ПатаП
Когда, скрестив свой череп ржавый,
С престольным страхом разных дам,
Изгнив судьбину проводам,
Мне Coup de grace исторгнут жалы.
Bonjour! Поздравьте меня! Па-арам-пибарам!
Сегодня очень необычный день! Каждый год в этот день (ну или наоборот «каждый день в этот год», я уже немного запутался, а точнее, ещё не до конца разобрался) я знакомлюсь со своею женой.
Ту-ра-рам!
Стоя на краю весьма редкого соснового леса, я удивлённо радовался своему поющему настроению, мурлыча под нос не имеющие смысла «трямки» на вольную же мелодию. Стройные, как шершавые балерины-мулатки, деревья росли, плавно интегрируясь с уютным городком. Рядом протекала масса тёмного, блескучего тела большой и сытой змеи-реки. Недалеко в излучине располагалась компактная пристань, совмещённая со стоянкой отполированных яхт и местами облупленных прогулочных катеров. И всё это не могло не радовать. Да и погода была просто чарующая. Совсем уже летние облака лениво гонялись довольными жирными собаками за игривым тёплым ветерком. В воздухе временами пахло прелой хвоей, потом сразу, терпко, свежими ростками зелёных шишек.
Тут же неторопливо булькали, как томящийся луковый суп, ежегодные приготовления к торжественной встрече участников нашего клуба, удачно замаскированной под конференцию любителей антиквариата. Если бы для меня само слово «антиквариат» не потеряло всякий смысл, то это было бы полной правдой. К сожалению, приходиться себе признать, что полной, абсолютной или единой, да и вообще любой «правды» не существует вовсе. Впрочем, как никогда и не было такого явления ни в прошлом, ни в будущем. Это стало ясно сразу после моей инициации. И сейчас кто-то там готовится к одному из «ключевых событий собственного существования». Так называли их «старшие»? Нет... Я по инерции всё ещё продолжаю иногда мыслить общепринятыми среди обычных людей образами. «Неизменные», «Дальше видящие» в обе стороны. Так точнее.
Немного пожмурившись на солнце, я с удовольствием и вновь нахлынувшим волнением… вспомнил? Нет, представил, как проходила моя инициация. Так это было ясно, будто происходило «вчера», хотя само это понятие к данному случаю было неприемлемо, как и любое другое темпоральное ограничение. Да, перед этим пришлось много работать. Это и техника безопасности при взаимодействии с найденными потоками времени и распознавание речи в обратной транскрипции.
А ещё был Ингуш. Был он темноватый, маленький и немного раскосый. Истинного Имени его нам знать было не велено, но я почти уверен, что оно минимум девятибуквенное. Он разрешил нашей группе новичков самим выбрать ему кличку. Мы долго спорили. Не придя ни к какому единому мнению, решили называть его «Ингуш». Всё равно никто не знал, как они выглядят на самом деле. Преподавал он экзотический вид единоборств, который называл «ПВР». Пространственно-временные реверсии. Конечно, нам давались только необходимые основы и некоторые связки приёмов, так как для освоения всего материала в полном объёме, наверное, не хватило бы и нескольких жизней. Вся «заковыка» была в видении реверсивного движения и если в случае с речью, это была исключительно работа ума, то тут нужно было учить тело двигаться в разных временных направлениях и быстро их менять. После всего этого сама инициация прошла как-то серо, буднично. Был некий неконтролируемый frisson, мандраж перед началом. Но, когда мне сказали: «Теперь тебя зовут ПатаП!» я абсолютно ничего не почувствовал. Не то, что сейчас!
Недалеко стоящий, смутно знакомый мне молодой человек, в костюме тройке и светлыми вьющимися волосами некоторое время разглядывал готовящееся мероприятие. Видимо приняв какое-то решение, он уверенно направился ко мне, помахивая диктофоном.
- О! Привет Эдуард! – он протянул мне свободную руку, с длинными женскими пальцами и ухоженными ногтями, и включил мудрёное устройство с бегущими буковками на сером экране. Я такие уже видел где-то…. Когда-то… В общем: «Когде-то».
- Мы что знакомы? – немного удивился я фамильярному обращению. От него пахло не то сандалом, не то шафраном, будто он неделю жрал исключительно палочки с благовониями. Образ был неприятный, и я слегка поморщился.
- Конечно! Меня зовут Рамиль Рахматули. Ты же организатор предполярной морской экспедиции! – это его «Ты же» тоже было раздражающим.
- А-а?-М-м-да-а! - сказал я, чтобы скрыть свое удивление. Но в такой особый день, как сегодня, чрезмерно удивляться чему-либо не стоило.
- Ответишь на пару вопросов для нашего ежемесячного Синдбад-аль-монаха «Наука и Бог»?
- Что и такой есть? – день не переставал удивлять, а мой собеседник вдруг звонко рассмеялся и я заметил, что его белые спереди зубы имели, с обратной стороны, черный налет.
- Смешной ты! Конечно! Он тут один, как Аллах!
- Ну. Как говорил один известный, в моём времени, ученый «Наука начинается с измерения». Вы собираетесь измерить Бога?
- Как же без этого верить? – немного смутившись, усмехнулся он.
Образовалась неловкая, как собака с перебитым позвоночником, пауза. Это было ужасно, беззубо неуместно в столь праздничный день.
- Забудь! Лучше поздравь меня!
- С чем же?
- Сегодня я знакомлюсь со своею женой!
- Ты же женат!
- Да! Уже двадцать шесть лет!
- Но тебе же всего тридцать пять? Как же так?
- Ну вот так получилось!
Мы посмотрели друг на друга и он, видимо, забыв про свои вопросы, замер в заинтересованном ожидании моих объяснений.
- Дело в том, что сегодня с 17:20 до 17:00, простите, с 17:00 до 17:20, она мне позвонит и попросит помочь в разрешении какого-то вопроса по оформлению наследственных документов, для одного из её (многочисленных?) дальних родственников.
- Ты его знаешь?
- Нет. Я его никогда так и не увижу, хотя кажется это вот тот человек. – я показал пальцем на проходившего невдалеке от нас мужчину средних лет.
- Но это же просто прохожий!
- Ещё «Нет», но, похоже, вот-вот уже и «Да».
- А где она сейчас?
- Жена плывёт по реке на яхте одного богатого бизнесмена, с которым познакомилась пару (часов?) недель назад. Она уже почти два месяца беременна от меня, но всё ещё об этом не знает. Я с ней встречусь не здесь. Это произошло в далёком тёплом городе на берегу моря.
Мой собеседник тщетно пытался уложить сказанное в стройную картину. Наблюдать его старания было приятно. Когда-нибудь я буду таким же. Улыбка медленно поднялась к моему лицу, и затопила его, как лунный прилив (на море?) заполняет лагуну.
- Знаете ли, время хитро устроено. Оно течет не везде одинаково и в одном направлении. Оно как капризная северная речка. Вроде, вот только тихая, широкая и ровная, а вот за поворотом уже узкие пороги и оно ворчит там, перекатывая невидимые камни, окутывая их тысячами водоворотов. А еще дальше вот оно пенится, разбиваясь на сотни самостоятельных водопадов.
- Но что это значит? Это имеет отношение к вашей научной экспедиции? – наконец попытался молодой репортер покинуть некомфортную для него тему и перевести русло разговора к только его интересующей.
- Конечно, но извините меня, сейчас уже начинается собрание участников нашего клуба. Я должен там присутствовать. Затем посетить ещё пару мест. Выкурить одну или две (папиросы?) сигариллы и выйти вовремя на берег реки. Всё как всегда. До предыдущего свидания!
Я прошел к (закрытой?) открытой веранде, где уже собралась приличная группа членов клуба и сочувствующих, но, ввиду непреодолимых обстоятельств, всё ещё не единомышленников. Первые приветственные речи звучали как гул работающей вентиляции. Слушать, а тем более запоминать кто или что сказал было вовсе не обязательно. Главное находиться в процессе.
Время начало лениво тянуться, и потягиваться умурлыкотворенной кошечной субстанцией.
Но и это (давно?) вскоре надоело.
После продолжительной вступительной части все переместились на фуршет, в большой серый дом, бывший последним на границе города, реки и леса. Это было очень комично, лофтово и символично! Чем? Я объяснить уже пока не смогу, но просто поверьте на слово человеку с прекрасным чувством юмора.
Внешне строение выглядело как двухэтажное, но оказавшись внутри, становилось понятно, что это не так. Большое единое помещение с высокими чуть не в 3 этажа потолками было гулким и не очень уютным, как заброшенный бетонно-военный дивизионный сортир. В тени отсветов люстр наверху путались какие-то (нелепые?) лепнины и полу- (разрушенная?) закрашенная старая роспись. Голоса посетителей гнусаво сливались в монотонно-пчелиное жужжание улья. Изредка где-то тонко-резко (нервно?) тявкала невидимая собачка, которую каждый раз хотелось найти и непременно придушить.
Прохаживаясь среди гостей, я, горящий и вдохновенный, всех встречных просил меня поздравить. Кто не понимал в чем дело, радостно и даже неистово жали мне руки, и говорили всякие вздорные глупости и нелепые пожелания. Кто же знал, реагировали по-разному.
АллА посмотрела сквозь, будто меня уже тут никогда и не было.
ВитиВ скривился как от прострела лицевого нерва.
- Как ты достал уже!
ЯссЯ болтавшая с ЭллЭй вообще нагрубила (почему шёпотом?) прервав мой монолог в самом начале:
- Иди отсюда!
Высоко знающие, такие как НоилиоН или БиотоиБ смотрели на свои часы приборы, сочувственно хлопали по плечу, и говорили:
- ПатаП. Тебе уже пора!
И они были правы, (было?) стало уже почти пора.
Небольшой, но массивный револьвер Смит&Вессон, заряженный всего тремя патронами с очень тяжелыми пулями, неудобно перекашивал мне сюртук. От этого я неловко поводил плечами, стараясь поправить одежду. Я специально перед заряжанием рассматривал эти маленькие снаряды. Пули были серебряные, но весьма тяжелее чем может весить хоть какой-то металл. Даже свинец. Помню Ингуш, который и дал мне эту машинку, улыбнулся и сказал, что серебро только покрытие, а внутри сердечник из материала гораздо плотнее свинца, но сделанного, отчего-то, бедным. Или что-то вроде того.
Стало совсем пора. И я ушел оттуда.
Нужно было посетить еще ряд мест (прежде?) между (тем?) -чем я попаду в (тогда?) -когда положено.
Мой путь далее пролегал через мост, открытый для свободного перемещения как для транспорта, так и для пеших людей. Это меня крайне удивило, ведь там откуда я себя помню было либо одно, либо другое. Комбинация же (коль она существовала где-то?) отгораживалась препятствиями для передвижения, в рамках обеспечения безопасности одних от других. За мостом начинался зеленый сквер, в котором располагался небольшой стеклянный павильон. Через него пролегал мой путь.
Зайдя внутрь, я столкнулся взглядом с весьма недовольной женщиной, которая, вероятно (была?) работает тут продавцом.
Я внимательно оглядел магазин.
Ух ты!
На прозрачных полках были выставлены книги, работы и прочее созданное мной и моими друзьями. Подарочные издания, электронные аудиокниги и фильмы, созданные по мотивам. Сборники фотографий, гравюры, медали и памятные монеты. Сертификаты конкурсов и календари с датами выпуска вне очередных произведений, и иная веселящая меня чепуха.
Именно за этим я сюда и шел! Ещё больше поднять себе настроение.
Опираясь руками в колени, наклоняюсь над стеллажами, и всё пристально разглядываю.
- Дак вот как это будет? Чего я только не понаписал! А они-то! Ой, молодцы какие!
Я удовлетворенно вздыхаю, и выпрямляюсь, потирая ладони и глядя на продавщицу.
- Поздравьте меня! Я сегодня, наконец-то, знакомлюсь со своею женой!
Она не понимает, что я от неё хочу, и раздраженно, чтобы только отвязаться ворчит:
- Поздравляю! А теперь не мешайте мне работать!
Но в помещении никого нет, и я никому не мешаю. Но это не важно.
Я выхожу через второй сквозной выход, ведь это единственно возможная дорога в морской порт. Он, конечно, находиться на берегу теплого моря, через него лежит маршрут к соснам и реке, а потом опять к серому строению. Стоило ли уходить от того дома, чтобы опять потом к нему вернуться? У меня нет никакого сомнения, что весь этот путь надо проделать, чтобы попасть в то самое, когда, которое и должно быть.
.нужно и очень мне то онО
Порт и доки меня ничем не удивили. Порт как порт. Матросы как матросы. Как и во все времена. Немного заплутав среди контейнеров, я пару раз случайно попался сам себе. Это не страшно. Главное раньше времени не встретиться с ней и тем собой кто уже отец, но ещё не я. На первый взгляд это логическое построение вроде бы сложно, но, когда понимаешь, что к чему, всё просто как «Дважды-Два-Пять».
Не обошлось без курьеза.
Я опять увидел того репортера. Он выглядел гораздо старше, одет в зеркальный костюм и говорил с кем-то невидимым, пока я не заметил у него в ухе, такую же блестящую металлом штучку. Он помахал мне рукой, подзывая. Я удивился, но подошёл.
- Я сейчас занят – перезвоню! – Сказал он, глядя мне в глаза. Через мгновение пришло понимание, что это не мне.
- Зови меня ТороТ. – он белозубо сверкнул быстрой улыбкой, и показал мне «Список».
Бегло проглядев имена и координаты, я указал на неточность:
- Новичок текст готовил. Посмотри тут в имени «Асаласа» последняя буква маленькая. Так с «Дальше видящими» нельзя.
Он сокрушенно покивал.
- Ты уразумел куда потом? И смотри в этот раз не промахнись с выбором!
- Что ты тут вообще делаешь? Этого нет в моём «списке»! И не тебе меня поучать! – разозлился я и, отстранив его сделал шаг. И вдруг остановился от внезапной мысли. Может дать этому «пижону» быстренько костяшкой второй фаланги указательного пальца в углубление за ухом, как учил Ингуш? Чтобы он испачкал в портовой пыли свой невозможно сверкающий пиджак. А я бы полюбовался на его бессмысленное лицо с закатившимися глазными яблоками. А когда он очнется, допросил бы по несоответствию регламента. Но сие удовольствие было недопустимым. Это не моя работа. Надо просто отразить внештатное происшествие в отчете. Если, конечно, он будет. В этот раз.
И я двинулся дальше.
Постепенно появилась тяжесть во всём теле, будто я попал в кромешный бурелом. Тайгу, где никто не убирался лет сто, и только окончательно свихнувшиеся, все в свалявшихся колтунах, медведи-шатуны и маразматичные огромно-костистые лоси прокладывали себе там бессмысленную дорогу. Я себя начал ощущать неким усредненным «Медвелосемь». Стало смешно и от этого немного легче. Потом начался совсем уж дикий участок. Витиеватые спирали времени местами мешали видеть чётко реальность, но я всё равно двигался как заводной манекен. И это было не метафора. Так оно и было.
Наконец, впереди замаячил старый знакомый серый дом. Только выглядел он через разводы сначала как пахнущий тухлыми водорослями песчаный замок с утонувшими детьми, потом как пыльные руины, неинтересные даже бессмертным призракам, а то, как памятник самому… кому? Мне. Я даже памятную табличку увидел. И только за несколько метров до этой стены пространство вновь наполнилось шумом голосов и движениями людей.
Почти дойдя до угла здания, я остановился. Сил совершенно не было. Как у медузы, выкинутой из благословенного моря, на иссушающие солнце и ветер. Как же тяжело удерживать в себе инвертированное время. На первых тренировках меня постоянно выворачивало, буквально наизнанку. Эта технология раскачки-накачки «тройного обогревателя»* легко могла стать причиной преждевременной смерти неподготовленного человека.
Когда, скрестив свой череп ржавый,
С престольным страхом разных дам,
Изгнив судьбину проводам,
Мне Coup de grace исторгнут жалы.
Bonjour! Поздравьте меня! Па-арам-пибарам!
Сегодня очень необычный день! Каждый год в этот день (ну или наоборот «каждый день в этот год», я уже немного запутался, а точнее, ещё не до конца разобрался) я знакомлюсь со своею женой.
Ту-ра-рам!
Стоя на краю весьма редкого соснового леса, я удивлённо радовался своему поющему настроению, мурлыча под нос не имеющие смысла «трямки» на вольную же мелодию. Стройные, как шершавые балерины-мулатки, деревья росли, плавно интегрируясь с уютным городком. Рядом протекала масса тёмного, блескучего тела большой и сытой змеи-реки. Недалеко в излучине располагалась компактная пристань, совмещённая со стоянкой отполированных яхт и местами облупленных прогулочных катеров. И всё это не могло не радовать. Да и погода была просто чарующая. Совсем уже летние облака лениво гонялись довольными жирными собаками за игривым тёплым ветерком. В воздухе временами пахло прелой хвоей, потом сразу, терпко, свежими ростками зелёных шишек.
Тут же неторопливо булькали, как томящийся луковый суп, ежегодные приготовления к торжественной встрече участников нашего клуба, удачно замаскированной под конференцию любителей антиквариата. Если бы для меня само слово «антиквариат» не потеряло всякий смысл, то это было бы полной правдой. К сожалению, приходиться себе признать, что полной, абсолютной или единой, да и вообще любой «правды» не существует вовсе. Впрочем, как никогда и не было такого явления ни в прошлом, ни в будущем. Это стало ясно сразу после моей инициации. И сейчас кто-то там готовится к одному из «ключевых событий собственного существования». Так называли их «старшие»? Нет... Я по инерции всё ещё продолжаю иногда мыслить общепринятыми среди обычных людей образами. «Неизменные», «Дальше видящие» в обе стороны. Так точнее.
Немного пожмурившись на солнце, я с удовольствием и вновь нахлынувшим волнением… вспомнил? Нет, представил, как проходила моя инициация. Так это было ясно, будто происходило «вчера», хотя само это понятие к данному случаю было неприемлемо, как и любое другое темпоральное ограничение. Да, перед этим пришлось много работать. Это и техника безопасности при взаимодействии с найденными потоками времени и распознавание речи в обратной транскрипции.
А ещё был Ингуш. Был он темноватый, маленький и немного раскосый. Истинного Имени его нам знать было не велено, но я почти уверен, что оно минимум девятибуквенное. Он разрешил нашей группе новичков самим выбрать ему кличку. Мы долго спорили. Не придя ни к какому единому мнению, решили называть его «Ингуш». Всё равно никто не знал, как они выглядят на самом деле. Преподавал он экзотический вид единоборств, который называл «ПВР». Пространственно-временные реверсии. Конечно, нам давались только необходимые основы и некоторые связки приёмов, так как для освоения всего материала в полном объёме, наверное, не хватило бы и нескольких жизней. Вся «заковыка» была в видении реверсивного движения и если в случае с речью, это была исключительно работа ума, то тут нужно было учить тело двигаться в разных временных направлениях и быстро их менять. После всего этого сама инициация прошла как-то серо, буднично. Был некий неконтролируемый frisson, мандраж перед началом. Но, когда мне сказали: «Теперь тебя зовут ПатаП!» я абсолютно ничего не почувствовал. Не то, что сейчас!
Недалеко стоящий, смутно знакомый мне молодой человек, в костюме тройке и светлыми вьющимися волосами некоторое время разглядывал готовящееся мероприятие. Видимо приняв какое-то решение, он уверенно направился ко мне, помахивая диктофоном.
- О! Привет Эдуард! – он протянул мне свободную руку, с длинными женскими пальцами и ухоженными ногтями, и включил мудрёное устройство с бегущими буковками на сером экране. Я такие уже видел где-то…. Когда-то… В общем: «Когде-то».
- Мы что знакомы? – немного удивился я фамильярному обращению. От него пахло не то сандалом, не то шафраном, будто он неделю жрал исключительно палочки с благовониями. Образ был неприятный, и я слегка поморщился.
- Конечно! Меня зовут Рамиль Рахматули. Ты же организатор предполярной морской экспедиции! – это его «Ты же» тоже было раздражающим.
- А-а?-М-м-да-а! - сказал я, чтобы скрыть свое удивление. Но в такой особый день, как сегодня, чрезмерно удивляться чему-либо не стоило.
- Ответишь на пару вопросов для нашего ежемесячного Синдбад-аль-монаха «Наука и Бог»?
- Что и такой есть? – день не переставал удивлять, а мой собеседник вдруг звонко рассмеялся и я заметил, что его белые спереди зубы имели, с обратной стороны, черный налет.
- Смешной ты! Конечно! Он тут один, как Аллах!
- Ну. Как говорил один известный, в моём времени, ученый «Наука начинается с измерения». Вы собираетесь измерить Бога?
- Как же без этого верить? – немного смутившись, усмехнулся он.
Образовалась неловкая, как собака с перебитым позвоночником, пауза. Это было ужасно, беззубо неуместно в столь праздничный день.
- Забудь! Лучше поздравь меня!
- С чем же?
- Сегодня я знакомлюсь со своею женой!
- Ты же женат!
- Да! Уже двадцать шесть лет!
- Но тебе же всего тридцать пять? Как же так?
- Ну вот так получилось!
Мы посмотрели друг на друга и он, видимо, забыв про свои вопросы, замер в заинтересованном ожидании моих объяснений.
- Дело в том, что сегодня с 17:20 до 17:00, простите, с 17:00 до 17:20, она мне позвонит и попросит помочь в разрешении какого-то вопроса по оформлению наследственных документов, для одного из её (многочисленных?) дальних родственников.
- Ты его знаешь?
- Нет. Я его никогда так и не увижу, хотя кажется это вот тот человек. – я показал пальцем на проходившего невдалеке от нас мужчину средних лет.
- Но это же просто прохожий!
- Ещё «Нет», но, похоже, вот-вот уже и «Да».
- А где она сейчас?
- Жена плывёт по реке на яхте одного богатого бизнесмена, с которым познакомилась пару (часов?) недель назад. Она уже почти два месяца беременна от меня, но всё ещё об этом не знает. Я с ней встречусь не здесь. Это произошло в далёком тёплом городе на берегу моря.
Мой собеседник тщетно пытался уложить сказанное в стройную картину. Наблюдать его старания было приятно. Когда-нибудь я буду таким же. Улыбка медленно поднялась к моему лицу, и затопила его, как лунный прилив (на море?) заполняет лагуну.
- Знаете ли, время хитро устроено. Оно течет не везде одинаково и в одном направлении. Оно как капризная северная речка. Вроде, вот только тихая, широкая и ровная, а вот за поворотом уже узкие пороги и оно ворчит там, перекатывая невидимые камни, окутывая их тысячами водоворотов. А еще дальше вот оно пенится, разбиваясь на сотни самостоятельных водопадов.
- Но что это значит? Это имеет отношение к вашей научной экспедиции? – наконец попытался молодой репортер покинуть некомфортную для него тему и перевести русло разговора к только его интересующей.
- Конечно, но извините меня, сейчас уже начинается собрание участников нашего клуба. Я должен там присутствовать. Затем посетить ещё пару мест. Выкурить одну или две (папиросы?) сигариллы и выйти вовремя на берег реки. Всё как всегда. До предыдущего свидания!
Я прошел к (закрытой?) открытой веранде, где уже собралась приличная группа членов клуба и сочувствующих, но, ввиду непреодолимых обстоятельств, всё ещё не единомышленников. Первые приветственные речи звучали как гул работающей вентиляции. Слушать, а тем более запоминать кто или что сказал было вовсе не обязательно. Главное находиться в процессе.
Время начало лениво тянуться, и потягиваться умурлыкотворенной кошечной субстанцией.
Но и это (давно?) вскоре надоело.
После продолжительной вступительной части все переместились на фуршет, в большой серый дом, бывший последним на границе города, реки и леса. Это было очень комично, лофтово и символично! Чем? Я объяснить уже пока не смогу, но просто поверьте на слово человеку с прекрасным чувством юмора.
Внешне строение выглядело как двухэтажное, но оказавшись внутри, становилось понятно, что это не так. Большое единое помещение с высокими чуть не в 3 этажа потолками было гулким и не очень уютным, как заброшенный бетонно-военный дивизионный сортир. В тени отсветов люстр наверху путались какие-то (нелепые?) лепнины и полу- (разрушенная?) закрашенная старая роспись. Голоса посетителей гнусаво сливались в монотонно-пчелиное жужжание улья. Изредка где-то тонко-резко (нервно?) тявкала невидимая собачка, которую каждый раз хотелось найти и непременно придушить.
Прохаживаясь среди гостей, я, горящий и вдохновенный, всех встречных просил меня поздравить. Кто не понимал в чем дело, радостно и даже неистово жали мне руки, и говорили всякие вздорные глупости и нелепые пожелания. Кто же знал, реагировали по-разному.
АллА посмотрела сквозь, будто меня уже тут никогда и не было.
ВитиВ скривился как от прострела лицевого нерва.
- Как ты достал уже!
ЯссЯ болтавшая с ЭллЭй вообще нагрубила (почему шёпотом?) прервав мой монолог в самом начале:
- Иди отсюда!
Высоко знающие, такие как НоилиоН или БиотоиБ смотрели на свои часы приборы, сочувственно хлопали по плечу, и говорили:
- ПатаП. Тебе уже пора!
И они были правы, (было?) стало уже почти пора.
Небольшой, но массивный револьвер Смит&Вессон, заряженный всего тремя патронами с очень тяжелыми пулями, неудобно перекашивал мне сюртук. От этого я неловко поводил плечами, стараясь поправить одежду. Я специально перед заряжанием рассматривал эти маленькие снаряды. Пули были серебряные, но весьма тяжелее чем может весить хоть какой-то металл. Даже свинец. Помню Ингуш, который и дал мне эту машинку, улыбнулся и сказал, что серебро только покрытие, а внутри сердечник из материала гораздо плотнее свинца, но сделанного, отчего-то, бедным. Или что-то вроде того.
Стало совсем пора. И я ушел оттуда.
Нужно было посетить еще ряд мест (прежде?) между (тем?) -чем я попаду в (тогда?) -когда положено.
Мой путь далее пролегал через мост, открытый для свободного перемещения как для транспорта, так и для пеших людей. Это меня крайне удивило, ведь там откуда я себя помню было либо одно, либо другое. Комбинация же (коль она существовала где-то?) отгораживалась препятствиями для передвижения, в рамках обеспечения безопасности одних от других. За мостом начинался зеленый сквер, в котором располагался небольшой стеклянный павильон. Через него пролегал мой путь.
Зайдя внутрь, я столкнулся взглядом с весьма недовольной женщиной, которая, вероятно (была?) работает тут продавцом.
Я внимательно оглядел магазин.
Ух ты!
На прозрачных полках были выставлены книги, работы и прочее созданное мной и моими друзьями. Подарочные издания, электронные аудиокниги и фильмы, созданные по мотивам. Сборники фотографий, гравюры, медали и памятные монеты. Сертификаты конкурсов и календари с датами выпуска вне очередных произведений, и иная веселящая меня чепуха.
Именно за этим я сюда и шел! Ещё больше поднять себе настроение.
Опираясь руками в колени, наклоняюсь над стеллажами, и всё пристально разглядываю.
- Дак вот как это будет? Чего я только не понаписал! А они-то! Ой, молодцы какие!
Я удовлетворенно вздыхаю, и выпрямляюсь, потирая ладони и глядя на продавщицу.
- Поздравьте меня! Я сегодня, наконец-то, знакомлюсь со своею женой!
Она не понимает, что я от неё хочу, и раздраженно, чтобы только отвязаться ворчит:
- Поздравляю! А теперь не мешайте мне работать!
Но в помещении никого нет, и я никому не мешаю. Но это не важно.
Я выхожу через второй сквозной выход, ведь это единственно возможная дорога в морской порт. Он, конечно, находиться на берегу теплого моря, через него лежит маршрут к соснам и реке, а потом опять к серому строению. Стоило ли уходить от того дома, чтобы опять потом к нему вернуться? У меня нет никакого сомнения, что весь этот путь надо проделать, чтобы попасть в то самое, когда, которое и должно быть.
.нужно и очень мне то онО
Порт и доки меня ничем не удивили. Порт как порт. Матросы как матросы. Как и во все времена. Немного заплутав среди контейнеров, я пару раз случайно попался сам себе. Это не страшно. Главное раньше времени не встретиться с ней и тем собой кто уже отец, но ещё не я. На первый взгляд это логическое построение вроде бы сложно, но, когда понимаешь, что к чему, всё просто как «Дважды-Два-Пять».
Не обошлось без курьеза.
Я опять увидел того репортера. Он выглядел гораздо старше, одет в зеркальный костюм и говорил с кем-то невидимым, пока я не заметил у него в ухе, такую же блестящую металлом штучку. Он помахал мне рукой, подзывая. Я удивился, но подошёл.
- Я сейчас занят – перезвоню! – Сказал он, глядя мне в глаза. Через мгновение пришло понимание, что это не мне.
- Зови меня ТороТ. – он белозубо сверкнул быстрой улыбкой, и показал мне «Список».
Бегло проглядев имена и координаты, я указал на неточность:
- Новичок текст готовил. Посмотри тут в имени «Асаласа» последняя буква маленькая. Так с «Дальше видящими» нельзя.
Он сокрушенно покивал.
- Ты уразумел куда потом? И смотри в этот раз не промахнись с выбором!
- Что ты тут вообще делаешь? Этого нет в моём «списке»! И не тебе меня поучать! – разозлился я и, отстранив его сделал шаг. И вдруг остановился от внезапной мысли. Может дать этому «пижону» быстренько костяшкой второй фаланги указательного пальца в углубление за ухом, как учил Ингуш? Чтобы он испачкал в портовой пыли свой невозможно сверкающий пиджак. А я бы полюбовался на его бессмысленное лицо с закатившимися глазными яблоками. А когда он очнется, допросил бы по несоответствию регламента. Но сие удовольствие было недопустимым. Это не моя работа. Надо просто отразить внештатное происшествие в отчете. Если, конечно, он будет. В этот раз.
И я двинулся дальше.
Постепенно появилась тяжесть во всём теле, будто я попал в кромешный бурелом. Тайгу, где никто не убирался лет сто, и только окончательно свихнувшиеся, все в свалявшихся колтунах, медведи-шатуны и маразматичные огромно-костистые лоси прокладывали себе там бессмысленную дорогу. Я себя начал ощущать неким усредненным «Медвелосемь». Стало смешно и от этого немного легче. Потом начался совсем уж дикий участок. Витиеватые спирали времени местами мешали видеть чётко реальность, но я всё равно двигался как заводной манекен. И это было не метафора. Так оно и было.
Наконец, впереди замаячил старый знакомый серый дом. Только выглядел он через разводы сначала как пахнущий тухлыми водорослями песчаный замок с утонувшими детьми, потом как пыльные руины, неинтересные даже бессмертным призракам, а то, как памятник самому… кому? Мне. Я даже памятную табличку увидел. И только за несколько метров до этой стены пространство вновь наполнилось шумом голосов и движениями людей.
Почти дойдя до угла здания, я остановился. Сил совершенно не было. Как у медузы, выкинутой из благословенного моря, на иссушающие солнце и ветер. Как же тяжело удерживать в себе инвертированное время. На первых тренировках меня постоянно выворачивало, буквально наизнанку. Эта технология раскачки-накачки «тройного обогревателя»* легко могла стать причиной преждевременной смерти неподготовленного человека.
