ОБМАН
Евгений только что проснулся. Ползком добрался до ванной, оставляя за собой на полу лоснящийся жирный след. С трудом перевалил через порог и поднялся во весь рост, цепляясь за все, что под руки попало. Тело слушалось плохо, казалось, что ему отгильотинили голову, а потом просто пришили обратно, широким, неумелым стежком.
А ведь сегодня свадьба! Есть всего час времени привести себя в чувство.
Все болело… может, он заснул во время мальчишника в бетономешалке или какой стиральной машине, и потому голова все еще кружится, да каждый мускул болит, если его напрягаешь? А еще это жуткое жжение от потертостей в о-о-очень неожиданных местах. Неужели стриптизерши в конце вечеринки надели трусы из наждачной бумаги?
Из зеркала на Евгения смотрел Гоша. Да, тракторист Гоша с рыжими вихрами, отчего-то еще и засаленными, спутанными, с помятым лицом и глазами вареного рака.
— О, боже! — в голос прохрипел несчастный жених. — Наверняка, это была бетономешалка, только со взбитыми сливками.
Он лишь обрывочно помнил начало вечеринки, устроенной будущим тестем. Там точно была турецкая баня, танцы живота якобы «наложниц». Потом женская борьба в желе, жестокая и беспощадная, со срыванием с соперницы белья. Карнавал и игра в фанты. Вот уже тот самый карнавал Евгений помнил совсем плохо. Набежала куча народа в перьях, со звериными и птичьими мордами, ему даже казалось, что он то и дело слышал заливистый смех почти-тещи и неизменно-приказной тон бабули. Последнее, что Евгений помнил — как он смущенно прятался в туалете из-за того, что его замучил стояк. А потом все, черная дыра. Как он оказался дома, голым в своей комнате, и что было до этого, вырезали из его памяти, словно при монтаже фильма.
Евгений очень надеялся, что вел себя на уровне и он всё еще жених.
Ох уж и семейка! А еще какие-то там потомственные лорды или маркизы. Ну ничего, у таких безбашенных и развращенных наверняка в шкафах целое кладбище скелетов, и, раскопав каждый позорный или просто тщательно скрываемый факт, ему удастся отлично «подоить» этих зажравшихся почти-лордов на несколько миллионов евриков.
Только бы из-за вчерашнего свадьба не сорвалась!
Еще восемь лет назад Евгений был простым трактористом Гошей. Тягал в амбаре «железо», собственноручно собранное из металлолома, гнал и продавал сивуху, плевал себе под ноги и ругался с соседями чисто для развлекухи.
Но в их село приехала новая, симпотишная училка, Танечка. Изысканная такая дама, отлично шпрехающая на английском.
Танечку сослали в русскую глубинку оттого, что она была слаба на передок.
Флиртовала с учениками старших классов и со всеми учителями мужского пола.
После неоднократных жалоб родителей учительницу английского условились оставить в профессии, но отправить подальше, туда, где на такое никто жаловаться не станет.
Именно Танечка стала первой женой и сделала из Гоши — Женечку. Научила одеваться, вести себя в обществе, в постели чудеса вытворять. Но к сожалению, семейная жизнь не задалась. Оказалось, что когда Бог раздавал таланты, он наградил нашего Гошу только одним, зато с избытком — быть стопроцентным дерьмом. В обычной жизни, что всегда неизбежно наступает за конфетно-букетным периодом, Гоша был абсолютно невыносим. Придирки, издевки, прессинг устраивал такой, что жена очень быстро захотела развода. Нет, он никогда на женщин руки не поднимал, налево не ходил, но мозг выесть чайной ложечкой, в душу плюнуть — это получалось непроизвольно и с избытком. Разводится Гоше совсем не хотелось. А чо? Тепло, светло и мухи не кусают! Секс всегда под боком, холодильник полон еды, чистые рубашки, носки и трусы. Ему и рая не надо. А если Танюха начинала расслабляться и забивать на обязанности жены, так он принимался говниться через край, да впридачу сплетни о Таньке по улицам распускать. Короче золушка из порнофильма из супруги получилась зачотная.
Но уже через год несчастная Танечка была доведена до крайности и решила откупиться от ненавистного мужа. Так сказать, выкупить свою свободу. Взяла большой кредит в банке, заложив родительскую недвижимость, продала почку и где-то шестьдесят своих яйцеклеток. За эту вполне внушительную сумму Гоша таки согласился на развестись и уехать в город.
Следующую жену он нашел уже в городе. Крученную бабенку, бизнесменшу, такую себе пухленькую дородную купчиху. Смешная она была, как плюшевый зайка с огромными влажными глазами. Влюбилась безумно, стала звать его Джексон. Научила быть городским до мозга костей, танцевать кизомбу и бачату, говорить комплименты и дарить цветы. Да… Джексоном нашему Гоше быть очень понравилось. Конечно же, после женитьбы он опять принял свои обычные формы — невозможно же постоянно играть в игры, устаешь. Шоколадка в красивой обертке при ближайшем изучении смердела отхожим местом. Анжелина терпеть его долго не стала, постаралась выставить с вещами, а когда не вышло, ведь от дерьма так просто не отделаться, продала один из магазинов, новую машину и выкупила у несносного мужа свободу во всех смыслах. Да, да… купила у него молчание о скрытой бухгалтерии и парочке её салонов эротического массажа.
Нашему Гоше такой вид заработка очень пришелся по душе. Каждая баба в него вкладывалась, на ноги ставила, душу открывала, страстно любила, а потом еще и деньгами одаривала. Не жизнь, а малина!
Милую Светлану он нашел в Питере. Она его красиво так величала — Евгеньюшка. Вот кто научил его манерам, умению находиться в высоком обществе, любить и понимать балет с оперой и изъясняться легко да с искрометным юмором. Тут уж пришлось Гоше попотеть. Целых два года охмурял Светлану. Работал над собой, читал всякие умные книжки, часами занимался перед зеркалом, чтоб стать достойным этой фифы. И «возлюбленная» сдалась. Сплела свою судьбу с «шоколадным мальчиком», а потом испытала глубокий шок от совместной жизни. «Светский лев» дома превратился в облезлого и злого пуделя из подворотни.
Пришлось Светлане согласиться на работу за границей, продать пятикомнатные апартаменты в центре Питера, родовое гнездо, и, отдав львиную долю Гоше за счастье развода, улететь из него аки птица. Нет, Светлана не плакала, она хохотала от счастья и танцевала, радуясь, что теперь все ужасы последних двух лет можно забыть и уговорить себя, что это был просто кошмарный сон.
Гоша целый год тусил на всех сайтах знакомств, выискивая новую жену, пока не натолкнулся на Милену. Имя ему показалось странным, не настоящим. Но общение, звонки и даже секс по телефону вскружили Гоше голову, и он принялся настаивать на встрече. Тут все и вскрылось. Оказывается, что зовут красотку — Марго. Она давно замужем, а на этом сайте ищет жениха для своей непутевой дочери.
— Она милая девочка, очень добрая, только одевается все в джинсы да бесформенные футболки, вот к ней никто и не подходит. А замуж-то пора. Негоже в нашем обществе незамужней долго быть, слухи ползут. Может, ты сможешь приехать к нам в Замок, присмотреться к моей девочке и полюбить её всем сердцем? Аннушка стесняется своих чувств и эмоций, но потом раскроется как женщина, я точно знаю… Сама такой была много лет назад… Нужен только парень хороший… Такой как ты, милый Евгений!
Гошу такой поворот слегка напряг, но слова «наш Замок», «в нашем обществе», «не дай бог, поползут дурные слухи…» возымели поистине магическое действие. Аферист почуял немалые деньги и постарался переобуться в полете, только чтоб понравиться будущей теще.
Замок оказался великолепен. Башни, просторные бальные залы, слуги и не меньше сотни жилых комнат в три этажа. И во всем этом великолепье жили: двадцатилетняя Аннушка — подросток-переросток, Марго — ослепительная красотка с осиной талией, её муженёк Альберт — видимо, родственник орангутанга, и бабуля, Виолетта Алексеевна Бейль.
Сразу было видно, кто в этом дворце хозяин.
Сухонькая старушка, с неизменно высокой прической, в атласе и бархате, скрывающих мятое тело, и в толстом, кружевном воротнике. Похоже, это жабо поддерживало голову бабули, и если его снять, то в тот же миг шея надломится, словно спичка, а несчастная тут же испустит дух.
Виолетта Алексеевна держалась чинно, с достоинством, говорила мягким, глубоким контральто, неизменно вежливо. А все вокруг плясали под её дудку и выглядели от этого очень смешно.
Марго предупредила Евгения, что самое главное — чтоб его кандидатуру в члены семейства одобрила именно бабка. Так как без её дозволения в замке даже мухи не летают и мыши не трахаются. Что Аннушка-скромница выйдет замуж за того, на кого бабуля укажет, потому как все семейные деньги у неё, и получить кусок денежного пирога можно исключительно одним способом — ни в чем не перечить Виолетте Алексеевне.
Вот так он и прожил в фамильном дворце три месяца, играя в шахматы и шарады, танцуя вальс и рассказывая очень приличные, английские анекдоты.
Аннушка держалась холодно, плохо скрывая презрительную усмешку — но при этом подыгрывала Евгению. Совратить невесту не удалось, потому как бабуля сильно настаивала на целомудрии до свадьбы.
Из всей этой дикой семейки нормальной казалась именно Виолетта, не зря она держала всех остальных в ежовых рукавицах, умело драпированных лебединым пухом.
И тут этот проклятый мальчишник! Зачем он на него соглашался? Вдруг это была проверка, он её не прошел, и теперь все сорвется? Точно — в том безумном карнавале слышны были смех Марго и властное контральто Виолетты.
*МАРГО*
Вчерашняя безумная ночь теперь молоточками долбила по вискам. Ох уж эти сорок пять, тяжело оставаться привлекательной, когда полночи купаешься в шампанском и горланишь песни.
Слава богу, проверку женишок прошел, и через три дня можно будет опять лететь на Ибицу, отжигать там по полной вдали от семейства.
Действительно, есть такие семьи, которые очень счастливы, если живут на разных континентах…
Альберт опять бредит Лас-Вегасом, не терпится ему еще просадить пару сотен тысяч, Аннушка вострит лыжи на ПМЖ во Францию, Виолетта обожает свой замок и снежную Рассею.
Осталось только выполнить бабкину волю, отгреметь свадьбу, и можно катить на все четыре стороны.
Марго подтянула к себе сумочку в рубинах и белоснежных перьях, открыла её, достала начатую упаковку «Виагры» и скополомин в порошке, несколько пакетиков. Тщательно вытерла от отпечатков, засунула в коробку и открыла тайник за картиной над кроватью.
«Пусть пока тут полежит. А потом уберу эту гадость прочь из дома. Эх, как же надоела эта нищета… Скорее бы вернуться к прежней жизни».
Марго сходила в душ, выпила алкозельцер, нанесла на лицо и тело макияж и позвала служанку.
— Помоги надеть платье на праздник. И отправь Ирину помочь проснуться нашему жениху.
— Ирина не может, она в комнате у сира Альберта уже два часа.
— Блин… ну отправь тогда Константина. Ничего не знаю, я должна прийти через полчаса и увидеть жениха при параде и на ногах, с положенной по этому случаю улыбкой на лице.
Служанка Соня затягивала шнурки корсета с пристрастием, словно вымещая на Марго злобу за классовое неравенство. Старинное платье из золотой парчи смотрелось «дорого и бахато». Выгодно подчёркивало смуглый цвет кожи и умело скрывало возраст. В этом платье она определено себе нравилась, и эта бабкина прихоть, о свадьбе в викторианском стиле, уже не казалась ей такой уж дикой и безумной. Марго представила себя в этом образе на развороте журнала о светской жизни и заулыбалась.
Вот уже год она жила в кредит. Её перестали принимать в нормальном обществе, пришлось сменить маникюрщицу и парикмахера, продать машину и пользоваться бабкиным автопарком.
И вообще, вернуться в Россию. Денежный поток бабуля прикрыла, потому как срочно желала свадьбы.
И по четкому устному договору между женщинами денежный фонтан опять зафунциклирует, если жених будет, крепок, молод, умен, воспитан, сексуален, вынослив и с обалденным телом.
Марго долго рыскала в поисках достойного кандидата, но бабуля неизменно всех отвергала на том или ином этапе проверки. А вот Евгений пришелся старушенции по душе, и в последнем испытании, похоже, проявил себя весьма на уровне. Ну и слава Богу! Скоро, значит, долгожданная свобода.
Марго прошлась длинными коридорами, шурша платьем, и постучалась в апартаменты к жениху.
— Доброе утро, Евгений! Как настроение? Альберт мне рассказывал, что вчерашний праздник удался на славу. — Марго лукаво подмигнула, намекая, что ей все-все известно и она ни капельки его не осуждает.
Гоша опять превратился в Евгения. Стоял посередь комнаты, облаченный в белый фрак и цилиндр. Правда, ноги были немного шире расставлены чем обычно, словно ему что-то мешало.
— Честно говоря, я, видимо, перебрал лишку и очень плохо помню вчерашний вечер. — Невольно скривился от боли жених.
— Ах, как жаль! Альберт так переживал, что с твоей стороны на свадьбу не приедут ни родственники, ни друзья, хотел такой мальчишник отгрохать, чтобы тебе потом было, что вспомнить. — Марго по-матерински потрепала его по щеке. — У тебя что-то болит? Ты вообще в порядке? Не передумал жениться?
— Всё в порядке… почти… — сбиваясь, очень неуверенно ответил Евгений.
— Тогда я прикажу тебе принести прекрасное обезболивающее! И уже через пятнадцать минут ты будешь, как огурчик! Мне уже звонили, что уполномоченный из Ратуши выехал. И прибудет точно вовремя, для росписи наших прекрасных новобрачных. Пойду проведаю Аннушку. — Она уже сделала пару шагов к двери, как вдруг помедлила, круто развернулась на каблучках и сказала. — Ах, я совсем забыла! Мне нужен твой загранпаспорт, чтобы купить билеты в Грецию и сделать гостевую визу на полгода. Поживете там на нашей семейной вилле, покупаетесь в море, покатаетесь на яхте… по-моему, это будет прекрасное начало семейной жизни.
Заполучив заветный документ, Марго спешно удалилась.
*АННУШКА*
Невесту превращали в живую зефирную куклу уже четыре часа кряду. Наращивали ногти, волосы и ресницы. Укладывали прическу, делали изысканный макияж, облачали в атлас и кружева.
Анна ненавидела все это! Она и ноги-то брила с неохотой и юбок не носила никогда в жизни, а весь этот викторианский цирк встал ей поперёк горла хуже, чем рыбья кость.
«Спокойно, моя дорогая, спокойно! Ты всё это выдержишь! Ведь и нужно-то перетерпеть всего разочек. А потом будет награда — большая и трепетная любовь! Любовь она всегда такая… требует жертв», — успокаивала себя невеста.
Она закрывала глаза и вспоминала любимые глаза, черные, жгучие… И чувственный изгиб губ… Ей хотелось целовать шею — страстно, с придыханием, опускаясь все ниже и ниже, замирая на мгновение и краснея от собственного бесстыдства и смелости… Да, с такими мыслями пытка свадьбой переносится куда проще.
Своих мать и отца Анюта почти не видела. Мотались эти черти по всему земному шарику и жили подолгу за границей на мировых курортах. А она, как наказанная неизвестно за что, все время проводила в обществе бабули. Под её жёстким присмотром.
Только один раз, на шестнадцатилетие, Анна летала на месяц во Францию, и… просто влюбилась в эту страну. В прекрасный, певучий язык, тихий Прованс с приветливыми жителями, в шумный и многонациональный Париж… Во Франции все было прекрасно, даже неприятности.
С тех пор Аннушка бредила этой далекой страной, мечтала уехать, купить квартирку под крышей и жить в своё удовольствие.
