-А почему ты решил, что меня заинтересует твоё предложение? - спросила она, не сводя с него глаз.
-Что? - усмехнулся он и было видно, что этот новоявленный ухажёр был готов к подобной реакции на предоставленное им этой девушке внимание.
-С какой стати я должна куда-то с тобой ехать?
-Ты не хочешь познакомиться со мной поближе? - В голосе Руди послышалась издёвка.
Мария вызывающе улыбнулась.
-Во-первых: я знаю тебя с детства, и ты во мне восторгов никогда не вызывал и ты это прекрасно знаешь сам, - твёрдо сказала она. - И во-вторых: я не знаю, что ты там задумал, но неужели ты и вправду подумал, что я на столько глупа, что соглашусь на твоё предложение?
Само собой разумеется, что подобный нелестный диалог двух молодых людей имел основания для антипатии по крайней мере для одной из сторон: отец Марии работал на отца Руди, где подвергался частым оскорблениям и насмешкам как со стороны самого работодателя, так и со стороны других работников, в том числе и удачливого красавчика Руди – заместителя своего родителя. Даже был очень неприятный для всех случай, когда брат Марии, сразу после службы в Армии, ходил заступаться за отца к нему на работу: отец Руди его быстро успокоил, пригрозив полицией и адвокатами. В церкви, возмущённой этим, из ряда вон выходящим случаем, нагоняй получили родители Марии, устроившие затем истерику дома – что как раз и послужило тому, что их сын ушёл из дома. Оскорблённый этим случаем бизнесмен отныне ассоциировался с образом почти гонимого за веру...
-Я тебя чем-то не устраиваю? - недобро сверкнув глазами спросил Руди.
-А ты не думал о том, что ко многим из церковной молодёжи, особенно к девушкам, ты относишься как к бездушным вещам, которыми можешь пользоваться по своей прихоти?
-А тебе не всё равно? - По его лицу пробежала волна гнева. - Я к тебе неуважительно обратился? Ты решила из себя строить недотрогу?
Может, оно так и выглядело со стороны, если бы двумя днями раньше он не толкнул больно её отца на поддон с готовой продукцией и не пугал его уже третий день о возмещении ущерба. Но даже не это так возмущало Марию, но как то, с каким цинизмом он иногда пальцем тыкал в сторону девушек оценивая их физические достоинства и советуя ту, или иную своим друзьям. Мало кто придавал этой распущенности значение, умиляясь его современной открытостью.
-Мой ответ – нет, - нашла в себе силы наконец-то спокойно ответить Мария. - Я с тобой в ресторан не еду.
Она обошла его с гордо поднятой головой и вернулась к подругам. Ни от кого не скрылось их недолгое отсутствие.
Если бы Мария знала истинные по отношению к ней мотивы Руди, то никаких сомнений в правильности своего с ним поведения у неё бы не осталось.
Хотя Руди и готовился к подобной реакции этой странной красотки, но, имея в себе зачатки психопата, он был просто не в себе от негодования, не получив, пусть и воображаемого, желаемого. Сверкнув ей вслед своими красивыми и выразительными глазами, он вовремя сообразил натянуть на лицо маску благодушия, когда тоже вышел из-за угла церкви на парковку. Вилли, как бы его друг, смотрел на него с ухмылкой – было понятно, что девка ему отказала и его позёрство потерпело неудачу. Он облажался на виду у всех – как раз при том факторе, который должен был повлиять на решение Марии – девушки очень боятся опозориться публично, особенно в отношениях с парнями. Но и на этот случай у Руди был тщательно проработанный план, который он запустит в виде возмездия этим же вечером - обид он не прощал! Благо он имел здесь достаточно болтливых родственниц и поклонниц, которые будут рады экспансировать в общину любые, связанным с ним истории.
Банальный выпендрёж грозил вылиться в серьёзную тему – от нахлынувшего удовольствия Руди даже руки потёр.
-Она – не её папаша-слюнтяй? - риторически спросил Вилли. - У неё коготки даже на языке. Я ведь говорил.
Но даже прозорливому Вилли было не дано видеть всей той картины отмщения, которая была задумана в голове Руди. Руди был доволен неведением тех, кто, типа, всё знал и кому он, типа, доверял.
Кроме Вилли у машины Руди стояли ещё двое – тоже, типа, близких друзей – подленький, но дорожащий доверием окружающих Ален и туповатый, но преисполненный самомнения Юрка. Это был их, на зависть всем, клан избранных.
-Ты заявил, что ещё до Пасхи унизишь эту амазонку, как и её отца недавно, - подтрунил над другом Ален и напомнил: - Послезавтра праздник.
Как раз об этом Руди напоминать было и не надо - слова Марии, которые донесли до него переносчики после его недавних издевательств над её отцом: «Глумление над слабыми – признак душевной ущербности и трусости», - всё ещё стучали в его голове молотом гнева и требованием возмездия.
-Ты будешь удивлён тем, как я держу своё слово, - мрачно заверил его Руди.
Отец Марии, работающий уже много лет на его отца, в котором осознание собственного ничтожества и унизительное раболепие заложенные, казалось, с самого рождения, всегда бесил Руди. На небольшой отцовской фирме, занимающейся предварительной обработкой металлоизделий, больше половины рабочих были членами их церкви, и никому никогда не приходило в голову заступиться за этого никчёмного человека – такой он был никудышной и безвольной личностью. Руди, начав после института работать у отца, с энтузиазмом перенял родительское увлечение моббингом (травлей) отца Марии. Для коллектива эти унижения одного из них были для других отдушиной и неким успокоением – избранный шефом козёл отпущения отводил его нездоровое увлечение от них, внося разрядку в производственные отношения. Но молодой и энергичный Руди пришёл к тому моменту, когда наскучивает вымещать свои профессиональные промахи на одном и том же человеке... К тому же Мария, вызывая в нём своей внешностью животный восторг, раздражала своей стойкой натурой – абсолютно противоположной своему отцу. Желая её ещё с юности, он прекрасно понимал, что не получит её. Поэтому последнее унижение её отца было нацелено именно на неё с таким расчётом, что оно будет у всех на языке и заставит её пылко отреагировать, что и приведёт уже к театральной обиде несчастного Руди.
И ещё он не забыл о том, как два года назад, когда её брата исключили из церкви за то, что тот заступился за отца и этим причинил моральные страдания владельцу фирмы и его перепугавшемуся сынку, она, оказавшись наедине с Руди, сказал: «Ты, как и твой отец – бездуховный психопат без Бога в голове - подумай над этим!» Она знала его тайну - ничтожного подлеца и малодушного человека - и он её за это ненавидел!.. И до безумия желал!..
Лицемерие, ложь, клевета – этим оружием пользуется дьявол, когда не может пролить кровь. И лукавы те утверждения, что обман и предательство менее губительны для душ человеческих, чем физические насилия и убийства. Напротив – перед лицом смерти человек зачастую взывает к Богу, а попав в сети лицемерия и фарисейства забывает о правде. Ведь человек – существо греховное и всегда ложью клонимое ко злу. И чем грандиознее ложь – тем больше склонен верить в неё человек. Такова натура безбожия. Таково безбожье в натуре человека...
Руди интуитивно понимал, что чем больше предоставит подробностей для сплетни о Марии, тем вернее будет клевета, тем реальнее станет ложь. Отец обязательно оценит его труды в унижении никчёмных и зловредных людишек! К тому же чьим словам поверят больше: того, кто уважаем в обществе, перспективен на будущее в угоду амбициям и действительно успешен, или той, которая всегда была в этом обществе чужой и осквернённой своим родством с крайним убожеством?! Верно! Реально смотря на вещи и людей (пусть даже условно религиозных) с их пороками и духовным невежеством, то церковь (опять-таки её плотской импульсный стержень) приняла историю Руди на веру:
-Вы ведь прекрасно знаете её – эту бешенную амазонку, - начал издалека пренебрежительно, но тем не менее доверительно разглагольствовал в субботу вечером, накануне Пасхи, Руди перед своими двоюродными сёстрами и их болтливыми подружками. Большая и уютная столовая в доме многодетной семьи его тётки по матери как раз создавала соответствующую атмосферу для интимных откровений. - Она решила, что я должен на ней жениться! Она, видишь ли, единственное совершенство среди молодых девушек нашей церкви!
От такого заявления более достойные мадамы ахнули и вытаращили глаза.
-И это мало того, что твой отец содержит у себя её отца и деньги за безделье платит! - возмутилась одна из кузин.
-Это ж какая наглость! - поддержала другая, всегда гордившаяся таким видным, хватким и самостоятельным кузеном. - Это у них семейное – вешать себя на шею другим!
Шесть пар любопытных девичьих глаз уставились на жертву подлой любви в предвкушении дальнейших подробностей.
-Я не люблю, да и не имею права судить людей, - защищая свою ложь постулатами христианской добродетели, заявил Руди. - Но то, что мне недавно стало известно о ней, просто не вяжется с тем образом порядочности, который она выставляет всем нам на показ.
Руди, многозначительно покачав вслед своим словам головой, отпил хорошо заваренного чаю из своей чашки. Вы удивитесь, но в данный момент он сам верил в то, о чём рассказывал!
-Есть все основания верить тому, что она имела, по крайней мере, одну серьёзную связь с мужчиной, - продолжил приватным тоном Руди. - И теперь, потеряв невинность, она, как я уже сказал, требует, чтобы я на ней женился! Последние две недели она мне просто не давала проходу: звонила, писала СМС-ки, подкарауливала после работы у дома! Я из-за неё в церкви боюсь появиться! Я, в собрании святых, пою духовные гимны и оглядываюсь, чтобы не попасть в её липкие от похоти лапы!
-Вот ведь ж нашла кого домогаться! - гневно воскликнула одна из кузин, выражая общее возмущение. - Ей что – других не хватает?
-Другие – не наш Руди! - ответила другая из пошло сочувствующих мамзелей. - У него ведь и деньги, и дом, и карьера!
-Да и глаз от него не оторвёшь! - добавила первая.
С таким заявлением спорить было просто глупо, имея этот образец мужских достоинств прямо перед собой.
-О её поведении нужно сообщить лидерам нашей церкви! - решительно заявила одна из приглашённых на чаепитие доверенных девчат. - Пусть совет старейшин с ней разберётся!
Все девушки единогласно поддержали подобное разрешение проблемы домогательства развратной девки несчастного парня. Руди знал, что именно к такому решению они и придут, но как раз не входящее в его планы и поэтому у него было заготовлено следующее:
-Так бы я сам сразу и поступил, мои дорогие заступницы, - смиренно заверил собравшихся Руди, напуская на себя печаль, но не забыв обворожительно улыбнуться. - И вы бы даже не узнали, по крайней мере от меня, об этой неприятной истории. Уверен, что наши лидеры, по данной им мудрости, нашли бы достойный для меня выход из этой проблемы. Но...
Руди, как будто собираясь с мыслями и духом, потянулся за сдобой и несколько девичьих рук тут же ринулись помочь ему в выборе домашней выпечки. При этом глаза его слушательниц, после его важного «но», загорелись с ещё большей силой – ведь за такой скандальной историей следовало продолжение, смутившее самого Руди!
-Вы ведь помните – вчера вечером я отозвал её в сторонку, поговорить?
-Да, да, конечно! - подтвердили это событие все хором.
-Ну, так вот, - с грустью, но с намёком на самопожертвование продолжил Руди: - я вновь обратился к её совести, перед лицом всей нашей молодёжи, стоящей там, за углом, чтобы она перестала меня преследовать и задумалась о состоянии своей погибающей души.
Восторженные взгляды наивных слушательниц толкали его мощной жаждой зрелищ к продолжению истории. Тем более, в кои века услышишь такие признания от парня, особенно такого обворожительного и недоступного, как сам Руди?!
-И это сколько ты её терпел! - вставила свой комментарий одна из кузин и её маленький носик тревожно вздрогнул.
-Неужели она не раскаялась? - спросила другая.
-Она перешла к шантажу! - объявил Руди так, словно ему было стыдно и обидно за этот коварный и постыдный умысел Марии.
Как Руди и предвидел – наступила короткая, но эффектная пауза, после которой все слушательницы стали наперебой вопрошать себя и своего героя:
-Да как она посмела? Где её совесть? Шантажировать Руди? Что за шантаж-то такой?
Пока девушки возмущались и негодовали, Руди подлил себе чаю и, дождавшись тишины, углубился в объяснения, не забывая покрывать себя пеплом печали:
-Вы ведь помните ту ужасную историю с её братом? - спросил он и, дождавшись утвердительных и энергичных кивков, продолжил: - Я жестоко подрался с ним и дал достойный отпор этому... негодяю и дебоширу!
И снова клеветник и лжец сорвал с простушек восторженные взгляды.
-Я не мог не заступиться за своего отца и за его доброе имя! И.… - Здесь Руди снова, для весомости слов и ощущения драмы, потребовалась пауза. - В этой драке я его хорошо помял...
-Ты был вынужден это сделать, дорогой Руди! - воскликнула с сочувствием и поддержкой в срывающимся голосе одна из кузин.
-Не вини себя за это! - поддержала героя другая кузина. - Твоя совесть чиста!
Мало кто признается в трусости, но и не каждый способен трусость переиначить в подвиг. В действительности же Руди не дрался с братом Марии - он прятался от него в углу отцовского кабинета, отгородившись от опасности папиным рабочим столом. Брат Марии, немного побушевав, в тот же раз никого не тронул.
-Взбучку, которую я устроил её братцу, она сняла на свой телефон и теперь грозится заявить на меня в полицию.
Руди знал, что в эту минуту в глазах доверчивых слушательниц он был бесподобен и идеален – благородный и мужественный герой, уязвлённый подлостью завистников. В каком-то смысле он и вправду не имел в себе страха быть обличённым во лжи, ибо во-первых: кто за это возьмётся? – сама Мария? Да она - никто! Во-вторых: с каких концов искать эту ложь? – она вот-вот сорвётся со многих языков, обрастая новыми подробностями! В-третьих, и это самое страшное: он искренне верил сам себе.
-И что ты будешь теперь делать? - робко спросила одна из преданных девушек.
-Я не боюсь ответить перед полицией, и не боюсь доносительства и клеветы этих людей, пробравшихся в ряды нашей прекрасной церкви! - с достоинством ответил Руди.
Ещё какое-то время девушки увлечённо обсуждали Марию, не забыв пропесочить и весь духовой оркестр, состоящий из страшил, неудачниц и старых дев. Руди, сдержанно попивая чай, не мог не нарадоваться энтузиазму добровольных мстительниц.
4
-Что-то у них там стряслось, - заметил Роланд, когда мимо них, в некотором смятении, прошла Мария и скрылась в коридоре. - Я за ними наблюдал, и они там сильно спорили о чём-то. Может тебя, Гарик, забраковали?
Все за столом рассмеялись, кроме Гарика, от которого, как и от других рыцарей «шведского» стола, не ускользнуло эмоциональное напряжение девушки. Он вспомнил, как она говорила, что сразу после обеда собиралась уехать домой.
-Возможно, ей нужна помощь? - спросил Гарик, скорее самого себя. Ему был не особо важен предлог, чтобы увидеть её ещё раз.
-Отыскать её машину? - подшутили друзья и рассмеялись ещё больше.
Не обращая внимания на комментарии придирчивых друзей, Гарик, поднявшись из-за стола и выйдя из зала в фойе, пошёл в сторону парковок, оставив веселящихся друзей доедать горячее и ждать дессерт.
-Что? - усмехнулся он и было видно, что этот новоявленный ухажёр был готов к подобной реакции на предоставленное им этой девушке внимание.
-С какой стати я должна куда-то с тобой ехать?
-Ты не хочешь познакомиться со мной поближе? - В голосе Руди послышалась издёвка.
Мария вызывающе улыбнулась.
-Во-первых: я знаю тебя с детства, и ты во мне восторгов никогда не вызывал и ты это прекрасно знаешь сам, - твёрдо сказала она. - И во-вторых: я не знаю, что ты там задумал, но неужели ты и вправду подумал, что я на столько глупа, что соглашусь на твоё предложение?
Само собой разумеется, что подобный нелестный диалог двух молодых людей имел основания для антипатии по крайней мере для одной из сторон: отец Марии работал на отца Руди, где подвергался частым оскорблениям и насмешкам как со стороны самого работодателя, так и со стороны других работников, в том числе и удачливого красавчика Руди – заместителя своего родителя. Даже был очень неприятный для всех случай, когда брат Марии, сразу после службы в Армии, ходил заступаться за отца к нему на работу: отец Руди его быстро успокоил, пригрозив полицией и адвокатами. В церкви, возмущённой этим, из ряда вон выходящим случаем, нагоняй получили родители Марии, устроившие затем истерику дома – что как раз и послужило тому, что их сын ушёл из дома. Оскорблённый этим случаем бизнесмен отныне ассоциировался с образом почти гонимого за веру...
-Я тебя чем-то не устраиваю? - недобро сверкнув глазами спросил Руди.
-А ты не думал о том, что ко многим из церковной молодёжи, особенно к девушкам, ты относишься как к бездушным вещам, которыми можешь пользоваться по своей прихоти?
-А тебе не всё равно? - По его лицу пробежала волна гнева. - Я к тебе неуважительно обратился? Ты решила из себя строить недотрогу?
Может, оно так и выглядело со стороны, если бы двумя днями раньше он не толкнул больно её отца на поддон с готовой продукцией и не пугал его уже третий день о возмещении ущерба. Но даже не это так возмущало Марию, но как то, с каким цинизмом он иногда пальцем тыкал в сторону девушек оценивая их физические достоинства и советуя ту, или иную своим друзьям. Мало кто придавал этой распущенности значение, умиляясь его современной открытостью.
-Мой ответ – нет, - нашла в себе силы наконец-то спокойно ответить Мария. - Я с тобой в ресторан не еду.
Она обошла его с гордо поднятой головой и вернулась к подругам. Ни от кого не скрылось их недолгое отсутствие.
Если бы Мария знала истинные по отношению к ней мотивы Руди, то никаких сомнений в правильности своего с ним поведения у неё бы не осталось.
Хотя Руди и готовился к подобной реакции этой странной красотки, но, имея в себе зачатки психопата, он был просто не в себе от негодования, не получив, пусть и воображаемого, желаемого. Сверкнув ей вслед своими красивыми и выразительными глазами, он вовремя сообразил натянуть на лицо маску благодушия, когда тоже вышел из-за угла церкви на парковку. Вилли, как бы его друг, смотрел на него с ухмылкой – было понятно, что девка ему отказала и его позёрство потерпело неудачу. Он облажался на виду у всех – как раз при том факторе, который должен был повлиять на решение Марии – девушки очень боятся опозориться публично, особенно в отношениях с парнями. Но и на этот случай у Руди был тщательно проработанный план, который он запустит в виде возмездия этим же вечером - обид он не прощал! Благо он имел здесь достаточно болтливых родственниц и поклонниц, которые будут рады экспансировать в общину любые, связанным с ним истории.
Банальный выпендрёж грозил вылиться в серьёзную тему – от нахлынувшего удовольствия Руди даже руки потёр.
-Она – не её папаша-слюнтяй? - риторически спросил Вилли. - У неё коготки даже на языке. Я ведь говорил.
Но даже прозорливому Вилли было не дано видеть всей той картины отмщения, которая была задумана в голове Руди. Руди был доволен неведением тех, кто, типа, всё знал и кому он, типа, доверял.
Кроме Вилли у машины Руди стояли ещё двое – тоже, типа, близких друзей – подленький, но дорожащий доверием окружающих Ален и туповатый, но преисполненный самомнения Юрка. Это был их, на зависть всем, клан избранных.
-Ты заявил, что ещё до Пасхи унизишь эту амазонку, как и её отца недавно, - подтрунил над другом Ален и напомнил: - Послезавтра праздник.
Как раз об этом Руди напоминать было и не надо - слова Марии, которые донесли до него переносчики после его недавних издевательств над её отцом: «Глумление над слабыми – признак душевной ущербности и трусости», - всё ещё стучали в его голове молотом гнева и требованием возмездия.
-Ты будешь удивлён тем, как я держу своё слово, - мрачно заверил его Руди.
Отец Марии, работающий уже много лет на его отца, в котором осознание собственного ничтожества и унизительное раболепие заложенные, казалось, с самого рождения, всегда бесил Руди. На небольшой отцовской фирме, занимающейся предварительной обработкой металлоизделий, больше половины рабочих были членами их церкви, и никому никогда не приходило в голову заступиться за этого никчёмного человека – такой он был никудышной и безвольной личностью. Руди, начав после института работать у отца, с энтузиазмом перенял родительское увлечение моббингом (травлей) отца Марии. Для коллектива эти унижения одного из них были для других отдушиной и неким успокоением – избранный шефом козёл отпущения отводил его нездоровое увлечение от них, внося разрядку в производственные отношения. Но молодой и энергичный Руди пришёл к тому моменту, когда наскучивает вымещать свои профессиональные промахи на одном и том же человеке... К тому же Мария, вызывая в нём своей внешностью животный восторг, раздражала своей стойкой натурой – абсолютно противоположной своему отцу. Желая её ещё с юности, он прекрасно понимал, что не получит её. Поэтому последнее унижение её отца было нацелено именно на неё с таким расчётом, что оно будет у всех на языке и заставит её пылко отреагировать, что и приведёт уже к театральной обиде несчастного Руди.
И ещё он не забыл о том, как два года назад, когда её брата исключили из церкви за то, что тот заступился за отца и этим причинил моральные страдания владельцу фирмы и его перепугавшемуся сынку, она, оказавшись наедине с Руди, сказал: «Ты, как и твой отец – бездуховный психопат без Бога в голове - подумай над этим!» Она знала его тайну - ничтожного подлеца и малодушного человека - и он её за это ненавидел!.. И до безумия желал!..
Лицемерие, ложь, клевета – этим оружием пользуется дьявол, когда не может пролить кровь. И лукавы те утверждения, что обман и предательство менее губительны для душ человеческих, чем физические насилия и убийства. Напротив – перед лицом смерти человек зачастую взывает к Богу, а попав в сети лицемерия и фарисейства забывает о правде. Ведь человек – существо греховное и всегда ложью клонимое ко злу. И чем грандиознее ложь – тем больше склонен верить в неё человек. Такова натура безбожия. Таково безбожье в натуре человека...
Руди интуитивно понимал, что чем больше предоставит подробностей для сплетни о Марии, тем вернее будет клевета, тем реальнее станет ложь. Отец обязательно оценит его труды в унижении никчёмных и зловредных людишек! К тому же чьим словам поверят больше: того, кто уважаем в обществе, перспективен на будущее в угоду амбициям и действительно успешен, или той, которая всегда была в этом обществе чужой и осквернённой своим родством с крайним убожеством?! Верно! Реально смотря на вещи и людей (пусть даже условно религиозных) с их пороками и духовным невежеством, то церковь (опять-таки её плотской импульсный стержень) приняла историю Руди на веру:
-Вы ведь прекрасно знаете её – эту бешенную амазонку, - начал издалека пренебрежительно, но тем не менее доверительно разглагольствовал в субботу вечером, накануне Пасхи, Руди перед своими двоюродными сёстрами и их болтливыми подружками. Большая и уютная столовая в доме многодетной семьи его тётки по матери как раз создавала соответствующую атмосферу для интимных откровений. - Она решила, что я должен на ней жениться! Она, видишь ли, единственное совершенство среди молодых девушек нашей церкви!
От такого заявления более достойные мадамы ахнули и вытаращили глаза.
-И это мало того, что твой отец содержит у себя её отца и деньги за безделье платит! - возмутилась одна из кузин.
-Это ж какая наглость! - поддержала другая, всегда гордившаяся таким видным, хватким и самостоятельным кузеном. - Это у них семейное – вешать себя на шею другим!
Шесть пар любопытных девичьих глаз уставились на жертву подлой любви в предвкушении дальнейших подробностей.
-Я не люблю, да и не имею права судить людей, - защищая свою ложь постулатами христианской добродетели, заявил Руди. - Но то, что мне недавно стало известно о ней, просто не вяжется с тем образом порядочности, который она выставляет всем нам на показ.
Руди, многозначительно покачав вслед своим словам головой, отпил хорошо заваренного чаю из своей чашки. Вы удивитесь, но в данный момент он сам верил в то, о чём рассказывал!
-Есть все основания верить тому, что она имела, по крайней мере, одну серьёзную связь с мужчиной, - продолжил приватным тоном Руди. - И теперь, потеряв невинность, она, как я уже сказал, требует, чтобы я на ней женился! Последние две недели она мне просто не давала проходу: звонила, писала СМС-ки, подкарауливала после работы у дома! Я из-за неё в церкви боюсь появиться! Я, в собрании святых, пою духовные гимны и оглядываюсь, чтобы не попасть в её липкие от похоти лапы!
-Вот ведь ж нашла кого домогаться! - гневно воскликнула одна из кузин, выражая общее возмущение. - Ей что – других не хватает?
-Другие – не наш Руди! - ответила другая из пошло сочувствующих мамзелей. - У него ведь и деньги, и дом, и карьера!
-Да и глаз от него не оторвёшь! - добавила первая.
С таким заявлением спорить было просто глупо, имея этот образец мужских достоинств прямо перед собой.
-О её поведении нужно сообщить лидерам нашей церкви! - решительно заявила одна из приглашённых на чаепитие доверенных девчат. - Пусть совет старейшин с ней разберётся!
Все девушки единогласно поддержали подобное разрешение проблемы домогательства развратной девки несчастного парня. Руди знал, что именно к такому решению они и придут, но как раз не входящее в его планы и поэтому у него было заготовлено следующее:
-Так бы я сам сразу и поступил, мои дорогие заступницы, - смиренно заверил собравшихся Руди, напуская на себя печаль, но не забыв обворожительно улыбнуться. - И вы бы даже не узнали, по крайней мере от меня, об этой неприятной истории. Уверен, что наши лидеры, по данной им мудрости, нашли бы достойный для меня выход из этой проблемы. Но...
Руди, как будто собираясь с мыслями и духом, потянулся за сдобой и несколько девичьих рук тут же ринулись помочь ему в выборе домашней выпечки. При этом глаза его слушательниц, после его важного «но», загорелись с ещё большей силой – ведь за такой скандальной историей следовало продолжение, смутившее самого Руди!
-Вы ведь помните – вчера вечером я отозвал её в сторонку, поговорить?
-Да, да, конечно! - подтвердили это событие все хором.
-Ну, так вот, - с грустью, но с намёком на самопожертвование продолжил Руди: - я вновь обратился к её совести, перед лицом всей нашей молодёжи, стоящей там, за углом, чтобы она перестала меня преследовать и задумалась о состоянии своей погибающей души.
Восторженные взгляды наивных слушательниц толкали его мощной жаждой зрелищ к продолжению истории. Тем более, в кои века услышишь такие признания от парня, особенно такого обворожительного и недоступного, как сам Руди?!
-И это сколько ты её терпел! - вставила свой комментарий одна из кузин и её маленький носик тревожно вздрогнул.
-Неужели она не раскаялась? - спросила другая.
-Она перешла к шантажу! - объявил Руди так, словно ему было стыдно и обидно за этот коварный и постыдный умысел Марии.
Как Руди и предвидел – наступила короткая, но эффектная пауза, после которой все слушательницы стали наперебой вопрошать себя и своего героя:
-Да как она посмела? Где её совесть? Шантажировать Руди? Что за шантаж-то такой?
Пока девушки возмущались и негодовали, Руди подлил себе чаю и, дождавшись тишины, углубился в объяснения, не забывая покрывать себя пеплом печали:
-Вы ведь помните ту ужасную историю с её братом? - спросил он и, дождавшись утвердительных и энергичных кивков, продолжил: - Я жестоко подрался с ним и дал достойный отпор этому... негодяю и дебоширу!
И снова клеветник и лжец сорвал с простушек восторженные взгляды.
-Я не мог не заступиться за своего отца и за его доброе имя! И.… - Здесь Руди снова, для весомости слов и ощущения драмы, потребовалась пауза. - В этой драке я его хорошо помял...
-Ты был вынужден это сделать, дорогой Руди! - воскликнула с сочувствием и поддержкой в срывающимся голосе одна из кузин.
-Не вини себя за это! - поддержала героя другая кузина. - Твоя совесть чиста!
Мало кто признается в трусости, но и не каждый способен трусость переиначить в подвиг. В действительности же Руди не дрался с братом Марии - он прятался от него в углу отцовского кабинета, отгородившись от опасности папиным рабочим столом. Брат Марии, немного побушевав, в тот же раз никого не тронул.
-Взбучку, которую я устроил её братцу, она сняла на свой телефон и теперь грозится заявить на меня в полицию.
Руди знал, что в эту минуту в глазах доверчивых слушательниц он был бесподобен и идеален – благородный и мужественный герой, уязвлённый подлостью завистников. В каком-то смысле он и вправду не имел в себе страха быть обличённым во лжи, ибо во-первых: кто за это возьмётся? – сама Мария? Да она - никто! Во-вторых: с каких концов искать эту ложь? – она вот-вот сорвётся со многих языков, обрастая новыми подробностями! В-третьих, и это самое страшное: он искренне верил сам себе.
-И что ты будешь теперь делать? - робко спросила одна из преданных девушек.
-Я не боюсь ответить перед полицией, и не боюсь доносительства и клеветы этих людей, пробравшихся в ряды нашей прекрасной церкви! - с достоинством ответил Руди.
Ещё какое-то время девушки увлечённо обсуждали Марию, не забыв пропесочить и весь духовой оркестр, состоящий из страшил, неудачниц и старых дев. Руди, сдержанно попивая чай, не мог не нарадоваться энтузиазму добровольных мстительниц.
4
-Что-то у них там стряслось, - заметил Роланд, когда мимо них, в некотором смятении, прошла Мария и скрылась в коридоре. - Я за ними наблюдал, и они там сильно спорили о чём-то. Может тебя, Гарик, забраковали?
Все за столом рассмеялись, кроме Гарика, от которого, как и от других рыцарей «шведского» стола, не ускользнуло эмоциональное напряжение девушки. Он вспомнил, как она говорила, что сразу после обеда собиралась уехать домой.
-Возможно, ей нужна помощь? - спросил Гарик, скорее самого себя. Ему был не особо важен предлог, чтобы увидеть её ещё раз.
-Отыскать её машину? - подшутили друзья и рассмеялись ещё больше.
Не обращая внимания на комментарии придирчивых друзей, Гарик, поднявшись из-за стола и выйдя из зала в фойе, пошёл в сторону парковок, оставив веселящихся друзей доедать горячее и ждать дессерт.
