И да, мужу своему передай, что я не держу на него зла и в чем-то даже понимаю его — сама долгое время подозревала, что он обхаживает тебя по заданию Стеумса.
Теперь к тому, о чем писала ты.
Я давно догадывалась, что Стеумс преследует какие-то далекоидущие цели, но до сих пор не представляла масштаба его устремлений. Значит, хочет править за спиной собственного сына, а не дальнего кузена? Не думаю, что стоит ему это позволять.
Но сейчас сделать вы все равно ничего не можете. На троне сидит твой отец, наследник престола покуда жив и слухи о его тяжелой болезни не ходят. Как знать, возможно, Стеумс принял желаемое за действительное. И хотя я считаю, что правитель из твоего братца выйдет плохонький, но все же будет лучше, если передача власти произойдет законным путем и без лишних потрясений. Конечно, есть опасность, что Стеумс захочет приблизить кончину твоего брата, а возможно, и отца, но я подозреваю, что в ближайшее время ему будет не до того.
Грядут некие события, которые заставят этого интригана задержаться с реализацией своих планов и заняться решением насущных проблем, а заодно отвлекут его внимание от вас. И на время этих событий я бы посоветовала вам обоим оставаться подальше от Тауналя. Я извещу тебя, когда все будет позади, а вы, полагаю, за это время сумеете принять окончательное решение, как поступить в случае, если таунальский престол останется без наследника.
Если Стеумс все же не оставит вас в покое, то знайте, что Владыка Нимтиори готов принять вас у себя и предоставить убежище.
Пиши мне обо всем, как и прежде. Я надеюсь, что твои послания и впредь будут доходить до меня. И не удивляйся, если на твоем пороге вновь возникнет гонец с письмом от Тени по имени Энна...»
Я не боялась назвать принцессе свое настоящее имя — и она, и ее муж слишком молоды, чтобы знать хоть что-нибудь о семье князей Риатаны, и мое имя им ни о чем не скажет.
Свернув письмо, я вложила его в простой конверт, на котором написала: «Нэлиссе лэ Ауста от той, что была незримо рядом с ней, а потом обрела свободу».
Гонец отправился в Лум, портовый город на восточном побережье Новых земель, уже на следующий день. Ему было поручено сказать Нэлиссе несколько слов, чтобы она сразу поняла, что он от меня, и не испугалась. За почти два года совместного существования, у нас возникло множество таких словечек и знаков...
Впервые я получила письмо от принцессы не во сне, а наяву — настоящее, на бумаге:
«Здравствуй, Энна!
Трудно выразить в нескольких строчках ту бурю эмоций, которую у меня вызвало твое послание. Но времени у меня мало, а потому писать придется только о самом главном.
Я счастлива, что не потеряла тебя. И испытываю признательность оттого, что мои проблемы тебе небезразличны.
Главное, я поняла, что ты сможешь держать меня в курсе относительно дел в Таунале, а потому постраюсь не тревожиться понапрасну. Буду просто ждать и потихоньку убеждать мужа, что в стороне, если что, остаться не получится. Ну и готовиться понемногу — на всякий случай. Где-то в глубине души я продолжаю надеяться, что все это обойдет нас стороной, и мы сможем вести тихую жизнь, о которой мечтали. Но боюсь, эти надежды тщетны.
Вопросов никаких задавать не стану — верю, что придет время, когда ты сама обо всем мне расскажешь.
С надеждой на встречу,
твоя Нэл.
Я улыбалась, читая это письмо. Прошло меньше двух лет с того дня, когда мы расстались, но это время изменило нас обеих. И новая принцесса не просто нравилась мне, а вызывала уважение. Прежде я воспринимала ее как младшую, ведомую, а теперь видела в ней взрослую самостоятельную женщину. Пожалуй, даже взрослее меня сегодняшней.
А на следующий день после получения письма закрутились-завертелись колеса нашей авантюры.
Но колеса крутились где-то там, в отдалении, не требуя от меня ни действий, ни пристального внимания — Владыка полностью взял это на себя, — а моя повседневная жизнь впервые за последние годы приобрела размеренный и даже скучный характер. Выходить в город Рэйм мне не советовал, занятий для меня подходящих не находилось, кроме чтения и совместных утренних тренировок, в которых мне составляли компанию попеременно то Ирье, то Владыка.
Для Ирье меры предосторожности не были столь строги, и он время от времени пропадал где-то, иной раз даже целыми днями, и я не знала, чем он занят. И не спрашивала: захочет — сам расскажет.
А однажды, слоняясь без дела по дворцу, я заглянула в одну из дальних гостиных и обнаружила там своего в очередной раз пропавшего братца... И не одного! Он сидел на диванчике рядом с девушкой и держал ее за руку, нежно поглаживая маленькие пальчики. Девушка была из наших — то есть Тенью. И не проявленной, судя по всему, а значит, совсем юной.
Осторожно, пока меня не заметили, я отступила на шаг назад, скрываясь за дверью. Вот так раз — у брата личная жизнь, а я ничего об том не знаю! С одной стороны, я радовалась за Ирье, с другой — было немного обидно, что он мне ничего не рассказал. И претензий вроде бы не предъявишь — как бы ни была я неопытна, но догадывалась, что в такие дела даже самых близких посвящают далеко не всегда.
Мешать брату я не собиралась. Кроме того, я подозревала, что личная жизнь — не единственное, что занимает его время. Мне показалось, что Ирье выполняет какие-то поручения Рэйма, и, поразмыслив, я решила, что это очень даже неплохо — мужчине необходимо осознание того, что он не прохлаждается, а приносит пользу.
Но мне тоже хотелось приносить пользу! Я безмерно устала маяться бездельем, а потому насела на Владыку с требованием придумать мне какое-нибудь занятие, пока я не рехнулась от скуки.
Владыка повздыхал, похмыкал, а потом привлек меня к государственным делам.
Сначала я просто разбирала с ним вместе текущие документы. Я не слишком хорошо ориентировалась в законодательстве Нимтиори, поэтому Рэйм попутно объяснял мне, почему принимает те или иные решения.
Было интересно, но я замечала, что со мной он тратит на это куда больше времени, чем потратил бы без меня, и мне было немного неловко — до того момента, когда я почувствовала, что эти занятия самому Владыке доставляют не меньше удовольствия, чем мне.
Мне нравилось учиться, ему — учить меня и... тоже учиться, и эти часы, проведенные вместе, ни один из нас не променял бы ни на что другое. Никакие свидания, прогулки, цветочки, подарочки и прочая романтическая дребедень не дали бы нам такой возможности узнать друг друга. И главное — я убедилась, что тоже чувствую своего жениха. Не всякое движение души, конечно, но сильные эмоции, в особенности направленные на меня, я улавливала. И мне это тоже ужасно нравилось — порой казалось, что я купаюсь в волнах тепла и приязни, исходивших от него. А изнутри толкалось ответное тепло...
Один, подарок, впрочем, все равно был. Скромный, как выразился сам Владыка. Действительно, подвеска с полупрозрачным камнем, похожим на каплю шоколада с сизым налетом, не выглядела королевским украшением. Может, потому я и приняла ее без возражений. Никакой магии на подвеске я не разглядела, но что-то особенное, связанное с Владыкой, в ней было. Однако Рэйм ничего не сказал, и я не стала расспрашивать.
Нашлось для нас и еще одно совместное занятие — тренировки с мэтром Оллиситом: Владыка пытался освоить магическое зрение. Иногда к этим тренировкам присоединялся Ирье, который уже кое-что умел. Надо сказать, особых успехов Рэйму добиться не удавалось — иной раз ему казалось, что он что-то видит, но это ощущение сразу ускользало, и даже придворный маг не мог утверждать с уверенностью, видит ли Владыка что-либо в действительности или это работает его воображение. Все же в детстве или юности такие вещи даются куда проще...
Пришлось мне вспомнить уроки Бьярты и ее объяснения, а еще то, как мастер Лист умудрялся доносить до своих учеников, что именно они должны почувствовать.
После этого дело пошло на лад. Мэтр Оллисит тоже заинтересовался чужим опытом и жадно впитывал все, что я говорила.
— Кто вас учил? — с любопытством спросил он.
Я удивилась — почему-то мне казалось, что придворный маг, будучи наставником Рэйма и его доверенным лицом, знает обо мне практически все. Но как выяснилось, Владыка рассказывал ему лишь то, что считал необходимым.
— Бьярта Солнум. Она...
— О, уважаемая магесса Солнум! Талантливейшая женщина, была одной из лучших в своем выпуске Школы Магического Искусства., да и в дальнейшем оправдала надежды наставников. Но лет десять назад она неожиданно исчезла, и о ней долго ничего не слышали. Я, признаться, даже думал, что ее больше нет в живых... Но вот недавно она объявилась при Уствейском дворе — ее приглашали для консультации...
Я жадно внимала, надеясь услышать еще хоть что-нибудь о жизни своей наставницы, что могло бы пролить свет на ее прошлое и на то, что вынудило ее связаться с Таунальской короной, но мэтр вдруг умолк, посмотрел на меня, прищурившись, и больше я не дождалась от него ни слова.
«Кажется, он сообразил, что Бьярта не просто учила, но и сделала из меня Тень. Привязанную», — догадалась я, отметив мрачный вид мага. И решила поговорить с ним при случае, чтобы он не вздумал бросаться в адрес Бьярты какими-нибудь обвинениями, особенно в присутствии других магов... да и не магов тоже. Проблем для своей наставницы я не желала. И мне самой лишние слухи и разбирательства могли выйти боком.
Но мэтр был достаточно умен, чтобы не делать преждевременных выводов и тем более делиться ими с кем бы то ни было. Он выслушал меня внимательно и пообещал, что никаких разбирательств затевать не станет, да и без того не собирался. И уж всяко не стал бы никого судить, не зная всех обстоятельств дела. Я вздохнула с облегчением.
Совершенно случайно я узнала, кто та девушка, с которой встречается мой брат. Оказалось, это дочь начальника тайной службы и до совершеннолетия ей осталось почти два года, так что у обоих было достаточно времени, чтобы разобраться в своих чувствах и не наделать глупостей. Впрочем, я была уверена, что Ирье девушку не обидит, да и сама она мне понравилась, когда мы случайно столкнулись на пороге кабинета ее отца и разговорились...
Впрочем, в нашей размеренной жизни случались и выходящие из ряда вон события.
В один из дней Рэйм, таинственно улыбаясь, предложил после очередного разбора документов прогуляться с ним и кое с кем познакомиться. Заинтригованная, я не стала отказываться, и Рэйм увлек меня в теневую комнату, откуда мы переместились к неприметному домику на окраине столицы. Подмигнув мне заговорщицки, Владыка постучал в дверь.
Мне показалось, нас тут ждали с нетерпением — дверь открылась почти мгновенно, и молчаливый слуга провел нас по коридору в светлую гостиную.
Человек, который с застенчивой улыбкой поднялся нам навстречу, был мне знаком. Нет, я не знала его имени, да и он едва ли узнал меня, но встречаться нам уже приходилось — именно его мы с Волком сопровождали когда-то из уствейской столицы в пограничную крепость на юго-востоке страны.
— Владыка! — мой давний знакомец отвесил Рэйму почтительный поклон.
— Ваше высочество! — отозвался Рэйм и тоже склонил голову, а потом обратился ко мне: — Дорогая — это тот самый наследник престола Лайверима, о котором я тебе говорил. Принц Саввей ин Арримес... Моя невеста, наследная княжна Риатаны Энна лин Ниалтэ.
Улыбка принца из застенчивой стала понимающей и сочувствующей.
— Рад знакомству, — вновь поклонился он.
— Взаимно, — из-за одностороннего узнавания я чувствовала себя слегка неловко, но выдавать свои тайны было бы неразумно.
… В разговоре принца с Владыкой я участия не принимала, но слушала внимательно.
Как выяснилось, хранители источника, они же — организаторы сопротивления, не будучи особами королевской крови, могли беспрепятственно пересекать границы Тауналя, а потому держали своего будущего короля в курсе всех событий, связанных с подготовкой восстания. Мне оставалось только дивиться, насколько продуманный план — разумеется, не без помощи Владыки Нимтиори — они разработали. И очень кстати, что мы со своей затеей ловко отвлекли внимание Тауналя от активности в Лайвериме. Действия были согласованы, хотя, конечно, в тонкости нашей ситуации Владыка лайверимского наследника не посвящал.
Во дворец мы вернулись спустя несколько часов.
— Ну, что скажешь? — лукаво улыбаясь, осведомился Рэйм.
— Скажу вслед за тобой, что у Арнастры потрясающее чувство юмора. Я начинаю думать, что служить такой богине должно быть... интересно.
Владыка нахмурился — мои страхи перед служением он понимал и разделял. Но внимание на этом заострять не стал.
— Значит, я правильно догадался, что Саввей и был твоим первым заданием?
— Совершенно верно, — подтвердила я.
— Да-а... У меня были некоторые сомнения, но теперь... Я просто потрясен, как удивительно все складывается — и ты, и Саввей, и Нэлисса со своим тайным наследником. Чудеса!
— Угу. И все эти чудеса концентрируются вокруг меня. Это немножко... неуютно. Словно я, еще не дав своего согласия, уже приступила к служению.
— Возможно, это не совсем так. Ты не служишь напрямую, но оказалась ключевой фигурой нескольких историй сразу. Убери тебя — и все развалится. Или не развалится, но пойдет иным путем — более трудным и, вероятно, более кровавым. Потому что события уже назрели.
Я подумала и согласилась. Все-таки Владыке с его государственным мышлением проще увидеть и оценить ситуацию в целом.
… А через пару недель в Иимату прибыл придворный маг Тауналя с двумя помощниками — засвидетельствовать, что магическая помолвка риатанской княжны с Владыкой Нимтиори была совершена именно тем гириазом, который надевали на руку принцессе Нэлиссе... или той, кого за нее принимали.
Маги долго присматривались и чуть ли не принюхивались к гириазу, водили руками над моим запястьем, и то, что они видели, неопровержимо доказывало: гириаз тот самый — они ведь видели и держали его в руках непосредственно перед помолвкой, — а значит, и ритуал тот самый, при котором им довелось присутствовать. Как это получилось, никто из них понять не мог, однако и усомниться не было никакой возможности. А как иначе? Один гириаз — одна помолвка!
— Вот видите! А я-то полагал, что княжны давно нет в живых... Но получается, она тайно воспитывалась при королевском дворе Тауналя, и его величество, пообещав мне свою дочь, решил совершить подмену. Некрасиво! — фальшиво сокрушался Владыка.
Таунальские маги скрипели зубами, но возразить им было нечего. Все трое подписали свидетельство и заверили его магически, после чего отправились восвояси.
— Ну что, — подмигнул мне Рэйм, когда мы остались наедине, — события развиваются в точности, как мы рассчитывали.
— Как у тебя получается быть таким... убедительным? Я сама почти поверила, что выросла в Таунальском дворце.
— Ну так это почти правда, — Рэйм усмехнулся. — Ты провела там около двух лет, не будучи взрослой. И действительно тайно. А если всерьез... меня этому учили с детства.
— Убедительно лгать?
— И этому тоже. Знаешь ли, дипломатия — это не только владение информацией и понимание слабостей противника, это еще и искусство с помощью той части правды, которой ты готов поделиться, придать достоверность остальным словам.
Теперь к тому, о чем писала ты.
Я давно догадывалась, что Стеумс преследует какие-то далекоидущие цели, но до сих пор не представляла масштаба его устремлений. Значит, хочет править за спиной собственного сына, а не дальнего кузена? Не думаю, что стоит ему это позволять.
Но сейчас сделать вы все равно ничего не можете. На троне сидит твой отец, наследник престола покуда жив и слухи о его тяжелой болезни не ходят. Как знать, возможно, Стеумс принял желаемое за действительное. И хотя я считаю, что правитель из твоего братца выйдет плохонький, но все же будет лучше, если передача власти произойдет законным путем и без лишних потрясений. Конечно, есть опасность, что Стеумс захочет приблизить кончину твоего брата, а возможно, и отца, но я подозреваю, что в ближайшее время ему будет не до того.
Грядут некие события, которые заставят этого интригана задержаться с реализацией своих планов и заняться решением насущных проблем, а заодно отвлекут его внимание от вас. И на время этих событий я бы посоветовала вам обоим оставаться подальше от Тауналя. Я извещу тебя, когда все будет позади, а вы, полагаю, за это время сумеете принять окончательное решение, как поступить в случае, если таунальский престол останется без наследника.
Если Стеумс все же не оставит вас в покое, то знайте, что Владыка Нимтиори готов принять вас у себя и предоставить убежище.
Пиши мне обо всем, как и прежде. Я надеюсь, что твои послания и впредь будут доходить до меня. И не удивляйся, если на твоем пороге вновь возникнет гонец с письмом от Тени по имени Энна...»
Я не боялась назвать принцессе свое настоящее имя — и она, и ее муж слишком молоды, чтобы знать хоть что-нибудь о семье князей Риатаны, и мое имя им ни о чем не скажет.
Свернув письмо, я вложила его в простой конверт, на котором написала: «Нэлиссе лэ Ауста от той, что была незримо рядом с ней, а потом обрела свободу».
Гонец отправился в Лум, портовый город на восточном побережье Новых земель, уже на следующий день. Ему было поручено сказать Нэлиссе несколько слов, чтобы она сразу поняла, что он от меня, и не испугалась. За почти два года совместного существования, у нас возникло множество таких словечек и знаков...
***
Впервые я получила письмо от принцессы не во сне, а наяву — настоящее, на бумаге:
«Здравствуй, Энна!
Трудно выразить в нескольких строчках ту бурю эмоций, которую у меня вызвало твое послание. Но времени у меня мало, а потому писать придется только о самом главном.
Я счастлива, что не потеряла тебя. И испытываю признательность оттого, что мои проблемы тебе небезразличны.
Главное, я поняла, что ты сможешь держать меня в курсе относительно дел в Таунале, а потому постраюсь не тревожиться понапрасну. Буду просто ждать и потихоньку убеждать мужа, что в стороне, если что, остаться не получится. Ну и готовиться понемногу — на всякий случай. Где-то в глубине души я продолжаю надеяться, что все это обойдет нас стороной, и мы сможем вести тихую жизнь, о которой мечтали. Но боюсь, эти надежды тщетны.
Вопросов никаких задавать не стану — верю, что придет время, когда ты сама обо всем мне расскажешь.
С надеждой на встречу,
твоя Нэл.
Я улыбалась, читая это письмо. Прошло меньше двух лет с того дня, когда мы расстались, но это время изменило нас обеих. И новая принцесса не просто нравилась мне, а вызывала уважение. Прежде я воспринимала ее как младшую, ведомую, а теперь видела в ней взрослую самостоятельную женщину. Пожалуй, даже взрослее меня сегодняшней.
А на следующий день после получения письма закрутились-завертелись колеса нашей авантюры.
Но колеса крутились где-то там, в отдалении, не требуя от меня ни действий, ни пристального внимания — Владыка полностью взял это на себя, — а моя повседневная жизнь впервые за последние годы приобрела размеренный и даже скучный характер. Выходить в город Рэйм мне не советовал, занятий для меня подходящих не находилось, кроме чтения и совместных утренних тренировок, в которых мне составляли компанию попеременно то Ирье, то Владыка.
Для Ирье меры предосторожности не были столь строги, и он время от времени пропадал где-то, иной раз даже целыми днями, и я не знала, чем он занят. И не спрашивала: захочет — сам расскажет.
А однажды, слоняясь без дела по дворцу, я заглянула в одну из дальних гостиных и обнаружила там своего в очередной раз пропавшего братца... И не одного! Он сидел на диванчике рядом с девушкой и держал ее за руку, нежно поглаживая маленькие пальчики. Девушка была из наших — то есть Тенью. И не проявленной, судя по всему, а значит, совсем юной.
Осторожно, пока меня не заметили, я отступила на шаг назад, скрываясь за дверью. Вот так раз — у брата личная жизнь, а я ничего об том не знаю! С одной стороны, я радовалась за Ирье, с другой — было немного обидно, что он мне ничего не рассказал. И претензий вроде бы не предъявишь — как бы ни была я неопытна, но догадывалась, что в такие дела даже самых близких посвящают далеко не всегда.
Мешать брату я не собиралась. Кроме того, я подозревала, что личная жизнь — не единственное, что занимает его время. Мне показалось, что Ирье выполняет какие-то поручения Рэйма, и, поразмыслив, я решила, что это очень даже неплохо — мужчине необходимо осознание того, что он не прохлаждается, а приносит пользу.
Но мне тоже хотелось приносить пользу! Я безмерно устала маяться бездельем, а потому насела на Владыку с требованием придумать мне какое-нибудь занятие, пока я не рехнулась от скуки.
Владыка повздыхал, похмыкал, а потом привлек меня к государственным делам.
Сначала я просто разбирала с ним вместе текущие документы. Я не слишком хорошо ориентировалась в законодательстве Нимтиори, поэтому Рэйм попутно объяснял мне, почему принимает те или иные решения.
Было интересно, но я замечала, что со мной он тратит на это куда больше времени, чем потратил бы без меня, и мне было немного неловко — до того момента, когда я почувствовала, что эти занятия самому Владыке доставляют не меньше удовольствия, чем мне.
Мне нравилось учиться, ему — учить меня и... тоже учиться, и эти часы, проведенные вместе, ни один из нас не променял бы ни на что другое. Никакие свидания, прогулки, цветочки, подарочки и прочая романтическая дребедень не дали бы нам такой возможности узнать друг друга. И главное — я убедилась, что тоже чувствую своего жениха. Не всякое движение души, конечно, но сильные эмоции, в особенности направленные на меня, я улавливала. И мне это тоже ужасно нравилось — порой казалось, что я купаюсь в волнах тепла и приязни, исходивших от него. А изнутри толкалось ответное тепло...
Один, подарок, впрочем, все равно был. Скромный, как выразился сам Владыка. Действительно, подвеска с полупрозрачным камнем, похожим на каплю шоколада с сизым налетом, не выглядела королевским украшением. Может, потому я и приняла ее без возражений. Никакой магии на подвеске я не разглядела, но что-то особенное, связанное с Владыкой, в ней было. Однако Рэйм ничего не сказал, и я не стала расспрашивать.
Нашлось для нас и еще одно совместное занятие — тренировки с мэтром Оллиситом: Владыка пытался освоить магическое зрение. Иногда к этим тренировкам присоединялся Ирье, который уже кое-что умел. Надо сказать, особых успехов Рэйму добиться не удавалось — иной раз ему казалось, что он что-то видит, но это ощущение сразу ускользало, и даже придворный маг не мог утверждать с уверенностью, видит ли Владыка что-либо в действительности или это работает его воображение. Все же в детстве или юности такие вещи даются куда проще...
Пришлось мне вспомнить уроки Бьярты и ее объяснения, а еще то, как мастер Лист умудрялся доносить до своих учеников, что именно они должны почувствовать.
После этого дело пошло на лад. Мэтр Оллисит тоже заинтересовался чужим опытом и жадно впитывал все, что я говорила.
— Кто вас учил? — с любопытством спросил он.
Я удивилась — почему-то мне казалось, что придворный маг, будучи наставником Рэйма и его доверенным лицом, знает обо мне практически все. Но как выяснилось, Владыка рассказывал ему лишь то, что считал необходимым.
— Бьярта Солнум. Она...
— О, уважаемая магесса Солнум! Талантливейшая женщина, была одной из лучших в своем выпуске Школы Магического Искусства., да и в дальнейшем оправдала надежды наставников. Но лет десять назад она неожиданно исчезла, и о ней долго ничего не слышали. Я, признаться, даже думал, что ее больше нет в живых... Но вот недавно она объявилась при Уствейском дворе — ее приглашали для консультации...
Я жадно внимала, надеясь услышать еще хоть что-нибудь о жизни своей наставницы, что могло бы пролить свет на ее прошлое и на то, что вынудило ее связаться с Таунальской короной, но мэтр вдруг умолк, посмотрел на меня, прищурившись, и больше я не дождалась от него ни слова.
«Кажется, он сообразил, что Бьярта не просто учила, но и сделала из меня Тень. Привязанную», — догадалась я, отметив мрачный вид мага. И решила поговорить с ним при случае, чтобы он не вздумал бросаться в адрес Бьярты какими-нибудь обвинениями, особенно в присутствии других магов... да и не магов тоже. Проблем для своей наставницы я не желала. И мне самой лишние слухи и разбирательства могли выйти боком.
Но мэтр был достаточно умен, чтобы не делать преждевременных выводов и тем более делиться ими с кем бы то ни было. Он выслушал меня внимательно и пообещал, что никаких разбирательств затевать не станет, да и без того не собирался. И уж всяко не стал бы никого судить, не зная всех обстоятельств дела. Я вздохнула с облегчением.
Совершенно случайно я узнала, кто та девушка, с которой встречается мой брат. Оказалось, это дочь начальника тайной службы и до совершеннолетия ей осталось почти два года, так что у обоих было достаточно времени, чтобы разобраться в своих чувствах и не наделать глупостей. Впрочем, я была уверена, что Ирье девушку не обидит, да и сама она мне понравилась, когда мы случайно столкнулись на пороге кабинета ее отца и разговорились...
Впрочем, в нашей размеренной жизни случались и выходящие из ряда вон события.
В один из дней Рэйм, таинственно улыбаясь, предложил после очередного разбора документов прогуляться с ним и кое с кем познакомиться. Заинтригованная, я не стала отказываться, и Рэйм увлек меня в теневую комнату, откуда мы переместились к неприметному домику на окраине столицы. Подмигнув мне заговорщицки, Владыка постучал в дверь.
Мне показалось, нас тут ждали с нетерпением — дверь открылась почти мгновенно, и молчаливый слуга провел нас по коридору в светлую гостиную.
Человек, который с застенчивой улыбкой поднялся нам навстречу, был мне знаком. Нет, я не знала его имени, да и он едва ли узнал меня, но встречаться нам уже приходилось — именно его мы с Волком сопровождали когда-то из уствейской столицы в пограничную крепость на юго-востоке страны.
— Владыка! — мой давний знакомец отвесил Рэйму почтительный поклон.
— Ваше высочество! — отозвался Рэйм и тоже склонил голову, а потом обратился ко мне: — Дорогая — это тот самый наследник престола Лайверима, о котором я тебе говорил. Принц Саввей ин Арримес... Моя невеста, наследная княжна Риатаны Энна лин Ниалтэ.
Улыбка принца из застенчивой стала понимающей и сочувствующей.
— Рад знакомству, — вновь поклонился он.
— Взаимно, — из-за одностороннего узнавания я чувствовала себя слегка неловко, но выдавать свои тайны было бы неразумно.
… В разговоре принца с Владыкой я участия не принимала, но слушала внимательно.
Как выяснилось, хранители источника, они же — организаторы сопротивления, не будучи особами королевской крови, могли беспрепятственно пересекать границы Тауналя, а потому держали своего будущего короля в курсе всех событий, связанных с подготовкой восстания. Мне оставалось только дивиться, насколько продуманный план — разумеется, не без помощи Владыки Нимтиори — они разработали. И очень кстати, что мы со своей затеей ловко отвлекли внимание Тауналя от активности в Лайвериме. Действия были согласованы, хотя, конечно, в тонкости нашей ситуации Владыка лайверимского наследника не посвящал.
Во дворец мы вернулись спустя несколько часов.
— Ну, что скажешь? — лукаво улыбаясь, осведомился Рэйм.
— Скажу вслед за тобой, что у Арнастры потрясающее чувство юмора. Я начинаю думать, что служить такой богине должно быть... интересно.
Владыка нахмурился — мои страхи перед служением он понимал и разделял. Но внимание на этом заострять не стал.
— Значит, я правильно догадался, что Саввей и был твоим первым заданием?
— Совершенно верно, — подтвердила я.
— Да-а... У меня были некоторые сомнения, но теперь... Я просто потрясен, как удивительно все складывается — и ты, и Саввей, и Нэлисса со своим тайным наследником. Чудеса!
— Угу. И все эти чудеса концентрируются вокруг меня. Это немножко... неуютно. Словно я, еще не дав своего согласия, уже приступила к служению.
— Возможно, это не совсем так. Ты не служишь напрямую, но оказалась ключевой фигурой нескольких историй сразу. Убери тебя — и все развалится. Или не развалится, но пойдет иным путем — более трудным и, вероятно, более кровавым. Потому что события уже назрели.
Я подумала и согласилась. Все-таки Владыке с его государственным мышлением проще увидеть и оценить ситуацию в целом.
… А через пару недель в Иимату прибыл придворный маг Тауналя с двумя помощниками — засвидетельствовать, что магическая помолвка риатанской княжны с Владыкой Нимтиори была совершена именно тем гириазом, который надевали на руку принцессе Нэлиссе... или той, кого за нее принимали.
Маги долго присматривались и чуть ли не принюхивались к гириазу, водили руками над моим запястьем, и то, что они видели, неопровержимо доказывало: гириаз тот самый — они ведь видели и держали его в руках непосредственно перед помолвкой, — а значит, и ритуал тот самый, при котором им довелось присутствовать. Как это получилось, никто из них понять не мог, однако и усомниться не было никакой возможности. А как иначе? Один гириаз — одна помолвка!
— Вот видите! А я-то полагал, что княжны давно нет в живых... Но получается, она тайно воспитывалась при королевском дворе Тауналя, и его величество, пообещав мне свою дочь, решил совершить подмену. Некрасиво! — фальшиво сокрушался Владыка.
Таунальские маги скрипели зубами, но возразить им было нечего. Все трое подписали свидетельство и заверили его магически, после чего отправились восвояси.
— Ну что, — подмигнул мне Рэйм, когда мы остались наедине, — события развиваются в точности, как мы рассчитывали.
— Как у тебя получается быть таким... убедительным? Я сама почти поверила, что выросла в Таунальском дворце.
— Ну так это почти правда, — Рэйм усмехнулся. — Ты провела там около двух лет, не будучи взрослой. И действительно тайно. А если всерьез... меня этому учили с детства.
— Убедительно лгать?
— И этому тоже. Знаешь ли, дипломатия — это не только владение информацией и понимание слабостей противника, это еще и искусство с помощью той части правды, которой ты готов поделиться, придать достоверность остальным словам.
