Он смотрел на неё и не находил слов. Такая же — порывистая, сумасшедшая, ничуть не изменилась. Неужели Скиф соврал? Или дело в другом?..
— Откуда ты…? — только и смог выдавить эльф.
— Никита клинок принёс сегодня… Ты не бился им и денег не взял — я догадалась.
— Никита?!
— Да, парень мой. Только не говори, что не знал!
Юный эльф вдруг почувствовал такую слабость, что вынужден был опуститься на рюкзак, лежащий посреди тротуара. Стройная система всех его логических умозаключений рухнула, придавленная этой новостью: избранник Ласточки — Никита, человек необыкновенный, сильный духом и чистый сердцем. В голове вдруг сразу стало пусто, а на душе — легко. Девушка присела рядом на корточки и быстро-быстро, сбивчиво и восторженно зашептала:
— Феорчик! Я тобой просто восхищаюсь! Твой последний клинок лучше прочих вышел! Ты сильный, знаешь какой? Никита бился сегодня с Олежкой в клубе… Я только что оттуда! Ты же самый глупый эльф на свете! Разве можно стать цивилом, когда внутри живёт волшебник?! Вся сила — в сердце! Веришь мне? Не уходи…
Феор смотрел на Ласточку широко распахнутыми, удивлёнными глазами, догадываясь, что это же самое хотел ему утром сказать Никита. Разве может он теперь жить «как все», если рядом такие люди! Если Ласточка так верит в него! В голове эльфа всё вдруг смешалось, закружилось, а лицо озарило выражение беспричинного, непередаваемого счастья.
— И что же теперь делать? Если цивилом я никогда не стану?
Девушка задумалась.
— Мы будем жить по-своему. Мы же никому не мешаем, верно? В Зеленолесье есть мудрая женщина — волхвица. Она ещё из первой волны ролевиков, тоже наш человек. Хочешь к ней сходить? Путь неблизкий — подумаешь дорогой. А там, может, чему полезному научишься.
Феор улыбнулся, глаза его сразу загорелись, и сердце откликнулось сладким трепетом ожидания чуда.
— Путь мудрости?.. Пожалуй, ты права. Я сейчас же отправляюсь!
Ласточка вопросительно глянула на него из-под длинных ресниц.
— Так значит, мы по-прежнему вместе? — словно разгоняя остатки сомнений, спросила она.
Феор благодарно протянул девушке раскрытую ладонь:
— Навсегда! Клянусь своим последним клинком
Там, где клинки звенят —
Воинов слава и честь;
Там, где горит звезда —
Воинов слава и честь;
Где побеждает мрак
Воинов слава и честь,
Пал он, тонкий тростник,
Ветром сражённый в грудь.
Сильвия стояла посреди огромного футбольного поля. Сегодня — просто в джинсах и без верной лютни. Зрителем. Уставший сентябрь, обернувшись грустным ветром, гнал по земле терпкие запахи палых листьев и влажной сосновой коры. Танец кокетливый и капризный. Привычно входя в его ритм, Сильвия собирала в тревожных зрачках золотые сполохи заката. Здесь никто не знал о том, какова она за границами этого неба, запертого среди частокола осенних сосен.
Уле догадывался. Но усилием воли тушил искры во взгляде — отзвуки неслышной мелодии, решительно сдвигал брови и снова рвался в бой. Спутанная, косматая трава под ногами; крохотные цветы, запоздало отражающие уходящее солнце… И нет сил оторвать от них зачарованных глаз! Хочется склониться, провести рукой по холодеющим стебелькам, но ловкие пальцы уже привычно шнуруют наручи. Ветер! Ветер… Когда же прекратится это наваждение?! Шлем. Щит. Меч словно никогда не покидал горячей ладони.
— Боец готов?.. Бой!
Песня моя, лети
К звону стальных клинков!
Клён молодой, грозя,
Поднял свой верный меч.
Чертит рдяный закат
Небо узором рун.
Пал он, тонкий тростник,
Ветром сражённый в грудь.
Закат растянулся, распластался, повис над стадионом. Ярко, степенно, важно. Словно конь, отпечатавший след своей подковы на осенней траве. Уле дрался пешим. Чужая кровь лилась на доспех прямо с алых туч у границы соснового окоёма. И ветер, ветер, доносящий неизвестно откуда несуществующую песню — тревожную, волнующую, странную.
Вот она, почти рядом стоит, устремив взгляд за край самой жизни. От её смеха — дрожь по всему телу. Не женщина — искра тлеющая: в любой момент готова полыхнуть факелом, обжечь лицо дыханием и умчаться туда, куда нет ему самому ни дороги, ни пути. Бросил бы всё — пошёл за ней! Да примет ли?..
Над вороной рекой
Крошится серебро
С веток седой лозы.
Кто мне укажет путь
К Древа мудрым корням,
К вещей Пряхе тропу?
Пал он, тонкий тростник,
Ветром сражённый в грудь.
Сильвия, сколько песен уже сложила ты об этом вечере, вживаясь мечтой в каждую его минуту! Но сегодня твоя лютня мертва, глаза пусты. Озябшие пальцы судорожно сжимаются в карманах куртки. Чужая кровь на доспехе… След конской подковы… Взмах меча… Это — до звёзд, до растущей луны, зовущей к прощальному взгляду.
Довольно! Игры окончены: сними шлем, Уле! Сейчас твоё лицо закрыто стальной личиной. И мне не спрятаться за песнями… По опустевшему полю гуляет ветер.
Она вдруг повернулась и, всё так же держа руки в карманах, решительно и быстро зашагала к границе соснового окоёма. Прочь — с поля, где только что закончился турнир. Последний рыцарский турнир в этом году. На небе зажигались первые звёзды. Впереди — вся ночь, наполненная весёлыми пирами и отдыхом после битвы. Куда же ты?! Зачем? Обернись — видишь, я провожаю тебя взглядом? Нет, зову обратно! Обернись!..
Горечь закатных рун,
Ласку осенних трав,
Хрупкую дрожь звезды
Я подарю тебе,
Юный Одина клён —
Будь навеки моим!
Брагу объятий пей,
Счастьем сражённый в грудь!
— Откуда ты…? — только и смог выдавить эльф.
— Никита клинок принёс сегодня… Ты не бился им и денег не взял — я догадалась.
— Никита?!
— Да, парень мой. Только не говори, что не знал!
Юный эльф вдруг почувствовал такую слабость, что вынужден был опуститься на рюкзак, лежащий посреди тротуара. Стройная система всех его логических умозаключений рухнула, придавленная этой новостью: избранник Ласточки — Никита, человек необыкновенный, сильный духом и чистый сердцем. В голове вдруг сразу стало пусто, а на душе — легко. Девушка присела рядом на корточки и быстро-быстро, сбивчиво и восторженно зашептала:
— Феорчик! Я тобой просто восхищаюсь! Твой последний клинок лучше прочих вышел! Ты сильный, знаешь какой? Никита бился сегодня с Олежкой в клубе… Я только что оттуда! Ты же самый глупый эльф на свете! Разве можно стать цивилом, когда внутри живёт волшебник?! Вся сила — в сердце! Веришь мне? Не уходи…
Феор смотрел на Ласточку широко распахнутыми, удивлёнными глазами, догадываясь, что это же самое хотел ему утром сказать Никита. Разве может он теперь жить «как все», если рядом такие люди! Если Ласточка так верит в него! В голове эльфа всё вдруг смешалось, закружилось, а лицо озарило выражение беспричинного, непередаваемого счастья.
— И что же теперь делать? Если цивилом я никогда не стану?
Девушка задумалась.
— Мы будем жить по-своему. Мы же никому не мешаем, верно? В Зеленолесье есть мудрая женщина — волхвица. Она ещё из первой волны ролевиков, тоже наш человек. Хочешь к ней сходить? Путь неблизкий — подумаешь дорогой. А там, может, чему полезному научишься.
Феор улыбнулся, глаза его сразу загорелись, и сердце откликнулось сладким трепетом ожидания чуда.
— Путь мудрости?.. Пожалуй, ты права. Я сейчас же отправляюсь!
Ласточка вопросительно глянула на него из-под длинных ресниц.
— Так значит, мы по-прежнему вместе? — словно разгоняя остатки сомнений, спросила она.
Феор благодарно протянул девушке раскрытую ладонь:
— Навсегда! Клянусь своим последним клинком
Глава 4. Осенний турнир
Там, где клинки звенят —
Воинов слава и честь;
Там, где горит звезда —
Воинов слава и честь;
Где побеждает мрак
Воинов слава и честь,
Пал он, тонкий тростник,
Ветром сражённый в грудь.
Сильвия стояла посреди огромного футбольного поля. Сегодня — просто в джинсах и без верной лютни. Зрителем. Уставший сентябрь, обернувшись грустным ветром, гнал по земле терпкие запахи палых листьев и влажной сосновой коры. Танец кокетливый и капризный. Привычно входя в его ритм, Сильвия собирала в тревожных зрачках золотые сполохи заката. Здесь никто не знал о том, какова она за границами этого неба, запертого среди частокола осенних сосен.
Уле догадывался. Но усилием воли тушил искры во взгляде — отзвуки неслышной мелодии, решительно сдвигал брови и снова рвался в бой. Спутанная, косматая трава под ногами; крохотные цветы, запоздало отражающие уходящее солнце… И нет сил оторвать от них зачарованных глаз! Хочется склониться, провести рукой по холодеющим стебелькам, но ловкие пальцы уже привычно шнуруют наручи. Ветер! Ветер… Когда же прекратится это наваждение?! Шлем. Щит. Меч словно никогда не покидал горячей ладони.
— Боец готов?.. Бой!
Песня моя, лети
К звону стальных клинков!
Клён молодой, грозя,
Поднял свой верный меч.
Чертит рдяный закат
Небо узором рун.
Пал он, тонкий тростник,
Ветром сражённый в грудь.
Закат растянулся, распластался, повис над стадионом. Ярко, степенно, важно. Словно конь, отпечатавший след своей подковы на осенней траве. Уле дрался пешим. Чужая кровь лилась на доспех прямо с алых туч у границы соснового окоёма. И ветер, ветер, доносящий неизвестно откуда несуществующую песню — тревожную, волнующую, странную.
Вот она, почти рядом стоит, устремив взгляд за край самой жизни. От её смеха — дрожь по всему телу. Не женщина — искра тлеющая: в любой момент готова полыхнуть факелом, обжечь лицо дыханием и умчаться туда, куда нет ему самому ни дороги, ни пути. Бросил бы всё — пошёл за ней! Да примет ли?..
Над вороной рекой
Крошится серебро
С веток седой лозы.
Кто мне укажет путь
К Древа мудрым корням,
К вещей Пряхе тропу?
Пал он, тонкий тростник,
Ветром сражённый в грудь.
Сильвия, сколько песен уже сложила ты об этом вечере, вживаясь мечтой в каждую его минуту! Но сегодня твоя лютня мертва, глаза пусты. Озябшие пальцы судорожно сжимаются в карманах куртки. Чужая кровь на доспехе… След конской подковы… Взмах меча… Это — до звёзд, до растущей луны, зовущей к прощальному взгляду.
Довольно! Игры окончены: сними шлем, Уле! Сейчас твоё лицо закрыто стальной личиной. И мне не спрятаться за песнями… По опустевшему полю гуляет ветер.
Она вдруг повернулась и, всё так же держа руки в карманах, решительно и быстро зашагала к границе соснового окоёма. Прочь — с поля, где только что закончился турнир. Последний рыцарский турнир в этом году. На небе зажигались первые звёзды. Впереди — вся ночь, наполненная весёлыми пирами и отдыхом после битвы. Куда же ты?! Зачем? Обернись — видишь, я провожаю тебя взглядом? Нет, зову обратно! Обернись!..
Горечь закатных рун,
Ласку осенних трав,
Хрупкую дрожь звезды
Я подарю тебе,
Юный Одина клён —
Будь навеки моим!
Брагу объятий пей,
Счастьем сражённый в грудь!
