Рьярра сказала Картеру, что научила его Марию выживать, что дала ей шанс. И теперь, накануне новой войны, невольно задавался вопросом — а что, если для детей полицейских, герианский интернат тоже означал спасение, означал навыки, которые позволили бы выжить.
Обычно с полицией Сопротивление связывалось через Саманту Эванс, у нее был доступ и к базам данных, и лично она много кого там знала — тех немногих, кто в полиции сотрудничал с Мерриком, без причин старались не трогать, чтобы не навести на них герианцев.
— Золла сейчас на месте, — сказала ему Саманта, когда Эйн с ней связался после разговора с Рьяррой. — Он не особо нас любит, но он мне должен. И у него есть допуск к вещдокам. Я ему позвоню, он сможет нас провести.
— Предупреди, что мы большой компанией, — ответил ей Эйн, и был благодарен, что она не стала допрашивать, кто именно к нему пойдет.
А потом, как оказалось, знакомить ее с Картером не пришлось. Она увидела его, вытянулась в струну и сказала:
— Рада встрече, сэр. Это большая честь, что вы теперь с нами.
И посмотрела на Эйна так, словно он привел к ней как минимум президента.
И полет к Полицейскому Управлению получился до абсурда неловким. Эйн уже забыл, что такое чувствовать себя лишним и абсолютно ненужным.
Райан Золла — угрюмый черный офицер в стандартной униформе с погонами сержанта — ждал их у входа. Стоял и курил, и когда увидел Саманту, только коротко кивнул. Задержался только взглядом на Картере, и будто не заметил Эйна с Марой.
— Я думала, ты бросил, — сказала Саманта.
Золла нахмурился, с чувством выдохнул горький дым в воздух:
— Как герианцы свалили, снова начал. Вокруг такое творится, что я скоро на вещества покрепче перейду.
— Банды? — предположил Эйн, и Золла бросил на него быстрый, хмурый взгляд, ответил:
— Да все вместе. Банды оборзели. Жители оборзели. Все оборзели. Даже герианцы.
Эйн невольно усмехнулся:
— А герианцы почему?
— А потому что свалили и оставили нас разбираться с этим дерьмом. А нас слишком мало. Мы уже прозвонили, кто кого знает из прежнего состава. И все равно людей не хватает.
Он вдруг посмотрел на Мару, и Эйн невольно напрягся.
— Приготовьтесь, — спокойно сказал Картер. — Скоро станет хуже. Будет новая война.
Эйн не ожидал, что он так просто об этом скажет, хотя Сопротивление и не скрывало особо, искало союзников и распространяло слухи — осторожно, чтобы не спровоцировать панику.
Золла не удивился, сделал долгую затяжку, выдохнул дым — тот свился в воздухе клубами, и на мгновение показалось, что проступил в этом дыме оскал:
— Да, мы и так поняли, что не просто так герианцы свалили.
Потом он потушил сигарету о шершавое уличное покрытие, сделал движение, будто собирается выбросить окурок под ноги, и замер, выругался себе под нос.
— Я так понимаю, вы не болтать пришли? Если нужно посмотреть на мертвяков, проведу вас к мертвякам.
Окурок он выбросил в урну.
И Эйн не мог отделаться от мысли, что это связано с герианцами. С тем, что Золла слишком долго с ними работал.
Их никто не останавливал, да и не смотрел особо — и людей в участке было слишком много. Людей в силовых наручниках, кто-то откровенно обдолбанный, кто-то со следами побоев на лице.
Золла шел, словно ничего необычного не творилось.
— При герианцах тоже было так? — Эйн зря спрашивал, заранее знал ответ, и все равно не мог с ним смириться, отказывался принимать мысль, что при Стальной Суке и при Льенне было лучше.
— Спокойнее, — Золла равнодушно пожал плечами и даже не обернулся. — Сюда.
А в новом коридоре оказалось тихо, даже слишком, будто сомкнувшиеся за спиной Эйна двери отсекли все звуки.
И ни одного человека не было, даже дежурных.
Картер тоже это заметил, спросил:
— Вещдоки никто не охраняет?
Золла помедлил, потом пожал плечами снова:
— Должны по идее. Но рук и так не хватает. И, если не врать, никто сейчас особо ничего не расследует. Разбираемся со срочным. На перестрелки в бедные районы вылетаем чаще, чем за кофе.
И все же, что-то здесь явно было не так. Или же Эйн совсем уже стал параноиком.
Но он потянулся к оружию, привычно обхватил рукоять ладонью и отдал мысленный приказ Маре.
Она кивнула молча, и пошла вперед первой.
Золла прищурившись смотрел ей в спину и не останавливал.
А Эйн думал о словах Картера про глупость.
И надеялся, отчаянно надеялся, что в этот раз ему просто показалось. И никакая засада не ждала их в хранилище с трупами.
Эйн занял позицию сбоку от Мары, коротко молча кивнул Саманте, и она без понуканий достала оружие, перевела в боевой режим.
Золла помялся, пробормотал под нос:
— Совсем уже с ума посходили, — и тоже полез за игольником.
Эйн повернулся к Картеру, шепнул:
— Не лезь. Я дам тебе знак.
— Еще одна глупость, — спокойно и тихо отозвался тот, и отошел к дверям в дальнем конце коридора.
Эйн только надеялся, что его глупость не обернется чем похуже.
На двери в отсек, где располагались камеры с останками, было небольшое окно — круглое, такое делали в операционных.
Мара взмахом руки вызвала виртуальный экран камеры, уменьшила и навела фокус: на голографической проекции возникло серое неприветливое помещение, железный стол и склонившийся над ним человек в униформе медика.
Человек копался в чем-то на столе, аккуратно перекладывал по контейнерам окровавленные фрагменты тел. Эйн успел увидеть кусок кисти и несколько пальцев.
Мара передала экран Золла, тот нахмурился, потом фыркнул:
— Это Маркус, криминалист. Все нормально. Вам бы паранойю подлечить.
Он выпрямился, пошел к дверям и распахнул их, на ходу убирая игольник.
Эйн напрягся, был уверен, что сейчас произойдет что-то… да что угодно, что-нибудь дерьмовое, что регулярно случалось с ним в последние месяцы. Он уже и забыл, когда хоть что-то шло по плану.
Стрельбы не последовало. Не было ни нападения, ни криков.
И Золла вскоре выглянул обратно, минуты не прошло.
— Вы идете?
«Держись сзади, — велел Маре Эйн. И пошел первым, не стал далеко убирать оружие.
Человек в униформе медика — Маркус — был в маске, но смотрел равнодушно светлыми пустыми глазами, спросил:
— Зачем они тут? — интонация была обычная, равнодушная, но Эйн все равно напрягся.
Золла пожал плечами, фыркнул:
— У них друг пропал, хотят поискать его среди трупов. Попросили помочь, по-дружески. Мне не жалко, хотят тратить время, пусть тратят, лишь бы не мое.
— Большая часть трупов в фарш, — сказал Маркус. Задержался взглядом на Саманте, потом посмотрел на Мару.
Эйн шагнул к нему, положил руку на плечо:
— Мы уже за любую надежду цепляемся, — он заставил себя вспомнить Меррика, момент, когда тот не вышел на связь, до того, как нашли труп. Эйн не умел врать — то вот это чувство, надежды и страха — оно было ему знакомо.
Маркус повернул к нему голову, посмотрел на руку у себя на плече. Сказал бесстрастно:
— Убери.
Эйн так и сделал, отступил на шаг.
Ничего он не заметил необычного — вряд ли тот использовал маскировочный браслет.
И все же что-то царапалось неправильностью. Что-то неуловимое.
В воздухе отчетливо пахло кровью.
— Прости, прости, приятель, — Эйн боялся, что переигрывает, заглянул Маркусу в глаза. — Мы не задержимся, нам бы просто посмотреть, удостовериться. Если хоть кого-то можно опознать.
Он ничего не говорил о чипах, был благодарен, что и Золла про них молчал.
Маркус коротко кивнул, отступил в сторону.
Запах крови забивал все остальное, но Эйну показалось, он уловил едва ощутимый аромат гниения.
На железном столе лежало тело.
Или то, что от него осталось.
Органы были разложены по коробкам — те, которые уцелели. А лицо — мертвенно бледное, с синими губами — почти не пострадало.
Эйн не знал человека на столе, мужик и мужик, лет сорока, с короткой щетиной на лице. Глаза бесцельно смотрели в потолок.
Будто мимо Эйна.
Мимо.
А Маркус…
Эйн вдруг понял, что напрягло его с самого начала. Показалось неправильным, странным.
«Он такой же как ублюдки из Котлована», — передал Эйн Маре.
Как те, кто показался ей странным, кто имитировал поведение людей, и только мелочи выдавали правду.
Как те, кем управляли илирианцы, и чьи головы взрывали.
И если бы голову Маркуса кто-то решил взорвать, вместе с ней превратил бы в фарш и всех остальных в комнате.
«Если ты прав, — прошелестел спокойный серый голос Мары в сознании Эйна, — его прислали забрать уцелевшие чипы».
Да, чтобы илирианские игрушки не попали в руки людям, чтобы нельзя было использовать чипы против их создателей.
— Это не он, — сказал Эйн вслух, кивнул на труп, и сглотнул. — Бляста, я не готов был к такому.
— Зрелище не для слабонервных, — Маркус произносил правильные слова, даже с правильной интонацией. Запаздывал на долю секунды в реакциях.
И не было в его жестах привычной человеческой суетливости. Ни одного лишнего движения.
«Мы не можем взять его сейчас, — мысленно передала Мара. — Мы раскроем себя».
Она была права, Эйн и сам это понимал, опустил взгляд в пол, велел себе — думай, думай, как подловить его.
Как за ним…
Но он ведь и так знал — как. Ему только не нравилось, чем это все могло обернуться.
«Это риск, Габриэль», — шепнула Мара. Но он и так это знал.
Да, он вполне мог угробить и ее, и остальных. Даже Картера, который замер в дверях, следил за происходящим внимательно и равнодушно.
«Отвлеки его», — велел Эйн, осторожно нащупал кончиками пальцев крохотный диск жучка в кармане — стандартную армейскую модель. Спросил у Маркуса:
— Как ты с этим справляешься? Меня от одного запаха воротит.
— Привычка, — отозвался тот.
Игольник Мары грохнул об пол, и Эйн невольно вздрогнул. Маркус обернулся к ней резко, будто гончая, которая учуяла кровь.
— Прошу прощения, — сказала Мара, наклонилась к игольнику медленно. И Эйн подумал, что безумнее отвлекающего маневра даже представить себе не мог. Ладони вспотели, кружок жучка скользил в пальцах.
И все вокруг напряглись, потому что прямо перед ними на полу валялось оружие.
Маркус смотрел не отрываясь, и на мгновение Эйн будто наяву увидел, как тот кидается в атаку. Быстро, будто химера, будто илирианец: успевает перехватить игольник и перестрелять их всех.
«Сейчас, Габриэль», — сказала она и взяла оружие в руку.
Эйн переместился одним шагом, поднял руку и отпустил жучок. Тот уцепился за одежду Маркуса, скользнул выше, как серебристая капля — к складке ближе к подмышке.
— Случайно выскользнуло, — сказала Мара, убрала игольник в кобуру на бедре.
Эйн отошел от Маркуса, неловко пожал плечами:
— Паршиво получилось. Мы лучше пойдем.
— Я не держу, — отозвался тот, взгляд смотрел в одну точку. И зрачки не реагировали на свет.
Эйн отвернулся, пошел к выходу:
— Зря время потратили.
Взгляд ухватился за мелочь — возле стола были лужицы крови. Неаккуратные, небольшие.
Казалось бы, что такого — Маркус копался в трупе. И тот хранился в специальной камере — сохранялся в состоянии, в каком и положили.
Ничего особенного.
Вот только к одной из луж тянулась тонкая алая струйка — у самой ножки стола. И тянулась она откуда-то из-за боковых стеллажей.
Все время, что Эйн шел к дверям, он чувствовал спиной взгляд Маркуса, и боялся, что Золла скажет что-то не то.
— И что это, бляста, было? — будто между прочим поинтересовался Золла, как только они вышли из коридора, потянулся во внутренний карман за сигаретами, и выругался снова, когда понял, что не сможет курить в здании.
«Мы не можем его предупредить, — мысленно сказала Мара. — Он может выдать себя».
«Предлагаешь оставить его и весь отдел с этим чипированным?» — зло отозвался Эйн. — И что это был за спектакль с оружием?»
Она не стала отвечать словами, передала сразу все — собственный ход мыслей — логичный, холодный и неуловимо нечеловеческий: оружие привлекает внимание. Мара заставила Маркуса сфокусироваться на игольнике, забыть обо всем остальном.
Эйн не успел ответить Золла, это сделал Картер:
— Мы получили срочный вызов, — ложь прозвучала абсолютно буднично, естественно. — Улики досмотрим в другой раз.
— Я не видел никакого вызова, — Золла фыркнул. Посмотрел на Саманту. — Есть повод скрывать? Здесь же все свои.
— Из своих у меня только паранойя, — равнодушно отозвался Картер. Бросил быстрый взгляд на Эйна, безразлично отвернулся. — Нам пора.
Эйн не стал ничего говорить, молча отвернулся и пошел прочь, не прощаясь. Мара и Саманта последовали за ним.
Золла остался курить у входа. И не удавалось отделаться от мысли, что это могла быть его последняя сигарета.
— Криминалист не человек и он кого-то убил, — спокойно сказал Картер, как только с его стороны опустилась дверь флаера, и Эйн замер, потому что совсем не это ожидал услышать.
Ответил честно:
— Я начинаю сомневаться, что ты человек.
— Самый обыкновенный, просто наблюдательный, — Картер кивнул Маре. — Нам нужно отлететь из зоны видимости. Камеры полицейского участка контролируют ближайшие два квартала.
— Я сделаю крюк, — отозвалась она, скользнула пальцами по виртуальной панели управления, и флаер плавно оторвался от причала.
Саманта тряхнула головой, спросила устало:
— Эйн, что за дрянь тут твориться?
— Я думаю, Маркус был такой же, как те, кто взорвался у Управления. Что им кто-то управляет.
— Ты думаешь? — Саманта фыркнула. — Серьезно? И почему не проверить на месте?
— Чтобы он не выдал нас, — бесстрастно вмешалась Мара. — И чтобы не использовал взрывчатку. Габриэль подбросил ему жучок. Мы сможем отследить его.
Саманта скривилась:
— Пока ты швырялась игольником? Ничего подозрительнее я в жизни не видела.
Мара едва не ответила ей, что плохо разбирается в людях. Не умеет имитировать естественность — мелькнула и пропала мысль у нее в сознании, и Эйн уловил отголосок, едва успел ее одернуть.
— Нам нужно было уйти оттуда, — сказал он. — В идеале не подравшись с этим Маркусом.
— И ты бросил Золлу, — Саманта скривилась. — Он нам помогал. Не хотел лезть в дела Сопротивления, но помогал, как мог. Ты даже не предупредил его.
Но смотрела она при этом не на Эйна. На Картера, будто ждала, что он скажет.
Картер молчал.
— Я бы предупредил его и что? Ты поручишься, что он бы не выдал себя случайно? Что не спровоцировал бы этого ублюдка с чипом? — Эйн фыркнул в ответ. — Маркусу выгодно не привлекать внимание. Если у него вообще осталось достаточно мозгов, чтобы хоть что-то осознавать. И за него не выдает реплики какой-нибудь илирианский ИИ.
Галлара говорил, что люди не испытывали боли, что чип действовал, как наркотик, стимулировал центры удовольствия. А значит, где-то внутри Маркуса еще оставался он настоящий.
«Ты этого не знаешь, Габриэль, — шепнула Мара. — И ты не можешь спасти их всех».
«Я и бросить их всех не могу» — мысленно ответил он.
Передал, зная, что она поймет: не смогу с этим жить.
Просто отойти в сторону и позволить людям — сколько же их было? Сотни? Тысячи? — умирать, взрываться живыми бомбами.
«Пока тебе не нужно, Габриэль. Пока мы их только ищем. Но скоро мы проследим за человеком, и он приведет нас к остальным. И тогда тебе придется сделать выбор».
Маркус задержался в участке допоздна, и Эйн каждую минуту ждал, что случится что-то — взрыв, пальба. Но все оставалось тихо.
Мара сидела рядом, молча просматривала записи с камер участка и делала пометки на отдельном виртуальном экране — все, что касалось Маркуса: во сколько тот приходил на работу, с кем разговаривал.
Обычно с полицией Сопротивление связывалось через Саманту Эванс, у нее был доступ и к базам данных, и лично она много кого там знала — тех немногих, кто в полиции сотрудничал с Мерриком, без причин старались не трогать, чтобы не навести на них герианцев.
— Золла сейчас на месте, — сказала ему Саманта, когда Эйн с ней связался после разговора с Рьяррой. — Он не особо нас любит, но он мне должен. И у него есть допуск к вещдокам. Я ему позвоню, он сможет нас провести.
— Предупреди, что мы большой компанией, — ответил ей Эйн, и был благодарен, что она не стала допрашивать, кто именно к нему пойдет.
А потом, как оказалось, знакомить ее с Картером не пришлось. Она увидела его, вытянулась в струну и сказала:
— Рада встрече, сэр. Это большая честь, что вы теперь с нами.
И посмотрела на Эйна так, словно он привел к ней как минимум президента.
И полет к Полицейскому Управлению получился до абсурда неловким. Эйн уже забыл, что такое чувствовать себя лишним и абсолютно ненужным.
Райан Золла — угрюмый черный офицер в стандартной униформе с погонами сержанта — ждал их у входа. Стоял и курил, и когда увидел Саманту, только коротко кивнул. Задержался только взглядом на Картере, и будто не заметил Эйна с Марой.
— Я думала, ты бросил, — сказала Саманта.
Золла нахмурился, с чувством выдохнул горький дым в воздух:
— Как герианцы свалили, снова начал. Вокруг такое творится, что я скоро на вещества покрепче перейду.
— Банды? — предположил Эйн, и Золла бросил на него быстрый, хмурый взгляд, ответил:
— Да все вместе. Банды оборзели. Жители оборзели. Все оборзели. Даже герианцы.
Эйн невольно усмехнулся:
— А герианцы почему?
— А потому что свалили и оставили нас разбираться с этим дерьмом. А нас слишком мало. Мы уже прозвонили, кто кого знает из прежнего состава. И все равно людей не хватает.
Он вдруг посмотрел на Мару, и Эйн невольно напрягся.
— Приготовьтесь, — спокойно сказал Картер. — Скоро станет хуже. Будет новая война.
Эйн не ожидал, что он так просто об этом скажет, хотя Сопротивление и не скрывало особо, искало союзников и распространяло слухи — осторожно, чтобы не спровоцировать панику.
Золла не удивился, сделал долгую затяжку, выдохнул дым — тот свился в воздухе клубами, и на мгновение показалось, что проступил в этом дыме оскал:
— Да, мы и так поняли, что не просто так герианцы свалили.
Потом он потушил сигарету о шершавое уличное покрытие, сделал движение, будто собирается выбросить окурок под ноги, и замер, выругался себе под нос.
— Я так понимаю, вы не болтать пришли? Если нужно посмотреть на мертвяков, проведу вас к мертвякам.
Окурок он выбросил в урну.
И Эйн не мог отделаться от мысли, что это связано с герианцами. С тем, что Золла слишком долго с ними работал.
***
Их никто не останавливал, да и не смотрел особо — и людей в участке было слишком много. Людей в силовых наручниках, кто-то откровенно обдолбанный, кто-то со следами побоев на лице.
Золла шел, словно ничего необычного не творилось.
— При герианцах тоже было так? — Эйн зря спрашивал, заранее знал ответ, и все равно не мог с ним смириться, отказывался принимать мысль, что при Стальной Суке и при Льенне было лучше.
— Спокойнее, — Золла равнодушно пожал плечами и даже не обернулся. — Сюда.
А в новом коридоре оказалось тихо, даже слишком, будто сомкнувшиеся за спиной Эйна двери отсекли все звуки.
И ни одного человека не было, даже дежурных.
Картер тоже это заметил, спросил:
— Вещдоки никто не охраняет?
Золла помедлил, потом пожал плечами снова:
— Должны по идее. Но рук и так не хватает. И, если не врать, никто сейчас особо ничего не расследует. Разбираемся со срочным. На перестрелки в бедные районы вылетаем чаще, чем за кофе.
И все же, что-то здесь явно было не так. Или же Эйн совсем уже стал параноиком.
Но он потянулся к оружию, привычно обхватил рукоять ладонью и отдал мысленный приказ Маре.
Она кивнула молча, и пошла вперед первой.
Золла прищурившись смотрел ей в спину и не останавливал.
А Эйн думал о словах Картера про глупость.
И надеялся, отчаянно надеялся, что в этот раз ему просто показалось. И никакая засада не ждала их в хранилище с трупами.
Глава 45
***
Эйн занял позицию сбоку от Мары, коротко молча кивнул Саманте, и она без понуканий достала оружие, перевела в боевой режим.
Золла помялся, пробормотал под нос:
— Совсем уже с ума посходили, — и тоже полез за игольником.
Эйн повернулся к Картеру, шепнул:
— Не лезь. Я дам тебе знак.
— Еще одна глупость, — спокойно и тихо отозвался тот, и отошел к дверям в дальнем конце коридора.
Эйн только надеялся, что его глупость не обернется чем похуже.
На двери в отсек, где располагались камеры с останками, было небольшое окно — круглое, такое делали в операционных.
Мара взмахом руки вызвала виртуальный экран камеры, уменьшила и навела фокус: на голографической проекции возникло серое неприветливое помещение, железный стол и склонившийся над ним человек в униформе медика.
Человек копался в чем-то на столе, аккуратно перекладывал по контейнерам окровавленные фрагменты тел. Эйн успел увидеть кусок кисти и несколько пальцев.
Мара передала экран Золла, тот нахмурился, потом фыркнул:
— Это Маркус, криминалист. Все нормально. Вам бы паранойю подлечить.
Он выпрямился, пошел к дверям и распахнул их, на ходу убирая игольник.
Эйн напрягся, был уверен, что сейчас произойдет что-то… да что угодно, что-нибудь дерьмовое, что регулярно случалось с ним в последние месяцы. Он уже и забыл, когда хоть что-то шло по плану.
Стрельбы не последовало. Не было ни нападения, ни криков.
И Золла вскоре выглянул обратно, минуты не прошло.
— Вы идете?
«Держись сзади, — велел Маре Эйн. И пошел первым, не стал далеко убирать оружие.
Человек в униформе медика — Маркус — был в маске, но смотрел равнодушно светлыми пустыми глазами, спросил:
— Зачем они тут? — интонация была обычная, равнодушная, но Эйн все равно напрягся.
Золла пожал плечами, фыркнул:
— У них друг пропал, хотят поискать его среди трупов. Попросили помочь, по-дружески. Мне не жалко, хотят тратить время, пусть тратят, лишь бы не мое.
— Большая часть трупов в фарш, — сказал Маркус. Задержался взглядом на Саманте, потом посмотрел на Мару.
Эйн шагнул к нему, положил руку на плечо:
— Мы уже за любую надежду цепляемся, — он заставил себя вспомнить Меррика, момент, когда тот не вышел на связь, до того, как нашли труп. Эйн не умел врать — то вот это чувство, надежды и страха — оно было ему знакомо.
Маркус повернул к нему голову, посмотрел на руку у себя на плече. Сказал бесстрастно:
— Убери.
Эйн так и сделал, отступил на шаг.
Ничего он не заметил необычного — вряд ли тот использовал маскировочный браслет.
И все же что-то царапалось неправильностью. Что-то неуловимое.
В воздухе отчетливо пахло кровью.
— Прости, прости, приятель, — Эйн боялся, что переигрывает, заглянул Маркусу в глаза. — Мы не задержимся, нам бы просто посмотреть, удостовериться. Если хоть кого-то можно опознать.
Он ничего не говорил о чипах, был благодарен, что и Золла про них молчал.
Маркус коротко кивнул, отступил в сторону.
Запах крови забивал все остальное, но Эйну показалось, он уловил едва ощутимый аромат гниения.
На железном столе лежало тело.
Или то, что от него осталось.
Органы были разложены по коробкам — те, которые уцелели. А лицо — мертвенно бледное, с синими губами — почти не пострадало.
Эйн не знал человека на столе, мужик и мужик, лет сорока, с короткой щетиной на лице. Глаза бесцельно смотрели в потолок.
Будто мимо Эйна.
Мимо.
А Маркус…
Эйн вдруг понял, что напрягло его с самого начала. Показалось неправильным, странным.
«Он такой же как ублюдки из Котлована», — передал Эйн Маре.
Как те, кто показался ей странным, кто имитировал поведение людей, и только мелочи выдавали правду.
Как те, кем управляли илирианцы, и чьи головы взрывали.
И если бы голову Маркуса кто-то решил взорвать, вместе с ней превратил бы в фарш и всех остальных в комнате.
«Если ты прав, — прошелестел спокойный серый голос Мары в сознании Эйна, — его прислали забрать уцелевшие чипы».
Да, чтобы илирианские игрушки не попали в руки людям, чтобы нельзя было использовать чипы против их создателей.
— Это не он, — сказал Эйн вслух, кивнул на труп, и сглотнул. — Бляста, я не готов был к такому.
— Зрелище не для слабонервных, — Маркус произносил правильные слова, даже с правильной интонацией. Запаздывал на долю секунды в реакциях.
И не было в его жестах привычной человеческой суетливости. Ни одного лишнего движения.
«Мы не можем взять его сейчас, — мысленно передала Мара. — Мы раскроем себя».
Она была права, Эйн и сам это понимал, опустил взгляд в пол, велел себе — думай, думай, как подловить его.
Как за ним…
Но он ведь и так знал — как. Ему только не нравилось, чем это все могло обернуться.
«Это риск, Габриэль», — шепнула Мара. Но он и так это знал.
Да, он вполне мог угробить и ее, и остальных. Даже Картера, который замер в дверях, следил за происходящим внимательно и равнодушно.
«Отвлеки его», — велел Эйн, осторожно нащупал кончиками пальцев крохотный диск жучка в кармане — стандартную армейскую модель. Спросил у Маркуса:
— Как ты с этим справляешься? Меня от одного запаха воротит.
— Привычка, — отозвался тот.
Игольник Мары грохнул об пол, и Эйн невольно вздрогнул. Маркус обернулся к ней резко, будто гончая, которая учуяла кровь.
— Прошу прощения, — сказала Мара, наклонилась к игольнику медленно. И Эйн подумал, что безумнее отвлекающего маневра даже представить себе не мог. Ладони вспотели, кружок жучка скользил в пальцах.
И все вокруг напряглись, потому что прямо перед ними на полу валялось оружие.
Маркус смотрел не отрываясь, и на мгновение Эйн будто наяву увидел, как тот кидается в атаку. Быстро, будто химера, будто илирианец: успевает перехватить игольник и перестрелять их всех.
«Сейчас, Габриэль», — сказала она и взяла оружие в руку.
Эйн переместился одним шагом, поднял руку и отпустил жучок. Тот уцепился за одежду Маркуса, скользнул выше, как серебристая капля — к складке ближе к подмышке.
— Случайно выскользнуло, — сказала Мара, убрала игольник в кобуру на бедре.
Эйн отошел от Маркуса, неловко пожал плечами:
— Паршиво получилось. Мы лучше пойдем.
— Я не держу, — отозвался тот, взгляд смотрел в одну точку. И зрачки не реагировали на свет.
Эйн отвернулся, пошел к выходу:
— Зря время потратили.
Взгляд ухватился за мелочь — возле стола были лужицы крови. Неаккуратные, небольшие.
Казалось бы, что такого — Маркус копался в трупе. И тот хранился в специальной камере — сохранялся в состоянии, в каком и положили.
Ничего особенного.
Вот только к одной из луж тянулась тонкая алая струйка — у самой ножки стола. И тянулась она откуда-то из-за боковых стеллажей.
Все время, что Эйн шел к дверям, он чувствовал спиной взгляд Маркуса, и боялся, что Золла скажет что-то не то.
***
— И что это, бляста, было? — будто между прочим поинтересовался Золла, как только они вышли из коридора, потянулся во внутренний карман за сигаретами, и выругался снова, когда понял, что не сможет курить в здании.
«Мы не можем его предупредить, — мысленно сказала Мара. — Он может выдать себя».
«Предлагаешь оставить его и весь отдел с этим чипированным?» — зло отозвался Эйн. — И что это был за спектакль с оружием?»
Она не стала отвечать словами, передала сразу все — собственный ход мыслей — логичный, холодный и неуловимо нечеловеческий: оружие привлекает внимание. Мара заставила Маркуса сфокусироваться на игольнике, забыть обо всем остальном.
Эйн не успел ответить Золла, это сделал Картер:
— Мы получили срочный вызов, — ложь прозвучала абсолютно буднично, естественно. — Улики досмотрим в другой раз.
— Я не видел никакого вызова, — Золла фыркнул. Посмотрел на Саманту. — Есть повод скрывать? Здесь же все свои.
— Из своих у меня только паранойя, — равнодушно отозвался Картер. Бросил быстрый взгляд на Эйна, безразлично отвернулся. — Нам пора.
Эйн не стал ничего говорить, молча отвернулся и пошел прочь, не прощаясь. Мара и Саманта последовали за ним.
Золла остался курить у входа. И не удавалось отделаться от мысли, что это могла быть его последняя сигарета.
***
— Криминалист не человек и он кого-то убил, — спокойно сказал Картер, как только с его стороны опустилась дверь флаера, и Эйн замер, потому что совсем не это ожидал услышать.
Ответил честно:
— Я начинаю сомневаться, что ты человек.
— Самый обыкновенный, просто наблюдательный, — Картер кивнул Маре. — Нам нужно отлететь из зоны видимости. Камеры полицейского участка контролируют ближайшие два квартала.
— Я сделаю крюк, — отозвалась она, скользнула пальцами по виртуальной панели управления, и флаер плавно оторвался от причала.
Саманта тряхнула головой, спросила устало:
— Эйн, что за дрянь тут твориться?
— Я думаю, Маркус был такой же, как те, кто взорвался у Управления. Что им кто-то управляет.
— Ты думаешь? — Саманта фыркнула. — Серьезно? И почему не проверить на месте?
— Чтобы он не выдал нас, — бесстрастно вмешалась Мара. — И чтобы не использовал взрывчатку. Габриэль подбросил ему жучок. Мы сможем отследить его.
Саманта скривилась:
— Пока ты швырялась игольником? Ничего подозрительнее я в жизни не видела.
Мара едва не ответила ей, что плохо разбирается в людях. Не умеет имитировать естественность — мелькнула и пропала мысль у нее в сознании, и Эйн уловил отголосок, едва успел ее одернуть.
— Нам нужно было уйти оттуда, — сказал он. — В идеале не подравшись с этим Маркусом.
— И ты бросил Золлу, — Саманта скривилась. — Он нам помогал. Не хотел лезть в дела Сопротивления, но помогал, как мог. Ты даже не предупредил его.
Но смотрела она при этом не на Эйна. На Картера, будто ждала, что он скажет.
Картер молчал.
— Я бы предупредил его и что? Ты поручишься, что он бы не выдал себя случайно? Что не спровоцировал бы этого ублюдка с чипом? — Эйн фыркнул в ответ. — Маркусу выгодно не привлекать внимание. Если у него вообще осталось достаточно мозгов, чтобы хоть что-то осознавать. И за него не выдает реплики какой-нибудь илирианский ИИ.
Галлара говорил, что люди не испытывали боли, что чип действовал, как наркотик, стимулировал центры удовольствия. А значит, где-то внутри Маркуса еще оставался он настоящий.
«Ты этого не знаешь, Габриэль, — шепнула Мара. — И ты не можешь спасти их всех».
«Я и бросить их всех не могу» — мысленно ответил он.
Передал, зная, что она поймет: не смогу с этим жить.
Просто отойти в сторону и позволить людям — сколько же их было? Сотни? Тысячи? — умирать, взрываться живыми бомбами.
«Пока тебе не нужно, Габриэль. Пока мы их только ищем. Но скоро мы проследим за человеком, и он приведет нас к остальным. И тогда тебе придется сделать выбор».
Глава 46
***
Маркус задержался в участке допоздна, и Эйн каждую минуту ждал, что случится что-то — взрыв, пальба. Но все оставалось тихо.
Мара сидела рядом, молча просматривала записи с камер участка и делала пометки на отдельном виртуальном экране — все, что касалось Маркуса: во сколько тот приходил на работу, с кем разговаривал.
