- Даже не пытайся, малёк. Им плачу я. Любой, к кому обратишься за помощью, немедленно вернет тебя ко мне.
Садовник поднял голову, слегка поклонился Эрику, равнодушно посмотрел на девушку, как на пустое место, и вернулся к работе.
Сердце Лили с каждым взмахом плавника все туже стягивал ледяной обруч. Она не понимала Эрика. Не понимала, зачем морской черт так упорно держит её при себе, если она его постоянно раздражает и выводит из себя. Иногда он умел быть почти нормальным, но рядом с ним русалка все равно испытывала постоянное напряжение, не зная, что разозлит его в следующую секунду. То он неожиданно взрывался по пустякам, то сдерживался тогда, когда она ожидала взрыва, как сегодня в колеснице, когда Лили случайно дала ему пощечину.
Русалка не знала, связаны ли эти перепады настроения с его личными особенностями или, может, неустойчивый темперамент присущ всем представителям его вида – не зря же он в минуты волнения и возбуждения становится необычно горячим, и даже рога нагреваются…
Вспомнив, что она проделывала с этими самыми рогами, и как бурно Эрик реагировал на её развратную ласку, Лили покраснела. Девушка была абсолютно уверена, что морской черт её хотел, когда она, проглотив гордость, предлагала себя. Хотел настолько, что у самого там все болело, потому что если эмоции можно скрыть за холодной маской, то горячий каменный член выдавал его с головой и рогами.
Но находиться рядом с ним – это все равно что балансировать по краю Черной Пасти, пропасти без дна, где по преданию находится вход в морской ад. Рано или поздно Эрик сорвется из-за очередной мелочи и попросту её покалечит. Может, не специально, может, даже потом пожалеет, но рядом с ним Лили в постоянной опасности. Не говоря уже о том, что она должна любой ценой добраться до своей семьи…
На последней мысли русалка запнулась. Ну, доберется, и что дальше? Обнимет сестру и бабушку с дедушкой, скажет: «Привет, вот и я, нищая отчисленная из Академии русалка?» Ведь драгоценный пояс, на который она возлагала такие надежды, безвозвратно утерян. Даже если бы она прямо сейчас поплыла обратно на станцию, то с вероятностью десять из десяти уже не нашла бы его на том месте, где уронила вместе с сумкой. Её котомку давно уже либо кто-то присвоил и стал богаче на уйму драгоценных раковин, либо отнес администрации вокзала, а те обнаружили ценную находку и заявили о ней Стражам.
Что же делать? Что же, Морской бог ей помоги, делать?! В первую очередь, не расклеиваться, строго приказала себе Лили, почувствовав, что в носу снова захлюпало. Поплакать она успеет и потом, а сейчас, если хочет отсюда выбраться, нужно сохранять ясную голову и трезвый ум!
Несмотря на неоднократные напоминания Эрика о том, что она всего лишь «вещь», комнату ей выделили больше похожую на музейную залу. Или номер в пентхаусе. Лили, конечно, никогда не бывала в пентхаусах, но подозревала, что встретила бы там что-то подобное: новейшие водоскрины - не те плоские, которые появились на рынке несколько лет назад, и даже не суперплоские, а голографическое изображение, появляющееся на стене в том месте, на который направляешь пульт, одновременно нажимая кнопку включения – в скольких местах нажмешь, столько водоскринов и появится, хоть все стены ими увешай, как обоями.
Обои, кстати, были с вкраплениями толченых драгоценных ракушек и рассеивали вокруг мягкий золотистый свет. Огромная кровать с водным матрасом, в котором плавали анаэробные рыбки ярких расцветок и колыхались декоративные водоросли. Ещё имелось большое – в рост Лили, - зеркало, как-то немного выбивавшееся из остальной обстановки своим старомодным видом: гладкая лазурная поверхность, заключенная в массивную каменную раму, украшенную резьбой.
В комнате не было только одного – окна. Вместо него во всю стену протянулся аквариум, проходящий туннелем сквозь все комнаты особняка, как Лили уже позже узнала от одной из служанок. Там плавали и почти такие же рыбки, как в матрасе, и десятки других, мелких, и покрупнее, и даже больше самой Лили, но травоядные. Они прятались в водорослях, выглядывали из специально выстроенных для них живописных руин, кувыркались и степенно скользили, составляя живую картину, на которую можно любоваться вечно. И Лили бы обязательно полюбовалась… при других обстоятельствах.
В общем, девушка, ожидавшая, что её запрут где-нибудь в подвале или, что хуже, оставят в спальне Эрика, голышом, как и положено вещи, была удивлена, оказавшись в гостевой. Хотя чем гостевая лучше подвала, если не считать красивой обстановки? По сути ведь: ни там, ни там нет окон, и выбраться она из этой «гостевой» самостоятельно не может… Да и зачем заморачиваться с подвалом, если всем вокруг, как и сказал морской черт, плевать, что в доме против воли оказалась молодая девушка? А может, пронзила Лили ужасная мысль, она далеко не первая, кого он здесь запирает? Вот и привыкли слуги: появляется девица, исчезает, появляется другая… Нет, бред, Эрик, хоть и последний мерзавец, но не убийца же.
Сам морской черт почти сразу уплыл, даже не взглянув на прощание и, разумеется, не сообщив, куда направляется, когда вернется, и что собирается с ней делать. Ломать и приручать, пока она не превратится в покорную куклу с потухшим взором?
Сперва Лили даже обрадовалась, оказавшись одна. Ей нужно было хоть немного времени наедине с собой, чтобы привести мысли в порядок и выработать план действий. Получаса хватило, чтобы успокоиться и трезво оценить ситуацию, в которой она оказалась, и ещё часа, чтобы досконально изучить свою новую темницу и убедиться, что никаких лазеек и выходов нет. Дверь заперта снаружи, мобильфона у неё больше нет…
Лили всхлипнула в нарушение данного себе слова и присела на краешек огромной кровати, зарывшись лицом в ладони. Матрас качнулся, и рыбки в нем засуетились.
- Вы тоже заперты, да? – сочувственно произнесла она, поглаживая толстую пленку, отделявшую её от них.
Но в отличие от неё, рыбки, кажется, не испытывали никакого дискомфорта и выглядели вполне довольными своей обустроенной темницей, не зная, что где-то может быть лучше – их ведь специально растили на особой ферме для декоративных целей, в открытом море они никогда не плавали, и такая «растительная» жизнь с кормежкой раз в день их вполне устраивала.
Ещё примерно через час в замке что-то щелкнуло, и в комнату заплыла молодая женщина с приятным, но широким простецким лицом, в похожем на робу или мешок наряде. Кожа у неё была необычная, темно-желтая, а чешуя не слишком красивая, коричневато-бурая.
- Пожалуйста, помогите! – немедленно бросилась к ней Лили.
Торопясь и проглатывая окончания фраз, русалка рассказала, что находится здесь против воли, и умоляла помочь. Она ведь тоже женщина, должна понять…
Служанка улыбалась и кивала, кажется, искренне сочувствуя Лили, и в сердце русалки зажглась надежда, которая тут же погасла, как только новая знакомая заговорила. На совершенно непонятном наречии: из её горла вырывалось бульканье и стрекотание, характерное для слаборазвитых северных провинций, где местами даже сохраняется рабство. Судя по интонации, она пыталась успокоить девушку, даже мягко погладила её по плечу, а потом… занялась своими делами.
И только тогда Лили заметила на её шее металлический обруч с номерным знаком «25». Служанка-рабыня, которая не поняла ни слова из её рассказа…
Не обращая внимания на ошеломленную подавленную русалку, женщина открыла специальный клапан в матрасе и покормила рыбок, положила чистое полотенце в примыкавшую к комнате ванную-бассейн, наполнявшуюся – внимание, - настоящей пресной водой! Затем прошлась по поверхностям тряпкой, ободряюще улыбнулась Лили, что-то пророкотав на своей тарабарщине, и… уплыла. В двери снова щелкнуло. Русалка все равно проверила – заперто.
Она со стоном сползла по стене и оставалась в таком положении, пока спустя какое-то время та же служанка не вернулась с ужином. Лили пришла к выводу, что уже вечер, хотя часов не было, и ориентироваться по свету за окном не получалось из-за отсутствия окна.
Она со страхом ждала возвращения Эрика, не зная, в каком настроении он вернется, и что станет с ней делать. Хотя что делать – тут есть какая-никакая определенность, - горько усмехнулась Лили. Стоило ли всю жизнь учиться, не спать ночами, сдавая экзамены, и вырываться из болота провинциального городка, только чтобы оказаться бесправной игрушкой в постели одного из хозяев жизни? Но морской черт так и не вернулся в этот вечер, а если и вернулся, у неё не появлялся.
На следующий день Эрик снова не приплыл. И на следующий, и на следующий. Лили уже знала свою темницу вдоль и поперек, каждый миллиметр, выучила расписание, по которому Дэлайла – русалка дала это имя служанке, потому что называть её «номер 25» не собиралась, - приносила еду, меняла постель, кормила рыбок, ставила свежие цветы. Иногда делала Лили прически. В первый раз русалка не поняла, что та предлагает, когда женщина потянулась к её волосам и изобразила что-то руками. А сообразив, отказалась.
Мысли тоскливо вернулись к золотому гребню. Если бы только она смогла выманить его у Эрика… Но какое там выманить гребень, когда её мир теперь ограничен этой комнатой, а морской черт не кажет носа?
А день на третий, когда Дэлайла приплыла выполнять свою рутинную работу, Лили сама жестами попросила заплести ей как-нибудь волосы. Просто, от скуки. И очень удивилась, увидев результат. Он ей не просто понравился – служанка сотворила на её голове что-то фантастическое, но вместе с тем по-простому элегантное, украсив белым цветком. Вот только показать эту красоту некому. Хотя…
В голове Лили за эти дни наедине с собой созрел план: Эрик хочет покорную вещь? Он её получит. Сама русалка его не интересует, ему нужно только её тело? Вот и прекрасно, это тело, которое сводит с ума морского черта, будет готово к его возвращению. И воспользуется первой же возможностью, когда он потеряет бдительность. А он её обязательно потеряет, уж Лили об этом позаботится…
Приняв такое решение, она дождалась Дэлайлу и жестами попросила сделать ей красивую прическу. Между ними выработался какой-то усредненный язык, и теперь они довольно хорошо друг друга понимали. Полчаса спустя Лили с удовлетворением посмотрела на результат: служанка нехитрыми приемами сумела подчеркнуть красивый разрез глаз русалки и зрительно сделать их ещё больше и выразительней. Потом Лили включила водоскрин и, выбрав в каталоге наряд, на первый взгляд, невинный, но с сексуальными деталями, вроде разрезов и полупрозрачных вставок, ткнула в него.
Дэлайла ещё на второй день показала ей, что водоскрином здесь можно пользоваться по-разному: не только смотреть новости и развлекательные передачи, но и переключать в режим поиска информации, входить в каталоги и заказывать вещи, стоимость которых, видимо, включалась в расходы, выделяемые на гостей. И не только вещи, но и их голографические копии – опция, которую Лили не сразу, но оценила.
Служанка очень обрадовалась, что русалка наконец проявила хоть к чему-то интерес, и через два часа Лили доставили новенькое платье. Она оказалось ещё красивее, чем когда девушка примеряла его в виде голограммы. Русалка, бережно прикрыв прическу, приняла ванную с маслами и увлажняющими средствами, которые все предыдущие дни упрямо игнорировала, щедрой рукой нанесла на тело крем, хотя ещё неделю назад руки бы благоговейно дрожали, зачерпывая светло-бежевую массу по капельке – ведь она прекрасно знала, сколько такой крем стоит. Благодаря Альке знала, частенько вздыхавшей, что никогда в жизни не сможет позволить себе ничего из этой линейки. А потом выплыла в комнату, надела платье и принялась ждать Эрика, а чтобы хоть как-то скоротать время включила водоскрин.
После выпуска новостей, в котором про её пропажу опять ничего не сказали, начали крутить очередной ролик о подготовке к предстоящему через две недели Отбору, и Лили, скривившись, вырубила голографический экран, который включила на потолке и смотрела, лежа на кровати.
Про соревнование показывали часто: то демонстрировали будущих участниц во время занятий, то брали у них интервью, даже у Альки – Лили прослезилась от радости, увидев подругу, то крутили с утра до ночи клипы на тему, то докладывали о подготовке к конкурсу, ведущейся во дворце, и пару раз в кадр даже попал кто-то из членов королевской семьи. Правда, понять, кто именно, оказалось невозможно по известной причине: все, в ком текла королевская кровь, испускали такое мощное излучение, что на записях виделись в виде размытого пятна. Лили мечтала когда-то участвовать в конкурсе ещё и потому, что хотела увидеть короля и его отпрысков – Мажэль и Мариана – вживую. Этой чести удостаивались только избранные счастливчики, к числу которых относились претендентки на должность фрейлины.
Такая шумиха вокруг конкурса повторялась, сколько Лили себя помнит – главное событие года как-никак. Только вот для русалки теперь все это было, как нож по сердцу.
Видеть счастливых девчонок, взволнованно предвкушающих конкурс, активно готовящихся к нему, и знать, что совсем недавно сама являлась одной из них, но шанс безвозвратно утерян… нет, слишком больно.
Эрик снова не появился, и Лили, сняв новое платье и переодевшись в более удобный наряд, принялась отрабатывать самые сложные движения с танцев. Протрудившись до глубокой ночи – время она теперь определяла, включая водоскрин, - легла спать, а наутро продолжила заниматься. Потом пообедала и скачала объемную голограмму арфы, на которой стала повторять гаммы и пьесу, которую собиралась исполнить в той части конкурса, где требовалось демонстрировать таланты. Каждая девушка готовила свой номер, и Лили давно уже решила выступить с музыкальным.
Голограмма была почти, как настоящая арфа, и даже звуки издавала, вот только стоило сжать её чуть крепче, и пальцы проходили насквозь, но русалка довольно быстро приноровилась, и дело пошло, как по маслу. Затем она поискала по тому же водоскрину информацию по темам, которые значились следующими в программе разных дисциплин в Академии, и углубилась в их изучение. Потом повторяла этикет к конкурсу и снова танцевала… Лили и сама не знала, зачем продолжает упорно готовиться к нему, если все равно не сможет участвовать – наверное, чтобы не сойти с ума.
Так повторялось изо дня в день: танцы, арфа, изучение материалов для конкурса и по программе Академии, подготовка к встрече с Эриком, к каждой из которых она заказывала новый наряд, чтобы хоть как-то утешиться, но он ещё не видел ни одного… Плюс Лили осваивала новые прически, которым её учила Дэлайла, и отрабатывала на ней же. Себе она тоже научилась делать, и довольно сложные.
На восьмой день все повторилось, как и в предыдущие, за одним исключением: Лили в конце дня без сил рухнула на кровать, не раздевшись, в очередном купленном впустую платье. Свернувшись клубочком и обняв себя руками, пыталась не дать отчаянию прорваться наружу, но по щекам текли слезы бессилия. Долго она здесь не выдержит! Может, Эрик именно так и хотел её сломать – одиночеством? Чтобы бросилась целовать ему плавник при встрече, покорная и готовая на что угодно, лишь бы снова не оказаться в одиночной камере?
Садовник поднял голову, слегка поклонился Эрику, равнодушно посмотрел на девушку, как на пустое место, и вернулся к работе.
Сердце Лили с каждым взмахом плавника все туже стягивал ледяной обруч. Она не понимала Эрика. Не понимала, зачем морской черт так упорно держит её при себе, если она его постоянно раздражает и выводит из себя. Иногда он умел быть почти нормальным, но рядом с ним русалка все равно испытывала постоянное напряжение, не зная, что разозлит его в следующую секунду. То он неожиданно взрывался по пустякам, то сдерживался тогда, когда она ожидала взрыва, как сегодня в колеснице, когда Лили случайно дала ему пощечину.
Русалка не знала, связаны ли эти перепады настроения с его личными особенностями или, может, неустойчивый темперамент присущ всем представителям его вида – не зря же он в минуты волнения и возбуждения становится необычно горячим, и даже рога нагреваются…
Вспомнив, что она проделывала с этими самыми рогами, и как бурно Эрик реагировал на её развратную ласку, Лили покраснела. Девушка была абсолютно уверена, что морской черт её хотел, когда она, проглотив гордость, предлагала себя. Хотел настолько, что у самого там все болело, потому что если эмоции можно скрыть за холодной маской, то горячий каменный член выдавал его с головой и рогами.
Но находиться рядом с ним – это все равно что балансировать по краю Черной Пасти, пропасти без дна, где по преданию находится вход в морской ад. Рано или поздно Эрик сорвется из-за очередной мелочи и попросту её покалечит. Может, не специально, может, даже потом пожалеет, но рядом с ним Лили в постоянной опасности. Не говоря уже о том, что она должна любой ценой добраться до своей семьи…
На последней мысли русалка запнулась. Ну, доберется, и что дальше? Обнимет сестру и бабушку с дедушкой, скажет: «Привет, вот и я, нищая отчисленная из Академии русалка?» Ведь драгоценный пояс, на который она возлагала такие надежды, безвозвратно утерян. Даже если бы она прямо сейчас поплыла обратно на станцию, то с вероятностью десять из десяти уже не нашла бы его на том месте, где уронила вместе с сумкой. Её котомку давно уже либо кто-то присвоил и стал богаче на уйму драгоценных раковин, либо отнес администрации вокзала, а те обнаружили ценную находку и заявили о ней Стражам.
Что же делать? Что же, Морской бог ей помоги, делать?! В первую очередь, не расклеиваться, строго приказала себе Лили, почувствовав, что в носу снова захлюпало. Поплакать она успеет и потом, а сейчас, если хочет отсюда выбраться, нужно сохранять ясную голову и трезвый ум!
***
Несмотря на неоднократные напоминания Эрика о том, что она всего лишь «вещь», комнату ей выделили больше похожую на музейную залу. Или номер в пентхаусе. Лили, конечно, никогда не бывала в пентхаусах, но подозревала, что встретила бы там что-то подобное: новейшие водоскрины - не те плоские, которые появились на рынке несколько лет назад, и даже не суперплоские, а голографическое изображение, появляющееся на стене в том месте, на который направляешь пульт, одновременно нажимая кнопку включения – в скольких местах нажмешь, столько водоскринов и появится, хоть все стены ими увешай, как обоями.
Обои, кстати, были с вкраплениями толченых драгоценных ракушек и рассеивали вокруг мягкий золотистый свет. Огромная кровать с водным матрасом, в котором плавали анаэробные рыбки ярких расцветок и колыхались декоративные водоросли. Ещё имелось большое – в рост Лили, - зеркало, как-то немного выбивавшееся из остальной обстановки своим старомодным видом: гладкая лазурная поверхность, заключенная в массивную каменную раму, украшенную резьбой.
В комнате не было только одного – окна. Вместо него во всю стену протянулся аквариум, проходящий туннелем сквозь все комнаты особняка, как Лили уже позже узнала от одной из служанок. Там плавали и почти такие же рыбки, как в матрасе, и десятки других, мелких, и покрупнее, и даже больше самой Лили, но травоядные. Они прятались в водорослях, выглядывали из специально выстроенных для них живописных руин, кувыркались и степенно скользили, составляя живую картину, на которую можно любоваться вечно. И Лили бы обязательно полюбовалась… при других обстоятельствах.
В общем, девушка, ожидавшая, что её запрут где-нибудь в подвале или, что хуже, оставят в спальне Эрика, голышом, как и положено вещи, была удивлена, оказавшись в гостевой. Хотя чем гостевая лучше подвала, если не считать красивой обстановки? По сути ведь: ни там, ни там нет окон, и выбраться она из этой «гостевой» самостоятельно не может… Да и зачем заморачиваться с подвалом, если всем вокруг, как и сказал морской черт, плевать, что в доме против воли оказалась молодая девушка? А может, пронзила Лили ужасная мысль, она далеко не первая, кого он здесь запирает? Вот и привыкли слуги: появляется девица, исчезает, появляется другая… Нет, бред, Эрик, хоть и последний мерзавец, но не убийца же.
Сам морской черт почти сразу уплыл, даже не взглянув на прощание и, разумеется, не сообщив, куда направляется, когда вернется, и что собирается с ней делать. Ломать и приручать, пока она не превратится в покорную куклу с потухшим взором?
Сперва Лили даже обрадовалась, оказавшись одна. Ей нужно было хоть немного времени наедине с собой, чтобы привести мысли в порядок и выработать план действий. Получаса хватило, чтобы успокоиться и трезво оценить ситуацию, в которой она оказалась, и ещё часа, чтобы досконально изучить свою новую темницу и убедиться, что никаких лазеек и выходов нет. Дверь заперта снаружи, мобильфона у неё больше нет…
Лили всхлипнула в нарушение данного себе слова и присела на краешек огромной кровати, зарывшись лицом в ладони. Матрас качнулся, и рыбки в нем засуетились.
- Вы тоже заперты, да? – сочувственно произнесла она, поглаживая толстую пленку, отделявшую её от них.
Но в отличие от неё, рыбки, кажется, не испытывали никакого дискомфорта и выглядели вполне довольными своей обустроенной темницей, не зная, что где-то может быть лучше – их ведь специально растили на особой ферме для декоративных целей, в открытом море они никогда не плавали, и такая «растительная» жизнь с кормежкой раз в день их вполне устраивала.
Ещё примерно через час в замке что-то щелкнуло, и в комнату заплыла молодая женщина с приятным, но широким простецким лицом, в похожем на робу или мешок наряде. Кожа у неё была необычная, темно-желтая, а чешуя не слишком красивая, коричневато-бурая.
- Пожалуйста, помогите! – немедленно бросилась к ней Лили.
Торопясь и проглатывая окончания фраз, русалка рассказала, что находится здесь против воли, и умоляла помочь. Она ведь тоже женщина, должна понять…
Служанка улыбалась и кивала, кажется, искренне сочувствуя Лили, и в сердце русалки зажглась надежда, которая тут же погасла, как только новая знакомая заговорила. На совершенно непонятном наречии: из её горла вырывалось бульканье и стрекотание, характерное для слаборазвитых северных провинций, где местами даже сохраняется рабство. Судя по интонации, она пыталась успокоить девушку, даже мягко погладила её по плечу, а потом… занялась своими делами.
И только тогда Лили заметила на её шее металлический обруч с номерным знаком «25». Служанка-рабыня, которая не поняла ни слова из её рассказа…
Не обращая внимания на ошеломленную подавленную русалку, женщина открыла специальный клапан в матрасе и покормила рыбок, положила чистое полотенце в примыкавшую к комнате ванную-бассейн, наполнявшуюся – внимание, - настоящей пресной водой! Затем прошлась по поверхностям тряпкой, ободряюще улыбнулась Лили, что-то пророкотав на своей тарабарщине, и… уплыла. В двери снова щелкнуло. Русалка все равно проверила – заперто.
Она со стоном сползла по стене и оставалась в таком положении, пока спустя какое-то время та же служанка не вернулась с ужином. Лили пришла к выводу, что уже вечер, хотя часов не было, и ориентироваться по свету за окном не получалось из-за отсутствия окна.
Она со страхом ждала возвращения Эрика, не зная, в каком настроении он вернется, и что станет с ней делать. Хотя что делать – тут есть какая-никакая определенность, - горько усмехнулась Лили. Стоило ли всю жизнь учиться, не спать ночами, сдавая экзамены, и вырываться из болота провинциального городка, только чтобы оказаться бесправной игрушкой в постели одного из хозяев жизни? Но морской черт так и не вернулся в этот вечер, а если и вернулся, у неё не появлялся.
На следующий день Эрик снова не приплыл. И на следующий, и на следующий. Лили уже знала свою темницу вдоль и поперек, каждый миллиметр, выучила расписание, по которому Дэлайла – русалка дала это имя служанке, потому что называть её «номер 25» не собиралась, - приносила еду, меняла постель, кормила рыбок, ставила свежие цветы. Иногда делала Лили прически. В первый раз русалка не поняла, что та предлагает, когда женщина потянулась к её волосам и изобразила что-то руками. А сообразив, отказалась.
Мысли тоскливо вернулись к золотому гребню. Если бы только она смогла выманить его у Эрика… Но какое там выманить гребень, когда её мир теперь ограничен этой комнатой, а морской черт не кажет носа?
А день на третий, когда Дэлайла приплыла выполнять свою рутинную работу, Лили сама жестами попросила заплести ей как-нибудь волосы. Просто, от скуки. И очень удивилась, увидев результат. Он ей не просто понравился – служанка сотворила на её голове что-то фантастическое, но вместе с тем по-простому элегантное, украсив белым цветком. Вот только показать эту красоту некому. Хотя…
В голове Лили за эти дни наедине с собой созрел план: Эрик хочет покорную вещь? Он её получит. Сама русалка его не интересует, ему нужно только её тело? Вот и прекрасно, это тело, которое сводит с ума морского черта, будет готово к его возвращению. И воспользуется первой же возможностью, когда он потеряет бдительность. А он её обязательно потеряет, уж Лили об этом позаботится…
Приняв такое решение, она дождалась Дэлайлу и жестами попросила сделать ей красивую прическу. Между ними выработался какой-то усредненный язык, и теперь они довольно хорошо друг друга понимали. Полчаса спустя Лили с удовлетворением посмотрела на результат: служанка нехитрыми приемами сумела подчеркнуть красивый разрез глаз русалки и зрительно сделать их ещё больше и выразительней. Потом Лили включила водоскрин и, выбрав в каталоге наряд, на первый взгляд, невинный, но с сексуальными деталями, вроде разрезов и полупрозрачных вставок, ткнула в него.
Дэлайла ещё на второй день показала ей, что водоскрином здесь можно пользоваться по-разному: не только смотреть новости и развлекательные передачи, но и переключать в режим поиска информации, входить в каталоги и заказывать вещи, стоимость которых, видимо, включалась в расходы, выделяемые на гостей. И не только вещи, но и их голографические копии – опция, которую Лили не сразу, но оценила.
Служанка очень обрадовалась, что русалка наконец проявила хоть к чему-то интерес, и через два часа Лили доставили новенькое платье. Она оказалось ещё красивее, чем когда девушка примеряла его в виде голограммы. Русалка, бережно прикрыв прическу, приняла ванную с маслами и увлажняющими средствами, которые все предыдущие дни упрямо игнорировала, щедрой рукой нанесла на тело крем, хотя ещё неделю назад руки бы благоговейно дрожали, зачерпывая светло-бежевую массу по капельке – ведь она прекрасно знала, сколько такой крем стоит. Благодаря Альке знала, частенько вздыхавшей, что никогда в жизни не сможет позволить себе ничего из этой линейки. А потом выплыла в комнату, надела платье и принялась ждать Эрика, а чтобы хоть как-то скоротать время включила водоскрин.
После выпуска новостей, в котором про её пропажу опять ничего не сказали, начали крутить очередной ролик о подготовке к предстоящему через две недели Отбору, и Лили, скривившись, вырубила голографический экран, который включила на потолке и смотрела, лежа на кровати.
Про соревнование показывали часто: то демонстрировали будущих участниц во время занятий, то брали у них интервью, даже у Альки – Лили прослезилась от радости, увидев подругу, то крутили с утра до ночи клипы на тему, то докладывали о подготовке к конкурсу, ведущейся во дворце, и пару раз в кадр даже попал кто-то из членов королевской семьи. Правда, понять, кто именно, оказалось невозможно по известной причине: все, в ком текла королевская кровь, испускали такое мощное излучение, что на записях виделись в виде размытого пятна. Лили мечтала когда-то участвовать в конкурсе ещё и потому, что хотела увидеть короля и его отпрысков – Мажэль и Мариана – вживую. Этой чести удостаивались только избранные счастливчики, к числу которых относились претендентки на должность фрейлины.
Такая шумиха вокруг конкурса повторялась, сколько Лили себя помнит – главное событие года как-никак. Только вот для русалки теперь все это было, как нож по сердцу.
Видеть счастливых девчонок, взволнованно предвкушающих конкурс, активно готовящихся к нему, и знать, что совсем недавно сама являлась одной из них, но шанс безвозвратно утерян… нет, слишком больно.
Эрик снова не появился, и Лили, сняв новое платье и переодевшись в более удобный наряд, принялась отрабатывать самые сложные движения с танцев. Протрудившись до глубокой ночи – время она теперь определяла, включая водоскрин, - легла спать, а наутро продолжила заниматься. Потом пообедала и скачала объемную голограмму арфы, на которой стала повторять гаммы и пьесу, которую собиралась исполнить в той части конкурса, где требовалось демонстрировать таланты. Каждая девушка готовила свой номер, и Лили давно уже решила выступить с музыкальным.
Голограмма была почти, как настоящая арфа, и даже звуки издавала, вот только стоило сжать её чуть крепче, и пальцы проходили насквозь, но русалка довольно быстро приноровилась, и дело пошло, как по маслу. Затем она поискала по тому же водоскрину информацию по темам, которые значились следующими в программе разных дисциплин в Академии, и углубилась в их изучение. Потом повторяла этикет к конкурсу и снова танцевала… Лили и сама не знала, зачем продолжает упорно готовиться к нему, если все равно не сможет участвовать – наверное, чтобы не сойти с ума.
Так повторялось изо дня в день: танцы, арфа, изучение материалов для конкурса и по программе Академии, подготовка к встрече с Эриком, к каждой из которых она заказывала новый наряд, чтобы хоть как-то утешиться, но он ещё не видел ни одного… Плюс Лили осваивала новые прически, которым её учила Дэлайла, и отрабатывала на ней же. Себе она тоже научилась делать, и довольно сложные.
На восьмой день все повторилось, как и в предыдущие, за одним исключением: Лили в конце дня без сил рухнула на кровать, не раздевшись, в очередном купленном впустую платье. Свернувшись клубочком и обняв себя руками, пыталась не дать отчаянию прорваться наружу, но по щекам текли слезы бессилия. Долго она здесь не выдержит! Может, Эрик именно так и хотел её сломать – одиночеством? Чтобы бросилась целовать ему плавник при встрече, покорная и готовая на что угодно, лишь бы снова не оказаться в одиночной камере?
