Солдатику освежили память, и он показал, что владельцем куртки с приметными пуговицами был помощник крепостного интенданта. Он служил в крепости семь лет — и в течение пяти из них пропадали девушки. Его откровения — менталисту даже читать не пришлось, только чуть-чуть надавить — шокировали жителей крепости. Да, похищал — с помощью дурмана, насиловал, душил. Потом ножом наносил знаки, препятствующие призыву, и сбрасывал тела в Щель. Учился когда-то в ВШМ, был исключен на пятом курсе из-за какой-то конфликтной ситуации, но поскольку в запрещенном применении дара уличен не был, магию ему не блокировали. То, что мужик был безумен, сомнения не вызывало. Возможно, изначально имелась какая-то предрасположенность, а близость Пустых земель поспособствовала окончательному сдвигу. И — нет, специально он прорывы не провоцировал, хотя догадывался, что они как-то связаны с его действиями, и находил в этом особую радость — считал, что ему дана некоторая власть над магией стены...
Его увозили в тот же день. Слухи уже расползлись по ближайшим селениям, и растрепанная деревенская женщина, мать девушки из Мельничного Угла, выла на пыльной дороге, бросая вслед тюремной карете проклятия и комья сухой земли.
После этих событий жизнь Ухады не спешила входить в прежнюю колею: да, здесь осознавали опасность, исходящую от Пустых земель, но никто не ждал, что такое зло может творить человек. Мне было проще, в своем мире я привыкла к тому, что человек — главное зло и есть.
Комендант ходил осунувшийся и трезвый. Стало известно, что он подал в отставку. Складывалось впечатление, что ждал, пока разрешатся все узлы, а теперь свободен — и может уехать наконец из опостылевшей крепости. Он по-прежнему не обращал ни на что внимания, и покинул Ухаду лишь однажды за все время нашей практики — ранним утром он собрал полевые цветы за воротами крепости, отнес их к Щели и бросил всю охапку вниз. Потом я видела, как солдаты и офицеры по очереди, таясь друг от друга, словно стесняясь порыва, тоже относили к Щели цветы.
Две декады практики пролетели быстро, больше никаких экстраординарных событий не было — ни одного серьезного прорыва, лишь пару раз мы приняли участие в уничтожении лахров и шиархов — некрупной нежити, обнаружившейся в окрестностях подопечных деревень.
В последний день, когда вещи были уже упакованы, в крепость прискакал парень из небольшой деревеньки Сытое. У парня рожала жена, своей повитухи в селении не было, а целитель из Ухады, как назло, отлучился по вызову в другую деревню. Кроме меня, помочь было некому, дело шло к вечеру, так что я распрощалась с ребятами, сказав, что домой буду возвращаться одна. Лех попытался было настаивать, что он останется со мной, но я не позволила. Будущий папаша, ожидая меня, притопывал от нетерпения.
— Показывай дорогу! — скомандовала я, взлетая в седло.
Деревенский потрусил на своей лошадке впереди меня. Сытое лежало чуть в стороне от той дороги, по которой мы собирались покидать крепость, за лесом. На короткий миг, сворачивая с основной дороги, я почувствовала тревогу, которая почти тут же улетучилась, словно ее и не было. Будто кто-то подстерегал меня на этой развилке, но следом почему-то не поехал.
Я не люблю принимать роды. Нет, я ничего не имею против младенцев, даже благоговею, когда при мне происходит это чудо — рождение человека в мир. Но! Ключевое слово — «при мне происходит». Согласна быть на подхвате, помогая другому целителю или опытной повитухе... просто чтобы с кем-то разделить ответственность. Да, едва ли кто-то ждет таких откровений от целителя с опытом лечения людей в двух мирах...
Я говорила, что не люблю принимать роды? Так вот, особенно я не люблю принимать роды в деревне! Той ночью я осознала это. Деревня — это не только страдающий муж (будущий отец), это еще и матушки, свекровушки, тетушки, соседки-доброхотки — все те, кто обычно лучше врача знает, как надо лечить, и особенно — как рожать. И в такой ситуации выбор стоит отчетливый: либо они, либо я. Поскольку я уже была там, то тетушек-матушек пришлось разгонять, и довольно жестко. Без обид не обошлось.
Я оставила в избе только одну женщину, которая показалась мне разумной, — должен же кто-то выполнять функцию «подай-принеси». Будущие папаши в такой ситуации абсолютно беспомощны, толку от них никакого.
Роды были первые и потому трудные. Ничего критического, однако провозилась я с роженицей до утра, потом проинструктировала ее мамашу — что делать и в каких случаях расталкивать меня — и завалилась спать. Продрыхла я весь день с небольшими перерывами — на еду и проверку состояния мамы и младенца. И только к вечеру смогла окончательно продрать глаза.
Конечно, отправляться в путь в это время было уже бессмысленно — сама я пространственную магию только начала осваивать, а до ближайшего стационарного портала — не меньше четырех часов верхом. Так что я решила отложить отъезд на утро. Вот только Мирку, целые сутки проскучавшую без меня в чужой конюшне, надо было проведать.
Лошадь благосклонно приняла от меня присоленную горбушку, которую я вынесла ей из дома, мы с ней пообщались немного, и я снова вышла во двор. И тут же ощутила постороннее присутствие и связанную с ним опасность. Тело отреагировало мгновенно, еще прежде, чем глаза вычислили источник угрозы, — сгруппироваться, отпрыгнуть... уйти с линии огня. Что ушла — правильно, во только источник в сгущающейся вечерней темноте был не один. И чутье подсказывало, что опасность не абстрактная, а явилась по мою душу, а я — вот клуша! — безоружна. В который раз уже... Ничему-то меня жизнь не учит!
Все эти бестолковые мысли мельтешили в голове сами по себе, а я тем временем пыталась сориентироваться, как-то локализовать угрозу в темном дворе и понять, как спастись. Закричать? Эту мысль я отбросила сразу — тут явно профессионалы, вон как с местностью сливаются, а вступятся за меня (если вступятся) обычные крестьяне.
Еще раз реакция спасла меня, когда я пригнулась и метнулась в сторону — успела ощутить легкое колебание воздуха рядом с правым плечом. Легкое — значит, не арбалет. Стрелка из духовой трубки или что-то в этом роде. А от следующей стрелки мне уже не удалось уйти. Оседая на траву, я еще успела подумать последнюю мысль, что закричать все-таки стоило: пусть бы не помогли, но успели бы понять, что я не просто погулять пошла, а в беду попала... в крепость кого-нибудь послали бы.
Очнулась я в полной темноте. Во рту пересохло, тело не слушалось — я даже не сразу осознала, что просто связана, настолько медленно возвращалось осознание окружающей действительности. Без рук плохо, но все-таки можно — и я попробовала призвать чуть-чуть света, или хотя бы настроиться на ночное зрение, чтобы сориентироваться и понять, куда меня занесло. Оказалось, что нельзя — и дело даже не в руках, я просто не могла обратиться к магии. Блокировали. Я вздохнула и приготовилась ждать. Страшно пока не было. Неприятно — да. И любопытно: кому я опять понадобилась и в каком качестве? Неужели опять охота на сермиритовую невесту? Если да, то его величеству стоило, пожалуй, не только запрет на брак наложить, но и соответствующую информацию распространить, чтобы уж никто больше не зарился.
Ждать пришлось довольно долго — не меньше полутора часов. Впрочем, в полной темноте и полном безделье трудно верно оценивать прошедшее время. Посетитель явился с собственным «светлячком», из чего я сделала сразу два вывода: во-первых, передо мной маг, о чем, впрочем, трудно было не догадаться, а во-вторых, моя магия заблокирована не стенами безмагической камеры, а непосредственно на мне — по всей видимости, ошейником, который я чувствовала, пытаясь пошевелиться.
Гость выглядел мужчиной средних лет, не лишенным привлекательности, но с излишне жесткими чертами лица, да и выражение глаз мне не очень понравилось. Пока я разглядывала посетителя, тот тоже оценивал меня взглядом, а потом озвучил результат:
— Так себе.
— Не нравлюсь? — хмыкнула я.
— Не особенно. Впрочем, я переживу, мне нужен официальный брак и наследник, а бабу подходящую я себе и на стороне найду.
— Ну что ж, зато все честно, никаких иллюзий бедной девушке не оставили, — я усмехнулась.
— Бедная девушка, — парировал визитер, — ухитрилась женить на себе герцога Алейского и отправить его на тот свет в день свадьбы.
Я зашипела:
— Герцогу Алейскому, чтоб ему и за гранью покоя не было, девушку отдали в возрасте четырнадцати лет. И уж поверьте, не было у меня никакого желания за него замуж выходить — сбежала и пряталась три года в школе от такого женишка. А что подох — так сам виноват, на мне его крови нет.
— Ты и впрямь думаешь, что в это кто-нибудь поверит? — новый «жених» скептически скривил губы.
— Да мне на самом деле все равно, верите вы в это или нет. Кто вы такой, чтобы я вашим мнением дорожила?
— Твой будущий муж.
— Это вряд ли. — улыбнулась я. — Не получится у вас ничего.
— Получится, — недобро усмехнулся мужчина, — вот жреца дождемся...
— Ну-ну... — пробормотала я, не пытаясь убедить его в обратном.
Да и не было пока нужды переубеждать. Новый претендент на должность мужа вызывал у меня не просто неприязнь, а реальные опасения за собственную жизнь. Что-то подсказывало мне, что после неудачи с брачным обрядом оставлять меня живой свидетельницей своего преступления этот тип не захочет. А я — без магии, и змеиная кровь мне сейчас не поможет: для трансформации мне магия не нужна, но что она мне даст? Даже если я напугаю кого-нибудь, убить меня все равно успеют, если захотят. А вызвать никого я сейчас не могу — на ментальную связь без магии я не способна. Конечно, Лэйриш почувствует, что со мной что-то не в порядке. Возможно, он уже и сейчас забеспокоился... Вот только переместиться ко мне вряд ли сможет — подозреваю, что я слишком далеко от столицы, чтобы он мог выстроить прямой портал, настроенный на метку.
Мой неприятный посетитель покинул ненадолго комнату, снова оставив меня в абсолютной темноте, а потом вернулся в комнату с чашкой.
— Сейчас ты выпьешь этот напиток, девочка, и будешь во всем меня слушаться.
— С чего ты взял, что я буду пить это? — бравада, конечно, напоить связанного человека не так уж трудно.
— С того, что ты, моя милая, жить хочешь. И выбор у тебя невелик: либо ты пьешь добровольно то, что я тебе предлагаю, либо я оставляю тебя в покое... Но не спеши радоваться, я позаботился о том, чтобы этот покой тебе не понравился, ведь ошейничек на тебе — это не блокиратор магии. Это отсекатель.
Вот тут мне стало по-настоящему плохо: отсекатель — мерзкая штука, запрещенная к использованию в империи. Этот ошейник не просто лишает возможности пользоваться магией, он полностью отключает энергетическую оболочку от внешней подпитки. Какое-то время можно продержаться за счет внутренних резервов, а потом... неизвестно, что первым начнет отказывать, разум или тело, но это одинаково неприятно, а исход один — смерть. Я поежилась.
— Что, осознала? — усмехнулся мерзавец.
— Что за напиток? — я все-таки попробовала немножко потянуть время.
— О, ничего особенного, просто сделает тебя чуточку послушнее и спокойнее. Тебе просто не захочется противиться происходящему. Зато сознание не мутит, будешь все понимать и осознавать.
— Что ж, давай свое пойло, — вздохнула я.
«Жених» не церемонился — слегка запрокинул мне голову и принялся вливать жидкость в открытый рот, так что я едва успевала глотать.
— Теперь жди, — скомандовал он, отпуская меня. — Начнет действовать примерно через час, и продлится действие это часов пять, не меньше.
Ну, насчет того, как подействует, это еще вопрос. Мужчина ушел, а я обратилась к змеиной крови. Понятно, что полностью нейтрализовать эту дрянь без использования магии не получится, но хотя бы ослабить. Чем я и занялась, активизировав змеиную часть своей натуры. Как у меня получалось, я понять не могла. С одной стороны, мысль о том, что со мной хотят сделать, одобрения у меня не вызывала, с другой — сопротивляться я тоже не собиралась, попросту не видела в этом смысла. Поэтому, когда спустя час мой пленитель вернулся за мной, я честно изображала из себя послушную куклу... или не только изображала.
«Жених» развязал на мне веревки, и я наконец получила возможность размяться. Пока я крутила руками и ногами, разгоняя кровь, мужчина терпеливо ждал, потом скомандовал:
— Пошли, — и открыл передо мной дверь.
Я подозревала, что меня опять отдадут каким-нибудь теткам для приведения в порядок, но теток не было, в бесконечных коридорах мрачного строения попадались одни мужики... вернее, не попадались, а присоединялись к нам по пути. Двое, как я заметила, внешне напоминали «жениха» — родственники, видать, остальные персонажи имели весьма брутальный вид и были вооружены до зубов. Не иначе как наемники. Скорее всего — давно уж в Ниревии никто из дворян не держит собственную армию. Запрещено это. Компания, которая нас сопровождала, на армию, конечно, не тянула, но внушала опасения. Во всяком случае, дергаться я не решилась бы, вне зависимости от того, подействовало ли на меня зелье.
Наконец мы спустились по лестнице — четверо впереди, остальные за спиной у меня и моего «жениха» — и очутились в подземном храме. Устроен он был так же, как в замке у герцога Алейского — похоже, просто одного времени постройки.
— Кайлер, — почти беззвучно шепнула я, проходя мимо статуи бога удачи, — твоя помощь мне сегодня точно не повредит.
Да уж, в такой ситуации удача — это когда убивают путем бросания в терновый куст. Правда, что в моем случае станет терновым кустом, я не знаю.
Жрец уже ждал нас. Это был довольно молодой мужчина с осунувшимся лицом, который избегал встречаться со мной взглядом. Он не был похож на того строгого — настоящего служителя богов, что сочетал меня браком с герцогом Алейским. Тот нашел в себе смелость возразить, когда заметил, что меня опоили. Этот промолчит, даже если заметит.
Я молча наблюдала за приготовлениями к обряду. «Жених» — я так и не узнала, кто он такой, — тихо переговаривался со своими родичами, наемники ненавязчиво следили за каждым моим движением, видимо, не доверяя зелью. А может, это сам хозяин не доверял, вот и приказал следить.
Наконец с приготовлениями было покончено, мы с «женихом» встали друг напротив друга по обе стороны от ритуальной чаши. Жрец обмотал наши руки лентами и велел опустить их в чашу. Мы опустили. Ничего не произошло.
— Волею богов... — привычно затянул жрец и умолк, с недоумением глядя в воду, но продолжая шевелить губами.
— Что?! — «жених» недовольно уставился на служителя богов.
— Невозможно, — едва слышно прошептал жрец.
— Что — невозможно?
— Брак невозможен. Запрет магией императорского рода.
Несостоявшийся муж, грязно ругаясь, выдернул руку из ритуальной чаши. Ленты, опутывавшие наши запястья, змеями колыхались на поверхности воды.
— Ты знала? — оскалился на меня мужчина.
— Конечно, я сама просила его величество. Думаешь, ты первый в моей жизни охотник за сермиритовым приданным? Смею тебя заверить: ты не оригинален.
Мужчина зашипел и шагнул ко мне с перекошенным от гнева лицом. Я отступила на шаг, но деваться мне было некуда — даже если бы я справилась с «женихом», оставались еще его родственники и наемники.
Его увозили в тот же день. Слухи уже расползлись по ближайшим селениям, и растрепанная деревенская женщина, мать девушки из Мельничного Угла, выла на пыльной дороге, бросая вслед тюремной карете проклятия и комья сухой земли.
Глава 16
После этих событий жизнь Ухады не спешила входить в прежнюю колею: да, здесь осознавали опасность, исходящую от Пустых земель, но никто не ждал, что такое зло может творить человек. Мне было проще, в своем мире я привыкла к тому, что человек — главное зло и есть.
Комендант ходил осунувшийся и трезвый. Стало известно, что он подал в отставку. Складывалось впечатление, что ждал, пока разрешатся все узлы, а теперь свободен — и может уехать наконец из опостылевшей крепости. Он по-прежнему не обращал ни на что внимания, и покинул Ухаду лишь однажды за все время нашей практики — ранним утром он собрал полевые цветы за воротами крепости, отнес их к Щели и бросил всю охапку вниз. Потом я видела, как солдаты и офицеры по очереди, таясь друг от друга, словно стесняясь порыва, тоже относили к Щели цветы.
Две декады практики пролетели быстро, больше никаких экстраординарных событий не было — ни одного серьезного прорыва, лишь пару раз мы приняли участие в уничтожении лахров и шиархов — некрупной нежити, обнаружившейся в окрестностях подопечных деревень.
В последний день, когда вещи были уже упакованы, в крепость прискакал парень из небольшой деревеньки Сытое. У парня рожала жена, своей повитухи в селении не было, а целитель из Ухады, как назло, отлучился по вызову в другую деревню. Кроме меня, помочь было некому, дело шло к вечеру, так что я распрощалась с ребятами, сказав, что домой буду возвращаться одна. Лех попытался было настаивать, что он останется со мной, но я не позволила. Будущий папаша, ожидая меня, притопывал от нетерпения.
— Показывай дорогу! — скомандовала я, взлетая в седло.
Деревенский потрусил на своей лошадке впереди меня. Сытое лежало чуть в стороне от той дороги, по которой мы собирались покидать крепость, за лесом. На короткий миг, сворачивая с основной дороги, я почувствовала тревогу, которая почти тут же улетучилась, словно ее и не было. Будто кто-то подстерегал меня на этой развилке, но следом почему-то не поехал.
Я не люблю принимать роды. Нет, я ничего не имею против младенцев, даже благоговею, когда при мне происходит это чудо — рождение человека в мир. Но! Ключевое слово — «при мне происходит». Согласна быть на подхвате, помогая другому целителю или опытной повитухе... просто чтобы с кем-то разделить ответственность. Да, едва ли кто-то ждет таких откровений от целителя с опытом лечения людей в двух мирах...
Я говорила, что не люблю принимать роды? Так вот, особенно я не люблю принимать роды в деревне! Той ночью я осознала это. Деревня — это не только страдающий муж (будущий отец), это еще и матушки, свекровушки, тетушки, соседки-доброхотки — все те, кто обычно лучше врача знает, как надо лечить, и особенно — как рожать. И в такой ситуации выбор стоит отчетливый: либо они, либо я. Поскольку я уже была там, то тетушек-матушек пришлось разгонять, и довольно жестко. Без обид не обошлось.
Я оставила в избе только одну женщину, которая показалась мне разумной, — должен же кто-то выполнять функцию «подай-принеси». Будущие папаши в такой ситуации абсолютно беспомощны, толку от них никакого.
Роды были первые и потому трудные. Ничего критического, однако провозилась я с роженицей до утра, потом проинструктировала ее мамашу — что делать и в каких случаях расталкивать меня — и завалилась спать. Продрыхла я весь день с небольшими перерывами — на еду и проверку состояния мамы и младенца. И только к вечеру смогла окончательно продрать глаза.
Конечно, отправляться в путь в это время было уже бессмысленно — сама я пространственную магию только начала осваивать, а до ближайшего стационарного портала — не меньше четырех часов верхом. Так что я решила отложить отъезд на утро. Вот только Мирку, целые сутки проскучавшую без меня в чужой конюшне, надо было проведать.
Лошадь благосклонно приняла от меня присоленную горбушку, которую я вынесла ей из дома, мы с ней пообщались немного, и я снова вышла во двор. И тут же ощутила постороннее присутствие и связанную с ним опасность. Тело отреагировало мгновенно, еще прежде, чем глаза вычислили источник угрозы, — сгруппироваться, отпрыгнуть... уйти с линии огня. Что ушла — правильно, во только источник в сгущающейся вечерней темноте был не один. И чутье подсказывало, что опасность не абстрактная, а явилась по мою душу, а я — вот клуша! — безоружна. В который раз уже... Ничему-то меня жизнь не учит!
Все эти бестолковые мысли мельтешили в голове сами по себе, а я тем временем пыталась сориентироваться, как-то локализовать угрозу в темном дворе и понять, как спастись. Закричать? Эту мысль я отбросила сразу — тут явно профессионалы, вон как с местностью сливаются, а вступятся за меня (если вступятся) обычные крестьяне.
Еще раз реакция спасла меня, когда я пригнулась и метнулась в сторону — успела ощутить легкое колебание воздуха рядом с правым плечом. Легкое — значит, не арбалет. Стрелка из духовой трубки или что-то в этом роде. А от следующей стрелки мне уже не удалось уйти. Оседая на траву, я еще успела подумать последнюю мысль, что закричать все-таки стоило: пусть бы не помогли, но успели бы понять, что я не просто погулять пошла, а в беду попала... в крепость кого-нибудь послали бы.
Очнулась я в полной темноте. Во рту пересохло, тело не слушалось — я даже не сразу осознала, что просто связана, настолько медленно возвращалось осознание окружающей действительности. Без рук плохо, но все-таки можно — и я попробовала призвать чуть-чуть света, или хотя бы настроиться на ночное зрение, чтобы сориентироваться и понять, куда меня занесло. Оказалось, что нельзя — и дело даже не в руках, я просто не могла обратиться к магии. Блокировали. Я вздохнула и приготовилась ждать. Страшно пока не было. Неприятно — да. И любопытно: кому я опять понадобилась и в каком качестве? Неужели опять охота на сермиритовую невесту? Если да, то его величеству стоило, пожалуй, не только запрет на брак наложить, но и соответствующую информацию распространить, чтобы уж никто больше не зарился.
Ждать пришлось довольно долго — не меньше полутора часов. Впрочем, в полной темноте и полном безделье трудно верно оценивать прошедшее время. Посетитель явился с собственным «светлячком», из чего я сделала сразу два вывода: во-первых, передо мной маг, о чем, впрочем, трудно было не догадаться, а во-вторых, моя магия заблокирована не стенами безмагической камеры, а непосредственно на мне — по всей видимости, ошейником, который я чувствовала, пытаясь пошевелиться.
Гость выглядел мужчиной средних лет, не лишенным привлекательности, но с излишне жесткими чертами лица, да и выражение глаз мне не очень понравилось. Пока я разглядывала посетителя, тот тоже оценивал меня взглядом, а потом озвучил результат:
— Так себе.
— Не нравлюсь? — хмыкнула я.
— Не особенно. Впрочем, я переживу, мне нужен официальный брак и наследник, а бабу подходящую я себе и на стороне найду.
— Ну что ж, зато все честно, никаких иллюзий бедной девушке не оставили, — я усмехнулась.
— Бедная девушка, — парировал визитер, — ухитрилась женить на себе герцога Алейского и отправить его на тот свет в день свадьбы.
Я зашипела:
— Герцогу Алейскому, чтоб ему и за гранью покоя не было, девушку отдали в возрасте четырнадцати лет. И уж поверьте, не было у меня никакого желания за него замуж выходить — сбежала и пряталась три года в школе от такого женишка. А что подох — так сам виноват, на мне его крови нет.
— Ты и впрямь думаешь, что в это кто-нибудь поверит? — новый «жених» скептически скривил губы.
— Да мне на самом деле все равно, верите вы в это или нет. Кто вы такой, чтобы я вашим мнением дорожила?
— Твой будущий муж.
— Это вряд ли. — улыбнулась я. — Не получится у вас ничего.
— Получится, — недобро усмехнулся мужчина, — вот жреца дождемся...
— Ну-ну... — пробормотала я, не пытаясь убедить его в обратном.
Да и не было пока нужды переубеждать. Новый претендент на должность мужа вызывал у меня не просто неприязнь, а реальные опасения за собственную жизнь. Что-то подсказывало мне, что после неудачи с брачным обрядом оставлять меня живой свидетельницей своего преступления этот тип не захочет. А я — без магии, и змеиная кровь мне сейчас не поможет: для трансформации мне магия не нужна, но что она мне даст? Даже если я напугаю кого-нибудь, убить меня все равно успеют, если захотят. А вызвать никого я сейчас не могу — на ментальную связь без магии я не способна. Конечно, Лэйриш почувствует, что со мной что-то не в порядке. Возможно, он уже и сейчас забеспокоился... Вот только переместиться ко мне вряд ли сможет — подозреваю, что я слишком далеко от столицы, чтобы он мог выстроить прямой портал, настроенный на метку.
Мой неприятный посетитель покинул ненадолго комнату, снова оставив меня в абсолютной темноте, а потом вернулся в комнату с чашкой.
— Сейчас ты выпьешь этот напиток, девочка, и будешь во всем меня слушаться.
— С чего ты взял, что я буду пить это? — бравада, конечно, напоить связанного человека не так уж трудно.
— С того, что ты, моя милая, жить хочешь. И выбор у тебя невелик: либо ты пьешь добровольно то, что я тебе предлагаю, либо я оставляю тебя в покое... Но не спеши радоваться, я позаботился о том, чтобы этот покой тебе не понравился, ведь ошейничек на тебе — это не блокиратор магии. Это отсекатель.
Вот тут мне стало по-настоящему плохо: отсекатель — мерзкая штука, запрещенная к использованию в империи. Этот ошейник не просто лишает возможности пользоваться магией, он полностью отключает энергетическую оболочку от внешней подпитки. Какое-то время можно продержаться за счет внутренних резервов, а потом... неизвестно, что первым начнет отказывать, разум или тело, но это одинаково неприятно, а исход один — смерть. Я поежилась.
— Что, осознала? — усмехнулся мерзавец.
— Что за напиток? — я все-таки попробовала немножко потянуть время.
— О, ничего особенного, просто сделает тебя чуточку послушнее и спокойнее. Тебе просто не захочется противиться происходящему. Зато сознание не мутит, будешь все понимать и осознавать.
— Что ж, давай свое пойло, — вздохнула я.
«Жених» не церемонился — слегка запрокинул мне голову и принялся вливать жидкость в открытый рот, так что я едва успевала глотать.
— Теперь жди, — скомандовал он, отпуская меня. — Начнет действовать примерно через час, и продлится действие это часов пять, не меньше.
Ну, насчет того, как подействует, это еще вопрос. Мужчина ушел, а я обратилась к змеиной крови. Понятно, что полностью нейтрализовать эту дрянь без использования магии не получится, но хотя бы ослабить. Чем я и занялась, активизировав змеиную часть своей натуры. Как у меня получалось, я понять не могла. С одной стороны, мысль о том, что со мной хотят сделать, одобрения у меня не вызывала, с другой — сопротивляться я тоже не собиралась, попросту не видела в этом смысла. Поэтому, когда спустя час мой пленитель вернулся за мной, я честно изображала из себя послушную куклу... или не только изображала.
«Жених» развязал на мне веревки, и я наконец получила возможность размяться. Пока я крутила руками и ногами, разгоняя кровь, мужчина терпеливо ждал, потом скомандовал:
— Пошли, — и открыл передо мной дверь.
Я подозревала, что меня опять отдадут каким-нибудь теткам для приведения в порядок, но теток не было, в бесконечных коридорах мрачного строения попадались одни мужики... вернее, не попадались, а присоединялись к нам по пути. Двое, как я заметила, внешне напоминали «жениха» — родственники, видать, остальные персонажи имели весьма брутальный вид и были вооружены до зубов. Не иначе как наемники. Скорее всего — давно уж в Ниревии никто из дворян не держит собственную армию. Запрещено это. Компания, которая нас сопровождала, на армию, конечно, не тянула, но внушала опасения. Во всяком случае, дергаться я не решилась бы, вне зависимости от того, подействовало ли на меня зелье.
Наконец мы спустились по лестнице — четверо впереди, остальные за спиной у меня и моего «жениха» — и очутились в подземном храме. Устроен он был так же, как в замке у герцога Алейского — похоже, просто одного времени постройки.
— Кайлер, — почти беззвучно шепнула я, проходя мимо статуи бога удачи, — твоя помощь мне сегодня точно не повредит.
Да уж, в такой ситуации удача — это когда убивают путем бросания в терновый куст. Правда, что в моем случае станет терновым кустом, я не знаю.
Жрец уже ждал нас. Это был довольно молодой мужчина с осунувшимся лицом, который избегал встречаться со мной взглядом. Он не был похож на того строгого — настоящего служителя богов, что сочетал меня браком с герцогом Алейским. Тот нашел в себе смелость возразить, когда заметил, что меня опоили. Этот промолчит, даже если заметит.
Я молча наблюдала за приготовлениями к обряду. «Жених» — я так и не узнала, кто он такой, — тихо переговаривался со своими родичами, наемники ненавязчиво следили за каждым моим движением, видимо, не доверяя зелью. А может, это сам хозяин не доверял, вот и приказал следить.
Наконец с приготовлениями было покончено, мы с «женихом» встали друг напротив друга по обе стороны от ритуальной чаши. Жрец обмотал наши руки лентами и велел опустить их в чашу. Мы опустили. Ничего не произошло.
— Волею богов... — привычно затянул жрец и умолк, с недоумением глядя в воду, но продолжая шевелить губами.
— Что?! — «жених» недовольно уставился на служителя богов.
— Невозможно, — едва слышно прошептал жрец.
— Что — невозможно?
— Брак невозможен. Запрет магией императорского рода.
Несостоявшийся муж, грязно ругаясь, выдернул руку из ритуальной чаши. Ленты, опутывавшие наши запястья, змеями колыхались на поверхности воды.
— Ты знала? — оскалился на меня мужчина.
— Конечно, я сама просила его величество. Думаешь, ты первый в моей жизни охотник за сермиритовым приданным? Смею тебя заверить: ты не оригинален.
Мужчина зашипел и шагнул ко мне с перекошенным от гнева лицом. Я отступила на шаг, но деваться мне было некуда — даже если бы я справилась с «женихом», оставались еще его родственники и наемники.
