоборот. Допив газировку и вымыв руки в фонтане, он вернулся на лавочку.
— Смотри, чего покажу, — сказал он, беря гитару.
И исполнил такой пассаж, что Сэм только рот открыл от удивления.
— Ух ты!
— Это несложно. На, сам попробуй.
Некоторое время они увлечённо разучивали песни из песенника, переписанные вместе с аккордами, делясь друг с другом новыми приёмами игры и оттачивая уже освоенные. Сэм заранее усмехался, представляя, что когда завтра сыграет это во дворе, его авторитет среди товарищей поднимется на ещё большую высоту. Но они никогда не узнают, кто научил его всем этим клёвым штукам. Потому что дружба с Яриком — это такая часть его жизни, куда он вообще никого не собирается пускать. Это его личное святилище, в которое посторонним вход запрещён.
Когда пальцы уже начали побаливать, а внимание растекаться, они отставили гитару в сторону, и Сэм спросил:
— Слушай, откуда ты это всё таскаешь?
Этот вопрос занимал его уже давно. Дело в том, что собственной гитары ни у кого из них не было, а тот инструмент, на котором они сейчас играли, принадлежал соседу Сэма — пенсионеру дяде Коле. Тот уже давно не играл сам, пальцы потеряли ловкость, да и исполнение его всегда оставляло желать лучшего. Дядя Коля думал подарить свою гитару внуку, когда тот немного подрастёт, а пока, чтобы хорошая вещь не пылилась попусту, на ней играл Сэм.
Лукаво прищурившись, Ярик рассмеялся. Сэм был совершенно уверен, что его радовало совсем не превосходство по части игры на гитаре, как можно было бы предположить. Просто вечер выдался хорошим, вот Ярику и весело. А в таком настроении он всегда гораздо более разговорчивый, чем обычно.
— Джаз-бар знаешь?
— Это там, где на той неделе была драка с поножовщиной? Знаю, конечно. Закроют этот притон, как пить дать, помяни моё слово.
— Ну, хозяин там нормальный мужик, а когда немного выпьет, так совсем добрый. К тому же, драка не в мою смену была.
Сэм вытаращил глаза и изумлённо уставился на друга.
— То есть, ты ещё и работаешь там?!
Ярик кивнул:
— Подрабатываю. Полы мою по выходным, когда народу бывает много.
Сэм недоверчиво покосился на него.
— И что, прямо деньгами платят? Тебе шестнадцати ещё нет.
— Не, деньгами редко, — покачал головой Ярик, — только когда выручка очень большая. Зато кормят за милую душу. Я теперь могу всем хвастаться, что по выходным ужинаю в ресторане, как заправский богатей!
Они посмотрели друг на друга и расхохотались. Джаз-бар действительно был самым настоящим рестораном с изысканной кухней и живой музыкой по вечерам. Хоть он и пользовался в городе славой бандитского притона, но городские тузы отмечали там дни рождения и прочие знаменательные даты, и для всех остальных тоже «посидеть в джаз-баре» считалось делом весьма престижным. Поэтому Сэм даже представить себе не мог, каким ветром туда занесло Ярика.
— А ты вообще как там оказался?
Ярик озадаченно посмотрел на него, взъерошив свои и без того растрёпанные, давно не стриженые волосы.
— Разве я тебе не рассказывал?
Сэм на это только вздохнул и мученически возвёл глаза к тёмному ночному небу.
— Ох, господи, как же с тобой тяжело!
Это было правдой. Хотя они и являлись лучшими друзьями прямо с самого своего рождения, потому что их матери тоже дружили всю жизнь, но для того, чтобы Ярик хоть что-то рассказал о себе, его приходилось чуть ли не пытать калёным железом. Жизнь у него была далеко не сахарная, особенно в последний год, после смерти его матери, и Сэм был бы рад хоть чем-то помочь своему другу, но тот всегда только улыбался и говорил, что у него всё хорошо.
— Надо же, я думал, что успел похвастаться, — задумчиво сказал Ярик. — Тогда слушай. Сначала я познакомился с Элькой.
— Ну вот, — проворчал Сэм, — уже и с девушкой успел познакомиться. Боюсь, когда ты женишься, я опять узнаю об этом последним.
Ярик весело фыркнул.
— Да ладно! Никакая она мне не девушка. Элька старше нас с тобой, ходит в байкерский клуб, водит мопед, и вообще она как мальчишка, с ней очень легко. У её отца своя автомастерская, и Элька тоже техникой интересуется. Они живут в частном доме, как раз напротив колонки, где я иногда умываюсь. Однажды у неё мопед заглох прямо на улице, я помог докатить до гаража — так и познакомились.
Услышав это, Сэм немного успокоился. Конечно, сейчас им обоим по 15 лет, Ярик только на полгода старше. Говорят, самый возраст, чтобы гулять с девочками. Но Сэм очень слабо себе представлял, в чём заключается интерес такого занятия, и тем более, не собирался ни с кем делить своего друга. Ему вполне хватало того, что они вот так вместе могут сидеть на лавочке и играть на гитаре или бродить по городу и окрестностям, исследуя интересные места.
А Ярик рассказывал дальше:
— В байкерском клубе Элька единственная девушка. Остальные парни, вернее, уже взрослые мужики. Поэтому они её там чуть не на руках носят. Правда, она как-то говорила, что ходит туда с подругой, но я эту девочку ни разу не видел и, честно говоря, думаю, что её просто не существует.
— Почему?
— Мало ли. Вдруг Элька стесняется говорить, что у неё одни парни в друзьях? Сколько у нас ещё есть таких девчонок, которые могут сами собрать-разобрать мопед, как заправский автомеханик? Я слышал, что ей доводилось чинить и настоящие байки, за это её в клубе очень уважают.
— Крутая девица!
— Точно. И вот когда у неё был день рождения, её друзья из клуба решили заказать столик в джаз-баре. Элька в тот день встретила меня на улице, сказала, что её подруга пойти не смогла, и вместо неё пригласила меня.
Сэм на это только хихикнул в кулак. Действительно, в компании взрослых мужиков Ярик мог бы вполне сойти за ещё одну девушку. Тем более что его волосы отросли уже достаточно.
— Мне было страшно неловко идти туда в таком виде, — продолжил Ярик. — Из всей приличной одежды я уже вырос, а рваные джинсы и мамина спецовка — не тот наряд, чтобы в нём расхаживать по ресторанам. Но Элька сказала, чтобы я не стеснялся. Подхватила меня прямо с улицы, в чём был, посадила к себе на мопед и довезла до джаз-бара. Там её друзья уже собрались, стол накрыли королевский! А когда разговор зашёл про музыку, мне пришлось сказать, что немного умею играть на гитаре.
— Вот закурю, потеряю голос, кто вам Цоя петь будет?
Подростки неодобрительно качают головами, мол, отбиваешься от коллектива, но на все его чудачества всё равно смотрят сквозь пальцы. Его не дразнят ни за то, что он раньше ходил на бальные танцы, ни за то, что когда другие парни пьют пиво, он вместе с девочками пьёт тархун. Девочки наперебой угощают его домашней выпечкой, заказывая спеть «Гранитный камушек», а он в ответ смеётся, доставая из кармана модной джинсовки горсть леденцов в ярких обёртках:
— Для вас — что хотите!
Девочки счастливы, получая от него по конфете, обступают плотным кружком и начинают щебетать:
— Семён, спой вот это! А мне вот то, пожалуйста! И ещё вот это… Ты такой лапочка!
Парни посмеиваются и немного завидуют этому вниманию, но далеко не отходят: скоро Семён начнёт исполнять и их заказы. Зная весь дворовый репертуар, он поёт всё, что попросят, никогда не выделывается и не набивает себе цену. Тем, кто хочет подержать гитару, терпеливо показывает аккорды. А ещё он знает кучу весёлых баек и анекдотов и с удовольствием развлекает друзей разными невероятными историями. С ним всегда весело и интересно.
Семён нравится девочкам, и они считают его красивым, даже несмотря на веснушки, проступающие на его лице весной и летом от яркого солнца. У него гордая осанка и стильная стрижка, он всегда модно одевается, и в спортивных играх во дворе тоже невероятно хорош. Каждая из тех, кто сейчас слушает его песни, мечтает узнать, как он целуется, втайне надеясь, что когда-нибудь Семён выберет именно её. Но он никого не выбирает, у него вообще нет девушки, иначе это сразу бы стало известно всему двору.
Зато он дружит с очень странным мальчиком, что живёт в хрущовках через квартал. И это ещё одна необъяснимая причуда Семёна, которую его товарищи не понимают. Те, кто учится с ним вместе, говорят, что они сидят за одной партой с первого класса, и вроде как их семьи очень близки. Ну что ж, если родители дружат, с этим ничего не поделаешь.
Впрочем, теперь ребята предпочитают просто не замечать, что у Семёна есть друг детства, никогда не поднимая в разговоре эту тему. Просто не так давно один новичок в компании вслух удивился, зачем Семёну водиться с этим похожим на бомжа ботаником, когда он сам так популярен? Дескать, это может повлиять на его репутацию среди друзей, уронить его авторитет у девушек. Тогда Семён просто подошёл и, не говоря ни слова, ударил этого парня кулаком в лицо. Они сцепились, как коты, практически насмерть, так что ребята еле растащили их. Разумеется, с тех пор тот парень в компании больше не появлялся.
Ночь опускается на двор, у дома зажигаются фонари. Но подростки не спешат расходиться, хотя некоторых уже зовут родители, выглядывающие из окон.
— Алё-о-о-на! Домой!
— Мам, я тут, на лавочке! Ещё пять минут!
Алёна украдкой смотрит на Семёна: ей хочется ещё хоть немного побыть с ним рядом. А Семён вдруг тревожно поводит плечами и устремляет взгляд туда, где вдали от фонарей в густой тени соседнего дома стоит человек. Отсюда можно разглядеть только, что это парень, а не девушка — ни лица, ни даже одежды не видно. Он не собирается подходить, видимо, вообще не хочет, чтобы его кто-нибудь заметил. Просто стоит поодаль, прислонившись спиной к кирпичной стене, и слушает, как поют и смеются ребята у подъезда. Взгляд Семёна наполняется нежностью, он сразу прекращает играть.
— Ну всё, братва, до завтра. Барышням желаю сладких снов!
И, закинув за спину гитару, поспешно покидает двор. Человек, стоявший в тени дома, тоже исчезает. Может, они ушли вместе? Вряд ли. Скорее всего, просто совпадение. Все знают, что Семён любит бродить по городу один. Иногда товарищи встречают его на центральных улицах, в других районах или даже в совершенно неожиданных местах вроде железнодорожного вокзала. Наверное, сейчас он тоже ушёл гулять, пока ещё не так поздно: в центре людно и шумно, все улицы освещены. А его родители никогда не кричат ему из окон.
У подъезда становится тихо. Компания разбивается на парочки, кто-то уходит домой. Завтра они соберутся здесь снова.
***
То, что Ярик здесь, Сэм почувствовал сразу. Он не мог бы объяснить, как это получилось. Просто вдруг что-то словно толкнуло изнутри, и он, вскинув голову, устремил взгляд туда, где в густой тени соседнего дома можно было различить очертания тёмной фигуры. Возможно, это было чутьё, а может и привычка, отработанная до автоматизма. Ярик никогда ничего не просил. С самого детства, и даже тогда, когда помощь была реально необходима. Сэм не раз упрекал его за это, но Ярик только виновато опускал голову и вздыхал: «Прости. Я бы рад, но ничего не могу с собой поделать». Поэтому со временем Сэм научился угадывать его присутствие не хуже настоящего телепата.
Увидев силуэт своего друга, Сэм вскочил с места и, наскоро простившись с ребятами, сразу же пошёл навстречу. Эта поспешность тоже объяснялась просто: Ярик мог исчезнуть в любую минуту так же незаметно, как и появился. Он бы ни за что не подошёл, увидев Сэма в компании, даже не вышел бы в свет фонаря, чтобы обозначить своё присутствие. Чтобы прийти к Сэму, он мог бросить все свои дела и удрать из дома, но заметив, что тот занят, просто тихо уйти обратно. И Сэм никогда бы даже не догадался, что его друг ждал его во дворе час или больше. Может, так действительно случалось уже много раз. Представляя себе это, Сэм неизменно вздрагивал: Ярик был для него самым лучшим, и возможность провести вечер именно с ним он не променял бы ни на какие фишки-плюшки в компании.
— Привет. Давно ждёшь?
— Нет, только подошёл.
— Да ладно!
На недоверчивое замечание Сэма Ярик лишь улыбнулся. Но его глаза ярко блестели в свете фонарей, и это значило, что он тоже очень рад видеть своего друга. Глаза у Ярика были удивительные, Сэм всегда замирал, когда видел их так близко. Тёмные, как ночь, ясные, как звёзды, — их тёмно-карий цвет был словно бархатным, а длинные ресницы ещё добавляли загадочности. Порой Сэму казалось, что в этих глазах отражается целый мир: какой-то другой мир, не наш — чистый и высокий, наполненный такими красками и звуками, которых обычный человек даже не может себе вообразить. Мир, где живут боги. С одной стороны, глядя на Ярика, Сэм всегда немного завидовал ему, а с другой — был горд и счастлив оттого, что сам находится так близко к этому странному волшебству.
Болтая о пустяках, они прошли по ярко освещённым и всё ещё шумным улицам городского центра и свернули в уютный скверик около здания администрации. Здесь росли какие-то особые яблони, причудливо свесившие ветви до самой земли, а в центре стоял небольшой фонтан в форме раскрытого цветка лотоса. Днём в этом сквере можно было увидеть молодых мам с колясками и работниц администрации, вышедших в перерыв прогуляться, но сейчас здесь не было никого. Друзья присели на одну из лавочек, окружавших фонтан. Декоративные фонарики с неярким светом и тихий плеск воды создавали очень душевную атмосферу.
Ярик достал из кармана заляпанной краской спецовочной куртки, в которой когда-то его мать работала на стройке, внушительную стопку тетрадных листов. Все они были исписаны его красивым, почти каллиграфическим почерком. Взяв листы и внимательно вглядевшись в надписи, Сэм восхищённо ахнул.
— Это же тот самый песенник с аккордами, который мы в книжном смотрели! Жутко дорогой, зато в нём есть такие штуки, которых больше нигде нет. Где ты его нашёл?
Ярик улыбнулся.
— В читальном зале. Его с собой никому не дают, и даже так выдают не всем, но мне сделали исключение.
— Как постоянному и особенно благонадёжному читателю? — рассмеялся Сэм. — Сколько у тебя времени-то ушло, чтобы его переписать?
— Три дня. Но я не только этим там занимался.
Сэма вдруг озарила догадка. Он внимательно посмотрел на осунувшееся лицо друга и достал из необъятных карманов своей джинсовки пакет с выпечкой и начатую бутылку газировки.
— На, это всё тебе. Девчонки сегодня натащили, я уже пробовал.
Все угощения в пакете успели перемешаться: жареные пончики в сахарной пудре соседствовали с пирожками с мясом и луковыми блинчиками. И всё это было щедро присыпано раскрошившимся печеньем с корицей. Но Ярик был непривередлив. Он с благодарностью взял пакет, и через некоторое время там не осталось даже крошек. Сэм вздохнул. Если Ярик провёл в библиотеке весь сегодняшний день, а сейчас сидит здесь, значит дома у него опять гулянка. Судя по тому, какой он голодный, он не ел с самого утра, а утро у Ярика обычно начинается в шесть часов.
Но его друг совсем не выглядел недовольным судьбой, скорее наоборот. Допив газировку и вымыв руки в фонтане, он вернулся на лавочку.
— Смотри, чего покажу, — сказал он, беря гитару.
И исполнил такой пассаж, что Сэм только рот открыл от удивления.
— Ух ты!
— Это несложно. На, сам попробуй.
Некоторое время они увлечённо разучивали песни из песенника, переписанные вместе с аккордами, делясь друг с другом новыми приёмами игры и оттачивая уже освоенные. Сэм заранее усмехался, представляя, что когда завтра сыграет это во дворе, его авторитет среди товарищей поднимется на ещё большую высоту. Но они никогда не узнают, кто научил его всем этим клёвым штукам. Потому что дружба с Яриком — это такая часть его жизни, куда он вообще никого не собирается пускать. Это его личное святилище, в которое посторонним вход запрещён.
Когда пальцы уже начали побаливать, а внимание растекаться, они отставили гитару в сторону, и Сэм спросил:
— Слушай, откуда ты это всё таскаешь?
Этот вопрос занимал его уже давно. Дело в том, что собственной гитары ни у кого из них не было, а тот инструмент, на котором они сейчас играли, принадлежал соседу Сэма — пенсионеру дяде Коле. Тот уже давно не играл сам, пальцы потеряли ловкость, да и исполнение его всегда оставляло желать лучшего. Дядя Коля думал подарить свою гитару внуку, когда тот немного подрастёт, а пока, чтобы хорошая вещь не пылилась попусту, на ней играл Сэм.
Лукаво прищурившись, Ярик рассмеялся. Сэм был совершенно уверен, что его радовало совсем не превосходство по части игры на гитаре, как можно было бы предположить. Просто вечер выдался хорошим, вот Ярику и весело. А в таком настроении он всегда гораздо более разговорчивый, чем обычно.
— Джаз-бар знаешь?
— Это там, где на той неделе была драка с поножовщиной? Знаю, конечно. Закроют этот притон, как пить дать, помяни моё слово.
— Ну, хозяин там нормальный мужик, а когда немного выпьет, так совсем добрый. К тому же, драка не в мою смену была.
Сэм вытаращил глаза и изумлённо уставился на друга.
— То есть, ты ещё и работаешь там?!
Ярик кивнул:
— Подрабатываю. Полы мою по выходным, когда народу бывает много.
Сэм недоверчиво покосился на него.
— И что, прямо деньгами платят? Тебе шестнадцати ещё нет.
— Не, деньгами редко, — покачал головой Ярик, — только когда выручка очень большая. Зато кормят за милую душу. Я теперь могу всем хвастаться, что по выходным ужинаю в ресторане, как заправский богатей!
Они посмотрели друг на друга и расхохотались. Джаз-бар действительно был самым настоящим рестораном с изысканной кухней и живой музыкой по вечерам. Хоть он и пользовался в городе славой бандитского притона, но городские тузы отмечали там дни рождения и прочие знаменательные даты, и для всех остальных тоже «посидеть в джаз-баре» считалось делом весьма престижным. Поэтому Сэм даже представить себе не мог, каким ветром туда занесло Ярика.
— А ты вообще как там оказался?
Ярик озадаченно посмотрел на него, взъерошив свои и без того растрёпанные, давно не стриженые волосы.
— Разве я тебе не рассказывал?
Сэм на это только вздохнул и мученически возвёл глаза к тёмному ночному небу.
— Ох, господи, как же с тобой тяжело!
Это было правдой. Хотя они и являлись лучшими друзьями прямо с самого своего рождения, потому что их матери тоже дружили всю жизнь, но для того, чтобы Ярик хоть что-то рассказал о себе, его приходилось чуть ли не пытать калёным железом. Жизнь у него была далеко не сахарная, особенно в последний год, после смерти его матери, и Сэм был бы рад хоть чем-то помочь своему другу, но тот всегда только улыбался и говорил, что у него всё хорошо.
— Надо же, я думал, что успел похвастаться, — задумчиво сказал Ярик. — Тогда слушай. Сначала я познакомился с Элькой.
— Ну вот, — проворчал Сэм, — уже и с девушкой успел познакомиться. Боюсь, когда ты женишься, я опять узнаю об этом последним.
Ярик весело фыркнул.
— Да ладно! Никакая она мне не девушка. Элька старше нас с тобой, ходит в байкерский клуб, водит мопед, и вообще она как мальчишка, с ней очень легко. У её отца своя автомастерская, и Элька тоже техникой интересуется. Они живут в частном доме, как раз напротив колонки, где я иногда умываюсь. Однажды у неё мопед заглох прямо на улице, я помог докатить до гаража — так и познакомились.
Услышав это, Сэм немного успокоился. Конечно, сейчас им обоим по 15 лет, Ярик только на полгода старше. Говорят, самый возраст, чтобы гулять с девочками. Но Сэм очень слабо себе представлял, в чём заключается интерес такого занятия, и тем более, не собирался ни с кем делить своего друга. Ему вполне хватало того, что они вот так вместе могут сидеть на лавочке и играть на гитаре или бродить по городу и окрестностям, исследуя интересные места.
А Ярик рассказывал дальше:
— В байкерском клубе Элька единственная девушка. Остальные парни, вернее, уже взрослые мужики. Поэтому они её там чуть не на руках носят. Правда, она как-то говорила, что ходит туда с подругой, но я эту девочку ни разу не видел и, честно говоря, думаю, что её просто не существует.
— Почему?
— Мало ли. Вдруг Элька стесняется говорить, что у неё одни парни в друзьях? Сколько у нас ещё есть таких девчонок, которые могут сами собрать-разобрать мопед, как заправский автомеханик? Я слышал, что ей доводилось чинить и настоящие байки, за это её в клубе очень уважают.
— Крутая девица!
— Точно. И вот когда у неё был день рождения, её друзья из клуба решили заказать столик в джаз-баре. Элька в тот день встретила меня на улице, сказала, что её подруга пойти не смогла, и вместо неё пригласила меня.
Сэм на это только хихикнул в кулак. Действительно, в компании взрослых мужиков Ярик мог бы вполне сойти за ещё одну девушку. Тем более что его волосы отросли уже достаточно.
— Мне было страшно неловко идти туда в таком виде, — продолжил Ярик. — Из всей приличной одежды я уже вырос, а рваные джинсы и мамина спецовка — не тот наряд, чтобы в нём расхаживать по ресторанам. Но Элька сказала, чтобы я не стеснялся. Подхватила меня прямо с улицы, в чём был, посадила к себе на мопед и довезла до джаз-бара. Там её друзья уже собрались, стол накрыли королевский! А когда разговор зашёл про музыку, мне пришлось сказать, что немного умею играть на гитаре.
