За Луца можно было не волноваться, а вот Кэйсар ушёл чуть ли не на войну. И Глейн жалел, что не согласился, не пошёл с ним. Если честнее было бы признаться, то мог сделать это там, уже на месте. С другой стороны, сейчас у Кэйсара могли найтись союзники, а узнали бы они о том, кого тот привёл с собой, и против них двоих была бы вся свора.
Хекка с учениками он встретил на одном из трактов, и то именно потому, что осознанно шёл в ту же сторону, в которой сгинул Хеган. Старый учитель выглядел бодрее двоих амбалов за своей спиной, и всё же даже он был какой-то поникший и уставший и улыбнулся скорее по привычке, когда Глейн, нагнав, поздоровался с ним.
— А, маленький Охотник. Ещё живой.
— Слава Богу, — кивнул Глейн. Хекк посмотрел за его спину, на дорогу, по сторонам, потом кивнул:
— Один.
— Один, — согласился Глейн. Ученики поглядывали на него с надеждой, что для разговора учитель предложит остановиться и присесть, но тот довольно шустро продолжал путь.
— Так бывает. То один, то толпа. Если что — Охотники как семья, поддержат. Надолго хоть один?
— Не знаю. Есть новости о Хегане? — нетерпеливо спросил Глейн. Хекк сокрушённо вздохнул:
— Один и тот же вопрос у всех, скоро деньги буду за ответ брать… — пошутил он с невесёлой улыбкой, тут же попытался её спрятать. — Пропал Хеган.
— Говорят, что сбежал.
— Пусть говорят.
— А на самом деле?
— А на самом деле на его последней стоянке прогоревший до головешек костёр, копыта на земле, и где-то у озера следы теряются.
— Копыта? — у Глейна похолодело внутри. Хекк кивнул уже совсем невесело. — Демоны?
— Добрались, — подтвердил Хекк, вздохнул. Он прибавил шаг, и Глейн, поняв намёк, остался стоять, пока маленького старичка пытались догнать его молодые ученики.
Когда Глейна обучали, вместе с ним было ещё двое мальчишек разных возрастов — один постарше, другой помладше. Старший сбежал, не выдержав тренировок, и Варин не стал его искать, рукой махнул. Младший должен был выйти в этом году, хотя ему исполнялось восемнадцать. Учитель сам решал, когда Охотник готов, просто приблизительно это было в семнадцать лет. Глейн до этого возраста пару месяцев не доучился, и его выход на «охоту» выглядел так, словно Варин его выбросил, потому что ученик уже надоел. Охотники вокруг казались ему бессмертными, не только Хеган. Тот же Мэтс вряд ли прохлаждался между собраниями, но вот тоже ещё живой. А всё же их становилось всё меньше, и вот уже, казалось бы, кому-то из Охотников тридцать, в шрамах весь, в разных передрягах бывал, опыта было предостаточно, а убит.
То, что Глейн стал Охотником, спасло ему жизнь. Если бы не тот побег, его давно бы уже убили, лет в тринадцать-четырнадцать. И Кэйсара тогда, в чаще, вытащить было бы некому, как и подлечить потом.
Ни собственные ранения, ни ужас, вызванный существами, с которыми раньше не сталкивался, не вызывали в Глейне такого чувства обречённости, которое пришло с новостью о том, что Хеган пропал. Что его, возможно, всё-таки забрал Кронос. Крест на шее чесался при воспоминании о том, каково это оказаться в аду. Но Хеган ведь другой, он не станет просто сидеть, он кровью харкать будет, а всё равно оттуда сбежит. Глейну очень хотелось в это верить, потому что с этой вестью пришло ощущение пропасти за спиной, словно Хеган был эдаким атлантом, который держал тылы и почву под ногами. Будто когда Глейн или кто-то другой умрёт, оставался ещё Хеган, и его хватило бы заменить всех. От этого у Глейна возникло ощущение такого конца, что впору уверовать в близящийся Апокалипсис. И в это сложное время он — один.
Состояние одиночества казалось ему чуждым. Детство — с Варином и другими его учениками. Потом несколько лет держался на эйфории от того, что стал самостоятельным, что теперь он — суровый серьёзный Охотник, которого учили убивать. Луц и Кэйсар показали ему, как может быть. Что Глейн не обязан нести это бремя один, даже в правилах Охотников ничего про это не сказано. Нужна женщина в дороге — возьми с собой женщину, только держи её от опасности подальше. Нашёл того, кто согласился тебе помогать — путешествуйте вместе, но если это нечисть, то надень ошейник на него, потому что нечисти доверять нельзя. Никто не обязал Охотников путешествовать по одному, и они при первой возможности обзаводились компанией. До этого Глейн принимал всё как должное, но теперь ждал с нетерпением возвращения Кэйсара.
Рана на руке успела зарубцеваться, когда в одной из деревень крестьянин, пустивший Глейна на ночь в свой дом, сел напротив, приготовившись рассказывать.
— Это, — он облизнул губы и, сцепив руки в замок, смотрел в пол, — вы ж посланники Божьи на земле?
Начало Глейну уже не понравилось. Те, кому нужна помощь, выглядели и обращались по-другому и обычно при старосте, если он в деревне был.
— Смотря для какого дела, — кивнул Глейн.
— Для хорошего дела, — тут же заверил крестьянин и понизил тон. — Хозяин наш, граф, совсем распоясался. Кроме налога с нас ещё дерёт денег. Оставляет так, чтобы зиму протянули, и…
— Охотники имеют дело только с монстрами, — остановил Глейн, и только из вежливости прибавил: — Нас повесят, если мы убьём человека.
— Так никто и не узнает. А мы заплатим! Мы так заплатим, как ни за какого монстра не дадут! Всё, что ему в налог отложено — тебе отдадим.
Глейн поднялся, подхватил от порога свой мешок. Ночевать в доме человека, которому не смог помочь — против его правил. Тем более, если тот просил о такой работе.
— Ну господин Охотник, — заканючил крестьянин, будто ребёнок, — на кого ещё нам надеяться, если не на вас?
— На себя, — честно ответил Глейн, открыв дверь.
Он не стал бы верить на слово, но и наказание за убийство всё ещё морозило ему спину так, будто он согласился. Уже давно разгар весны (Кэйсар ушёл чуть больше месяца назад), и ночевать в лесу не так уж холодно. В соседний дом Глейн не постучался, ушёл в чащу леса по тропинке, и привал искал только когда стемнело окончательно.
Глейн успел пожалеть о своей принципиальности ночью, когда проснулся от треска веток где-то недалеко, словно два каменных медведя продирались через заросли. Сначала Глейн прислушивался, потому что лес — место общее, и что бы по нему ночью ни шаталось, это его личное дело, если оно идёт мимо.
Но оно не шло мимо. Треск двигался в сторону Глейна, более того — по той же тропинке, по которой Глейн пришёл сюда. Он подхватил свои вещи, поспешно ослабил ножны, зарядил пистолет и бросился от места стоянки дальше, в заросли. Что бы оно ни было, а сталкиваться с ним Глейну бы не хотелось, будь он хоть трижды Охотник. И всё же он понимал, что раз оно шло по его следу, то столкнуться придётся, но ждать спокойно на месте стоянки слишком рискованно. В зарослях Глейн выбрал массивное дерево, которое не свалить, закинул мешок в ветки и забрался повыше над землёй, чтобы самому затеряться в кронах, но видеть, что за ним шло. И всё же внутри что-то трепетало, неприятно дёргалось от каждого шага, и казалось, что надвигались два великана, оба с это дерево ростом.
Сначала в пределах видимости появился стройный силуэт в балахоне, обманулся и прошёл без спешки под деревом, дальше. А потом, ломая мелкие деревья, из чащи вывалились они — два звероподобных демона, похожих на того, с которым был Кронос. У одного из них шрам через правый глаз, вокруг него кружились мухи, как около мертвеца, но он всё равно не замечал их. Пасти у каждого демона была обвязана верёвкой. Как собаки, они обнюхали землю, и оба остановились у дерева и задрали головы, масляными свиными бусинами глаз уставившись прямо на Глейна.
— Этот шуганный какой-то, — женским голосом сказал вернувшийся преследователь в балахоне. — Может, он нам не подойдёт, мальчики? Проще убить?
Демоны попытались облизнуться. Глейн, глядя на это скептически, прицелился без спешки и первую пулю пустил в последний целый глаз раненого, и в эту свиную бусинку попал. Демон завыл, ударился лбом о ствол дерева — раз, другой. Оно покачнулось, и перезарядить у Глейн получилось не сразу, удержаться важнее.
— Думаешь ловкий, да? — раздалось из-за спины — погонщик в балахоне уже сидел на ветке за ним, и Глейн поспешно спрыгнул. Здоровый демон поднялся на задние лапы и оторвал передние, как для объятий. Глейн схватился за ветку, ушёл в сторону, спрыгнул на мягкую влажную почву и сразу перекатился. Второй демон продолжил подпирать дерево, он был больше не опасен, в первого Глейн направил дуло и выстрелил в переносицу. Тот помотал головой, и по морде скатились алые капли, но демон ещё оставался живым. Сверху плавно спустилась женщина в балахоне, оглянулась на поверженного демона.
— Ладно, — согласилась она, — будет толк.
И, как коня, шлёпнула раскрытой ладонью второго демона. Тот разогнался, но Глейн успел откатиться в сторону. Пистолет убрал за пояс, на него сейчас не было времени. От второго забега спасся, подтянувшись на ветке, но надолго там не остался: дерево тонкое и от прямого удара сломается. Почти задел лезвием ножа подкравшуюся тень в балахоне, отвлёкся на разворачивающегося демона. И сразу следом его самого свалили ударом в основание черепа, и мир словно погрузился в воду, стал слишком быстрым.
Глейн упал на колени, рука с ножом опустилась безвольно. Всего секунда-две этой слабости, но именно в это время на него налетела туша демона, сгребла в охапку и, не сбавляя хода, неуклюже потащила его дальше, придавив руки к телу, и не пошевелиться.
Слепой демон ориентировался на запах, сбивал углы, но всё же тащил Глейна за вторую руку, в то время как ещё зрячий тащил за первую. Иногда демоны расходились дальше друг от друга, тогда Глейн боялся, что его разорвут. Его несли через каменные ступени по замку, раскалённому, как печь зимой. Все попытки сопротивляться или бежать подавлялись непреодолимой физической силой. Глейн не понимал только, почему его не убили? Кажется, им пересчитали все ступени, прежде чем втащить в просторный кабинет. За массивным столом, за которым её почти и не видно, девочка подросток. Вот только глаза у неё были алые, а над ушами два завитых рога. Глейн удивился даже не этому — у окна стояла спокойная Морана, и выглядела она как гостья.
— Это и есть Глейн? — девчонка выбралась из-за стола, обошла его по кругу и нагнулась, чтобы рассмотреть лучше. Охотника уложили животом на пол, щекой прислонили к горячему камню. — Помяли чуток, — глаза, несмотря на цвет, ледяные, оценивающие, совсем не детские. Глейн молча, прикусив изнутри щёку, смотрел на Морану. — Он правда так хорош?
— О, Глейн один из самых талантливых Охотников. Он уже сейчас почти сравнялся с Хеганом, — сладким голосом заверила Морана, рассматривая Охотника так же насмешливо. Вот только она врала, Глейн никогда не мог сравниться с Хеганом, и всегда были Охотники сильнее него. — Только это же расточительство, бросать его сразу к зверю. Он должен увидеть, что ему грозит.
— Да, — согласилась девочка прохладно, Глейн перевёл взгляд на неё. — Я Вибек, Охотник. В аду так скучно… Никто не умирает. Поэтому я выбралась на поверхность и устроила тут… Тебе знакомо слово Колизей? Арена? Грешники рассказывали. Когда голодному льву выбрасывают человека. Лев? Видел на картинках? — Глейн молчал, но взгляда не отрывал. Вибек вздохнула. — И чего я тут распинаюсь?.. Сам всё увидишь скоро.
Из кабинета его вытащили уже в клетке: невысокая, в ней нельзя было встать, она похожа на большую птичью. Руки за спиной цепью крепились к одному из прутьев. Тащили её на толстых ветках те же два демона, один из которых так и не прозрел, продолжал ориентироваться по нюху. Клетку несли узкими сырыми коридорами, больше похожими на пещеры, а навстречу попадалась разнообразная нечисть, по виду — слуги. Они радовались так, словно Глейн — диковинная зверушка в клетке. Один из них, внешне похожий на жабу, отложил коробку и увязался за клеткой, морда у него при этом непроницаемая, лишённая эмоций, а глаза навыкате, внимательные, даже не моргали. У Глейна от него мурашки по коже, и он выдохнул с облегчением, когда у лестницы монстр остановился. Глейна вытащили на открытую площадку, на возвышенность, остальное пространство спускалось вниз, ступенями, а в центре небольшая площадка, ровная, засыпанная песком. Прямо как огромная каменная глубокая тарелка, и по краям её сидели те, кого у Охотников принято считать чудовищами. Вибек появилась справа, в платье, которое ей велико. Она вплотную подошла к клетке, и что-то острое, по ощущениям шило, воткнулось Глейну в лопатку, и он прикусил губу, чтобы не закричать. Не от боли, а от собственной беспомощности.
— Сегодня не так много народу, там мелкая рыбёшка. Когда будешь выступать ты, тут будет не протолкнуться.
Снизу крик — кто-то отказывался выходить, уговаривал громко, клял собравшихся.
— О, ты не будешь таким шумным, Охотник. Ты за всё время тут не проронил ни слова, — вздохнула Вибек и убрала от Глейна шило, подошла ближе к бортику, чтобы лучше рассмотреть.
Открылась решётка снизу, напротив Глейна, и он тоже подался вперёд, насколько позволяли путы. Оттуда выбрался человек в рясе Охотника, высокий, светловолосый, поджарый, с длинной цепью вокруг бёдер.
Узнать-то Хегана просто, только Хеган это внешне, двигался он неспешно, как живой мертвец. Переставлял тяжело ноги, и лицо у него лишено эмоций, бледное. Глейн пытался понять, что именно не так, с ужасом присматривался, не умер ли Хеган. То, что кричало внизу, при виде такого противника успокоилось и, пользуясь этим состоянием, бросилось на Охотника, попав в поле зрения Глейна. Это зелёная болотная тварь, не особо опасная, Хеган таких мог десяток уложить, не запыхавшись. Но то было в его лучшей форме, что теперь с Хеганом — неясно.
Охотник будто в себя пришёл, стоило врагу приблизиться. Это похоже на бросающегося паука — только что был спокоен и вот уже рядом, рубит наискосок ножом, так чисто, что тот не задерживается в костях. Хватило бы и этого удара, но Хеган замахнулся и рубанул уже с другой стороны, снова наискосок. Когда тело упало, он опять перешёл в невменяемое состояние и развернулся к своей норе. Это тот Хеган, чью личность стёрли, оставили только реакции и инстинкты.
— Твоя задача быть чуть более удачливым и продержаться там дольше. И быть интереснее, — учительским тоном рассказала Вибек. — Чтобы тебя не мучила совесть, я волью в тебя такой же отвар. Два Охотника на одном поле и правда то ещё зрелище.
Впервые она улыбнулась, задумчиво прижимая палец к губам.
Так же, как безвольное мясо, Глейна унесли в тёмные подвалы, единственным плюсом в которых — прохлада. И уже там его наконец перестали вертеть, как игрушку, — вышвырнули в комнату с железной дверью и решёткой на ней и оставили в покое, даже еды и воды не принесли, а впрочем, Глейн есть бы и не стал.
Когда замок постепенно затих, у двери появилась знакомая рожа, довольная настолько, что Глейн почти принял его за предателя.
— Что ты тут делаешь? — мрачно спросил Глейн. Бедвир раскланялся:
— Слежу, чтобы этому придурку голову не оторвали.
— Плохо следишь, — бросил Глейн, вампир пожал плечами:
— Ну, она у него пока что на плечах, да? — потом уже серьёзнее, прижался к прутьям вплотную. — Ты с ведьмой знаком?
— Да, — быстро ответил Глейн.
Хекка с учениками он встретил на одном из трактов, и то именно потому, что осознанно шёл в ту же сторону, в которой сгинул Хеган. Старый учитель выглядел бодрее двоих амбалов за своей спиной, и всё же даже он был какой-то поникший и уставший и улыбнулся скорее по привычке, когда Глейн, нагнав, поздоровался с ним.
— А, маленький Охотник. Ещё живой.
— Слава Богу, — кивнул Глейн. Хекк посмотрел за его спину, на дорогу, по сторонам, потом кивнул:
— Один.
— Один, — согласился Глейн. Ученики поглядывали на него с надеждой, что для разговора учитель предложит остановиться и присесть, но тот довольно шустро продолжал путь.
— Так бывает. То один, то толпа. Если что — Охотники как семья, поддержат. Надолго хоть один?
— Не знаю. Есть новости о Хегане? — нетерпеливо спросил Глейн. Хекк сокрушённо вздохнул:
— Один и тот же вопрос у всех, скоро деньги буду за ответ брать… — пошутил он с невесёлой улыбкой, тут же попытался её спрятать. — Пропал Хеган.
— Говорят, что сбежал.
— Пусть говорят.
— А на самом деле?
— А на самом деле на его последней стоянке прогоревший до головешек костёр, копыта на земле, и где-то у озера следы теряются.
— Копыта? — у Глейна похолодело внутри. Хекк кивнул уже совсем невесело. — Демоны?
— Добрались, — подтвердил Хекк, вздохнул. Он прибавил шаг, и Глейн, поняв намёк, остался стоять, пока маленького старичка пытались догнать его молодые ученики.
Когда Глейна обучали, вместе с ним было ещё двое мальчишек разных возрастов — один постарше, другой помладше. Старший сбежал, не выдержав тренировок, и Варин не стал его искать, рукой махнул. Младший должен был выйти в этом году, хотя ему исполнялось восемнадцать. Учитель сам решал, когда Охотник готов, просто приблизительно это было в семнадцать лет. Глейн до этого возраста пару месяцев не доучился, и его выход на «охоту» выглядел так, словно Варин его выбросил, потому что ученик уже надоел. Охотники вокруг казались ему бессмертными, не только Хеган. Тот же Мэтс вряд ли прохлаждался между собраниями, но вот тоже ещё живой. А всё же их становилось всё меньше, и вот уже, казалось бы, кому-то из Охотников тридцать, в шрамах весь, в разных передрягах бывал, опыта было предостаточно, а убит.
То, что Глейн стал Охотником, спасло ему жизнь. Если бы не тот побег, его давно бы уже убили, лет в тринадцать-четырнадцать. И Кэйсара тогда, в чаще, вытащить было бы некому, как и подлечить потом.
Ни собственные ранения, ни ужас, вызванный существами, с которыми раньше не сталкивался, не вызывали в Глейне такого чувства обречённости, которое пришло с новостью о том, что Хеган пропал. Что его, возможно, всё-таки забрал Кронос. Крест на шее чесался при воспоминании о том, каково это оказаться в аду. Но Хеган ведь другой, он не станет просто сидеть, он кровью харкать будет, а всё равно оттуда сбежит. Глейну очень хотелось в это верить, потому что с этой вестью пришло ощущение пропасти за спиной, словно Хеган был эдаким атлантом, который держал тылы и почву под ногами. Будто когда Глейн или кто-то другой умрёт, оставался ещё Хеган, и его хватило бы заменить всех. От этого у Глейна возникло ощущение такого конца, что впору уверовать в близящийся Апокалипсис. И в это сложное время он — один.
Состояние одиночества казалось ему чуждым. Детство — с Варином и другими его учениками. Потом несколько лет держался на эйфории от того, что стал самостоятельным, что теперь он — суровый серьёзный Охотник, которого учили убивать. Луц и Кэйсар показали ему, как может быть. Что Глейн не обязан нести это бремя один, даже в правилах Охотников ничего про это не сказано. Нужна женщина в дороге — возьми с собой женщину, только держи её от опасности подальше. Нашёл того, кто согласился тебе помогать — путешествуйте вместе, но если это нечисть, то надень ошейник на него, потому что нечисти доверять нельзя. Никто не обязал Охотников путешествовать по одному, и они при первой возможности обзаводились компанией. До этого Глейн принимал всё как должное, но теперь ждал с нетерпением возвращения Кэйсара.
***
Рана на руке успела зарубцеваться, когда в одной из деревень крестьянин, пустивший Глейна на ночь в свой дом, сел напротив, приготовившись рассказывать.
— Это, — он облизнул губы и, сцепив руки в замок, смотрел в пол, — вы ж посланники Божьи на земле?
Начало Глейну уже не понравилось. Те, кому нужна помощь, выглядели и обращались по-другому и обычно при старосте, если он в деревне был.
— Смотря для какого дела, — кивнул Глейн.
— Для хорошего дела, — тут же заверил крестьянин и понизил тон. — Хозяин наш, граф, совсем распоясался. Кроме налога с нас ещё дерёт денег. Оставляет так, чтобы зиму протянули, и…
— Охотники имеют дело только с монстрами, — остановил Глейн, и только из вежливости прибавил: — Нас повесят, если мы убьём человека.
— Так никто и не узнает. А мы заплатим! Мы так заплатим, как ни за какого монстра не дадут! Всё, что ему в налог отложено — тебе отдадим.
Глейн поднялся, подхватил от порога свой мешок. Ночевать в доме человека, которому не смог помочь — против его правил. Тем более, если тот просил о такой работе.
— Ну господин Охотник, — заканючил крестьянин, будто ребёнок, — на кого ещё нам надеяться, если не на вас?
— На себя, — честно ответил Глейн, открыв дверь.
Он не стал бы верить на слово, но и наказание за убийство всё ещё морозило ему спину так, будто он согласился. Уже давно разгар весны (Кэйсар ушёл чуть больше месяца назад), и ночевать в лесу не так уж холодно. В соседний дом Глейн не постучался, ушёл в чащу леса по тропинке, и привал искал только когда стемнело окончательно.
Глейн успел пожалеть о своей принципиальности ночью, когда проснулся от треска веток где-то недалеко, словно два каменных медведя продирались через заросли. Сначала Глейн прислушивался, потому что лес — место общее, и что бы по нему ночью ни шаталось, это его личное дело, если оно идёт мимо.
Но оно не шло мимо. Треск двигался в сторону Глейна, более того — по той же тропинке, по которой Глейн пришёл сюда. Он подхватил свои вещи, поспешно ослабил ножны, зарядил пистолет и бросился от места стоянки дальше, в заросли. Что бы оно ни было, а сталкиваться с ним Глейну бы не хотелось, будь он хоть трижды Охотник. И всё же он понимал, что раз оно шло по его следу, то столкнуться придётся, но ждать спокойно на месте стоянки слишком рискованно. В зарослях Глейн выбрал массивное дерево, которое не свалить, закинул мешок в ветки и забрался повыше над землёй, чтобы самому затеряться в кронах, но видеть, что за ним шло. И всё же внутри что-то трепетало, неприятно дёргалось от каждого шага, и казалось, что надвигались два великана, оба с это дерево ростом.
Сначала в пределах видимости появился стройный силуэт в балахоне, обманулся и прошёл без спешки под деревом, дальше. А потом, ломая мелкие деревья, из чащи вывалились они — два звероподобных демона, похожих на того, с которым был Кронос. У одного из них шрам через правый глаз, вокруг него кружились мухи, как около мертвеца, но он всё равно не замечал их. Пасти у каждого демона была обвязана верёвкой. Как собаки, они обнюхали землю, и оба остановились у дерева и задрали головы, масляными свиными бусинами глаз уставившись прямо на Глейна.
— Этот шуганный какой-то, — женским голосом сказал вернувшийся преследователь в балахоне. — Может, он нам не подойдёт, мальчики? Проще убить?
Демоны попытались облизнуться. Глейн, глядя на это скептически, прицелился без спешки и первую пулю пустил в последний целый глаз раненого, и в эту свиную бусинку попал. Демон завыл, ударился лбом о ствол дерева — раз, другой. Оно покачнулось, и перезарядить у Глейн получилось не сразу, удержаться важнее.
— Думаешь ловкий, да? — раздалось из-за спины — погонщик в балахоне уже сидел на ветке за ним, и Глейн поспешно спрыгнул. Здоровый демон поднялся на задние лапы и оторвал передние, как для объятий. Глейн схватился за ветку, ушёл в сторону, спрыгнул на мягкую влажную почву и сразу перекатился. Второй демон продолжил подпирать дерево, он был больше не опасен, в первого Глейн направил дуло и выстрелил в переносицу. Тот помотал головой, и по морде скатились алые капли, но демон ещё оставался живым. Сверху плавно спустилась женщина в балахоне, оглянулась на поверженного демона.
— Ладно, — согласилась она, — будет толк.
И, как коня, шлёпнула раскрытой ладонью второго демона. Тот разогнался, но Глейн успел откатиться в сторону. Пистолет убрал за пояс, на него сейчас не было времени. От второго забега спасся, подтянувшись на ветке, но надолго там не остался: дерево тонкое и от прямого удара сломается. Почти задел лезвием ножа подкравшуюся тень в балахоне, отвлёкся на разворачивающегося демона. И сразу следом его самого свалили ударом в основание черепа, и мир словно погрузился в воду, стал слишком быстрым.
Глейн упал на колени, рука с ножом опустилась безвольно. Всего секунда-две этой слабости, но именно в это время на него налетела туша демона, сгребла в охапку и, не сбавляя хода, неуклюже потащила его дальше, придавив руки к телу, и не пошевелиться.
***
Слепой демон ориентировался на запах, сбивал углы, но всё же тащил Глейна за вторую руку, в то время как ещё зрячий тащил за первую. Иногда демоны расходились дальше друг от друга, тогда Глейн боялся, что его разорвут. Его несли через каменные ступени по замку, раскалённому, как печь зимой. Все попытки сопротивляться или бежать подавлялись непреодолимой физической силой. Глейн не понимал только, почему его не убили? Кажется, им пересчитали все ступени, прежде чем втащить в просторный кабинет. За массивным столом, за которым её почти и не видно, девочка подросток. Вот только глаза у неё были алые, а над ушами два завитых рога. Глейн удивился даже не этому — у окна стояла спокойная Морана, и выглядела она как гостья.
— Это и есть Глейн? — девчонка выбралась из-за стола, обошла его по кругу и нагнулась, чтобы рассмотреть лучше. Охотника уложили животом на пол, щекой прислонили к горячему камню. — Помяли чуток, — глаза, несмотря на цвет, ледяные, оценивающие, совсем не детские. Глейн молча, прикусив изнутри щёку, смотрел на Морану. — Он правда так хорош?
— О, Глейн один из самых талантливых Охотников. Он уже сейчас почти сравнялся с Хеганом, — сладким голосом заверила Морана, рассматривая Охотника так же насмешливо. Вот только она врала, Глейн никогда не мог сравниться с Хеганом, и всегда были Охотники сильнее него. — Только это же расточительство, бросать его сразу к зверю. Он должен увидеть, что ему грозит.
— Да, — согласилась девочка прохладно, Глейн перевёл взгляд на неё. — Я Вибек, Охотник. В аду так скучно… Никто не умирает. Поэтому я выбралась на поверхность и устроила тут… Тебе знакомо слово Колизей? Арена? Грешники рассказывали. Когда голодному льву выбрасывают человека. Лев? Видел на картинках? — Глейн молчал, но взгляда не отрывал. Вибек вздохнула. — И чего я тут распинаюсь?.. Сам всё увидишь скоро.
Из кабинета его вытащили уже в клетке: невысокая, в ней нельзя было встать, она похожа на большую птичью. Руки за спиной цепью крепились к одному из прутьев. Тащили её на толстых ветках те же два демона, один из которых так и не прозрел, продолжал ориентироваться по нюху. Клетку несли узкими сырыми коридорами, больше похожими на пещеры, а навстречу попадалась разнообразная нечисть, по виду — слуги. Они радовались так, словно Глейн — диковинная зверушка в клетке. Один из них, внешне похожий на жабу, отложил коробку и увязался за клеткой, морда у него при этом непроницаемая, лишённая эмоций, а глаза навыкате, внимательные, даже не моргали. У Глейна от него мурашки по коже, и он выдохнул с облегчением, когда у лестницы монстр остановился. Глейна вытащили на открытую площадку, на возвышенность, остальное пространство спускалось вниз, ступенями, а в центре небольшая площадка, ровная, засыпанная песком. Прямо как огромная каменная глубокая тарелка, и по краям её сидели те, кого у Охотников принято считать чудовищами. Вибек появилась справа, в платье, которое ей велико. Она вплотную подошла к клетке, и что-то острое, по ощущениям шило, воткнулось Глейну в лопатку, и он прикусил губу, чтобы не закричать. Не от боли, а от собственной беспомощности.
— Сегодня не так много народу, там мелкая рыбёшка. Когда будешь выступать ты, тут будет не протолкнуться.
Снизу крик — кто-то отказывался выходить, уговаривал громко, клял собравшихся.
— О, ты не будешь таким шумным, Охотник. Ты за всё время тут не проронил ни слова, — вздохнула Вибек и убрала от Глейна шило, подошла ближе к бортику, чтобы лучше рассмотреть.
Открылась решётка снизу, напротив Глейна, и он тоже подался вперёд, насколько позволяли путы. Оттуда выбрался человек в рясе Охотника, высокий, светловолосый, поджарый, с длинной цепью вокруг бёдер.
Узнать-то Хегана просто, только Хеган это внешне, двигался он неспешно, как живой мертвец. Переставлял тяжело ноги, и лицо у него лишено эмоций, бледное. Глейн пытался понять, что именно не так, с ужасом присматривался, не умер ли Хеган. То, что кричало внизу, при виде такого противника успокоилось и, пользуясь этим состоянием, бросилось на Охотника, попав в поле зрения Глейна. Это зелёная болотная тварь, не особо опасная, Хеган таких мог десяток уложить, не запыхавшись. Но то было в его лучшей форме, что теперь с Хеганом — неясно.
Охотник будто в себя пришёл, стоило врагу приблизиться. Это похоже на бросающегося паука — только что был спокоен и вот уже рядом, рубит наискосок ножом, так чисто, что тот не задерживается в костях. Хватило бы и этого удара, но Хеган замахнулся и рубанул уже с другой стороны, снова наискосок. Когда тело упало, он опять перешёл в невменяемое состояние и развернулся к своей норе. Это тот Хеган, чью личность стёрли, оставили только реакции и инстинкты.
— Твоя задача быть чуть более удачливым и продержаться там дольше. И быть интереснее, — учительским тоном рассказала Вибек. — Чтобы тебя не мучила совесть, я волью в тебя такой же отвар. Два Охотника на одном поле и правда то ещё зрелище.
Впервые она улыбнулась, задумчиво прижимая палец к губам.
Так же, как безвольное мясо, Глейна унесли в тёмные подвалы, единственным плюсом в которых — прохлада. И уже там его наконец перестали вертеть, как игрушку, — вышвырнули в комнату с железной дверью и решёткой на ней и оставили в покое, даже еды и воды не принесли, а впрочем, Глейн есть бы и не стал.
Когда замок постепенно затих, у двери появилась знакомая рожа, довольная настолько, что Глейн почти принял его за предателя.
— Что ты тут делаешь? — мрачно спросил Глейн. Бедвир раскланялся:
— Слежу, чтобы этому придурку голову не оторвали.
— Плохо следишь, — бросил Глейн, вампир пожал плечами:
— Ну, она у него пока что на плечах, да? — потом уже серьёзнее, прижался к прутьям вплотную. — Ты с ведьмой знаком?
— Да, — быстро ответил Глейн.
