Поступь Палача

— Лейтенант, — обратился к собровцу следователь. — Прошу позаботиться о том, чтобы квартира была заперта.
       — Хорошо, товарищ подполковник, — кивнул тот. — Что-нибудь придумаем. Сопровождение требуется?
       — Думаю, нет, — покосился на понурого Белозерцева Саенко. — Ты же не будешь делать глупостей, парень?
       — Не дурак, — вздохнул тот. — Я ни в чем не виноват и сопротивляться не собираюсь.
       — Вот и хорошо, — кивнул следователь. — Идем.
       Они покинули квартиру. Андрей не знал, что в следующий раз увидит ее еще очень и очень нескоро.
       

***

       — Зачем вы настояли на этой встрече, Альвен? — поинтересовался высокий смуглый брюнет, напоминающий то ли перса, то ли араба, на самом деле являющийся главой темной иерархии Земли. — Мы, кажется, все вопросы обсудили еще месяц назад.
       Он опустился в кресло, посмотрел на столик, после чего стоявшая на нем бутылка выдержанного виски сама собой открылась, поднялась в воздух и наполнила бокал, тут же прилетевший в руку мага. Напротив сидел крупный, слегка рыхлый на вид мужчина со светлыми короткими волосами ежиком. Впрочем, рыхлым его мог посчитать только тот, кто не сталкивался с ним в бою — один из лучших на Земле мастеров боевых искусств, Альвен Тарх, а именно это имя он носил в последние пятьдесят лет, побеждал почти всегда, если только не сталкивался с кем-то наподобие воинов Пути, но последние тихо сидели по своим монастырям и почти не высовывались.
       — Возникло кое-что новое, Торис. — Редкой красоты бас белокурого гиганта мягко рокотал. — Знаете, не могу назвать себя трусом, но, увидев то, что хочу показать вам, я испугался.
       — Вот как? — удивился глава темной иерархии, бросив на собеседника быстрый взгляд. — И что же это?
       — Смотрите. — Альвен включил лежавший рядом планшет и протянул ему. — Запись от 16 февраля этого года на рабочем столе.
       Торис хмыкнул, но включил указанную запись. На экране возник мертвенно бледный человек в белом плаще и узких черных очках. Он взмахами рук отшвыривал пытающихся задержать его вооруженных людей, не обращая никакого внимания на плотный огонь. Пули бессильно падали у его ног.
       — Это у вас шутки такие?.. — Голос Ториса дрожал. — Не смешно!
       — Не шутки, к сожалению... — вздохнул Альвен. — Смотрите дальше.
       Торис досмотрел до того места, как беловолосый поместил одетого в дорогой костюм, визжащего от ужаса полного человека в туманный шар, выслушал заявление: «Ты превысил меру терпения!» и выключил планшет.
       — Ну и что это значит? — Его голос все еще был хрипловат и подрагивал.
       — С моей стороны ничего, — усмехнулся Альвен. — Мне эту запись доставили подчиненные, перепугавшись до смерти. Как выяснилось, уже в течение трех с небольшим недель вот такое почти каждый день происходит в русском Санкт-Петербурге. Правда, в последнее время география событий несколько расширилась. Причем, ни один из наказанных не является иерархом! Обычные люди. Но очень богатые, причем достигшие богатства грязными методами.
       — Люди-и-и?!. — Глаза Ториса полезли на лоб. — Зачем ему люди?.. Он же не имеет права судить людей!
       — Не имеет, однако судит, — развел руками глава светлой иерархии Земли. — И это удивляет меня больше, чем что-либо иное.
       — Если сюда пришел Плетущий Путь или хотя бы Мастер Пути, то он обязан начать Суд, — пожевал губами глава темной. — В небе должен гореть видимый только нам и покровителям символ этого Суда! А его нет. Тогда что это может значить?
       — Вот чтобы разобраться вместе, я к вам и обратился. — Взгляд Альвена стал жестким. — Это касается всех нас, поэтому предлагаю перемирие, пока мы не разберемся в происходящем. Если ОН здесь, то воевать смысла нет.
       — Что ж, разумно, — согласился Торис. — Поддерживаю. Что еще вам известно?
       — Пока немного, но вскоре мы узнаем больше. Пока скажу только, что наших русских резидентов насторожили всплески силы непонятной направленности в Петербурге и исчезновение там же нескольких важных контрагентов. Они предприняли собственное расследование и получили из Следственного Комитета РФ около десятка подобных записей. Над резиденцией этой организации в Петербурге раскинута пелена слежения, так что ни одно важное событие не пройдет мимо нашего внимания. И еще одно. Увидев записи, я поднялся на максимально доступный мне уровень ментала, но нигде не обнаружил никаких следов присутствия Палача!
       — Возможно, кто-то из новых магов работает под него?
       — Не исключаю, особенно если этот маг дошел до всего самостоятельно и не имеет понятия о балансе сил на планете или же не желает иметь с нами дела, — скривился светлый. — Помните сколько проблем бывало с такими, особенно если они действовали исподтишка? Распутина хотя бы взять или сталинских магов из ГПУ.
       — Да уж, не забуду... — поежился темный. — Особенно гпушники у нас крови попили... Но давайте мыслить логически. Плетущие и Мастера Пути так себя не ведут, этот э-э-э... предлагаю пока называть его некто... Так вот, первое: этот некто внешне очень похож на Палача — бледная кожа, белые волосы и одежда, узкие черные очки. Второе: неуязвимость — он невредимым выходит из эпицентра довольно сильного взрыва. Такое смогли бы проделать по пять-шесть высших магистров из обеих иерархий, не более.
       — Третье: способ перемещения, — добавил Альвен. — На двух записях было зафиксировано, как он исчезал в одном месте и мгновенно возникал в другом. И это не телепортация, доступная вам или мне, а нечто иное. Очень похоже на легендарное перемещение по нитям, которым пользовались обладатели алеанов ^[1] .
       — Об алеанах на Земле не слышали уже больше трехсот лет, — помрачнел Торис. — Нам сейчас даже община воинов Пути с алеанами будет, как нож в спину. Сами знаете причину.
       — Да уж, знаю... Но это тема старая, у нас сейчас другая забота. Итак, это вряд ли взрослый опытный Палач, скорее, похоже на мага, получившего от оного Палача кое-какие возможности. Причем мага, не обучавшегося по классическим западным или восточным методикам.
       — Но кто тогда мог его обучить? Такого без обучения добиться невозможно. Самые лучшие самоучки не имели и десятой доли его возможностей. Да, многое умели, неприятностей доставляли море, не спорю, но... Я сомневаюсь, что сам справлюсь с этим беловолосым чудовищем.
       — Я тоже сомневаюсь, — вздохнул Альвен. — Но при этом вспышки силы были довольно слабы. И как все это связать воедино и понять, что же происходит, я не знаю.
       — Давайте не будем спешить с выводами, — предложил Торис. — Единственное предположение, которое не могу не высказать — перед нами совсем молодой Палач, ведь откуда-то они возникают. Мои аналитики однажды высказали предположение, что отродья — да-да, те самые чудовищные дети, которых изничтожаем и мы, и вы, не надо притворяться чистенькими — это на самом деле будущие Палачи. Я тогда посмеялся над их буйной фантазией, но теперь не знаю, что и думать.
       — Почему?
       — Сходство. Все отродья на моей памяти, этот некто и последний приходивший в наш мир Палач — на одно лицо, невероятно друг на друга похожи.
       — Проклятье! — сжал кулаки светлый. — А ведь вы правы. Как я сам на это раньше внимания не обратил?.. Да уж, инерция мышления ни к чему хорошему не приводит...
       Он немного помолчал, затем качнул головой и произнес:
       — Все равно не сходится. Никто не позволил бы отродью вырасти, его бы почуяли все — младенцы не способны скрывать свои силы, а прикрывать его было некому.
       — Кто знает... — Темный выглядел задумчивым. — Есть у меня одно подозрение, но пока оно не подтвердится, простите уж, делиться не стану. Если...
       Его прервал телефонный звонок. Альвен, хотевший было возразить, тут же забыл обо всем и вытащил мобильник. Выслушав все, что говорил ему взволнованный голос, в обладателе которого Торис узнал Орхайнера, одного из самых сильных магистров светлой иерархии, отключил связь. Некоторое время Альвен молчал, а потом заметил:
       — Любопытно...
       — Что именно? — подался вперед темный.
       — Следственный Комитет Санкт-Петербурга вместе с ФСБ только что арестовал петербургского студента Белозерцева Андрея, обнаружив его по отпечаткам пальцев, оставленным беловолосым. Внешнее сходство с последним очень велико, но отличия все же имеются. Судя по предварительным данным — обычный человек, ничего сверхъестественного за ним не замечено. Но надо бы, чтобы кто-то из магистров посмотрел на него вблизи, особенно со стороны ментала — нет ли связок с силой.
       — Странно... — нахмурился Торис. — Как беловолосый, обладающий такой силой, мог позволить себя арестовать? Ему же достаточно пожелать, чтобы мгновенно оказаться в любой точке земного шара...
       — Это и меня настораживает. Что-то здесь не так. Но считаю, что на всякий случай Белозерцева нужно устранить.
       — А я бы подождал. Это никогда не поздно, зато сможем выяснить что-нибудь. Уверен, что здесь не все так просто. Я хочу понять подоплеку этих странных событий. Представьте хотя бы, что беловолосый еще не до конца инициировался и сам не понимает, что с ним творится. Тогда тот, кто поможет, получит благодарность. А благодарность такой сущности, как Плетущий или хотя бы Мастер Пути... Не мне вам объяснять, что это такое.
       — Это больше, чем благодарность Контроля... — кивнул Альвен. — Но я никогда не слышал, чтобы подобное удалось хоть кому-то. Хорошо, подождем, посмотрим на развитие ситуации. Мне обещали доставить протокол допроса Белозерцева.
       — Вот и ладно, — усмехнулся Торис. — А сейчас давайте-ка, раз уж встретились, обсудим наши разногласия по созданию единой эмпатической структуры, без которой ни один из внешних миров не будет воспринимать нас всерьез...
       

       
       
       ГЛАВА 3

       
       Арест произвел на Андрея шоковое впечатление. Никак не ждал он, нежась утром на постели в окружении трех красивых девушек, что вдруг раздастся глухой взрыв и комната мгновенно наполнится бойцами в камуфляже и масках, направившими на него автоматы. Собираясь, парень лихорадочно пытался понять в чем его могут обвинять, но ничего не находил. На память приходили случаи, когда сажали невиновных по оговору или еще по какой-то причине, и Андрею становилось не по себе.
       Его вывели из дома, усадили в микроавтобус, в забранное решеткой отделение. Он почти ничего не воспринимал, все вокруг скрывалось в каком-то тумане. Одновременно ловил себя на несвойственных раньше чувствах — казалось, его постепенно наполняет холодный, нет, даже леденящий гнев, накатывающийся белой волной. И Андрей всеми силами старался этот гнев сдержать — ему почему-то казалось, что если не сдержит, то случится что-то страшное.
       Было еще кое-что, на что раньше он обязательно обратил бы внимание — где-то на краю сознания Андрей видел происходящее вокруг метров на сто в диаметре, причем невзирая на стены. Сейчас же он почему-то воспринял это как должное, словно иначе и быть не могло, и просто отмечал все увиденное, раскладывая по полочкам — мозг при этом работал четко, как компьютер, что опять же не вызывало ни малейшего удивления. Чувства словно атрофировались.
       Микроавтобус ехал по улицам Питера, а Андрей смотрел в окно и замечал любое действие или слово каждого человека, автоматически давая оценку. При этом оценки были довольно странные — «нейтрально», «правильно» и «неправильно». По отношению к чему? Этим вопросом Андрей не задавался, его сознание продолжало лихорадочно разбрасывать слова и поступки людей по указанным трем категориям, причем зачем он это делает не имел ни малейшего понятия. Однако ощущал, что так надо.
       Информация широким потоком вливалась в мозг, ничто в ближайшем окружении не уходило от внимания Андрея, даже если это что-то происходило внутри едущей навстречу машины или за стеной промелькнувшего мимо дома. Он не знал, что в этот момент в его мозгу образовываются миллионы невозможных для человека связей, что начинается полное преобразование тела и разума. Впрочем, об этом ему еще предстояло узнать. Но не сегодня.
       — Выходи, приехали! — открыл дверцу клетки один из конвоиров.
       Андрей неловко выбрался наружу и оказался в незнакомом дворе где-то в центре города — дома вокруг были старыми, явно еще дореволюционной постройки. Он уныло поплелся за одним из следователей. В себя пришел только в невзрачном кабинете, где не было ничего, кроме стула, куда его усадили, и стола напротив, за которым расселись приезжавшие арестовывать его люди в гражданском.
       — Итак, приступим, — произнес следователь из ФСБ, насколько запомнил Андрей. — Имя, фамилия, отчество? Год рождения? Мать? Отец?
       — Белозерцев Андрей Михайлович, родился 17 мая 1992 года. Мать — Белозерцева Ангелина Павловна. Отец — неизвестен.
       — Почему? — прищурился один из двух других следователей.
       — Мама никогда о нем не говорила, не называла его имени и так далее, — пожал плечами Андрей. — Так что ничего по его поводу сообщить не могу.
       — Интересно, — протянул эфесбешник. — Хорошо, пусть так. Теперь...
       И арестованного начали допрашивать о мельчайших подробностях его биографии, начиная с раннего детства. Причем отвечать приходилось обстоятельно, вспоминая такие мелочи, которые Андрей полагал давно забытыми, однако сейчас все вспоминалось на удивление легко, без напряжения. Особенно следователей интересовала его служба в армии и взаимоотношения с сослуживцами.
       — Нам известно, что вы конфликтовали с командованием части, — произнес наконец эфесбешник. — Назовите причины.
       — Причины? — едва удержался от ругательств Андрей. — Причина одна. Подполковник Хмелин — сволочь! И офицеров себе таких же подобрал!
       — Обоснуйте.
       — Для него главное, чтобы все внешне благопристойно было, а что на самом деле творится — плевать. Лишь бы сор из избы не выносился. Нам даже помыться в жару негде было — десяток душевых кабинок с холодной водой на всю часть! В казарме зимой зуб на зуб не попадал! Дедовщина процветала, а командир дедов, издевавшихся над молодыми, покрывал. Даже то, что один парень после избиения в больницу угодил и инвалидом остался, ситуацию не изменило, подполковник все скрыл, даже пострадавшего как-то молчать заставил. Я терпел-терпел, потом начал возмущаться, в итоге и деды били, и на губе сидел, и замполит долго уговаривал не лезть, куда не просят. Я в ответ написал в военную прокуратуру. Ну, и пошло-поехало...
       — Мда... — покачал головой один из следователей Следственного Комитета, кажется, по фамилии Пенкин. — Так ничего не добиться, хотя я вас понимаю.
       — Если все станут молчать, то мразь будет торжествовать, — глухо сказал Андрей. — А в мире должна быть справедливость, истинная справедливость. Или...
       — Или что?
       — Или такого мира не должно быть.
       Он не заметил, что в это мгновение его глаза на пару секунд стали белыми, словно на них наползли горящие ледяным огнем бельма. Зато это прекрасно заметили следователи. По кабинету повеяло морозным холодом, и они с трудом сдержали дрожь, сразу и окончательно поняв, что парень перед ними — нечто большее, чем человек. Но сам об этом, кажется, не подозревает.
       Поэтому допрос был быстро свернут, и Белозерцева отвели в камеру. А оперативники растерянно уставились друг на друга.