— Проснувшись, я вижу, как на меня водопадом осыпаются звезды. Знаете… Эти ваши «звездные» потолки. Говорят, это пошло от детей... обычных. Родители клеили им светящиеся пластиковые звездочки на потолок. Детям это нравилось, и нам оставили единственное окно в каютах — на потолке, над самой кроватью. Только знаете что, доктор. Самое прекрасное было то, что те звезды не были настоящими. Просыпаться каждый раз наедине с космосом — это жутко. Это уже не забавно.
— Я думала, ты скажешь: «Самое прекрасное, что было, кому клеить эти звезды», Грег.
Напротив Грега располагался большой монитор, с которого его внимательно слушала женщина лет сорока с темными кругами под глазами и искусственными светлыми кудряшками. Она выглядела спокойной и уверенной, и Грег завидовал ей, хотя бы потому, что женщина жила на Земле. Она как под микроскопом рассматривала проблемы Грега: из-за того, что у него не было как таковых родителей, из-за того, что его всю жизнь готовили быть оружием, но так и не отправили воевать. Пыталась объяснить, почему Грег на этом спутнике никак не мог найти себе друга. Она никогда не касалась того, что Грег с такими же как он был выброшен на ледяной спутник. В то время как пятнадцать миллиардов людей, с родителями или без, с друзьями, без и те, кому дружба никогда и не была нужна, каждое утро видели солнце. У них был снег зимой, дождь весной и осенью, море летом. У них менялось что-то. На Ганимеде же время застыло. Такие, как Грег, не взрослели. Он по-прежнему выглядел на четырнадцать, хотя через пару земных месяцев ему исполнится уже семнадцать. До ссылки сюда Грег не ненавидел людей, во всяком случае не людей его страны.
— Подружился с кем-нибудь? — дав ему эти минуту тишины, спросила женщина. Окно в ее кабинете было наглухо закрыто жалюзи, но Грег почти чувствовал тепло солнца. Возможно, она и окно закрывала только разговаривая с ними.
Ему казалось, что все смирились. В конце концов, все детство им говорили, что если они и умрут, то только за свободу в своей стране. Со временем каждый из них начал верить, что живет именно для этого — своей смертью спасти людей из военной части, что относились к ним почти как к родным, защитить этот клочок земли от страшной угрозы. И когда им сообщили, что политика, а вместе с ней и планы, изменились, первым пришло разочарование. Такое, словно им не придется умирать совсем. Словно их лишили главной мечты.
Вспревший политик в наглухо застегнутом пиджаке вещал перед ними, что у них новая миссия. Мирная и совершенно прекрасная: отправиться на Ганимед и заложить там фундамент для нового дома человечества. Они, полсотни тринадцатилетних ребят, слушали его и все как один знали — он врет.
Но послушно сами сели в ракету. Некоторые тогда думали, что их отправят прямо на солнце, и даже на это они были готовы.
— Нет. Я пытаюсь, но… по-моему, они звереют. Что они рассказывают на сеансах, доктор?
— Грег, я ведь не могу заставить их ходить на эти сеансы. Им не нужна моя помощь.
— Никому?
— Ты единственный, кто остался живой среди них. Поэтому мне можешь доверять — мне некому рассказывать.
«Как же, некому», — мысленно фыркнул Грег. Она-то жила среди миллиардов людей, а он остался на необитаемом спутнике в компании тридцати монстров. И те тридцать были еще живы только потому, что убить их было не так просто, как обычного человека.
Но Грег продолжал приходить сюда. Возможно потому, что она чем-то напоминала ему маму. Возможно, у него никогда и не было мамы, может быть он сам ее придумал, но со временем образ всегда готовой выслушать женщины психолога, и образ заботливой мамы из снов или из обрывков воспоминаний раннего детства стали неотличимы. Когда Грег еще разговаривал с остальными на базе, он узнал – никто из них не помнил родителей. Или не выдумывал их себе.
===
База на спутнике старалась повторять земную, разве что прибавились теплицы, загоны для скота, технические отсеки, отвечавшие за кислород, воду, температуру внутри. Ну и, конечно, отсутствовал двор с парком. В скафандре можно было выйти из зданий, но кому это было нужно? Почти вся база была выполнена в трех цветах: черном, белом и стальном. Освещение: приглушенный серый свет после отбоя и желтый дневной. Жилые отсеки со столовой и медицинской комнатой были в большой полусфере в центре, остальные помещения располагались вокруг, были сделаны в форме продолговатых прямоугольников. В основном на базе работали Киберы - небольшие роботы высотой в полметра, передвигавшиеся в зависимости от помещения на колесах или на ногах, похожих на паучьи лапы. У них была всего одна камера-глаз, которая перемешалась свободно по корпусу. Киберы были похожи на швейцарские ножи, и все больше работ перекладывалось на них.
Коридоры пустовали. Казалось, что свет включался от звука шагов Грега. Прошел мимо теплиц, мимо пустующей столовой к жилым блокам. Именно оттуда слышались грохот и крики. Все эти звуки лавиной обрушились на Грега, когда железные двери разъехались в стороны перед ним.
В метре справа от него в стену впечатало человеческую фигуру, как если бы отказала гравитация, и человек падал горизонтально. В стене осталась вмятина, на секунду все стихло, пока пострадавший не шевелился. Даже Грег остановился, внимательно всматриваясь. Распознал белоснежную макушку Сета. Тот начал сползать по стене, но стоило ногам коснуться пола — будто в себя тут же пришел. Выпрямился, стер кровь под носом и зло прошипел:
— Тварь…
Комната тут же наполнилась звуком, похожим на визг шин по асфальту — это орали остальные парни. Грег и так знал, что драться Сет мог только с Анеком. Тот уже поднимал железную лавку, которая до этого была прикручена к полу. Оклик Грега потонул в общем гомоне. Его прихода, кажется, и не заметили. У Анека, который был выше, но худее Сета, еще была лавка в руках, Сет же, похоже, голыми руками планировал управиться с врагом. На Земле они никогда не дрались. Были какие-то подначки, словесные перепалки, детские шалости, но такие драки — нет. Разнимать их никто не собирался, хотя только в прошлом месяце больничный корпус был в руинах после одной такой драки, его до сих пор отстраивали киберы и, когда Грег к ним заглядывал, даже машины выглядели уставшими. За два дня до разрушения медотсека они закончили ремонт в столовой.
Тут же были жилые каюты. Одно дело пару недель поесть в библиотеке и в теплицах, другое дело там спать. И Грега накрыло гневом. Но не на мальчишек, а на людей, что выбросили их сюда и не дали ни инструкцию, ни руководителей. С этой злостью Грег нагнал Сета, ловко подставил ему подножку, впихнул под мышку и понес, как игрушечного. Анек ждал его, все еще держа навесу лавочку, но уже не был уверен, как реагировать. Он высматривал противника в руках Грега, прицеливался. Но, оказавшись рядом, Грег головой ударил Анека в переносицу, подхватил на плечо, понес тоже к выходу. С грохотом упала на пол покореженная лавочка. Вокруг смеялись и улюлюкали. Если бы эти двое всерьез готовы были поубивать друг друга сейчас, Грег бы их не остановил. Скорее попал бы под удар. Но под улюлюканье остальных парни могли натворить бед.
Холодильные камеры находились рядом со столовой, чуть в стороне от жилых кают. Пока Грег тащил свою ношу, парни мотылялись в захватах, переругивались:
— Тебя Грег спас, рыжий. Ноги ему целуй теперь.
— От белобрысого слышу. Он тебя не спас, отсрочил! Вот только отпустит и…
Грег донес их до бронированных морозильных камер. Пнул двери, и они открылись без кода — такие же понятливые, как киберы. Пространство камеры было по размерам как целый ангар, и еда для тридцати человек там занимала всего-то какой-то угол. Остальное место не нашли чем захламить, и оно осталось пустое. И все же, в морозилке было минус восемь по Цельсию, а на Анеке с Сетом армейские майки и свободные штаны с карманами. Неладное они почувствовали, как только холодом повеяло — за ангаром не было ничего, тупик.
— Грег, нет! Мы пошутили! — совсем по-другому заговорил Сет, попытался вырваться. На этот раз всерьез. Анек даже времени тратить не стал — ударил локтем в затылок, да так, что хрустнуло, перед глазами на секунду заплясали круги. Его первого Грег и швырнул в холодильную камеру, на несколько метров от двери.
— Мы же не всерьез, — заныл Сет, ускользая как змея из захвата. Грег поймал его за ногу, бросил за дверь так, что того протащило по полу несколько метров.
— Тебя никто главным не назначал! — заорал Анек. Грегу показалось, что белки глаз у того были ярко-алыми. Он продемонстрировал обоим средний палец. Дверь восприняла жест на свой счет и захлопнулась.
— Не открывать до восьми, — приказал ей Грег. — Больше никого до этого времени не слушаться.
— Грег, — прогудела дверь заботливым женским голосом. Обычно голос у нее был мужской и более механический, но техника всегда подстраивалась под ситуации. — Я думаю, вам стоит посетить психолога. Ваш уровень агрессии…
Грег не стал слушать. Такой мороз, даже на десять часов, не мог убить никого из них. Но приятного в том, чтобы спать в холоде, конечно, было мало.
Грег не знал, откуда они все взялись. Может из пробирки. А может у них всех и правда были матери. Их растили как абсолютное человеческое оружие для ситуаций, в которых не могли справиться бомбы.
Но Грегу казалось, что к ним все равно относились как к людям. Делая уколы, доктора ворковали: «Сейчас может быть больно». Выносливость у них была выше общечеловеческой, болевой порог выше, и больно не было. Но доктора, женщины или мужчины, одинаково дули на место укола, подсовывали конфеты. Учитывая, что уколов было по три в сутки, всех уже тошнило от леденцов. Суровые военные рядом с ними превращались в заботливых дядюшек, которые никогда не прочь выслушать или взять на руки одного из будущих солдат.
Грег потом убеждал себя в том, что врачи и взрослые притворялись. Он не мог поверить, что все эти добрые, сердобольные люди так просто от них отказались, когда пришел нужный приказ. Эксперимент не был неудачным — они ничем не отличались от людей, и могли смешиваться с толпой, каждый стоил пятидесяти профессионалов. И они не были монстрами, во всяком случае там, на Земле.
Но вместо войны пришел мир. Одним из условий перемирия была их ссылка. Для другой страны они казались чуть ли не ядерным оружием. И это оружие нужно было где-то похоронить.
===
Даниэль всегда любил звезды. Вот кому наверняка по кайфу был и стеклянный потолок, и пустой спутник. У стойки, где киберы раздавали завтрак, он цеплялся за каждого и сбивчиво пытался предупредить:
— Что-то идет. Со стороны Плутона. Оно… Оно не как небесное тело! Оно перемещается так, словно может решать, куда лететь. Я уверен, оно меняет форму, когда я на него смотрю!
— Вам предписано посетить психолога, Даниэль, — сердобольно посоветовал кибер, аккуратно выставляя на поднос тарелки с кашей, маслом и каким-то фиолетовым джемом.
— Оно каждый раз разное. То, что летит из космоса! — продолжал Даниэль. Грег слушал, но стоял поодаль и за спиной, чтобы его не заметили. Казалось, Даниэль уже ночи три не спал. Для них это не было проблемой, могли неделю обходиться без сна. Но Даниэль выглядел именно так, словно трое бессонных суток не прошли бесследно.
— В космосе постоянно что-то летает. На то он и космос, там не приколочено, — проворчал кто-то. После завтрака обычно разбредались на работы, по жеребьевке. Кто-то навоз выносить за животными, кто-то собирать урожай. Это было все равно, что использовать двуручный меч в качестве зубочистки. Не удивительно, что некоторые потихоньку слетали с катушек.
— Но оно может долетать к нам… Оно летит к нам! — решился Даниэль. — На нас! Что, если оно нас сожрет?!
Грег почувствовал, как вокруг него становится слишком людно. Трое, изображавшие праздное любопытство, относившееся якобы к завтраку, который отличался от вчерашнего только цветом джема, явно не просто так во всей столовой кучковались около Грега. Этого только не хватало. Нужно было скорее забрать завтрак и идти в библиотеку. Там любого, кто попытался бы шуметь или разговаривать, выбросил бы в коридор кибер. Конечно, сломать робота для них не проблема, но обычно это несло после себя некие формальные наказания, вроде направления на уборку навоза в течение недели, в обход жеребьевки.
Когда очередь дошла до него, Грег сумрачно посмотрел на вываленный на поднос вместо каши лед. Рядом с кибером стоял Анек, выглядевший… Впрочем, выглядел он именно как человек, который провел ночь в морозильнике и ничему не научился.
— Поговорим? — предложил Анек, кивнул на поднос. — Или ты сначала поешь?
Что-то в Греге менялось. Из спокойного подростка, старающегося избежать конфликта, он перековывался в того, кто сам готов был разнести снова эту столовую. Нужно было запомнить это ощущение. Нужно было посоветоваться с доктором. Неужели Грег становился таким же, как они?..
— Не тут, — словно дань уважения прошлому себе, выставил свои условия Грег. Он знал, что говорить они будут не один на один. Это его тоже устраивало. — Мы тут обедаем.
===
На схеме мелом было выведено что-то, похожее на пожеванную и застывшую жвачку. Рядом висели фотографии, выглядевшие как снимки УЗИ, на них в разных ракурсах та же жвачка.
— Они заметят? — после продолжительного молчания спросил мужчина средних лет в галстуке, больше похожем на удавку.
— Оно подойдет с другой стороны спутника. Скорее всего, они ничего не заметили и не заметят до самого конца.
— Так, может, направить им оружие? Они же эти ваши суперсолдаты. Пусть они его остановят, а то так и до Земли недалеко.
— Траектория другая, — покачал головой старик в белом деловом костюме. — Ганимед оно атакует. А потом полетит дальше. Туда, — он показал на карте звездного неба. — И туда.
— Оружие пусть лучше побудет у нас, если оно соберется и нас атаковать, — возразил человек во главе стола. — А эти ребята… они с каждым днем становятся все более и более агрессивными. Безопаснее будет не говорить им ничего, потом соврать, что мы и сами пропустили эту угрозу. Это если все обойдется…
— Вряд ли обойдется. Оно целенаправленно движется в их сторону. Для них все кончено, нас еще может миновать.
===
За Грегом с Анеком в тренировочный зал потянулись еще четверо, и среди них и Сет. Единственное, чем можно было бы гордиться, так это тем, что помирил их. Но Грег знал — это временно. Разобравшись с ним, эти двое вцепятся в горло друг другу.
— В следующий раз, — начал Грег, когда дверь в зал закрылись и заблокировались, — я вышвырну вас двоих в открытый космос.
Его, словно стая бродячих собак, взяли в кольцо.
— Я не думаю, что это можно назвать ссорой. В последнее время это условия выживания. Ты либо как Даниэль прослывешь дурным, и тогда тебя трогать зашкварно, потому что кто ж бьет малохольного. Либо ты ведешь войну. Понимаете… У них даже особых кровных обид не было. Даже воюя между собой, они ощущают себя нужными. Нас ведь к этому готовили.
Грегу в наступившем молчании показалось, что он говорил не с доктором, а с записанным изображением.
— Я думала, ты скажешь: «Самое прекрасное, что было, кому клеить эти звезды», Грег.
Напротив Грега располагался большой монитор, с которого его внимательно слушала женщина лет сорока с темными кругами под глазами и искусственными светлыми кудряшками. Она выглядела спокойной и уверенной, и Грег завидовал ей, хотя бы потому, что женщина жила на Земле. Она как под микроскопом рассматривала проблемы Грега: из-за того, что у него не было как таковых родителей, из-за того, что его всю жизнь готовили быть оружием, но так и не отправили воевать. Пыталась объяснить, почему Грег на этом спутнике никак не мог найти себе друга. Она никогда не касалась того, что Грег с такими же как он был выброшен на ледяной спутник. В то время как пятнадцать миллиардов людей, с родителями или без, с друзьями, без и те, кому дружба никогда и не была нужна, каждое утро видели солнце. У них был снег зимой, дождь весной и осенью, море летом. У них менялось что-то. На Ганимеде же время застыло. Такие, как Грег, не взрослели. Он по-прежнему выглядел на четырнадцать, хотя через пару земных месяцев ему исполнится уже семнадцать. До ссылки сюда Грег не ненавидел людей, во всяком случае не людей его страны.
— Подружился с кем-нибудь? — дав ему эти минуту тишины, спросила женщина. Окно в ее кабинете было наглухо закрыто жалюзи, но Грег почти чувствовал тепло солнца. Возможно, она и окно закрывала только разговаривая с ними.
Ему казалось, что все смирились. В конце концов, все детство им говорили, что если они и умрут, то только за свободу в своей стране. Со временем каждый из них начал верить, что живет именно для этого — своей смертью спасти людей из военной части, что относились к ним почти как к родным, защитить этот клочок земли от страшной угрозы. И когда им сообщили, что политика, а вместе с ней и планы, изменились, первым пришло разочарование. Такое, словно им не придется умирать совсем. Словно их лишили главной мечты.
Вспревший политик в наглухо застегнутом пиджаке вещал перед ними, что у них новая миссия. Мирная и совершенно прекрасная: отправиться на Ганимед и заложить там фундамент для нового дома человечества. Они, полсотни тринадцатилетних ребят, слушали его и все как один знали — он врет.
Но послушно сами сели в ракету. Некоторые тогда думали, что их отправят прямо на солнце, и даже на это они были готовы.
— Нет. Я пытаюсь, но… по-моему, они звереют. Что они рассказывают на сеансах, доктор?
— Грег, я ведь не могу заставить их ходить на эти сеансы. Им не нужна моя помощь.
— Никому?
— Ты единственный, кто остался живой среди них. Поэтому мне можешь доверять — мне некому рассказывать.
«Как же, некому», — мысленно фыркнул Грег. Она-то жила среди миллиардов людей, а он остался на необитаемом спутнике в компании тридцати монстров. И те тридцать были еще живы только потому, что убить их было не так просто, как обычного человека.
Но Грег продолжал приходить сюда. Возможно потому, что она чем-то напоминала ему маму. Возможно, у него никогда и не было мамы, может быть он сам ее придумал, но со временем образ всегда готовой выслушать женщины психолога, и образ заботливой мамы из снов или из обрывков воспоминаний раннего детства стали неотличимы. Когда Грег еще разговаривал с остальными на базе, он узнал – никто из них не помнил родителей. Или не выдумывал их себе.
===
База на спутнике старалась повторять земную, разве что прибавились теплицы, загоны для скота, технические отсеки, отвечавшие за кислород, воду, температуру внутри. Ну и, конечно, отсутствовал двор с парком. В скафандре можно было выйти из зданий, но кому это было нужно? Почти вся база была выполнена в трех цветах: черном, белом и стальном. Освещение: приглушенный серый свет после отбоя и желтый дневной. Жилые отсеки со столовой и медицинской комнатой были в большой полусфере в центре, остальные помещения располагались вокруг, были сделаны в форме продолговатых прямоугольников. В основном на базе работали Киберы - небольшие роботы высотой в полметра, передвигавшиеся в зависимости от помещения на колесах или на ногах, похожих на паучьи лапы. У них была всего одна камера-глаз, которая перемешалась свободно по корпусу. Киберы были похожи на швейцарские ножи, и все больше работ перекладывалось на них.
Коридоры пустовали. Казалось, что свет включался от звука шагов Грега. Прошел мимо теплиц, мимо пустующей столовой к жилым блокам. Именно оттуда слышались грохот и крики. Все эти звуки лавиной обрушились на Грега, когда железные двери разъехались в стороны перед ним.
В метре справа от него в стену впечатало человеческую фигуру, как если бы отказала гравитация, и человек падал горизонтально. В стене осталась вмятина, на секунду все стихло, пока пострадавший не шевелился. Даже Грег остановился, внимательно всматриваясь. Распознал белоснежную макушку Сета. Тот начал сползать по стене, но стоило ногам коснуться пола — будто в себя тут же пришел. Выпрямился, стер кровь под носом и зло прошипел:
— Тварь…
Комната тут же наполнилась звуком, похожим на визг шин по асфальту — это орали остальные парни. Грег и так знал, что драться Сет мог только с Анеком. Тот уже поднимал железную лавку, которая до этого была прикручена к полу. Оклик Грега потонул в общем гомоне. Его прихода, кажется, и не заметили. У Анека, который был выше, но худее Сета, еще была лавка в руках, Сет же, похоже, голыми руками планировал управиться с врагом. На Земле они никогда не дрались. Были какие-то подначки, словесные перепалки, детские шалости, но такие драки — нет. Разнимать их никто не собирался, хотя только в прошлом месяце больничный корпус был в руинах после одной такой драки, его до сих пор отстраивали киберы и, когда Грег к ним заглядывал, даже машины выглядели уставшими. За два дня до разрушения медотсека они закончили ремонт в столовой.
Тут же были жилые каюты. Одно дело пару недель поесть в библиотеке и в теплицах, другое дело там спать. И Грега накрыло гневом. Но не на мальчишек, а на людей, что выбросили их сюда и не дали ни инструкцию, ни руководителей. С этой злостью Грег нагнал Сета, ловко подставил ему подножку, впихнул под мышку и понес, как игрушечного. Анек ждал его, все еще держа навесу лавочку, но уже не был уверен, как реагировать. Он высматривал противника в руках Грега, прицеливался. Но, оказавшись рядом, Грег головой ударил Анека в переносицу, подхватил на плечо, понес тоже к выходу. С грохотом упала на пол покореженная лавочка. Вокруг смеялись и улюлюкали. Если бы эти двое всерьез готовы были поубивать друг друга сейчас, Грег бы их не остановил. Скорее попал бы под удар. Но под улюлюканье остальных парни могли натворить бед.
Холодильные камеры находились рядом со столовой, чуть в стороне от жилых кают. Пока Грег тащил свою ношу, парни мотылялись в захватах, переругивались:
— Тебя Грег спас, рыжий. Ноги ему целуй теперь.
— От белобрысого слышу. Он тебя не спас, отсрочил! Вот только отпустит и…
Грег донес их до бронированных морозильных камер. Пнул двери, и они открылись без кода — такие же понятливые, как киберы. Пространство камеры было по размерам как целый ангар, и еда для тридцати человек там занимала всего-то какой-то угол. Остальное место не нашли чем захламить, и оно осталось пустое. И все же, в морозилке было минус восемь по Цельсию, а на Анеке с Сетом армейские майки и свободные штаны с карманами. Неладное они почувствовали, как только холодом повеяло — за ангаром не было ничего, тупик.
— Грег, нет! Мы пошутили! — совсем по-другому заговорил Сет, попытался вырваться. На этот раз всерьез. Анек даже времени тратить не стал — ударил локтем в затылок, да так, что хрустнуло, перед глазами на секунду заплясали круги. Его первого Грег и швырнул в холодильную камеру, на несколько метров от двери.
— Мы же не всерьез, — заныл Сет, ускользая как змея из захвата. Грег поймал его за ногу, бросил за дверь так, что того протащило по полу несколько метров.
— Тебя никто главным не назначал! — заорал Анек. Грегу показалось, что белки глаз у того были ярко-алыми. Он продемонстрировал обоим средний палец. Дверь восприняла жест на свой счет и захлопнулась.
— Не открывать до восьми, — приказал ей Грег. — Больше никого до этого времени не слушаться.
— Грег, — прогудела дверь заботливым женским голосом. Обычно голос у нее был мужской и более механический, но техника всегда подстраивалась под ситуации. — Я думаю, вам стоит посетить психолога. Ваш уровень агрессии…
Грег не стал слушать. Такой мороз, даже на десять часов, не мог убить никого из них. Но приятного в том, чтобы спать в холоде, конечно, было мало.
Грег не знал, откуда они все взялись. Может из пробирки. А может у них всех и правда были матери. Их растили как абсолютное человеческое оружие для ситуаций, в которых не могли справиться бомбы.
Но Грегу казалось, что к ним все равно относились как к людям. Делая уколы, доктора ворковали: «Сейчас может быть больно». Выносливость у них была выше общечеловеческой, болевой порог выше, и больно не было. Но доктора, женщины или мужчины, одинаково дули на место укола, подсовывали конфеты. Учитывая, что уколов было по три в сутки, всех уже тошнило от леденцов. Суровые военные рядом с ними превращались в заботливых дядюшек, которые никогда не прочь выслушать или взять на руки одного из будущих солдат.
Грег потом убеждал себя в том, что врачи и взрослые притворялись. Он не мог поверить, что все эти добрые, сердобольные люди так просто от них отказались, когда пришел нужный приказ. Эксперимент не был неудачным — они ничем не отличались от людей, и могли смешиваться с толпой, каждый стоил пятидесяти профессионалов. И они не были монстрами, во всяком случае там, на Земле.
Но вместо войны пришел мир. Одним из условий перемирия была их ссылка. Для другой страны они казались чуть ли не ядерным оружием. И это оружие нужно было где-то похоронить.
===
Даниэль всегда любил звезды. Вот кому наверняка по кайфу был и стеклянный потолок, и пустой спутник. У стойки, где киберы раздавали завтрак, он цеплялся за каждого и сбивчиво пытался предупредить:
— Что-то идет. Со стороны Плутона. Оно… Оно не как небесное тело! Оно перемещается так, словно может решать, куда лететь. Я уверен, оно меняет форму, когда я на него смотрю!
— Вам предписано посетить психолога, Даниэль, — сердобольно посоветовал кибер, аккуратно выставляя на поднос тарелки с кашей, маслом и каким-то фиолетовым джемом.
— Оно каждый раз разное. То, что летит из космоса! — продолжал Даниэль. Грег слушал, но стоял поодаль и за спиной, чтобы его не заметили. Казалось, Даниэль уже ночи три не спал. Для них это не было проблемой, могли неделю обходиться без сна. Но Даниэль выглядел именно так, словно трое бессонных суток не прошли бесследно.
— В космосе постоянно что-то летает. На то он и космос, там не приколочено, — проворчал кто-то. После завтрака обычно разбредались на работы, по жеребьевке. Кто-то навоз выносить за животными, кто-то собирать урожай. Это было все равно, что использовать двуручный меч в качестве зубочистки. Не удивительно, что некоторые потихоньку слетали с катушек.
— Но оно может долетать к нам… Оно летит к нам! — решился Даниэль. — На нас! Что, если оно нас сожрет?!
Грег почувствовал, как вокруг него становится слишком людно. Трое, изображавшие праздное любопытство, относившееся якобы к завтраку, который отличался от вчерашнего только цветом джема, явно не просто так во всей столовой кучковались около Грега. Этого только не хватало. Нужно было скорее забрать завтрак и идти в библиотеку. Там любого, кто попытался бы шуметь или разговаривать, выбросил бы в коридор кибер. Конечно, сломать робота для них не проблема, но обычно это несло после себя некие формальные наказания, вроде направления на уборку навоза в течение недели, в обход жеребьевки.
Когда очередь дошла до него, Грег сумрачно посмотрел на вываленный на поднос вместо каши лед. Рядом с кибером стоял Анек, выглядевший… Впрочем, выглядел он именно как человек, который провел ночь в морозильнике и ничему не научился.
— Поговорим? — предложил Анек, кивнул на поднос. — Или ты сначала поешь?
Что-то в Греге менялось. Из спокойного подростка, старающегося избежать конфликта, он перековывался в того, кто сам готов был разнести снова эту столовую. Нужно было запомнить это ощущение. Нужно было посоветоваться с доктором. Неужели Грег становился таким же, как они?..
— Не тут, — словно дань уважения прошлому себе, выставил свои условия Грег. Он знал, что говорить они будут не один на один. Это его тоже устраивало. — Мы тут обедаем.
===
На схеме мелом было выведено что-то, похожее на пожеванную и застывшую жвачку. Рядом висели фотографии, выглядевшие как снимки УЗИ, на них в разных ракурсах та же жвачка.
— Они заметят? — после продолжительного молчания спросил мужчина средних лет в галстуке, больше похожем на удавку.
— Оно подойдет с другой стороны спутника. Скорее всего, они ничего не заметили и не заметят до самого конца.
— Так, может, направить им оружие? Они же эти ваши суперсолдаты. Пусть они его остановят, а то так и до Земли недалеко.
— Траектория другая, — покачал головой старик в белом деловом костюме. — Ганимед оно атакует. А потом полетит дальше. Туда, — он показал на карте звездного неба. — И туда.
— Оружие пусть лучше побудет у нас, если оно соберется и нас атаковать, — возразил человек во главе стола. — А эти ребята… они с каждым днем становятся все более и более агрессивными. Безопаснее будет не говорить им ничего, потом соврать, что мы и сами пропустили эту угрозу. Это если все обойдется…
— Вряд ли обойдется. Оно целенаправленно движется в их сторону. Для них все кончено, нас еще может миновать.
===
За Грегом с Анеком в тренировочный зал потянулись еще четверо, и среди них и Сет. Единственное, чем можно было бы гордиться, так это тем, что помирил их. Но Грег знал — это временно. Разобравшись с ним, эти двое вцепятся в горло друг другу.
— В следующий раз, — начал Грег, когда дверь в зал закрылись и заблокировались, — я вышвырну вас двоих в открытый космос.
Его, словно стая бродячих собак, взяли в кольцо.
— Я не думаю, что это можно назвать ссорой. В последнее время это условия выживания. Ты либо как Даниэль прослывешь дурным, и тогда тебя трогать зашкварно, потому что кто ж бьет малохольного. Либо ты ведешь войну. Понимаете… У них даже особых кровных обид не было. Даже воюя между собой, они ощущают себя нужными. Нас ведь к этому готовили.
Грегу в наступившем молчании показалось, что он говорил не с доктором, а с записанным изображением.
