– И всегда держаться за руки? – не отставал он.
Они встретились взглядами: поражёнными от только что выговоренных открытий, неверящими, боящимися спугнуть это случившееся с ними чудо.
– И… – наконец, почти беззвучно спросила она: – И… целоваться?
– И целоваться, – потрясённо кивнул он.
Секунды три они молча смотрели друг на друга, не в силах поверить, а после, не сговариваясь – поцеловались.
То ли они уже не помнили свои первые поцелуи, то ли и впрямь теперь они ощущались совсем иначе, но их обоих в этот момент захватило глубокое, сильное чувство, отзывающееся дрожью в позвоночнике, заставляющее сердца колошматиться с неистовой силой и совершенно выбивающее воздух из лёгких.
Спустя всего несколько секунд им пришлось спешно прервать поцелуй и опереться на стол, потому что обоих ноги отказывались держать.
– Мне кажется, – тупо глядя куда-то в пространство и пытаясь совладать с кружащейся головой, спросила Лея, – или раньше это не было так?..
– Не было, – хрипло подтвердил Ней, у которого тоже случились проблемы с головокружением.
– О! – глубокомысленно изрекла Лея.
– Ага, – не менее глубокомысленно согласился он.
Они переглянулись и рассмеялись.
– Нам просто нужно чаще тренироваться, – лукаво блестя глазами из-под ресниц, подначила она.
– Определённо, – согласился Ней, и они поцеловались снова.
Опора на стол позволила им в этом раз продержаться дольше.
Лея, затаив дыхание, крутилась перед зеркалом.
Платье было великолепно. Белая, расшитая золотыми и серебряными нитками парча, отражая лучики света, словно светилась, – Лее непременно хотелось такой цвет, чтобы напоминал электрический свет.
– А ты говорила – невозможно! – улыбалась Рия, поправляя струящуюся фату на волосах подруги.
– Это всё папа! – счастливым тающим голосом ответила Лея, не в силах отвести взгляд от своего отражения.
Дело, очевидно, было не только в совершенно волшебном платье: лицо влюблённой невесты и само по себе светилось почти отчётливо.
– О, Его Величество может, – уважительным тоном согласилась Рия и добавила: – Ты всех сегодня ослепишь!
Лея рассмеялась:
– Главное – ослепить Нея!
– Ну! – махнула рукой Рия. – Для него ты и так как солнце!
…это было истинной правдой: когда король-консорт, сам светившийся отцовской гордостью, повёл Лею к алтарю в церкви, исходящий от невесты свет отразился в глазах и лице ожидающего её жениха – как если бы он держал в своих руках сейчас не обычную свечу, а свою знаменитую электрическую.
«Неужели правда, правда, правда?» – с торжеством думала Лея, вглядываясь в глаза возлюбленного и видя там тот же ликующий вопрос.
И, хотя жених и невеста на венчании обычно выглядят счастливыми, и королева в четвёртый раз уже наблюдала венчание своих детей, ей всё же показалось, что Лея выглядела самой счастливой из всех них.
Невольно сердце Каи сжалось при мысли, что она хотела этому помешать. А ведь именно такой она и мечтала однажды увидеть свою дочь: сияющей, влюблённой и любимой!
Перестав вслушиваться в молитвы, королева ушла мыслями в осознание того факта, что своими руками чуть не разрушила счастье дочери просто потому, что посчитала её слишком юной и неспособной понимать, что для неё лучше.
Это «я лучше знаю, ведь я – королева!» – было страхом Каи. Она всегда боялась, что, забывшись, начнёт вершить чужие судьбы, искренне полагая, что печётся только о благе. И вот, то, чего она так боялась, чуть не произошло, а она и не заметила, потому что ей и в самом деле казалось, что в этом вопросе она безусловно права.
Из размышлений её выдернул тревожный жест короля-консорта; заметив, что супруга занята какими-то тяжёлыми думами, явно неуместными в момент свадебной торжественной службы, он слегка тронул её руку своей.
Она подняла на него глаза и увидела, что он смотрит на неё с тревогой.
– Как же я рада, – тихо, почти неслышно шепнула она, – что вы не дали мне их разлучить.
Ей хотелось сказать ещё очень много – что она бесконечно благодарна ему за его любовь и заботу, что она чувствует себя так спокойно благодаря тому, что в её жизни есть человек, который сумеет вовремя остановить и уберечь от ошибки, что для неё так важно, что он так хорошо понимает её… но шла служба, красиво пел хор, жених и невеста постоянно поглядывали друг на друга с такой беспомощной нежностью…
Она не могла теперь рассказать всё то, что хотела; но и ей и не нужно было говорить, потому что он понял её без слов.
– Это потому, – наклонившись к ней, шепнул он, – что я всегда вслушиваюсь в стук твоего сердца, и порою слышу его голос лучше, чем ты сама.
Глаза её засияли; украдкой они поцеловались, надеясь, что все слишком заняты разглядыванием пары у алтаря, и на это грубое нарушение этикета и регламента никто не обратит внимания.
Их вольность, впрочем, увидел священник, но он-то ничего по этому поводу говорить не стал, и только улыбнулся сентиментально.
Они встретились взглядами: поражёнными от только что выговоренных открытий, неверящими, боящимися спугнуть это случившееся с ними чудо.
– И… – наконец, почти беззвучно спросила она: – И… целоваться?
– И целоваться, – потрясённо кивнул он.
Секунды три они молча смотрели друг на друга, не в силах поверить, а после, не сговариваясь – поцеловались.
То ли они уже не помнили свои первые поцелуи, то ли и впрямь теперь они ощущались совсем иначе, но их обоих в этот момент захватило глубокое, сильное чувство, отзывающееся дрожью в позвоночнике, заставляющее сердца колошматиться с неистовой силой и совершенно выбивающее воздух из лёгких.
Спустя всего несколько секунд им пришлось спешно прервать поцелуй и опереться на стол, потому что обоих ноги отказывались держать.
– Мне кажется, – тупо глядя куда-то в пространство и пытаясь совладать с кружащейся головой, спросила Лея, – или раньше это не было так?..
– Не было, – хрипло подтвердил Ней, у которого тоже случились проблемы с головокружением.
– О! – глубокомысленно изрекла Лея.
– Ага, – не менее глубокомысленно согласился он.
Они переглянулись и рассмеялись.
– Нам просто нужно чаще тренироваться, – лукаво блестя глазами из-под ресниц, подначила она.
– Определённо, – согласился Ней, и они поцеловались снова.
Опора на стол позволила им в этом раз продержаться дольше.
Эпилог
Лея, затаив дыхание, крутилась перед зеркалом.
Платье было великолепно. Белая, расшитая золотыми и серебряными нитками парча, отражая лучики света, словно светилась, – Лее непременно хотелось такой цвет, чтобы напоминал электрический свет.
– А ты говорила – невозможно! – улыбалась Рия, поправляя струящуюся фату на волосах подруги.
– Это всё папа! – счастливым тающим голосом ответила Лея, не в силах отвести взгляд от своего отражения.
Дело, очевидно, было не только в совершенно волшебном платье: лицо влюблённой невесты и само по себе светилось почти отчётливо.
– О, Его Величество может, – уважительным тоном согласилась Рия и добавила: – Ты всех сегодня ослепишь!
Лея рассмеялась:
– Главное – ослепить Нея!
– Ну! – махнула рукой Рия. – Для него ты и так как солнце!
…это было истинной правдой: когда король-консорт, сам светившийся отцовской гордостью, повёл Лею к алтарю в церкви, исходящий от невесты свет отразился в глазах и лице ожидающего её жениха – как если бы он держал в своих руках сейчас не обычную свечу, а свою знаменитую электрическую.
«Неужели правда, правда, правда?» – с торжеством думала Лея, вглядываясь в глаза возлюбленного и видя там тот же ликующий вопрос.
И, хотя жених и невеста на венчании обычно выглядят счастливыми, и королева в четвёртый раз уже наблюдала венчание своих детей, ей всё же показалось, что Лея выглядела самой счастливой из всех них.
Невольно сердце Каи сжалось при мысли, что она хотела этому помешать. А ведь именно такой она и мечтала однажды увидеть свою дочь: сияющей, влюблённой и любимой!
Перестав вслушиваться в молитвы, королева ушла мыслями в осознание того факта, что своими руками чуть не разрушила счастье дочери просто потому, что посчитала её слишком юной и неспособной понимать, что для неё лучше.
Это «я лучше знаю, ведь я – королева!» – было страхом Каи. Она всегда боялась, что, забывшись, начнёт вершить чужие судьбы, искренне полагая, что печётся только о благе. И вот, то, чего она так боялась, чуть не произошло, а она и не заметила, потому что ей и в самом деле казалось, что в этом вопросе она безусловно права.
Из размышлений её выдернул тревожный жест короля-консорта; заметив, что супруга занята какими-то тяжёлыми думами, явно неуместными в момент свадебной торжественной службы, он слегка тронул её руку своей.
Она подняла на него глаза и увидела, что он смотрит на неё с тревогой.
– Как же я рада, – тихо, почти неслышно шепнула она, – что вы не дали мне их разлучить.
Ей хотелось сказать ещё очень много – что она бесконечно благодарна ему за его любовь и заботу, что она чувствует себя так спокойно благодаря тому, что в её жизни есть человек, который сумеет вовремя остановить и уберечь от ошибки, что для неё так важно, что он так хорошо понимает её… но шла служба, красиво пел хор, жених и невеста постоянно поглядывали друг на друга с такой беспомощной нежностью…
Она не могла теперь рассказать всё то, что хотела; но и ей и не нужно было говорить, потому что он понял её без слов.
– Это потому, – наклонившись к ней, шепнул он, – что я всегда вслушиваюсь в стук твоего сердца, и порою слышу его голос лучше, чем ты сама.
Глаза её засияли; украдкой они поцеловались, надеясь, что все слишком заняты разглядыванием пары у алтаря, и на это грубое нарушение этикета и регламента никто не обратит внимания.
Их вольность, впрочем, увидел священник, но он-то ничего по этому поводу говорить не стал, и только улыбнулся сентиментально.
