Виктор об этом знал. И всё же, он потребовал от девушки наследника. «Семья без детей – жалкое зрелище» – уверял жену Рандов. И та согласилась. Рискнула. Наверное, небо благоволило ей. Она родила. Здорового и крепкого мальчишку. Муж довольно потирал руки. Теперь то тесть расщедрится! Но даже появление внука, не изменило отношение Константина Борисовича к зятю. Свердлов завещал всё своё состояние… мальчику. Опекунами же сделал своих деловых партнёров. Рандов был раздавлен. Злость он вымещал на жене и на ненавистном сыне. При жизни тестя он ещё осторожничал, но когда Свердлова не стало, вот тут-то он и отыгрался! Виктору ничего не стоило ударить жену-калеку, пытавшуюся защитить сына от вечных придирок отца.
Пальцы Кирилла крепко сжали оконную раму.
– А однажды… Рандов явился с любовницей. Слишком велико было желание поиздеваться над женой. В пылу любовных утех, парочка заметила смотревшую на них женщину. Виктор торжествовал. Когда же супруга посмела возразить – он со всего маху ударил её.
Лиза слышала прерывистое дыхание Кирилла. Ей хотелось остановить рассказ. Но парень был далёким и неприступным.
– Несчастная калека не удержалась в коляске, – едва слышно продолжил Рандов. – Упала и ударилась об пол. Последний год своей недолгой жизни она провела в постели. Малейшие движения причиняли ей чудовищные муки. А Рандов… Рандов сожительствовал со своей пассией, прямо здесь, в этом доме. Приживалка стала полноправной хозяйкой. Пара считала дни, когда они освободятся от ненужной обузы. Виктор давно бы сплавил куда-нибудь жену. Но, несмотря на всю свою ненависть, он уже тогда меня боялся.
– Кирилл, – попыталась прервать рассказ Лиза, – я уже говорила, мне не нужны объяснения. Я верю тебе. Зачем ты издеваешься над собой?
Не поворачивая головы, парень жёстко усмехнулся. Потом ледяным голосом продолжил:
– Через год матери не стало. Я единственный, кто был рядом с ней. Ни врачей, ни прислуги Рандов не допустил. Мои опекуны добросовестно выполняли возложенные на них обязательства. Они приумножали капитал Свердлова. Но отнять малолетнего сына у родителя, никакие суды им не позволили. Рандов понимал, если меня заберут, он навсегда потеряет доступ не только к миллионам тестя, но и к этому дому, к безбедной, обеспеченной жизни. Я нисколько не обвиняю своих опекунов, они отвечали за целостность моего наследства, но я также и для них являлся обузой. Виктор не умел отступать. Преградой к его мечте, сейчас был всего лишь какой-то ребенок – его нелюбимый сын. Мальчишку можно запугать, сломить, и в конце концов, он не выдержит. Придёт время, откажется от наследства в пользу отца. Но, с каждым прожитым днём под этой крышкой, я всё больше и больше закалялся в ненависти к своему родителю. Никакие уловки, никакие садистические выпады - меня уже не трогали. У любовницы Рандова подрастал сын. Не знаю, за какие заслуги им был дан этот мальчик. Ещё крохой, он мог растопить лёд в самом окаменелом сердце. Брат не умел ни плакать, ни обижаться. Его большие серые глаза смотрели прямо в душу. Любил ли я его?
Кирилл покачал головой.
– Не думаю. Озлобленный на весь мир, загнанный. Я разучился что-то чувствовать, кроме ненависти. А братишка не отступал и предано ходил за мной следом, хотел быть всегда рядом. Когда же, после очередной ссоры с отцом, у меня, буквально, от злости срывало крышу, прижимался ко мне, успокаивая. В эти минуты, я проклинал себя за несдержанность. С помощью опекунов, в четырнадцать лет, я продолжил обучение в Англии. В душе тайно надеялся навсегда остаться в этой туманной стране. Но не тут - то было. Перед моим совершеннолетием отец потребовал, чтобы я срочно вернулся домой. Пришлось подчиниться. Вот только, за четыре года, проведенные за границей, я сильно повзрослел. А вместе с этим, окрепла и моя ненависть к отцу. Методы, которыми Виктор раньше пытался сломить меня – стали опасны для него самого. Рандов понял – он проиграл.
Кирилл повернулся к Лизе. Не смотря на неестественную бледность и расширенные зрачки, парень казался спокойным.
– И тогда… отец решил поставить точку в нашей вражде, – глухо выдохнул Кирилл. – Чтобы меньше бывать дома, я часто бродил по горным склонам. В тот день братишка, как я не пытался от него отделаться, по привычке увязался за мной. Мы не разговаривали – просто бродили по ущельям. Поднимались над зияющими обрывами, зависали на скалах. Это хорошо успокаивало. Внезапный, нарастающий грохот заставил нас синхронно поднять головы. С огромной скоростью, сверху, несся поток камней. Мы, в надежде избежать столкновения, прижались к скале. Почти все камни пролетели мимо, но вот последний… последний камень зацепил брата и увлёк за собой…
Кирилл прикрыл глаза.
– Всё произошло слишком быстро... Помочь ребенку я ничем не мог. И вот, на самой вершине горы, я увидел до боли знакомый силуэт…
– Достаточно, – прошептала Лиза. – Я больше не хочу слушать.
Кирилл горько усмехнулся:
– Чудовище, воспитанное в ненависти, не требует жалости. Это ещё не конец истории.
Вытирая слёзы, девушка подошла к Рандову:
– Не важно. Несмотря ни на что, я буду рядом.
Кирилл до боли сжал ладони невесты.
– Это твой выбор. Не пожалей о нём.
Одиночество огромного дома, угнетало Лизу. Проводить всё время в комнате было несносно. После первого, мимолетного знакомства с Ларисой Владимировной, они ни разу больше не встречались.
Кирилл строго настрого запретил ей прогулки в горы.
И всё же, девушка иногда нарушала запрет. Изменчивая, капризная погода то баловала снегом, то радовала крепким морозцем. По сравнению с однообразием и мрачностью пустых, холодных залов, на скалистых тропинках Лиза чувствовала, что снова живёт. Возвращаться в похожий на склеп замок, совсем не хотелось. Мысль о том, что после свадьбы, придётся навсегда остаться здесь, ужасала.
Открыв тяжёлую дверь запасного хода, Лиза поспешно пробежала к лестнице. На верхних ступеньках, она едва не столкнулась со слугой. Мужчина понимающе улыбнулся посвежевшей гостье:
– Кирилл Викторович хотел вас видеть.
Лиза не смогла сдержать вздох.
– Хорошо, я сейчас зайду к нему.
Собеседник покачал головой:
– Хозяин уехал.
– Куда? – растерялась Лиза. – Надолго?
Как и предполагала девушка, своими планами Кирилл ни с кем не делился.
Приподнятое настроение исчезло. Лиза не спеша прошла в комнату, разделась, погружаясь в привычную тоску. Небольшая фотография на столике, привлекла её внимание.
Лиза осторожно взяла снимок. Сомневаться, чей он – не приходилось. Обрамлённые густыми, длинными ресницами карие глаза, хоть и смотрели мягче, но в них горел тот же огонь. А ещё, жажда жизни и не унывающий, несломленный дух. Лиза не верила, что эта жизнерадостная и улыбающаяся женщина, смогла столько вынести.
На обратной стороне фотографии, девушка увидела знакомый почерк:
«Не убегай! Ты – его новая хозяйка. Оживи его».
Лиза присела на краешек кровати:
– Я попробую, – прошептала одними губами.
Обед Лиза попросила подать в столовой, пытаясь привыкнуть к дому. Ей хотелось раскрыть тяжёлые, чёрные портьеры, впустить в полутемный зал лучи зимнего солнца. Но девушка понимала, это заденет чувства потерявших сына родителей.
Старательно приготовленные поваром блюда, аппетита не вызывали.
– Надеюсь, не помешаю? – негромкий голос вошедшей хозяйки, заставил Лизу повернуться.
Девушка искренне улыбнулась.
– Конечно, нет. Я рада с кем-то поговорить. Кирилл уехал.
Губы Ларисы Владимировны едва заметно дрогнули.
– Ясно, – перебила женщина. Она присела на стул, внимательно изучая гостью.
– Освоились? Привыкли?
Лиза пожала плечами:
– Здесь красиво, но… очень одиноко.
– Кирилл говорил о свадьбе, – хозяйка опустила голову. – После торжества, вы намерены жить в этом доме?
Гостья растерялась:
– Я…мы… мы это не обсуждали.
Хозяйка тяжело выдохнула.
– Кто бы сомневался! – с горечью прошептала. – Кирилл, как всегда, остаётся верным себе.
На ухоженном, ещё молодом лице, залегли тени.
Женщина поднялась.
– Он не выпустит своих пленников, – прошептала одними губами. – Никогда.
В нерешительности, Лариса Владимировна несколько секунд молчала, отстранённо смотрела в дальний угол.
– Не буду вам мешать, – наконец-то тихо проговорила, направляясь к выходу.
Несмотря на холодность последних слов, Лиза уловила горечь. Девушка поняла, хозяйка хотела о чем-то поговорить, но так и не решилась.
– Лариса Владимировна, – окликнула гостья. – Я могу чем-то помочь?
Женщина застыла на месте, усмехнувшись:
– Вначале, помогите себе.
И не добавив больше ни слова, она вышла.
Лиза с непонятной, неосознанной тревогой смотрела, на задумчиво сидевшего в кресле парня. Его отстраненность не располагали к спору.
– Кирилл, зачем это? – всё же негромко выдохнула Лиза. – Я действительно не понимаю.
– Я так решил, этого достаточно! – не поворачивая головы, отрезал Рандов.
Лиза подошла ближе:
– По крайней мере, мы можем дождаться, когда появиться малыш? Это будет более правильно.
Кирилл за руку притянул невесту, усадив себе на колени.
– Семь месяцев очень много, – устало улыбнулся. – К тому же, ничего не изменится. Если ребенок родится, ему всё равно потребуется опекун. Я хочу сразу решить все формальности.
Лиза кивнула:
– Хорошо, согласна. Но самым лучшим опекуном будешь ты. Его отец. При живых родителях такие вопросы странно поднимать.
– Чего стоит человеческая жизнь, я отлично знаю! – нахмурившись, бросил Кирилл. – Через неделю мы вернемся в столицу. Оформим необходимые документы и ты станешь единственной владелицей всего имущества Рандовых, точнее, Свердловых.
Парень откинулся на спинку кресла:
– В то время, когда нас здесь не будет, – бесцветным голосом продолжил, – дом подготовят к свадебной церемонии.
Лиза высвободила руку:
– Я… Кирилл, я считаю это жестоко! – собравшись с духом, выпалила невеста.
Рандов приподнял бровь:
– О чём ты?
– В доме траур! Для родителей мальчика, это будет несносно.
– Что такое несносно, – по слогам отчеканил собеседник, – тебе даже в страшном сне не привидится!
Кирилл поставил Лизу на ноги и поднялся сам:
– С момента гибели брата, прошло больше двух лет. Крокодильи слёзы лить поздно. Нужно отвечать за свои поступки.
– Лариса Владимировна, – упрямо возразила Лиза, – страдает по-настоящему – я это видела.
Пальцы Кирилла сжали плечи невесты:
– Смерть для них – слишком лёгкий итог.
– Кирилл, мне больно! – Лиза попыталась освободиться. Она со страхом смотрела в затуманенные, расширенные глаза жениха.
Рандов тяжело выдохнул и разжал пальцы:
– Никогда, – выделяя каждое слово процедил он. – Никогда не касайся этой темы. А теперь иди, мне нужно работать.
Вечерний, кроваво алый диск, спрятался за верхушками массивных скал. Только кое-где лучи ещё озаряли дымчатый край неба. Длинные, потемневшие сосульки уныло плакали, образовывая проталины.
Оторвав взгляд от заката, Лиза в нерешительности подошла к двери. Преодолев сомнение, открыла её. По длинному коридору, не включая свет, добралась до нужной комнаты.
– К вам можно? Я всего лишь на пару слов.
Услышав едва различимый стон, Лиза не колеблясь, решительно вошла внутрь.
– Что нужно? – недружелюбно отозвался хозяин затхлого, душного помещения.
Гостья раздвинула портьеры, впуская вечерний свет.
– Всего лишь, – в тон мужчине ответила Лиза, – чтобы ваш будущий внук имел деда и не боялся потерять отца!
Впалые, с красными прожилками глаза Виктора в упор смотрели на девушку.
– Внук? – старик разразился низким, каркающим смехом. – У меня никогда не будет внука! Единственный мой сын мёртв. Его убил этот нелюдь.
Сердце Лизы дрогнуло от жалости к худому, как тростинка, пожилому мужчине. Рандов морщился от боли, руки тряслись.
– Из-за этой вражды погиб мальчик.
Гостья говорила тихо, но видела, старик слышит её.
Мужчина пытался привстать. От резкой, пронзившей спину боли, сдавленно вскрикнул и упал на кровать.
– Бездушное чудовище! Это он убил ребенка!
– Не правда, – покачала головой девушка. – Забудьте прошлое, протяните сыну руку. Несмотря ни на что, вы навсегда останетесь отцом Кирилла.
Старик не сводил немигающий взгляд с гостьи.
– Протянуть руку?!
Лиза поёжилась. Ей показалось, что старый Рандов сошёл с ума: такими дикими были его глаза.
– Протянуть руку! – словно в бреду шептал Виктор. – Этот изувер в своей жестокости не знает границ. Месть помутила его разум.
Бледное лицо Рандова в неровном, вечернем свете, казалось, ещё изможденней. Тонкие губы кривились от боли, пытаясь сдерживать стоны. Лиза уже жалела о затеянном разговоре. Она растревожила старика.
– Простите, – прошептала девушка, – я, наверное, не должна была...
– Ну, уж нет! – горячо выпалил Виктор. – Если пришла, то тогда, послушай, о ком ты просишь!
Лиза опустила голову:
– Не утруждайте себя. Достаточно лжи.
Едкий смех хозяина заглушил слова гостьи.
– Нет – нет! – продолжая смеяться, глухо выдавил Рандов. – Оправдываться я не стану. Посмотри на меня: скелет обтянутый кожей. Чем быстрее оборвется моё существование, тем лучше. Да, я ненавидел его мать. Эту избалованную калеку. Свердлов, не чаявший в дочери души, воспитал её, как принцессу голубых кровей. Приучил, что все должны плясать вокруг неё. Бедная и несчастная! Паршивца её, я тоже терпеть не мог. Сопляк! Наследник миллионера! Куда уж мне!
Лиза в ужасе слушала полный злобы рассказ старика.
– Ненавидел и ненавижу! Облезлый щенок. Выродок, во всём копирующий своего заносчивого деда. У меня был лишь один сын, и этот нелюдь, отнял его. Отомстил. – Виктор сбился, замолчал тяжело, хрипло дыша. Лиза быстро налила в стакан воды, поднесла к посиневшим губам Рандова.
– Этот разговор, делает хуже только вам. Попейте.
Старик, с силой оттолкнул стакан, расплескивая воду. Потом крепко вцепился в руку будущей невестки:
– Что я делал там, на той скале? – с жаром выдохнул в лицо девушки. – Хотел раздавить гаденыша! Уничтожить, чтобы о нём и памяти не осталось. Но я не мог знать, я не видел – утёс закрывал их обоих… И когда камни посыпались лавиной я только тогда заметил моего мальчика… Его унесло вниз. А этот нелюдь, даже не попытался ему помочь! Кирилл смотрел на меня. Он рванул к скале, забыв о брате. Убежать, спрятаться шансов не было. Это чудовище в несколько прыжков оказалось рядом. Без единого слова, он сбросил меня в ущелье.
Старик ещё сильнее дрожащими пальцами впился в руку Лизы.
– Я думал, что мне конец! О, если бы это действительно было так! Но я упал на небольшой выступ, удержался, не улетел в пропасть. А этот нелюдь прыгнул за мной следом! Рискуя сломать себе шею, он поднял огромный камень и со всей силы бросил мне его на спину, раздробив её. Не знаю, сколько я пролежал в беспамятстве. Если бы не наш дворецкий, меня бы и не нашли. Полуживого слуга привёз меня домой. Только вот, чудовище в человеческом обличии, запретило вызвать доктора. Два! Два года уже, как я превратился в бревно. Зайти в эту комнату может только моя жена. Она обязана сама за мной ухаживать. Даже слугам сюда вход закрыт. Кирилл ненавидит Ларису, и таким образом мстит ей тоже.
– Всего лишь расплата за мать, – спокойный, ровный голос прервал рассказ старика.
Пальцы Кирилла крепко сжали оконную раму.
– А однажды… Рандов явился с любовницей. Слишком велико было желание поиздеваться над женой. В пылу любовных утех, парочка заметила смотревшую на них женщину. Виктор торжествовал. Когда же супруга посмела возразить – он со всего маху ударил её.
Лиза слышала прерывистое дыхание Кирилла. Ей хотелось остановить рассказ. Но парень был далёким и неприступным.
– Несчастная калека не удержалась в коляске, – едва слышно продолжил Рандов. – Упала и ударилась об пол. Последний год своей недолгой жизни она провела в постели. Малейшие движения причиняли ей чудовищные муки. А Рандов… Рандов сожительствовал со своей пассией, прямо здесь, в этом доме. Приживалка стала полноправной хозяйкой. Пара считала дни, когда они освободятся от ненужной обузы. Виктор давно бы сплавил куда-нибудь жену. Но, несмотря на всю свою ненависть, он уже тогда меня боялся.
Глава 17
– Кирилл, – попыталась прервать рассказ Лиза, – я уже говорила, мне не нужны объяснения. Я верю тебе. Зачем ты издеваешься над собой?
Не поворачивая головы, парень жёстко усмехнулся. Потом ледяным голосом продолжил:
– Через год матери не стало. Я единственный, кто был рядом с ней. Ни врачей, ни прислуги Рандов не допустил. Мои опекуны добросовестно выполняли возложенные на них обязательства. Они приумножали капитал Свердлова. Но отнять малолетнего сына у родителя, никакие суды им не позволили. Рандов понимал, если меня заберут, он навсегда потеряет доступ не только к миллионам тестя, но и к этому дому, к безбедной, обеспеченной жизни. Я нисколько не обвиняю своих опекунов, они отвечали за целостность моего наследства, но я также и для них являлся обузой. Виктор не умел отступать. Преградой к его мечте, сейчас был всего лишь какой-то ребенок – его нелюбимый сын. Мальчишку можно запугать, сломить, и в конце концов, он не выдержит. Придёт время, откажется от наследства в пользу отца. Но, с каждым прожитым днём под этой крышкой, я всё больше и больше закалялся в ненависти к своему родителю. Никакие уловки, никакие садистические выпады - меня уже не трогали. У любовницы Рандова подрастал сын. Не знаю, за какие заслуги им был дан этот мальчик. Ещё крохой, он мог растопить лёд в самом окаменелом сердце. Брат не умел ни плакать, ни обижаться. Его большие серые глаза смотрели прямо в душу. Любил ли я его?
Кирилл покачал головой.
– Не думаю. Озлобленный на весь мир, загнанный. Я разучился что-то чувствовать, кроме ненависти. А братишка не отступал и предано ходил за мной следом, хотел быть всегда рядом. Когда же, после очередной ссоры с отцом, у меня, буквально, от злости срывало крышу, прижимался ко мне, успокаивая. В эти минуты, я проклинал себя за несдержанность. С помощью опекунов, в четырнадцать лет, я продолжил обучение в Англии. В душе тайно надеялся навсегда остаться в этой туманной стране. Но не тут - то было. Перед моим совершеннолетием отец потребовал, чтобы я срочно вернулся домой. Пришлось подчиниться. Вот только, за четыре года, проведенные за границей, я сильно повзрослел. А вместе с этим, окрепла и моя ненависть к отцу. Методы, которыми Виктор раньше пытался сломить меня – стали опасны для него самого. Рандов понял – он проиграл.
Кирилл повернулся к Лизе. Не смотря на неестественную бледность и расширенные зрачки, парень казался спокойным.
– И тогда… отец решил поставить точку в нашей вражде, – глухо выдохнул Кирилл. – Чтобы меньше бывать дома, я часто бродил по горным склонам. В тот день братишка, как я не пытался от него отделаться, по привычке увязался за мной. Мы не разговаривали – просто бродили по ущельям. Поднимались над зияющими обрывами, зависали на скалах. Это хорошо успокаивало. Внезапный, нарастающий грохот заставил нас синхронно поднять головы. С огромной скоростью, сверху, несся поток камней. Мы, в надежде избежать столкновения, прижались к скале. Почти все камни пролетели мимо, но вот последний… последний камень зацепил брата и увлёк за собой…
Кирилл прикрыл глаза.
– Всё произошло слишком быстро... Помочь ребенку я ничем не мог. И вот, на самой вершине горы, я увидел до боли знакомый силуэт…
– Достаточно, – прошептала Лиза. – Я больше не хочу слушать.
Кирилл горько усмехнулся:
– Чудовище, воспитанное в ненависти, не требует жалости. Это ещё не конец истории.
Вытирая слёзы, девушка подошла к Рандову:
– Не важно. Несмотря ни на что, я буду рядом.
Кирилл до боли сжал ладони невесты.
– Это твой выбор. Не пожалей о нём.
Глава 18
Одиночество огромного дома, угнетало Лизу. Проводить всё время в комнате было несносно. После первого, мимолетного знакомства с Ларисой Владимировной, они ни разу больше не встречались.
Кирилл строго настрого запретил ей прогулки в горы.
И всё же, девушка иногда нарушала запрет. Изменчивая, капризная погода то баловала снегом, то радовала крепким морозцем. По сравнению с однообразием и мрачностью пустых, холодных залов, на скалистых тропинках Лиза чувствовала, что снова живёт. Возвращаться в похожий на склеп замок, совсем не хотелось. Мысль о том, что после свадьбы, придётся навсегда остаться здесь, ужасала.
Открыв тяжёлую дверь запасного хода, Лиза поспешно пробежала к лестнице. На верхних ступеньках, она едва не столкнулась со слугой. Мужчина понимающе улыбнулся посвежевшей гостье:
– Кирилл Викторович хотел вас видеть.
Лиза не смогла сдержать вздох.
– Хорошо, я сейчас зайду к нему.
Собеседник покачал головой:
– Хозяин уехал.
– Куда? – растерялась Лиза. – Надолго?
Как и предполагала девушка, своими планами Кирилл ни с кем не делился.
Приподнятое настроение исчезло. Лиза не спеша прошла в комнату, разделась, погружаясь в привычную тоску. Небольшая фотография на столике, привлекла её внимание.
Лиза осторожно взяла снимок. Сомневаться, чей он – не приходилось. Обрамлённые густыми, длинными ресницами карие глаза, хоть и смотрели мягче, но в них горел тот же огонь. А ещё, жажда жизни и не унывающий, несломленный дух. Лиза не верила, что эта жизнерадостная и улыбающаяся женщина, смогла столько вынести.
На обратной стороне фотографии, девушка увидела знакомый почерк:
«Не убегай! Ты – его новая хозяйка. Оживи его».
Лиза присела на краешек кровати:
– Я попробую, – прошептала одними губами.
***
Обед Лиза попросила подать в столовой, пытаясь привыкнуть к дому. Ей хотелось раскрыть тяжёлые, чёрные портьеры, впустить в полутемный зал лучи зимнего солнца. Но девушка понимала, это заденет чувства потерявших сына родителей.
Старательно приготовленные поваром блюда, аппетита не вызывали.
– Надеюсь, не помешаю? – негромкий голос вошедшей хозяйки, заставил Лизу повернуться.
Девушка искренне улыбнулась.
– Конечно, нет. Я рада с кем-то поговорить. Кирилл уехал.
Губы Ларисы Владимировны едва заметно дрогнули.
– Ясно, – перебила женщина. Она присела на стул, внимательно изучая гостью.
– Освоились? Привыкли?
Лиза пожала плечами:
– Здесь красиво, но… очень одиноко.
– Кирилл говорил о свадьбе, – хозяйка опустила голову. – После торжества, вы намерены жить в этом доме?
Гостья растерялась:
– Я…мы… мы это не обсуждали.
Хозяйка тяжело выдохнула.
– Кто бы сомневался! – с горечью прошептала. – Кирилл, как всегда, остаётся верным себе.
На ухоженном, ещё молодом лице, залегли тени.
Женщина поднялась.
– Он не выпустит своих пленников, – прошептала одними губами. – Никогда.
В нерешительности, Лариса Владимировна несколько секунд молчала, отстранённо смотрела в дальний угол.
– Не буду вам мешать, – наконец-то тихо проговорила, направляясь к выходу.
Несмотря на холодность последних слов, Лиза уловила горечь. Девушка поняла, хозяйка хотела о чем-то поговорить, но так и не решилась.
– Лариса Владимировна, – окликнула гостья. – Я могу чем-то помочь?
Женщина застыла на месте, усмехнувшись:
– Вначале, помогите себе.
И не добавив больше ни слова, она вышла.
Глава 19
Лиза с непонятной, неосознанной тревогой смотрела, на задумчиво сидевшего в кресле парня. Его отстраненность не располагали к спору.
– Кирилл, зачем это? – всё же негромко выдохнула Лиза. – Я действительно не понимаю.
– Я так решил, этого достаточно! – не поворачивая головы, отрезал Рандов.
Лиза подошла ближе:
– По крайней мере, мы можем дождаться, когда появиться малыш? Это будет более правильно.
Кирилл за руку притянул невесту, усадив себе на колени.
– Семь месяцев очень много, – устало улыбнулся. – К тому же, ничего не изменится. Если ребенок родится, ему всё равно потребуется опекун. Я хочу сразу решить все формальности.
Лиза кивнула:
– Хорошо, согласна. Но самым лучшим опекуном будешь ты. Его отец. При живых родителях такие вопросы странно поднимать.
– Чего стоит человеческая жизнь, я отлично знаю! – нахмурившись, бросил Кирилл. – Через неделю мы вернемся в столицу. Оформим необходимые документы и ты станешь единственной владелицей всего имущества Рандовых, точнее, Свердловых.
Парень откинулся на спинку кресла:
– В то время, когда нас здесь не будет, – бесцветным голосом продолжил, – дом подготовят к свадебной церемонии.
Лиза высвободила руку:
– Я… Кирилл, я считаю это жестоко! – собравшись с духом, выпалила невеста.
Рандов приподнял бровь:
– О чём ты?
– В доме траур! Для родителей мальчика, это будет несносно.
– Что такое несносно, – по слогам отчеканил собеседник, – тебе даже в страшном сне не привидится!
Кирилл поставил Лизу на ноги и поднялся сам:
– С момента гибели брата, прошло больше двух лет. Крокодильи слёзы лить поздно. Нужно отвечать за свои поступки.
– Лариса Владимировна, – упрямо возразила Лиза, – страдает по-настоящему – я это видела.
Пальцы Кирилла сжали плечи невесты:
– Смерть для них – слишком лёгкий итог.
– Кирилл, мне больно! – Лиза попыталась освободиться. Она со страхом смотрела в затуманенные, расширенные глаза жениха.
Рандов тяжело выдохнул и разжал пальцы:
– Никогда, – выделяя каждое слово процедил он. – Никогда не касайся этой темы. А теперь иди, мне нужно работать.
***
Вечерний, кроваво алый диск, спрятался за верхушками массивных скал. Только кое-где лучи ещё озаряли дымчатый край неба. Длинные, потемневшие сосульки уныло плакали, образовывая проталины.
Оторвав взгляд от заката, Лиза в нерешительности подошла к двери. Преодолев сомнение, открыла её. По длинному коридору, не включая свет, добралась до нужной комнаты.
– К вам можно? Я всего лишь на пару слов.
Услышав едва различимый стон, Лиза не колеблясь, решительно вошла внутрь.
– Что нужно? – недружелюбно отозвался хозяин затхлого, душного помещения.
Гостья раздвинула портьеры, впуская вечерний свет.
– Всего лишь, – в тон мужчине ответила Лиза, – чтобы ваш будущий внук имел деда и не боялся потерять отца!
Впалые, с красными прожилками глаза Виктора в упор смотрели на девушку.
– Внук? – старик разразился низким, каркающим смехом. – У меня никогда не будет внука! Единственный мой сын мёртв. Его убил этот нелюдь.
Сердце Лизы дрогнуло от жалости к худому, как тростинка, пожилому мужчине. Рандов морщился от боли, руки тряслись.
– Из-за этой вражды погиб мальчик.
Гостья говорила тихо, но видела, старик слышит её.
Мужчина пытался привстать. От резкой, пронзившей спину боли, сдавленно вскрикнул и упал на кровать.
– Бездушное чудовище! Это он убил ребенка!
– Не правда, – покачала головой девушка. – Забудьте прошлое, протяните сыну руку. Несмотря ни на что, вы навсегда останетесь отцом Кирилла.
Старик не сводил немигающий взгляд с гостьи.
– Протянуть руку?!
Лиза поёжилась. Ей показалось, что старый Рандов сошёл с ума: такими дикими были его глаза.
Глава 20
– Протянуть руку! – словно в бреду шептал Виктор. – Этот изувер в своей жестокости не знает границ. Месть помутила его разум.
Бледное лицо Рандова в неровном, вечернем свете, казалось, ещё изможденней. Тонкие губы кривились от боли, пытаясь сдерживать стоны. Лиза уже жалела о затеянном разговоре. Она растревожила старика.
– Простите, – прошептала девушка, – я, наверное, не должна была...
– Ну, уж нет! – горячо выпалил Виктор. – Если пришла, то тогда, послушай, о ком ты просишь!
Лиза опустила голову:
– Не утруждайте себя. Достаточно лжи.
Едкий смех хозяина заглушил слова гостьи.
– Нет – нет! – продолжая смеяться, глухо выдавил Рандов. – Оправдываться я не стану. Посмотри на меня: скелет обтянутый кожей. Чем быстрее оборвется моё существование, тем лучше. Да, я ненавидел его мать. Эту избалованную калеку. Свердлов, не чаявший в дочери души, воспитал её, как принцессу голубых кровей. Приучил, что все должны плясать вокруг неё. Бедная и несчастная! Паршивца её, я тоже терпеть не мог. Сопляк! Наследник миллионера! Куда уж мне!
Лиза в ужасе слушала полный злобы рассказ старика.
– Ненавидел и ненавижу! Облезлый щенок. Выродок, во всём копирующий своего заносчивого деда. У меня был лишь один сын, и этот нелюдь, отнял его. Отомстил. – Виктор сбился, замолчал тяжело, хрипло дыша. Лиза быстро налила в стакан воды, поднесла к посиневшим губам Рандова.
– Этот разговор, делает хуже только вам. Попейте.
Старик, с силой оттолкнул стакан, расплескивая воду. Потом крепко вцепился в руку будущей невестки:
– Что я делал там, на той скале? – с жаром выдохнул в лицо девушки. – Хотел раздавить гаденыша! Уничтожить, чтобы о нём и памяти не осталось. Но я не мог знать, я не видел – утёс закрывал их обоих… И когда камни посыпались лавиной я только тогда заметил моего мальчика… Его унесло вниз. А этот нелюдь, даже не попытался ему помочь! Кирилл смотрел на меня. Он рванул к скале, забыв о брате. Убежать, спрятаться шансов не было. Это чудовище в несколько прыжков оказалось рядом. Без единого слова, он сбросил меня в ущелье.
Старик ещё сильнее дрожащими пальцами впился в руку Лизы.
– Я думал, что мне конец! О, если бы это действительно было так! Но я упал на небольшой выступ, удержался, не улетел в пропасть. А этот нелюдь прыгнул за мной следом! Рискуя сломать себе шею, он поднял огромный камень и со всей силы бросил мне его на спину, раздробив её. Не знаю, сколько я пролежал в беспамятстве. Если бы не наш дворецкий, меня бы и не нашли. Полуживого слуга привёз меня домой. Только вот, чудовище в человеческом обличии, запретило вызвать доктора. Два! Два года уже, как я превратился в бревно. Зайти в эту комнату может только моя жена. Она обязана сама за мной ухаживать. Даже слугам сюда вход закрыт. Кирилл ненавидит Ларису, и таким образом мстит ей тоже.
– Всего лишь расплата за мать, – спокойный, ровный голос прервал рассказ старика.
