Небольшие правки в роман Выбрать волю

Не люблю вносить изменения в уже опубликованные книги, но всё же проиграла в борьбе с самой собой и чуть поправила первую главу четвёртой части "Выбрать волю".
Раньше там шли переживания Грэхарда на тему: "Ну подумаешь, ну подставил Веймара, некрасиво, конечно, вышло, ну и чё?" Теперь там просто абстрактные переживания на тему реакции Эсны.

Для чего это сделано? Чтобы добавить роману возможность неоднозначных трактовок.
До этой правки начало первой главы четвёртой части было единственным местом в романе, где мы видим подставу Веймара внутренними мыслями Грэхарда. Теперь же, когда этого текста нет, мы имеем только ненадёжные свидетельства: у нас есть собственно слова Грэхарда, без погружения в его эмоции, и никаких прямых фактов.
Убрав это "внутреннее свидетельство" мыслей Грэхарда, я дала возможность трактовки ситуации как "Грэхард соврал Эсне, чтобы она перестала убиваться из-за подозрений по поводу отца".

Почему это не было сделано сразу при финальной редакции книги перед выкладкой.
Мне очень тяжело давался образ Грэхарда. Моей художественной целью было показать его недостатки без прикрас, не романтизируя их, но такой типаж, как Грэхард, чужд моему внутреннему миру. Постоянно, буквально в каждой сцене, мне хотелось "облагородить" Грэхарда, прописать его лучше, чем он был задуман, показать его более благородным, эмпатичным, добрым. Мне приходилось постоянно "бить себя по рукам" и держаться в рамках запланированной трактовки образа.
Теперь, когда после написания романа прошло больше года, когда я успела перечитать его три или четыре раза, а ещё потратила много часов на обсуждение отдельных моментов с моими консультантами, я пришла к выводу, что образ Грэхарда всё же может предполагать более благородные трактовки. Ещё не написанный, но уже мысленно проработанный финал роман "В поисках солнца" также доказал мне, что Грэхард прошёл все предназначенные ему испытания с честью и заслуживает, по крайней мере, моего авторского уважения, выражаемого в данном случае в отсутствии прямого авторского указания на конкретное преступление.
Поэтому, хотя основной трактовкой по-прежнему остаётся - и всегда будет оставаться - "Грэхард подставил Веймара из ревности к Эсне" (и, собственно, я как автор разделяю именно эту трактовку), теперь текст даёт читателю право вообразить, что Грэхард жертвует собой, чтобы выгородить Кьерина перед Эсной. В этом случае Грэхард, конечно, становится донельзя романтичным и трагичным персонажем, который в кои-то веки решился на благородство - и тут же и огрёб так, что врагу не пожелаешь. Но, я полагаю, что такая трактовка образа тоже позволительна, и что Грэхард заслужил на неё право.

Текст изменён на Автор.Тудей, Литмаркете, Литгороде, Литресе, Продамане, Букривере; в новом варианте будет выложен на Литнете и Ватпаде.

Старый текст:
Грэхард чувствовал большой разлад с самим собой. Он не планировал признаваться Эсне ни в своём поступке, ни в длительности своего чувства к ней. В который раз, когда дело касалось её, он пошёл на поводу у эмоций и поступил не так, как собирался.
Он был слишком напуган её болезненным состоянием, в которое она впала, подозревая отца. Он не ожидал, что она так к нему привязана, и уж тем паче ему в голову не могло прийти, что их кустарное расследование «назначит» такого странного виновного. Право, Грэхард отрядил расследовать всё это дело Дерека именно потому, что знал об отсутствии у него таланта дознавателя. Предполагалось, что всё это будет на уровне почти детской возни, не ведущей никуда за пределы архива.
Грэхард и представить себе не мог, что Дерек проявит такое рвение в этом вопросе, а Эсна окажется так настойчива в своём желании докопаться до правды.
И вот, признание вырвалось из него под влиянием момента, — и теперь он напряжённо ожидал, как она отреагирует.
Сам Грэхард полагал себя кругом правым. Жизнь любого ньонца в руках его повелителя, и он волен казнить кого и как пожелает. Да и у старшего Веймара, по правде сказать, шансы были вполне себе королевские: не нарвись он на передовой марианский отряд — преспокойно дожил бы да Френкальского сражения, а там уж, что ему на судьбе написано. Действия Грэхарда нельзя было назвать убийством; он просто повысил шансы князя на то, чтобы умереть.
Однако мотивы, побудившие Грэхарда устроить это дело, ему самому совсем не нравились. Ему было неприятно признавать, что им движет ревность; поэтому в своё время он обставил это дело не то чтобы тайно, но без шума. И ему теперь было стыдно не за то, что он подставил соперника, а за то, что сделал это украдкой, таясь от всех. Такая скрытность, конечно, была недостойна воина, и Грэхард был недоволен собой весьма.
То, что пришлось открывать это неприглядное дело Эсне, тоже было весьма неприятно. А уж тем паче неприятно было то, что предугадать её реакцию он не мог, и обречённо ожидал скандала. Он, правда, не знал толком, на какой почве разразится этот скандал, но был уверен, что Эсна тут найдёт, к чему прицепиться. Хотя, казалось бы, какая ей разница, когда именно и почему умер Веймар!
Маяться ожиданием ему, к счастью, пришлось недолго: Эсна заявилась к нему в кабинет уже на следующий день. Дерек, разбирающий с владыкой бумаги, под грозным изгоняющим взглядом последнего по стеночке отправился на выход, но не успел: скандал начался сходу.

Новый текст:
Грэхард чувствовал большой разлад с самим собой. В который раз, когда дело касалось Эсны, он пошёл на поводу у эмоций и поступил не так, как собирался.
Он был слишком напуган её болезненным состоянием, в которое она впала, подозревая отца. Он не ожидал, что она так к нему привязана, и уж тем паче ему в голову не могло прийти, что их кустарное расследование «назначит» такого неудачного виновного. Право, Грэхард отрядил расследовать всё это дело Дерека именно потому, что знал об отсутствии у него таланта дознавателя. Предполагалось, что всё это будет на уровне почти детской возни, не ведущей никуда за пределы архива.
Грэхард и представить себе не мог, что Дерек проявит такое рвение в этом вопросе, а Эсна окажется так настойчива в своём желании докопаться до правды.
«В конце концов, — размышлял он сам в себе, ожидая и страшась её реакции, — что тут такого? Жизнь каждого ньонца в руках его повелителя. В чём она может меня упрекнуть?»
И тут же напряжённо морщился: не нужно было владеть даром предвидения, чтобы угадать, что ей найдётся, в чём его упрекнуть.
Он обречённо ждал скандала, зная, что скандал этот неизбежен, и не имея никаких возможностей скандал этот предотвратить. Он толком не знал точно, что особо вызовет её негодование, но был уверен, что негодование это будет сильно. Хотя, казалось бы, какая ей разница, когда именно и почему умер Веймар! Она же даже радовалась — он знал это наверняка — что вернулась к отцу. Веймар не был для неё любимым мужчиной; так зачем теперь устраивать такие драмы на ровном месте?
Маяться ожиданием ему, к счастью, пришлось недолго: Эсна заявилась к нему в кабинет уже на следующий день. Дерек, разбирающий с владыкой бумаги, под грозным изгоняющим взглядом последнего по стеночке отправился на выход, но не успел: скандал начался сходу.

Так же чуть дальше сказанная Дереку фраза изменена с "Это я отправил Веймара на рекогносцировку" на "Я сказал ей, что это я отправил Веймара на рекогносцировку". Дерек придал второму варианту фразы тот же смысл, что и первому - расценил как прямое признание - поэтому дальнейшая его реакция дана без изменений.