— Так значит, ты сидел под кустом не сейчас, не сегодня? — с необъяснимым счастьем вопросил Сев, подавшись всем телом к Гарри.
— Я не сидел под кустом, я был в Хогвартсе.
— Хогвартс! Ты видел Хогвартс!
— Я там очень часто живу, — гордо заявил Гарри, чувствуя себя приятно оттого, что нашёл, чем похвастаться (синяка-то он себе не заработал).
— А как же ты оказался у меня дома?
— Не знаю.
И это действительно было так: Гарри лишь хотел пошутить, а потом вдруг подумал, как было бы здорово — оказаться не здесь, не в замке, да с добрым другом, которому тоже одиноко и грустно.
И перевернул маховик из шкатулки МакГонагалл.
— Знаешь, мне становится веселее, когда я кому-нибудь помогаю, — намекнул маленький Гарри. — Поищешь его?
— Значит, ты сможешь меня забрать? — молвил вместо ответа Принц, снова становясь каким-то спокойным, с блестящими звёздочками в глазах. — Перенести меня в Хогвартс?
Гарри задумался. А после закивал, озаряясь улыбкой.
Он вдруг подумал, что нечего оставаться человеку с теми людьми, которые так его ненавидят.
Конечно, лучше человека забрать.
И постараться сделать счастливым!
Поиски затянулись. Улицы уже вовсю освещали фонари и окна домов, и Гарри подумал, что никому не понравится, если он так поздно вернётся домой. Но выбора не было, и мальчишки прочёсывали всю дорогу, ведущую от реки. Они заглядывали под чужие заборы, в ямы и за мокрые камушки, а ничего, похожего на маховик, не находили.
Когда они приблизились к знакомой калитке, Северус испуганно сел на бордюр:
— Он меня убьёт, — поделился он полушепотом, — спустит всю шкуру!
Гарри заглянул в щёлку между досок забора, оглядывая садовую дорожку, по которой они промчались двадцать минут назад. Ничего! Ни единого отблеска от позолоты!
Он разочарованно присел рядом с маленьким Севом — и снова залюбовался. Всё-таки было в его черноте и взрослом тяжёлом взгляде нечто такое знакомое, что у Гарри сердце заходилось от обожания.
— А зачем он тебя обижал? — спросил он, приставляя к лицу сложенные кулаки, чтобы получше мальчишку видеть.
— Я его виски превратил в лимонад, — признался нехотя Северус. — Просто так захотел случайно.
— И?
— И теперь он меня убьёт.
Северус заметил, наконец, что на него смотрят через бинокль, и беззлобно глянул в ответ. А потом прислонился с другой стороны кулаков, так, что Гарри стала видна лишь кромешная темнота, и он почуял запах от куртки Сева — запах апрельских трав, и согрел щёки от его выдохов.
— Не убьёт, — пообещал Гарри, отдавая свой бинокль Принцу. — Вот так приближать, вот так отдалять, — пояснил он на всякий случай, покрутив кулаками.
Северус улыбнулся какой-то печальной улыбкой:
— Спасибо.
И задрал голову вверх, заставив Гарри подняться на ноги, и посмотрел сквозь сосновые ветки на небо. Те колыхались, порою — шумели, и можно было представить, что они баюкают одиноких мальчишек, распевают им колыбельные. Иногда порыв ветра срывал неверный аккорд, и Гарри думал, что это паук засыпает возле гитары, и его весло-лапа ударяет сразу все струны. Глупый. Глупый! Как же можно заснуть?..
Гарри невольно зевнул, и Северус отодвинулся от бинокля, услышав это.
— Давай пройдём ещё раз до речки, — предложил он. — А если не выйдет, то тогда полезем обратно в наш сад.
Уж очень ему не хотелось домой возвращаться.
Они неторопливо шли по тротуару, глядя лишь под ноги, молчали, думали (о своём), пока вдруг свет фар не лизнул решётку от водостока, и там — о, диво! — не вспыхнула блёстка. Гарри без объяснений кинулся прямо туда, а Северус, догадавшись, побежал следом.
— Вон он! Вон! — обрадовался маленький Гарри и тут же попытался просунуть внутрь руку.
Принц её оттолкнул:
— Пальцы короткие, лучше я.
И он закатал рукав куртки по локоть и бесстрашно окунул ладошку в расселину, в которой уже ничего нельзя было разглядеть. Гарри даже не удивился, когда Северус вскрикнул.
— Что, драконы? — обрадовался Гарри, тут же приставляя свой бинокль к глазам.
Принц скорчился, но промолчал, а только лишь пропихнул руку ещё подальше. Это выглядело так, словно он шарит в пасти у чудища, и оно то ли спит, то ли прикинулось мёртвым от страха.
И вот, наконец, держа маховик за цепочку, Северус вытянул его наружу.
— Ух ты! — ахнул Гарри, видя неглубокий порез на его запястье. — Похож на головастика!
Принц отряхнул колени, и без того, в общем-то, грязные, и сделал вид, что на боевое ранение не обращает внимания. Он только лишь промокнул его рукавом.
— Похож, — согласился он. — Держи. И цепочка не порвана… наверное, просто замок раскрутился.
— Как здорово!
Гарри позволил надеть на себя маховик, погладил его, даже понюхал, чтобы убедиться, что тот настоящий, а потом неожиданно разглядел, как у друга поникли плечи. Кажется, он находкой расстроен, а вовсе не наоборот.
— Так мы идём? — уточнил маленький Гарри, предлагая Северусу подлезть под цепочку, чтобы отправиться вместе в Хогвартс.
Но тут Принц заинтересовался носками облезлых ботинок, а потом и вовсе отвернулся, перешёл дорогу и сел на пожухлый газон. До реки было шагов где-то двадцать по склону, но и отсюда было прекрасно видно лунную дорожку, похожую на молоко, кусты и одинокую плакучую иву с волосами до самой земли.
— Нельзя, — сказал Сев, закрывая руками лицо. — Я с тобой не пойду.
Гарри откровенно не понял и переспросил.
— Нельзя мне идти с тобой!
— Боишься, что ли?
— Да ты и вправду дурак!
И Северус попытался ему разъяснить то, что сам знал отчасти. Выходило, что Гарри должен возвращаться один, а маленький Принц — класть спину под отцовский ремень.
— Он меня выпорет до костей, — мрачно пообещал Сев, не высовываясь из-за ладоней. Одна из них уже намокла от крови. — Я сегодня умру.
— А мама?
— Мамы нет.
— Ну, а может, собака?
Северус издал горький смешок.
— Собака? Собака!.. Как всё у тебя легко!
И снова утих, вроде такой спокойный и смелый, а вроде — тонущий в темноте. Гарри было хорошо рядом с ним, но немного обидно: Принц обязательно должен уйти. И они будут в Хогвартсе вместе, будут слоняться по подземельям, будут лопать мятные пряники, и ни медведи, ни крокодилы, ни страшные змеи не станут кусать того нового Северуса. И никаких синяков, никаких!
Разве что один у кое-кого на пузе.
— Мне кажется, я тебя люблю, — сказал Гарри тогда откровенно, заглядывая в щёлочки между пальцев, — мне кажется, я в этом даже уверен.
Северус замер настолько, что перестал дышать, а потом нерешительно, даже робко отодвинул ладошки:
— Что?
— Никто тебя — нет, а я тебя — да, — с готовностью пояснил Гарри и просиял.
Маленький Сев похлопал глазами в ответ, этими своими дырками, колодцами безо дна, а затем отвернулся, и плечи его затряслись.
— Что смешного? — надулся Гарри, не замечая, что друг его не смеётся, а плачет. — Я ведь не нарочно.
— Уйди, — попросил Северус, не оборачиваясь.
— Куда?
— Иди погуляй.
— А на сколько?
— Подальше, — и мальчик утонул в своей куртке с чужого плеча, больше не отзываясь.
Гарри почесал коленку, поскрёб макушку, погрыз отросший на пальце ноготь, а потом всё-таки отодвинулся и ушёл. Не так чтобы насовсем, но как оказалось — надолго.
Напоследок он обернулся: Сев растворялся на фоне реки, словно часть темноты, только Гарри знал наверняка — этот мальчик был тёплой апрельской ночью, бархатной и приятной, а вовсе не той, когда страшно и холодно.
А затем Гарри увидел собаку, кинулся вслед за ней, вшивой и косматой, ногой угодил между кочек и грохнулся. Маховик перевернулся сам собой, и время побежало вокруг, перематываясь.
«Ну вот, — огорчился маленький Гарри, — и ведь не будет у Сева собаки, лающей на тех, кто не любит его!..»
— Привет, — поздоровался Гарри со всеми.
МакГонагалл смотрела, как хищная птица, Северус барабанил пальцами по подлокотнику, а Дамблдор вообще — отвернулся. Кажется, он пошевелил золу в камине, потому что в комнате посветлело.
Никто не сказал ни слова. Всем хулиганам давно известно, что это самый паршивый знак.
Подумав, Гарри аккуратно снял с шеи маховик и бочком, не спуская со строгой Минервы взгляда, поднёс его на ладошке.
— Положите, где взяли, Поттер, — строго приказала колдунья.
Гарри увидел на столе знакомую шкатулку и в полнейшей тишине опустил туда маховик. Тот свернулся на подложке, как змейка, и Гарри не без сожаления погладил её по золотой голове:
«Пока!» — попрощался он с ней и с мальчиком Севом, тем мальчиком-ночью, что остался на берегу мелководной реки.
Снейп следил за ним, кажется, не моргая. Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и выглядел самым расслабленным из присутствующих. Гарри послушно подошёл к нему, заметив манящее движение пальцев.
— Извини? — предложил Гарри неловко, стеснительно.
И с удивлением отметил, что Северус на него вовсе не зол. Он лишь взял Гарри за плечи и глянул в самую душу: так показалось мальчишке. И в голове защекотало немножко, будто кто-то перебирал мысли пальцем, как библиотечные карточки.
— Больше так не делай, — наконец, сказал ему Северус.
И голос его был тих и спокоен, а вовсе не холоден.
Гарри обрадовался несказанно! Он почувствовал себя в безопасности и уюте, словно Северус был той темнотой, что спрячет его от недругов и наказаний, если потребуется. Даже Дамблдор был не страшен, и Гарри обхватил ладонь Северуса в благодарность, когда та погладила его по макушке.
— И это всё? — возмутилась Минерва, видимо, ожидая для хулигана хорошей трёпки.
— Мы с Лили проведём беседу о маховиках и…
— Северус! — вдруг перебила МакГонагалл, кажется, выходя из себя. Её тугой пучок даже слегка растрепался — так яростно она погрозила пальцем. — Нельзя это спускать! Он мог такого натворить! Альбус, ты же понимаешь, как всё…
Тем временем Гарри снова глянул на Снейпа.
— Я там встретил мальчика, — доверительно прошептал он, пока МакГонагалл распалялась.
— Боюсь, он тоже встретил тебя.
— Он такой несчастный! Давай заберём его?
Северус дёрнул рукой, но Гарри её не пустил, прижимая к своей груди, кажется, умоляя.
— Я его очень люблю, — попробовал Гарри снова, не привирая, как и тогда — у реки. — Он такой хороший! Лучше шоколадных лягушек!
— Вот как?
— Давай заберём его к нам домой?
И тут взгляд Гарри упал, наконец, на чужую манжету. Та задралась, примялась, и из-под неё выглянул знакомый уже головастик, только потускневший от времени, выцветший, словно старая фотография. Гарри видел этот шрам много раз, но только теперь его осенило, и он сложил два плюс два (потому что умел считать).
Ну конечно! Конечно же — он!
— Ух ты-ы-ы! — протянул Гарри, сдвигая рукав, пока Северус ему не мешал. — У-у-ух ты-ы!
МакГонагал прервалась на полуслове и возмущённо обернулась на звук. Её брови сдвинулись к переносице, а губы поджались, но никто этого не заметил.
— Ух ты, Сев! Ух ты! — задыхался от восторга маленький Гарри. — Ты теперь такой большой!
И он смотрел на Снейпа совсем другими глазами, будто видел впервые в жизни.
— Ты не должен улыбаться, Северус! — заметила Минерва, не очень-то понимая. — Мальчика нужно наказать, это очень серьёзно.
Но зельевар не мог перестать. Гарри прыгал вокруг него, изучая, и то ахал, то охал, то сиял так, что хотелось зажмуриться.
— Правда? — спрашивал он неустанно. — Правда, ты?
Северус ничего не говорил, но в этом молчании и крылся его ответ — Гарри такое хорошо понимал. Он всё трогал и трогал симпатичного головастика, и не мог никак успокоиться:
— Ты такой большой и такой красивый! И большой! И красивый! Ты высокий теперь, выше меня!
— Должно быть.
— А собака у тебя есть?
Со стороны камина послышался смех, и все обернулись: конечно, это Дамблдор, вездесущий и понимающий Дамблдор, носящий длинную бороду лишь для того, видимо, чтобы прятать туда улыбки. Он посмотрел на Гарри беззлобно, даже по-доброму, потом — на МакГонагалл, и та со вздохом ему подчинилась.
— Не волнуйтесь, Минерва, — пообещал он, выходя из кабинета следом за ней. — Я думаю, Северус всё мальчику объяснит.
Ведьма чересчур резко расправила шляпу и водрузила на голову, видимо, не соглашаясь.
— Поверьте, — попробовал Дамблдор в последний раз, — есть плохие поступки, дающие хорошие результаты.
— Бывает наоборот.
— А бывает наоборот, — согласился директор.
Но МакГонагалл немного оттаяла. Ведь, в конце-то концов, ничего не случилось, а Гарри — прекрасный мальчик, когда не пробирается в её кабинет.
— Разрешите?
И Минерва сдержанно, но не без удовольствия продела руку под директорский локоток и позволила себя увести. Дамблдор предложил ей вечернюю чашку чая и лимонные дольки, а ещё — небольшую историю про мальчика по имени Сев.
Ну, надо же, как интересно!
— Я не сидел под кустом, я был в Хогвартсе.
— Хогвартс! Ты видел Хогвартс!
— Я там очень часто живу, — гордо заявил Гарри, чувствуя себя приятно оттого, что нашёл, чем похвастаться (синяка-то он себе не заработал).
— А как же ты оказался у меня дома?
— Не знаю.
И это действительно было так: Гарри лишь хотел пошутить, а потом вдруг подумал, как было бы здорово — оказаться не здесь, не в замке, да с добрым другом, которому тоже одиноко и грустно.
И перевернул маховик из шкатулки МакГонагалл.
— Знаешь, мне становится веселее, когда я кому-нибудь помогаю, — намекнул маленький Гарри. — Поищешь его?
— Значит, ты сможешь меня забрать? — молвил вместо ответа Принц, снова становясь каким-то спокойным, с блестящими звёздочками в глазах. — Перенести меня в Хогвартс?
Гарри задумался. А после закивал, озаряясь улыбкой.
Он вдруг подумал, что нечего оставаться человеку с теми людьми, которые так его ненавидят.
Конечно, лучше человека забрать.
И постараться сделать счастливым!
***
Поиски затянулись. Улицы уже вовсю освещали фонари и окна домов, и Гарри подумал, что никому не понравится, если он так поздно вернётся домой. Но выбора не было, и мальчишки прочёсывали всю дорогу, ведущую от реки. Они заглядывали под чужие заборы, в ямы и за мокрые камушки, а ничего, похожего на маховик, не находили.
Когда они приблизились к знакомой калитке, Северус испуганно сел на бордюр:
— Он меня убьёт, — поделился он полушепотом, — спустит всю шкуру!
Гарри заглянул в щёлку между досок забора, оглядывая садовую дорожку, по которой они промчались двадцать минут назад. Ничего! Ни единого отблеска от позолоты!
Он разочарованно присел рядом с маленьким Севом — и снова залюбовался. Всё-таки было в его черноте и взрослом тяжёлом взгляде нечто такое знакомое, что у Гарри сердце заходилось от обожания.
— А зачем он тебя обижал? — спросил он, приставляя к лицу сложенные кулаки, чтобы получше мальчишку видеть.
— Я его виски превратил в лимонад, — признался нехотя Северус. — Просто так захотел случайно.
— И?
— И теперь он меня убьёт.
Северус заметил, наконец, что на него смотрят через бинокль, и беззлобно глянул в ответ. А потом прислонился с другой стороны кулаков, так, что Гарри стала видна лишь кромешная темнота, и он почуял запах от куртки Сева — запах апрельских трав, и согрел щёки от его выдохов.
— Не убьёт, — пообещал Гарри, отдавая свой бинокль Принцу. — Вот так приближать, вот так отдалять, — пояснил он на всякий случай, покрутив кулаками.
Северус улыбнулся какой-то печальной улыбкой:
— Спасибо.
И задрал голову вверх, заставив Гарри подняться на ноги, и посмотрел сквозь сосновые ветки на небо. Те колыхались, порою — шумели, и можно было представить, что они баюкают одиноких мальчишек, распевают им колыбельные. Иногда порыв ветра срывал неверный аккорд, и Гарри думал, что это паук засыпает возле гитары, и его весло-лапа ударяет сразу все струны. Глупый. Глупый! Как же можно заснуть?..
Гарри невольно зевнул, и Северус отодвинулся от бинокля, услышав это.
— Давай пройдём ещё раз до речки, — предложил он. — А если не выйдет, то тогда полезем обратно в наш сад.
Уж очень ему не хотелось домой возвращаться.
***
Они неторопливо шли по тротуару, глядя лишь под ноги, молчали, думали (о своём), пока вдруг свет фар не лизнул решётку от водостока, и там — о, диво! — не вспыхнула блёстка. Гарри без объяснений кинулся прямо туда, а Северус, догадавшись, побежал следом.
— Вон он! Вон! — обрадовался маленький Гарри и тут же попытался просунуть внутрь руку.
Принц её оттолкнул:
— Пальцы короткие, лучше я.
И он закатал рукав куртки по локоть и бесстрашно окунул ладошку в расселину, в которой уже ничего нельзя было разглядеть. Гарри даже не удивился, когда Северус вскрикнул.
— Что, драконы? — обрадовался Гарри, тут же приставляя свой бинокль к глазам.
Принц скорчился, но промолчал, а только лишь пропихнул руку ещё подальше. Это выглядело так, словно он шарит в пасти у чудища, и оно то ли спит, то ли прикинулось мёртвым от страха.
И вот, наконец, держа маховик за цепочку, Северус вытянул его наружу.
— Ух ты! — ахнул Гарри, видя неглубокий порез на его запястье. — Похож на головастика!
Принц отряхнул колени, и без того, в общем-то, грязные, и сделал вид, что на боевое ранение не обращает внимания. Он только лишь промокнул его рукавом.
— Похож, — согласился он. — Держи. И цепочка не порвана… наверное, просто замок раскрутился.
— Как здорово!
Гарри позволил надеть на себя маховик, погладил его, даже понюхал, чтобы убедиться, что тот настоящий, а потом неожиданно разглядел, как у друга поникли плечи. Кажется, он находкой расстроен, а вовсе не наоборот.
— Так мы идём? — уточнил маленький Гарри, предлагая Северусу подлезть под цепочку, чтобы отправиться вместе в Хогвартс.
Но тут Принц заинтересовался носками облезлых ботинок, а потом и вовсе отвернулся, перешёл дорогу и сел на пожухлый газон. До реки было шагов где-то двадцать по склону, но и отсюда было прекрасно видно лунную дорожку, похожую на молоко, кусты и одинокую плакучую иву с волосами до самой земли.
— Нельзя, — сказал Сев, закрывая руками лицо. — Я с тобой не пойду.
Гарри откровенно не понял и переспросил.
— Нельзя мне идти с тобой!
— Боишься, что ли?
— Да ты и вправду дурак!
И Северус попытался ему разъяснить то, что сам знал отчасти. Выходило, что Гарри должен возвращаться один, а маленький Принц — класть спину под отцовский ремень.
— Он меня выпорет до костей, — мрачно пообещал Сев, не высовываясь из-за ладоней. Одна из них уже намокла от крови. — Я сегодня умру.
— А мама?
— Мамы нет.
— Ну, а может, собака?
Северус издал горький смешок.
— Собака? Собака!.. Как всё у тебя легко!
И снова утих, вроде такой спокойный и смелый, а вроде — тонущий в темноте. Гарри было хорошо рядом с ним, но немного обидно: Принц обязательно должен уйти. И они будут в Хогвартсе вместе, будут слоняться по подземельям, будут лопать мятные пряники, и ни медведи, ни крокодилы, ни страшные змеи не станут кусать того нового Северуса. И никаких синяков, никаких!
Разве что один у кое-кого на пузе.
— Мне кажется, я тебя люблю, — сказал Гарри тогда откровенно, заглядывая в щёлочки между пальцев, — мне кажется, я в этом даже уверен.
Северус замер настолько, что перестал дышать, а потом нерешительно, даже робко отодвинул ладошки:
— Что?
— Никто тебя — нет, а я тебя — да, — с готовностью пояснил Гарри и просиял.
Маленький Сев похлопал глазами в ответ, этими своими дырками, колодцами безо дна, а затем отвернулся, и плечи его затряслись.
— Что смешного? — надулся Гарри, не замечая, что друг его не смеётся, а плачет. — Я ведь не нарочно.
— Уйди, — попросил Северус, не оборачиваясь.
— Куда?
— Иди погуляй.
— А на сколько?
— Подальше, — и мальчик утонул в своей куртке с чужого плеча, больше не отзываясь.
Гарри почесал коленку, поскрёб макушку, погрыз отросший на пальце ноготь, а потом всё-таки отодвинулся и ушёл. Не так чтобы насовсем, но как оказалось — надолго.
Напоследок он обернулся: Сев растворялся на фоне реки, словно часть темноты, только Гарри знал наверняка — этот мальчик был тёплой апрельской ночью, бархатной и приятной, а вовсе не той, когда страшно и холодно.
А затем Гарри увидел собаку, кинулся вслед за ней, вшивой и косматой, ногой угодил между кочек и грохнулся. Маховик перевернулся сам собой, и время побежало вокруг, перематываясь.
«Ну вот, — огорчился маленький Гарри, — и ведь не будет у Сева собаки, лающей на тех, кто не любит его!..»
***
— Привет, — поздоровался Гарри со всеми.
МакГонагалл смотрела, как хищная птица, Северус барабанил пальцами по подлокотнику, а Дамблдор вообще — отвернулся. Кажется, он пошевелил золу в камине, потому что в комнате посветлело.
Никто не сказал ни слова. Всем хулиганам давно известно, что это самый паршивый знак.
Подумав, Гарри аккуратно снял с шеи маховик и бочком, не спуская со строгой Минервы взгляда, поднёс его на ладошке.
— Положите, где взяли, Поттер, — строго приказала колдунья.
Гарри увидел на столе знакомую шкатулку и в полнейшей тишине опустил туда маховик. Тот свернулся на подложке, как змейка, и Гарри не без сожаления погладил её по золотой голове:
«Пока!» — попрощался он с ней и с мальчиком Севом, тем мальчиком-ночью, что остался на берегу мелководной реки.
Снейп следил за ним, кажется, не моргая. Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и выглядел самым расслабленным из присутствующих. Гарри послушно подошёл к нему, заметив манящее движение пальцев.
— Извини? — предложил Гарри неловко, стеснительно.
И с удивлением отметил, что Северус на него вовсе не зол. Он лишь взял Гарри за плечи и глянул в самую душу: так показалось мальчишке. И в голове защекотало немножко, будто кто-то перебирал мысли пальцем, как библиотечные карточки.
— Больше так не делай, — наконец, сказал ему Северус.
И голос его был тих и спокоен, а вовсе не холоден.
Гарри обрадовался несказанно! Он почувствовал себя в безопасности и уюте, словно Северус был той темнотой, что спрячет его от недругов и наказаний, если потребуется. Даже Дамблдор был не страшен, и Гарри обхватил ладонь Северуса в благодарность, когда та погладила его по макушке.
— И это всё? — возмутилась Минерва, видимо, ожидая для хулигана хорошей трёпки.
— Мы с Лили проведём беседу о маховиках и…
— Северус! — вдруг перебила МакГонагалл, кажется, выходя из себя. Её тугой пучок даже слегка растрепался — так яростно она погрозила пальцем. — Нельзя это спускать! Он мог такого натворить! Альбус, ты же понимаешь, как всё…
Тем временем Гарри снова глянул на Снейпа.
— Я там встретил мальчика, — доверительно прошептал он, пока МакГонагалл распалялась.
— Боюсь, он тоже встретил тебя.
— Он такой несчастный! Давай заберём его?
Северус дёрнул рукой, но Гарри её не пустил, прижимая к своей груди, кажется, умоляя.
— Я его очень люблю, — попробовал Гарри снова, не привирая, как и тогда — у реки. — Он такой хороший! Лучше шоколадных лягушек!
— Вот как?
— Давай заберём его к нам домой?
И тут взгляд Гарри упал, наконец, на чужую манжету. Та задралась, примялась, и из-под неё выглянул знакомый уже головастик, только потускневший от времени, выцветший, словно старая фотография. Гарри видел этот шрам много раз, но только теперь его осенило, и он сложил два плюс два (потому что умел считать).
Ну конечно! Конечно же — он!
— Ух ты-ы-ы! — протянул Гарри, сдвигая рукав, пока Северус ему не мешал. — У-у-ух ты-ы!
МакГонагал прервалась на полуслове и возмущённо обернулась на звук. Её брови сдвинулись к переносице, а губы поджались, но никто этого не заметил.
— Ух ты, Сев! Ух ты! — задыхался от восторга маленький Гарри. — Ты теперь такой большой!
И он смотрел на Снейпа совсем другими глазами, будто видел впервые в жизни.
— Ты не должен улыбаться, Северус! — заметила Минерва, не очень-то понимая. — Мальчика нужно наказать, это очень серьёзно.
Но зельевар не мог перестать. Гарри прыгал вокруг него, изучая, и то ахал, то охал, то сиял так, что хотелось зажмуриться.
— Правда? — спрашивал он неустанно. — Правда, ты?
Северус ничего не говорил, но в этом молчании и крылся его ответ — Гарри такое хорошо понимал. Он всё трогал и трогал симпатичного головастика, и не мог никак успокоиться:
— Ты такой большой и такой красивый! И большой! И красивый! Ты высокий теперь, выше меня!
— Должно быть.
— А собака у тебя есть?
Со стороны камина послышался смех, и все обернулись: конечно, это Дамблдор, вездесущий и понимающий Дамблдор, носящий длинную бороду лишь для того, видимо, чтобы прятать туда улыбки. Он посмотрел на Гарри беззлобно, даже по-доброму, потом — на МакГонагалл, и та со вздохом ему подчинилась.
— Не волнуйтесь, Минерва, — пообещал он, выходя из кабинета следом за ней. — Я думаю, Северус всё мальчику объяснит.
Ведьма чересчур резко расправила шляпу и водрузила на голову, видимо, не соглашаясь.
— Поверьте, — попробовал Дамблдор в последний раз, — есть плохие поступки, дающие хорошие результаты.
— Бывает наоборот.
— А бывает наоборот, — согласился директор.
Но МакГонагалл немного оттаяла. Ведь, в конце-то концов, ничего не случилось, а Гарри — прекрасный мальчик, когда не пробирается в её кабинет.
— Разрешите?
И Минерва сдержанно, но не без удовольствия продела руку под директорский локоток и позволила себя увести. Дамблдор предложил ей вечернюю чашку чая и лимонные дольки, а ещё — небольшую историю про мальчика по имени Сев.
Ну, надо же, как интересно!
