Глаза цвета светлого янтаря, как на одной из Таиных бусинок, глядели на окружающих настороженно, будто не веря, что все эти игруны собрались ради него. Прямой нос и заостренные черты лица говорили, что их владелец побывал в передрягах, а коротко подстриженные каштановые волосы едва виднелись из-под широкой шляпы с белым пером.
Одеяние пришельца указывало на его высокое происхождение. Камзол особого дворянского покроя не имел на груди разреза – он застегивался на спине, чтобы дать больше свободы крыльям. Облачиться в такой камзол самостоятельно, да еще застегнуть за собой ряд перламутровых пуговиц было весьма затруднительно – Тая знала это по собственному опыту. Но аристократам утруждать себя и не требовалось – обычно господина одевали слуги, так что этот фасон лишь подчеркивал особый статус его обладателя.
По багряной парче во всю грудь тянулось тканое изображение коронованного шмеля, а на плечи его высочества была накинута пушистая мантия из рыжего беличьего меха.
- Какой красавчик! – Цаца мечтательно закатила глаза.
- Уже размечталась! – захохотала ее госпожа.
- По-моему, принц растерян и даже испуган, - с удивлением заметила Тая.
- Еще бы! – откликнулся ее дед. – Когда он отправлялся за тридевять земель, то был семилетним мальчишкой. И вот он возвращается на родину. Как его примут? Признают ли в нем своего? Наверняка эти вопросы не дают ему покоя.
- Какие у него глаза! Светло-карие, теплые, лучезарные! – восхищалась Цаца.
- Глаза как глаза. Бегают по сторонам, словно выискивают, не готовит ли кто покушения, - охладила восторги служанки Лайра.
- Нужно ему представиться! – неожиданно решился адмирал.
Но едва он шагнул на ступеньку, как оказался затерт суетливой толпой. Пробиться сквозь плотные ряды горожан нечего было и думать, а стражников, готовых расчистить вельможе путь, поблизости не оказалось.
Тар вернулся на сиденье и сокрушенно вздохнул:
- Похоже, что честь первыми поприветствовать принца выпадет не нам.
Шипилио остановился. Он выглядел, как надутый индюк, и даже его пышные усы так закрутились, что доставали почти до ушей. Задрубал с Обар Моттом вышагивали по обе стороны от его высочества, и наконечники их алебард сверкали, как горные пики. Они встали за своим командиром и вытянулись по стойке смирно.
Толпа расступилась и пропустила столичного градоначальника Феррандо Флипа, тяжелого, одутловатого мужа с магистерской цепью поверх живота.
- Ваше высочество! – неожиданно тонким голосом пропищал магистр, склоняясь в учтивом поклоне. – От лица всего города позвольте вас поприветствовать. Мы так долго вас ждали, и вот наконец дождались. Какое счастье видеть сына Ярвеля Лучезарного целым и невредимым!
Его речь прервали сиплые голоса медных труб, неожиданно раздавшиеся у караулки. Это привратники вспомнили, что августейших особ по уставу положено встречать фанфарами. Однако настоящих фанфар не нашли, и изо всех сил задули в горны, демонстрируя полное неумение обращаться с музыкальными инструментами.
Градоначальник поморщился, широко развел руки и пригласил принца следовать за собой. Шершень тронулся и пополз по яшмовой плитке, вихляя из стороны в сторону. Принц едва не слетел и лишь в последний миг удержался, вцепившись в седло обеими руками.
Толпа выстроилась по обе стороны от дороги и устроила бурное рукоплескание. Горожанки, пришедшие в еще больший, чем Цаца, восторг, принялись кидать гостю белые ромашки, оранжевые одуванчики и алые маки. Его высочество изволил поймать один из маков, приободрился, взглянул на толпу орлом и помахал ей цветком. Горожане взревели и разразились овацией.
- Я зря беспокоился. Принца встречают, как подобает, - вымолвил адмирал. – Если у него и найдутся враги, то им придется утихнуть.
- Враги могут не подавать виду, - заметила баронесса.
Адмирал вежливо улыбнулся в ответ.
Толпа двинулась вслед за гостями и освободила дорогу. Лейтенант Фит велел кучеру взять вожжи и ехать вслед за всеми. Холеные шершни баронессы взлетели и потянули постромки, карета тронулась с места и заскрипела. На полпути к ним присоединился боцман Буль – он погнал следом пустую карету с гербом адмирала, но оказался в самом конце процессии и отстал.
Солнечная дорога привела торжественную процессию в центр столицы, на Мятежную площадь, недавним указом переименованную в площадь Паллиандров. Градоначальник из кожи лез вон, чтобы продемонстрировать принцу улучшения, сделанные магистратом за последние десять лет: фонтан с мраморной колонной, увенчанной фигурным изображением русалки, здания городского совета, казначейства с сокровищницей, арсенала и Высокого суда. Его высочество внимательно слушал бургомистра и благосклонно кивал в ответ на его речи. Феррандо Флип дошел до того, что приписал себе и строительство нового дворца Паллиандров, роскошного здания из яшмы и белого мрамора, возведенного прежним герцогом за счет государственной казны, которую он получил в свое полное распоряжение. Но принц проглотил эту маленькую ложь, а окружающие не сочли нужным поправлять градоначальника.
На широких ступенях дворца разворачивалось настоящее представление: слуги в парадных ливреях и рыцари в тяжелых доспехах бегали и кричали, подготавливая торжественный выход герцогини с наследником.
- Очевидно, ее светлость не ожидала такого события, - заметил адмирал, выглянув из окна кареты.
- Увы, - согласилась Лайра, - я успела предупредить госпожу лишь тогда, когда узнала сама.
Шипилио Жмых повел шершня вокруг фонтана, якобы для того, чтобы дать его высочеству возможность полюбоваться на русалку, льющую воду из широкого кувшина, что символизировало озеленение города и надежду на обильный урожай, зреющий на полях. На самом деле задравший нос цензурион демонстрировал всему честному народу важность своей персоны: все просто обязаны были запомнить, кто именно ввел принца в город, и кто первый стал его прислужником и провожатым. Шипилио выпячивал грудь и топорщил усы – это был его звездный час. Самолюбование цензуриона невольно сыграло на руку дворцовой охране: с заметным опозданием герцогиня появилась наконец на крыльце, возвышающимся над площадью. Ее черное платье с серебряной башенкой раздулось от ветра, став еще шире. Наследник Тупиллио покорно плелся за матерью – он выглядел растерянным и раздраженным.
Дили Драй снял шлем с волосяным гребнем и спустился на нижнюю ступеньку, чтобы поприветствовать гостя. Раздуваясь от гордости, Шипилио бросил поводья и прошел за решетчатую ограду, отделявшую двор от площади. Он приблизился к рыцарю, и, поклонившись настолько изящно, насколько ему позволяли манеры, принялся вещать:
- Великочтимый сударь, дозвольте вам и нашей возлюбленной госпоже, ее светлости герцогине, доложить, что в родные пенаты соизволил возвернуться наш высокородный повелитель и благопочтеннейший принц, его высочество Леммонт Ярн!
Суровое лицо Дили Драя побагровело и исказилось от гнева.
- Ты кто такой? – рявкнул он на цензуриона.
- Как кто? – опешил Шипилио. – Ваш наипреданнейший, наивернейший слуга, положивший на алтарь отчизны свои лучшие годы…
- Пшел вон, мелкая шавка! – полыхая, заорал на него начальник охраны. – Чтоб духу твоего рядом не было!
Цензурион разом осунулся и втянул голову в плечи. Дили Драй замахнулся железной перчаткой и влепил ему звонкую пощечину. Голова Жмыха дернулась, шея скривилась. Еще миг – и цензурион бросился удирать со всех ног. Пулей выскочив за ограду, он метнулся в просвет между дворцовым комплексом и казначейством, чтобы спрятаться в кустах. Народная толпа разразилась хохотом и проводила его сальными шуточками.
Лайра в карете сжала ладонь Таи и залилась мелодичным смехом, присоединяясь к всеобщему настроению. «Какой приятный, какой музыкальный у нее смех, - подумала Тая. – Вот бы и мне такой голос. В меня все бы влюбились!»
Рыцарь вышел за пределы ограды и картинно встал перед принцем на одно колено. Толпа разразилась аплодисментами, Феррандо Флип прослезился. Принц Леммонт вспорхнул над седлом и опустился на площадь, не постеснявшись воспользоваться крыльями – горожане и этот жест восприняли на ура, расценив его, как близость к народным обычаям и отсутствие сословных предрассудков.
Драй подвел Леммонта к герцогине – та весьма мило улыбнулась гостю и произнесла подобающие случаю приветственные любезности.
Охранники начали пропускать за ограду дворян, грубо отталкивая любопытствующее простонародье. Горожанам осталось лишь наблюдать за церемонией сквозь железные прутья, выкованные в форме копий, чьи острия угрожали небесам. Феррандо Флипа с полудюжиной членов городского правления пустили, а вот Задрубала и Обар Мотта оставили околачиваться снаружи. Оба стражника побродили немного в толпе, да и пошли вытаскивать своего начальника из кустов.
Лайра выбралась из кареты и в сопровождении Цацы уверенно направилась к кованым воротам. Рыцарь у распахнутых створок узнал баронессу и низко ей поклонился. Адмирала он тоже узнал, только в последнем случае его реакция оказалась прямо противоположной: железный охранник, чье лицо было скрыто под забралом шлема, вытянул руку вперед и преградил ему вход.
Тар в ответ на этот демонстративный жест только пожал плечами: мол, не очень-то и хотелось, хотя Таю больно задело это унижение деда. Но Лайра пришла ей на помощь и бросила рыцарю:
- Они со мной!
Тот мгновение поколебался, поклонился и отступил в сторону. Тая прошла во двор герцогского особняка вслед за дедом и оказалась в окружении блестящих рыцарей, дам в бальных платьях и слуг в дорогих ливреях.
Герцогиня изящно взяла гостя под локоток и повлекла в глубину дворца. Толпа разодетых придворных мигом схлынула и начала втягиваться в парадный вход, как вода, вздумавшая влиться обратно в горлышко кувшина.
Повторно Таю и ее деда остановили перед входом в здание, и на этот раз охранник был неумолим. На возмущенные сетования Лайры он ответил вежливо-холодным поклоном, но уступить отказался.
Тая проводила взглядом Цацу, ящеркой проскочившую в дверной проем, и отошла, чтобы не загораживать проход отставшим придворным. Адмирал задумчиво тронул бородку, оглядел эполеты на черном кителе – в порядке ли? А то, может, их не замечают? – и положил ладонь на кортик, с которым не расставался.
- Обалдеть! Какая шикарная у вас челочка! С ней вы выглядите такой лихой, и такой воинственной… - раздался откуда-то сверху мужской баритон.
Тая подняла голову и увидела юного герцога, вышедшего на террасу, нависающую над парадной. Тупиллио был одет в бархатный камзол с такой же, как у матери, серебряной башней. Темный берет с пером прикрывал его голову.
- Что ж вы стоите, сударыня? – соловьем заливался Тупиллио. – Такая красота должна освещать наши залы в этот чудесный, торжественный день!
- Меня не пускают! – с обидой ответила Тая.
- Безобразие! Я сейчас разберусь! – возмутился герцог-наследник.
Он в самом деле появился с той стороны прохода, и не просто отдал охране приказ пропустить его личных гостей, а сам вышел на крыльцо, умилительно взял Таю за руки и провел внутрь.
- Пойдемте скорей в зал заседаний, - тараторил он, увлекая за собой старого адмирала и его внучку. – Там скоро начнется торжественный прием. Принц свалился, как снег на голову, у нас ничего не готово. Мы всего час назад узнали о его прибытии. Представьте себе, дворцовая охрана прозевала такое событие! Хороши же ее осведомители. Не попадайтесь нашему Дили под горячую руку – это уже второй его промах за два дня. Многовато, не правда ли? Он ходит хмурый и жутко злой.
Тупиллио рассмеялся.
- А вы уверены, что это действительно принц? – осторожно спросил адмирал.
- Как раз для этого вы и нужны, - остановился наследник перед высокими дверьми зала. – Ведь вы близко знали прежнего короля и его семью?
- Да, но когда я видел его высочество Леммонта в последний раз, он был семилетним мальчиком.
- В таком случае, ему придется предъявить доказательства своего происхождения. Кто лучше вас разберется в их подлинности?
И Тупиллио ввел гостей в зал собраний.
Роскошь парадного дворцового зала ошеломила Таю. Она никогда не видела столько росписей, позолоты, гобеленов и статуй. Ее нога в походном сапожке ступила на мраморный пол, расчерченный на черные и серебристые квадраты. Только тут Тая вспомнила, что оделась не для торжественного приема, а для уличной вылазки. Но отступать было поздно, и ей пришлось пересечь зал у всех на виду, догоняя деда и юного герцога.
Свисающие с потолка люстры со свечами мелькали сотнями огоньков, как будто тут не хватало яркого света, льющегося через высокие окна, украшенные цветными витражами. В участках стены между окнами открывались глубокие ниши – оттуда выглядывали белые статуи древних героев, воинственно размахивающих копьями и булавами. Над нишами висели портреты, изображавшие славных предков династии Паллиандров, благородных мужей и дам в придворных одеяниях по моде разных веков. Под потолком колыхались цветные знамена рыцарских родов, присягнувших герцогам, да и сам потолок был расписан величественными картинами со сценами охот и сражений.
Тая привыкла жить в большом и богатом доме, однако разница между жилищем адмирала и герцогским дворцом сразу бросалась в глаза.
В дальнем конце зала высился посеребренный престол в виде башни с хищным ястребом на вершине, однако сейчас его сидение пустовало. Герцогиня сочла неуместным демонстрировать свою власть в присутствии принца.
Сам Леммонт уже беседовал с видным членом государственного совета Пирифором дю Меллоном, почетным предводителем ордена Каменной башни. Остальные бароны, входившие в госсовет, спешно объединялись вокруг герцогини – слуги разыскивали их в загородных усадьбах и свозили во дворец, однако к этому часу собрать удалось далеко не всех.
Некоторые из советников с удивлением поглядывали на пожилого адмирала и переводили вопросительные взгляды на герцогиню, словно спрашивая, как тут оказался их давний соперник, однако правительница вела себя, как ни в чем не бывало, давая понять, что у нее все под контролем.
Пирифор дю Меллон громко захлопал в ладоши и во всеуслышание объявил:
- Ждать оставшихся больше не будем! Его высочество готов предъявить реликвии, переданные ему в наследство покойным королем Ярвелем!
- Прошу вас, поучаствуйте в церемониале! – приблизилась к адмиралу баронесса ван Виль и мягко тронула его за рукав кителя.
- Ну что ж… если его высочество и ее светлость не возражают, - смущенно пробормотал Тар.
Лайра подвела его к гостю и, улыбаясь, произнесла:
- Ваше высочество, позвольте представить первого вельможу вашего батюшки, генерал-капитана воздушного флота, графа Тара Чернорунного.
Адмирал поклонился со всем изяществом, на какое был способен. Принц оглядел его черный китель с золотыми эполетами, кортик на поясе и задержал взгляд на шраме, пересекающем лицо.
- Вы, должно быть, не помните, но я держал вас на руках, когда вы были ребенком, - вымолвил Тар.
- Ах, да! – просветлел принц. – Как же, как же. Воспоминания детства – самые счастливые.
- Просим вас, граф, удостоверьте подлинность реликвий, сохраненных его высочеством, - напомнила Лайра.
Бароны выстроились в ряд и затаили дыхание. Тупиллио снял берет и принялся мять его, делая вид, что ему все равно.
Одеяние пришельца указывало на его высокое происхождение. Камзол особого дворянского покроя не имел на груди разреза – он застегивался на спине, чтобы дать больше свободы крыльям. Облачиться в такой камзол самостоятельно, да еще застегнуть за собой ряд перламутровых пуговиц было весьма затруднительно – Тая знала это по собственному опыту. Но аристократам утруждать себя и не требовалось – обычно господина одевали слуги, так что этот фасон лишь подчеркивал особый статус его обладателя.
По багряной парче во всю грудь тянулось тканое изображение коронованного шмеля, а на плечи его высочества была накинута пушистая мантия из рыжего беличьего меха.
- Какой красавчик! – Цаца мечтательно закатила глаза.
- Уже размечталась! – захохотала ее госпожа.
- По-моему, принц растерян и даже испуган, - с удивлением заметила Тая.
- Еще бы! – откликнулся ее дед. – Когда он отправлялся за тридевять земель, то был семилетним мальчишкой. И вот он возвращается на родину. Как его примут? Признают ли в нем своего? Наверняка эти вопросы не дают ему покоя.
- Какие у него глаза! Светло-карие, теплые, лучезарные! – восхищалась Цаца.
- Глаза как глаза. Бегают по сторонам, словно выискивают, не готовит ли кто покушения, - охладила восторги служанки Лайра.
- Нужно ему представиться! – неожиданно решился адмирал.
Но едва он шагнул на ступеньку, как оказался затерт суетливой толпой. Пробиться сквозь плотные ряды горожан нечего было и думать, а стражников, готовых расчистить вельможе путь, поблизости не оказалось.
Тар вернулся на сиденье и сокрушенно вздохнул:
- Похоже, что честь первыми поприветствовать принца выпадет не нам.
Шипилио остановился. Он выглядел, как надутый индюк, и даже его пышные усы так закрутились, что доставали почти до ушей. Задрубал с Обар Моттом вышагивали по обе стороны от его высочества, и наконечники их алебард сверкали, как горные пики. Они встали за своим командиром и вытянулись по стойке смирно.
Толпа расступилась и пропустила столичного градоначальника Феррандо Флипа, тяжелого, одутловатого мужа с магистерской цепью поверх живота.
- Ваше высочество! – неожиданно тонким голосом пропищал магистр, склоняясь в учтивом поклоне. – От лица всего города позвольте вас поприветствовать. Мы так долго вас ждали, и вот наконец дождались. Какое счастье видеть сына Ярвеля Лучезарного целым и невредимым!
Его речь прервали сиплые голоса медных труб, неожиданно раздавшиеся у караулки. Это привратники вспомнили, что августейших особ по уставу положено встречать фанфарами. Однако настоящих фанфар не нашли, и изо всех сил задули в горны, демонстрируя полное неумение обращаться с музыкальными инструментами.
Градоначальник поморщился, широко развел руки и пригласил принца следовать за собой. Шершень тронулся и пополз по яшмовой плитке, вихляя из стороны в сторону. Принц едва не слетел и лишь в последний миг удержался, вцепившись в седло обеими руками.
Толпа выстроилась по обе стороны от дороги и устроила бурное рукоплескание. Горожанки, пришедшие в еще больший, чем Цаца, восторг, принялись кидать гостю белые ромашки, оранжевые одуванчики и алые маки. Его высочество изволил поймать один из маков, приободрился, взглянул на толпу орлом и помахал ей цветком. Горожане взревели и разразились овацией.
- Я зря беспокоился. Принца встречают, как подобает, - вымолвил адмирал. – Если у него и найдутся враги, то им придется утихнуть.
- Враги могут не подавать виду, - заметила баронесса.
Адмирал вежливо улыбнулся в ответ.
Толпа двинулась вслед за гостями и освободила дорогу. Лейтенант Фит велел кучеру взять вожжи и ехать вслед за всеми. Холеные шершни баронессы взлетели и потянули постромки, карета тронулась с места и заскрипела. На полпути к ним присоединился боцман Буль – он погнал следом пустую карету с гербом адмирала, но оказался в самом конце процессии и отстал.
Солнечная дорога привела торжественную процессию в центр столицы, на Мятежную площадь, недавним указом переименованную в площадь Паллиандров. Градоначальник из кожи лез вон, чтобы продемонстрировать принцу улучшения, сделанные магистратом за последние десять лет: фонтан с мраморной колонной, увенчанной фигурным изображением русалки, здания городского совета, казначейства с сокровищницей, арсенала и Высокого суда. Его высочество внимательно слушал бургомистра и благосклонно кивал в ответ на его речи. Феррандо Флип дошел до того, что приписал себе и строительство нового дворца Паллиандров, роскошного здания из яшмы и белого мрамора, возведенного прежним герцогом за счет государственной казны, которую он получил в свое полное распоряжение. Но принц проглотил эту маленькую ложь, а окружающие не сочли нужным поправлять градоначальника.
На широких ступенях дворца разворачивалось настоящее представление: слуги в парадных ливреях и рыцари в тяжелых доспехах бегали и кричали, подготавливая торжественный выход герцогини с наследником.
- Очевидно, ее светлость не ожидала такого события, - заметил адмирал, выглянув из окна кареты.
- Увы, - согласилась Лайра, - я успела предупредить госпожу лишь тогда, когда узнала сама.
Шипилио Жмых повел шершня вокруг фонтана, якобы для того, чтобы дать его высочеству возможность полюбоваться на русалку, льющую воду из широкого кувшина, что символизировало озеленение города и надежду на обильный урожай, зреющий на полях. На самом деле задравший нос цензурион демонстрировал всему честному народу важность своей персоны: все просто обязаны были запомнить, кто именно ввел принца в город, и кто первый стал его прислужником и провожатым. Шипилио выпячивал грудь и топорщил усы – это был его звездный час. Самолюбование цензуриона невольно сыграло на руку дворцовой охране: с заметным опозданием герцогиня появилась наконец на крыльце, возвышающимся над площадью. Ее черное платье с серебряной башенкой раздулось от ветра, став еще шире. Наследник Тупиллио покорно плелся за матерью – он выглядел растерянным и раздраженным.
Дили Драй снял шлем с волосяным гребнем и спустился на нижнюю ступеньку, чтобы поприветствовать гостя. Раздуваясь от гордости, Шипилио бросил поводья и прошел за решетчатую ограду, отделявшую двор от площади. Он приблизился к рыцарю, и, поклонившись настолько изящно, насколько ему позволяли манеры, принялся вещать:
- Великочтимый сударь, дозвольте вам и нашей возлюбленной госпоже, ее светлости герцогине, доложить, что в родные пенаты соизволил возвернуться наш высокородный повелитель и благопочтеннейший принц, его высочество Леммонт Ярн!
Суровое лицо Дили Драя побагровело и исказилось от гнева.
- Ты кто такой? – рявкнул он на цензуриона.
- Как кто? – опешил Шипилио. – Ваш наипреданнейший, наивернейший слуга, положивший на алтарь отчизны свои лучшие годы…
- Пшел вон, мелкая шавка! – полыхая, заорал на него начальник охраны. – Чтоб духу твоего рядом не было!
Цензурион разом осунулся и втянул голову в плечи. Дили Драй замахнулся железной перчаткой и влепил ему звонкую пощечину. Голова Жмыха дернулась, шея скривилась. Еще миг – и цензурион бросился удирать со всех ног. Пулей выскочив за ограду, он метнулся в просвет между дворцовым комплексом и казначейством, чтобы спрятаться в кустах. Народная толпа разразилась хохотом и проводила его сальными шуточками.
Лайра в карете сжала ладонь Таи и залилась мелодичным смехом, присоединяясь к всеобщему настроению. «Какой приятный, какой музыкальный у нее смех, - подумала Тая. – Вот бы и мне такой голос. В меня все бы влюбились!»
Рыцарь вышел за пределы ограды и картинно встал перед принцем на одно колено. Толпа разразилась аплодисментами, Феррандо Флип прослезился. Принц Леммонт вспорхнул над седлом и опустился на площадь, не постеснявшись воспользоваться крыльями – горожане и этот жест восприняли на ура, расценив его, как близость к народным обычаям и отсутствие сословных предрассудков.
Драй подвел Леммонта к герцогине – та весьма мило улыбнулась гостю и произнесла подобающие случаю приветственные любезности.
Охранники начали пропускать за ограду дворян, грубо отталкивая любопытствующее простонародье. Горожанам осталось лишь наблюдать за церемонией сквозь железные прутья, выкованные в форме копий, чьи острия угрожали небесам. Феррандо Флипа с полудюжиной членов городского правления пустили, а вот Задрубала и Обар Мотта оставили околачиваться снаружи. Оба стражника побродили немного в толпе, да и пошли вытаскивать своего начальника из кустов.
Лайра выбралась из кареты и в сопровождении Цацы уверенно направилась к кованым воротам. Рыцарь у распахнутых створок узнал баронессу и низко ей поклонился. Адмирала он тоже узнал, только в последнем случае его реакция оказалась прямо противоположной: железный охранник, чье лицо было скрыто под забралом шлема, вытянул руку вперед и преградил ему вход.
Тар в ответ на этот демонстративный жест только пожал плечами: мол, не очень-то и хотелось, хотя Таю больно задело это унижение деда. Но Лайра пришла ей на помощь и бросила рыцарю:
- Они со мной!
Тот мгновение поколебался, поклонился и отступил в сторону. Тая прошла во двор герцогского особняка вслед за дедом и оказалась в окружении блестящих рыцарей, дам в бальных платьях и слуг в дорогих ливреях.
Герцогиня изящно взяла гостя под локоток и повлекла в глубину дворца. Толпа разодетых придворных мигом схлынула и начала втягиваться в парадный вход, как вода, вздумавшая влиться обратно в горлышко кувшина.
Повторно Таю и ее деда остановили перед входом в здание, и на этот раз охранник был неумолим. На возмущенные сетования Лайры он ответил вежливо-холодным поклоном, но уступить отказался.
Тая проводила взглядом Цацу, ящеркой проскочившую в дверной проем, и отошла, чтобы не загораживать проход отставшим придворным. Адмирал задумчиво тронул бородку, оглядел эполеты на черном кителе – в порядке ли? А то, может, их не замечают? – и положил ладонь на кортик, с которым не расставался.
- Обалдеть! Какая шикарная у вас челочка! С ней вы выглядите такой лихой, и такой воинственной… - раздался откуда-то сверху мужской баритон.
Тая подняла голову и увидела юного герцога, вышедшего на террасу, нависающую над парадной. Тупиллио был одет в бархатный камзол с такой же, как у матери, серебряной башней. Темный берет с пером прикрывал его голову.
- Что ж вы стоите, сударыня? – соловьем заливался Тупиллио. – Такая красота должна освещать наши залы в этот чудесный, торжественный день!
- Меня не пускают! – с обидой ответила Тая.
- Безобразие! Я сейчас разберусь! – возмутился герцог-наследник.
Он в самом деле появился с той стороны прохода, и не просто отдал охране приказ пропустить его личных гостей, а сам вышел на крыльцо, умилительно взял Таю за руки и провел внутрь.
- Пойдемте скорей в зал заседаний, - тараторил он, увлекая за собой старого адмирала и его внучку. – Там скоро начнется торжественный прием. Принц свалился, как снег на голову, у нас ничего не готово. Мы всего час назад узнали о его прибытии. Представьте себе, дворцовая охрана прозевала такое событие! Хороши же ее осведомители. Не попадайтесь нашему Дили под горячую руку – это уже второй его промах за два дня. Многовато, не правда ли? Он ходит хмурый и жутко злой.
Тупиллио рассмеялся.
- А вы уверены, что это действительно принц? – осторожно спросил адмирал.
- Как раз для этого вы и нужны, - остановился наследник перед высокими дверьми зала. – Ведь вы близко знали прежнего короля и его семью?
- Да, но когда я видел его высочество Леммонта в последний раз, он был семилетним мальчиком.
- В таком случае, ему придется предъявить доказательства своего происхождения. Кто лучше вас разберется в их подлинности?
И Тупиллио ввел гостей в зал собраний.
Роскошь парадного дворцового зала ошеломила Таю. Она никогда не видела столько росписей, позолоты, гобеленов и статуй. Ее нога в походном сапожке ступила на мраморный пол, расчерченный на черные и серебристые квадраты. Только тут Тая вспомнила, что оделась не для торжественного приема, а для уличной вылазки. Но отступать было поздно, и ей пришлось пересечь зал у всех на виду, догоняя деда и юного герцога.
Свисающие с потолка люстры со свечами мелькали сотнями огоньков, как будто тут не хватало яркого света, льющегося через высокие окна, украшенные цветными витражами. В участках стены между окнами открывались глубокие ниши – оттуда выглядывали белые статуи древних героев, воинственно размахивающих копьями и булавами. Над нишами висели портреты, изображавшие славных предков династии Паллиандров, благородных мужей и дам в придворных одеяниях по моде разных веков. Под потолком колыхались цветные знамена рыцарских родов, присягнувших герцогам, да и сам потолок был расписан величественными картинами со сценами охот и сражений.
Тая привыкла жить в большом и богатом доме, однако разница между жилищем адмирала и герцогским дворцом сразу бросалась в глаза.
В дальнем конце зала высился посеребренный престол в виде башни с хищным ястребом на вершине, однако сейчас его сидение пустовало. Герцогиня сочла неуместным демонстрировать свою власть в присутствии принца.
Сам Леммонт уже беседовал с видным членом государственного совета Пирифором дю Меллоном, почетным предводителем ордена Каменной башни. Остальные бароны, входившие в госсовет, спешно объединялись вокруг герцогини – слуги разыскивали их в загородных усадьбах и свозили во дворец, однако к этому часу собрать удалось далеко не всех.
Некоторые из советников с удивлением поглядывали на пожилого адмирала и переводили вопросительные взгляды на герцогиню, словно спрашивая, как тут оказался их давний соперник, однако правительница вела себя, как ни в чем не бывало, давая понять, что у нее все под контролем.
Пирифор дю Меллон громко захлопал в ладоши и во всеуслышание объявил:
- Ждать оставшихся больше не будем! Его высочество готов предъявить реликвии, переданные ему в наследство покойным королем Ярвелем!
- Прошу вас, поучаствуйте в церемониале! – приблизилась к адмиралу баронесса ван Виль и мягко тронула его за рукав кителя.
- Ну что ж… если его высочество и ее светлость не возражают, - смущенно пробормотал Тар.
Лайра подвела его к гостю и, улыбаясь, произнесла:
- Ваше высочество, позвольте представить первого вельможу вашего батюшки, генерал-капитана воздушного флота, графа Тара Чернорунного.
Адмирал поклонился со всем изяществом, на какое был способен. Принц оглядел его черный китель с золотыми эполетами, кортик на поясе и задержал взгляд на шраме, пересекающем лицо.
- Вы, должно быть, не помните, но я держал вас на руках, когда вы были ребенком, - вымолвил Тар.
- Ах, да! – просветлел принц. – Как же, как же. Воспоминания детства – самые счастливые.
- Просим вас, граф, удостоверьте подлинность реликвий, сохраненных его высочеством, - напомнила Лайра.
Бароны выстроились в ряд и затаили дыхание. Тупиллио снял берет и принялся мять его, делая вид, что ему все равно.
