Ещё в академию частенько спихивали незаконнорожденных, сирот и полукровок (понятное дело, знатного происхождения) чтоб не путались под ногами у родителей и опекунов.
Короче, милое местечко. Как раз для таких неизвестно откуда взявшихся, как мы.
- Ты вообще меня слышишь?
- Да! – Я гордо вскинула голову, всем своим видом показывая, что прилежно внимаю каждому слову.
- Тогда повтори, что я только что сказал!
- Ну ладно, задумалась, - повинилась я, - А что сказали-то?
- По всем документам ты будешь считаться моей племянницей, княжной Марготтой айр Муллен. А Кьяло – твой кузен по линии матери. Поняла?
- Ага!
- Вон в тех тюках ваша новая одежда. Или вы думаете, что я вас выпущу в том, в чём вы обычно бегаете? А теперь марш по комнатам собирать вещи!
Последний раз я носила платья в детском саду, когда моего мнения ещё никто не спрашивал. И теперь, убедившись, что штанов в этой коллекции прет-а-порте вообще не предусмотрено, я пришла в ужас и долго не решалась ничего померить. Но выбрала-таки одно, зелёное, с минимальным количеством рюшечек и бантиков, влезла в него, затянула шнуровку по бокам… И обнаружила, что в моей комнате напрочь отсутствует самый важный предмет в жизни любой девушки – зеркало. До этого у меня почему-то не возникало ни желания, ни надобности в него смотреться… Вполне хватало того, что в коридоре…
Поколебавшись, я направилась в коридор. И долго не могла поверить, что девушка, смотрящая на меня из рамы – это я. Девушка, а не чумазое существо неопределённого пола! Не знаю, кто кроил это произведение искусства и откуда он узнал мой размер, но только сейчас я впервые обнаружила, что у меня есть грудь, талия… И вообще я не худая, а просто стройная. И волосы немного отросли, только чёлка в глаза лезет.
Я откинула в сторону особо надоедливую прядку… и бросилась к Муллену за объяснениями.
- Хозяин!
- Не Хозяин, а любимый дядюшка! – поправил он, удовлетворённо рассматривая преображённую меня. - Запомни, у княжны айр Муллен не может быть Хозяина.
- А рабская татуировка у княжны может быть?
- Ну, мало ли, что в жизни случалось…
- А где она в таком случае? – Я сдвинула в сторону чёлку, демонстрируя совершенно чистый лоб. – Или она со временем выцветает?
- Чтоб меня… Никогда такого не видел! Лет через десять рисунок, конечно, бледнеет. Но не исчезает вообще никогда, в этом и весь его смысл… Ладно, в нашем случае это только облегчает дело. Предлагаю оставить неразрешимые задачки философам.
Совершенно ничего не понимая, я пошла в свою комнату разбирать остальные шмотки. Княжна Марготта айр Муллен – это, конечно, звучит гордо! Придётся соответствовать титулу…
- Ланья, ну вы хотя бы думали, что делаете!
- Я думаю.
- О чём, хотела бы я знать?
Я резко затормозила, прислушалась. Голоса раздавались из комнаты Тьяры. И всё бы ничего, но если один голос действительно принадлежал девушке, то второй…
- Ну нянюшка, хватит придираться. Мне-то не двести лет, чтоб всегда думать только о том, о чём положено.
- Так ведь и мне не двести! И если вы согласились учиться у меня, то будьте добры слушаться. Мать ваша это заклинание с первого раза освоила. Да и сестрица её тоже, хоть и селёдка сушёная.
Упс! Выходит, что призрак замка Муллен теперь живёт у нас, да ещё и учит Тьяру магии? А что?! В конце концов, должен же её хоть кто-нибудь учить!
Интересно, а Хозяин знает? Впрочем, это уже не моё дело.
И я, стараясь не шуметь, пошла дальше.
Дорога в Таин заняла несколько дней и показалась мне до безобразия скучной. Дождь не поливал, солнце не жгло. На нас никто не напал, никого не ограбили и не убили. А под вечер мы даже без проблем успели въехать в город до закрытия Вторых ворот. А Первых ворот здесь вообще не было, зато были Главные – огромный порт, самый крупный во всей Предонии. Из объяснений Хозяина выходило, что в Таине смотреть-то больше и не на что – только Главные ворота и академия.
Сама академия оказалась огромным замком, с кучей всяких ходов-переходов, тёмных закутков, запертых дверей. И тайн, а как же без них?! По крайней мере лично я была вполне готова к новой порции приключений. Но нас быстренько представили ректору – совершенно седому, но вполне ещё бодрому дедочку – и отправили спать, причём по разным комнатам.
Я уже так явственно представила себе будущие спартанские условия жизни, что когда увидела, где буду жить, тихий ужас смешался с громким восторгом. Начну с того, что комнат оказалось две, плюс балкон. Целая квартира с мебелью! Кровать – трёхспальный аэродром. Комод – бездонная копилка с ящиками. Стулья – Ильф и Петров отдыхают. Зеркало – шедевр эпохи Возрождения. Шторы… Шторы, на мой взгляд, слегка подкачали. Зелёный бархат, кажется, не чистили с того момента, как повесили на окно, то есть сразу после сдачи замка в эксплуатацию.
Но моё внимание почему-то привлёк стол. Может быть тем, что на нём лежала стопка бумаги? А рядом стояла чернильница, валялось перо с обкусанным кончиком. Ещё десяток перьев обнаружился в верхнем ящике. Не знаю, что за графоман жил здесь до меня, но…
Я сама не поняла, как это получилось. Чёрт возьми, я даже дневник никогда не вела, а сочинения по литературе исправно компоновала из критических статей. Стихи сочиняла, каюсь, было. Но даже их я не торопилась переносить на бумагу.
Но я села и начала писать. Просто записывала всё, что со мной произошло. С самого начала. С того момента, когда Ксанка нашла этот долбанный приворотный рецепт. Помнится, я тогда сказала, что всё это бред…
Я писала то, что никто никогда не прочтёт. А прочтёт – так не поверит; ведь сказки пишут отнюдь не для того, чтоб в них верили. И если среди множества книг на прилавках вдруг появится одна-единственная, содержащая в себе чистую правду… А ведь уже появилась, и не одна. Но никто об этом не знает… Разве что ведьмы – ну так им по статусу положено ведать, что творится в мирах…
Ну что я несу, а? Какие книги, какие ведьмы, какие прилавки?
Тогда я писала только для себя, и мне даже в голову не могло прийти, что когда-нибудь рукопись прочитает кто-то ещё.
* * *
Катриона, несколько лет спустя:
- Кать, ты сегодня вообще ужинать будешь, или как?
- Да, - откликнулась я, - Уже иду!
- Ты уже полчаса «уже идёшь»! Ещё немного – и всё окончательно остынет. Сама потом греть будешь.
- Ладно, я сейчас. Только последнюю страничку дочитаю…
- Что читаешь-то? Опять своё фэнтези?
- Да… В некотором роде…
Я в который уже раз осмотрела нехилую стопку грубых желтоватых листов бумаги, лежащую на столе. Эта была уже прочитана. А ещё одна пачка, побольше первой, пряталась от посторонних взглядов в шкафу, под грудой футболок и джемперов. До неё я ещё не дошла.
Все листы были с обеих сторон исписаны мелким угловатым почерком. Поначалу разбирать его строчка за строчкой было нелегко, но уж никак не сложнее, чем расшифровывать отсканированные ксерокопии конспектов моей старосты. К старостиным каракулям я в последнюю сессию успешно адаптировалась. Смогла привыкнуть и к этому почерку.
Гораздо больше раздражало другое – рукопись велась на трёх языках одновременно. Автору явно было невдомёк, что кому-то предонский и эльфийский покажутся китайской грамотой. Половина слов в словарях отсутствовала, приходилось додумывать по смыслу. Немного помогали корявые рисунки, разбросанные по всему тексту… Но, с моей точки зрения, это был как раз тот случай, когда «художник» происходит от слова «худо». Оружие и доспехи – это да, хоть сканируй и в энциклопедию вставляй. Но лица! Кляксы, тоже встречающиеся чуть ли не на каждой странице, и то выглядели гораздо более живописно.
- Так ты идёшь, или я убираю котлеты в холодильник?
- Да, мам, уже иду!
Я нехотя вылезла из-за стола и потащилась на кухню, машинально колупая ногтем заплатку на джинсах. Заплаткой я заслуженно гордилась – она была вырезана в виде кошачьего силуэта. Ради этого силуэта я даже распорола старые кожаные брюки, о чём порой несказанно жалела.
Впрочем, от них ещё остался здоровенный кусок, и из него вполне можно было выкроить что-нибудь симпатичное, типа очередной заплатки. В обычной ситуации я бы охотно помечтала на эту тему, но сейчас все мысли упрямо возвращались к недочитанной рукописи. Там ведь действительно остался всего один листочек. Один. Последний. Из первой стопки…
* * *
Хозяин уехал затемно. Подозреваю, что просто хотел избежать длинной и мелодраматичной сцены прощания со мной. Зря надеялся…
Во-первых, я все равно не спала, а поэтому конкретное время его отъезда меня нисколько не волновало. А во-вторых, я вовсе не собиралась бежать за лошадью до городских ворот и с надрывом вопить: «А на кого же ты меня покидаешь?!». Больно надо! И без него как-нибудь проживу. А за его счёт – тем более.
Поэтому я просто стояла на балконе и смотрела. Сначала на Хозяина, дающего Кьяло последние указания о том, куда меня посылать, если буду вести себя неподобающим образом. Потом опять на Хозяина, но уже скачущего галопом по извилистым и необычайно чистым улочкам Таина. Потом… хотелось бы снова на Хозяина (всё-таки теперь почти год не увидимся), но он уже скрылся из виду, и поэтому я просто смотрела. На восход. На небо. На залив. На огромный корабль с белоснежными парусами, входящий в гавань. На толпу людей, сходящих на берег.
Я не сразу поняла, что именно привлекло моё внимание в этой толпе. То есть разумом ещё не поняла, а подсознание уже выделило среди всех одинокую рыжеволосую фигурку. Некоторое время я тупо пялилась на неё, тщетно пытаясь уверить себя, что это всё нервные глюки, и что рыжих в мире (и в этом, и в любом другом) очень много, а сестра у меня одна-единственная, и что вероятность того, что мы совершенно случайно встретимся в одном конкретно взятом городе… А чёрт с ней, с вероятностью!
Резкий порыв ветра распахнул плащ девушки, и я увидела, что платье на ней кошмарного розового цвета. Того самого цвета, который органически не переваривала я, зато обожала Ксанка.
По-моему, я пробежала по лестнице с таким грохотом, что перебудила половину замка. А вторая половина проснулась сама, поднятая недовольным ворчанием первой. Но мне на них было совершенно наплевать. В голове психованным светлячком металась всего одна мысль – только бы успеть. Только бы перехватить Ксанку до того, как она затеряется в бесконечном лабиринте улиц.
А впрочем, даже если и затеряется… Найти её в Таине не составит труда, город маленький и цивилизованный. Но лучше бы не пришлось искать. Лучше бы я успела поймать её до выхода из порта. Ведь я… Никогда бы не подумала, что придётся это сказать, но… Ведь я так по ней соскучилась!
Конец первой книги.
Короче, милое местечко. Как раз для таких неизвестно откуда взявшихся, как мы.
- Ты вообще меня слышишь?
- Да! – Я гордо вскинула голову, всем своим видом показывая, что прилежно внимаю каждому слову.
- Тогда повтори, что я только что сказал!
- Ну ладно, задумалась, - повинилась я, - А что сказали-то?
- По всем документам ты будешь считаться моей племянницей, княжной Марготтой айр Муллен. А Кьяло – твой кузен по линии матери. Поняла?
- Ага!
- Вон в тех тюках ваша новая одежда. Или вы думаете, что я вас выпущу в том, в чём вы обычно бегаете? А теперь марш по комнатам собирать вещи!
Последний раз я носила платья в детском саду, когда моего мнения ещё никто не спрашивал. И теперь, убедившись, что штанов в этой коллекции прет-а-порте вообще не предусмотрено, я пришла в ужас и долго не решалась ничего померить. Но выбрала-таки одно, зелёное, с минимальным количеством рюшечек и бантиков, влезла в него, затянула шнуровку по бокам… И обнаружила, что в моей комнате напрочь отсутствует самый важный предмет в жизни любой девушки – зеркало. До этого у меня почему-то не возникало ни желания, ни надобности в него смотреться… Вполне хватало того, что в коридоре…
Поколебавшись, я направилась в коридор. И долго не могла поверить, что девушка, смотрящая на меня из рамы – это я. Девушка, а не чумазое существо неопределённого пола! Не знаю, кто кроил это произведение искусства и откуда он узнал мой размер, но только сейчас я впервые обнаружила, что у меня есть грудь, талия… И вообще я не худая, а просто стройная. И волосы немного отросли, только чёлка в глаза лезет.
Я откинула в сторону особо надоедливую прядку… и бросилась к Муллену за объяснениями.
- Хозяин!
- Не Хозяин, а любимый дядюшка! – поправил он, удовлетворённо рассматривая преображённую меня. - Запомни, у княжны айр Муллен не может быть Хозяина.
- А рабская татуировка у княжны может быть?
- Ну, мало ли, что в жизни случалось…
- А где она в таком случае? – Я сдвинула в сторону чёлку, демонстрируя совершенно чистый лоб. – Или она со временем выцветает?
- Чтоб меня… Никогда такого не видел! Лет через десять рисунок, конечно, бледнеет. Но не исчезает вообще никогда, в этом и весь его смысл… Ладно, в нашем случае это только облегчает дело. Предлагаю оставить неразрешимые задачки философам.
Совершенно ничего не понимая, я пошла в свою комнату разбирать остальные шмотки. Княжна Марготта айр Муллен – это, конечно, звучит гордо! Придётся соответствовать титулу…
- Ланья, ну вы хотя бы думали, что делаете!
- Я думаю.
- О чём, хотела бы я знать?
Я резко затормозила, прислушалась. Голоса раздавались из комнаты Тьяры. И всё бы ничего, но если один голос действительно принадлежал девушке, то второй…
- Ну нянюшка, хватит придираться. Мне-то не двести лет, чтоб всегда думать только о том, о чём положено.
- Так ведь и мне не двести! И если вы согласились учиться у меня, то будьте добры слушаться. Мать ваша это заклинание с первого раза освоила. Да и сестрица её тоже, хоть и селёдка сушёная.
Упс! Выходит, что призрак замка Муллен теперь живёт у нас, да ещё и учит Тьяру магии? А что?! В конце концов, должен же её хоть кто-нибудь учить!
Интересно, а Хозяин знает? Впрочем, это уже не моё дело.
И я, стараясь не шуметь, пошла дальше.
Дорога в Таин заняла несколько дней и показалась мне до безобразия скучной. Дождь не поливал, солнце не жгло. На нас никто не напал, никого не ограбили и не убили. А под вечер мы даже без проблем успели въехать в город до закрытия Вторых ворот. А Первых ворот здесь вообще не было, зато были Главные – огромный порт, самый крупный во всей Предонии. Из объяснений Хозяина выходило, что в Таине смотреть-то больше и не на что – только Главные ворота и академия.
Сама академия оказалась огромным замком, с кучей всяких ходов-переходов, тёмных закутков, запертых дверей. И тайн, а как же без них?! По крайней мере лично я была вполне готова к новой порции приключений. Но нас быстренько представили ректору – совершенно седому, но вполне ещё бодрому дедочку – и отправили спать, причём по разным комнатам.
Я уже так явственно представила себе будущие спартанские условия жизни, что когда увидела, где буду жить, тихий ужас смешался с громким восторгом. Начну с того, что комнат оказалось две, плюс балкон. Целая квартира с мебелью! Кровать – трёхспальный аэродром. Комод – бездонная копилка с ящиками. Стулья – Ильф и Петров отдыхают. Зеркало – шедевр эпохи Возрождения. Шторы… Шторы, на мой взгляд, слегка подкачали. Зелёный бархат, кажется, не чистили с того момента, как повесили на окно, то есть сразу после сдачи замка в эксплуатацию.
Но моё внимание почему-то привлёк стол. Может быть тем, что на нём лежала стопка бумаги? А рядом стояла чернильница, валялось перо с обкусанным кончиком. Ещё десяток перьев обнаружился в верхнем ящике. Не знаю, что за графоман жил здесь до меня, но…
Я сама не поняла, как это получилось. Чёрт возьми, я даже дневник никогда не вела, а сочинения по литературе исправно компоновала из критических статей. Стихи сочиняла, каюсь, было. Но даже их я не торопилась переносить на бумагу.
Но я села и начала писать. Просто записывала всё, что со мной произошло. С самого начала. С того момента, когда Ксанка нашла этот долбанный приворотный рецепт. Помнится, я тогда сказала, что всё это бред…
Я писала то, что никто никогда не прочтёт. А прочтёт – так не поверит; ведь сказки пишут отнюдь не для того, чтоб в них верили. И если среди множества книг на прилавках вдруг появится одна-единственная, содержащая в себе чистую правду… А ведь уже появилась, и не одна. Но никто об этом не знает… Разве что ведьмы – ну так им по статусу положено ведать, что творится в мирах…
Ну что я несу, а? Какие книги, какие ведьмы, какие прилавки?
Тогда я писала только для себя, и мне даже в голову не могло прийти, что когда-нибудь рукопись прочитает кто-то ещё.
* * *
Катриона, несколько лет спустя:
- Кать, ты сегодня вообще ужинать будешь, или как?
- Да, - откликнулась я, - Уже иду!
- Ты уже полчаса «уже идёшь»! Ещё немного – и всё окончательно остынет. Сама потом греть будешь.
- Ладно, я сейчас. Только последнюю страничку дочитаю…
- Что читаешь-то? Опять своё фэнтези?
- Да… В некотором роде…
Я в который уже раз осмотрела нехилую стопку грубых желтоватых листов бумаги, лежащую на столе. Эта была уже прочитана. А ещё одна пачка, побольше первой, пряталась от посторонних взглядов в шкафу, под грудой футболок и джемперов. До неё я ещё не дошла.
Все листы были с обеих сторон исписаны мелким угловатым почерком. Поначалу разбирать его строчка за строчкой было нелегко, но уж никак не сложнее, чем расшифровывать отсканированные ксерокопии конспектов моей старосты. К старостиным каракулям я в последнюю сессию успешно адаптировалась. Смогла привыкнуть и к этому почерку.
Гораздо больше раздражало другое – рукопись велась на трёх языках одновременно. Автору явно было невдомёк, что кому-то предонский и эльфийский покажутся китайской грамотой. Половина слов в словарях отсутствовала, приходилось додумывать по смыслу. Немного помогали корявые рисунки, разбросанные по всему тексту… Но, с моей точки зрения, это был как раз тот случай, когда «художник» происходит от слова «худо». Оружие и доспехи – это да, хоть сканируй и в энциклопедию вставляй. Но лица! Кляксы, тоже встречающиеся чуть ли не на каждой странице, и то выглядели гораздо более живописно.
- Так ты идёшь, или я убираю котлеты в холодильник?
- Да, мам, уже иду!
Я нехотя вылезла из-за стола и потащилась на кухню, машинально колупая ногтем заплатку на джинсах. Заплаткой я заслуженно гордилась – она была вырезана в виде кошачьего силуэта. Ради этого силуэта я даже распорола старые кожаные брюки, о чём порой несказанно жалела.
Впрочем, от них ещё остался здоровенный кусок, и из него вполне можно было выкроить что-нибудь симпатичное, типа очередной заплатки. В обычной ситуации я бы охотно помечтала на эту тему, но сейчас все мысли упрямо возвращались к недочитанной рукописи. Там ведь действительно остался всего один листочек. Один. Последний. Из первой стопки…
* * *
Хозяин уехал затемно. Подозреваю, что просто хотел избежать длинной и мелодраматичной сцены прощания со мной. Зря надеялся…
Во-первых, я все равно не спала, а поэтому конкретное время его отъезда меня нисколько не волновало. А во-вторых, я вовсе не собиралась бежать за лошадью до городских ворот и с надрывом вопить: «А на кого же ты меня покидаешь?!». Больно надо! И без него как-нибудь проживу. А за его счёт – тем более.
Поэтому я просто стояла на балконе и смотрела. Сначала на Хозяина, дающего Кьяло последние указания о том, куда меня посылать, если буду вести себя неподобающим образом. Потом опять на Хозяина, но уже скачущего галопом по извилистым и необычайно чистым улочкам Таина. Потом… хотелось бы снова на Хозяина (всё-таки теперь почти год не увидимся), но он уже скрылся из виду, и поэтому я просто смотрела. На восход. На небо. На залив. На огромный корабль с белоснежными парусами, входящий в гавань. На толпу людей, сходящих на берег.
Я не сразу поняла, что именно привлекло моё внимание в этой толпе. То есть разумом ещё не поняла, а подсознание уже выделило среди всех одинокую рыжеволосую фигурку. Некоторое время я тупо пялилась на неё, тщетно пытаясь уверить себя, что это всё нервные глюки, и что рыжих в мире (и в этом, и в любом другом) очень много, а сестра у меня одна-единственная, и что вероятность того, что мы совершенно случайно встретимся в одном конкретно взятом городе… А чёрт с ней, с вероятностью!
Резкий порыв ветра распахнул плащ девушки, и я увидела, что платье на ней кошмарного розового цвета. Того самого цвета, который органически не переваривала я, зато обожала Ксанка.
По-моему, я пробежала по лестнице с таким грохотом, что перебудила половину замка. А вторая половина проснулась сама, поднятая недовольным ворчанием первой. Но мне на них было совершенно наплевать. В голове психованным светлячком металась всего одна мысль – только бы успеть. Только бы перехватить Ксанку до того, как она затеряется в бесконечном лабиринте улиц.
А впрочем, даже если и затеряется… Найти её в Таине не составит труда, город маленький и цивилизованный. Но лучше бы не пришлось искать. Лучше бы я успела поймать её до выхода из порта. Ведь я… Никогда бы не подумала, что придётся это сказать, но… Ведь я так по ней соскучилась!
Конец первой книги.
