Бремя императора. Скрытое пророчество

— Почему же?
       — Что «почему»?
       — Почему ты предал, отец? — Слова давались светловолосому с трудом, в глазах горела тоска, но одновременно и решимость, он явно принял какое-то нелегкое решение.
       — Кого я предал? — Брови старика раздраженно взметнулись вверх. — Ни семью, ни клан я не предавал. А до дурацких легенд мне никогда дела не было.
       — До легенд мне тоже дела нет. Но Повелитель — не легенда. Я его видел, я чувствовал его страшную силу. Это что-то невозможное!
       — Он уже вошел в полную силу? — Глава клана судорожно сжал кулаки. — Благая Тьма!
       — Не знаю, но он несет истинную Тьму. Я видел! И требую объяснений, как далагар клана.
       — Что ж, сын, ты их получишь. Я пытался остановить чудовище до того, как оно станет самим собой полностью. Ты не понимаешь, что такое носитель истинной Тьмы. Мы можем молиться Ей и служить Ей, но если Она нисходит в тварный мир... Ничего хорошего от этого ждать не приходится. Никому. Нам — в том числе.
       — Понимаю, отец, — криво усмехнулся далагар. — Ничуть не хуже тебя понимаю, ты сам меня учил. Но ты не учел одного обстоятельства. Рядом с Повелителем стоит носитель истинного Света. И они кровные братья.
       — Что?! — резко дернулся старик. — У тебя глупые шутки, сын. И жестокие.
       — А я и не шутил, — криво усмехнулся тот. — Это на самом деле так. Пророчество Пятерых.
       — Эта-то чушь какое отношение имеет к носителю Тьмы?
       — Твоя недоверчивость сыграла с тобой злую шутку, отец, — вздохнул далагар. — Ты никогда не относился к Хронике с уважением, всегда полагал правым только себя самого. Тем более — не верил в пророчества. Особенно в чужие. И ошибся. Знаешь, что сказал мне Повелитель?
       — Откуда?
       — «Встань с колен, честь дороже жизни». Это именно тот Повелитель, которого мы ждали! Я не хуже тебя знаю, что предки уничтожили трех носителей Тьмы, не сказавших этих слов. Но этот сказал. Ты понял?
       — Да, — глухо отозвался старик, опуская голову. — Только мне плевать. Мне жаль, что мы не сумели отыскать мальчишку в детстве, когда он вообще ничего не мог. Я знал, что следующий носитель родится где-то на Манхене, я искал его. Не нашел. Жаль.
       — Даже сейчас ты не желаешь ничего понимать. — Далагар помрачнел. — Отказываешься принимать реальность. Значит, ты взвешен и отвергнут. Ты не можешь больше быть аладаром клана.
       — А духу-то хватит? — насмешливо оскалился старик. — Слабак ты, сынок.
       — Хватит. Ты меня всегда недооценивал, отец.
       — Да ну? — хрипло рассмеялся глава черного клана. — Буду рад, коли так. Давай, я не стану даже сопротивляться.
       Далагар криво усмехнулся и скользнул к креслу. Взял отца за седую голову и несколько мгновений с тоской смотрел в выцветшие глаза. И не увидел там ничего, кроме презрения. Надо же, все еще не понял и не поверил. Зря. Он резким движением свернул не успевшему даже дернуться аладару шею, вступая тем самым на престол. Иным способом высшую должность в Черном Клане не занимали. Когда-нибудь и к нему самому придет его сын. Или внук. За его жизнью придет.
       Новый аладар отступил и замер, прощаясь с человеком, которого все-таки когда-то любил. Низко поклонился и вышел. Мертвое тело в кресле продолжало насмешливо улыбаться.
       

       
       Глава 9. Дорога без имени

       
       Каменная дорога приближалась к городу. Хотя до полудня было еще далеко, множество людей стремилось до начала дневной молитвы попасть в Авендар, а то ведь не оправдаешься потом перед святыми отцами, плетьми накажут за нерадение о своем спасении. Десятки повозок, управляемых рабами с клеймами на щеках, двигались к воротам. Множество пеших тоже желали попасть внутрь крепостных стен, надеясь успеть до молитвы.
       Ремесленники несли сделанное ими управляющим своих господ, опасливо поглядывая по сторонам. Не дай Единый не уступить вовремя дороги свободному, проблем потом не оберешься. На месте кнутом угостят. Да и стражники недалеко, могут вообще оттащить к городской стене, возле которой корчились на острых железных кольях несколько серьезно провинившихся рабов. Впрочем, без согласия господина казнить, конечно, не решатся, никому не захочется платить виру за порчу чужого имущества, но накажут весьма ощутимо. Если позади слышался стук копыт, люди отходили на обочину. Даже свободные. Верхом могут ехать только аристократы, а иметь с ними дело себе дороже, растопчут и не заметят. А коли еще и их внимание к себе привлечь, так совсем плохо будет. Развлекались высокородные обычно самым жестоким образом.
       Потому-то люди с такой скоростью и бросались прочь с дороги при виде небольшого конного отряда. Молодые господа, ничего не может быть хуже, нет более жестоких тварей, чем они. Тем более инар со свитой — самый высший аристократический ранг в королевстве, инарам даже священники Единого кланялись. Сопровождали ярко-рыжего, разодетого в шелка молодого владетеля четыре касорга ^[1] , не старше его самого, и рабыня в полупрозрачных одеяниях. Из касоргов выделялся смуглый юноша с огромным носом, совсем не похожий на уроженца королевства. Наверное, признанный бастард от рабыни. Остальные трое имели самый обычный вид. Скорее всего, родом откуда-то с южного побережья.
       Рабы и свободные стремились побыстрее уступить аристократам дорогу, чтобы не нарваться на пинок или удар плетью, вон в руках у каждого какой арапник страшный. А то и конским копытом достанется, вообще калекой остаться можно после эдакого-то угощения. Ну их к дорхоту, этих молодых господ!
       Санти ехал с высокомерной гримаской на лице, про себя поражаясь окружающей его беспросветной нищете. Такого в империи не встретишь, как ни ищи, в Элиане люди от голода не умирали. Зато здесь живые скелеты лежали прямо на обочине дороги, с тоской глядя на проходящих мимо и зная, что никто и ничего им не подаст. Никто не поможет. Никто не протянет руку. Так называемые ненужные господину рабы. Их просто бросили умирать, перебив ноги и руки — не то воровать пойдут, а то и грабить.
       Юноше больно было видеть, как два ремесленника с удобством устроились на обочине неподалеку от умирающих, с аппетитом поедая что-то и не обращая внимания на несчастных. Что за дикость? Как можно так относиться к людям? Живым еще людям! Зачем тогда нартагальцы все время охотятся за рабами, если потом бросают их вот так умирать? Обычай? Нет, господа хорошие, самые обычные равнодушие и жестокость. Нельзя так жить.
       Ворота города приближались. Из-за стен виднелись непривычно выглядящие, покрытые бронзовыми листами крыши домов. В королевстве избегали прямых линий и углов, считая их дорогой к Владыке Бездны, поэтому даже стены обязательно делали выпуклыми или вогнутыми, плоскую поверхность в нартагальском городе найти было нелегко.
       Лек всматривался в людей, столпившихся перед воротами, пытаясь найти обещанного далагаром проводника. Юноша еще не свыкся с мыслью, что он теперь Повелитель Черного Клана, слишком неожиданным оказался такой поворот.
       Толпа поспешно расступилась перед молодыми господами, пропуская их к воротам. Стражники, увидев впереди сиятельного инара, вытянулись во фрунт и раздвинули алебарды. Им и в головы не пришло требовать у высокопоставленного аристократа пошлину или какие-нибудь бумаги. Юнец пальцами щелкнет — и ты без головы останешься. Пусть себе побыстрее проезжает.
       Поняв опасения служивых, Санти криво усмехнулся и тронул поводья. Не успели копыта лошадей ступить на мостовую города, как к Леку подъехал верхом еще один стражник. Судя по перевязи — офицер. Он склонил голову и почти неслышно сказал:
       — Мать любит своих детей.
       — Вы правы. — Лек улыбнулся, довольный, что далагар сдержал слово. — И защищает.
       — Жду ваших приказов, Повелитель.
       — Это еще кто? — подъехал ближе Санти.
       — Проводник, — ответил горец. — Не нервничай, все в порядке.
       — Вы избрали неудачный образ, уважаемый господин. — Стражник поклонился и скомороху. — Здесь почти нет рыжих, а уж среди высших дворян... Разве что сын деора ^[2] Наглеатской губернии.
       — Говорил же ему, дурню! — скривился Лек. — Ладно, мы ненадолго. Ведь о молодом кё Сите знают только то, что он рыжий? Он ведь домосед?
       — Да. И вы решили выдать своего друга за него? — Проводник приподнял брови, оценивающе поглядев на Санти. — Рискованно, но один раз может и сработать. Нартагальцы даже подумать не могут, что у кого-то хватит на такое наглости.
       — На то и рассчитывали, — улыбнулся горец. — Но я вот что хотел спросить. Где здесь торгуют красивыми рабынями? Нам нужно найти одну девушку.
       — Портрет есть?
       — Увы. Только приблизительное описание.
       — Это хуже, придется раздать немало денег, чтобы выяснить хоть что-нибудь.
       — Плевать на деньги, — отмахнулся Лек. — К тому же мы не зря появились здесь именно сегодня. Вполне возможно, что скоро нужную нам рабыню выставят на торги. Вы знаете, где проводятся аукционы?
       — В Авендаре проводят много аукционов, — позволил себе почти незаметную усмешку проводник.
       — Я имею в виду те, где продают самых красивых и дорогих рабынь для утех.
       — Такие обычно устраивают в белом зале торгового дома «Астеан». Часа через два начнется очередной. Однако...
       — Что?
       — Туда даже инары попадают только по предварительным приглашениям.
       — Можно как-нибудь обойти это условие? — нахмурился Лек.
       — Увы, — развел руками проводник, потом задумался. — Но можно убрать обладателя приглашения, забрав его себе.
       — Смерть инара вызовет переполох. — Горец отрицательно покачал головой. — Я не хочу шума, все должно быть проделано тихо. После того, как девушка окажется в наших руках, можно все, а до того — увы.
       — Труп не обнаружат до вашего ухода, — возразил охотник. — Вы же знаете, Повелитель, мы умеем работать тихо.
       — Если так, делайте. — Лек пожал плечами, судьба нартагальского рабовладельца юношу ничуть не заботила. — Где вас ждать?
       — А вон неплохой трактир, туда часто аристократы заглядывают. Дело много времени не займет, я знаю, где остановился один из инаров, прибывших специально для участия в аукционе.
       — Приглашения не именные?
       — Нет — золотая пайцза торгового дома. Там, конечно, удивятся, что вместо одного владетеля прибыл другой, но особого внимания не обратят, такое довольно часто случается. Только при входе нужно доказать, что платежеспособен.
       — Два жемчужных лоана сойдут?
       — Одного хватит, чтобы половину этого города купить, — ухмыльнулся проводник, с некоторым удивлением покосившись на Лека.
       Было чему удивляться — жемчужным лоаном называли очень редкий и дорогой драгоценный камень. Некоторые из них стоили и по миллиону золотых, иногда больше. Но главным была даже не стоимость, а красота камня, в его переливающуюся жемчужным светом глубину люди могли смотреть часами, их буквально затягивало. Поговаривали, что ношение лоана на груди излечивает от любых, даже самых страшных болезней. За ними охотились, но мало кому удавалось получить эту драгоценность. А тут вдруг сразу два. Камни, не считая золота, вручил Леку император, приказав денег не жалеть и вытащить Неизвестную любой ценой.
       Проводник растворился в толпе, а всадники направились к трактиру «Китовый ус». Ле, одетая в полупрозрачные одежды рабыни для утех, смотрелась на изумление эффектно — золотистые волосы были сколоты в причудливую прическу, вытянутые к вискам глаза горели внутренним светом, идеальная фигура заставляла любого мужчину судорожно сглатывать слюну. Многие встречные молодые аристократы тайком бросали на нее похотливые взгляды, а потом завистливо косились на владельца прелестницы. Жрица напрочь отказалась подчиняться приказам кого-либо другого, даже уговоры императора не помогли, вот Санти и пришлось играть роль нартагальского инара. Без Ле поход становился бессмысленным, только она знала, как выглядит Неизвестная.
       При виде аристократов владелец трактира вылетел из-за стойки бара и принялся отбивать поклоны, едва не стукаясь лбом об пол.
       — Вина дай, — процедил сквозь зубы Санти, брезгливо поджав губы. — Дарвальского. Всем. И смотри мне, пес, если бокалы грязными окажутся, свои кишки жрать будешь. Рабыне — фруктовой воды. Быстро!
       Трактирщика как ветром сдуло. К выбранному компанией столу меньше чем через минуту подлетели слуги, застелили белоснежной скатертью, расставили дорогие хрустальные бокалы. Вскоре посреди стола красовалась в серебряном ведерке фигурная бутылка дарвальского розового вина двадцатилетней выдержки, стоившая, как минимум, тридцать золотых. Рыжий придирался к каждой мелочи, бедный трактирщик позеленел от ужаса, полагая, что его прямо сейчас повесят перед дверьми трактира, как поступили неделю назад с владельцем «Журавля», подавшим сиятельным инарам слегка пережаренную рыбу. Скоморох чувствовал себя не в своей тарелке, изводя пожилого человека, но именно так вели себя дома нартагальские аристократы. По привычке они пытались дебоширить даже приезжая в империю, но, получив трепку, сразу становились вежливыми до приторности.
       — Лек, а кто это нас у ворот встретил? — подозрительно спросил Энет. — Его величество ничего не говорил по этому поводу...
       — Человек, обязанный лично мне, — отмахнулся горец. — Потом расскажу. Пока не время, извини.
       — И то, оставь ты наставника в покое, — проворчал Храт, чувствуя себя в человеческом облике не слишком уютно, — император, конечно, постарался на славу, создавая личины орку и эльфу, но им хотелось поскорее закончить этот глупый маскарад. — Делать тебе не фиг.
       — Да что я, интересно просто, — смутился граф.
       — Вот и сунь свой интерес сам знаешь куда, — раздраженно пробурчал орк. — Забыл, где мы? Нарваться хошь?
       — Ты прав, — ответил Энет, однако видно было, что он обижен на резкую отповедь.
       Примерно через час в трактир вошел проводник и передал Леку фигурную золотую пластинку. Что стало с ее прежним обладателем, никто не спросил, и так все было ясно.
       Опасные посетители бросили недопитым дарвальское вино и покинули трактир, чем потрясли трактирщика до глубины души. Ни разу на его памяти никто не оставлял этот нектар. Видимо, у рыжего инара денег куры не клюют. Счастье еще, что на месте не прирезал, вполне ведь мог... Трактирщик облегченно осенил себя косым крестом Единого и отправился жарить мясо для шумной компании молодых магов из местного Ализиума.
       — Вот здесь элитные аукционы и проводятся, — проводник показал на роскошный особняк, выстроенный в имперском стиле. — Допускаются только очень богатые люди, рабы и рабыни на торги выставляются особые, для ценителей. Поскольку один из владельцев торгового дома — сам король, то даже инары не осмеливаются нарушать здесь порядок. Приглашенный имеет право взять с собой до десяти сопровождающих.
       — Благодарю за консультацию, — задумчиво покивал Лек, затем обернулся. — Санти, твой выход.
       — Играем! — широко улыбнулся скоморох, снова принимая надменный вид.
       Не успели всадники приблизиться к ажурным воротам, как сбоку распахнулась калитка, из который вышли два внушительного вида стражника в золоченых кирасах.
       — Что угодно сиятельному инару? — спросил один из них, кланяясь, второй молча сверлил гостей подозрительным взглядом.
       Санти протянул ему золотую пайцзу. Стражник внимательно изучил ее.
       — Ваше имя, сиятельный?
       — Эхе кё Сите.
       — Эта пайзца была выдана сиятельному инару Ротху кё Пархэ.
       — Этот господин изволил проиграть ее мне, — презрительно бросил рыжий. — В кости.