Он всегда так говорил: пока мы не сдались, мы еще можем все вернуть. Люди ему верили, Эйн в том числе.
Даже те, чьих сыновей он возвращал им мертвыми. Меррик не считал потерь на пути к цели, и не боялся жертвовать.
И собой он тоже пожертвовать не побоялся. Эйн его за это ненавидел.
— Если герианцы уйдут сейчас. Оставят нас драться с новой угрозой — мы не выживем. И некому и нечего будет отвоевывать обратно. Я не могу решить за тебя. Если ты получил запись, значит, я уже ничего и ни за кого не решу, — Меррик признавал это буднично, походя. — Когда будешь решать, помни, что ты решаешь за всю Землю.
Эйн просидел еще несколько часов, просматривая файлы. А потом сам потянулся разумом к Маре, передал ей мысленно:
Мне нужно поговорить со Стальной Сукой. Я знаю, как поймать Ойлера.
В крохотном флаере было место только на троих, и Зайн занял заднее сиденье. Эйн сидел рядом с Рьяррой, и воздух в кабине казался спертым, слишком плотным. Забивал легкие.
Неповоротливым зверем ворочался внутри страх — противный и привычный.
За армированными пластиковыми окнами флаера проплывали огни и рекламы города: медленно темнело, но в полетном пространстве все так же сновали вверх и вниз транспортники самого разного размера. В одном из них летела Мара и еще несколько ее бойцов из службы безопасности. Их имен Эйн не запомнил, да и не пытался.
— Ты удивил меня, мальчик, — сказала ему Рьярра. Она вела себя как обычно. Будто не ее Эйн несколько часов назад чуть не убил. — Неплохой план и готовность работать со мной?
— Я тебе не мальчик, — твердо ответил он. Что-то изменилось после того нападения. Эйн все еще боялся, все еще ненавидел. Но Рьярра больше не была неуязвимым монстром из его кошмаров. — Я просто хочу поймать ублюдка Ойлера. Он думает, что ты нас перехватила. И не знает о твоих планах с Императрицей. Он поверит.
Эйн в этом мне сомневался. Ойлер до дрожи боялся, что его раскроют остальные илирианцы. Потому и начал заметать следы.
— Да, — Рьярра хищно улыбнулась. — Конечно, поверит. У него нет выбора.
Она отвлеклась на панель навигации, подкорректировала курс и флаер нырнул вправо, пролетел сквозь светящиеся буквы рекламы и аккуратно вписался в просвет меж скайлером и неповоротливым мега-возом.
— У тебя тоже нет выбора, — Эйн поймал в отражении окна собственную усмешку. Кривую и горькую. — Если илирианцы выйдут на Ойлера, они заставят его говорить. И первым делом он заговорит о том, что разболтал все их планы Меррику, а Меррик тебе.
— Верно, — легко согласилась она. Рьярра не скрывала своих эмоций, как другие девы, и это делало ее ближе к людям. — Но мы найдем его первыми.
— И что потом? Убьешь его, как Меррика?
— Нет. Он может многое рассказать.
Да, точно, Рьярра отлично умела добывать информацию. Эйн на личном опыте убедился.
Только сказал ей:
— А Меррик был для тебя бесполезен.
Ведь всю информацию она уже вытянула из головы Эйна.
— Отлично все сложилось. Теперь у меня новая метка и новая герианка, и ты больше ни черта о Сопротивлении не знаешь.
Эйн не зря крутился как проклятый эти несколько недель. Он сделал все, чтобы информация Рьярры перестала иметь значение.
— Теперь у тебя новая цель, мальчик, — спокойно и холодно, будто сопляка осаживала, сказала она.
— И она совпадает с твоей.
Но она ведь с самого начала так и задумывала. Еще на войне, когда Эйн попал к ней в плен. Она залезла к нему в голову, и все эти годы следила за Сопротивлением его глазами.
— Ты ведь не только информацию собирала через свою метку. Ты еще и влияла на Сопротивление. Все смерти, что мне казались случайными, были тебе на руку.
Она больше не улыбалась, смотрела перед собой сосредоточенно и серьезно:
— Сопротивление нужно мне сильным. И я делала вас сильными. Любыми средствами.
Да, точно. Эйн это хорошо уяснил: сила по-гериански — это вырезать всех слабых.
— Со мной у тебя паршиво получилось, — сказал он ей, слова горчили, оставляли гадкий привкус во рту. — Ты превратила меня в слабака с кошмарами.
Она нажала несколько управляющих элементов на виртуальной панели, и флаер начал снижать скорость:
— Разве? Ты пережил эти годы, мальчик, тебя не поймали патрули и не убили каратели. Ты встал во главе Сопротивления. Ты научился находить ресурсы, оружие, новые способы бороться. Все потому, что ты так сильно ненавидел меня.
— Я тебя убью, — от души пообещал ей Эйн. — Не важно, как все сложится. Кто победит, и что будет с Землей. Даже если придется выползти с того света, я тебя убью.
Она ничего не ответила, отстегнула страховочный ремень, и первая выскочила на гладкий пластик посадочного причала:
— Идем, мальчик. Ойлер не поймает себя сам.
В заброшенном мега-комплексе было тихо. До войны неподалеку располагался спальный квартал, а после — только непригодные для жизни руины. Восстанавливать их было слишком дорого, да и жильцов не осталось. Вместо этого в городе выросли новые герианские башни: красивые, светлые и чужие.
Выломанные осколки строительного пластика лежали на полу грудами, за пустыми провалами окон перемигивались огни городских реклам и флаеров.
Ойлер в этой разрухе казался лишним.
Он действительно пришел один. Точнее, никого больше Эйн не видел — даже приборы не фиксировали.
Ойлер стоял у стены, тень падала на него сверху, и импланты глаз светились алыми точками.
— Приятель Эйн, — улыбка Ойлера напоминала оскал. — Я бы сказал, приятная встреча, но не хочу врать.
Потом он перевел взгляд на Рьярру:
— Давайте, обойдемся без драмы. Я готов сотрудничать. Я очень, — он задумчиво взмахнул механической рукой в воздухе, щелкнул острыми когтями, будто подбирал слово, — доброжелательный. Если играть по моим условиям.
Один щелчок и все переменилось мгновенно.
Из пролома в стене, из пустого окна появились уродливые механические твари. Все в ошметках кожи, плоти и костей.
А герианский сканер не показывал ничего постороннего. Вот же рухлядь инопланетная.
Рьярра выхватила кнут, растянула губы в усмешке:
— А эти игрушки ты принес мне в подарок?
— Не совсем. Я тут подумал… только Меррик знал точно, что я сделал. А теперь и его наследник докопался до правды. Но если избавиться от наследника. Кто докажет, что это я во всем виноват?
Рьярра не дала ему договорить, ее кнут хлестнул вперед и вверх, располовинил одну из механических тварей, и вторая бросилась к ним, но Эйн успел среагировать — выхватил игольник и выстрелил. Тварь отбросило назад.
Ойлер напал следом, и в этот раз Эйн его видел, пригнулся вовремя и спустил курок.
Еще один удар кнута отбросил Ойлера назад — Зайн подошел ближе, стеганул кнутом еще раз.
Мгновение, и все было кончено:
— Похоже, — угрюмо сказал Эйн. — Ублюдок совсем отчаялся.
И как только он договорил, в дальнем коридоре появились девчонки Ойлера. Те, которых он видел в его логове. Голых и напичканных имплантами. Теперь у каждой из них в руках было по огромному тесаку.
По тупой кромке тесаков шла узкая светящаяся полоса, как на кнутах стальных дев. Эйн неплохо за время войны научился разбираться в герианском оружии, без проблем опознавал игрушки с сюрпризами.
Зайн и Рьярра, наверняка, тоже — они двинулись вперед одновременно, взяли кнуты наизготовку, закрывая Эйна собой.
Ойлер все еще лежал не шевелясь, будто сломанная кукла, только грудь едва заметно опускалась и поднималась.
Девчонки молчали, и металлические ноги одной из них при каждом шаге издавали скрежещущий, громкий звук.
Эйн наставил игольник Ойлеру в голову, посмотрел девчонкам в глаза — в жуткие, похожие на глаза насекомых линзы имплантов:
— Без глупостей, или я снесу ему башку.
Он бы с удовольствием это сделал. А потом выстрелил бы еще несколько раз, контрольными. Просто на всякий случай: если ублюдок додумался как-нибудь с фантазией защитить свои набитые имплантами мозги.
— Мы пришли к папе. Нужно помочь папе.
Девчонки говорили в унисон, будто одно существо, голос в голос.
— Отпусти… — начала одна, а вторая закончила:
-…его.
Ойлер, конечно, не был им папой. И обе они явно давно спятили. Скорее всего, от того, что с ними сотворили.
Эйну их было почти жаль, но не настолько, чтобы подставиться:
— Назад.
Рьярра и Зайн не вмешивались, но и кнуты не убирали. Девчонки отступили на шаг, склонили головы с любопытством — одновременно. Эйну даже показалось, что это одна программа управляет ими как марионетками.
— Если ты убьешь папу, — это они сказали вместе.
— Мы убьем, — это продолжила первая, и вторая закончила за нее снова:
-…тебя.
Ойлер застонал, потянулся металлической рукой к груди, обожженные края раны еще дымились, поморщился:
— Тише, девочки. Сидеть.
Они действительно сели, как собаки. Прямо на заваленный осколками пластика грязный пол.
— Как грубо, — Ойлер растянул губы в улыбке, — Угрожать детям смертью отца.
— Я сейчас вышибу тебе мозги, больной ты урод, — угрюмо пообещал ему Эйн.
Девчонки напряглись, подались вперед — двигались они странно, было в них что-то нечеловеческое. Как в тех рабочих из Котлована, которых Эйн с Марой видели утром.
— Не думай обо мне, приятель Эйн. Думай о нас. Как только я умру, мы все сделаем «бум», — Ойлер улыбнулся, и щелкнул пальцами снова.
Эйн услышал короткий механический сигнал, потом была пауза и сигнал повторился. Во лбу одной из девчонок мигала красная, светящаяся точка.
Отмороженный ублюдок совсем не боялся за себя. И за своих «дочек», но это как раз не удивляло.
— Вам пора, — сказал ему Ойлер. — Вам всем срочно надо бежать. Иначе через три минуты бомба взорвется сама собой.
Эйн бросил быстрый взгляд на Зайна, на Рьярру.
— Ты блефуешь.
Ойлер улыбнулся, демонстрируя клыки:
— Правда? Я же мастер дурацких планов. Взорвать себя и тебя… не худший вариант. И пусть выживает сильнейший. Это будешь не ты.
Он блефовал, Эйн был в этом уверен. Процентов эдак на пятьдесят.
— Всего три минуты, приятель мой Эйн, — Ойлер растянулся на спине, блаженно прищурился. — Ложись рядом, посмотрим на фейерверки вместе.
Эйн бросил быстрый взгляд на Зайна, тот ответил тем же, и они как-то вдруг без слов друг друга поняли.
Эйн выстрелил девчонке в живот, она увернулась, и Зайн достал ее кнутом, захлестнул и дернул в сторону. Она врезалась в другую, кнут Рьярры свистнул в воздухе, и Эйн как в замедленной съемке увидел: мышцы Зайна напряглись, он рванул кнут на себя и в бок.
Механические руки и ноги мелькнули в воздухе, и подручных Ойлера вынесло сквозь пролом в стене на улицу. Зайн повернулся, сделал взмах кнутом, и они с грохотом полетели вниз. Взрыва не было.
Эйн посмотрел на Ойлера.
Ублюдок не переставал улыбаться:
— Вы убили отличных девочек, а я так долго над ними работал. Какая неприятность.
Эйн от души врезал ему ботинком в висок. Очень надеялся, что у механизированного мудака от этого закоротит какой-нибудь из его отбитых имплантов.
Вскоре прибыл отряд герианцев вместе с Марой, Ойлер оказался в кандалах-блокаторах, а Эйн с тоской подумал, как же вымотался за этот проклятый день. Вымотался и проголодался. Даже неловко стало, недавно ведь ел, меньше суток назад.
Габриэль, ты в порядке? — спросила Мара мысленно, и ее вопрос был окрашен тревогой — Эйн чувствовал, будто горечь на языке. Мара боялась: не того, что Ойлер сделал. Того, что могла сделать Рьярра.
Вот только теперь Рьярре уже не хотелось издеваться, ломать Эйна и превращать в своего послушного, слепого солдатика.
Нормально, — он тоже не стал говорить вслух, передал собственными чувствами.
И подумал: а ведь у него в руках был игольник. И Рьярра стояла спиной, он мог бы убить ее прямо сейчас. Отомстить и умереть, героически и глупо.
И оставить Землю расплачиваться за это.
Рьярра будто почувствовала что-то, обернулась, удивленно вскинула брови:
— Ты хочешь убить меня сейчас, мальчик?
— Очень, — честно ответил ей Эйн, усмехнулся уголком губ, а потом демонстративно убрал руку от оружия. — Но не стану. На твое счастье, Землю я люблю сильнее, чем ненавижу тебя.
Он ожидал усмешки в ответ, но Рьярра только спокойно кивнула:
— Хорошо. Я в тебе не ошиблась.
Мара подошла к ним, потянулась мысленно, и ее присутствие отдалось у Эйна в груди теплом.
Он мысленно закрылся и отступил на шаг:
— Пошли отсюда.
Обратно Рьярра летела с Ойлером и бойцами Льенны, а Эйн оказался в одном флаере с Марой и Зайном.
Она села на заднее сиденье, раскрыла виртуальные экраны.
Эйн не мог читать ее мысли, но успел уловить детали: она собиралась допрашивать Ойлера вместе с Рьяррой. Ей нужно было подготовить камеру и еще что-то из «особого» оборудования.
— Я буду с тобой на допросе, — сказал ей Эйн, и Мара отвлеклась на мгновение. Ответила спокойно и тихо:
— Габриэль, я справлюсь без тебя.
Он пожал плечами, бездумно погладил рукоять игольника:
— Я не спрашивал разрешения.
Он не стал пояснять очевидное: он не имел права ей доверять. И ему нужна была информация, вся, до которой он мог дотянуться.
— Габриэль… — начала она, и он перебил:
— Нет. Не в этот раз. Я пока еще не решил, кто лучше: вы или илирианцы. Попробуй не пустить меня на допрос Ойлера, и лучше станут они.
Зайн сидел рядом, Эйн видел, как напряглись его пальцы на управляющей панели, как Зайн весь подобрался, будто волчара, почуяв кровь:
— Дева Телура, мне вмешаться? Я готов наказать человека.
Да, кто бы сомневался. Герианские ублюдки привыкли прогибаться под своих баб, наверняка бесились, когда видели мужика, который говорил и решал за себя сам.
— Не нужно, эллар, — вроде бы интонация не изменилась, Мара почти никогда не повышала голос, но чувство было, будто вдоль позвоночника лезвием провели. Эйн тоже внутренне подобрался. — Я сама разберусь со своим меченым.
Зайн заткнулся, посмотрел вперед, а Эйн повернулся к ней всем телом:
— Я не герианец, и не собираюсь тебе подыгрывать. Я человек и отвечаю за других людей. Мне нужно знать, что ты вытащишь из Ойлера.
Она покачала головой:
— Я не хочу, чтобы ты это видел. Мы с Рьяррой будем пытать его. Так же, как Рьярра пытала тебя.
Эйн рассмеялся, потому что это он как раз понимал прекрасно:
— Да, я в курсе. И что?
Он чувствовал, как осторожно она подбирала слова, как боялась его задеть. И это тоже бесило. То, что она считала Эйна хрупким.
— Тебе не стоит на это смотреть.
— Это не тебе решать. Мне плевать кто я тебе. Твой меченый, твой ручной человек. Ты мне — еще одна герианка, которая скрывает информацию. Ты много наобещала. Смерть Рьярры, Землю обратно. И ты наврала. Поэтому сейчас ты заткнешься и пустишь меня на допрос.
Это было нечестно, бить по больному, обвинять ее в том, что от нее не зависело. Но Эйну нужна была информация, и он не для того ловил Ойлера, чтобы просто уйти в сторону и довериться герианцам.
И Мара послушалась. Ее чувства отозвались болью — приглушенной, чужой — а потом исчезли. И Эйну остался только едва уловимый отголосок присутствия.
— Хорошо, Габриэль, — сказала она, и замолчала.
Помещения для допросов у герианцев были совсем не такие, как у землян. Эйн никогда раньше не был в герианской камере и радовался этому. Над ним Рьярра издевалась в обычном мобильном модуле для жилья — пустом и безликом. Допросная, куда привели Ойлера, была серая с красным, выкрашенная неровно, будто ее кровью заляпали. На заднем плане из динамиков звучал тихий, едва уловимый шум, как треск перемалываемых костей, очень навязчивый, тревожный.
Даже те, чьих сыновей он возвращал им мертвыми. Меррик не считал потерь на пути к цели, и не боялся жертвовать.
И собой он тоже пожертвовать не побоялся. Эйн его за это ненавидел.
— Если герианцы уйдут сейчас. Оставят нас драться с новой угрозой — мы не выживем. И некому и нечего будет отвоевывать обратно. Я не могу решить за тебя. Если ты получил запись, значит, я уже ничего и ни за кого не решу, — Меррик признавал это буднично, походя. — Когда будешь решать, помни, что ты решаешь за всю Землю.
Эйн просидел еще несколько часов, просматривая файлы. А потом сам потянулся разумом к Маре, передал ей мысленно:
Мне нужно поговорить со Стальной Сукой. Я знаю, как поймать Ойлера.
***
В крохотном флаере было место только на троих, и Зайн занял заднее сиденье. Эйн сидел рядом с Рьяррой, и воздух в кабине казался спертым, слишком плотным. Забивал легкие.
Неповоротливым зверем ворочался внутри страх — противный и привычный.
За армированными пластиковыми окнами флаера проплывали огни и рекламы города: медленно темнело, но в полетном пространстве все так же сновали вверх и вниз транспортники самого разного размера. В одном из них летела Мара и еще несколько ее бойцов из службы безопасности. Их имен Эйн не запомнил, да и не пытался.
— Ты удивил меня, мальчик, — сказала ему Рьярра. Она вела себя как обычно. Будто не ее Эйн несколько часов назад чуть не убил. — Неплохой план и готовность работать со мной?
— Я тебе не мальчик, — твердо ответил он. Что-то изменилось после того нападения. Эйн все еще боялся, все еще ненавидел. Но Рьярра больше не была неуязвимым монстром из его кошмаров. — Я просто хочу поймать ублюдка Ойлера. Он думает, что ты нас перехватила. И не знает о твоих планах с Императрицей. Он поверит.
Эйн в этом мне сомневался. Ойлер до дрожи боялся, что его раскроют остальные илирианцы. Потому и начал заметать следы.
— Да, — Рьярра хищно улыбнулась. — Конечно, поверит. У него нет выбора.
Она отвлеклась на панель навигации, подкорректировала курс и флаер нырнул вправо, пролетел сквозь светящиеся буквы рекламы и аккуратно вписался в просвет меж скайлером и неповоротливым мега-возом.
— У тебя тоже нет выбора, — Эйн поймал в отражении окна собственную усмешку. Кривую и горькую. — Если илирианцы выйдут на Ойлера, они заставят его говорить. И первым делом он заговорит о том, что разболтал все их планы Меррику, а Меррик тебе.
— Верно, — легко согласилась она. Рьярра не скрывала своих эмоций, как другие девы, и это делало ее ближе к людям. — Но мы найдем его первыми.
— И что потом? Убьешь его, как Меррика?
— Нет. Он может многое рассказать.
Да, точно, Рьярра отлично умела добывать информацию. Эйн на личном опыте убедился.
Только сказал ей:
— А Меррик был для тебя бесполезен.
Ведь всю информацию она уже вытянула из головы Эйна.
— Отлично все сложилось. Теперь у меня новая метка и новая герианка, и ты больше ни черта о Сопротивлении не знаешь.
Эйн не зря крутился как проклятый эти несколько недель. Он сделал все, чтобы информация Рьярры перестала иметь значение.
— Теперь у тебя новая цель, мальчик, — спокойно и холодно, будто сопляка осаживала, сказала она.
— И она совпадает с твоей.
Но она ведь с самого начала так и задумывала. Еще на войне, когда Эйн попал к ней в плен. Она залезла к нему в голову, и все эти годы следила за Сопротивлением его глазами.
— Ты ведь не только информацию собирала через свою метку. Ты еще и влияла на Сопротивление. Все смерти, что мне казались случайными, были тебе на руку.
Она больше не улыбалась, смотрела перед собой сосредоточенно и серьезно:
— Сопротивление нужно мне сильным. И я делала вас сильными. Любыми средствами.
Да, точно. Эйн это хорошо уяснил: сила по-гериански — это вырезать всех слабых.
— Со мной у тебя паршиво получилось, — сказал он ей, слова горчили, оставляли гадкий привкус во рту. — Ты превратила меня в слабака с кошмарами.
Она нажала несколько управляющих элементов на виртуальной панели, и флаер начал снижать скорость:
— Разве? Ты пережил эти годы, мальчик, тебя не поймали патрули и не убили каратели. Ты встал во главе Сопротивления. Ты научился находить ресурсы, оружие, новые способы бороться. Все потому, что ты так сильно ненавидел меня.
— Я тебя убью, — от души пообещал ей Эйн. — Не важно, как все сложится. Кто победит, и что будет с Землей. Даже если придется выползти с того света, я тебя убью.
Она ничего не ответила, отстегнула страховочный ремень, и первая выскочила на гладкий пластик посадочного причала:
— Идем, мальчик. Ойлер не поймает себя сам.
***
В заброшенном мега-комплексе было тихо. До войны неподалеку располагался спальный квартал, а после — только непригодные для жизни руины. Восстанавливать их было слишком дорого, да и жильцов не осталось. Вместо этого в городе выросли новые герианские башни: красивые, светлые и чужие.
Выломанные осколки строительного пластика лежали на полу грудами, за пустыми провалами окон перемигивались огни городских реклам и флаеров.
Ойлер в этой разрухе казался лишним.
Он действительно пришел один. Точнее, никого больше Эйн не видел — даже приборы не фиксировали.
Ойлер стоял у стены, тень падала на него сверху, и импланты глаз светились алыми точками.
— Приятель Эйн, — улыбка Ойлера напоминала оскал. — Я бы сказал, приятная встреча, но не хочу врать.
Потом он перевел взгляд на Рьярру:
— Давайте, обойдемся без драмы. Я готов сотрудничать. Я очень, — он задумчиво взмахнул механической рукой в воздухе, щелкнул острыми когтями, будто подбирал слово, — доброжелательный. Если играть по моим условиям.
Один щелчок и все переменилось мгновенно.
Из пролома в стене, из пустого окна появились уродливые механические твари. Все в ошметках кожи, плоти и костей.
А герианский сканер не показывал ничего постороннего. Вот же рухлядь инопланетная.
Рьярра выхватила кнут, растянула губы в усмешке:
— А эти игрушки ты принес мне в подарок?
— Не совсем. Я тут подумал… только Меррик знал точно, что я сделал. А теперь и его наследник докопался до правды. Но если избавиться от наследника. Кто докажет, что это я во всем виноват?
Рьярра не дала ему договорить, ее кнут хлестнул вперед и вверх, располовинил одну из механических тварей, и вторая бросилась к ним, но Эйн успел среагировать — выхватил игольник и выстрелил. Тварь отбросило назад.
Ойлер напал следом, и в этот раз Эйн его видел, пригнулся вовремя и спустил курок.
Еще один удар кнута отбросил Ойлера назад — Зайн подошел ближе, стеганул кнутом еще раз.
Мгновение, и все было кончено:
— Похоже, — угрюмо сказал Эйн. — Ублюдок совсем отчаялся.
И как только он договорил, в дальнем коридоре появились девчонки Ойлера. Те, которых он видел в его логове. Голых и напичканных имплантами. Теперь у каждой из них в руках было по огромному тесаку.
Глава 10
***
По тупой кромке тесаков шла узкая светящаяся полоса, как на кнутах стальных дев. Эйн неплохо за время войны научился разбираться в герианском оружии, без проблем опознавал игрушки с сюрпризами.
Зайн и Рьярра, наверняка, тоже — они двинулись вперед одновременно, взяли кнуты наизготовку, закрывая Эйна собой.
Ойлер все еще лежал не шевелясь, будто сломанная кукла, только грудь едва заметно опускалась и поднималась.
Девчонки молчали, и металлические ноги одной из них при каждом шаге издавали скрежещущий, громкий звук.
Эйн наставил игольник Ойлеру в голову, посмотрел девчонкам в глаза — в жуткие, похожие на глаза насекомых линзы имплантов:
— Без глупостей, или я снесу ему башку.
Он бы с удовольствием это сделал. А потом выстрелил бы еще несколько раз, контрольными. Просто на всякий случай: если ублюдок додумался как-нибудь с фантазией защитить свои набитые имплантами мозги.
— Мы пришли к папе. Нужно помочь папе.
Девчонки говорили в унисон, будто одно существо, голос в голос.
— Отпусти… — начала одна, а вторая закончила:
-…его.
Ойлер, конечно, не был им папой. И обе они явно давно спятили. Скорее всего, от того, что с ними сотворили.
Эйну их было почти жаль, но не настолько, чтобы подставиться:
— Назад.
Рьярра и Зайн не вмешивались, но и кнуты не убирали. Девчонки отступили на шаг, склонили головы с любопытством — одновременно. Эйну даже показалось, что это одна программа управляет ими как марионетками.
— Если ты убьешь папу, — это они сказали вместе.
— Мы убьем, — это продолжила первая, и вторая закончила за нее снова:
-…тебя.
Ойлер застонал, потянулся металлической рукой к груди, обожженные края раны еще дымились, поморщился:
— Тише, девочки. Сидеть.
Они действительно сели, как собаки. Прямо на заваленный осколками пластика грязный пол.
— Как грубо, — Ойлер растянул губы в улыбке, — Угрожать детям смертью отца.
— Я сейчас вышибу тебе мозги, больной ты урод, — угрюмо пообещал ему Эйн.
Девчонки напряглись, подались вперед — двигались они странно, было в них что-то нечеловеческое. Как в тех рабочих из Котлована, которых Эйн с Марой видели утром.
— Не думай обо мне, приятель Эйн. Думай о нас. Как только я умру, мы все сделаем «бум», — Ойлер улыбнулся, и щелкнул пальцами снова.
Эйн услышал короткий механический сигнал, потом была пауза и сигнал повторился. Во лбу одной из девчонок мигала красная, светящаяся точка.
Отмороженный ублюдок совсем не боялся за себя. И за своих «дочек», но это как раз не удивляло.
— Вам пора, — сказал ему Ойлер. — Вам всем срочно надо бежать. Иначе через три минуты бомба взорвется сама собой.
Эйн бросил быстрый взгляд на Зайна, на Рьярру.
— Ты блефуешь.
Ойлер улыбнулся, демонстрируя клыки:
— Правда? Я же мастер дурацких планов. Взорвать себя и тебя… не худший вариант. И пусть выживает сильнейший. Это будешь не ты.
Он блефовал, Эйн был в этом уверен. Процентов эдак на пятьдесят.
— Всего три минуты, приятель мой Эйн, — Ойлер растянулся на спине, блаженно прищурился. — Ложись рядом, посмотрим на фейерверки вместе.
Эйн бросил быстрый взгляд на Зайна, тот ответил тем же, и они как-то вдруг без слов друг друга поняли.
Эйн выстрелил девчонке в живот, она увернулась, и Зайн достал ее кнутом, захлестнул и дернул в сторону. Она врезалась в другую, кнут Рьярры свистнул в воздухе, и Эйн как в замедленной съемке увидел: мышцы Зайна напряглись, он рванул кнут на себя и в бок.
Механические руки и ноги мелькнули в воздухе, и подручных Ойлера вынесло сквозь пролом в стене на улицу. Зайн повернулся, сделал взмах кнутом, и они с грохотом полетели вниз. Взрыва не было.
Эйн посмотрел на Ойлера.
Ублюдок не переставал улыбаться:
— Вы убили отличных девочек, а я так долго над ними работал. Какая неприятность.
Эйн от души врезал ему ботинком в висок. Очень надеялся, что у механизированного мудака от этого закоротит какой-нибудь из его отбитых имплантов.
***
Вскоре прибыл отряд герианцев вместе с Марой, Ойлер оказался в кандалах-блокаторах, а Эйн с тоской подумал, как же вымотался за этот проклятый день. Вымотался и проголодался. Даже неловко стало, недавно ведь ел, меньше суток назад.
Габриэль, ты в порядке? — спросила Мара мысленно, и ее вопрос был окрашен тревогой — Эйн чувствовал, будто горечь на языке. Мара боялась: не того, что Ойлер сделал. Того, что могла сделать Рьярра.
Вот только теперь Рьярре уже не хотелось издеваться, ломать Эйна и превращать в своего послушного, слепого солдатика.
Нормально, — он тоже не стал говорить вслух, передал собственными чувствами.
И подумал: а ведь у него в руках был игольник. И Рьярра стояла спиной, он мог бы убить ее прямо сейчас. Отомстить и умереть, героически и глупо.
И оставить Землю расплачиваться за это.
Рьярра будто почувствовала что-то, обернулась, удивленно вскинула брови:
— Ты хочешь убить меня сейчас, мальчик?
— Очень, — честно ответил ей Эйн, усмехнулся уголком губ, а потом демонстративно убрал руку от оружия. — Но не стану. На твое счастье, Землю я люблю сильнее, чем ненавижу тебя.
Он ожидал усмешки в ответ, но Рьярра только спокойно кивнула:
— Хорошо. Я в тебе не ошиблась.
Мара подошла к ним, потянулась мысленно, и ее присутствие отдалось у Эйна в груди теплом.
Он мысленно закрылся и отступил на шаг:
— Пошли отсюда.
***
Обратно Рьярра летела с Ойлером и бойцами Льенны, а Эйн оказался в одном флаере с Марой и Зайном.
Она села на заднее сиденье, раскрыла виртуальные экраны.
Эйн не мог читать ее мысли, но успел уловить детали: она собиралась допрашивать Ойлера вместе с Рьяррой. Ей нужно было подготовить камеру и еще что-то из «особого» оборудования.
— Я буду с тобой на допросе, — сказал ей Эйн, и Мара отвлеклась на мгновение. Ответила спокойно и тихо:
— Габриэль, я справлюсь без тебя.
Он пожал плечами, бездумно погладил рукоять игольника:
— Я не спрашивал разрешения.
Он не стал пояснять очевидное: он не имел права ей доверять. И ему нужна была информация, вся, до которой он мог дотянуться.
— Габриэль… — начала она, и он перебил:
— Нет. Не в этот раз. Я пока еще не решил, кто лучше: вы или илирианцы. Попробуй не пустить меня на допрос Ойлера, и лучше станут они.
Зайн сидел рядом, Эйн видел, как напряглись его пальцы на управляющей панели, как Зайн весь подобрался, будто волчара, почуяв кровь:
— Дева Телура, мне вмешаться? Я готов наказать человека.
Да, кто бы сомневался. Герианские ублюдки привыкли прогибаться под своих баб, наверняка бесились, когда видели мужика, который говорил и решал за себя сам.
— Не нужно, эллар, — вроде бы интонация не изменилась, Мара почти никогда не повышала голос, но чувство было, будто вдоль позвоночника лезвием провели. Эйн тоже внутренне подобрался. — Я сама разберусь со своим меченым.
Зайн заткнулся, посмотрел вперед, а Эйн повернулся к ней всем телом:
— Я не герианец, и не собираюсь тебе подыгрывать. Я человек и отвечаю за других людей. Мне нужно знать, что ты вытащишь из Ойлера.
Она покачала головой:
— Я не хочу, чтобы ты это видел. Мы с Рьяррой будем пытать его. Так же, как Рьярра пытала тебя.
Эйн рассмеялся, потому что это он как раз понимал прекрасно:
— Да, я в курсе. И что?
Он чувствовал, как осторожно она подбирала слова, как боялась его задеть. И это тоже бесило. То, что она считала Эйна хрупким.
— Тебе не стоит на это смотреть.
— Это не тебе решать. Мне плевать кто я тебе. Твой меченый, твой ручной человек. Ты мне — еще одна герианка, которая скрывает информацию. Ты много наобещала. Смерть Рьярры, Землю обратно. И ты наврала. Поэтому сейчас ты заткнешься и пустишь меня на допрос.
Это было нечестно, бить по больному, обвинять ее в том, что от нее не зависело. Но Эйну нужна была информация, и он не для того ловил Ойлера, чтобы просто уйти в сторону и довериться герианцам.
И Мара послушалась. Ее чувства отозвались болью — приглушенной, чужой — а потом исчезли. И Эйну остался только едва уловимый отголосок присутствия.
— Хорошо, Габриэль, — сказала она, и замолчала.
***
Помещения для допросов у герианцев были совсем не такие, как у землян. Эйн никогда раньше не был в герианской камере и радовался этому. Над ним Рьярра издевалась в обычном мобильном модуле для жилья — пустом и безликом. Допросная, куда привели Ойлера, была серая с красным, выкрашенная неровно, будто ее кровью заляпали. На заднем плане из динамиков звучал тихий, едва уловимый шум, как треск перемалываемых костей, очень навязчивый, тревожный.
