Таня нарочно растягивала слова, так делал Игорь, когда хотел ее задеть.
Она смотрела на мужа и не испытывала ни любви, ни жалости, в груди клокотали отвращение и злость. Таня решила его добить.
– А сейчас еще начинаешь с Никиткой соревноваться? Какого хрена, я прыгаю возле него, а не возле тебя? Ты у нас, что младенец беспомощный? Взрослый мужик, а ведешь себя черти знает как! Тьфу, на тебя!
Глаза Игоря сузились:
– Ты, может, забыла, кто тебя спас пару лет назад? Кто тебя сюда привел? Где бы ты сейчас была без меня?
– Ну, спасибо! – Таня низко поклонилась. – Свой долг, я считаю, оплатила сполна!
Ночью она корила себя за эту ссору. Могла бы ответить и помягче. Игорь, наверное, обиделся. Под хор осуждающих мыслей она еле заснула.
Любовь к Игорю постепенно угасала. Вместо нее Таня чувствовала огромную усталость, словно в душу положили камень, который она вынуждена таскать каждый день. Таня часто плакала по ночам. Так хотелось спрятаться в мечтах как под одеялом. Не получалось. Не могла. Она лежала, смотря в потолок. Реальность заполняла пространство, где раньше обитали облака. Таня стала понимать: не будет у нее дома. Игорь не пойдет за ней. Его мир – это свалка. Она символ его свободы и независимости. На этом долгом и сложном пути наверх из социальной ямы Таня с малышом совершенно одни.
Такая реальность не нравилась. Хотелось от нее отмахнуться, спрятаться, но не получалось. Еще Таня поняла: камень в душе будет расти с каждым лишним днем, проведенным на здесь. Когда-нибудь он станет таким тяжелым, что раздавит ее. Нужно бежать!
«Послезавтра», – решила Таня – «оставлю себе один день на прощание. Все равно, за один день ничего такого не произойдет».
Ошиблась. Один день может перевернуть всю жизнь.
Таня как обычно работала на валу, разбирала мусор: пластик в один пакет, картон – в другой. Мысленно она рисовала завтрашнее утро: встанет пораньше, завернет ребенка в теплый пледик, возьмет, деньги, заработанные за сегодня, сумма небольшая, но на первое время должно хватить; автобус довезет ее до социального центра, где она передаст свою судьбу в руки Натальи Ивановны.
К обеду кольнуло сердце. Таня, аж, остановилась от неожиданности. Подошла Оля.
– Все в порядке? – поинтересовалась она.
Таня кивнула.
– Эээ, нее, подруга, не верю я тебе, больно ты какая–то бледная. Сядь, посиди.
Таня отмахнулась:
– Да, все хорошо!
Нет. Что-то шло не так. Таня чувствовала, как сжимается сердце, а внутри головы как будто надувается воздушный шарик.
«Все хорошо! Со мной все в порядке!» – словно мантру бубнила Таня.
«Шарик» внутри головы рос, уперся в своды черепа и лопнул. Дикая, необъяснимая тревога вылилась в душу.
Произошло что-то непоправимое! Очень плохое! Сын! Что с ним? Где Никитка?
Таня со всех ног бросилась домой.
Сын! Сыночек! Так важно увидеть его! Убедиться, что с ним все в порядке!
Таня ворвалась в буду и бросилась к гнездышку Никиты, она его соорудила из пледов и одеял. Пусто! Нету! Мир поплыл перед глазами. Таня металась по буде, перевернула одеяла, заглянула под стол. Нету! Таня выбежала на улицу и бросилась к бочкам с водой. Больше всего на свете она боялась увидеть там синее, разбухшее тельце Никиты. Фух, слава богу, не нашла.
Таня опустилась на землю рядом с бочками и позволила себе отдышаться. Паника немного отступила, но вскоре вернулась снова. Где Игорь? Где Никита? На эти вопросы не было ответа. Таня вернулась в буду, открыла бутылку водки. Нужно успокоиться.
Игорь вернулся поздно вечером. Он сиял словно новенький ботинок. Да и сам напоминал до блеска отполированную туфлю: белый свитер и бежевый пиджак изумляли чистотой и свежестью, грудь перетягивал ремень от спортивной сумки, на ногах новые кроссовки. Вокруг мужа витали тонкие пряные и древесные ароматы. Нелепо и комично поверх дорогих одежд смотрелась голова со следами алкоголизма и бездомной жизни. Хотя в парикмахерской волосы отмыли, подрезали и зачесали назад, но, вот, с мешками под глазами, с красными точками от разрывов капилляров и пористой кожей сделать ничего не смогли. Игорь держал букет белых роз, перетянутых алой лентой.
– Танюша, солнышко! – воскликнул муж. – Это тебе!
Тане посмотрела на букет. Что-то внутри вспыхнуло, она бросилась к мужу, выхватила цветы и швырнула их в сторону:
– Где мой сын? Где Никита? Что ты с ним сделал?
– Танюша, солнышко, присядь. Успокойся.
– Где Никитка? Где он? – закричала Таня, хватая его за воротник такого безупречного белого свитера.
– С ним все хорошо. Он в порядке, – ласково проговорил Игорь, разжимая ее пальцы.
Эти слова приносили облегчение. Таня опустилась на стул, сердце в груди бешено колотилось. Игорь открыл бутылку, плеснул водку в стакан.
– На, успокойся.
Таня выпила залпом. Налила еще. Выпила. Игорь сел рядом.
– Помнишь, ты говорила, что ребенок не должен расти на свалке?
– Ну.
– Помнишь, ты говорила, что ребенок не должен питаться отходами?
Таня кивнула. Игорь взял ее за локоть. Она почувствовала, как дрожат его пальцы.
– Я полностью с тобой согласен! – воскликнул муж.
В его голосе чувствовалось столько фальши. Таня схватила его за грудки и прорычала:
– Что ты с ним сделал?
– Я нашел ему семью. Хорошую семью, которая будет о нем заботиться.
– Какую, нафиг, семью? Мы его семья! Я его мама! Где ты взял эту другую семью. Рассказывай, давай, гадина. Куда ты сплавил нашего сына?
Игорь поморщился. Он явно рассчитывал на другую реакцию.
– Тань, помнишь, ты много говорила о том, что ребенок не должен жить на валу. Я долго думал над этими словами, и понял, что ты права. Ребенку нужен дом, нормальные условия. А что мы ему можем дать? У нас же ничего нет. Сами еле выживаем. Я вспомнил про своего друга. У него есть дом, огород. Там Никитка будет одет, обут, накормлен.
– Что за друг? – Танины глаза сузились, она чувствовала подвох.
Игорь замялся, взгляд скользнул по стенам буды.
– Мурат.
Внутри как будто что-то оборвалось. Стало так пусто и одиноко. Мурат, Черная Борода, был главой клана местных попрошаек. На него работали несколько наркоманов: претворялись в метро ветеранами и инвалидами. Люди сочувствовали им, давали денег. Вечером эти «инвалиды» и «ветераны» обменивали собранное на желанную дозу. На Черную Бороду работали и несколько нерусских женщин. Они стояли то с большими животами, то укачивали на руках вечно спящих младенцев.
Таня как–то разговаривала с одной. Та жаловалась, что бежала из своей страны за лучшей жизнью, а попала к Мурату. Он отобрал паспорт, напугал каким–то огромным долгом и заставил его отрабатывать. Девушка жаловалась на свою несчастную жизнь, а Таня смотрела на мирно спящего младенца, которому не мешали, ни разговоры, ни ревущие машины.
– Почему он все время спит? – не выдержала Таня.
– Он под фенозепамом.
Реальность, чертова, горька, неотвратимая реальность огромной волной накрыла Таню. Ее ребенок, Никитка сейчас лежит, обколотый наркотиками или под таблетками на руках у какой–нибудь нерусской попрошайки. Таню затошнило. Мир стал как будто призрачным. Таня ухватилась за край стула. Важно было почувствовать что-то твердое и прочное, чтобы обрести хоть какую-нибудь стабильность.
– Танюша, ну что ты распереживалась? – засюсюкался Игорь.
Он либо не понимал, либо не хотел осознавать весь масштаб трагедии.
Но Таня научилась видеть правду, и она ее ошеломила. Новый свитер, пиджак, кроссовки, этот шикарный букет Игорь явно не на свалке нашел, а купил их. Но где же он взял деньги? Ответ был очевиден. Он продал сына, и думал, о не о счастье Никитки, а о своей выгоде.
– Сколько?
– Что сколько? – удивился Игорь.
– Сколько ты получил за Никиту?
Игорь молчал. Таня повторила. Медленно. Разделяя слова паузами.
– Сколько тебе заплатил Борода за Никиту?
– Почти пять тысяч.
Вот она цена надежд, Таня. Даже до пяти тысяч не дотянула. Она почувствовала себя в карусели абсурда. Всю жизнь ее вагонетку швыряло, то к пропасти, то на скалы. Таня старалась не жаловаться и с достоинством выдерживать удары судьбы. И, вот, когда появился шанс сбежать с этого чертового парка аттракционов, то самый близкий человек столкнул ее с обрыва.
Она это не простит! Она должна отомстить! Должна! Ради Никитки.
Решение пришло мгновенно. Таня схватила недопитую бутылку и опустила ее на голову мужа. Осколки полетели на пол, некоторые застряли во лбу Игоря. Он еще не успел опомниться, а Таня со всей силы ударила по ножкам его стула. Они хрустнули словно позвонки. Игорь рухнул вниз.
– Что ты делаешь, Тань? – Он пытался подняться.
Кровь лилась из головы, затекая в глаза. Как же она их ненавидела.
Таня рывком встала, подняла стул и обрушила его на голову мужа
Игорь крякнул и затих.
Таня вышла покурить. Ночь выдалась прохладной. Таня поежилась, но за теплым платком или кофтой не вернулась. Звезды напоминали пулевые отверстия. Луна бледным призраком наклонилась над землей. Где-то заухал филин. Какая–то птичка встрепенулась, и, шумно хлопая крыльями, унеслась прочь. Над головой кружились летучие мыши.
Таня думала о сыне. От картинок, что разворачивались в воображении, сжималось сердце. Накормлен ли он? Или его бросили в кроватке на произвол судьбы? А может дали какую-нибудь гадость, чтобы не орал.
Таня затушила недокуренную сигарету. Она должна все исправить!
Таня вернулась в буду, забрала у Игоря сумку. Та оказалась набита какими–то пакетами и упаковочной бумагой. Таня обнаружила несколько бутылок водки и кошелек. Слава богу, Игорь не успел потратить все. Таня аккуратно и нежно разгладила каждую купюру. Осталось более трех тысяч.
– На первое время хватит, – прошептала она.
Таня закинула в сумку вещи Никиты, его смеси и пару игрушек. Она найдет сына! Отнимет у попрошаек чего бы ей этого не стоило. А потом они вместе пойдут к Наталье Ивановне за лучшей жизнью.
Она смотрела на мужа и не испытывала ни любви, ни жалости, в груди клокотали отвращение и злость. Таня решила его добить.
– А сейчас еще начинаешь с Никиткой соревноваться? Какого хрена, я прыгаю возле него, а не возле тебя? Ты у нас, что младенец беспомощный? Взрослый мужик, а ведешь себя черти знает как! Тьфу, на тебя!
Глаза Игоря сузились:
– Ты, может, забыла, кто тебя спас пару лет назад? Кто тебя сюда привел? Где бы ты сейчас была без меня?
– Ну, спасибо! – Таня низко поклонилась. – Свой долг, я считаю, оплатила сполна!
Ночью она корила себя за эту ссору. Могла бы ответить и помягче. Игорь, наверное, обиделся. Под хор осуждающих мыслей она еле заснула.
***
Любовь к Игорю постепенно угасала. Вместо нее Таня чувствовала огромную усталость, словно в душу положили камень, который она вынуждена таскать каждый день. Таня часто плакала по ночам. Так хотелось спрятаться в мечтах как под одеялом. Не получалось. Не могла. Она лежала, смотря в потолок. Реальность заполняла пространство, где раньше обитали облака. Таня стала понимать: не будет у нее дома. Игорь не пойдет за ней. Его мир – это свалка. Она символ его свободы и независимости. На этом долгом и сложном пути наверх из социальной ямы Таня с малышом совершенно одни.
Такая реальность не нравилась. Хотелось от нее отмахнуться, спрятаться, но не получалось. Еще Таня поняла: камень в душе будет расти с каждым лишним днем, проведенным на здесь. Когда-нибудь он станет таким тяжелым, что раздавит ее. Нужно бежать!
«Послезавтра», – решила Таня – «оставлю себе один день на прощание. Все равно, за один день ничего такого не произойдет».
Ошиблась. Один день может перевернуть всю жизнь.
Таня как обычно работала на валу, разбирала мусор: пластик в один пакет, картон – в другой. Мысленно она рисовала завтрашнее утро: встанет пораньше, завернет ребенка в теплый пледик, возьмет, деньги, заработанные за сегодня, сумма небольшая, но на первое время должно хватить; автобус довезет ее до социального центра, где она передаст свою судьбу в руки Натальи Ивановны.
К обеду кольнуло сердце. Таня, аж, остановилась от неожиданности. Подошла Оля.
– Все в порядке? – поинтересовалась она.
Таня кивнула.
– Эээ, нее, подруга, не верю я тебе, больно ты какая–то бледная. Сядь, посиди.
Таня отмахнулась:
– Да, все хорошо!
Нет. Что-то шло не так. Таня чувствовала, как сжимается сердце, а внутри головы как будто надувается воздушный шарик.
«Все хорошо! Со мной все в порядке!» – словно мантру бубнила Таня.
«Шарик» внутри головы рос, уперся в своды черепа и лопнул. Дикая, необъяснимая тревога вылилась в душу.
Произошло что-то непоправимое! Очень плохое! Сын! Что с ним? Где Никитка?
Таня со всех ног бросилась домой.
Сын! Сыночек! Так важно увидеть его! Убедиться, что с ним все в порядке!
Таня ворвалась в буду и бросилась к гнездышку Никиты, она его соорудила из пледов и одеял. Пусто! Нету! Мир поплыл перед глазами. Таня металась по буде, перевернула одеяла, заглянула под стол. Нету! Таня выбежала на улицу и бросилась к бочкам с водой. Больше всего на свете она боялась увидеть там синее, разбухшее тельце Никиты. Фух, слава богу, не нашла.
Таня опустилась на землю рядом с бочками и позволила себе отдышаться. Паника немного отступила, но вскоре вернулась снова. Где Игорь? Где Никита? На эти вопросы не было ответа. Таня вернулась в буду, открыла бутылку водки. Нужно успокоиться.
***
Игорь вернулся поздно вечером. Он сиял словно новенький ботинок. Да и сам напоминал до блеска отполированную туфлю: белый свитер и бежевый пиджак изумляли чистотой и свежестью, грудь перетягивал ремень от спортивной сумки, на ногах новые кроссовки. Вокруг мужа витали тонкие пряные и древесные ароматы. Нелепо и комично поверх дорогих одежд смотрелась голова со следами алкоголизма и бездомной жизни. Хотя в парикмахерской волосы отмыли, подрезали и зачесали назад, но, вот, с мешками под глазами, с красными точками от разрывов капилляров и пористой кожей сделать ничего не смогли. Игорь держал букет белых роз, перетянутых алой лентой.
– Танюша, солнышко! – воскликнул муж. – Это тебе!
Тане посмотрела на букет. Что-то внутри вспыхнуло, она бросилась к мужу, выхватила цветы и швырнула их в сторону:
– Где мой сын? Где Никита? Что ты с ним сделал?
– Танюша, солнышко, присядь. Успокойся.
– Где Никитка? Где он? – закричала Таня, хватая его за воротник такого безупречного белого свитера.
– С ним все хорошо. Он в порядке, – ласково проговорил Игорь, разжимая ее пальцы.
Эти слова приносили облегчение. Таня опустилась на стул, сердце в груди бешено колотилось. Игорь открыл бутылку, плеснул водку в стакан.
– На, успокойся.
Таня выпила залпом. Налила еще. Выпила. Игорь сел рядом.
– Помнишь, ты говорила, что ребенок не должен расти на свалке?
– Ну.
– Помнишь, ты говорила, что ребенок не должен питаться отходами?
Таня кивнула. Игорь взял ее за локоть. Она почувствовала, как дрожат его пальцы.
– Я полностью с тобой согласен! – воскликнул муж.
В его голосе чувствовалось столько фальши. Таня схватила его за грудки и прорычала:
– Что ты с ним сделал?
– Я нашел ему семью. Хорошую семью, которая будет о нем заботиться.
– Какую, нафиг, семью? Мы его семья! Я его мама! Где ты взял эту другую семью. Рассказывай, давай, гадина. Куда ты сплавил нашего сына?
Игорь поморщился. Он явно рассчитывал на другую реакцию.
– Тань, помнишь, ты много говорила о том, что ребенок не должен жить на валу. Я долго думал над этими словами, и понял, что ты права. Ребенку нужен дом, нормальные условия. А что мы ему можем дать? У нас же ничего нет. Сами еле выживаем. Я вспомнил про своего друга. У него есть дом, огород. Там Никитка будет одет, обут, накормлен.
– Что за друг? – Танины глаза сузились, она чувствовала подвох.
Игорь замялся, взгляд скользнул по стенам буды.
– Мурат.
Внутри как будто что-то оборвалось. Стало так пусто и одиноко. Мурат, Черная Борода, был главой клана местных попрошаек. На него работали несколько наркоманов: претворялись в метро ветеранами и инвалидами. Люди сочувствовали им, давали денег. Вечером эти «инвалиды» и «ветераны» обменивали собранное на желанную дозу. На Черную Бороду работали и несколько нерусских женщин. Они стояли то с большими животами, то укачивали на руках вечно спящих младенцев.
Таня как–то разговаривала с одной. Та жаловалась, что бежала из своей страны за лучшей жизнью, а попала к Мурату. Он отобрал паспорт, напугал каким–то огромным долгом и заставил его отрабатывать. Девушка жаловалась на свою несчастную жизнь, а Таня смотрела на мирно спящего младенца, которому не мешали, ни разговоры, ни ревущие машины.
– Почему он все время спит? – не выдержала Таня.
– Он под фенозепамом.
Реальность, чертова, горька, неотвратимая реальность огромной волной накрыла Таню. Ее ребенок, Никитка сейчас лежит, обколотый наркотиками или под таблетками на руках у какой–нибудь нерусской попрошайки. Таню затошнило. Мир стал как будто призрачным. Таня ухватилась за край стула. Важно было почувствовать что-то твердое и прочное, чтобы обрести хоть какую-нибудь стабильность.
– Танюша, ну что ты распереживалась? – засюсюкался Игорь.
Он либо не понимал, либо не хотел осознавать весь масштаб трагедии.
Но Таня научилась видеть правду, и она ее ошеломила. Новый свитер, пиджак, кроссовки, этот шикарный букет Игорь явно не на свалке нашел, а купил их. Но где же он взял деньги? Ответ был очевиден. Он продал сына, и думал, о не о счастье Никитки, а о своей выгоде.
– Сколько?
– Что сколько? – удивился Игорь.
– Сколько ты получил за Никиту?
Игорь молчал. Таня повторила. Медленно. Разделяя слова паузами.
– Сколько тебе заплатил Борода за Никиту?
– Почти пять тысяч.
Вот она цена надежд, Таня. Даже до пяти тысяч не дотянула. Она почувствовала себя в карусели абсурда. Всю жизнь ее вагонетку швыряло, то к пропасти, то на скалы. Таня старалась не жаловаться и с достоинством выдерживать удары судьбы. И, вот, когда появился шанс сбежать с этого чертового парка аттракционов, то самый близкий человек столкнул ее с обрыва.
Она это не простит! Она должна отомстить! Должна! Ради Никитки.
Решение пришло мгновенно. Таня схватила недопитую бутылку и опустила ее на голову мужа. Осколки полетели на пол, некоторые застряли во лбу Игоря. Он еще не успел опомниться, а Таня со всей силы ударила по ножкам его стула. Они хрустнули словно позвонки. Игорь рухнул вниз.
– Что ты делаешь, Тань? – Он пытался подняться.
Кровь лилась из головы, затекая в глаза. Как же она их ненавидела.
Таня рывком встала, подняла стул и обрушила его на голову мужа
Игорь крякнул и затих.
Таня вышла покурить. Ночь выдалась прохладной. Таня поежилась, но за теплым платком или кофтой не вернулась. Звезды напоминали пулевые отверстия. Луна бледным призраком наклонилась над землей. Где-то заухал филин. Какая–то птичка встрепенулась, и, шумно хлопая крыльями, унеслась прочь. Над головой кружились летучие мыши.
Таня думала о сыне. От картинок, что разворачивались в воображении, сжималось сердце. Накормлен ли он? Или его бросили в кроватке на произвол судьбы? А может дали какую-нибудь гадость, чтобы не орал.
Таня затушила недокуренную сигарету. Она должна все исправить!
Таня вернулась в буду, забрала у Игоря сумку. Та оказалась набита какими–то пакетами и упаковочной бумагой. Таня обнаружила несколько бутылок водки и кошелек. Слава богу, Игорь не успел потратить все. Таня аккуратно и нежно разгладила каждую купюру. Осталось более трех тысяч.
– На первое время хватит, – прошептала она.
Таня закинула в сумку вещи Никиты, его смеси и пару игрушек. Она найдет сына! Отнимет у попрошаек чего бы ей этого не стоило. А потом они вместе пойдут к Наталье Ивановне за лучшей жизнью.
