Пролог
Когда Господь сотворял человека,
он даже не думал о том, что будет,
когда человек сотворит... бога1.
«Бомба» тикает. Тикает так громко, что кажется, будто этот звук заглушает даже рёв проносящихся мимо машин. Так громко, что все вокруг просто обязаны это услышать. Остановиться. Обернуться...
Улица запружена людьми – как всегда в пять часов пополудни. Они проходят мимо, задевают плечами, толкают, обгоняют. Их дешёвые клеёнчатые плащи чиркают по куртке, дым от синтетических сигарет щипает нос. Их взгляды скользят мимо, пустые, как их головы.
Они не слышат. Те, кто способен различить тиканье часов в гомоне городского центра, вряд ли появятся засветло.
«Бомба» тикает.
Зеркальные двери мягко расходятся, сшлепываясь за спиной с сочным чмоканьем резиновых уплотнителей. Только сегодня они проделали это тысячу раз.
В вестибюле размером с аэродром кипит жизнь – жизнь прилизанная, гладкая, холёная, но такая же спешащая, как и снаружи. Сбрасывающая лоск по вечерам и вновь влезающая в оболочку деловитой покорности утром.
Прозрачные листы громкоговорителей в оконных рамах оглашают вестибюль хорошо поставленным голосом диктора. «... проявляемый к северным странам интерес поистине небывалым. Туроператоры, работающие по направлениям Исландии и Гренландии, отмечают резко возросший поток туристов, что странно в этот несезонный период. По их словам, наибольшим спросом пользуются бюджетные варианты с проживанием в дешёвых отелях и минимумом экскурсий. Специфична и аудитория туров – молодые люди без определённого рода занятий, часто принадлежащие к различным полулегальным группировкам. Что это – новый туристический тренд? Или нечто иное?..»
Часы считают секунды. Старые часы, бутылка с газировкой, металлическое «яйцо» портативного вычислителя – в висящей на плече сумке ничего подозрительного. Ничего, что могло бы заставить сработать детекторы у лифтов.
Сердце частит, желудок поджимается к горлу – но широкие хромированные створки остаются сбоку, а детекторы по-прежнему молчат.
Наручный SMP выбрасывает на запястье светящиеся цифры. 17:03:59.
Ещё есть время. Целых одиннадцать минут. Одиннадцать минут на то, чтобы спасти одну жизнь.
Неприметная дверь с табличкой «Только для персонала» легко подаётся, и хаос вестибюля остаётся за спиной. В прохладном коридоре никого.
Память воспроизводит сбивчивые наставления: несущая колонна сразу у выхода... установить «бомбу» вертикально... аналоговый таймер... В запасе будет меньше минуты – до того, как «бомба-яйцо», мощный осциллятор, всунутый в оболочку портативного вычислителя, сработает.
Пять сотен килогерц в одной маленькой коробочке.
Пять сотен человек на каждом из двадцати двух этажей.
«Яйцо» балансирует в руке, покачивается – тяжёлое, опасное, будто спящий хищник. Квадратная кнопка на верхушке почти сливается с гладким корпусом.
Установи осциллятор ровно в 17.15. Аварийный выход – в полусотне метров по коридору...
На руке горят голографические цифры. 17.05.
Палец замирает, не коснувшись кнопки.
Время есть. Если Безымянная не солгала – время ещё есть...
Сумка летит в угол, и рука жмёт рычаг пожарной сигнализации.
Десять тысяч жизней за одну – всё же слишком много.
Вспыхивают аварийные табло над дверями, коридор заливает тревожно-алым светом. От надрывного визга закладывает уши.
Сквозь стекло служебной двери виден творящийся в вестибюле ад. Потоки людей со всех лестниц вливаются в бурлящий хаос, кипят и кружатся, и наконец двери «Дж.П. Морган Плаза» – далеко не самого крупного, но самого известного бизнес-центра Олд-Йорка – начинают извергать человеческую реку наружу.
17.13.55.
Ровно в 17:14 зеркальные двери брызжут веером сверкающих осколков, и в вестибюль влетает «Додж»-пикап.
Машина пропахивает борозду в рядах карминовых лиц и встречается капотом с гранитной колонной. Скрежет металла тонет в криках.
Нет… неважно.
17.14.28.
«Яйцо» в приоткрытой сумке поблёскивает матовыми боками, зажатое между бутылками с газировкой.
17.15.00.
Палец опускается на кнопку.
Стрелка старых часов вздрагивает и медленно ползёт назад. SMP запускает обратный отсчёт.
Тридцать.
Служебный коридор тянется вдаль, мелькают мимо однообразные белые двери. Вспыхивает на стене режуще-зелёный указатель. Exit.
Двадцать.
Рёв пожарных сирен пульсирует, отдаваясь в висках. Дурацкий оранжевый плащ путается в ногах, вьётся о бёдра.
Пятнадцать.
Дверь аварийного выхода подаётся, летит на пол сломанная пломба на широкой ручке-рычаге.
Десять.
– Эй!
Окрик из-за спины заставляет обернуться. У выхода в вестибюль мечется долговязая фигура с перекошенным паникой лицом. Взгляд полубезумных карих глаз устремлён на приоткрытую сумку, рот округляется, превращаясь в алую «О».
– Какого хрена... Почему рацию не берёшь?!
Пять.
Полы нелепой оранжевой хламиды – такой же, как прилипшая к ногам – колышутся бессильными крыльями. На шее в расхристанном вороте пульсирует люмо-тату, наливаясь краской в такт биению сердца.
«Создатели Бога».
Взгляды перекрещиваются, и карие глаза распахиваются в пол-лица.
– А где девчонка?..
Ноль.
– Беги! – слетает с губ.
Сквозь распахнутую дверь врывается шум городской улицы.
Порыв ветра обдувает лицо – а в спину толкает сухая волна, переворачивает, руки упираются в землю, и в воздух вздымается пыль от оседающих позади стен.
1 Ориг. «Когда Господь создавал человека, он даже не думал о том, что будет тогда, когда человек сотворит… порох» (Digimortal «Порох»).
I. Aether. Глава 1
«Сфинкс» отсырел. Ребристая рукоять покрылась мелкими каплями. Свет моргающего уличного фонаря отражался в них, превращая пистолет в инкрустированную безделушку. Джи сунул оружие за ремень, брезгливо стряхнув капли. Не унесли – уже повезло.
Дурацкий оранжевый плащ жалкой кучкой валялся у ног. В плотной синтетике зияли многочисленные дыры и дырочки, а уцелевшие места покрывала пыль, под моросящим дождём быстро превращающаяся в грязь. Плащ сделал своё дело – если бы не эта хламида, дырки сейчас украшали бы рубашку и джинсы. Всё-таки не стоило болтать с татуированным парнем, пока тикал таймер. Повезло, что вообще успел выскочить.
Джи скомкал плащ и швырнул в ближайший мусороприемник.
Ему-то повезло, а вот парню – не очень. Двадцать два этажа сложились как карточный домик. Какого бы бога татуированный ни создавал, тот уже вряд ли ему поможет.
Джи одёрнул куртку, скрывая торчащий за ремнём пистолет. Огляделся.
К счастью, вокруг по-прежнему было безлюдно – грязные задворки офисной «иглы» в дождливый вечер не привлекали даже маргиналов. Вдали всё ещё слышались отголоски полицейских сирен, а в просветах между домами мерцали красно-голубые сполохи.
Рухнувшее крыло «Дж.П. Морган Плаза» ещё долго будет жирным куском для репортёров, зевак и логгеров.
Тихо гудя, над головой прошелестел беспилотник городской службы контроля. Джи проводил крохотного дрона взглядом.
Его могли заснять – как он входил в здание бизнес-центра, как выбирался из облака пыли, поднятого обвалившимися стенами. Даже как перед этим прятал «Сфинкс» в куче хлама.
Мусороприемник зажевал плащ и сыто буркнул, выбрасывая на расколотую панель зелёный огонёк.
Джи пригладил ладонью мокрые волосы с застрявшими в них песчинками.
Прятать оружие в мусоре не запрещено – особенно если лицензия на оружие имеется, а желание объясняться с охраной «Морган Плаза» – нет. Входить в здания бизнес-центров тоже не возбраняется, равно как и сваливать из них, когда они рушатся.
Наручный SMP, после кувыркания по асфальту обзаведшийся парой царапин, послушно высветил время. Голографические цифры, отбрасываемые на запястье, мигнули, и Джи постучал по толстому рубленому корпусу смарт-проектора.
Досталось и тебе, дружок.
Ровно шесть.
Пора в «ИндиГо».
***
Безымянная уже ждала – в третьей кабинке, как и условились. Сидела на обтёртом диванчике, мусоля в руках сигарету. На Джи вскинулись блёклые глаза, обведённые алыми ободками.
– Что там произошло? – Безымянная вскочила, выронив окурок. Пальцы вцепились в край стола так крепко, будто пластиковая столешница была спасательным кругом.
Джи ногой помог двери закрыться и молча вызвал на SMP список популярных лог-каналов. Над столом повисла чёрно-жёлтая проекция «Акамары» с вертящейся луной-заставкой – канал подгружался. Открытая сеть «ИндиГо» скоростью не баловала.
«... обрушение крыла здания, следов взрывчатки пока не обнаружено, работают эксперты» – луна исчезла, и над столом побежали строчки логов. «Додж»-пикап модели 2100 года, б\у, куплен месяц назад у предыдущего владельца неким Саймоном Крозе, частная сделка через СейфКроу, логи сделки пока недоступны, за рулём пикапа был сам Крозе, данные полевой судмедэкспертной лаборатории...»
– Кто такой этот Саймон Крозе? – поинтересовался Джи, отворачиваясь к терминалу линии доставки.
– Не знаю, – голос Безымянной напоминал скрип старой засохшей ветки.
Джи выбрал два кофе без добавок, скормил терминалу кредитку и снова вернулся к логам. Ему нравился канал «Акамара», один из немногих, не использовавших для обработки скачанных данных алгоритмы с психоподстройкой. Называть вещи своими именами и не пытаться манипулировать восприятием аудитории – среди логгеров это считалось выпендрёжем, но именно такие каналы давали самую качественную информацию без фильтров.
«... предположительно, могут быть связаны с недавними взрывами в БосВаш, ответственность за которые взяла на себя индийская группировка «VКибер», полиция также выдвинула версию о связи теракта с серией крупных краж серверного оборудования, замаскированных под разбойные нападения...»
– Хватит, – пробормотала Безымянная, – выключите, Бога ради, не могу на это смотреть!..
Терминал пискнул, выплёвывая кредитку обратно. Джи не глядя выдернул пластиковый прямоугольник из щели аппарата и облокотился на высокую спинку диванчика. «Акамара» продолжал вещать.
Логгеры редко делились информацией о себе – взлом беспилотников, полицейских и новостных каналов, нелегальный доступ к правительственным базам данных это не та сфера, где можно свободно хвастаться успехами. Закрытое сообщество логгеров жило по своим строгим канонам. Поэтому об «Акамаре» было известно только то, что название канал получил в честь давно покинутого шахтёрского посёлка, затерянного в гористых зарослях бывшей Абхазии – а вовсе не по имени пса из тысячесерийного аниме, как полагало большинство подписчиков. «Акамара» эту информацию никак не комментировал, не опровергая и не подтверждая и слухи о своей принадлежности к кластеру евразиатских хакеров. Негласные правила логгерского сообщества не запрещали ломать и транслировать логи устройств, находящихся в других странах – если логгеру по душе происходящее не в собственном государстве, а где-нибудь в Зимбабве, на здоровье. Пусть взламывает и запускает канал – если, конечно, в Зимбабве найдётся что взломать. И это будет его «территория»: ни один другой логгер не имеет права считывать и транслировать данные с уже взломанных кем-то устройств. Таковы правила, за нарушение которых грозит попадание в блэклист сообщества. Нет доверия – нет репутации. Нет репутации – нет денег. Топовые логгеры, если верить веткам на полузакрытых форумах, зарабатывали побольше иных бизнесменов. Охочие до свежих фактов люди всегда были и будут. Торговля информацией ушла в прошлое. На первый план выступила торговля правдой.
– Вы не слышали меня? – из-за низко опущенной головы казалось, что женщина обращается к столешнице.
– Как вы вышли на них? – спросил Джи, отключая SMP.
– Нашла на «бирже».
Ну конечно. Биржа, виртуальный кабинет, где можно нанять исполнителя на любую работу – от доставки пиццы до убийства президента. Большинство соискателей запускают на биржу самых дешёвых типовых виртуальных моделей, которые ошиваются там круглыми сутками, приставая к каждому вошедшему – пребывание моделей на бирже бесплатное. Заказчики тоже нередко пользуют шаблонные образцы, но не из желания сэкономить, а в попытках остаться инкогнито.
– Что-то в вашей схеме сбилось, – Джи пожал плечами, вынимая из окошка доставки две чашки с дымящимся кофе, – полагаю, пикап не должен был появиться в вестибюле одновременно со мной. Полагаю, он вообще не должен был там появиться, так?
– Я... Да, – Безымянная, по-прежнему не поднимая головы, взяла чашку, – да, наверное...
Джи отхлебнул жидковатый кислый кофе, глядя на собеседницу. Её сложно было назвать девчонкой. Лет сорок на вид – в уголках глаз чётко обозначились гусиные лапки, крылья носа отчеркнули две скорбные складки. В тёмных волосах пробивалась седина. И всё же парень с люмо-тату, этот невезунчик в оранжевой накидке, назвал её девчонкой. Пренебрежительно так назвал – так моложавый босс может звать годящуюся ему в мамы секретаршу. Девчонка. Девочка на побегушках. Никто, одноразовый расходный материал.
И было в Безымянной что-то ещё, заставлявшее звать её не иначе как девчонкой, какая-то неизбывная наивность, сквозящая в каждом тихо сказанном слове, каждом угловатом движении. Она была из тех людей, кто словно застывает в возрасте между первым поцелуем и первой ночью в чужой постели. Такие люди взрослеют и обзаводятся собственными детьми, но продолжают делать глупости, как будто в их венах бурлящая от гормонов кровь до сих пор не сменилась – несмотря на прошедшие десятилетия.
Джи покачал в руке чашку, взбалтывая оставшийся кофе. От его кислой резкости щипало язык. Зубы противно ныли – с самого утра во рту не было ничего, кроме низкосортного растворимого пойла.
И бетонной пыли.
– А теперь всё пойдёт прахом, – вдруг подала голос Безымянная, – этот пикап... И люди – они же бежали из здания, бежали ещё до обрушения, я видела!
Её голос срывался и дрожал. Она схватила чашку и сделала большой глоток кофе, тут же закашлявшись. Из глаз потекли слёзы.
Джи молча протянул ей салфетку. Второй раз за день он видел эту женщину, и второй раз она плакала. Прослеживалась в этом какая-то неприятная закономерность.
– Дело сделано, – Джи постарался скрыть подступившее раздражение, – твоя часть задачи выполнена как надо и вовремя. Что кто-то налажал и решил припарковать свой пикап в вестибюле – так это не твоя вина. И что сработала пожарная сигнализация – может, в ответ на кавардак с пикапом, а может и нет. Как знать, кто и зачем привёл её в действие, верно?
Губы женщины перестали дрожать. Джи облегчённо вздохнул – про себя – и добавил:
– Твоей вины тут нет.
Безымянная бросила на пол скомканную мокрую салфетку и пробормотала что-то похожее на «слава богу». Её пальцы механически крутили несуществующую сигарету.
– Иже еси, но не беси, – Джи потянул из нагрудного кармана портсигар, – мне спасибо скажи, а не ему. В конце концов, это благодаря мне ты сейчас тут сидишь. Или, думала, он бы тебя из-под завалов невредимой вывел?
Глаза Безымянной распахнулись так широко, что даже «гусиные лапки» у век разгладились. И по выражению этих поблёкших, с красными прожилками глаз Джи вдруг понял: не думала. Не думала и не надеялась выйти живой. Всё сознавала – что мелкие сошки должны молчать, что ей продают билет в один конец. Знала – и всё равно купила...
