ПРОЛОГ
Зима в городе мостов в этом году была как никогда холодной. Еще с вчерашнего дня температура резко опустилась до минус двадцати пяти градусов по Цельсию, поэтому редкий прохожий мог позволить себе пройти в легкой куртке — и то исключительно по незнанию или по большой неудаче.
В воздух поднимался белесый пар от прерывистого дыхания девушки. Ее босые израненные ноги лежали на грязной тротуарной плитке. Нежные тонкие пальцы правой руки, бледные как мел — окрашивались в багровый цвет вязкой и теплой жидкости.
Ева не могла кричать — как в страшных снах, что являлись ей раньше. Голос не слушался свою хозяйку, а мысли путались стоило ей рискнуть собрать их во что-то цельное.
Реальность уплывала от Евы, оставляя ей затмевающую все остальные чувства безысходность.
В своих кошмарах Ева не раз видела смерть, но умирать в реальности было в сотни раз страшнее.
В нос ударил едкий запах бензина.
— Пожалуйста, — взмолилась Ева. — Не надо.
Но Игорь не остановился. Его безумные глаза в свете уличного фонаря сверкнули красным.
Слышались звуки сирен — вот-вот должна была появиться полиция, но Ева осознавала: для нее уже слишком поздно.
Слуха коснулись окрики людей с заправки, что в ужасе хотели остановить безумие, и щелчок зажигалки: оглушающе громкий как молоток судьи, объявившего приговор.
В зеленых глазах Евы на краткий миг отразился огонь.
Сквозь жар и агонию, девушка провалилась в непроглядную тьму.
Ева погрузилась в умиротворяющее небытие, в пустоту сущего, в которой все рождается и в которую все возвращается в конце. Здесь не было ни солнца, ни ветра, ни воды: лишь покой.
— Или нет, — вдруг раздался голос в пространстве, заставляя Еву распахнуть глаза и нервно посмотреть вокруг себя беглым испуганным взглядом, но куда бы девушка не повернулась — все вокруг утопало во мраке. — Кому-то покой нужно заслужить.
Ева еще раз обернулась, пытаясь понять откуда исходит этот хриплый голос. Он не был ни женским, ни мужским. Он не принадлежал ребенку. Голос этот вызывал приступ первобытного страха.
— Ааа, пытаешься понять где я? — явно наслаждаясь игрой в «кошки-мышки», протянуло Ничто. — Я само покажусь…
И среди черноты Ева увидела два ярких оранжевых глаза — они неминуемо приближались к ней — и с уверенностью девушка могла сказать, что глаза эти не принадлежали человеку — огромные по своим размерам, без зрачков, они проникали в саму суть, перебирали ее мысли, ее прошлое, скользили по ее страхам, внимательно изучая каждый из них с энтузиазмом ученого.
— Боишься? — с издевкой спросил голос.
Некоторое время Ева молчала.
— Нет, — твердо ответила она — показывать свою слабость перед этим существом ей не хотелось — худшее она уже пережила.
— Врешь, — усмехнулся монстр. — Храбришься перед лицом смерти.
Оранжевые глаза погасли.
Мир снова погрузился во тьму.
— Эй? — окликнула Ева, но единственное что она услышала в ответ — эхо ее собственного голоса. — А что дальше?
— Дальше? — внезапно рассмеялся монстр. — Дальше уж постарайся не кричать.
— А почему я долж... — но договорить Ева не успела.
Послышался оглушительный шум.
Девушка ощутила как пол под ней рушится, утягивая ее все глубже и глубже вниз.
Ева закричала, срывая голос. Попытки зацепиться хоть за что-то, чтобы замедлить падение не увенчались успехом: ничего поблизости не было.
Крик стал громче, когда Ева услышала шепот в своей голове.
— Потише, — усмехнулся монстр. — Не пугай народ.
Девушка схватилась за горло и обнаружила, что не может произвести на свет ни звука. Ее собственный голос исчез, был таинственно похищен шепчущим незнакомым существом.
Средь пустоты Ева падала в неизвестность, сохраняя обреченное молчание.
Сколько прошло? Часы, дни? Может, годы?
Падение не останавливалось, не замедлялось.
Ева ощутила соленый привкус на языке. Слезы?
Аккуратно смахнув их движением руки, Ева закрыла глаза, принимая поразившую сознание реальность: ей суждено погибнуть. Прямо сейчас. В это самое мгновение. Не будет будет больше будущего, не будет больше планов, шансов, которые можно упустить, дел, которые хотелось бы сделать.
Не будет ничего, кроме Пустоты.
— Ауч! — больно ударившись, вскрикнула девушка и распахнула глаза.
Хлипкий стул под ней жалобно скрипнул.
Ева огляделась и обнаружила себя в странном положении.
Перед ней стоял деревянный стол, на котором аккуратно сложили два шестигранных кубика: один белый, другой — черный. По разные стороны от стола Ева заметила наблюдавших за ней.
Слева уселись полупрозрачные люди. Выглядели они, как считала Ева, по меньшей мере плохо: бледная синеватая кожа, черные глаза с огромными синяками под глазами — вероятно не спали эти существа последние лет сто.
Справа сидела молодая девушка в элегантном белом платье. За ней же выстроились люди в одинаковых дорогих темных костюмах.
— Эээ, — протянула Ева, и нервно сглотнула, когда взгляды всех присутствующих переметнулись на нее. — А что, собственно, происходит?
— Бросай, — прозвенел потусторонний голос предводителя призраков.
— Зачем? — с подозрением уточнила Ева.
Ее взгляд все еще рандомно метался от одного существа к другому.
— Мои соболезнования, — объявила женщина в белом, — но ты умерла.
— Умерла? — непонимающе переспросила Ева и истерично рассмеялась. Когда ее собеседница не поддержала свою же шутку, Ева со смущением переспросила: — Шутка же, да?
— Нет.
Ева внимательно осмотрела себя на предмет повреждений, но их не было. Ее тело выглядело абсолютно нормально: ни ран, ни ожогов.
Ожогов.
Девушка содрогнулась, когда яркой вспышкой перед глазами снова полыхнул огонь, а ее вполне здоровая рука покрылась теплой кровью.
Ева уставилась на нее с немым вопросом в глазах.
Игорь, заправка, огонь.
Боль, оглушающая, невыносимая.
Кровь стекала на пол.
Женщина в белом неодобрительно поморщилась.
— И какие у меня варианты? — не своим голосом прохрипела Ева.
— Один, — теряя терпение, объявил призрак. — Бросай!
ГЛАВА 1. ХРАНИТЕЛИ
Гнетущее молчание разбил звук громко цокающих женских каблуков.
Серая тротуарная плитка у мостовой пусть и не ослепляла чистотой, что осенью ожидаемо, но ни трещин, ни разбитых частей не наблюдалось: все пребывало в идеальном состоянии. Не иначе, кто-то снова ее обновлял. Новый мэр следил за этим с особым трепетом, так что состояние камня удивления не вызывало.
Ева, выругавшись, поправила наушники.
Они словно заколдованные постоянно норовили улететь на землю.
Девушка уже не единожды пожалела, что купила именно их.
Воздух был невероятно свеж.
На миг Ева остановилась и, закрыв глаза, глубоко вдохнула.
Ненависть и разочарование жизнью, погодой, надоевшими мелочами, что мало значили, но в большом количестве вызывали стойкое ощущение «конца света», сводили девушку с ума.
Чем больше проходило времени, тем больше она чувствовала себя «пустой», «ненужной», как самозванец, занявший чужое место и терзающийся муками совести.
Наушник в очередной раз пополз вниз, и девушка без жалости выкинула его прямо в траву.
— Хватит! — выкрикнула Ева в темноту, выбрасывая следом второй наушник.
Девушка сжала руки, до крови впиваясь ногтями в собственные ладони.
Сейчас боль не несла разрушения, она отрезвляла.
Плавная успокаивающая музыка лилась из брошенной, никому не нужной теперь вещи, что в мгновении чьего-то неконтролируемого гнева так неудачно попалась под руку.
Бессмысленная. Бесполезная, никому более не нужная вещь.
«Совсем как я».
Ева отвернулась, оставляя музыку позади.
Дорога до дома была бы недолгой: две остановки, и знакомое пятиэтажное здание без лифта снова встретит ее скрипучей дверью и неработающим домофоном.
Ева брела по сонным улочкам, устало размышляя о жизни.
«Где я свернула не туда?»
Она знала где, но не хотела признаваться себе: ее любовь не являлась любовью. Одержимость, безумие — да. Смертельно опасное, мерзкое и извращенное чувство ненависти к самой себе, гнев за упущенные шансы, за невозможность быть лучше других в конкурентном мире лучших из лучших, обида на себя за свою никчемность, за то что не может быть «такой, как все» или «не такой, как все».
Она — середина, не золото и не медь, серебро, каким наполнен весь мир, не добившаяся ничего и подсознательно желающая быть наказанной, не в состоянии понять, что происходящее не является даже оттенком нормы.
Ева была мотыльком, танцующим вокруг пламени, которое безжалостно жалило ее, оставляя ожоги не только на крыльях, но и на чутком нежном, полном наивности сердце.
Прислушавшись к ночной тишине, девушка уловила едва различимый шорох и плавно обернулась.
Никого.
«Показалось?»
Ева ускорила шаг.
Звук повторился, но стал громче, ближе.
Девушка вздрогнула.
«Почему так холодно?»
Изо рта вырвалось облачко белого пара.
Ева перешла на бег.
«Быстрее! Беги!»
Этот приказ возник из ниоткуда и прозвучал в мыслях Евы так, будто исходил от нее самой.
Но ее внутренний голос никак не мог похвастаться таким бархатным мужским тембром.
— Кто ты? — спросила Ева в пустоту, продолжая бежать. Дыхание ее сбивалось. От неправильного бега неприятно закололо правый бок. — Кто?
«Неважно, — ответил незнакомец. — Беги!»
Отчего-то Ева верила, что таинственный голос не обманывал ее, помогал.
Десятки искаженных силуэтов появились из тьмы прямо перед ней, и девушка, вскрикнув от неожиданности, поскользнулась, падая спиной на мокрый асфальт.
— Ммм, — болезненно простонала Ева, хватаясь за голову.
Мерзкие искривленные полупрозрачные руки с ошметками плоти и обрывками одежды тянулись к Еве. Неестественно выпученные глаза призраков взирали на нее с жадностью изголодавшихся зомби.
Превозмогая боль, девушка поднялась на локтях и попятилась назад, боясь отводить взгляд даже на секунду.
Она знала: стоит ей выпустить существ из поля зрения хоть на мгновение, и они безжалостно разорвут ее на куски.
«Это не может быть взаправду», — думала она, но это отрицание, по-детски глупое, не сходилось с тем, что видели ее глаза, а им Ева привыкла доверять.
Мертвецы выли и кряхтели, подбирались все ближе, скрипя зубами, царапая воздух.
Движение давалось им с трудом, но отступать существа не спешили.
Омерзительная рука с гнойными нарывами в один момент почти дотянулась до лица Евы, но девушка уклонилась и отшатнулась назад.
— Прочь! — выкрикнула она, выставляя перед собой сотовый телефон.
«Это всего лишь иллюзия», — пыталась убедить себя Ева.
Но синие и красные тени неминуемо приближались, надвигаясь смертельно-опасной волной.
— Я сказала: прочь! — закричала девушка.
Их зубы скрипели, жаждя разорвать ее плоть.
Нечто холодное коснулось плеча Евы.
Дыхание перехватило.
В память ворвались картины из давнего ночного кошмара: пугающий человек тянулся к девушке. И крик. Чей-то громкий, невыносимый крик боли, что заставлял сердце заходиться в бешенном ритме от первобытного ужаса.
Ева испуганно обернулась, встречаясь лицом к лицу с испещренном шрамами трупом старухи, оба ее глаза скрывало бельмо, растрепанные волосы грязными патлами свисали на костлявые плечи, иссохшие губы ее увлеченно шептали, но не могли издать ничего, кроме шипения.
Старуха схватила Еву за локоть, притягивая к себе.
Мертвая кожа оказалась поразительно холодной, и девушка попыталась выдернуть руку из железной хватки, но труп расплылся в беззубой улыбке и покачал головой, кивком обращая внимание Евы на две цифры, что отпечатались на ладони девушки кровавым клеймом.
«Двадцать четыре».
— Что…? — но старуха исчезла, а руки мертвецов схватили Еву за волосы, увлекая ее за собой.
Холод пробежал по ключицам. По бледной коже ее шеи проходились чьи-то кости, призраки утягивали Еву все дальше, волоча ее по дороге, игнорируя ее угрозы и тщетные попытки защитить себя.
Смерть нельзя разжалобить, ее можно только принять.
Но Ева не хотела сдаваться. Никогда.
Она кричала, теряясь между реальностью и чем-то иным.
Ноги ее скользили по асфальту.
Призраки душили ее.
Еве почудилось, что она окунулась в воду. Невиданная материя коснулась ее головы, рук и ног. Она обволакивала ее, меняя саму реальность: улица исчезла, и перед Евой возникли огромные оранжевые глаза без зрачков.
Ева вдохнула в последний раз.
Сначала пришло спокойствие, но вмиг оно сменилось гневом: желанием сладкой и убийственной мести.
Внезапно призраки завопили, город мостов приобрел прежние очертания.
Ева вынырнула, делая долгожданный вдох.
Девушка кинулась вперед и резко обернулась, наблюдая за тем, как чудовищ, что пытались убить ее, затягивает в фиолетовые искры портала.
Их уродливые лица отдалялись, глаза лопались. Существа превращались в размытые пятна, но даже осознавая свой провал, продолжали тянуться к Еве.
«Как же громко!»
Девушка упала на колени и накрыла руками уши.
Ева зажмурилась, ожидая чего-то: боли, удара, смерти.
Но холод исчез, а тишину нарушали только ее неровное дыхание и гулко бьющее в груди сердце.
«Умерла?»
Девушка аккуратно открыла левый глаз, затем — правый.
Ничего.
Ева, сбитая с толку, пару минут просто сидела, пялившись в пустоту и силясь осознать произошедшее.
— Удобно? Так и будешь там сидеть?
Девушка обернулась.
Парень с растрепанными каштановыми волосами взирал на нее со снисходительной улыбкой. Его необычайно ярко-голубые глаза светились весельем. Аккуратные, мягкие правильные черты лица, прямой нос, чувственные губы.
Ева задержала на них внимание лишь на долю секунды. Ее щеки слегка покраснели от смущения.
Не стоило отрицать того, что незнакомец перед ней был невероятно красив.
— Ну? — поторопил он, левый уголок его губ приподнялся в усмешке.
Ева прочистила горло.
— А можно? — прохрипела она.
— Асфальт что, успокаивает? — засмеялся парень, протягивая ей руку. — Давай, послушай меня хоть один день.
Ева с сомнением посмотрела на незнакомца.
— И кто ты такой, чтобы я тебя слушала? — с подозрением спросила девушка.
Парень закатил глаза.
— Неужели если я тебе назову, к примеру, имя — тебе станет легче? — уточнил он.
— У меня, знаешь ли, такой себе день, так что… — Ева осеклась.
Это все иллюзии? Правда?
Ева прищурилась. Нечто в этом человеке внушало аномальное доверие. В его голосе, улыбке, словах проскальзывало что-то до одури знакомое.
