Он сморгнул.
«Потому что женщины глупее!..» — родилась в нём следующая версия, тут же и отброшенная, потому что на фоне той же Магрэнь он сам себе порой казался весьма глупым. Да и Олив, собственно, никак не была глупее его.
Он снова сморгнул.
«Потому что женщины эмоциональнее!..» — чуть было не вырвалось у него, но сразу же пришло понимание, что из всех присутствующих — включавших двух женщин — самой эмоциональной фигурой является явно он сам. И Олив, безусловно, является эмоциональной тоже, но едва ли превосходит в этом его самого.
Он опять сморгнул.
— Кажется, ты его сломала, — спокойно сообщила Руби, обращаясь к подруге.
Та оглядела брата с большой тревогой.
— Я... не знаю, — включившись, признался он и добавил: — Мне кажется, должны быть различия.
Призадумавшись, Тэнь сделала глоток чая и принялась размышлять вслух:
— Право, я особых различий не вижу. Так же, как и все наши, — она имела в виду свою учебную группу, в которой была единственной женщиной, — я хотела приносить пользу людям, лечить их, спасать жизни. Чуть позже, — она сентиментально улыбнулась, — когда я сошлась с профессором Линаром, — она всегда упоминала мужа в третьем лице весьма официально, отдавая должное его репутации учёного, — мне открылась химия как мир удивительных возможностей... мне хочется исследовать этот мир, узнать, по каким законам он живёт, направить его на пользу людям... — она пожала плечами. — И совершенно так же это ощущается и самим профессором. Нет никакой разницы, — твёрдо резюмировала она, — что он мужчина, а я женщина.
Лицо Райтэна было таково, словно он услыхал божественное откровение.
— Руби? — вопросительно обратилась Тэнь к подруге, побуждая её дополнить мысль.
— О, я совсем не так благородна и возвышенна, как ты, — легко рассмеялась та, откладывая чашку и обращаясь к Райтэну вполне дружелюбно, — от жизни я хочу в первую очередь комфорта, — нимало не смущаясь, признала она, — и возможностей самореализоваться и получить признание. Как именно самореализовываться, — пожала она плечами, — мне безразлично.
— По-моему, — фыркнула Тэнь, — именно это свойственно и многим мужчинам тоже. И, в какой-то мере, Руби, — защитила позицию подруги она, — я ведь тоже занимаюсь именно этим: реализую свои таланты и получаю признание.
Руби улыбнулась светло и радостно; ей было приятно, что подруга её поддержала, и она тут же принялась горячо объяснять, почему считает, что позиция той более благородна:
— Да, Тэнь, но тебе нужна такая самореализация, которая направлена на пользу людям, а меня устроит любая.
— Где ты найдёшь самореализацию без пользы для других? — пожала плечами Тэнь, подхватывая с тарелочки печенье.
Руби задумалась, между делом доливая себе чаю.
— Самореализация, — наставительно заявила Тэнь, прожевав первый кусочек печенья, — да ещё сопряжённая с общественным признанием, всегда направлена на пользу людям.
Райтэн растерянно переводил взгляд с одной дамы на другую, не в силах осознать, что вопрос, который так занимает его самого, обсуждается ими таким лёгким бытовым тоном, перемежаемым хрустом печенья и журчанием подливаемого в чашку чая.
— Не всегда, — вдруг вмешался в разговор Дерек, обратив на себя всеобщее внимание.
С самого начала сцены они с Илмартом так и стояли в дверях, оставаясь безмолвными зрителями.
— Не всегда, — повторил Дерек, проходя вперёд и вставая рядом с Райтэном. Церемонии с приветствиями он пропустил, ограничившись двумя кивками. — Иные люди самореализуются, приобретая власть над другими, — принялся изъяснять свою точку зрения он. — И они порой объясняют себе это благами побуждениями и стремлением сделать хорошо многим, но по факту они лишь тешат свои амбиции.
Дамы синхронно поморщились.
— Деркэн, мы не рассматриваем идиотов! — досадливо пояснила Тэнь.
— Они зачастую не идиоты, — не выдержал и Илмарт, тоже подходя к друзьям. — И даже скорее как раз высоко интеллектуальны, и именно поэтому считают себя вправе решать за других.
— Причём тут интеллект? — хором возмутились подруги, переглянулись и рассмеялись.
Они не в первый раз вели беседы такого рода, хорошо знали точки зрения друг друга, понимали смыслы, которая каждая из них вкладывает в слова, придерживались тех правил, которые когда-то устанавливали по случаю. Вмешательство в их обычную беседу посторонних — которые не знали ни смысла, какой они вкладывают в слова, ни правил, по которым они ведут дискуссию, — их очень позабавило.
— В любом случае, — примирительно заметила Тэнь, — я полагала, мы говорим не о людях такого сорта.
— В самом деле? — холодно переспросил Райтэн.
Ему было досадно и больно, что Руби — лживая, мерзкая, лицемерная Руби! — смеет рассуждать о самореализации и быть весьма довольной тем, как она ей удаётся, в то время как Олив — его милая, светлая, добрая, лучшая на свете Олив! — совершенно запуталась в своей жизни и знать не знает, как себя в ней реализовать. Это было мучительно несправедливо, и ещё мучительнее от того, что его родная сестра во всём поддерживала эту отвратительную женщину и ещё пыталась ставить её на одну доску со всеми ними!
В глазах Райтэна Руби была существом, недостойным дышать с ними одним воздухом, и он отчаянно желал напомнить ей её место и указать на это место Тэнь, которая в упор не желала видеть, кого именно она так пылко защищает.
— Кажется, — ледяным тоном продолжил разъяснять свою позицию Райтэн, — мы как раз и говорили сейчас о том типе людей, которые реализуют свои амбиции за чужой счёт, нимало не заботясь о других, — он бросил на Руби злой острый взгляд.
Кайтэнь побледнела от гнева.
— Ты не у себя дома, брат, — бесконечно холодным голосом окоротила его она, отставляя чашечку.
Они принялись мериться взглядами; уровень драматизма в комнате заметно повысился.
— Уф! — неожиданно заявил Дерек, выходя вперёд, плюхаясь в соседнее с Руби кресло и ухватывая со стола печенье. — Типичные Тогнары, да? — поделился он с Руби вроде шёпотом, но слышали его все, и демонстративно принялся грызть печенье.
У Райтэна от злости дёрнулась щека.
Пожав плечами, Руби позвонила в колокольчик, чтобы велеть подать чаю на всех. Однако даже после отданных Кайтэнь распоряжений касательно чая оставшиеся мужчины не изъявили намерений присоединиться к сидящей компании.
— В ногах правды нет! — пропел Дерек, с беззаботным видом разглядывая потолок.
Упрямое выражение на лице Райтэна демонстрировало, что за один стол с Руби он не сядет даже под страхом смертной казни. Илмарт, кажется, был с ним солидарен.
Оскорблённая Тэнь демонстративно не смотрела на них и сосредоточенно пила чай. Дерек лихорадочно пытался придумать какую-нибудь новую забавную выходку, чтобы разрядить ситуацию, но фантазия в кои-то веки ему изменила: он не простил Руби той боли, что она причинила Райтэну своим обманом, поэтому ему не очень-то хотелось её защищать.
Сама Руби, впрочем, выглядела совершенно спокойной и невозмутимой. Отпив чаю, она посмотрела на Райтэна с иронией и сладким тоном спросила:
— Так нравится чувствовать себя светлым безгрешным героем, Райтэн?
Тот раздражённо прищурился, но ничего не ответил.
Руби изящно повела рукой в воздухе и мягко продолжила развивать тему:
— Странно слышать такие претензии от человека, который однажды попросту схватил в охапку беспомощную, неспособную ему противостоять девушку, применяя силу, притащил её в ратушу и там, не считаясь с её мнением, за взятку заставил служащих оформить с нею брак.
Такая трактовка так глубоко и мощно оскорбила Райтэна, что он даже разомкнул руки, безвольно опустив их вдоль тела.
— Ну, знаешь ли!.. — со злой потрясённостью в голосе возразил он. — Вообще-то, я тебя защитить хотел!
— А! — глубокомысленно отреагировала Руби, кивая с сочувствием. — Да-да, благородный спаситель, конечно. Которому, — перешла она на серьёзный холодный тон, — было решительно всё равно, нуждается ли девушка в таком спасение. Лишь бы реализовать свои амбиции, прикрытые личиной благородства!
Взбешённый и глубоко оскорблённый Райтэн уже было рот раскрыл... но ничего не сказал.
Потому что он вспомнил недавний разговор с Олив — которая тоже пеняла ему на то, что ему лишь бы приложить свою заботу, а что об этой заботе думает сам объект её приложения, его не очень-то тревожит.
Он отмёл бы слова Руби как неслыханный идиотизм — если бы они не вторили словам Олив.
— Давай без этих игр, Руби, — вдруг вмешался в разговор Илмарт. — Ты осознанно провоцировала Тогнара, — напомнил он.
Та возвела глаза к потолку:
— Ну не на то же, чтобы он на мне тут же жениться побежал!
Мужчины поражённо переглянулись.
Лица всех троих стали совершенно ошарашенными.
— А на что же тогда? — первым переспросил Дерек.
У них у всех существовала в голове лишь одна трактовка той ситуации, возмущение Руби совершенно не вписывалось в ту картину, которую они себе представляли.
С точки же зрения Руби, ни один безумец не мог придумать план, который предполагал столь маловероятное развитие событий, как моментальный брак.
Переведя взгляд на Дерека, Руби спокойно объяснила:
— Ну как же, Деркэн! Я рассчитывала, — принялась раскрывать детали своего старого плана она, — что инсценирую позже побег от отца, а вы меня приютите. А где бы вы могли меня спрятать, с учётом того, что мой отец явно отслеживал бы все выходы из города? — она фыркнула. — У Тогнаров, конечно. И там, — наставительно пояснила она, — мы бы ближе познакомились с Райтэном, начали бы друг другу симпатизировать, постепенно стали бы возникать и расти чувства...
Райтэн насмешливо фыркнул.
— Ой, вот не надо тут! — досадливо отмахнулась от него Руби. — Я ведь тебе нравилась, на самом деле нравилась, и это был лишь вопрос времени!..
Нахмурившись, Райтэн снова сложил руки на груди, сам в себе признавая, что план был неплох. Руби ему действительно нравилась — и, если бы они и впрямь сходились медленно и постепенно...
В разговоре возникла пауза, связанная с тем, что служанка принесла чай.
— Допустим, — поднимая чашку, продолжил Дерек, когда она вышла. — Но ты ведь не могла не понимать, что обман рано или поздно вскрылся бы!..
— С чего бы? — невинно удивилась Руби и принялась защищать свою позицию: — Да и какой обман, Деркэн? Райтэн мне действительно очень понравился; и я ему тоже нравилась. Я просто организовала возможность узнать друг друга лучше и развить эти чувства.
— Неверный ход, — всё же уселся в одно из кресел Илмарт, тоже беря себе чашку, после чего пояснил для Руби: — С Тогнаром такие хитрости работают лишь во вред. Тебе стоило ему сказать о своих планах сразу и честно, это было бы продуктивнее.
Руби повела плечом и холодно отметила:
— Кажется, когда всё-таки выяснилось, что я приехала в Кармидер специально ради этого брака, ты меня чуть не придушил.
Илмарт поморщился, но не дал сбить себя с толку:
— Я злился не на цель, а на обман, Руби, — напомнил он.
Её это возражение ничуть не обескуражило.
— А что бы я ему могла сказать в самом начале, Илмарт? — разумно возразила она. — Что заинтересована в политических перспективах такого брака? — она беззаботно рассмеялась. — Отличный способ ему понравиться, о да! — затем задумчиво добавила: — Да и я не была уверена, что хочу этого брака. Мне хотелось сперва узнать Райтэна ближе.
— Узнала? — холодно переспросил Райтэн, недовольный тем, что его так небрежно обсуждают в его же присутствии.
— Не успела, — столь же холодно отрезала Руби, пронзая его острым взглядом.
Райтэн скривился.
— Ты лукавишь, — вдруг холодно отметил Дерек, обращаясь к Руби.
Та перевела на него взгляд, ставший задумчивым, и возразила:
— Я действительно не успела понять, хочу ли я этого брака, и поспешное решение Райтэна меня несколько... напугало, — призналась она.
— Ты всё равно вышла бы за него замуж, — покачал головой Дерек. — Просто теперь предъявляешь, что всё пошло не по твоему плану.
Руби раздражённо долила себе чаю.
— Отец оставил это решение за мной, — напомнила она. — Если бы в процессе сближения с Райтэном я поняла, что не хочу этого брака, его бы не было.
— Ну да, ну да! — не поверил Дерек, прихлёбывая свой чай.
— Меня в самом деле раздражает, — холодно отметила Руби, тоже делая глоток, — что ты постоянно демонизируешь моего отца.
Дерек неопределённо пожал плечами и не стал развивать разговор.
Поскольку Райтэн всё ещё был слишком оскорблён новой трактовкой его поведения, Илмарт всё ещё осмыслял новые показания и связывал их с собственными наблюдениями, а Тэнь предпочитала оставить подруге самой разбираться с бывшими друзьями и пока не считала нужным вступать в её защиту, воцарилось молчание.
Большая часть присутствующих пила чай.
— Отец, кстати, недоволен, что ты куда-то пропал, — прервала это молчание Руби, обращаясь к Дереку. — Ты бы заехал к нему сегодня?..
Тот поморщился:
— Передай, что я занят государственным проектом, — отмахнулся он, не желая объясняться с Михаром.
— Я не лакей, чтобы что-то передавать, — спокойно напомнила Руби.
Дерек сжал ручку чашки.
— Его же слова передала? — со злостью в голосе переспросил он.
Выразив лицом недовольство, Руби сделала глоток и отметила:
— Возможно, потому что я не хочу, чтобы у тебя были неприятности?
Невинное и даже дружелюбное её замечание вызвало в Дереке неожиданную бурю.
— Если бы не твои интриги, — отложив чашку, резко встал он, — у меня бы и не было никаких неприятностей.
Вежливо кивнув Тэнь на прощанье, он вышел.
Райтэн, не прощаясь, удалился вслед за ним.
Оставшиеся некоторое время пили чай. Дамы выглядели огорчёнными, а Илмарт размышлял.
Он не был согласен с той трактовкой, которую выдала Руби, поскольку был непоколебимо уверен, что, даже подхваченный своим благородным порывом, Райтэн незамедлительно остановился бы, если бы Руби высказала хоть тень, хоть какое-то подобие протеста. Он не знал наверняка, что произошло между ними после той давней сцены у ворот, и по реакции Райтэна предполагал, что, в самом деле, тот вполне мог протащить Руби по городу до ратуши, не размениваясь на слова и обсуждения, и не удосужившись обзавестись даже формальным согласием на брак. Но в этом был весь Райтэн — человек дела, а не слов.
Однако Райтэн, сколько его знал Илмарт, был органически неспособен принуждать кого бы то ни было к чему бы то ни было. Так что Илмарт был готов поставить на то, что Руби удовлетворилась сложившейся ситуацией и сочла вариант с поспешным браком разумным, поэтому не стала останавливать Райтэна.
Но в речи Руби прозвучал ещё один аргумент, который Илмарт ранее не обдумывал: Руби сказала, что была заинтересована в медленном развитии взаимной симпатии, и что рассматривала вариант с отказом от плана, если симпатия эта не возникнет.
Райтэну и Дереку этот нюанс был решительно безразличен. Райтэн не переносил никаких интриг, вне зависимости от намерений интригана, а Дерек попросту выступал на его стороне, вне зависимости от.
Но Илмарт был марианцем — пусть и не любил этого вспоминать.
В интригах и интриганах он знал толк — пусть и ненавидел их всей душой.
То, что интрига Руби учитывала чувства — и её собственные, и райтэновские, — и то, что Руби была готова отказаться от своей интриги, если чувства эти не сложатся, несколько поднимало её в глазах Илмарта над обычными интриганами.
«Потому что женщины глупее!..» — родилась в нём следующая версия, тут же и отброшенная, потому что на фоне той же Магрэнь он сам себе порой казался весьма глупым. Да и Олив, собственно, никак не была глупее его.
Он снова сморгнул.
«Потому что женщины эмоциональнее!..» — чуть было не вырвалось у него, но сразу же пришло понимание, что из всех присутствующих — включавших двух женщин — самой эмоциональной фигурой является явно он сам. И Олив, безусловно, является эмоциональной тоже, но едва ли превосходит в этом его самого.
Он опять сморгнул.
— Кажется, ты его сломала, — спокойно сообщила Руби, обращаясь к подруге.
Та оглядела брата с большой тревогой.
— Я... не знаю, — включившись, признался он и добавил: — Мне кажется, должны быть различия.
Призадумавшись, Тэнь сделала глоток чая и принялась размышлять вслух:
— Право, я особых различий не вижу. Так же, как и все наши, — она имела в виду свою учебную группу, в которой была единственной женщиной, — я хотела приносить пользу людям, лечить их, спасать жизни. Чуть позже, — она сентиментально улыбнулась, — когда я сошлась с профессором Линаром, — она всегда упоминала мужа в третьем лице весьма официально, отдавая должное его репутации учёного, — мне открылась химия как мир удивительных возможностей... мне хочется исследовать этот мир, узнать, по каким законам он живёт, направить его на пользу людям... — она пожала плечами. — И совершенно так же это ощущается и самим профессором. Нет никакой разницы, — твёрдо резюмировала она, — что он мужчина, а я женщина.
Лицо Райтэна было таково, словно он услыхал божественное откровение.
— Руби? — вопросительно обратилась Тэнь к подруге, побуждая её дополнить мысль.
— О, я совсем не так благородна и возвышенна, как ты, — легко рассмеялась та, откладывая чашку и обращаясь к Райтэну вполне дружелюбно, — от жизни я хочу в первую очередь комфорта, — нимало не смущаясь, признала она, — и возможностей самореализоваться и получить признание. Как именно самореализовываться, — пожала она плечами, — мне безразлично.
— По-моему, — фыркнула Тэнь, — именно это свойственно и многим мужчинам тоже. И, в какой-то мере, Руби, — защитила позицию подруги она, — я ведь тоже занимаюсь именно этим: реализую свои таланты и получаю признание.
Руби улыбнулась светло и радостно; ей было приятно, что подруга её поддержала, и она тут же принялась горячо объяснять, почему считает, что позиция той более благородна:
— Да, Тэнь, но тебе нужна такая самореализация, которая направлена на пользу людям, а меня устроит любая.
— Где ты найдёшь самореализацию без пользы для других? — пожала плечами Тэнь, подхватывая с тарелочки печенье.
Руби задумалась, между делом доливая себе чаю.
— Самореализация, — наставительно заявила Тэнь, прожевав первый кусочек печенья, — да ещё сопряжённая с общественным признанием, всегда направлена на пользу людям.
Райтэн растерянно переводил взгляд с одной дамы на другую, не в силах осознать, что вопрос, который так занимает его самого, обсуждается ими таким лёгким бытовым тоном, перемежаемым хрустом печенья и журчанием подливаемого в чашку чая.
— Не всегда, — вдруг вмешался в разговор Дерек, обратив на себя всеобщее внимание.
С самого начала сцены они с Илмартом так и стояли в дверях, оставаясь безмолвными зрителями.
— Не всегда, — повторил Дерек, проходя вперёд и вставая рядом с Райтэном. Церемонии с приветствиями он пропустил, ограничившись двумя кивками. — Иные люди самореализуются, приобретая власть над другими, — принялся изъяснять свою точку зрения он. — И они порой объясняют себе это благами побуждениями и стремлением сделать хорошо многим, но по факту они лишь тешат свои амбиции.
Дамы синхронно поморщились.
— Деркэн, мы не рассматриваем идиотов! — досадливо пояснила Тэнь.
— Они зачастую не идиоты, — не выдержал и Илмарт, тоже подходя к друзьям. — И даже скорее как раз высоко интеллектуальны, и именно поэтому считают себя вправе решать за других.
— Причём тут интеллект? — хором возмутились подруги, переглянулись и рассмеялись.
Они не в первый раз вели беседы такого рода, хорошо знали точки зрения друг друга, понимали смыслы, которая каждая из них вкладывает в слова, придерживались тех правил, которые когда-то устанавливали по случаю. Вмешательство в их обычную беседу посторонних — которые не знали ни смысла, какой они вкладывают в слова, ни правил, по которым они ведут дискуссию, — их очень позабавило.
— В любом случае, — примирительно заметила Тэнь, — я полагала, мы говорим не о людях такого сорта.
— В самом деле? — холодно переспросил Райтэн.
Ему было досадно и больно, что Руби — лживая, мерзкая, лицемерная Руби! — смеет рассуждать о самореализации и быть весьма довольной тем, как она ей удаётся, в то время как Олив — его милая, светлая, добрая, лучшая на свете Олив! — совершенно запуталась в своей жизни и знать не знает, как себя в ней реализовать. Это было мучительно несправедливо, и ещё мучительнее от того, что его родная сестра во всём поддерживала эту отвратительную женщину и ещё пыталась ставить её на одну доску со всеми ними!
В глазах Райтэна Руби была существом, недостойным дышать с ними одним воздухом, и он отчаянно желал напомнить ей её место и указать на это место Тэнь, которая в упор не желала видеть, кого именно она так пылко защищает.
— Кажется, — ледяным тоном продолжил разъяснять свою позицию Райтэн, — мы как раз и говорили сейчас о том типе людей, которые реализуют свои амбиции за чужой счёт, нимало не заботясь о других, — он бросил на Руби злой острый взгляд.
Кайтэнь побледнела от гнева.
— Ты не у себя дома, брат, — бесконечно холодным голосом окоротила его она, отставляя чашечку.
Они принялись мериться взглядами; уровень драматизма в комнате заметно повысился.
— Уф! — неожиданно заявил Дерек, выходя вперёд, плюхаясь в соседнее с Руби кресло и ухватывая со стола печенье. — Типичные Тогнары, да? — поделился он с Руби вроде шёпотом, но слышали его все, и демонстративно принялся грызть печенье.
У Райтэна от злости дёрнулась щека.
Пожав плечами, Руби позвонила в колокольчик, чтобы велеть подать чаю на всех. Однако даже после отданных Кайтэнь распоряжений касательно чая оставшиеся мужчины не изъявили намерений присоединиться к сидящей компании.
— В ногах правды нет! — пропел Дерек, с беззаботным видом разглядывая потолок.
Упрямое выражение на лице Райтэна демонстрировало, что за один стол с Руби он не сядет даже под страхом смертной казни. Илмарт, кажется, был с ним солидарен.
Оскорблённая Тэнь демонстративно не смотрела на них и сосредоточенно пила чай. Дерек лихорадочно пытался придумать какую-нибудь новую забавную выходку, чтобы разрядить ситуацию, но фантазия в кои-то веки ему изменила: он не простил Руби той боли, что она причинила Райтэну своим обманом, поэтому ему не очень-то хотелось её защищать.
Сама Руби, впрочем, выглядела совершенно спокойной и невозмутимой. Отпив чаю, она посмотрела на Райтэна с иронией и сладким тоном спросила:
— Так нравится чувствовать себя светлым безгрешным героем, Райтэн?
Тот раздражённо прищурился, но ничего не ответил.
Руби изящно повела рукой в воздухе и мягко продолжила развивать тему:
— Странно слышать такие претензии от человека, который однажды попросту схватил в охапку беспомощную, неспособную ему противостоять девушку, применяя силу, притащил её в ратушу и там, не считаясь с её мнением, за взятку заставил служащих оформить с нею брак.
Такая трактовка так глубоко и мощно оскорбила Райтэна, что он даже разомкнул руки, безвольно опустив их вдоль тела.
— Ну, знаешь ли!.. — со злой потрясённостью в голосе возразил он. — Вообще-то, я тебя защитить хотел!
— А! — глубокомысленно отреагировала Руби, кивая с сочувствием. — Да-да, благородный спаситель, конечно. Которому, — перешла она на серьёзный холодный тон, — было решительно всё равно, нуждается ли девушка в таком спасение. Лишь бы реализовать свои амбиции, прикрытые личиной благородства!
Взбешённый и глубоко оскорблённый Райтэн уже было рот раскрыл... но ничего не сказал.
Потому что он вспомнил недавний разговор с Олив — которая тоже пеняла ему на то, что ему лишь бы приложить свою заботу, а что об этой заботе думает сам объект её приложения, его не очень-то тревожит.
Он отмёл бы слова Руби как неслыханный идиотизм — если бы они не вторили словам Олив.
— Давай без этих игр, Руби, — вдруг вмешался в разговор Илмарт. — Ты осознанно провоцировала Тогнара, — напомнил он.
Та возвела глаза к потолку:
— Ну не на то же, чтобы он на мне тут же жениться побежал!
Мужчины поражённо переглянулись.
Лица всех троих стали совершенно ошарашенными.
— А на что же тогда? — первым переспросил Дерек.
У них у всех существовала в голове лишь одна трактовка той ситуации, возмущение Руби совершенно не вписывалось в ту картину, которую они себе представляли.
С точки же зрения Руби, ни один безумец не мог придумать план, который предполагал столь маловероятное развитие событий, как моментальный брак.
Переведя взгляд на Дерека, Руби спокойно объяснила:
— Ну как же, Деркэн! Я рассчитывала, — принялась раскрывать детали своего старого плана она, — что инсценирую позже побег от отца, а вы меня приютите. А где бы вы могли меня спрятать, с учётом того, что мой отец явно отслеживал бы все выходы из города? — она фыркнула. — У Тогнаров, конечно. И там, — наставительно пояснила она, — мы бы ближе познакомились с Райтэном, начали бы друг другу симпатизировать, постепенно стали бы возникать и расти чувства...
Райтэн насмешливо фыркнул.
— Ой, вот не надо тут! — досадливо отмахнулась от него Руби. — Я ведь тебе нравилась, на самом деле нравилась, и это был лишь вопрос времени!..
Нахмурившись, Райтэн снова сложил руки на груди, сам в себе признавая, что план был неплох. Руби ему действительно нравилась — и, если бы они и впрямь сходились медленно и постепенно...
В разговоре возникла пауза, связанная с тем, что служанка принесла чай.
— Допустим, — поднимая чашку, продолжил Дерек, когда она вышла. — Но ты ведь не могла не понимать, что обман рано или поздно вскрылся бы!..
— С чего бы? — невинно удивилась Руби и принялась защищать свою позицию: — Да и какой обман, Деркэн? Райтэн мне действительно очень понравился; и я ему тоже нравилась. Я просто организовала возможность узнать друг друга лучше и развить эти чувства.
— Неверный ход, — всё же уселся в одно из кресел Илмарт, тоже беря себе чашку, после чего пояснил для Руби: — С Тогнаром такие хитрости работают лишь во вред. Тебе стоило ему сказать о своих планах сразу и честно, это было бы продуктивнее.
Руби повела плечом и холодно отметила:
— Кажется, когда всё-таки выяснилось, что я приехала в Кармидер специально ради этого брака, ты меня чуть не придушил.
Илмарт поморщился, но не дал сбить себя с толку:
— Я злился не на цель, а на обман, Руби, — напомнил он.
Её это возражение ничуть не обескуражило.
— А что бы я ему могла сказать в самом начале, Илмарт? — разумно возразила она. — Что заинтересована в политических перспективах такого брака? — она беззаботно рассмеялась. — Отличный способ ему понравиться, о да! — затем задумчиво добавила: — Да и я не была уверена, что хочу этого брака. Мне хотелось сперва узнать Райтэна ближе.
— Узнала? — холодно переспросил Райтэн, недовольный тем, что его так небрежно обсуждают в его же присутствии.
— Не успела, — столь же холодно отрезала Руби, пронзая его острым взглядом.
Райтэн скривился.
— Ты лукавишь, — вдруг холодно отметил Дерек, обращаясь к Руби.
Та перевела на него взгляд, ставший задумчивым, и возразила:
— Я действительно не успела понять, хочу ли я этого брака, и поспешное решение Райтэна меня несколько... напугало, — призналась она.
— Ты всё равно вышла бы за него замуж, — покачал головой Дерек. — Просто теперь предъявляешь, что всё пошло не по твоему плану.
Руби раздражённо долила себе чаю.
— Отец оставил это решение за мной, — напомнила она. — Если бы в процессе сближения с Райтэном я поняла, что не хочу этого брака, его бы не было.
— Ну да, ну да! — не поверил Дерек, прихлёбывая свой чай.
— Меня в самом деле раздражает, — холодно отметила Руби, тоже делая глоток, — что ты постоянно демонизируешь моего отца.
Дерек неопределённо пожал плечами и не стал развивать разговор.
Поскольку Райтэн всё ещё был слишком оскорблён новой трактовкой его поведения, Илмарт всё ещё осмыслял новые показания и связывал их с собственными наблюдениями, а Тэнь предпочитала оставить подруге самой разбираться с бывшими друзьями и пока не считала нужным вступать в её защиту, воцарилось молчание.
Большая часть присутствующих пила чай.
— Отец, кстати, недоволен, что ты куда-то пропал, — прервала это молчание Руби, обращаясь к Дереку. — Ты бы заехал к нему сегодня?..
Тот поморщился:
— Передай, что я занят государственным проектом, — отмахнулся он, не желая объясняться с Михаром.
— Я не лакей, чтобы что-то передавать, — спокойно напомнила Руби.
Дерек сжал ручку чашки.
— Его же слова передала? — со злостью в голосе переспросил он.
Выразив лицом недовольство, Руби сделала глоток и отметила:
— Возможно, потому что я не хочу, чтобы у тебя были неприятности?
Невинное и даже дружелюбное её замечание вызвало в Дереке неожиданную бурю.
— Если бы не твои интриги, — отложив чашку, резко встал он, — у меня бы и не было никаких неприятностей.
Вежливо кивнув Тэнь на прощанье, он вышел.
Райтэн, не прощаясь, удалился вслед за ним.
Оставшиеся некоторое время пили чай. Дамы выглядели огорчёнными, а Илмарт размышлял.
Он не был согласен с той трактовкой, которую выдала Руби, поскольку был непоколебимо уверен, что, даже подхваченный своим благородным порывом, Райтэн незамедлительно остановился бы, если бы Руби высказала хоть тень, хоть какое-то подобие протеста. Он не знал наверняка, что произошло между ними после той давней сцены у ворот, и по реакции Райтэна предполагал, что, в самом деле, тот вполне мог протащить Руби по городу до ратуши, не размениваясь на слова и обсуждения, и не удосужившись обзавестись даже формальным согласием на брак. Но в этом был весь Райтэн — человек дела, а не слов.
Однако Райтэн, сколько его знал Илмарт, был органически неспособен принуждать кого бы то ни было к чему бы то ни было. Так что Илмарт был готов поставить на то, что Руби удовлетворилась сложившейся ситуацией и сочла вариант с поспешным браком разумным, поэтому не стала останавливать Райтэна.
Но в речи Руби прозвучал ещё один аргумент, который Илмарт ранее не обдумывал: Руби сказала, что была заинтересована в медленном развитии взаимной симпатии, и что рассматривала вариант с отказом от плана, если симпатия эта не возникнет.
Райтэну и Дереку этот нюанс был решительно безразличен. Райтэн не переносил никаких интриг, вне зависимости от намерений интригана, а Дерек попросту выступал на его стороне, вне зависимости от.
Но Илмарт был марианцем — пусть и не любил этого вспоминать.
В интригах и интриганах он знал толк — пусть и ненавидел их всей душой.
То, что интрига Руби учитывала чувства — и её собственные, и райтэновские, — и то, что Руби была готова отказаться от своей интриги, если чувства эти не сложатся, несколько поднимало её в глазах Илмарта над обычными интриганами.
