Недееспособной не признали, но по рассказам бывших коллег, с головой у Прохоровой стало не совсем хорошо — навязчивые идеи, вспышки агрессии. Ее поэтому и уволили, что она с коллегой сцепилась и нос ей сломала. О стол.
— Кошмар какой… Ей что-то было?
— Нет, примирение сторон. За последний год я про нее мало что нашел, официально она не работает, по месту прописки не живет, у родителей не появляется, они про нее тоже почти ничего не знают.
— Как так? Родной ребенок ведь…
— Кроме Натальи еще трое детей в семье, младший школьник, пятиклассник. Зачем там непутевая дочь?
— Не повезло…
— На себя проецируете? — спросил детектив.
— Не без этого. А кем она работала?
— Дизайнер. Это, кстати, фотографии объясняет.
— Думаете, весь этот цирк дело рук Диминой любовницы?
— Очень много сходится, Саша. И информацией она могла располагать и фотографии состряпать. В любом случае нужно с ней побеседовать.
— А ведь если все действительно так… — я перестала нервно барабанить пальцами по колену, — то все складывается — Дима вполне мог с ней делится чем-то, а может у них был какой-то план, кто знает.
— Насчет плана… Марков знал, что вам юридически принадлежит? Кроме машины?
— Дом, он мой по завещанию, я этого не скрывала никогда, про долю в фирме он тоже знал, но я тогда в эти дела не лезла, просто бумажки подписывала по необходимости, он видел. Да и я за него замуж собиралась, конечно Дима все знал.
— Да я вот к чему… Был у меня в практике подобный случай, только там новобрачная прожила чуть больше полугода. Вдовец, он же наследник, быстро женился на любовнице, которая ему и помогла.
— Банальщина какая, — поморщился Топольский, внимательно слушавший наш диалог.
— Да, я тоже чего-то большего от Димы ждала. Человек даже после смерти не перестает меня разочаровывать.
— Вот именно, что после смерти, — Сергей приобнял меня за плечи, — какая выгода сейчас тебя пугать? Спустя время?
— Жизнь испортить? — спросила я.
— А почему только сейчас?
— А что в вашей жизни изменилось, Саша? — спросил Михаил Семенович.
Мы с Сергеем переглянулись.
— Все началось с началом съемок клипа. Ну и…
— Усилилось, когда у вас начался роман, — продолжил детектив. Кто-то не хочет вашего счастья. Чисто бабский подход — нагадить. Простите, Саша.
— Я себя к бабам не отношу, Михаил Семеновыч, — получилось слишком резко.
— И еще раз простите, — Михаил Семенович смутился.
— Саша, а как так вышло, что при таких друзьях, как Ольшанские, этот… — Сергей помолчал, подбирая определение для Димы, — Клоп, не побоялся тебя подставить и такие планы строить?
— А он не знал, — я усмехнулась, — Лешка никогда не хвастался, кто его отец — не хочет, чтоб дружили ради выгоды. Поэтому Диме, который Лехе не нравился, никто ничего не сказал. Не врали, просто не сказали. Ты ведь знаешь, что есть такой Эдуард Ольшанский, ресторатор и меценат? Они с Лешкой однофамильцы, не родственники, но все, почему-то считают, что Леха его сын. Не тянет этот валенок на сына прокурора в глазах общественности, да и по отчеству не представляется. Вот и Дима не сложил два и два. Со старшим Ольшанским они не пересекались у меня в гостях, по какой-то глупой случайности. Возможно, если бы знал, то ничего бы и не было.
— А может, он бы просто следы лучше заметал.
— Может. Но ситуация абсурдная.
— Здесь, я так понимаю, — Топольский повернулся к Михаилу Семеновичу, — лучше не оставаться?
— Бомба дважды в одну воронку не падает, так что на ваше усмотрение. Как только что-то про Наталью станет известно — я позвоню. Можете не провожать, Саша. Доброй ночи.
Едва за Михаилом Семеновичем закрылась дверь, как Сергей сказал:
— Собирайся. Переночуешь у меня, здесь ты точно не уснешь.
— Усну. Внизу охрана, да и в одну воронку действительно… и поздно уже.
— Ты утром куда-то торопишься?
— У меня дело в институте.
— То есть ты собиралась утром тихонько уйти и оставить меня в недоумении? — улыбнулся Сергей
— У меня вообще не было четкого плана, — я сдержала зевок — спала я прошлой ночью плохо.
Сергей присел перед диваном — нравится ему такое положение относительно меня? А меня пробирает от этого взгляда снизу-вверх. Не спрашивайте почему, я сама не понимаю.
— Шли бы вы спать, госпожа Лишина. Вам сегодня снова досталось.
— Да нет, я давно привыкла к мысли, что мой бывший конченый урод. Просто каждый раз удивляюсь — насколько конченный.
— Я тоже не перестаю удивляться. Спать ты идешь?
— Да, надо. Ты же останешься? — спросила я и выдала свою нервозность интонацией.
— А я похож на человека, который может тебя бросить одну, ночью, с туповатой охраной и разбитым окном?
— Не похож. Я тебе в гостевой внизу постелю, подожди немного.
Сергей поднялся одновременно со мной и придержал за плечи:
— Постой.
Теперь уже я посмотрела на него снизу-вверх.
— Ты могла сказать сразу, — сказал он и я сразу поняла, к чему это относится.
— Не могла. Сереж, я и так одна большая про…
— Тсссс, — он легко коснулся моих губ своими, — я виноват. Не разглядел, не понял, хотя ты говорила. Хорошая моя, пожалуйста, говори прямо, я не всегда могу быть мудрым и спокойным.
— Хорошо, я постараюсь. И ты не виноват.
— Постарайся. И можно нескромный вопрос? Где ты будешь спать, не с разбитым же окном?
— Дом большой, — ага, только в родительскую спальню мне не хочется совсем, как только мама переехала, там все такое нежилое, — а что?
— Кровать широкая. Приставать не буду. А тебе страшно и это видно.
— Мне не страшно. И я, все-таки, наверх, извини.
Моя бравада кончилась, когда я выключила свет. Я вздрагивала от каждого шороха, дважды выглядывала в коридор и никак не могла уснуть. Через час безуспешных попыток я решила спуститься вниз и поискать что-то успокоительное. Да, мне утром будет плохо, скорее всего, и соображать я буду туго, но я усну, хотя бы.
— Не спится?
Я вздрогнула, выронила блистер и обернулась.
— Прости, я не хотел, — Сергей поднял упаковку, бросил быстрый взгляд на название и покачал головой, — все так плохо?
— Заснуть не могу, — я не стала юлить, — постоянно кажется, что в окно кто-то влез и ходит по этажу.
— Саш, еще раз — кровать большая.
Я заколебалась. Сложно отказать голому по пояс мужчине. Да и перспектива заснуть без таблеток такая заманчивая…
— Это не попытка тебя соблазнить. В конце концов, могу в кресле доспать, если тебя так пугает сон в одной постели.
Сгорел сарай, гори и хата, как говорит Надежда.
— Не надо таких жертв. Не пугает.
— Правильно, меня вообще не надо боятся. Иди спать, я покурю и приду.
Как у него все просто.
Я забралась под одеяло, устроившись на самом краю. Можно ли считать, что я напросилась к Топольскому в постель? И совсем не в том смысле, в котором ему бы хотелось (а в том, что хотелось бы, я уверенна). И не лучше ли было выпить снотворное и провалиться в липкий кисель, а не испытывать сейчас странную неловкость?
Я терзалась и почти себя убедила, что надо все-таки идти наверх и не устраивать детский сад, как дверь спальни открылась.
Оправдать то, что я решила прикинуться спящей, можно только моей беспросветной глупостью.
Щелкнул, включаясь, ночник, прогнулся матрас, с другой стороны кровати.
— Я знаю, что ты не спишь, — сказал Сергей вполголоса.
— Не сплю, — придуриваться дальше было глупо, — Я такая плохая актриса?
— Спящие люди так не дышат. Иди поближе, места ещё много.
— Мне нормально.
— Придет серенький волчок и укусит за бочок, — я почувствовала, как Сергей улыбнулся.
— Серенький? Тогда мне надо за другой бочок опасаться.
— В смысле?.. — сначала не понял Топольский, а потом тихо засмеялся, — у меня нет интереса к чужим бочка?м, поверь.
— Точно? — я чуть отодвинулась от своего края, где правда было не особо удобно.
— Честное слово. Больше не страшно?
— Здесь точно никто в окно не влезет, — я помолчала, — И. с тобой не страшно.
— Вот и пришла бы сразу.
— Это неприлично, — фыркнула я, — я так не умею.
— Неприлично с… Неважно. Ладно, сам дурак.
Движение и я уже оказалась в объятьях Топольского.
— Так гораздо лучше, — заявил он довольным голосом, -теперь спи.
— Я не соглашалась на роль плюшевого мишки, — я завозилась, удобнее устраивая голову у него на груди. Да, так действительно гораздо лучше.
— Но и против ничего не имеешь. Спи, моя хорошая.
Вот за это я действительно была благодарна. За близость, чуткость, за то, что моя неловкость осталась тактично незамеченной, за то, что Сергей все свел к шутливому тону. А еще за ту нежность, которую я почти чувствую кожей.
* * *
Сергей.
Она спит, а я боюсь пошевелится. Будто от этого зависит что-то очень важное. Хотя, может так и есть?
Израненная и запутавшаяся девочка, готовая с ходу в омут с головой. А я это проглядел. Рано расслабился, а Саша ведь предупреждала. Ничего, по носу я получил, информацию усвоил, теперь надо думать, что с этой информацией делать. И думать быстро и правильно, пока никто из нас ничего не натворил — она из импульсивности и желания что-то себе доказать, а я… А я просто потому, что хочу ее до дрожи. Вот именно так, да. Но еще у меня к ней безграничная нежность и обожание, которые не дадут наделать глупостей, надеюсь, потому что в омут с головой это точно не Сашин вариант. Не честно будет им воспользоваться, неправильно. Одна надежда на то, что она быстро загорается — слишком пылкая. Поэтом я подожду, пока упрямая вредина договориться сама с собой. Ну и помогу, чем смогу, куда без этого.
Саша вздохнула, удобнее устраиваясь. Я чуть крепче ее обнял и прижал к себе. Хорошая моя… все сложится, я терпеливый. Очень терпеливый.
* * *
Разбудил меня запах кофе. Что-то неправильное есть в этом, потому что обычно дома его варю я. Но я не дома.
Саша действительно была на кухне и обернулась на мои шаги.
— Доброе утро.
— Доброе. Будешь кофе?
— Буду, — ее легкомысленные шорты сбивали меня с мысли.
— Хозяйка из меня ленивая, поэтому завтрак незатейливый, извини. Сереж?
— Я тут. Пытаюсь вспомнить, когда обо мне так заботились с утра.
Саша фыркнула, но все же не удержалась:
— Неужели никто, из той вереницы романов, что тебе приписывают, не хотел о тебе заботиться утром?
— Булыжник в мой огород и прощупывание почвы? — хмыкнул я в ответ, — Половина приписанного ложь, я говорил уже.
— Сложно было удержаться, чтоб этот булыжник не кинуть, садись, — Саша кивнула на стул, — у меня времени как раз, чтоб неторопливо позавтракать.
— Я тебя отвезу, — я притянул ее за руку к себе и обнял.
— Спасибо.
— И заберу. Ко скольки?
— Я надолго. Часов в пять. Только зачем?
— Затем, что я соскучился. Затем, что мне мало одного вечера с тобой. Смирись с этим.
— Нужно? — она обняла меня за шею. Новый и такой приятный жест.
— Смиряться? Обязательно.
— Я опоздаю, Серёж.
— Что ты вообще так долго там делать собиралась? — я отпустил ее не без сожаления.
— В библиотеке сидеть. И нет, нагуглить нельзя.
— Жаль. Саша, скажи пожалуйста, а твою машину не проверяли? — спросил я. Ночью хорошо думалось не только про способы соблазнения госпожи Лишиной.
— Зачем? — не поняла она.
— За тобой ведь следят. И делают это так, что не ты, ни твои знакомые этого не видят. GPS трекер подкинуть минутное дело.
— Но вчера моя машина стояла у Андрея во дворе.
— Вот это меня и смущает.
— Хочешь сказать, как в плохом шпионском фильме —
телефон?
— Имея деньги и нужные знакомства — это не так уж и сложно. Надо Михаила спросить. Кстати, что с окном? Его ведь стеклить надо.
— Завтра мастер придет, сегодня никак. Охрана пообещала обходить участок — я ведь сегодня здесь ночевать не буду.
— Нехорошо это… любой может влезть, если захочет.
— Там сигнализация. Стекла нет, но контур замкнут, так что сработает. Все, я собираться.
* * *
Александра.
Вместо того, чтоб заниматься делом я то и дело проваливалась в воспоминания вчерашнего вечера. Сергей меня удивил. Нежностью, вниманием. Уважением, если хотите.
Об учебе надо думать, Саша, а не о том, как приятно спать с Топольским. Только вот о Сергее думать куда приятнее. Кто бы в этом сомневался, да?
Я проснулась рано, за двадцать минут до будильника. Сергей спал рядом, ничком, обняв одной рукой подушку. Почему-то меня это умилило и еще минут десять я провела за разглядыванием спящего мужчины. Наглым и жадным разглядыванием. Могу себе позволить, в конце концов
Я подняла глаза от книги. Слишком живо вместо текста мне привиделась Сережина спина, по которой мне жутко хотелось провести пальцем, вдоль позвонков, чтоб он сонно завозился и… Дальше я думать боялась. Нельзя дальше думать.
Нельзя-то нельзя, но… Что-то изменилось. Кокон, в котором я привыкла жить и который и так покрылся сеткой трещин, разваливался. Интересно, кем я из него выберусь? Окукливалась я кровавым месивом из боли, страхов, ужаса, нежелания что-то чувствовать, а сейчас… Собственная жажда любви меня озадачивает. И еще больше озадачивает готовность Топольского эту любовь мне дать.
С горем пополам, но дела я закончила. Набрала смс Сергею, сдала книги и, спустившись по широкой лестнице вниз, вышла на крыльцо родного института.
— Привет, — улыбнулся мне Топольский.
— Привет! Ты реактивный?
— Тут десять минут до моей квартиры, вот и все. Устала?
— Устала и голодная — у столовой сегодня санитарный день, — пожаловалась я.
— Какую кухню ты предпочитаешь вечером среды? — спросил он, открывая передо мной дверь машины.
— Увы, мне светит только доставка в Луговое. Из администрации звонили, к шести придут газовики с проверкой.
— Жаль. Послать ты их не можешь?
— Не могу, у нас проблемы в поселке с газопроводом — давления не хватает в трубах, поэтому в кладовке резервуар накопительный. Вот его для спокойствия и проверяют дважды в год.
— Я с тобой съезжу, мало ли.
— Поехали, — я мысленно выдохнула — одной было как-то не по себе.
— Но потом мы нормально поужинаем. Не на три часа ведь эта проверка?
— Обычно в полчаса укладываются.
Наверное, сегодня слишком удачный день, но до Лугового мы добрались без пробок.
— Да не разувайся, пол все равно после вчерашнего, — сказала я, когда Сергей замешкался в прихожей.
— Репей где-то поймал, — Топольский выпутывал из кроссовочных шнурков колючку, — у тебя телефон звонит?
— Мой в машине, — теперь я тоже услышала настойчивую вибрацию.
— Мой тоже, — Сергей выпрямился и прислушался, — там что? — кивнул он в конец коридора.
— Кладовка. Там газовое оборудование.
— Звук оттуда.
Я шагнула к лестнице, ругаясь про себя, что оружие надо хранить на первом этаже.
— Стой, — придержал меня за локоть Топольский, — если там кто-то есть?
— А если там кто-то есть? — кивнула я на кладовку, — и если у него оружие?
Сергей огляделся и поднял с пола увесистую бронзовую лягушку. Этот ужас мне притащил Леха на какой-то праздник — такие подарочки вообще в его стиле. Лягушка была стопором для входной двери и повергала в шок своей внушительностью.
С этой лягушкой наперевес Сергей и распахнул дверь в кладовку.
— Кошмар какой… Ей что-то было?
— Нет, примирение сторон. За последний год я про нее мало что нашел, официально она не работает, по месту прописки не живет, у родителей не появляется, они про нее тоже почти ничего не знают.
— Как так? Родной ребенок ведь…
— Кроме Натальи еще трое детей в семье, младший школьник, пятиклассник. Зачем там непутевая дочь?
— Не повезло…
— На себя проецируете? — спросил детектив.
— Не без этого. А кем она работала?
— Дизайнер. Это, кстати, фотографии объясняет.
— Думаете, весь этот цирк дело рук Диминой любовницы?
— Очень много сходится, Саша. И информацией она могла располагать и фотографии состряпать. В любом случае нужно с ней побеседовать.
— А ведь если все действительно так… — я перестала нервно барабанить пальцами по колену, — то все складывается — Дима вполне мог с ней делится чем-то, а может у них был какой-то план, кто знает.
— Насчет плана… Марков знал, что вам юридически принадлежит? Кроме машины?
— Дом, он мой по завещанию, я этого не скрывала никогда, про долю в фирме он тоже знал, но я тогда в эти дела не лезла, просто бумажки подписывала по необходимости, он видел. Да и я за него замуж собиралась, конечно Дима все знал.
— Да я вот к чему… Был у меня в практике подобный случай, только там новобрачная прожила чуть больше полугода. Вдовец, он же наследник, быстро женился на любовнице, которая ему и помогла.
— Банальщина какая, — поморщился Топольский, внимательно слушавший наш диалог.
— Да, я тоже чего-то большего от Димы ждала. Человек даже после смерти не перестает меня разочаровывать.
— Вот именно, что после смерти, — Сергей приобнял меня за плечи, — какая выгода сейчас тебя пугать? Спустя время?
— Жизнь испортить? — спросила я.
— А почему только сейчас?
— А что в вашей жизни изменилось, Саша? — спросил Михаил Семенович.
Мы с Сергеем переглянулись.
— Все началось с началом съемок клипа. Ну и…
— Усилилось, когда у вас начался роман, — продолжил детектив. Кто-то не хочет вашего счастья. Чисто бабский подход — нагадить. Простите, Саша.
— Я себя к бабам не отношу, Михаил Семеновыч, — получилось слишком резко.
— И еще раз простите, — Михаил Семенович смутился.
— Саша, а как так вышло, что при таких друзьях, как Ольшанские, этот… — Сергей помолчал, подбирая определение для Димы, — Клоп, не побоялся тебя подставить и такие планы строить?
— А он не знал, — я усмехнулась, — Лешка никогда не хвастался, кто его отец — не хочет, чтоб дружили ради выгоды. Поэтому Диме, который Лехе не нравился, никто ничего не сказал. Не врали, просто не сказали. Ты ведь знаешь, что есть такой Эдуард Ольшанский, ресторатор и меценат? Они с Лешкой однофамильцы, не родственники, но все, почему-то считают, что Леха его сын. Не тянет этот валенок на сына прокурора в глазах общественности, да и по отчеству не представляется. Вот и Дима не сложил два и два. Со старшим Ольшанским они не пересекались у меня в гостях, по какой-то глупой случайности. Возможно, если бы знал, то ничего бы и не было.
— А может, он бы просто следы лучше заметал.
— Может. Но ситуация абсурдная.
— Здесь, я так понимаю, — Топольский повернулся к Михаилу Семеновичу, — лучше не оставаться?
— Бомба дважды в одну воронку не падает, так что на ваше усмотрение. Как только что-то про Наталью станет известно — я позвоню. Можете не провожать, Саша. Доброй ночи.
Едва за Михаилом Семеновичем закрылась дверь, как Сергей сказал:
— Собирайся. Переночуешь у меня, здесь ты точно не уснешь.
— Усну. Внизу охрана, да и в одну воронку действительно… и поздно уже.
— Ты утром куда-то торопишься?
— У меня дело в институте.
— То есть ты собиралась утром тихонько уйти и оставить меня в недоумении? — улыбнулся Сергей
— У меня вообще не было четкого плана, — я сдержала зевок — спала я прошлой ночью плохо.
Сергей присел перед диваном — нравится ему такое положение относительно меня? А меня пробирает от этого взгляда снизу-вверх. Не спрашивайте почему, я сама не понимаю.
— Шли бы вы спать, госпожа Лишина. Вам сегодня снова досталось.
— Да нет, я давно привыкла к мысли, что мой бывший конченый урод. Просто каждый раз удивляюсь — насколько конченный.
— Я тоже не перестаю удивляться. Спать ты идешь?
— Да, надо. Ты же останешься? — спросила я и выдала свою нервозность интонацией.
— А я похож на человека, который может тебя бросить одну, ночью, с туповатой охраной и разбитым окном?
— Не похож. Я тебе в гостевой внизу постелю, подожди немного.
Сергей поднялся одновременно со мной и придержал за плечи:
— Постой.
Теперь уже я посмотрела на него снизу-вверх.
— Ты могла сказать сразу, — сказал он и я сразу поняла, к чему это относится.
— Не могла. Сереж, я и так одна большая про…
— Тсссс, — он легко коснулся моих губ своими, — я виноват. Не разглядел, не понял, хотя ты говорила. Хорошая моя, пожалуйста, говори прямо, я не всегда могу быть мудрым и спокойным.
— Хорошо, я постараюсь. И ты не виноват.
— Постарайся. И можно нескромный вопрос? Где ты будешь спать, не с разбитым же окном?
— Дом большой, — ага, только в родительскую спальню мне не хочется совсем, как только мама переехала, там все такое нежилое, — а что?
— Кровать широкая. Приставать не буду. А тебе страшно и это видно.
— Мне не страшно. И я, все-таки, наверх, извини.
Моя бравада кончилась, когда я выключила свет. Я вздрагивала от каждого шороха, дважды выглядывала в коридор и никак не могла уснуть. Через час безуспешных попыток я решила спуститься вниз и поискать что-то успокоительное. Да, мне утром будет плохо, скорее всего, и соображать я буду туго, но я усну, хотя бы.
— Не спится?
Я вздрогнула, выронила блистер и обернулась.
— Прости, я не хотел, — Сергей поднял упаковку, бросил быстрый взгляд на название и покачал головой, — все так плохо?
— Заснуть не могу, — я не стала юлить, — постоянно кажется, что в окно кто-то влез и ходит по этажу.
— Саш, еще раз — кровать большая.
Я заколебалась. Сложно отказать голому по пояс мужчине. Да и перспектива заснуть без таблеток такая заманчивая…
— Это не попытка тебя соблазнить. В конце концов, могу в кресле доспать, если тебя так пугает сон в одной постели.
Сгорел сарай, гори и хата, как говорит Надежда.
— Не надо таких жертв. Не пугает.
— Правильно, меня вообще не надо боятся. Иди спать, я покурю и приду.
Как у него все просто.
Я забралась под одеяло, устроившись на самом краю. Можно ли считать, что я напросилась к Топольскому в постель? И совсем не в том смысле, в котором ему бы хотелось (а в том, что хотелось бы, я уверенна). И не лучше ли было выпить снотворное и провалиться в липкий кисель, а не испытывать сейчас странную неловкость?
Я терзалась и почти себя убедила, что надо все-таки идти наверх и не устраивать детский сад, как дверь спальни открылась.
Оправдать то, что я решила прикинуться спящей, можно только моей беспросветной глупостью.
Щелкнул, включаясь, ночник, прогнулся матрас, с другой стороны кровати.
— Я знаю, что ты не спишь, — сказал Сергей вполголоса.
— Не сплю, — придуриваться дальше было глупо, — Я такая плохая актриса?
— Спящие люди так не дышат. Иди поближе, места ещё много.
— Мне нормально.
— Придет серенький волчок и укусит за бочок, — я почувствовала, как Сергей улыбнулся.
— Серенький? Тогда мне надо за другой бочок опасаться.
— В смысле?.. — сначала не понял Топольский, а потом тихо засмеялся, — у меня нет интереса к чужим бочка?м, поверь.
— Точно? — я чуть отодвинулась от своего края, где правда было не особо удобно.
— Честное слово. Больше не страшно?
— Здесь точно никто в окно не влезет, — я помолчала, — И. с тобой не страшно.
— Вот и пришла бы сразу.
— Это неприлично, — фыркнула я, — я так не умею.
— Неприлично с… Неважно. Ладно, сам дурак.
Движение и я уже оказалась в объятьях Топольского.
— Так гораздо лучше, — заявил он довольным голосом, -теперь спи.
— Я не соглашалась на роль плюшевого мишки, — я завозилась, удобнее устраивая голову у него на груди. Да, так действительно гораздо лучше.
— Но и против ничего не имеешь. Спи, моя хорошая.
Вот за это я действительно была благодарна. За близость, чуткость, за то, что моя неловкость осталась тактично незамеченной, за то, что Сергей все свел к шутливому тону. А еще за ту нежность, которую я почти чувствую кожей.
* * *
Сергей.
Она спит, а я боюсь пошевелится. Будто от этого зависит что-то очень важное. Хотя, может так и есть?
Израненная и запутавшаяся девочка, готовая с ходу в омут с головой. А я это проглядел. Рано расслабился, а Саша ведь предупреждала. Ничего, по носу я получил, информацию усвоил, теперь надо думать, что с этой информацией делать. И думать быстро и правильно, пока никто из нас ничего не натворил — она из импульсивности и желания что-то себе доказать, а я… А я просто потому, что хочу ее до дрожи. Вот именно так, да. Но еще у меня к ней безграничная нежность и обожание, которые не дадут наделать глупостей, надеюсь, потому что в омут с головой это точно не Сашин вариант. Не честно будет им воспользоваться, неправильно. Одна надежда на то, что она быстро загорается — слишком пылкая. Поэтом я подожду, пока упрямая вредина договориться сама с собой. Ну и помогу, чем смогу, куда без этого.
Саша вздохнула, удобнее устраиваясь. Я чуть крепче ее обнял и прижал к себе. Хорошая моя… все сложится, я терпеливый. Очень терпеливый.
* * *
Разбудил меня запах кофе. Что-то неправильное есть в этом, потому что обычно дома его варю я. Но я не дома.
Саша действительно была на кухне и обернулась на мои шаги.
— Доброе утро.
— Доброе. Будешь кофе?
— Буду, — ее легкомысленные шорты сбивали меня с мысли.
— Хозяйка из меня ленивая, поэтому завтрак незатейливый, извини. Сереж?
— Я тут. Пытаюсь вспомнить, когда обо мне так заботились с утра.
Саша фыркнула, но все же не удержалась:
— Неужели никто, из той вереницы романов, что тебе приписывают, не хотел о тебе заботиться утром?
— Булыжник в мой огород и прощупывание почвы? — хмыкнул я в ответ, — Половина приписанного ложь, я говорил уже.
— Сложно было удержаться, чтоб этот булыжник не кинуть, садись, — Саша кивнула на стул, — у меня времени как раз, чтоб неторопливо позавтракать.
— Я тебя отвезу, — я притянул ее за руку к себе и обнял.
— Спасибо.
— И заберу. Ко скольки?
— Я надолго. Часов в пять. Только зачем?
— Затем, что я соскучился. Затем, что мне мало одного вечера с тобой. Смирись с этим.
— Нужно? — она обняла меня за шею. Новый и такой приятный жест.
— Смиряться? Обязательно.
— Я опоздаю, Серёж.
— Что ты вообще так долго там делать собиралась? — я отпустил ее не без сожаления.
— В библиотеке сидеть. И нет, нагуглить нельзя.
— Жаль. Саша, скажи пожалуйста, а твою машину не проверяли? — спросил я. Ночью хорошо думалось не только про способы соблазнения госпожи Лишиной.
— Зачем? — не поняла она.
— За тобой ведь следят. И делают это так, что не ты, ни твои знакомые этого не видят. GPS трекер подкинуть минутное дело.
— Но вчера моя машина стояла у Андрея во дворе.
— Вот это меня и смущает.
— Хочешь сказать, как в плохом шпионском фильме —
телефон?
— Имея деньги и нужные знакомства — это не так уж и сложно. Надо Михаила спросить. Кстати, что с окном? Его ведь стеклить надо.
— Завтра мастер придет, сегодня никак. Охрана пообещала обходить участок — я ведь сегодня здесь ночевать не буду.
— Нехорошо это… любой может влезть, если захочет.
— Там сигнализация. Стекла нет, но контур замкнут, так что сработает. Все, я собираться.
* * *
Александра.
Вместо того, чтоб заниматься делом я то и дело проваливалась в воспоминания вчерашнего вечера. Сергей меня удивил. Нежностью, вниманием. Уважением, если хотите.
Об учебе надо думать, Саша, а не о том, как приятно спать с Топольским. Только вот о Сергее думать куда приятнее. Кто бы в этом сомневался, да?
Я проснулась рано, за двадцать минут до будильника. Сергей спал рядом, ничком, обняв одной рукой подушку. Почему-то меня это умилило и еще минут десять я провела за разглядыванием спящего мужчины. Наглым и жадным разглядыванием. Могу себе позволить, в конце концов
Я подняла глаза от книги. Слишком живо вместо текста мне привиделась Сережина спина, по которой мне жутко хотелось провести пальцем, вдоль позвонков, чтоб он сонно завозился и… Дальше я думать боялась. Нельзя дальше думать.
Нельзя-то нельзя, но… Что-то изменилось. Кокон, в котором я привыкла жить и который и так покрылся сеткой трещин, разваливался. Интересно, кем я из него выберусь? Окукливалась я кровавым месивом из боли, страхов, ужаса, нежелания что-то чувствовать, а сейчас… Собственная жажда любви меня озадачивает. И еще больше озадачивает готовность Топольского эту любовь мне дать.
С горем пополам, но дела я закончила. Набрала смс Сергею, сдала книги и, спустившись по широкой лестнице вниз, вышла на крыльцо родного института.
— Привет, — улыбнулся мне Топольский.
— Привет! Ты реактивный?
— Тут десять минут до моей квартиры, вот и все. Устала?
— Устала и голодная — у столовой сегодня санитарный день, — пожаловалась я.
— Какую кухню ты предпочитаешь вечером среды? — спросил он, открывая передо мной дверь машины.
— Увы, мне светит только доставка в Луговое. Из администрации звонили, к шести придут газовики с проверкой.
— Жаль. Послать ты их не можешь?
— Не могу, у нас проблемы в поселке с газопроводом — давления не хватает в трубах, поэтому в кладовке резервуар накопительный. Вот его для спокойствия и проверяют дважды в год.
— Я с тобой съезжу, мало ли.
— Поехали, — я мысленно выдохнула — одной было как-то не по себе.
— Но потом мы нормально поужинаем. Не на три часа ведь эта проверка?
— Обычно в полчаса укладываются.
Наверное, сегодня слишком удачный день, но до Лугового мы добрались без пробок.
— Да не разувайся, пол все равно после вчерашнего, — сказала я, когда Сергей замешкался в прихожей.
— Репей где-то поймал, — Топольский выпутывал из кроссовочных шнурков колючку, — у тебя телефон звонит?
— Мой в машине, — теперь я тоже услышала настойчивую вибрацию.
— Мой тоже, — Сергей выпрямился и прислушался, — там что? — кивнул он в конец коридора.
— Кладовка. Там газовое оборудование.
— Звук оттуда.
Я шагнула к лестнице, ругаясь про себя, что оружие надо хранить на первом этаже.
— Стой, — придержал меня за локоть Топольский, — если там кто-то есть?
— А если там кто-то есть? — кивнула я на кладовку, — и если у него оружие?
Сергей огляделся и поднял с пола увесистую бронзовую лягушку. Этот ужас мне притащил Леха на какой-то праздник — такие подарочки вообще в его стиле. Лягушка была стопором для входной двери и повергала в шок своей внушительностью.
С этой лягушкой наперевес Сергей и распахнул дверь в кладовку.
