Так состоялось мое знакомство с Фонарем. Как потом впоследствии обнаружилось, сам фонарь был еще к тому же автоматическим, то есть когда уровень освещенности понижался до определенного предела, фонарь включал свою лампу сам.
А утром, в свою очередь, при наступлении света он отключался.
Шли дни. Я все также по утрам, спозаранку, спешил на свою остановку, но теперь я знал, что встречу его. Он стоял в своем гордом одиночестве, яркий и независимый, освещал путь в своей маленькой подворотне мне и еще всем тем, кто обнаружил этот короткий маршрут к остановке. Кстати, тех, кто со мной также шел по маршруту через эту подворотню, было немного. Основная масса предпочитала идти по большой улице, пересекая проспект, а после выходя на остановку и теряя при этом драгоценное время.
А мы спешили в утренней полутьме, как заговорщики, коротким маршрутом.
Со временем стали кивать друг другу головой, изредка пожимая руку, друг другу при свете фонаря и как тайные агенты, тут же исчезали в большом мире, выходя из подворотни.
Самое удивительное в этой подворотне было то, что она оставалась такой чистой на протяжении всего времени. Проходя через нее по утрам на работу и вечерам - обратно домой, я никогда не видел здесь никого, кто бы убирал, стоял просто или сидел здесь без дела. Бомжи, от которых не было проходу в других местах, почему-то просто не замечали этого места. Хотя секрет оказался прост, знакомые рассказали. Завалила сюда как-то парочка бомжей с намерением устроиться здесь реально на ночлег. Ну и с собой притащили мусора и всякого барахла. И тут как в сказке открывается «волшебная» Дверь, та, которая была здесь единственная, и которую никто никогда не видел открытой. Ну и само собой, выходят оттуда парочка таких крепких ребятишек, и говорят так культурно: - А не пошли ли бы вы, уважаемые граждане на фик. Ну, граждане соответственно плевать хотели на культурную речь. Так им так вломили «культурные ребятишки», что не уважающие культурную речь граждане с визгом и писком летели несколько кварталов. И вот с тех пор здесь никто из ихней братии и не пасется.
Лето кончилось, наступила осень. Дни стали короче. Не за горами была и зима. А друг-фонарь все так же верно нес свою службу, когда надо включался, когда надо отключался. Службу он нес, как и полагается автоматическому фонарю достойно. Свет его галогенной лампы, надежно разгонял тьму на вверенной ему территории.
Когда я сам возвращался с работы поздно во тьме, в состоянии «нестояния», свет его лампы, как сигнал маяка выводил меня на верный курс до дома. А с утречка, когда небо вот-вот начнет засвечивать солнце, а внизу, еще в полутьме городских ущелий - верный фонарь приветливо сиял, как бы приветствуя с вот-вот начинающимся днем. На душе у меня становилось теплее, как бы зажигался свой фонарик. И этот огонек в душе горел весь день, помогая в борьбе со всем этим миром, который и есть жизнь.
Фонарь горел всегда: в снег, в дождь, в холод, в жару. И всегда автоматически отключался, когда в его услугах не было нужды. Но, однажды, проходя как-то днем, я с удивлением обнаружил, что фонарь не отключился. Было уже двенадцать часов дня, день был выходной и даже здесь на дне ущелья современного урбанизма, то есть в подворотне, было-таки довольно светло. А «дружище» фонарь продолжал гореть, светя совершенно не ко времени своей «галогенкою».
- О-о, брат, да ты никак заглючил,- сказал я, положив руку на чугун фонарного столба. - Да столько времени нести службу, сам заключишь,- продолжил я и осмотрел «старого друга». Оказалось фотодатчик, который был расположен на самой макушке фонаря, точнее такой небольшой стеклянный колпачок, был закрыт невесть откуда взявшимся кленовым листочком. Закрыт, скорее залеплен. Листок был мокрый и прилип на колпачке и тем самым перекрыл доступ света к фотодатчику.
- Откуда ж тебя такого мокрого принесло,- встав на цыпочки и пытаясь смахнуть листок, я решил поразмышлять. - Ну, если вспомнить, что ночью была гроза и ветерок довольно-таки сильный, то можно предположить и листок взялся оттуда - откуда его и принесло грозой. Но если учесть, что все-таки город был очень урбанизирован и от этого места несения своей службы нашим знакомым фонарем, до ближайшего дерева было как минимум пара километров. Вопрос был, конечно, риторическим и не имел ответа, но это дела не меняло.
Наконец после неимоверных усилий я все-таки смог сложенным зонтиком достать злосчастный листочек. И в тот же миг как листочек был снят с фотодатчика, фонарь, как и полагается старому доброму служаке, тут же потух.
Где-то там течет жизнь, летают ракеты, взрываются бомбы, пьянствуют, дерутся, любят друг друга, строят новые мегаполисы, продают молоко…
А здесь, в отдельно взятом кусочке пространства, на дне урбанистического ущелья, времени нет. Точнее нет в нашем понимании тех часов, которые с минутами, и которых нам вечно не хватает. А есть время утра и время вечера, когда нужно отключить свет или включить. И фонарь, который автоматический, и который несет свою странную нелегкую службу, освещая вверенную ему территорию…
Так было всегда, так есть и так будет
Четвертая жена
За окном вагона медленно проплывали деревья. Ранние признаки осени: серое, хмурое небо, гвалт ворон на перроне и пронизывающий ветер,- остались там, за окном.
Греков уткнулся носом в стекло. Тоска и грусть, как никогда, прижали в этом году. После тех событий, когда бывшая жена Грекова примчалась к нему домой ночью с больным сынишкой, прошло около года. Потом как-то все само собой разрулилось, еще и обе любовницы помогли. Да и сама Женька использовала Грекова, свою бывшую любовь, на полную катушку. Совместными усилиями ребенка удалось спасти.
И очень сильно выросший, в собственных глазах Греков, уже подумывал о том: как бы ему вернуться. В свое бывшее семейное гнездышко. Но Женька опять выкинула фортель и оставила несостоявшегося бывшего супруга с носом. А любовницы, на самом деле подружились и теперь живут вместе. Почти десять месяцев Греков жил один. Работа, бизнес занимали все время. Домой приходил поздно ночью. Сил оставалось: только в душ, перекусить и глубокий, без сновидений, черный сон.
И вот, наконец, в начале осени бывшая жена соблагоизволила позвонить. Получив приглашение, Греков за пару дней собрался. Решил быстренько все дела. И теперь, он сидел в мягком купе и смотрел на уплывающие вдаль пейзажи. От бывших своих подружек Ленки и Валентины она набрал кучу подарков для Алешки. Также были переданы приветы Женьке и куча наставлений Грекову, как себя вести со своей бывшей. Смотря вдаль, Греков думал о том, какие были глаза у Женьки. Когда она с Лешкой уезжала, год назад, с этого же перрона.
«Почему она меня все-таки бросила»?- этот вопрос стоял перед Грековым тогда и опять возник перед глазами. – «Вроде был шанс у нее и у меня, надо же. Прошел почти год, а не могу забыть. Наверно, то время, когда я остался с больным Лешкой, меня как-то изменило. Странно, почему она этого не заметила?».
Тут опять закололо в сердце. Надо сказать, что Греков себя считал здоровым человеком. И на сердце практически никогда не жаловался. Но тогда, год назад, провожая «бывшую» с сыном, у Грекова впервые в жизни закололо в левом боку. Потом уже сидя в тенечке и попивая лимонад, он смог отдышаться. На боль в сердце решил не обращать внимания. Да и само сердце как-то успокоилось и больше особенно не докучало. А сейчас вот, опять напомнило о себе. Стало трудно дышать, сердце в груди заколотилось как-то необычно: то сильно, то замедляясь, то отдаваясь болью в левой половине груди. «Вот черт, что за х..нь»?- подумал Греков, откинувшись на спинку сиденья. Расстегнув воротник, стараясь дышать медленно и глубоко, осторожно налил в стакан минералки. Понемногу отпустило. Отдышавшись, Греков прилег у окошка, решив на ближайшей станции купить себе таблетки нитроглицерина. В дверь купе постучали.
- Проходите,- Греков открыл защелку на двери,
- Извините, у меня здесь место в билете,- в купе зашла девушка. Лет двадцати пяти, с короткой стрижкой. Одетая в легкую курточку и джинсы. На ногах я яркие разноцветные кроссовки.
- О, разрешите представиться, Греков.
- Марина,- пожимая протянутую руку, девушка не удержалась и спросила,- а почему Греков, а не Вася, Петя или там Андрей?
- Да как-то так получилось, привык уже.
- Ну, Греков так Греков, дело ваше. Лучше помогите девушке сумки расставить.
- Без проблем, я как истинный джентльмен, просто обязан помочь такой прекрасной спутнице,- не удержался и проявил галантность Греков.
Девушка оказалась проста и легка в общении и спустя несколько минут, она уже весело болтала ногами напротив Грекова и делилась с ним впечатлениями, о своем недавнем путешествии в «стольный град Киев».
- У меня там бабуля живет, напекла всяческих деликатесов. Угощала меня, угощала. Я кричу: «Бабуля я не могу, я на диете». Какое там, плевать бабуля хотела на всякие диеты. Ты,- говорит,- вон смотри, какая тощая. Одни кости гремят. Мужики,- говорит,- любить не будут. Они любят таких: не тощих и не толстых. Но чтобы было, за что ухватиться, и погреться, обо что можно было бы. За две недели я там так потолстела,- и Марина показала на пол - пальца у своей талии.
- Кто бы мог подумать, вот ужас-то. Хотя по мне, так ваша талия очень даже и ничего.
- Вы мне льстите Греков.
- Да нет, в самом деле, вы очень даже привлекательная и интересная девушка.
- Ага, сейчас предложите мне чаю, потом чего покрепче. Вечером приставать начнете, а мне не останется ничего другого, как дать вам в глаз. А утром будете с фонарем ходить и извиняться да?
- Ну, зачем так криминально, я вообще человек культурный и не пью кстати.
- Все так говорят. А жена ваша где? Сейчас врать начнете, что развелись, а любовниц никогда сроду не имели? Знаю таких: - как от жены в командировку, так сразу холостяк.
- Почему вы взяли, что я в командировке?
- Вид у вас какой-то взъерошенный. Так, где жена ваша?
- А, если серьезно, нет у меня сейчас жены. Любовницы были, даже две. Но они сейчас живут вместе и без меня. Такой вариант вас устроит?
- Ну, вы блин, дяденька даете, а-чу-меть. Три бабы и ни одной не осталось да?
- Нет, почему, они все остались. Вот сейчас еду в гости проведать сына. А «номер Два» и «номер Три», я их и так через раз, вижу дома. Они совсем рядом от меня живут.
- Вау, первый раз вижу мужика, у которого было три жены.- Марина восхищенно захлопала в ладоши,- за это дело надо выпить.
- Ты же сама сказала, что я приставать буду, и что ты пить не пьешь,- потер в затылке Греков.
- Мало ли что сказала, ну понемножечку, за знакомство.
- Понемножечку, лады.- В сердце опять заворочался сверчок. – «Ох, блин мне же нельзя, наверное?».
- Маринка, ты, наверное, без меня, я не буду пока.
- Вы чего? Девушку напоить хотите, да? А сам потом воспользуешься моим беспомощным состоянием? Мужчина вы меня хотите разочаровать?
- Да нет, с такой красавицей, любой мужчина посчитает за честь выпить на брудершафт. Но я не могу, что-то мне не очень как-то,- тут в сердце кольнуло еще раз. Потом еще и очень сильно. Уже теряя сознание, Греков успел еще разглядеть, какие красивые были глаза у Марины…
Сидя напротив мужчины, потерявшего сознание, девушка не растерялась. Расстегнув ворот рубашки, ослабив поясной ремень на брюках и положив его на сиденье, Марина положила пальцы на шею мужчины возле кадыка. Пульс был, но очень слабый и прерывистый. «Вот черт, приступ сердечный, что делать? Обычно таблетки есть от сердца, бабуля часто говорила, под язык надо класть», - пронеслось в голове. Бегом пробежав по вагону, «подняв всех на уши», Марина нашла несколько таблеток нитроглицерина. С помощью проводницы, побрызгала водой в лицо, потерла ему виски, потом она подсунула таблетку Грекову в рот и дала ему выпить воды. Через несколько минут пришел пожилой врач из другого вагона, внимательно осмотрел пациента, дал свои рекомендации и поблагодарил девушку.
- Вы вовремя спохватились милочка, вы кто ему дочь, или жена? – и, не слушая,- повезло можно сказать мужику…
Уже вечером, когда все страхи и напасти остались позади, Греков и Марина поужинали. И тут несостоявшемуся клиенту столичного морга, в голову пришла шальная идея,
- Марина, я что – то не расслышал, а что вы доктору ответили на его вопрос: кто вы мне дочь или жена?
- Надо же, какой деловой. Слушай Греков, ты всегда такой скорый?
- Приходится. Жизнь быстрая штука.
- Так ты мне предлагаешь…
-Да, предлагаю. Честно, честно. И это не из-за того, что ты мне жизнь спасла, хотя это тоже факт. Просто, не знаю. Как-то само собою пришло, когда доктор тебя спросил.
- А-бал-деть можно Греков, старый пень, а туда же.
- Неправда ваша, мне всего сорок. У меня еще все впереди…
- Ну, надо же, и конечно и фирма своя есть, и квартира, и иномарка в гараже стоит,
- Да,- просто ответил несостоявшийся больной.
- Слушай если ты такой правильный, крутой и богатый, тогда почему тебя все твои бабы бросили?
-А давай ты сама, у моей бывшей об этом спросишь?
- Это как?
- Я завтра приезжаю к своей бывшей, с сыном повидаться. Ну, так что, поедешь со мною?
- Ну, ты крут Греков. Дай мне хоть подумать?
- У нас еще есть время…
Примечание автора: Написано как продолжение по роману Иосифа Гольдмана «Отпусти кого любишь», специально для литературного конкурса. Рассказ получил второе место.
Cat’s day
(«День котов»)
Квад бойцовых котов разворачивался по привычной тактической схеме. Рыжий и Белый заняли фланги, здесь требовались ловкость и внимание. Черный, как самый сильный, занял позицию форварда - посередине. А Полосатый как самый недоверчивый и внимательный занял свое привычное место в арьергарде. Ведь Подлый враг отличается особенным коварством и не факт, что он попрет прямо на квад, лицом к лицу. Он может и преспокойненько обойти по флангам боевую четверку и напасть с тыла. Вот отчего так напряжены бойцовые коты. Правофланговый Белый и его коллега с левого фланга Рыжий, внимательно приглядывает за окружающей местностью. А Полосатый особенно тщательно приглядывает за тылом группы и за общей тактической обстановкой.
Вот Рыжий подал сигнал, вся группа замерла. Бойцы застыли, превратились в столпы, изваяния. Ветер шелестел травой и листвой деревьев, весело чирикая попрыгал воробей, прямо перед носом у форварда. Но ничто не нарушило тишину и спокойствие окружающей обстановки. Постояв несколько минут, Рыжий убедился в спокойствии и безопасности окружающей обстановки и подал знак. Вся боевая группа продолжила свое движение к заветной цели. Там впереди, скрываясь в сизой дымке и зловещих зарослях, притаился Подлый враг, известный своим коварством и хитростью. Но отважные бойцовские коты были намерены преподать супостату серьёзный урок. И сейчас бойцы квада готовились к решающей схватке, в глазах их разгорался мрачный огонь, усы злобно топорщились, острые когти были наготове, а разноцветные хвосты нервно били по земле...
