- Держитесь, эллар. Если вы умрете, я никогда себе не прощу.
Зайн слабо усмехнулся - Эйн видел на виртуальном экране, когда запускал системы:
- Вы же не виноваты, Телура.
- Вы тем более, так что не смейте умирать.
Зайн долго протяжно выдохнул, прикрыл глаза, а потом Эйн стартанул вверх, нарушая все правила полетов в городе, и рванул в сторону убежища герианцев, в надежде, что его не тормознет какой-нибудь слишком законопослушный патруль.
Рьярра встретила их на воздушном причале с командой герианских медиков, и те сразу же погрузили Зайна на носилки, о чем-то негромко переговариваясь между собой. И Эйн понятия не имел, о чем шла речь - что случай не серьезный, и проблем не будет? О том, что Зайна не спасти?
Хотя последнее, конечно, вряд ли. Герианские мед-капсулы творили чудеса.
- В следующий раз, мальчик, - сказала Эйну Рьярра, раздраженно, зло, - бери капсулу с собой, ты еще ни разу не вернулся без раненых.
- Ага, - устало согласился он. - Вечно какие-то ублюдки не хотят меня оставить в покое.
Он обернулся на Мару, заляпанную кровь, красной и черной - герианской и человеческой - так, будто на нее вылили пару упаковок краски. С отвращением оглядел себя, Эйн и сам выглядел не лучше, и герианцы вокруг это подмечали - несколько техников, которые обследовали флаер и забрали то, что Мара захватила в доме Хэнка, медики. Они никак не комментировали, но взгляд их при виде крови становился цепким, слишком внимательным. Таким, что пробирало холодком изнутри.
- И вечно ты рвешься в драку, - добавила Рьярра, присмотрелась к нему внимательнее, и Эйн почувствовал себя крохотным под этим внимательным взглядом, ненавидел это чувство и то, что за время плена привык, что ее внимание означает боль. Очень много боли.
- Ты использовал эмпатию, - сказала Рьярра. - И истощил себя.
Эйн невесело усмехнулся, проводил Мару взглядом - она пошла с медиками, хотела удостовериться, что с Зайном все будет в порядке:
- Да, я в курсе. И про эмпатию, и про истощение. Я же сам это сделал.
- Это не игра, мальчик, ты не понимаешь, насколько серьезные могут быть последствия, - потом она помолчала, и ее настороженный, слишком внимательный взгляд ему не нравился. - Почему ты весь в крови?
- А Мара не рассказала? Она ведь с тобой связалась, предупредила про Зайна. У вас было время поболтать.
- Она сказала только приготовить капсулу. И предупредить техников. И вот ты приезжаешь весь в крови. Черная - это наша, кровь Зайна. Откуда взялась красная, если ты использовал эмпатию? Сила Телуры причиняет боль, она не наносит повреждений.
Эйн бездумно потянулся потереть лицо, поморщился, когда понял, что чуть не размазал кровь, и фыркнул, когда вспомнил, что и так заляпался с ног до головы:
- Считай, что я и в этом оказался особенный. И несчастный ублюдок, которого я ударил вашими фокусами, - Эйн приложил пальцы к виску, - сдох не от боли. Он вырвал себе сердце и подарил его мне.
Рьярра застыла, замерла абсолютно неподвижно, отступила на шаг, и рука ее потянулась к кнуту на поясе.
Эйн выхватил игольник быстрее, чем осознал, что делает:
- Даже не думай, сука, - злость рвалась изнутри, на эту тварь, которая пытала его раньше и хотела... хотела снова. Эйн цеплялся за злость, потому что без нее оставался только страх. И этот страх он ненавидел. - Я не дам себя ударить.
Зарядов в игольнике у него не оставалось, но Стальная Сука об этом не знала.
Она медленно убрала ладонь от кнута, отступила на шаг, не делая лишних движений:
- Я не хочу тебя бить, мальчик, - спокойно, непривычно тихо сказала она. - Это случайный жест. Неудачный.
Он отошел на шаг тоже, потом опустил игольник - да, Рьярра не врала, вряд ли собиралась использовать кнут, не в ее интересах.
Эйн медленно вдохнул, выдохнул, успокаиваясь, и сказал ей:
- Мне надо помыться, прийти в себя. Потом можем поговорить. Через десять минут у тебя в кабинете.
Он ждал, что она возразит, что потребует отчета прямо сейчас - даже хотел этого, чтобы послать ее к блястовой матери.
Но Рьярра только кивнула:
- Я буду ждать. Выпей воды, при истощении так легче.
На базе Рьярры человеческой военной формы не оказалось, а надевая герианскую, Эйн чувствовал себя самозванцем. Хотя сама по себе она оказалась довольно удобной, не стесняла движений.
После короткого холодного душа и пары глотков воды - холодной и едва ощутимо отдававшей универсальным средством очистки - действительно стало лучше.
И у Эйна оставалось несколько минут, вместо кабинета Рьярры, он пошел к лазарету. Поймал себя на том, что ходит туда, как по расписанию, только каждый раз к разным герианцам.
Салея была внутри, проверяла показания приборов, и Эйн увидел, как украдкой она коснулась руки бессознательного Зайна - быстро, осторожно, будто хотела проверить, что он рядом, что жив.
Эйну стало неловко, словно увидел что-то, что ему не полагалось, что-то личное, и он прочистил горло, привлекая к себе внимание:
- Как он?
Салея обернулась резко, оскалилась, и в несколько шагов оказалась рядом. Ее рука метнулась вперед змеей, ногти впились Эйну в шею - как Рьярра когда-то, как Хэнк, как Галлара схватил Мару, и Эйн отреагировал инстинктивно, рванул ее руку своей металлической, вывернул, заламывая за спину, и Салея зашипела, когда он впечатал ее в стену:
- Еще раз так сделаешь, сломаю руку, - он надавил сильнее, и она перестала вырываться.
- Отпусти меня, человек.
Бляста ее знает, почему не ударила эмпатией.
- Успокоилась? - спросил ее Эйн, и все же отпустил.
- Это ты виноват... Ты, твои безмозглые планы. Строишь из себя хозяина, пытаешься управлять, ты, мужчина. И чем это заканчивается?
Она резко обернулась, глаза у нее горели, радужка казалась почти белой в черных белках.
- Зайн знал, на что идет.
- Что он мог знать? - она выплевывала каждое слово, смотрела ему в лицо, и убила бы, если бы верила, что сможет это пережить. - Лезет доказать, что он не хуже дев. Самый сильный, самый умелый. И оказывается в лазарете раз за разом. Сначала он потерял глаз, сегодня чуть не умер. И ради чего? Что нам до твоей планеты? До твоей войны? Наш дом на Герии.
- Из твоего дома тебя выперли пинком, - напомнил ей Эйн. - За проблемы с субординацией и общую паскудность. И выбора у тебя не было, только остаться на моей планете. А Зайн верен Рьярре. Не тебе, и он остается с ней. На любой планете. Хочешь это обсудить?
Она молчала, поджав губы, злилась, но, похоже, ей хватало мозгов не спорить дальше. Может, она просто вспомнила, что Эйн вполне мог выпереть ее и с Земли тоже. А бежать ей было некуда.
А ведь Мара хотела, чтобы Салея его обучала. Эйн потер шею, представил себе это обучение, и, говоря начистоту, ничего хорошего не ждал заранее.
- Зайн сражается за то, во что верит, - добавил он, пожал плечами. - Не за Землю, и не за меня. И ты уж тем более его не остановишь.
- Зайн тебя слышит, человек, - хрипло отозвался низкий мужской голос, и Эйн обернулся. Зайн выглядел... паршиво по-правде говоря. Но живым. - И вы оба раздражаете.
Эйн усмехнулся, подошел поближе:
- Раз раздражаешься, идешь на поправку.
- Ты ничего не знаешь обо мне. И почему я сражаюсь.
- Я точно знаю больше нее, - Эйн мотнул головой в сторону Салеи, снова потер шею, там, где впивались ее пальцы, кожу саднило.
Зайн задержался взглядом на его шее, потом посмотрел на Салею, и произнес неожиданно четко:
- Да. Больше нее.
Он помолчала, потом подошла к его капсуле, на Эйна даже не обернулась:
- Я знаю, как тебя вылечить, мальчик. Сейчас остальное неважно.
- Что с твоей шеей? - спросила Рьярра, как только двери ее кабинета с шипением скользнули в стороны, и Эйн зашел внутрь. Мара сидела в углу в кресле, новая чистая униформа была ей велика, и с мокрых после душа волос за воротник скользили прозрачные капли.
Эйн даже засмотрелся, хотя любоваться точно было не время и не место.
- С моей шеей все как обычно, - отозвался Эйн. - Случилась очередная психованная герианка.
- Салея? - Рьярра подалась вперед, нахмурилась.
- Можешь ее не наказывать, - Эйн поморщился, хотелось сесть, но кресел в кабинете Рьярры было всего два. Мара поднялась, чтобы уступить ему, и он остановил ее жестом. - Не дергайся. Тебе нужнее.
- Зато я могу постоять, - спокойно сказала ему Рьярра, встала из-за стола, и на сей раз он не стал отказываться. Кресло у нее было неудобное, жесткое, но лучше, чем стоять. На столе стояло две чашки, и один высокий контейнер с подогревом. - И я не могу наказать Салею. Она нужна, чтобы учить тебя, мальчик.
- Повезло ей, - хотя Эйну было откровенно не до Салеи и ее выходок. Среди множества других проблем и надвигающихся катастроф вроде Галлары и илирианцев, Салея не имела значения. - А нам, похоже, не очень. Мара тебе рассказала?
"Нет", - шепнула она мысленно, и он уловил в ее сознании: Мара оставляла ему право решать, какую информацию выдать, а какую скрыть. И он был ей за это благодарен. За доверие, хоть и не собирался ничего скрывать.
Он рассказал, что случилось у Хэнка, про слова Галлары, и Рьярра слушала его, не перебивая.
- Нам нужно проверить состояние твоей эмпатии, - сказала она наконец, когда он закончил. - Мы не можем действовать вслепую, мальчик. Похоже, ты будешь сильнее, чем мы думали. А это опасно. Салея займется твоим обучением, как можно скорее.
Но они все трое уже понимали и то, что она не сказала.
Эйн сказал за нее:
- Я больше не могу быть единственным лидером Сопротивления.
- Но кроме тебя никого нет. Даже если удастся исправить Леннера... - сказала Мара.
- Я говорю не про Леннера, - перебил он ее. Усмехнулся, глядя на Рьярру. - У тебя есть запасной вариант. Наверняка есть. Ты же понимала, что меня могут убить. И ты не из тех, кто все поставит на одного человека.
- Но я поставила, - Рьярра покачала головой. - Потому что поверила в тебя.
Эйн знал, что она не врет, но и всей правды не договаривает:
- Да, поставила. Но запасной вариант все равно был. И я хочу с ним встретиться.
Он знал, что она не откажет, что выбора у нее не было, и Рьярра отвела взгляд, кивнула, коротко и угрюмо:
- Да, был. И есть. Генерал Картер, брат Шелен Картер. И я хочу предупредить тебя сразу, мальчик. Он тебе не понравится. И ты ему тоже.
Медицинская капсула стояла рядом с той, в которой держали Зайна - лечили Зайна, но выглядело это все еще жутковато, все эти иглы и био-нити, напоминавшие жилы причудливого организма - и казалась скорее мертвой, чем выключенной.
- Мы не можем исследовать твою эмпатию иначе, - спокойно сказала Мара. - Придется обойтись капсулой.
Потом она повернула к нему голову, в уголках губ затаилась улыбка, и Эйн почувствовал - Мару это забавляло.
- Ты же знаешь, что я ненавижу иголки.
Он ни разу не говорил об этом раньше. И не так уж плохо относился к иголкам, если их было мало.
Но в герианской капсуле их было немало.
И Мара это отлично понимала, читала в его мыслях и веселилась.
- Не беспокойся, Габриэль, я введу их сама. Я буду очень осторожной, - спокойно, невозмутимо сказала она.
- Лучше я тебе чего-нибудь введу. Тоже осторожно, - не удержался он, и Мара сначала нахмурилась, склонила голову, как делала всегда, когда чего-то не понимала, будто вслушивалась в барахлящий переводчик, а потом уловила значение в его мыслях.
И рассмеялась.
И Эйна отпустило - напряжение прошедшего дня, угроза илирианцев, он почувствовал, что выжил - после Хэнка, после Галлары, после череды неприятных разговоров с Салеей и Рьяррой. Он снова чувствовал себя живым. Усмехнулся Маре в ответ.
Она подошла к нему вплотную, привстала, коснулась его шеи - Эйн ожидал поцелуя, но она прихватила кожу зубами, легко и приятно, как обещание чего-то большего, шепнула:
- Хочешь, я поставлю тебя на колени и заставлю просить, и кричать, и ты будешь только мой?
От ее слов - дурацких, будто из порнухи - по телу разливался жар, потому что за этими словами стояла абсолютная уверенность, Мара знала тело Эйна, могла выполнить все, что обещала.
Он повернул голову подставляясь, выдохнул, когда укус стал сильнее, на грани с болью:
- Даже страшно соглашаться. Точно же какая-нибудь хрень случится.
- Никакая "хрень", - она прижалась всем телом, пообещала, - нам не помешает.
- Этой "хренью" буду я, дева Телура. И я помешаю, - мрачно сказал Зайн, и его голос заставил Эйна дернуться. Совсем же забыл про ублюдка, разве Зайну не полагалось оставаться без сознания.
Мара спокойно отодвинулась, высокомерно улыбнулась Зайну - она обычно так невозмутимо, так ровно держалась со всеми, что Эйн забывал порой, что она могла быть заносчивой, как все герианки.
- Я мотивирую своего меченого, эллар. Вам что-то не нравится?
- Все, - угрюмо отозвался Зайн, и Эйн подавил желание ответить "ты просто завидуешь". - Я все еще не верю. У вас мог быть я, а вы выбрали человека.
Эйн фыркнул:
- Не сложный был выбор. Ты же герианская феминистка, а феминисток никто не любит.
Лицо у Зайна стало просто невыразимое - он явно не понимал до конца, о чем идет речь, улавливал достаточно, чтобы раздражаться, но недостаточно, чтобы ответить.
- Габриэль, - с мягким укором обратилась к нему Мара, но глаза у нее смеялись, и в тот момент она казалась совсем девчонкой. Его, Эйна, девчонкой. - Не нужно так говорить с элларом. Он очень популярен у женщин.
- Главное, что не у тебя, - Эйн подмигнул, потом посмотрел на медицинскую капсулу с отвращением. - Ладно, давай покончим с этим. И завалимся в кровать хотя бы на пару часов. До того как Рьярра потащит меня на встречу с Картером. Я уже предвкушаю, какой это будет ад.
Когда Рьярра сказала, что брат Шелен Картер - тот, кого она планировала сделать главой Сопротивления в случае смерти Эйна - ему не понравится, и Эйн ей верил. Она отлично разбиралась в том, что ему не нравится. Он что-то слышал про генерала Картера, и в дни войны, и до нее - точнее слышал имя, но на экранах тот не мелькал.
- Ты будешь не один, - напомнила Мара. - Картеру, кем бы он ни был, придется вести себя достойно.
- Ты ведь понимаешь, что нам людям, проще договориться без всяких герианок рядом? - Эйн хмыкнул, сам, без понуканий стянул футболку, бросил на сиденье для посетителей и забрался в медицинскую капсулу. Силовое поле обхватило тело, прижало к мягкой обивке - герианская капсула выглядела как пыточный инструмент, но оказалась довольно удобной. По крайней мере, пока в дело не вступали иглы.
- Зато мы можем помочь, если договориться не выйдет, - Мара усмехнулась одними уголками губ, взялась за мешанину био-нитей и игл. - Вдохни поглубже.
Он ничего не успел ей ответить, Она наклонилась ниже, к самой его коже, легонько подула, даже не касалась. Волосы щекотали - приятно и мягко. И когда Эйн почувствовал укол в бок, вздрогнул не от боли, от неожиданности.
Первая игла торчала из кожи.
Он думал, будет больнее, намного больнее. Но Мара действовала мягко, уверенно, отвлекала мимолетными прикосновениями, когда вводила иглы - одну за другой.
Эйн поймал себя на том, что возбуждается. Глупо и немного стыдно - от близости, от ощущения тепла. Он ненавидел иголки, но Мара превращала их в игру, в которой за малой болью следовало удовольствие.
- Теперь я понимаю... - Эйн прочистил горло, потому что голос охрип, и казалось, что в комнате слишком жарко, что воздух выкипает и его отчаянно не хватает. - Почему ты не дала Салее это сделать.
Зайн слабо усмехнулся - Эйн видел на виртуальном экране, когда запускал системы:
- Вы же не виноваты, Телура.
- Вы тем более, так что не смейте умирать.
Зайн долго протяжно выдохнул, прикрыл глаза, а потом Эйн стартанул вверх, нарушая все правила полетов в городе, и рванул в сторону убежища герианцев, в надежде, что его не тормознет какой-нибудь слишком законопослушный патруль.
***
Рьярра встретила их на воздушном причале с командой герианских медиков, и те сразу же погрузили Зайна на носилки, о чем-то негромко переговариваясь между собой. И Эйн понятия не имел, о чем шла речь - что случай не серьезный, и проблем не будет? О том, что Зайна не спасти?
Хотя последнее, конечно, вряд ли. Герианские мед-капсулы творили чудеса.
- В следующий раз, мальчик, - сказала Эйну Рьярра, раздраженно, зло, - бери капсулу с собой, ты еще ни разу не вернулся без раненых.
- Ага, - устало согласился он. - Вечно какие-то ублюдки не хотят меня оставить в покое.
Он обернулся на Мару, заляпанную кровь, красной и черной - герианской и человеческой - так, будто на нее вылили пару упаковок краски. С отвращением оглядел себя, Эйн и сам выглядел не лучше, и герианцы вокруг это подмечали - несколько техников, которые обследовали флаер и забрали то, что Мара захватила в доме Хэнка, медики. Они никак не комментировали, но взгляд их при виде крови становился цепким, слишком внимательным. Таким, что пробирало холодком изнутри.
- И вечно ты рвешься в драку, - добавила Рьярра, присмотрелась к нему внимательнее, и Эйн почувствовал себя крохотным под этим внимательным взглядом, ненавидел это чувство и то, что за время плена привык, что ее внимание означает боль. Очень много боли.
- Ты использовал эмпатию, - сказала Рьярра. - И истощил себя.
Эйн невесело усмехнулся, проводил Мару взглядом - она пошла с медиками, хотела удостовериться, что с Зайном все будет в порядке:
- Да, я в курсе. И про эмпатию, и про истощение. Я же сам это сделал.
- Это не игра, мальчик, ты не понимаешь, насколько серьезные могут быть последствия, - потом она помолчала, и ее настороженный, слишком внимательный взгляд ему не нравился. - Почему ты весь в крови?
- А Мара не рассказала? Она ведь с тобой связалась, предупредила про Зайна. У вас было время поболтать.
- Она сказала только приготовить капсулу. И предупредить техников. И вот ты приезжаешь весь в крови. Черная - это наша, кровь Зайна. Откуда взялась красная, если ты использовал эмпатию? Сила Телуры причиняет боль, она не наносит повреждений.
Эйн бездумно потянулся потереть лицо, поморщился, когда понял, что чуть не размазал кровь, и фыркнул, когда вспомнил, что и так заляпался с ног до головы:
- Считай, что я и в этом оказался особенный. И несчастный ублюдок, которого я ударил вашими фокусами, - Эйн приложил пальцы к виску, - сдох не от боли. Он вырвал себе сердце и подарил его мне.
Рьярра застыла, замерла абсолютно неподвижно, отступила на шаг, и рука ее потянулась к кнуту на поясе.
Эйн выхватил игольник быстрее, чем осознал, что делает:
- Даже не думай, сука, - злость рвалась изнутри, на эту тварь, которая пытала его раньше и хотела... хотела снова. Эйн цеплялся за злость, потому что без нее оставался только страх. И этот страх он ненавидел. - Я не дам себя ударить.
Зарядов в игольнике у него не оставалось, но Стальная Сука об этом не знала.
Она медленно убрала ладонь от кнута, отступила на шаг, не делая лишних движений:
- Я не хочу тебя бить, мальчик, - спокойно, непривычно тихо сказала она. - Это случайный жест. Неудачный.
Он отошел на шаг тоже, потом опустил игольник - да, Рьярра не врала, вряд ли собиралась использовать кнут, не в ее интересах.
Эйн медленно вдохнул, выдохнул, успокаиваясь, и сказал ей:
- Мне надо помыться, прийти в себя. Потом можем поговорить. Через десять минут у тебя в кабинете.
Он ждал, что она возразит, что потребует отчета прямо сейчас - даже хотел этого, чтобы послать ее к блястовой матери.
Но Рьярра только кивнула:
- Я буду ждать. Выпей воды, при истощении так легче.
***
На базе Рьярры человеческой военной формы не оказалось, а надевая герианскую, Эйн чувствовал себя самозванцем. Хотя сама по себе она оказалась довольно удобной, не стесняла движений.
После короткого холодного душа и пары глотков воды - холодной и едва ощутимо отдававшей универсальным средством очистки - действительно стало лучше.
И у Эйна оставалось несколько минут, вместо кабинета Рьярры, он пошел к лазарету. Поймал себя на том, что ходит туда, как по расписанию, только каждый раз к разным герианцам.
Салея была внутри, проверяла показания приборов, и Эйн увидел, как украдкой она коснулась руки бессознательного Зайна - быстро, осторожно, будто хотела проверить, что он рядом, что жив.
Эйну стало неловко, словно увидел что-то, что ему не полагалось, что-то личное, и он прочистил горло, привлекая к себе внимание:
- Как он?
Салея обернулась резко, оскалилась, и в несколько шагов оказалась рядом. Ее рука метнулась вперед змеей, ногти впились Эйну в шею - как Рьярра когда-то, как Хэнк, как Галлара схватил Мару, и Эйн отреагировал инстинктивно, рванул ее руку своей металлической, вывернул, заламывая за спину, и Салея зашипела, когда он впечатал ее в стену:
- Еще раз так сделаешь, сломаю руку, - он надавил сильнее, и она перестала вырываться.
- Отпусти меня, человек.
Бляста ее знает, почему не ударила эмпатией.
- Успокоилась? - спросил ее Эйн, и все же отпустил.
- Это ты виноват... Ты, твои безмозглые планы. Строишь из себя хозяина, пытаешься управлять, ты, мужчина. И чем это заканчивается?
Она резко обернулась, глаза у нее горели, радужка казалась почти белой в черных белках.
- Зайн знал, на что идет.
- Что он мог знать? - она выплевывала каждое слово, смотрела ему в лицо, и убила бы, если бы верила, что сможет это пережить. - Лезет доказать, что он не хуже дев. Самый сильный, самый умелый. И оказывается в лазарете раз за разом. Сначала он потерял глаз, сегодня чуть не умер. И ради чего? Что нам до твоей планеты? До твоей войны? Наш дом на Герии.
- Из твоего дома тебя выперли пинком, - напомнил ей Эйн. - За проблемы с субординацией и общую паскудность. И выбора у тебя не было, только остаться на моей планете. А Зайн верен Рьярре. Не тебе, и он остается с ней. На любой планете. Хочешь это обсудить?
Она молчала, поджав губы, злилась, но, похоже, ей хватало мозгов не спорить дальше. Может, она просто вспомнила, что Эйн вполне мог выпереть ее и с Земли тоже. А бежать ей было некуда.
А ведь Мара хотела, чтобы Салея его обучала. Эйн потер шею, представил себе это обучение, и, говоря начистоту, ничего хорошего не ждал заранее.
- Зайн сражается за то, во что верит, - добавил он, пожал плечами. - Не за Землю, и не за меня. И ты уж тем более его не остановишь.
- Зайн тебя слышит, человек, - хрипло отозвался низкий мужской голос, и Эйн обернулся. Зайн выглядел... паршиво по-правде говоря. Но живым. - И вы оба раздражаете.
Эйн усмехнулся, подошел поближе:
- Раз раздражаешься, идешь на поправку.
- Ты ничего не знаешь обо мне. И почему я сражаюсь.
- Я точно знаю больше нее, - Эйн мотнул головой в сторону Салеи, снова потер шею, там, где впивались ее пальцы, кожу саднило.
Зайн задержался взглядом на его шее, потом посмотрел на Салею, и произнес неожиданно четко:
- Да. Больше нее.
Он помолчала, потом подошла к его капсуле, на Эйна даже не обернулась:
- Я знаю, как тебя вылечить, мальчик. Сейчас остальное неважно.
***
- Что с твоей шеей? - спросила Рьярра, как только двери ее кабинета с шипением скользнули в стороны, и Эйн зашел внутрь. Мара сидела в углу в кресле, новая чистая униформа была ей велика, и с мокрых после душа волос за воротник скользили прозрачные капли.
Эйн даже засмотрелся, хотя любоваться точно было не время и не место.
- С моей шеей все как обычно, - отозвался Эйн. - Случилась очередная психованная герианка.
- Салея? - Рьярра подалась вперед, нахмурилась.
- Можешь ее не наказывать, - Эйн поморщился, хотелось сесть, но кресел в кабинете Рьярры было всего два. Мара поднялась, чтобы уступить ему, и он остановил ее жестом. - Не дергайся. Тебе нужнее.
- Зато я могу постоять, - спокойно сказала ему Рьярра, встала из-за стола, и на сей раз он не стал отказываться. Кресло у нее было неудобное, жесткое, но лучше, чем стоять. На столе стояло две чашки, и один высокий контейнер с подогревом. - И я не могу наказать Салею. Она нужна, чтобы учить тебя, мальчик.
- Повезло ей, - хотя Эйну было откровенно не до Салеи и ее выходок. Среди множества других проблем и надвигающихся катастроф вроде Галлары и илирианцев, Салея не имела значения. - А нам, похоже, не очень. Мара тебе рассказала?
"Нет", - шепнула она мысленно, и он уловил в ее сознании: Мара оставляла ему право решать, какую информацию выдать, а какую скрыть. И он был ей за это благодарен. За доверие, хоть и не собирался ничего скрывать.
Он рассказал, что случилось у Хэнка, про слова Галлары, и Рьярра слушала его, не перебивая.
- Нам нужно проверить состояние твоей эмпатии, - сказала она наконец, когда он закончил. - Мы не можем действовать вслепую, мальчик. Похоже, ты будешь сильнее, чем мы думали. А это опасно. Салея займется твоим обучением, как можно скорее.
Но они все трое уже понимали и то, что она не сказала.
Эйн сказал за нее:
- Я больше не могу быть единственным лидером Сопротивления.
- Но кроме тебя никого нет. Даже если удастся исправить Леннера... - сказала Мара.
- Я говорю не про Леннера, - перебил он ее. Усмехнулся, глядя на Рьярру. - У тебя есть запасной вариант. Наверняка есть. Ты же понимала, что меня могут убить. И ты не из тех, кто все поставит на одного человека.
- Но я поставила, - Рьярра покачала головой. - Потому что поверила в тебя.
Эйн знал, что она не врет, но и всей правды не договаривает:
- Да, поставила. Но запасной вариант все равно был. И я хочу с ним встретиться.
Он знал, что она не откажет, что выбора у нее не было, и Рьярра отвела взгляд, кивнула, коротко и угрюмо:
- Да, был. И есть. Генерал Картер, брат Шелен Картер. И я хочу предупредить тебя сразу, мальчик. Он тебе не понравится. И ты ему тоже.
Глава 39
***
Медицинская капсула стояла рядом с той, в которой держали Зайна - лечили Зайна, но выглядело это все еще жутковато, все эти иглы и био-нити, напоминавшие жилы причудливого организма - и казалась скорее мертвой, чем выключенной.
- Мы не можем исследовать твою эмпатию иначе, - спокойно сказала Мара. - Придется обойтись капсулой.
Потом она повернула к нему голову, в уголках губ затаилась улыбка, и Эйн почувствовал - Мару это забавляло.
- Ты же знаешь, что я ненавижу иголки.
Он ни разу не говорил об этом раньше. И не так уж плохо относился к иголкам, если их было мало.
Но в герианской капсуле их было немало.
И Мара это отлично понимала, читала в его мыслях и веселилась.
- Не беспокойся, Габриэль, я введу их сама. Я буду очень осторожной, - спокойно, невозмутимо сказала она.
- Лучше я тебе чего-нибудь введу. Тоже осторожно, - не удержался он, и Мара сначала нахмурилась, склонила голову, как делала всегда, когда чего-то не понимала, будто вслушивалась в барахлящий переводчик, а потом уловила значение в его мыслях.
И рассмеялась.
И Эйна отпустило - напряжение прошедшего дня, угроза илирианцев, он почувствовал, что выжил - после Хэнка, после Галлары, после череды неприятных разговоров с Салеей и Рьяррой. Он снова чувствовал себя живым. Усмехнулся Маре в ответ.
Она подошла к нему вплотную, привстала, коснулась его шеи - Эйн ожидал поцелуя, но она прихватила кожу зубами, легко и приятно, как обещание чего-то большего, шепнула:
- Хочешь, я поставлю тебя на колени и заставлю просить, и кричать, и ты будешь только мой?
От ее слов - дурацких, будто из порнухи - по телу разливался жар, потому что за этими словами стояла абсолютная уверенность, Мара знала тело Эйна, могла выполнить все, что обещала.
Он повернул голову подставляясь, выдохнул, когда укус стал сильнее, на грани с болью:
- Даже страшно соглашаться. Точно же какая-нибудь хрень случится.
- Никакая "хрень", - она прижалась всем телом, пообещала, - нам не помешает.
- Этой "хренью" буду я, дева Телура. И я помешаю, - мрачно сказал Зайн, и его голос заставил Эйна дернуться. Совсем же забыл про ублюдка, разве Зайну не полагалось оставаться без сознания.
Мара спокойно отодвинулась, высокомерно улыбнулась Зайну - она обычно так невозмутимо, так ровно держалась со всеми, что Эйн забывал порой, что она могла быть заносчивой, как все герианки.
- Я мотивирую своего меченого, эллар. Вам что-то не нравится?
- Все, - угрюмо отозвался Зайн, и Эйн подавил желание ответить "ты просто завидуешь". - Я все еще не верю. У вас мог быть я, а вы выбрали человека.
Эйн фыркнул:
- Не сложный был выбор. Ты же герианская феминистка, а феминисток никто не любит.
Лицо у Зайна стало просто невыразимое - он явно не понимал до конца, о чем идет речь, улавливал достаточно, чтобы раздражаться, но недостаточно, чтобы ответить.
- Габриэль, - с мягким укором обратилась к нему Мара, но глаза у нее смеялись, и в тот момент она казалась совсем девчонкой. Его, Эйна, девчонкой. - Не нужно так говорить с элларом. Он очень популярен у женщин.
- Главное, что не у тебя, - Эйн подмигнул, потом посмотрел на медицинскую капсулу с отвращением. - Ладно, давай покончим с этим. И завалимся в кровать хотя бы на пару часов. До того как Рьярра потащит меня на встречу с Картером. Я уже предвкушаю, какой это будет ад.
Когда Рьярра сказала, что брат Шелен Картер - тот, кого она планировала сделать главой Сопротивления в случае смерти Эйна - ему не понравится, и Эйн ей верил. Она отлично разбиралась в том, что ему не нравится. Он что-то слышал про генерала Картера, и в дни войны, и до нее - точнее слышал имя, но на экранах тот не мелькал.
- Ты будешь не один, - напомнила Мара. - Картеру, кем бы он ни был, придется вести себя достойно.
- Ты ведь понимаешь, что нам людям, проще договориться без всяких герианок рядом? - Эйн хмыкнул, сам, без понуканий стянул футболку, бросил на сиденье для посетителей и забрался в медицинскую капсулу. Силовое поле обхватило тело, прижало к мягкой обивке - герианская капсула выглядела как пыточный инструмент, но оказалась довольно удобной. По крайней мере, пока в дело не вступали иглы.
- Зато мы можем помочь, если договориться не выйдет, - Мара усмехнулась одними уголками губ, взялась за мешанину био-нитей и игл. - Вдохни поглубже.
Он ничего не успел ей ответить, Она наклонилась ниже, к самой его коже, легонько подула, даже не касалась. Волосы щекотали - приятно и мягко. И когда Эйн почувствовал укол в бок, вздрогнул не от боли, от неожиданности.
Первая игла торчала из кожи.
Он думал, будет больнее, намного больнее. Но Мара действовала мягко, уверенно, отвлекала мимолетными прикосновениями, когда вводила иглы - одну за другой.
Эйн поймал себя на том, что возбуждается. Глупо и немного стыдно - от близости, от ощущения тепла. Он ненавидел иголки, но Мара превращала их в игру, в которой за малой болью следовало удовольствие.
- Теперь я понимаю... - Эйн прочистил горло, потому что голос охрип, и казалось, что в комнате слишком жарко, что воздух выкипает и его отчаянно не хватает. - Почему ты не дала Салее это сделать.
