— Кеваль, — снова донесся до сотника голос мага. — Мы приглашаем тебя к нам на корабль. Надо поговорить. И хотелось бы, чтобы ты подобрал воинов, которым сможешь доверять. Не больше пяти. Из тех, кто знает, что такое честь. Тех, кто, как и ты, не способен предать друга ради выгоды. Их мы тоже приглашаем.
Поговорить? Но о чем могучий маг может говорить с простым сотником? Кеваль поежился. Но приказ, хоть и в форме просьбы, был отдан. Странное все-таки требование... Подобрать эльфов, которых обычно презирали и над кем смеялись? Он сам всю жизнь скрывал, что руководствуется в жизни чем-то еще, кроме личной выгоды. Потому, наверное, с Кером и сдружился. Но кого выбрать?
Сотник оглянулся, стараясь не терять из виду Командора, и пробежался взглядом по строю. Так, пожалуй, что Келин. Мальчишка совсем, едва четыреста стукнуло, но всегда дрался за друзей до последнего. И его друг, Кирон. Ведь вдвоем проверяли подвал, где тогда прятался Кер. И не выдали, хотя не могли его не видеть. Да и тот не стал убивать мальчишек. Кто еще? Залин. Простолюдин, а чести больше, чем у двадцати высокорожденных. А где же еще двоих взять? С остальными Кеваль был плохо знаком и немного растерялся. Он беспомощно оглянулся на Кера, и старый друг подошел, уловив в этом взгляде просьбу о помощи.
— Что-то не так? — спросил он.
— Трое есть, а в остальных не уверен, просто мало их знаю, — раздраженно махнул рукой Кеваль.
— Могу посоветовать, — открыто улыбнулся Кер. — Возьми Ирлина. Вон он стоит. Он мне не раз еду по подвалам таскал. Поймали бы, так сразу на Площадь Жертвоприношений угодил бы. А пятого не надо, четырех хватит.
Кеваль снова потряс головой, ничего не понимая. Верховный Маг приказал, чтобы нашли пятерых, а его друг без спросу изменяет приказ? А тот откровенно посмеивался, необидно посмеивался, это сотник понял. Он только покачал головой, вздохнул и скомандовал:
— Келин, Кирон, Залин и Ирлин — шаг вперед!
Названные воины вздрогнули, но вышли из строя. Никто не знал для чего они нужны завоевателям. Возможно, их вызвали для показательной казни... Очень даже возможно. Но лица эльфов не дрогнули. Они молча стояли и ждали, пока им не скажут, чего конкретно от них хотят. А странный маг подходил к каждому, на мгновение останавливался, удовлетворенно хмыкал и шел дальше. И каждому казалось, что его вывернули наизнанку и изучили. Воины не рисковали переглядываться, но чувствовали себя крайне неуютно. Кер подошел к Кевалю, взял его за локоть и отвел в сторону.
— Не бойся Мастера, — усмехнулся он. — Вас ждет некоторая неожиданность, но ничего страшного. Поработать потом, правда, придется — и хорошо поработать.
— Ты можешь мне, наконец, сказать, чего твои друзья от нас хотят?! — простонал сотник.
— Пока не могу, — усмехнулся Кер. — Прости, Кеваль — Мастер просил не говорить. Он сам расскажет на корабле. Идем.
— Как ты хоть среди этих оказался? — устало спросил старый воин.
— Да уж оказался... — поежился эльф. — Сам такого ожидать не мог.
Он коротко поведал Кевалю обо всем случившемся, опуская самое невероятное, во что, не увидев своими глазами, поверить невозможно. Но и оставшегося оказалось довольно, чтобы потрясти любого в Интореге до глубины души, до самых ее корней. Сотник не составил исключения, его глаза по мере рассказа становились все более круглыми. А когда он услышал, что его друг поклялся Командору клятвой Тридцати Слов, то просто покрутил пальцем у виска. Кер не обиделся — чтобы понять его, нужно было ощутить и пережить все, что ощутил и пережил он сам. Он только улыбнулся и потянул Кеваля за локоть к Командору. Сотник шел не слишком охотно, лицо его все еще хранило следы потрясения от невероятного рассказа.
— А теперь прошу вас пятерых следовать за мной, — разнесся над площадью голос мага. — Остальные пока свободны. Завтра утром всем снова прибыть сюда.
Кеваль подошел к встревоженно переглядывающимся сослуживцам и постарался успокоить их. Кирон и Залин были спокойны, Келин и Ирлин явно нервничали — никто не понимал, что понадобилось от них странным завоевателям. Остальные стражники медленно потянулись с Площади Жертвоприношений, постоянно оглядываясь на остающихся. Командор повернулся к Кевалю и ободряюще улыбнулся, но сотнику от улыбки колдуна стало еще более не по себе. Тот что-то сделал, и прямо перед эльфами распахнулась черная воронка. Кер за локоть потянул ошеломленного друга к ней. Сотнику стало страшно — хоть он и видел, как черные выходили из таких воронок, но уж больно она походила на смертоносный смерч. Остальные четверо обреченно пошли за ними, на лицах стражников была уверенность в том, что они идут на смерть. Может, воронка — это такой экзотический способ казни?
Странное ощущение растянутости, мельтешение белых бликов в глазах, и Кеваль оказался в светло-серой комнате, очень богатой комнате, такую роскошь он видел разве что в замках магов. Впрочем, а где он сейчас? Да в замке мага же! Правда, этот замок почему-то называли кораблем, но это сотника, в общем-то, не касалось. Как бы ни называли замок, он все равно оставался замком. Посреди комнаты стоял круглый стол, окруженный удобными мягкими креслами того же светло-серого цвета.
— Прошу садиться, — Командор указал рукой на стол, и стражники нерешительно расселись.
Кеваль присел на самый краешек кресла, чувствуя себя крайне неуютно — никогда еще не приходилось сидеть в присутствии мага. Но ведь тот сам приказал! Прямо из стола вырос стакан с золотистым напитком, и сотник вздрогнул. Запахло чем-то странным, но явно спиртным. Кер хлопнул его плечу, сев рядом, и поднял вверх такой же стакан. Кеваль взял свой, тоже поднял его, приветствуя друга, и отхлебнул. Да... Такого ему пивать не доводилось в самых лучших и дорогих кабаках Инторега. Крепкое, очень крепкое бренди или что-то подобное. Но каков букет! Чудо просто. Впрочем, времени наслаждаться напитком не было, и Кеваль уставился на севшего напротив мага.
Краем глаза он наблюдал за остальными эльфами, с каменными лицами сидящими на краешках кресел. Бедняги были напряжены, как никогда, ни один не решился взять стакан с бренди, хотя ноздри Ирлина и подергивались от заманчивого запаха господского питья. Остальные не позволили себе и этого. Каждый искоса разглядывал странную комнату — ее полукруглые стены не походили ни на что знакомое. На них висели какие-то украшения, и опять же не было понятно, что эти украшения из себя представляют. Непонятным оказалось и то, откуда брался свет, ни единого факела Кеваль не видел — казалось, светится сам потолок. Это тоже возможно, от этого странного мага можно ждать чего угодно.
— Итак, мы пригласили вас, чтобы решить судьбу вашего города и вашего народа, — привлек сотника голос Командора. — И решать эту судьбу предстоит вам пятерым.
Что?! Он не ослышался? Им решать судьбу Инторега?! Кеваль даже рот приоткрыл, пытаясь что-то сказать, как-то возразить, но только тихо сипел. Слова не лезли из глотки, ну хоть ты плачь, не лезли. Да этот стегов колдун что, с ума сошел? Кеваль же просто сотник, а остальные и вовсе рядовые стражники! И им решать судьбу страны?! Чушь какая-то...
Командор с улыбкой наблюдал за ошеломленными его заявлением эльфами, переглядываясь со скалящим зубы Кером. Точно так же посмеивалась невероятным образом исцеленная Касра, теперь-то Кеваль видел, что это именно она. И вспоминал, на что была похожа девочка всего лишь неделю назад. Каким же могуществом обладает этот маг? Это что-то страшное и невозможное, теперь сотник уже верил, что Командор в одиночку уничтожил колдунов Синклита Двенадцати. Для него, похоже, это было нетрудно. Но хотелось бы все-таки понять, откуда он и его воины вообще взялись. Ну не было их на плоскогорье, никогда не было!
— Я понимаю, что вам трудно понять, принять и смириться, — продолжил между тем маг. — Но придется. Вы хотите знать, кто мы и откуда взялись. Отвечу. Мир не один, их бесчисленное множество. Ваш мирок располагается в самой середине наших владений, скрытый пылевым облаком. Представь себе, Кеваль, что однажды в своем доме ты обнаруживаешь, что что-то начало страшно вонять. И не знаешь, что именно. Как ты поступишь?
— Ну, я... — протянул растерянный сотник. — Начну искать, что именно испортилось и воняет. Ну, и выброшу, наверное...
— Правильно,— усмехнулся маг. — Точно так же поступил и я. Начал искать. И знаешь, что я нашел?
— Нет.
— Вас, ваш мир. Это он так страшно вонял. Вонял болью, смертью, ненавистью и подлостью. А подобные «запахи» мы выносить не в состоянии. Пришлось что-то делать.
— Не понимаю... — настолько растерянным Кеваль еще не бывал. Магу неприятны эманации боли? Невероятно!
— Мы иные и живем по-иному, — снова усмехнулся Командор. — Ну, и что же мне делать с вашим миром? «Выбросить», как ты советуешь?
— А... — только и смог выдавить Кеваль — и кто его, идиота старого, за язык тянул?!
— Увы, не могу — вы живые. Жравших чужую боль я уничтожил. А всем остальным, если они хотят выжить, придется измениться. Ведь когда-то, Кеваль, ваш народ был самым мудрым и самым добрым среди всех народов галактики. Мне жаль, что вы превратились в чудовищ, и я очень хочу, чтобы эльфы снова стали прежними. Мудрыми и добрыми.
Его народ был мудрым и добрым? Это когда же такое происходило? Кеваль припомнил старинные легенды, читанные еще в детстве. Тогда их можно было найти кое-где, колдуны еще не успели сжечь свитки и предать их анафеме. А ведь кое в чем странный маг прав... Не упоминался в древних легендах ни Вульхас, ни колдуны, пытающие и убивающие ради него. Мудрые драконы — были. Маги, добрые маги — были. Любовь — была. Честь и справедливость — были. Радость творчества и создания нового — была. А вот ненависти и подлости напрочь не было. Так что же это получается? Они сами пошли на поводу прислужников Вульхаса и забыли, кем являлись когда-то?
С какой стороны ни посмотри, а проклятый Командор прав. Как тихо и незаметно колдуны Синклита прибрали к рукам Инторег... Не спешили. И первую жертву своему Вульхасу принесли только лет через триста после пришествия к власти. А когда никто не обратил на жертвоприношение особого внимания, продолжили свое страшное дело. Эльфы постепенно привыкли подчиняться. Да и запуганы были основательно. Кеваль вспомнил Инторег до Вульхаса с его слугами и вздрогнул — ведь это был совсем другой город, город, из которого еще не ушла радость, где еще звучал веселый смех. Город, в котором еще кто-то кого-то любил и кому-то верил. И как с каждым днем этот город мрачнел, темнел, как в нем поселялись страх и ненависть, злоба и предательство. Как честь объявили злом, подлость вознесли на пьедестал добра. И те, в ком эта честь еще оставалась, вынуждены были прятать ее глубоко-глубоко в душе.
Да, маг прав... Их мир вонял, вонял хуже выгребной ямы. Давно пора это понять. Ведь было же время, когда они сами могли остановить колдунов Синклита. Но не остановили... Каждый выживал в одиночку и плевал на других. Он сам, в том числе. Кеваль попытался представить, как мог выглядеть нынешний Инторег в глазах героя из древних легенд, и ему стало страшно. А если эти воины пришли оттуда, где царят законы, похожие на описанные в легендах? Как для них выглядит его мир? О, небеса! Да они должны были передавить всех жителей Инторега, как крыс! И оказались бы полностью правы, если бы сделали это. Сотник снова вспомнил жертвоприношения и вздрогнул. Едва ли не впервые за последнюю тысячу лет ему захотелось плакать.
— Теперь Синклита и Вульхаса нет, и никто не сможет помешать вам измениться, — из глаз мага лучились такой силы доброта и сочувствие, что Кеваля всего пронизывало ими, воин чуть не задыхался от наплыва непривычных чувств. — Но возникает несколько вопросов.
— Каких? — осмелился спросить Залин.
— Как вам жить дальше. Мы можем дать вам все, что нужно для жизни, выстроить новые, светлые и чистые от эманаций боли города. Но я хочу спросить вас пятерых, а пойдет ли это эльфам на пользу? Не станете ли вы нахлебниками, ждущими, что вам все и сейчас свалится с неба? Сможете ли вы измениться в этом случае?
Кеваль задумался. Получить все сразу и бесплатно, не прилагая к этому никаких усилий? Многие и многие, да что говорить, почти все завопят — да, хотим, давайте нам, а мы будем жрать и веселиться. Да вот только во что превратится его народ за несколько лет? Не станут ли они еще хуже, чем были? Он вспомнил многих своих знакомых и вздохнул — почти каждый готов на что угодно ради малейшей выгоды, на любую подлость и любое предательство. И этих — на все готовое? Поначалу успокоятся, а потом им станет скучно. Развлекаться же они привыкли весьма однообразно — ходили смотреть на мучения жертв на Площади Жертвоприношений. К тому же, очень многие жаждали власти больше жизни, и эти куда опаснее остальных. Они не успокоятся. И долго ли ждать после этого появления нового Синклита? И нового Вульхаса?
— Нет... — сквозь силу заставил себя выговорить сотник. — Нельзя этого делать.
— Согласен, нельзя, — хмуро присоединился к его мнению Залин. Остальные трое кивнули.
— Объясните, почему? — приподнялись брови мага, он с искренним интересом наблюдал за эльфами, подмечая самую легкую тень, скользнувшую по лицу любого из них.
— Вы сами знаете, — горько усмехнулся Кеваль. — Те, у кого нет никакого стержня, никакого большого дела в жизни, очень быстро опустятся, имея все готовое. А как привыкли у нас развлекаться, вы знаете... Нам нужно бороться за жизнь, тогда хоть что-то хорошее хоть у кого-то сможет прорваться наружу. Но боюсь, что никто из нас уже не станет таким, какими были предки. Разве что дети...
— Дети — это понятно. Но что, по-вашему, делать со взрослыми?
— Не знаю, — развел руками сотник. — Просто не знаю.
— Что ж, — кивнул Командор. — Кер с Касрой предложили один выход, но пусть они сами расскажут о нем.
Кеваль удивленно посмотрел на старого друга, и тот ободряюще похлопал сотника плечу. Затем глотнул из своего стакана и сказал:
— Мы точно так же растерялись, когда Мастер спросил совета у нас. Но все-таки, как мне кажется, нашли кое-что. Единственный выход — жесткая власть, сосредоточенная в руках связанного с орденом правителя. И его ближайших помощников. Но правитель сам должен подчиняться этим законам, не нарушать их, это должен быть эльф чести. Выделяемые орденом ресурсы будут в его распоряжении, он сам станет решать, кто и чего заслуживает. Но главное — поменьше жестокости. Виновных ссылать вниз, в крепость, найти их правителю помогут. Вся остальная внутренняя политика останется в его руках.
— А для детей и молодежи необходимо открыть школы! — добавила Касра.
— Кто будет правителем? — осторожно спросил Кирон, настороженно переглянувшись со своим другом. — Вы, господин Ла Синер?
— Нет, у Кера найдется достаточно дел далеко от Инторега, — засмеялся Командор. — Пост правителя мы предлагаем вам, Кеваль.
— Мне?! — вскочил с места сотник. — Да я же просто воин! Я не умею хитрить, ловчить и изворачиваться!
— Но вы один из немногих, кто сумел сохранить честь там, внизу, — донесся из-за его спины чей-то громкий голос. — И это — лучшая рекомендация.
Сотник обернулся и застыл, став похожим скорее на соляной столб, чем на эльфа — в появившихся внезапно в левой стене дверях стоял дракон.
Поговорить? Но о чем могучий маг может говорить с простым сотником? Кеваль поежился. Но приказ, хоть и в форме просьбы, был отдан. Странное все-таки требование... Подобрать эльфов, которых обычно презирали и над кем смеялись? Он сам всю жизнь скрывал, что руководствуется в жизни чем-то еще, кроме личной выгоды. Потому, наверное, с Кером и сдружился. Но кого выбрать?
Сотник оглянулся, стараясь не терять из виду Командора, и пробежался взглядом по строю. Так, пожалуй, что Келин. Мальчишка совсем, едва четыреста стукнуло, но всегда дрался за друзей до последнего. И его друг, Кирон. Ведь вдвоем проверяли подвал, где тогда прятался Кер. И не выдали, хотя не могли его не видеть. Да и тот не стал убивать мальчишек. Кто еще? Залин. Простолюдин, а чести больше, чем у двадцати высокорожденных. А где же еще двоих взять? С остальными Кеваль был плохо знаком и немного растерялся. Он беспомощно оглянулся на Кера, и старый друг подошел, уловив в этом взгляде просьбу о помощи.
— Что-то не так? — спросил он.
— Трое есть, а в остальных не уверен, просто мало их знаю, — раздраженно махнул рукой Кеваль.
— Могу посоветовать, — открыто улыбнулся Кер. — Возьми Ирлина. Вон он стоит. Он мне не раз еду по подвалам таскал. Поймали бы, так сразу на Площадь Жертвоприношений угодил бы. А пятого не надо, четырех хватит.
Кеваль снова потряс головой, ничего не понимая. Верховный Маг приказал, чтобы нашли пятерых, а его друг без спросу изменяет приказ? А тот откровенно посмеивался, необидно посмеивался, это сотник понял. Он только покачал головой, вздохнул и скомандовал:
— Келин, Кирон, Залин и Ирлин — шаг вперед!
Названные воины вздрогнули, но вышли из строя. Никто не знал для чего они нужны завоевателям. Возможно, их вызвали для показательной казни... Очень даже возможно. Но лица эльфов не дрогнули. Они молча стояли и ждали, пока им не скажут, чего конкретно от них хотят. А странный маг подходил к каждому, на мгновение останавливался, удовлетворенно хмыкал и шел дальше. И каждому казалось, что его вывернули наизнанку и изучили. Воины не рисковали переглядываться, но чувствовали себя крайне неуютно. Кер подошел к Кевалю, взял его за локоть и отвел в сторону.
— Не бойся Мастера, — усмехнулся он. — Вас ждет некоторая неожиданность, но ничего страшного. Поработать потом, правда, придется — и хорошо поработать.
— Ты можешь мне, наконец, сказать, чего твои друзья от нас хотят?! — простонал сотник.
— Пока не могу, — усмехнулся Кер. — Прости, Кеваль — Мастер просил не говорить. Он сам расскажет на корабле. Идем.
— Как ты хоть среди этих оказался? — устало спросил старый воин.
— Да уж оказался... — поежился эльф. — Сам такого ожидать не мог.
Он коротко поведал Кевалю обо всем случившемся, опуская самое невероятное, во что, не увидев своими глазами, поверить невозможно. Но и оставшегося оказалось довольно, чтобы потрясти любого в Интореге до глубины души, до самых ее корней. Сотник не составил исключения, его глаза по мере рассказа становились все более круглыми. А когда он услышал, что его друг поклялся Командору клятвой Тридцати Слов, то просто покрутил пальцем у виска. Кер не обиделся — чтобы понять его, нужно было ощутить и пережить все, что ощутил и пережил он сам. Он только улыбнулся и потянул Кеваля за локоть к Командору. Сотник шел не слишком охотно, лицо его все еще хранило следы потрясения от невероятного рассказа.
— А теперь прошу вас пятерых следовать за мной, — разнесся над площадью голос мага. — Остальные пока свободны. Завтра утром всем снова прибыть сюда.
Кеваль подошел к встревоженно переглядывающимся сослуживцам и постарался успокоить их. Кирон и Залин были спокойны, Келин и Ирлин явно нервничали — никто не понимал, что понадобилось от них странным завоевателям. Остальные стражники медленно потянулись с Площади Жертвоприношений, постоянно оглядываясь на остающихся. Командор повернулся к Кевалю и ободряюще улыбнулся, но сотнику от улыбки колдуна стало еще более не по себе. Тот что-то сделал, и прямо перед эльфами распахнулась черная воронка. Кер за локоть потянул ошеломленного друга к ней. Сотнику стало страшно — хоть он и видел, как черные выходили из таких воронок, но уж больно она походила на смертоносный смерч. Остальные четверо обреченно пошли за ними, на лицах стражников была уверенность в том, что они идут на смерть. Может, воронка — это такой экзотический способ казни?
Странное ощущение растянутости, мельтешение белых бликов в глазах, и Кеваль оказался в светло-серой комнате, очень богатой комнате, такую роскошь он видел разве что в замках магов. Впрочем, а где он сейчас? Да в замке мага же! Правда, этот замок почему-то называли кораблем, но это сотника, в общем-то, не касалось. Как бы ни называли замок, он все равно оставался замком. Посреди комнаты стоял круглый стол, окруженный удобными мягкими креслами того же светло-серого цвета.
— Прошу садиться, — Командор указал рукой на стол, и стражники нерешительно расселись.
Кеваль присел на самый краешек кресла, чувствуя себя крайне неуютно — никогда еще не приходилось сидеть в присутствии мага. Но ведь тот сам приказал! Прямо из стола вырос стакан с золотистым напитком, и сотник вздрогнул. Запахло чем-то странным, но явно спиртным. Кер хлопнул его плечу, сев рядом, и поднял вверх такой же стакан. Кеваль взял свой, тоже поднял его, приветствуя друга, и отхлебнул. Да... Такого ему пивать не доводилось в самых лучших и дорогих кабаках Инторега. Крепкое, очень крепкое бренди или что-то подобное. Но каков букет! Чудо просто. Впрочем, времени наслаждаться напитком не было, и Кеваль уставился на севшего напротив мага.
Краем глаза он наблюдал за остальными эльфами, с каменными лицами сидящими на краешках кресел. Бедняги были напряжены, как никогда, ни один не решился взять стакан с бренди, хотя ноздри Ирлина и подергивались от заманчивого запаха господского питья. Остальные не позволили себе и этого. Каждый искоса разглядывал странную комнату — ее полукруглые стены не походили ни на что знакомое. На них висели какие-то украшения, и опять же не было понятно, что эти украшения из себя представляют. Непонятным оказалось и то, откуда брался свет, ни единого факела Кеваль не видел — казалось, светится сам потолок. Это тоже возможно, от этого странного мага можно ждать чего угодно.
— Итак, мы пригласили вас, чтобы решить судьбу вашего города и вашего народа, — привлек сотника голос Командора. — И решать эту судьбу предстоит вам пятерым.
Что?! Он не ослышался? Им решать судьбу Инторега?! Кеваль даже рот приоткрыл, пытаясь что-то сказать, как-то возразить, но только тихо сипел. Слова не лезли из глотки, ну хоть ты плачь, не лезли. Да этот стегов колдун что, с ума сошел? Кеваль же просто сотник, а остальные и вовсе рядовые стражники! И им решать судьбу страны?! Чушь какая-то...
Командор с улыбкой наблюдал за ошеломленными его заявлением эльфами, переглядываясь со скалящим зубы Кером. Точно так же посмеивалась невероятным образом исцеленная Касра, теперь-то Кеваль видел, что это именно она. И вспоминал, на что была похожа девочка всего лишь неделю назад. Каким же могуществом обладает этот маг? Это что-то страшное и невозможное, теперь сотник уже верил, что Командор в одиночку уничтожил колдунов Синклита Двенадцати. Для него, похоже, это было нетрудно. Но хотелось бы все-таки понять, откуда он и его воины вообще взялись. Ну не было их на плоскогорье, никогда не было!
— Я понимаю, что вам трудно понять, принять и смириться, — продолжил между тем маг. — Но придется. Вы хотите знать, кто мы и откуда взялись. Отвечу. Мир не один, их бесчисленное множество. Ваш мирок располагается в самой середине наших владений, скрытый пылевым облаком. Представь себе, Кеваль, что однажды в своем доме ты обнаруживаешь, что что-то начало страшно вонять. И не знаешь, что именно. Как ты поступишь?
— Ну, я... — протянул растерянный сотник. — Начну искать, что именно испортилось и воняет. Ну, и выброшу, наверное...
— Правильно,— усмехнулся маг. — Точно так же поступил и я. Начал искать. И знаешь, что я нашел?
— Нет.
— Вас, ваш мир. Это он так страшно вонял. Вонял болью, смертью, ненавистью и подлостью. А подобные «запахи» мы выносить не в состоянии. Пришлось что-то делать.
— Не понимаю... — настолько растерянным Кеваль еще не бывал. Магу неприятны эманации боли? Невероятно!
— Мы иные и живем по-иному, — снова усмехнулся Командор. — Ну, и что же мне делать с вашим миром? «Выбросить», как ты советуешь?
— А... — только и смог выдавить Кеваль — и кто его, идиота старого, за язык тянул?!
— Увы, не могу — вы живые. Жравших чужую боль я уничтожил. А всем остальным, если они хотят выжить, придется измениться. Ведь когда-то, Кеваль, ваш народ был самым мудрым и самым добрым среди всех народов галактики. Мне жаль, что вы превратились в чудовищ, и я очень хочу, чтобы эльфы снова стали прежними. Мудрыми и добрыми.
Его народ был мудрым и добрым? Это когда же такое происходило? Кеваль припомнил старинные легенды, читанные еще в детстве. Тогда их можно было найти кое-где, колдуны еще не успели сжечь свитки и предать их анафеме. А ведь кое в чем странный маг прав... Не упоминался в древних легендах ни Вульхас, ни колдуны, пытающие и убивающие ради него. Мудрые драконы — были. Маги, добрые маги — были. Любовь — была. Честь и справедливость — были. Радость творчества и создания нового — была. А вот ненависти и подлости напрочь не было. Так что же это получается? Они сами пошли на поводу прислужников Вульхаса и забыли, кем являлись когда-то?
С какой стороны ни посмотри, а проклятый Командор прав. Как тихо и незаметно колдуны Синклита прибрали к рукам Инторег... Не спешили. И первую жертву своему Вульхасу принесли только лет через триста после пришествия к власти. А когда никто не обратил на жертвоприношение особого внимания, продолжили свое страшное дело. Эльфы постепенно привыкли подчиняться. Да и запуганы были основательно. Кеваль вспомнил Инторег до Вульхаса с его слугами и вздрогнул — ведь это был совсем другой город, город, из которого еще не ушла радость, где еще звучал веселый смех. Город, в котором еще кто-то кого-то любил и кому-то верил. И как с каждым днем этот город мрачнел, темнел, как в нем поселялись страх и ненависть, злоба и предательство. Как честь объявили злом, подлость вознесли на пьедестал добра. И те, в ком эта честь еще оставалась, вынуждены были прятать ее глубоко-глубоко в душе.
Да, маг прав... Их мир вонял, вонял хуже выгребной ямы. Давно пора это понять. Ведь было же время, когда они сами могли остановить колдунов Синклита. Но не остановили... Каждый выживал в одиночку и плевал на других. Он сам, в том числе. Кеваль попытался представить, как мог выглядеть нынешний Инторег в глазах героя из древних легенд, и ему стало страшно. А если эти воины пришли оттуда, где царят законы, похожие на описанные в легендах? Как для них выглядит его мир? О, небеса! Да они должны были передавить всех жителей Инторега, как крыс! И оказались бы полностью правы, если бы сделали это. Сотник снова вспомнил жертвоприношения и вздрогнул. Едва ли не впервые за последнюю тысячу лет ему захотелось плакать.
— Теперь Синклита и Вульхаса нет, и никто не сможет помешать вам измениться, — из глаз мага лучились такой силы доброта и сочувствие, что Кеваля всего пронизывало ими, воин чуть не задыхался от наплыва непривычных чувств. — Но возникает несколько вопросов.
— Каких? — осмелился спросить Залин.
— Как вам жить дальше. Мы можем дать вам все, что нужно для жизни, выстроить новые, светлые и чистые от эманаций боли города. Но я хочу спросить вас пятерых, а пойдет ли это эльфам на пользу? Не станете ли вы нахлебниками, ждущими, что вам все и сейчас свалится с неба? Сможете ли вы измениться в этом случае?
Кеваль задумался. Получить все сразу и бесплатно, не прилагая к этому никаких усилий? Многие и многие, да что говорить, почти все завопят — да, хотим, давайте нам, а мы будем жрать и веселиться. Да вот только во что превратится его народ за несколько лет? Не станут ли они еще хуже, чем были? Он вспомнил многих своих знакомых и вздохнул — почти каждый готов на что угодно ради малейшей выгоды, на любую подлость и любое предательство. И этих — на все готовое? Поначалу успокоятся, а потом им станет скучно. Развлекаться же они привыкли весьма однообразно — ходили смотреть на мучения жертв на Площади Жертвоприношений. К тому же, очень многие жаждали власти больше жизни, и эти куда опаснее остальных. Они не успокоятся. И долго ли ждать после этого появления нового Синклита? И нового Вульхаса?
— Нет... — сквозь силу заставил себя выговорить сотник. — Нельзя этого делать.
— Согласен, нельзя, — хмуро присоединился к его мнению Залин. Остальные трое кивнули.
— Объясните, почему? — приподнялись брови мага, он с искренним интересом наблюдал за эльфами, подмечая самую легкую тень, скользнувшую по лицу любого из них.
— Вы сами знаете, — горько усмехнулся Кеваль. — Те, у кого нет никакого стержня, никакого большого дела в жизни, очень быстро опустятся, имея все готовое. А как привыкли у нас развлекаться, вы знаете... Нам нужно бороться за жизнь, тогда хоть что-то хорошее хоть у кого-то сможет прорваться наружу. Но боюсь, что никто из нас уже не станет таким, какими были предки. Разве что дети...
— Дети — это понятно. Но что, по-вашему, делать со взрослыми?
— Не знаю, — развел руками сотник. — Просто не знаю.
— Что ж, — кивнул Командор. — Кер с Касрой предложили один выход, но пусть они сами расскажут о нем.
Кеваль удивленно посмотрел на старого друга, и тот ободряюще похлопал сотника плечу. Затем глотнул из своего стакана и сказал:
— Мы точно так же растерялись, когда Мастер спросил совета у нас. Но все-таки, как мне кажется, нашли кое-что. Единственный выход — жесткая власть, сосредоточенная в руках связанного с орденом правителя. И его ближайших помощников. Но правитель сам должен подчиняться этим законам, не нарушать их, это должен быть эльф чести. Выделяемые орденом ресурсы будут в его распоряжении, он сам станет решать, кто и чего заслуживает. Но главное — поменьше жестокости. Виновных ссылать вниз, в крепость, найти их правителю помогут. Вся остальная внутренняя политика останется в его руках.
— А для детей и молодежи необходимо открыть школы! — добавила Касра.
— Кто будет правителем? — осторожно спросил Кирон, настороженно переглянувшись со своим другом. — Вы, господин Ла Синер?
— Нет, у Кера найдется достаточно дел далеко от Инторега, — засмеялся Командор. — Пост правителя мы предлагаем вам, Кеваль.
— Мне?! — вскочил с места сотник. — Да я же просто воин! Я не умею хитрить, ловчить и изворачиваться!
— Но вы один из немногих, кто сумел сохранить честь там, внизу, — донесся из-за его спины чей-то громкий голос. — И это — лучшая рекомендация.
Сотник обернулся и застыл, став похожим скорее на соляной столб, чем на эльфа — в появившихся внезапно в левой стене дверях стоял дракон.
