Мелеза оглянулась на него, на всех, кто был рядом и коротко приказала:
- Грей, разберись с этим.
Как слуге, как низшему. Силана никогда не слышала, чтобы Мелеза обращалась так к нему раньше.
- Давай отойдем, поговорим без посторонних, милая, - только когда она посмотрела на Силану ее взгляд смягчился. - Не волнуйся, Грей все сделает.
- У нас с господином Рейзом скоро посвящение.
- Это не займет много времени.
Они отошли к дальней стене зала, и Мелеза только тогда отпустила ее руку, отступила на шаг и оглядела Силану с ног до головы:
- Такая красивая стала.
- Вы тоже... - ответила Силана и не смогла договорить.
"Вы тоже очень красивая". И чужая.
Мелеза усмехнулась, криво и по-настоящему, ее ярко накрашенные губы изогнулись и в голосе появилась горечь:
- Я изменилась не в лучшую сторону. Последние полгода сделали меня настоящей сукой.
- Не говорите так о себе. Пожалуйста.
Мелеза будто встряхнулась, и кривая усмешка превратилась в привычную ее улыбку, добродушную и немного ехидную, ту, которую Силана помнила и по которой, оказывается, очень скучала:
- Я вообще не хочу говорить о себе, - она посерьезнела и добавила. - Силана, тебя не было в храмовых списках вернувшихся, мы считали тебя мертвой.
- Храм, - Силана вдохнула, выдохнула, прежде, чем продолжить, - меня не записал.
Они записывали только белых жриц. Алых для Храма не существовало.
- А теперь ты здесь.
- Мы с господином Рейзом будем участвовать в Парной Лиге. У нас скоро...
Так много хотелось ей рассказать, так сильно хотелось поделиться. Слова получались неловкими и совсем неправильными. И на самом деле хотелось рассказать совсем не о том. О войне и кошмарах, о ненависти Калеба, о налоге на дом.
- Посвящение, - закончила за нее Мелеза. - Это я поняла. Ты же никогда не любила гладиаторскую Арену.
- Я стала алой жрицей, - было очень стыдно и очень страшно в этом признаваться. И рука сама непроизвольно потянулась к жреческому знаку. К двум цепям, на которых он теперь висел - тонкой серебряной и темной стальной, символизировавшей пепел, несмываемую черную гарь.
Когда Силана только уезжала на войну цепочка была всего одна.
- Мне жаль, - мягко сказала Мелеза.
- Я больше не могу работать в Храме. Мне нужно платить за дом, а военное пособие совсем маленькое, - Силана не могла заставить себя смотреть ей в глаза. - Поэтому я здесь.
Они долго молчали, и от этой новой Мелезы Силана почти ожидала окрика, слов - резких и способных сделать больно, но когда Мелеза заговорила, она заговорила непривычно мягко:
- Милая, это не выход. Тебе может повезти один раз или пять, десять или даже двадцать, но в конечном итоге Арена все расставляет на свои места. Здесь нет случайных людей, - ее голос звучал осторожно, с непривычной деликатностью, потому что она боялась задеть Силану и потому что искренне старалась ее предостеречь.
"Безродная собака пытается делать работу своей госпожи?"
"Крысам тоже не запрещено подписывать договоры".
Вы же не такая.
Настоящая вы со мной, сейчас. Зачем вы?..
Ответила бы ей госпожа Мелеза, если бы Силана рискнула спросить?
- У меня нет другого выбора. Храм не позволит мне заниматься целительством, - Силана заставила себя сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться, выдохнула. - Может быть, вы правы и я не подхожу для Арены, но господин Рейз другой. Он на своем месте.
Мелеза вздохнула и устало потерла пальцами переносицу:
- Твой выбор гладиатора беспокоит меня отдельно.
Почему-то, как и в разговоре с Оакимом, хотелось оправдаться:
- Господин Рейз достойный боец.
- В первую очередь он вспыльчивый самоуверенный щенок. И ты не должна называть его "господином". Силана, пожалуйста, послушай меня внимательно, - Мелеза смотрела серьезно и строго, и само собой вспомнилось: точно так же она смотрела на Силану годы назад, перед занятием, когда та неправильно закрепила седло ската и едва не разбилась. - Многие здесь приглядываются и оценивают. Не только то, как твой гладиатор сражается на Арене, но и как ты обращаешься с ним. Здесь свои условия и свои порядки. И если ты будешь их нарушать, остальные тебя уничтожат.
- Я всего лишь хочу обращаться с ним достойно.
- Обращайся. Ты можешь покупать ему подарки. Можешь одевать его в хорошую одежду. Ты можешь целовать его за закрытыми дверьми. Но если ты публично будешь называть его "господином" тебе не простят настоящие господа. И тогда ни я, ни твой Рейз уже не сможем тебе помочь.
Мелеза заметила, что к ним идет Грей, что-то изменилось в ней, и на ее месте снова оказалась та красивая и чужая женщина, которую Силана встретила меньше часа назад:
- Посвящение скоро начнется, милая. Тебе стоит подготовиться. Я постараюсь найти тебя после, - она задержалась всего на мгновение, мягко сжала руку Силаны - жест поддержки, искреннего понимания, как последний отголосок тепла, который исчез, как и не было, когда Грей оказался рядом:
- Ты все сделал?
- Да, - он ответил абсолютно равнодушно, без эмоций.
- Да? - растянула губы в улыбке Мелеза.
Грей бросил быстрый взгляд на Силану и ответил:
- Да, моя госпожа.
- Вот и отлично. Надеюсь, хоть это ты способен сделать правильно.
Когда они ушли, Силана почему-то смотрела им вслед, как смотрела когда-то давно на тренировочной площадке.
И думала о том, что эти люди - еще один осколок прошлого: долгожданный, драгоценный и успевший сломаться за эти годы.
Времени до посвящения оставалось совсем немного, и Силане не удалось поговорить с Рейзом - им пришлось сразу разделиться. Выходов на Арену было два - для обоих противников. Во время посвящения так же выходили навстречу друг другу гладиатор и его хозяйка.
Рейз и Силана записались последними, и кроме них в этот же день посвящались еще две пары. Она не видела гладиаторов, но обе женщины-хозяйки были одеты в дорогие платья, и это заставляло ее чувствовать себя неловко.
Рейз не сказал ей ничего - ни плохого, ни хорошего. И казалось, что он злился и на Силану, и на Мелезу. Хотелось поговорить с ним, объяснить, что он ошибается. И что госпожа Мелеза не заслужила такого отношения.
Из глубины прохода Силане было видно их с Греем на трибунах для особых гостей. Грей стоял за плечом Мелезы не шевелясь и смотрел прямо перед собой. Она не поворачивалась к нему.
Никто не обращал на Силану внимания, ожидание тянулось, и, нервничая, она вертела в руках ошейник, беспокойно теребила застежку. Другие женщины-хозяйки уложили волосы в причудливые прически, перевили их нитями жемчуга и цепочками. А Силана только расчесала свои.
Наконец управитель игр - высокий и очень худой мужчина в дорогой одежде со знаками княжеского двора - встал, объявил начало первого посвящения.
Музыканты рядом с правой трибуной - Силана даже не знала, что они там есть - заиграли. Легкая, меланхоличная мелодия наполнила зал, постепенно один за другим потухли чародейские светильники и осталась только Арена, освещенная огненными чашами.
Одна из женщин, которая вместе с Силаной ждала посвящения, вышла вперед, на Арену. Она шла не торопясь, со спокойной грацией и словно совсем не замечала направленных на нее взглядов.
Драгоценные камни в ее волосах казались искрами.
Она остановилась в центре, и музыка стала тревожнее, когда из другого выхода вышли люди в темной одежде - четыре угрожающие фигуры с оружием, которые начали медленно сдвигать кольцо.
Потом прозвенел гонг и появился гладиатор. На нем был полный доспех всадника и красный плащ того же цвета, что и платье женщины.
Музыка зашлась, захлебнулась ритмом.
Гладиатор напал - он действовал красиво и точно, и люди в темной одежде картинно падали, сраженные его мечом.
Силана не могла отвести взгляда. Это было отрепетированным представлением, не настоящим боем, но все равно очень красивым.
Оно закончилось, и гладиатор подошел к своей хозяйке. Он опустился на одно колено и достал из-под плаща розу - белую, словно бы светившуюся в полумраке - протянул ее как дар. Женщина приняла этот дар красивым, тщательно выверенным жестом и прикрепила к своим волосам, расстегнула застежку у себя на запястье. То, что Силана ошибочно приняла за браслет, оказалось ошейником.
Гладиатор принял его, прикоснулся к застежке губами и надел ошейник сам.
Он встал рядом со своей хозяйкой, и публика сдержанно зааплодировала.
Снова медленно загорелись чародейские светильники, разгоняя полумрак.
Силана растерянно посмотрела на ошейник у себя в руках - простую черную полосу кожи, на подол своего белого платья. Вдруг стало очень холодно, и она отчетливо поняла, что не сможет выйти на Арену. Просто не сможет. Она не была готова, совсем не была готова. Они даже двумя фразами не успели обменяться с Рейзом до начала. Не было ни музыки, ни представления... ничего.
И мысли о том, чтобы участвовать в Парной Лиге теперь казались до смешного нелепыми.
Застежка ошейника щелкнула в ее пальцах. Еще раз и еще - Силана поймала себя на том, что расстегивает и застегивает ее, чтобы чем-то занять руки, и отложила ошейник в сторону. Было страшно его сломать.
Второе посвящение было еще зрелищнее, чем первое. Силана так же смотрела его не отрываясь и чувствовала то глухое, полузабытое отчаяние, которое испытывала на войне, всегда, когда они не успевали прийти вовремя. И вокруг были только разрушенные дома и трупы, и люди с мертвыми глазами.
Здесь никто не умирал, и бои на Арене не были смертельными боями.
Но даже здесь менять что-то было уже слишком поздно.
Управитель игр объявил ее и Рейза. Гулко и скупо один раз ударил гонг, снова потухли чародейсткие светильники - может быть, Рейз успел договориться с распорядителем, или же их всегда приглушали во время посвящений. И из выхода напротив появилась высокая мужская фигура - он двигался легко и уверенно, без стеснения демонстрируя свое тело и свое мастерство, сделал несколько выпадов в воздух, эффектно прокрутил в руках меч и вложил его в ножны плавным, точным движением.
На Арене - в своей стихии - Рейз зачаровывал.
Силана не могла выйти и опозорить их обоих.
Он опустился на колени, склонил голову, снова прозвучал гонг. И Силана только в тот момент поняла, что в перерывах между этими ударами стояла абсолютная, неестественная, звенящая тишина.
Невозможно было заставить себя идти вперед.
Невозможно было стоять, смотреть на Рейза на коленях и оставаться на месте. Невозможно было его так подставить.
В левой моей ладони пламя, в правой моей ладони пламя, и оно проведет меня сквозь насмешки и стыд.
Первый шаг вперед был самым трудным, второй оказался легче.
Когда не можешь бежать, иди. Когда не можешь идти - ползи.
Она старалась ступать плавно, мягко, и хотя бы держать спину прямой. И одной единственной мыслью билось в голове - был способ, один единственный - чтобы сделать это посвящение красивым.
Без музыки, без дорогого платья. Без отрепетированного боя с заранее нанятыми противниками.
В полной тишине.
Силана остановилась напротив Рейза, и он поднял голову. Посмотрел ей в глаза.
Наверное, если бы не он, она никогда не решилась бы. Даже теперь от одной мысли тошнота подкатывала к горлу - нельзя, неправильно. Ты грязная, ты отвратительно грязная и ты никогда не отмоешься от сажи.
Не смей!
Но речь шла не только о ней. Она была на Арене не одна.
- Доверьтесь мне. Пожалуйста. Не бойтесь и не шевелитесь, - голос звучал так тихо. Услышал ли Рейз, понял ли?
Он смотрел настороженно и кивнул почти незаметно.
Силана протянула руки по бокам от его головы, ладонями вверх, и пламя сорвалось - совсем немного, каплями, искрами костра, огненными светлячками.
Кто-то ахнул в первом ряду.
Пламя - два узких столба поднималось с ладоней Силаны - алое, как кровь, пожирая искры над собой.
Рейз не смотрел на него, он не отводил взгляда от ее лица - пытливого и очень сосредоточенного взгляда, не шевелился.
Силана убрала пламя, и снова ударил гонг.
Рейз запрокинул голову, открывая шею. Готовясь принять ошейник.
Все вокруг смотрели на них, и момент казался замершим, зачарованным, будто бы вырванным из времени.
И сквозь эту зачарованную минуту Силана почувствовала внутри всепоглощающий, леденящий ужас.
Она забыла ошейник.
В первую секунду Силане казалось, что ее парализовало, что это страшный сон или глупый розыгрыш, ведь не могла же она действительно...
И потом она вспомнила - отчетливо, до последней детали, будто все вдруг стало резким и слишком настоящим - момент, когда она отложила ошейник, чтобы не сломать.
От собственной глупости хотелось провалиться на месте или лучше и вовсе исчезнуть без следа.
Это было бы намного проще, чем отсчитывать удары сердца и ждать, пока с трибун посыплются насмешки и издевки.
Рейз стоял в эффектной позе, склонив голову, и теплый огненный свет ложился на его темные волосы бликами.
Силана почувствовала, что у нее трясутся руки.
Рейз поднял на нее взгляд - вопросительный, спокойный.
И Силане стало отчаянно стыдно - за свою глупость, за то, что, побоявшись сломать застежку, она сломала нечто намного более ценное. Чужое доверие.
Ведь именно об этом она попросила перед тем, как призвать пламя. Ей хотелось сделать посвящение красивым.
Но можно же было...
"Всегда есть выход, - говорил ей когда-то мастер Грей, и она слушала, затаив дыхание. - А если нет, то это ваш долг его создать. Потому что вы должны вернуться. И вас ждут те, кто остался".
Теперь ее ждал только Рейз. Терпеливо и не задавая вопросов.
На трибунах смотрели, оценивали и шептались.
И эти шепотки вот-вот могли превратиться в насмешки.
Силана опустилась на колени, и зал ахнул.
Она ничего не планировала, у нее не было запасного плана - кроме как тянуть время и найти выход.
Да, она забыла ошейник, но ведь можно было что-то придумать.
- Ты с ума сошла? - одними губами шепнул ей Рейз, и Силана протянула ему руку, сделала вид, что ласково касается щеки.
И голоса в зале - удивленные, шокированные, возмущенные - стали громче.
Госпожа встала на колени перед гладиатором.
Госпожа не взяла ошейник.
Вопиющее нарушение правил.
Что она собирается делать?
И невозможно было объяснить этим людям, что Силана ничего не собиралась делать. Она просто судорожно искала способ, как исправить, как загладить собственную ошибку.
У нее не было с собой даже ремешка, даже ленты в волосах.
Только платье и знак Майенн.
И мысли в поисках спасения неслись одними и теми же кругами.
Только платье.
И знак Майенн.
И...
...знак.
Несколько раз на войне командир Гийом приходил к Силане и рассказывал, что ждало их на следующий день.
Говорил о войсках противника - их численном превосходстве и вооружении. О том, сколько людей погибнет. О том, кого уже потерял.
Он никогда не забывал мертвых.
И редко приказывал прямо.
Он просто говорил, говорил, и Силана слушала его, и постепенно сама понимала, что от нее требовалось. И что-то мертвело у нее в груди.
"Я не могу".
"Не просите этого, пожалуйста, не просите".
Она думала так каждый раз, а какая-то равнодушная, отстраненная - мертвая - ее часть уже строила планы, искала выход и просчитывала варианты.
И теперь это чувство вернулось.
Силана знала, что нужно было делать.
- Что ты творишь? - шепнул Рейз, и она заставила себя произнести:
- Грей, разберись с этим.
Как слуге, как низшему. Силана никогда не слышала, чтобы Мелеза обращалась так к нему раньше.
- Давай отойдем, поговорим без посторонних, милая, - только когда она посмотрела на Силану ее взгляд смягчился. - Не волнуйся, Грей все сделает.
- У нас с господином Рейзом скоро посвящение.
- Это не займет много времени.
Они отошли к дальней стене зала, и Мелеза только тогда отпустила ее руку, отступила на шаг и оглядела Силану с ног до головы:
- Такая красивая стала.
- Вы тоже... - ответила Силана и не смогла договорить.
"Вы тоже очень красивая". И чужая.
Мелеза усмехнулась, криво и по-настоящему, ее ярко накрашенные губы изогнулись и в голосе появилась горечь:
- Я изменилась не в лучшую сторону. Последние полгода сделали меня настоящей сукой.
- Не говорите так о себе. Пожалуйста.
Мелеза будто встряхнулась, и кривая усмешка превратилась в привычную ее улыбку, добродушную и немного ехидную, ту, которую Силана помнила и по которой, оказывается, очень скучала:
- Я вообще не хочу говорить о себе, - она посерьезнела и добавила. - Силана, тебя не было в храмовых списках вернувшихся, мы считали тебя мертвой.
- Храм, - Силана вдохнула, выдохнула, прежде, чем продолжить, - меня не записал.
Они записывали только белых жриц. Алых для Храма не существовало.
- А теперь ты здесь.
- Мы с господином Рейзом будем участвовать в Парной Лиге. У нас скоро...
Так много хотелось ей рассказать, так сильно хотелось поделиться. Слова получались неловкими и совсем неправильными. И на самом деле хотелось рассказать совсем не о том. О войне и кошмарах, о ненависти Калеба, о налоге на дом.
- Посвящение, - закончила за нее Мелеза. - Это я поняла. Ты же никогда не любила гладиаторскую Арену.
- Я стала алой жрицей, - было очень стыдно и очень страшно в этом признаваться. И рука сама непроизвольно потянулась к жреческому знаку. К двум цепям, на которых он теперь висел - тонкой серебряной и темной стальной, символизировавшей пепел, несмываемую черную гарь.
Когда Силана только уезжала на войну цепочка была всего одна.
- Мне жаль, - мягко сказала Мелеза.
- Я больше не могу работать в Храме. Мне нужно платить за дом, а военное пособие совсем маленькое, - Силана не могла заставить себя смотреть ей в глаза. - Поэтому я здесь.
Они долго молчали, и от этой новой Мелезы Силана почти ожидала окрика, слов - резких и способных сделать больно, но когда Мелеза заговорила, она заговорила непривычно мягко:
- Милая, это не выход. Тебе может повезти один раз или пять, десять или даже двадцать, но в конечном итоге Арена все расставляет на свои места. Здесь нет случайных людей, - ее голос звучал осторожно, с непривычной деликатностью, потому что она боялась задеть Силану и потому что искренне старалась ее предостеречь.
"Безродная собака пытается делать работу своей госпожи?"
"Крысам тоже не запрещено подписывать договоры".
Вы же не такая.
Настоящая вы со мной, сейчас. Зачем вы?..
Ответила бы ей госпожа Мелеза, если бы Силана рискнула спросить?
- У меня нет другого выбора. Храм не позволит мне заниматься целительством, - Силана заставила себя сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться, выдохнула. - Может быть, вы правы и я не подхожу для Арены, но господин Рейз другой. Он на своем месте.
Мелеза вздохнула и устало потерла пальцами переносицу:
- Твой выбор гладиатора беспокоит меня отдельно.
Почему-то, как и в разговоре с Оакимом, хотелось оправдаться:
- Господин Рейз достойный боец.
- В первую очередь он вспыльчивый самоуверенный щенок. И ты не должна называть его "господином". Силана, пожалуйста, послушай меня внимательно, - Мелеза смотрела серьезно и строго, и само собой вспомнилось: точно так же она смотрела на Силану годы назад, перед занятием, когда та неправильно закрепила седло ската и едва не разбилась. - Многие здесь приглядываются и оценивают. Не только то, как твой гладиатор сражается на Арене, но и как ты обращаешься с ним. Здесь свои условия и свои порядки. И если ты будешь их нарушать, остальные тебя уничтожат.
- Я всего лишь хочу обращаться с ним достойно.
- Обращайся. Ты можешь покупать ему подарки. Можешь одевать его в хорошую одежду. Ты можешь целовать его за закрытыми дверьми. Но если ты публично будешь называть его "господином" тебе не простят настоящие господа. И тогда ни я, ни твой Рейз уже не сможем тебе помочь.
Мелеза заметила, что к ним идет Грей, что-то изменилось в ней, и на ее месте снова оказалась та красивая и чужая женщина, которую Силана встретила меньше часа назад:
- Посвящение скоро начнется, милая. Тебе стоит подготовиться. Я постараюсь найти тебя после, - она задержалась всего на мгновение, мягко сжала руку Силаны - жест поддержки, искреннего понимания, как последний отголосок тепла, который исчез, как и не было, когда Грей оказался рядом:
- Ты все сделал?
- Да, - он ответил абсолютно равнодушно, без эмоций.
- Да? - растянула губы в улыбке Мелеза.
Грей бросил быстрый взгляд на Силану и ответил:
- Да, моя госпожа.
- Вот и отлично. Надеюсь, хоть это ты способен сделать правильно.
Когда они ушли, Силана почему-то смотрела им вслед, как смотрела когда-то давно на тренировочной площадке.
И думала о том, что эти люди - еще один осколок прошлого: долгожданный, драгоценный и успевший сломаться за эти годы.
***
Времени до посвящения оставалось совсем немного, и Силане не удалось поговорить с Рейзом - им пришлось сразу разделиться. Выходов на Арену было два - для обоих противников. Во время посвящения так же выходили навстречу друг другу гладиатор и его хозяйка.
Рейз и Силана записались последними, и кроме них в этот же день посвящались еще две пары. Она не видела гладиаторов, но обе женщины-хозяйки были одеты в дорогие платья, и это заставляло ее чувствовать себя неловко.
Рейз не сказал ей ничего - ни плохого, ни хорошего. И казалось, что он злился и на Силану, и на Мелезу. Хотелось поговорить с ним, объяснить, что он ошибается. И что госпожа Мелеза не заслужила такого отношения.
Из глубины прохода Силане было видно их с Греем на трибунах для особых гостей. Грей стоял за плечом Мелезы не шевелясь и смотрел прямо перед собой. Она не поворачивалась к нему.
Никто не обращал на Силану внимания, ожидание тянулось, и, нервничая, она вертела в руках ошейник, беспокойно теребила застежку. Другие женщины-хозяйки уложили волосы в причудливые прически, перевили их нитями жемчуга и цепочками. А Силана только расчесала свои.
Наконец управитель игр - высокий и очень худой мужчина в дорогой одежде со знаками княжеского двора - встал, объявил начало первого посвящения.
Музыканты рядом с правой трибуной - Силана даже не знала, что они там есть - заиграли. Легкая, меланхоличная мелодия наполнила зал, постепенно один за другим потухли чародейские светильники и осталась только Арена, освещенная огненными чашами.
Одна из женщин, которая вместе с Силаной ждала посвящения, вышла вперед, на Арену. Она шла не торопясь, со спокойной грацией и словно совсем не замечала направленных на нее взглядов.
Драгоценные камни в ее волосах казались искрами.
Она остановилась в центре, и музыка стала тревожнее, когда из другого выхода вышли люди в темной одежде - четыре угрожающие фигуры с оружием, которые начали медленно сдвигать кольцо.
Потом прозвенел гонг и появился гладиатор. На нем был полный доспех всадника и красный плащ того же цвета, что и платье женщины.
Музыка зашлась, захлебнулась ритмом.
Гладиатор напал - он действовал красиво и точно, и люди в темной одежде картинно падали, сраженные его мечом.
Силана не могла отвести взгляда. Это было отрепетированным представлением, не настоящим боем, но все равно очень красивым.
Оно закончилось, и гладиатор подошел к своей хозяйке. Он опустился на одно колено и достал из-под плаща розу - белую, словно бы светившуюся в полумраке - протянул ее как дар. Женщина приняла этот дар красивым, тщательно выверенным жестом и прикрепила к своим волосам, расстегнула застежку у себя на запястье. То, что Силана ошибочно приняла за браслет, оказалось ошейником.
Гладиатор принял его, прикоснулся к застежке губами и надел ошейник сам.
Он встал рядом со своей хозяйкой, и публика сдержанно зааплодировала.
Снова медленно загорелись чародейские светильники, разгоняя полумрак.
Силана растерянно посмотрела на ошейник у себя в руках - простую черную полосу кожи, на подол своего белого платья. Вдруг стало очень холодно, и она отчетливо поняла, что не сможет выйти на Арену. Просто не сможет. Она не была готова, совсем не была готова. Они даже двумя фразами не успели обменяться с Рейзом до начала. Не было ни музыки, ни представления... ничего.
И мысли о том, чтобы участвовать в Парной Лиге теперь казались до смешного нелепыми.
Застежка ошейника щелкнула в ее пальцах. Еще раз и еще - Силана поймала себя на том, что расстегивает и застегивает ее, чтобы чем-то занять руки, и отложила ошейник в сторону. Было страшно его сломать.
Второе посвящение было еще зрелищнее, чем первое. Силана так же смотрела его не отрываясь и чувствовала то глухое, полузабытое отчаяние, которое испытывала на войне, всегда, когда они не успевали прийти вовремя. И вокруг были только разрушенные дома и трупы, и люди с мертвыми глазами.
Здесь никто не умирал, и бои на Арене не были смертельными боями.
Но даже здесь менять что-то было уже слишком поздно.
Управитель игр объявил ее и Рейза. Гулко и скупо один раз ударил гонг, снова потухли чародейсткие светильники - может быть, Рейз успел договориться с распорядителем, или же их всегда приглушали во время посвящений. И из выхода напротив появилась высокая мужская фигура - он двигался легко и уверенно, без стеснения демонстрируя свое тело и свое мастерство, сделал несколько выпадов в воздух, эффектно прокрутил в руках меч и вложил его в ножны плавным, точным движением.
На Арене - в своей стихии - Рейз зачаровывал.
Силана не могла выйти и опозорить их обоих.
Он опустился на колени, склонил голову, снова прозвучал гонг. И Силана только в тот момент поняла, что в перерывах между этими ударами стояла абсолютная, неестественная, звенящая тишина.
Невозможно было заставить себя идти вперед.
Невозможно было стоять, смотреть на Рейза на коленях и оставаться на месте. Невозможно было его так подставить.
В левой моей ладони пламя, в правой моей ладони пламя, и оно проведет меня сквозь насмешки и стыд.
Первый шаг вперед был самым трудным, второй оказался легче.
Когда не можешь бежать, иди. Когда не можешь идти - ползи.
Она старалась ступать плавно, мягко, и хотя бы держать спину прямой. И одной единственной мыслью билось в голове - был способ, один единственный - чтобы сделать это посвящение красивым.
Без музыки, без дорогого платья. Без отрепетированного боя с заранее нанятыми противниками.
В полной тишине.
Силана остановилась напротив Рейза, и он поднял голову. Посмотрел ей в глаза.
Наверное, если бы не он, она никогда не решилась бы. Даже теперь от одной мысли тошнота подкатывала к горлу - нельзя, неправильно. Ты грязная, ты отвратительно грязная и ты никогда не отмоешься от сажи.
Не смей!
Но речь шла не только о ней. Она была на Арене не одна.
- Доверьтесь мне. Пожалуйста. Не бойтесь и не шевелитесь, - голос звучал так тихо. Услышал ли Рейз, понял ли?
Он смотрел настороженно и кивнул почти незаметно.
Силана протянула руки по бокам от его головы, ладонями вверх, и пламя сорвалось - совсем немного, каплями, искрами костра, огненными светлячками.
Кто-то ахнул в первом ряду.
Пламя - два узких столба поднималось с ладоней Силаны - алое, как кровь, пожирая искры над собой.
Рейз не смотрел на него, он не отводил взгляда от ее лица - пытливого и очень сосредоточенного взгляда, не шевелился.
Силана убрала пламя, и снова ударил гонг.
Рейз запрокинул голову, открывая шею. Готовясь принять ошейник.
Все вокруг смотрели на них, и момент казался замершим, зачарованным, будто бы вырванным из времени.
И сквозь эту зачарованную минуту Силана почувствовала внутри всепоглощающий, леденящий ужас.
Она забыла ошейник.
Глава 3
В первую секунду Силане казалось, что ее парализовало, что это страшный сон или глупый розыгрыш, ведь не могла же она действительно...
И потом она вспомнила - отчетливо, до последней детали, будто все вдруг стало резким и слишком настоящим - момент, когда она отложила ошейник, чтобы не сломать.
От собственной глупости хотелось провалиться на месте или лучше и вовсе исчезнуть без следа.
Это было бы намного проще, чем отсчитывать удары сердца и ждать, пока с трибун посыплются насмешки и издевки.
Рейз стоял в эффектной позе, склонив голову, и теплый огненный свет ложился на его темные волосы бликами.
Силана почувствовала, что у нее трясутся руки.
Рейз поднял на нее взгляд - вопросительный, спокойный.
И Силане стало отчаянно стыдно - за свою глупость, за то, что, побоявшись сломать застежку, она сломала нечто намного более ценное. Чужое доверие.
Ведь именно об этом она попросила перед тем, как призвать пламя. Ей хотелось сделать посвящение красивым.
Но можно же было...
"Всегда есть выход, - говорил ей когда-то мастер Грей, и она слушала, затаив дыхание. - А если нет, то это ваш долг его создать. Потому что вы должны вернуться. И вас ждут те, кто остался".
Теперь ее ждал только Рейз. Терпеливо и не задавая вопросов.
На трибунах смотрели, оценивали и шептались.
И эти шепотки вот-вот могли превратиться в насмешки.
Силана опустилась на колени, и зал ахнул.
Она ничего не планировала, у нее не было запасного плана - кроме как тянуть время и найти выход.
Да, она забыла ошейник, но ведь можно было что-то придумать.
- Ты с ума сошла? - одними губами шепнул ей Рейз, и Силана протянула ему руку, сделала вид, что ласково касается щеки.
И голоса в зале - удивленные, шокированные, возмущенные - стали громче.
Госпожа встала на колени перед гладиатором.
Госпожа не взяла ошейник.
Вопиющее нарушение правил.
Что она собирается делать?
И невозможно было объяснить этим людям, что Силана ничего не собиралась делать. Она просто судорожно искала способ, как исправить, как загладить собственную ошибку.
У нее не было с собой даже ремешка, даже ленты в волосах.
Только платье и знак Майенн.
И мысли в поисках спасения неслись одними и теми же кругами.
Только платье.
И знак Майенн.
И...
...знак.
Несколько раз на войне командир Гийом приходил к Силане и рассказывал, что ждало их на следующий день.
Говорил о войсках противника - их численном превосходстве и вооружении. О том, сколько людей погибнет. О том, кого уже потерял.
Он никогда не забывал мертвых.
И редко приказывал прямо.
Он просто говорил, говорил, и Силана слушала его, и постепенно сама понимала, что от нее требовалось. И что-то мертвело у нее в груди.
"Я не могу".
"Не просите этого, пожалуйста, не просите".
Она думала так каждый раз, а какая-то равнодушная, отстраненная - мертвая - ее часть уже строила планы, искала выход и просчитывала варианты.
И теперь это чувство вернулось.
Силана знала, что нужно было делать.
- Что ты творишь? - шепнул Рейз, и она заставила себя произнести:
