— Нравится, — также шёпотом ответила Далия.
Он поцеловал её снова.
Его поцелуй был настойчивым, но не грубым; жадным и долгим.
В окно впечатался снежок. Далия отскочила от Риккардо.
— Карла, — догадался он.
Схватив с дивана пиджак, Риккардо поцеловал Далию — быстро, но горячо — и бросился к двери.
1 «Arrival» — четвёртый студийный альбом группы «ABBA»
Комната страха
Он нагнал Карлу на перекрёстке.
— Стой! — Риккардо взял её под локоть.
Она оттолкнула его.
— Ты обманул меня!
— Я ничего тебе не обещал.
— Ты обещал разобраться в своих чувствах!
Риккардо закинул пиджак на плечо.
— Как видишь, я разобрался.
Всхлипывая Карла бежала по дороге, прикрытой снегом. Она поскальзывалась, падала, поднималась и продолжала бежать.
Риккардо не спешил. Раздираемая обидой Карла расскажет родителям (и его, и своим) и о побеге Риккардо, и о его поцелуе с Далией. Прийти одновременно с ней — значит приблизить наступление нового наказания.
<Плевать. Это того стоило>
Он постоянно касался губ, не веря, что целовал ими Далию.
Когда Риккардо вернулся домой, Феррера уже уехали.
Мать сидела за неубранным обеденным столом, склонив голову на руку. Отец стоял посередине лестницы.
— Ты наказан, — сказал он.
— Я знаю, — Риккардо повесил пиджак на стул и засобирался на кухню. Эйфория и адреналин пробудили в нём голод.
— С кем ты связался, — отец брезгливо поморщился, — с никчёмным мальчишкой и деревенской девчонкой.
Риккардо встал напротив лестницы.
— Прости, что связался с теми, кто принял меня таким, какой я есть. С теми, кто не осуждает, не смеётся надо мной. С теми, кто учит меня, если я чего-не умею, а не говорит, что я никчёмный идиот. С теми, кто разговаривает со мной, в конце концов! — он сорвался в крик.
— Они испортили тебя.
Риккардо усмехнулся.
— Когда меня избивали в школе, ты говорил, что дело во мне. Теперь, когда я могу за себя постоять, меня, оказывается, кто-то испортил.
Отец спустился на ступеньку ниже.
— Не груби.
— А то что? Запрёшь меня в психушке?
Они уставились друг на друга.
— Ты спрашивал, почему он это сделал, — спокойно продолжил отец.
— Аурелио, не надо, — попросила мать.
— Имя! У твоего старшего сына есть имя! — крикнул Риккардо.
— Он сделал это, потому что вышел из-под контроля.
Риккардо кивнул.
— Значит, пришло моё время выйти из-под контроля.
Он выпорхнул из дома.
Крышка гаража поползла вверх.
Риккардо рванул полотно. «Чудовище» обнажило зубы.
— Мистер Бенитос! — к гаражу засеменил смотритель. Отец, выскользнувший вслед за Риккардо, жестом остановил его.
Риккардо взял биту и, не отрывая глаз от «чудовища», ударил по лобовому стеклу.
Он наносил удар за ударом по автомобилю, пока не опустел от злости.
Бита выскользнула из его рук.
Отец схватил Риккардо за шиворот и завёл в дом.
— Идея сдать тебя в психушку уже не кажется такой глупой, — он пихнул Риккардо к лестнице, он завалился на ступеньки.
— А ты будешь меня навещать как Моранди? — Риккардо залился истерическим смехом, развернувшись к родителям. — Мам, ты знала, что он навещает Моранди каждую неделю? — отец проигнорировал вопросительный взгляд матери. Риккардо обратился к отцу. — Я видел его. Доктор Норвелл разрешил мне навестить Моранди. А знаешь почему? Потому что я был его любимым пациентом. Разве ты не знал, что она водила меня к психиатру, потому что была уверена, что со дня на день я тронусь умом? Не знал? — смех перешёл в визг. — Неприятно, когда с тобой не разговаривают, правда? Когда тебе лгут, скрывают, недоговаривают. НЕ ЛЮБЯТ.
— Позже поговорим, — сказал отец матери и за шиворот потащил сопротивляющегося Риккардо по лестнице. — Соскучился по брату? — прорычал, открыв дверь комнаты Моранди. — У тебя будет целая ночь, чтобы подумать о нём! — он толкнул Риккардо и запер дверь, к которой Риккардо прислонился спиной. Истерика улетучилась.
Он не заходил сюда три года. Его пугал нож (или скальпель), которым Моранди вырезал кадык у мужчины, формалин, в котором он хранил его, окровавленная одежда, — всё то, что создало воображение Риккардо, и чего не было в действительности.
В комнате была лишь кровать, на которой они валялись, когда Риккардо не мог заснуть: Моранди обманывал его, что по потолку бегают овечки, в поисках которых Риккардо пялился в потолок, пока его глаза не закрывались от усталости. Был стол, за которым Моранди учил его делать бумажные кораблики. Была стена, полностью увешанная фотографиями: Риккардо, родителей, бабушки и дедушки, снимками старой таксы и дымчатого кота, кудрявого весельчака с пухлыми щеками — Макса — лучшего друга Моранди, портретами темноволосой красавицы Сильвии — его школьной любви.
Вопреки страху Риккардо здесь не было смерти. Здесь была жизнь.
Риккардо свернулся в клубок на кровати и заплакал.
Расплата
3 января 1978 год
Отец притормозил у школы.
— Ты разочаровал меня, Риккардо.
Он ужесточил наказание. Рождественские каникулы Риккардо провёл не просто дома, а в своей комнате, которую запирали на ключ. Ключ хранился у матери, однако, она даже не порывалась выпустить сына. Еду ему приносили как заключённому — на подносе. А сегодняшним утром отец сказал, что они с матерью будут отвозить Риккардо в школу и забирать его оттуда сами, непрозрачно намекнув, что лично он потратит на эти поездки драгоценное рабочее время.
— Не помню, когда я не разочаровывал тебя, — Риккардо выбрался из автомобиля, отстранившись от руки желавшей приласкать его матери.
В школе от него пятились — фантастическая история Чака ещё дышала полной грудью, лишь мистер Хорни добродушно поздоровался.
<Нужно переждать. Я сбегу перед началом урока>
Риккардо наклонился к питьевому фонтанчику.
— Я же просил тебя не обижать Карлу, — Оскар вцепился в шею Риккардо и саданул его лицом об фонтан. Из носа Риккардо потекла кровь. — Не волнуйся, «трясиновцы» разберутся с твоей подружкой, — он надавил ему на шею, приложил к фонтану ещё раз и под вопли мистера Хорни — безоружного бывшего полицейского, слабого полицейского — покинул здание школы.
Захлёбываясь слезами и кровью, Риккардо умылся и выбежал на улицу.
На стоянке Игорь парковал велосипед.
— Кто тебя так? — он ахнул.
— Мне нужен твой велосипед, — Риккардо вырвал руль у него из рук.
— Но тебе же нельзя кататься зимой!
— Можно, нельзя, — он перекинул ногу через седло, — мне ничего нельзя.
Риккардо выкатил на дорогу.
— Риккардо, назад! — родители выскочили из автомобиля.
Он обернулся на голос отца, велосипед занесло вбок. Последнее, что он увидел — движущийся на него пикап.
*
Альба гладила Риккардо по волосам.
— Тебя сбила машина, к счастью, ничего серьёзного, всего парочка царапин. Ну и нос. Но они быстро заживут.
— Я притягиваю их как магнит, да, мам? — Риккардо спохватился. — Какой сегодня день недели?
— Вторник.
Он приподнялся на больничной кровати.
— Мам, можно я не пойду к новой сиделке? Оставь меня с Карлой, возьми с собой на покер, — что угодно, только не новая сиделка. Пожалуйста, мам. Они все одинаковые.
Она поцеловала его в лоб.
— Не пойдёшь. Мы уезжаем в Сицилию, будем жить с дедушкой и бабушкой.
— Правда?
— Да.
— А папа?
— Он закончит свои дела в городе и приедет. Ты рад?
— Очень, — Риккардо прильнул к её руке.
Альба покосилась на дверь. Аурелио кивнул и скрылся в больничном коридоре.
Они должны сделать всё возможное, чтобы временная амнезия, отбросившая память их сына на начало сентября, ещё до знакомства с сиделкой и дружбой с рыжим мальчишкой, продлилась как можно дольше: она защитит психику Риккардо от травмирующих воспоминаний. Потерю второго ребёнка они не переживут.
Всё начинается там, где заканчивается
Лето 1997 года
— …И теперь уже я — владелец «Крабового утёса», — Игорь навалился на стойку. — А чем вы занимаетесь?
— Я предприниматель, — Риккардо опустил монетку в автомат. Песня заиграла повторно. — Я провёл десятки сделок, но самой хреновой была та, когда я согласился морозить зад в костюме краба за пятьдесят центов в час, — Игорь выпрямился, в его глазах плескалось сомнение. — Не хочешь спросить, как дела у итальяшки, рыжий?
— Нет, — протянул Игорь, Риккардо улыбнулся, — не может быть!
Они обнялись.
— Двадцать лет, чёрт возьми, — пробормотал Риккардо.
— Почему ты не отвечал на мои письма, говнюк? — обиженно просипел Игорь и стукнул его в плечо. — Я писал тебе каждую неделю!
— Я не получал их.
Игорь цокнул языком.
— В городе столько всего произошло, пока ты жил в Сицилии. Убийство нашей учительницы мисс Беннет, пожар в психиатрической лечебнице…, — он осёкся.
— Я знаю, знаю, что он погиб в том пожаре.
Игорь вздохнул.
— А с кем ты приехал?
— С Карлой.
— Карла? Карла Феррера? — Риккардо кивнул. Игорь присвистнул. — Она изменилась.
— Только внешне.
— Слушай, — Игорь отодвинул чашку от Риккардо, — а что тогда произошло? Почему вы уехали из Деренвиля?
— Родители увезли, чтобы я не вышел из-под контроля, — горько ухмыльнулся Риккардо. — Я частично потерял память, когда налетел на пикап.
— Ты был в ярости. Я думал, ты оторвёшь мне руки, когда забирал велосипед.
— Я торопился к Далии. Оскар сказал, что «трясиновцы»…
Игорь прервал его.
— Они навестили её. «Трясиновцы» разнесли дом Молли, но Далию не тронули. Жестокость сочеталась у них с благородством, — он хмыкнул.
— Я хотел сбежать с ней, представляешь? Жаль, что она так и не узнала об этом, — Риккардо отхлебнул из чашки остывший кофе.
— А ты знаешь, — сказал Игорь после недолгой паузы, — Далия здесь, — его глаза забегали, когда Риккардо повернулся на него. — Я имею в виду, она была здесь, заходила пару дней назад. Угу, да.
— Ты по-прежнему ставишь свой велосипед в «угол вонючек»?
— Теперь это просто угол. И велосипед там паркует мой сын. Мой сын паркует мой велосипед, хорошо…Конечно, конечно, — Игорь ответил на немой вопрос Риккардо, — когда я отказывал тебе?
Риккардо выскочил из закусочной. Велосипед Игоря стоял прислонённым к стене.
— Рикки! — Карла вылезла из автомобиля, когда Риккардо пронёсся мимо неё.
Подъезжая к дому Молли Верберг, Риккардо на ходу спрыгнул с велосипеда. Он бросил его у крыльца, вбежал по лестнице и постучал в дверь.
Дверь открыла пожилая женщина, и Риккардо сделал шаг назад, чтобы проверить, не перепутал ли он номер дома.
Восьмая улица. Двести тридцать седьмой дом. Дом Молли Верберг. Всё верно.
— Чем могу помочь? — спросила женщина, взяв на руки трущуюся об её ноги белую кошку.
— Я ищу Далию. Далию Верберг. Хотя, наверное, у неё уже другая фамилия…
— Мне жаль, сэр, но мисс Верберг уехала ещё вчера.
— Извините, — опустив голову, Риккардо побрёл к велосипеду.
*
После продажи магазина, с которым Риккардо расстался без сожалений, он отвёз Карлу в аэропорт, предупредив, что их развод неизбежен. Она рыдала, заламывала руки, но Риккардо был непреклонен. Он отправил жену в Нью-Йорк, а сам вернулся в Деренвиль, соблазнённый обещаниями Игоря о бесплатном молочном коктейле и старой музыки, вроде Элвиса и «АВВА».
Вечером «Крабовый утёс» распух от количества детей и подростков. «День друзей», придуманный Далией, прижился и праздник проводился в закусочной ежегодно. Единственное, Мишелсы перенесли его на конец летних каникул.
— Пап, — на кухне одиннадцатилетний Олаф передал Игорю булочки для бургеров, — почему ты не сказал ему, что ваша подруга гостит у нас?
— Я сказал.
— Ты не говорил.
— Я сказал, чтобы он остался на праздник. И вообще…Отставить разговоры, иначе будешь драить палубу! — Игорь чмокнул сына в рыжую макушку.
— Есть, капитан!
Риккардо сидел у барной стойки и наблюдал за детьми, которые не отличались от тех, кто посетил «День друзей» в семьдесят седьмом: те же смущённые взгляды, ерундовые разговоры и неловкие перемещения из угла в угол. Так же, как дети «из прошлого», они разбрелись на пары, когда уже не проигрыватель, а магнитофон залил «утёс» музыкой. Игорь сдержал обещание: школьники утопали в медленном танце под «Dancing Queen».
Далия стояла у первых столиков, заведя руки за спину. На её шее поблёскивала посеребренная бабочка.
— Не почернела, — прочитал Риккардо по её губам.
Она шагнула вперёд. Он сполз со стула.
Они встретились в центре зала.
И не было этих двадцати лет.
Потому что ему снова тринадцать.
Потому что ей снова семнадцать.
Потому что всё начинается там, где заканчивается.
Он поцеловал её снова.
Его поцелуй был настойчивым, но не грубым; жадным и долгим.
В окно впечатался снежок. Далия отскочила от Риккардо.
— Карла, — догадался он.
Схватив с дивана пиджак, Риккардо поцеловал Далию — быстро, но горячо — и бросился к двери.
1 «Arrival» — четвёртый студийный альбом группы «ABBA»
Глава шестнадцатая
Комната страха
Он нагнал Карлу на перекрёстке.
— Стой! — Риккардо взял её под локоть.
Она оттолкнула его.
— Ты обманул меня!
— Я ничего тебе не обещал.
— Ты обещал разобраться в своих чувствах!
Риккардо закинул пиджак на плечо.
— Как видишь, я разобрался.
Всхлипывая Карла бежала по дороге, прикрытой снегом. Она поскальзывалась, падала, поднималась и продолжала бежать.
Риккардо не спешил. Раздираемая обидой Карла расскажет родителям (и его, и своим) и о побеге Риккардо, и о его поцелуе с Далией. Прийти одновременно с ней — значит приблизить наступление нового наказания.
<Плевать. Это того стоило>
Он постоянно касался губ, не веря, что целовал ими Далию.
Когда Риккардо вернулся домой, Феррера уже уехали.
Мать сидела за неубранным обеденным столом, склонив голову на руку. Отец стоял посередине лестницы.
— Ты наказан, — сказал он.
— Я знаю, — Риккардо повесил пиджак на стул и засобирался на кухню. Эйфория и адреналин пробудили в нём голод.
— С кем ты связался, — отец брезгливо поморщился, — с никчёмным мальчишкой и деревенской девчонкой.
Риккардо встал напротив лестницы.
— Прости, что связался с теми, кто принял меня таким, какой я есть. С теми, кто не осуждает, не смеётся надо мной. С теми, кто учит меня, если я чего-не умею, а не говорит, что я никчёмный идиот. С теми, кто разговаривает со мной, в конце концов! — он сорвался в крик.
— Они испортили тебя.
Риккардо усмехнулся.
— Когда меня избивали в школе, ты говорил, что дело во мне. Теперь, когда я могу за себя постоять, меня, оказывается, кто-то испортил.
Отец спустился на ступеньку ниже.
— Не груби.
— А то что? Запрёшь меня в психушке?
Они уставились друг на друга.
— Ты спрашивал, почему он это сделал, — спокойно продолжил отец.
— Аурелио, не надо, — попросила мать.
— Имя! У твоего старшего сына есть имя! — крикнул Риккардо.
— Он сделал это, потому что вышел из-под контроля.
Риккардо кивнул.
— Значит, пришло моё время выйти из-под контроля.
Он выпорхнул из дома.
Крышка гаража поползла вверх.
Риккардо рванул полотно. «Чудовище» обнажило зубы.
— Мистер Бенитос! — к гаражу засеменил смотритель. Отец, выскользнувший вслед за Риккардо, жестом остановил его.
Риккардо взял биту и, не отрывая глаз от «чудовища», ударил по лобовому стеклу.
Он наносил удар за ударом по автомобилю, пока не опустел от злости.
Бита выскользнула из его рук.
Отец схватил Риккардо за шиворот и завёл в дом.
— Идея сдать тебя в психушку уже не кажется такой глупой, — он пихнул Риккардо к лестнице, он завалился на ступеньки.
— А ты будешь меня навещать как Моранди? — Риккардо залился истерическим смехом, развернувшись к родителям. — Мам, ты знала, что он навещает Моранди каждую неделю? — отец проигнорировал вопросительный взгляд матери. Риккардо обратился к отцу. — Я видел его. Доктор Норвелл разрешил мне навестить Моранди. А знаешь почему? Потому что я был его любимым пациентом. Разве ты не знал, что она водила меня к психиатру, потому что была уверена, что со дня на день я тронусь умом? Не знал? — смех перешёл в визг. — Неприятно, когда с тобой не разговаривают, правда? Когда тебе лгут, скрывают, недоговаривают. НЕ ЛЮБЯТ.
— Позже поговорим, — сказал отец матери и за шиворот потащил сопротивляющегося Риккардо по лестнице. — Соскучился по брату? — прорычал, открыв дверь комнаты Моранди. — У тебя будет целая ночь, чтобы подумать о нём! — он толкнул Риккардо и запер дверь, к которой Риккардо прислонился спиной. Истерика улетучилась.
Он не заходил сюда три года. Его пугал нож (или скальпель), которым Моранди вырезал кадык у мужчины, формалин, в котором он хранил его, окровавленная одежда, — всё то, что создало воображение Риккардо, и чего не было в действительности.
В комнате была лишь кровать, на которой они валялись, когда Риккардо не мог заснуть: Моранди обманывал его, что по потолку бегают овечки, в поисках которых Риккардо пялился в потолок, пока его глаза не закрывались от усталости. Был стол, за которым Моранди учил его делать бумажные кораблики. Была стена, полностью увешанная фотографиями: Риккардо, родителей, бабушки и дедушки, снимками старой таксы и дымчатого кота, кудрявого весельчака с пухлыми щеками — Макса — лучшего друга Моранди, портретами темноволосой красавицы Сильвии — его школьной любви.
Вопреки страху Риккардо здесь не было смерти. Здесь была жизнь.
Риккардо свернулся в клубок на кровати и заплакал.
Глава семнадцатая
Расплата
3 января 1978 год
Отец притормозил у школы.
— Ты разочаровал меня, Риккардо.
Он ужесточил наказание. Рождественские каникулы Риккардо провёл не просто дома, а в своей комнате, которую запирали на ключ. Ключ хранился у матери, однако, она даже не порывалась выпустить сына. Еду ему приносили как заключённому — на подносе. А сегодняшним утром отец сказал, что они с матерью будут отвозить Риккардо в школу и забирать его оттуда сами, непрозрачно намекнув, что лично он потратит на эти поездки драгоценное рабочее время.
— Не помню, когда я не разочаровывал тебя, — Риккардо выбрался из автомобиля, отстранившись от руки желавшей приласкать его матери.
В школе от него пятились — фантастическая история Чака ещё дышала полной грудью, лишь мистер Хорни добродушно поздоровался.
<Нужно переждать. Я сбегу перед началом урока>
Риккардо наклонился к питьевому фонтанчику.
— Я же просил тебя не обижать Карлу, — Оскар вцепился в шею Риккардо и саданул его лицом об фонтан. Из носа Риккардо потекла кровь. — Не волнуйся, «трясиновцы» разберутся с твоей подружкой, — он надавил ему на шею, приложил к фонтану ещё раз и под вопли мистера Хорни — безоружного бывшего полицейского, слабого полицейского — покинул здание школы.
Захлёбываясь слезами и кровью, Риккардо умылся и выбежал на улицу.
На стоянке Игорь парковал велосипед.
— Кто тебя так? — он ахнул.
— Мне нужен твой велосипед, — Риккардо вырвал руль у него из рук.
— Но тебе же нельзя кататься зимой!
— Можно, нельзя, — он перекинул ногу через седло, — мне ничего нельзя.
Риккардо выкатил на дорогу.
— Риккардо, назад! — родители выскочили из автомобиля.
Он обернулся на голос отца, велосипед занесло вбок. Последнее, что он увидел — движущийся на него пикап.
*
Альба гладила Риккардо по волосам.
— Тебя сбила машина, к счастью, ничего серьёзного, всего парочка царапин. Ну и нос. Но они быстро заживут.
— Я притягиваю их как магнит, да, мам? — Риккардо спохватился. — Какой сегодня день недели?
— Вторник.
Он приподнялся на больничной кровати.
— Мам, можно я не пойду к новой сиделке? Оставь меня с Карлой, возьми с собой на покер, — что угодно, только не новая сиделка. Пожалуйста, мам. Они все одинаковые.
Она поцеловала его в лоб.
— Не пойдёшь. Мы уезжаем в Сицилию, будем жить с дедушкой и бабушкой.
— Правда?
— Да.
— А папа?
— Он закончит свои дела в городе и приедет. Ты рад?
— Очень, — Риккардо прильнул к её руке.
Альба покосилась на дверь. Аурелио кивнул и скрылся в больничном коридоре.
Они должны сделать всё возможное, чтобы временная амнезия, отбросившая память их сына на начало сентября, ещё до знакомства с сиделкой и дружбой с рыжим мальчишкой, продлилась как можно дольше: она защитит психику Риккардо от травмирующих воспоминаний. Потерю второго ребёнка они не переживут.
Эпилог
Всё начинается там, где заканчивается
Лето 1997 года
— …И теперь уже я — владелец «Крабового утёса», — Игорь навалился на стойку. — А чем вы занимаетесь?
— Я предприниматель, — Риккардо опустил монетку в автомат. Песня заиграла повторно. — Я провёл десятки сделок, но самой хреновой была та, когда я согласился морозить зад в костюме краба за пятьдесят центов в час, — Игорь выпрямился, в его глазах плескалось сомнение. — Не хочешь спросить, как дела у итальяшки, рыжий?
— Нет, — протянул Игорь, Риккардо улыбнулся, — не может быть!
Они обнялись.
— Двадцать лет, чёрт возьми, — пробормотал Риккардо.
— Почему ты не отвечал на мои письма, говнюк? — обиженно просипел Игорь и стукнул его в плечо. — Я писал тебе каждую неделю!
— Я не получал их.
Игорь цокнул языком.
— В городе столько всего произошло, пока ты жил в Сицилии. Убийство нашей учительницы мисс Беннет, пожар в психиатрической лечебнице…, — он осёкся.
— Я знаю, знаю, что он погиб в том пожаре.
Игорь вздохнул.
— А с кем ты приехал?
— С Карлой.
— Карла? Карла Феррера? — Риккардо кивнул. Игорь присвистнул. — Она изменилась.
— Только внешне.
— Слушай, — Игорь отодвинул чашку от Риккардо, — а что тогда произошло? Почему вы уехали из Деренвиля?
— Родители увезли, чтобы я не вышел из-под контроля, — горько ухмыльнулся Риккардо. — Я частично потерял память, когда налетел на пикап.
— Ты был в ярости. Я думал, ты оторвёшь мне руки, когда забирал велосипед.
— Я торопился к Далии. Оскар сказал, что «трясиновцы»…
Игорь прервал его.
— Они навестили её. «Трясиновцы» разнесли дом Молли, но Далию не тронули. Жестокость сочеталась у них с благородством, — он хмыкнул.
— Я хотел сбежать с ней, представляешь? Жаль, что она так и не узнала об этом, — Риккардо отхлебнул из чашки остывший кофе.
— А ты знаешь, — сказал Игорь после недолгой паузы, — Далия здесь, — его глаза забегали, когда Риккардо повернулся на него. — Я имею в виду, она была здесь, заходила пару дней назад. Угу, да.
— Ты по-прежнему ставишь свой велосипед в «угол вонючек»?
— Теперь это просто угол. И велосипед там паркует мой сын. Мой сын паркует мой велосипед, хорошо…Конечно, конечно, — Игорь ответил на немой вопрос Риккардо, — когда я отказывал тебе?
Риккардо выскочил из закусочной. Велосипед Игоря стоял прислонённым к стене.
— Рикки! — Карла вылезла из автомобиля, когда Риккардо пронёсся мимо неё.
Подъезжая к дому Молли Верберг, Риккардо на ходу спрыгнул с велосипеда. Он бросил его у крыльца, вбежал по лестнице и постучал в дверь.
Дверь открыла пожилая женщина, и Риккардо сделал шаг назад, чтобы проверить, не перепутал ли он номер дома.
Восьмая улица. Двести тридцать седьмой дом. Дом Молли Верберг. Всё верно.
— Чем могу помочь? — спросила женщина, взяв на руки трущуюся об её ноги белую кошку.
— Я ищу Далию. Далию Верберг. Хотя, наверное, у неё уже другая фамилия…
— Мне жаль, сэр, но мисс Верберг уехала ещё вчера.
— Извините, — опустив голову, Риккардо побрёл к велосипеду.
*
После продажи магазина, с которым Риккардо расстался без сожалений, он отвёз Карлу в аэропорт, предупредив, что их развод неизбежен. Она рыдала, заламывала руки, но Риккардо был непреклонен. Он отправил жену в Нью-Йорк, а сам вернулся в Деренвиль, соблазнённый обещаниями Игоря о бесплатном молочном коктейле и старой музыки, вроде Элвиса и «АВВА».
Вечером «Крабовый утёс» распух от количества детей и подростков. «День друзей», придуманный Далией, прижился и праздник проводился в закусочной ежегодно. Единственное, Мишелсы перенесли его на конец летних каникул.
— Пап, — на кухне одиннадцатилетний Олаф передал Игорю булочки для бургеров, — почему ты не сказал ему, что ваша подруга гостит у нас?
— Я сказал.
— Ты не говорил.
— Я сказал, чтобы он остался на праздник. И вообще…Отставить разговоры, иначе будешь драить палубу! — Игорь чмокнул сына в рыжую макушку.
— Есть, капитан!
Риккардо сидел у барной стойки и наблюдал за детьми, которые не отличались от тех, кто посетил «День друзей» в семьдесят седьмом: те же смущённые взгляды, ерундовые разговоры и неловкие перемещения из угла в угол. Так же, как дети «из прошлого», они разбрелись на пары, когда уже не проигрыватель, а магнитофон залил «утёс» музыкой. Игорь сдержал обещание: школьники утопали в медленном танце под «Dancing Queen».
Далия стояла у первых столиков, заведя руки за спину. На её шее поблёскивала посеребренная бабочка.
— Не почернела, — прочитал Риккардо по её губам.
Она шагнула вперёд. Он сполз со стула.
Они встретились в центре зала.
И не было этих двадцати лет.
Потому что ему снова тринадцать.
Потому что ей снова семнадцать.
Потому что всё начинается там, где заканчивается.
