Но насладиться девушке не дали. Только зачерпнула она пенку уже вымытой ложкой, как от калитки вразвалочку прибежал давешний Гогоша и сказал:
– Ага-гата!
– Вот тебе тут делать нечего, – удивлённо сказала Агата. – Да и сухозелье уже не должно работать!
– Агата! С Га-галиной беда!
– Что такое с Га-га… тьфу. Что случилось?
– Га-га-гадость, – доложил Гогоша. – Пойдём покажу!
– Да там нет никого, и калитка заперта, – неуверенно сказала девушка. – Соседка вот говорит, что уехала Га-галина, сбежала!
– Пойдём, проведу, – предложил гусь.
И подробностей от баб Ксени хотелось, и понять, куда её зазывает Гогоша, тоже. Очень хотелось! Тьфу, но не разорваться же! Агата тайком скрутила из пальцев двойную фигу, чтобы дурная мысль не натворила дел – разорвать, понятное дело, её не разорвёт, а вот связки на таком потянуть можно. Или ногу подвернуть. Бывали случаи.
– Кстати, как так получилось, что ты говорить-то не разучился, Гогоша? – спросила Агата.
– Ага-гата! – захлопал крыльями серый гусак. – Бего-гом!
– Ты ещё и командуешь?! – возмутилась Агата.
Гусь решил, что хватит время на болтовню тратить, и, тяжеловато перепархивая, повёл девушку тропкой через огород. Нагретые на солнце влажные грядки приятно пахли землёй. Помидоры, подвязанные к кольям тряпицами, тоже пахли, хоть и были по большей части ещё недозрелые. Буйно пёрла отовсюду всяческая ботва: Агата, хоть и была городской ведьмой, а ботанику изучала в том числе и на станции юных натуралистов. Там летнюю практику проходили как раз на огородах. Поэтому девушка уверенно опознала и морковь, и репу, и свеклу. Но были и какие-то незнакомые листики.
– Быстрее, Ага-гата! – поторопил гусь, заметив, что ведьма замедлилась, пытаясь угадать, что это такое растёт посреди грядок. – Лебеда – не лебедь, никуда не улетит!
– Ого, как ты хорошо заговорил, – слегка нахмурилась Агата, поспешая за ним. – Ты, случайно, не решил стать моим фамильяром? Я тебя в город не потащу!
– Зря, – обиженно ответил гусь. – Я бы тебя в обиду бы не га-га, не дал!
– В городе гусей держать нельзя, да и негде.
– Зря, – повторил Гогоша.
Агата, кряхтя, перелезла через завалившийся в бурьян забор. Сад Галины был запущенный и пышный, переспелой вишни видимо-невидимо, яблони сгибались от обилия плодов, черноплодная рябина и загорело-бордовый крыжовник лезли отовсюду. Где-то истошно завопили дрозды-рябинники, предупреждая, что в их владения лезет чужой.
– Будь я местным мальчишкой, уже обобрала бы тут всё, – заметила Агата, срывая с низко нависшей ветки несколько ягод вишни.
– Га-галина не гоняла. Сами боятся, – ответил гусь.
Девушка думала, что Гогоша поведёт её к дому, но тот уверенно шлёпал по тропинке через заросли вишни и черноплодки. Чуть ниже отыскался ручеёк, вросшая в землю железная бочка со стоячей водой и странный огород. Странный, потому что ухоженный, но вместо огурцов и репы тут росли травы. Некоторые из них Агата видела только в книгах, а потому сразу потянулась сорвать стебелёк-другой, чтобы разглядеть и понюхать.
– Не трога-гала бы без надобности, – проворчал Гогоша.
У дальнего забора он остановился и, вытянув шею, принялся раздвигать траву. Здесь всё заросло без порядка, хотя Агата и видела целебные травы, которые не было надобности выращивать, знай бери из-под ног. Зверобой, уже отцветающий, полынь, пижма, тысячелистник и всякое такое…
Только сезон их сбора давно прошёл. Заваривать их можно было разве что на чай, для вкуса и самоуспокоения, что принимаешь лекарственные сборы.
– Ага-гата, – напомнил о себе гусь, – сюда.
Девушка увидела в траве под забором что-то довольно большое, серое, похожее на пыльный клок больших перьев.
(Костя)
Калитка оказалась закрыта изнутри на деревянную щеколду и дополнительно на верёвочную петлю. Всё это, конечно, никак не могло задержать инквизитора при исполнении.
Дом Галины Спиваковой и вовсе не был заперт. Дверь нараспашку, внутри запах старого дерева и какой-то сухой травы. Костя оставил баул и рюкзак в траве у крылечка и вошёл в дом.
Убранство богатством не поражало. Кухня с печкой да комната, где стояли две железные кровати, на одной из которых кучей валялось всякое барахло. В углу приткнулся старый-престарый шкаф со стеклянным окошком на дверце. Всегда Костю интересовало, зачем там окошко? Чтобы бельё изнутри могло наблюдать за хозяйкой, что ли?
– Э, хозяева, – окликнул инквизитор, распахнув олимпийку, чтобы звезда была на виду. – Есть кто?
Но в доме было пусто, даже в подполе, куда он заглянул. Ничто не указывало на то, что тут в ближайшие пару дней кто-то жил. В хлебнице лежал чёрствый кусок хлеба, в пузатом низеньком холодильнике превращалось в простоквашу молоко. Печь давно не топили, и только на плите стоял двухконфорочный керогаз, которым, видимо, пользовалась ведьма, чтобы не возиться с дровами. Костя сунулся к форсункам, но керосином пахнуло слабо.
Парень вышел из избы и задумчиво огляделся. Обошёл дом кругом, сам не зная зачем. Ведь если нет ведьмы, то она, вернее всего, куда-то уехала или даже сбежала. Надо зайти к этому соседу, Алтыну, узнать, что там такое произошло между Спиваковой и его дочкой на выданье. Но не успел инквизитор повернуть назад к калитке, как услышал, как кто-то, всхлипывая, ломится сквозь заросли кустов. Вишни и яблони качались, роняя яркие плоды. Костя напрягся, готовый выхватить оружие, но оно не понадобилось. На тропинку возле дома выскочила ни кто иная, как ведьма Агата, а с нею почему-то серый гусь.
Увидев Костю, девушка сначала бросилась к нему, будто хотела обнять, но затем остановилась и даже отступила на шаг. Он даже не сразу понял, почему. А поняв, прикрыл рукой звезду инквизитора на груди. Ему показалось, будто язычки пламени стали настоящими и обожгли ладонь. Значок порой нагревался при опасности, но Агата вряд ли была так уж опасна… Или нет?
– Прежде чем начнёшь меня проклинать, скажи, чего испугалась, – предложил Костя. – Надеюсь, не мёртвой ведьмы?
Агата принялась мотать головой, так что рыжие волосы выбились из хвоста на затылке.
– Ты инквизитор? – шмыгнув носом, спросила девушка.
– Ну да, а что? Это что-то меняет?
– Я ведьма, – сказала она.
– Я уже заметил, – пожал плечами Костя.
– Ты мне враг, – повысила голос девушка.
Костя только развёл руками.
– От чего и куда ты бежала? – спросил он уже совсем другим тоном.
Его строгость заставила Агату выпрямиться и вытереть заплаканное лицо.
– У меня две новости для тебя, инквизитор, – сказала она. – Во-первых, ведьму, за которой ты приехал, пока не достать. Во-вторых, я служу ковену ведьм и просто так тебе не сдамся.
– Ты в законе, успокойся, – сказал Костя, – я тебя о чём спрашивал-то? Кто тебя так напугал? Или что? Пойдём, я с ним разберусь по-нашему. Сильно обидел?
– Кто? – как-то даже снисходительно, что ли, спросила Агата. – Кто, по-твоему, рискнёт? Я же ведьма.
– А чего ты тогда тут через кусты ломишься, как плачущий лось?
– А может, мне нравится изображать плачущих лосей?
Гусь посмотрел на них по очереди, сделал какие-то свои гусиные выводы и принялся мирно щипать травку возле тропинки.
– Ладно, – погрустнев, сказал Костя, – видимо, придётся завтра уезжать ни с чем.
С этими словами он сел на тёплую землю, положив руки на согнутые колени. Ведьма неожиданно уселась рядом.
– А я не могу. Мне теперь придётся выяснять, кто убил сову.
– Сову?
– У ведьм часто есть животные-помощники. На самом деле в них заключена часть ведьминого духа. Мы… Ну, то есть, ведьмы сами по себе ни в кого не превращаются, а берут тело помощника.
– Тааак, – протянул Костя, – мы, кажется, это проходили.
– Да неужели? – ехидно спросила Агата.
– Ну да. Но это была теория, а на практике я пока, – тут он покосился на девушку, – практика у меня пока не очень. Это моё первое задание.
– Моё тоже, – со вздохом призналась Агата. – И что? Ты вот так просто, не разобравшись, уедешь?
– Мне и не надо было разбираться в том, кто убил помощника ведьмы, – пожал плечами инквизитор. – На участке оказалась лишняя ведьма: здесь зарегистрирована была только одна, гадалка Ксения Бажанова, а теперь выясняется, что ещё и Галина какая-то проживает. Так сказать, на птичьих правах.
– Вот именно что на птичьих, – сказала Агата. – Я тоже не сразу разобралась, кто тут ведьма, кроме меня, конечно. Слушай, – тут она неожиданно толкнула инквизитора плечом, – а ведь это похоже на начало детектива. Скажи?!
– Искать беглую ведьму…
– Да ты, похоже, на одни двойки учился, – возмутилась Агата. – Я тебе о чём уже полчаса толкую, малахольный ты мой? Сову ведьмы убили.
– Ну и что? – спросил Костя, уязвлённый её словами.
– Мне надо осмотреть тело как следует, но по всему – убили её тогда, когда телом пользовалась ведьма.
– Га-га, – заинтересованно поднял голову гусь.
– Да, Гогоша, Га-галина, – с улыбкой сказала девушка и погладила гуся по крылу.
– Ты чего, не знаешь, как гуси больно щиплются? – опешил Константин.
– Я тебя учу, как ведьм арестовывать? – вопросила Агата. – Ну вот и ты меня не учи, как с животными ладить. Лучше тебя знаю! Пошли обратно к сове, принесём её сюда и как следует осмотрим.
Сова была большая, серая, с остекленевшими чёрными, будто ночь, глазами. Клюв с желтовато-серой восковицей был приоткрыт, крылья уже закоченели и не хотели складываться. Костя взял птицу в охапку и потащил к дому.
– Это серая неясыть, – поясняла Агата, идя следом. – Вообще ведьма может сделать помощником любую птицу или любого зверя, но совы и кошки – это классика жанра.
– Га-га, – напомнил о себе гусак, как привязанный, ходящий за девушкой.
– А вот гусей ещё никто фамильярами не делал, – повернулась к нему Агата. – Не надейся!
– Фамильярами? – уцепился за знакомое слово Костя. – Это же духи-помощники же, да?
– Э нет, дух тебе мало чем поможет, если ты ведьма. А вот животное – другое же дело, – уверенно сказала Агата.
– И чем помогла эта сова?
– Жизнь ведьме спасла. Только…
– Что «только»? – прицепился Костя.
– Только в случае, если ведьма находилась в теле фамильяра, её человеческое тело может того, развоплотиться.
– Совсем?
– Нет, не насовсем, а где-то на несколько дней – зависит всё от фазы луны. Сейчас у нас тринадцатый лунный день, луна растущая, значит, не раньше пятнадцатого или шестнадцатого лунного дня на рассвете надо провести обряд, и она вернётся.
Тут девушка вздохнула, словно впервые что-то осознала.
– То есть я тут как минимум на три дня. Ну и ты заодно, если, конечно, к этой ведьме приехал.
Костя, дойдя до крыльца, положил сову на тёплые доски и пожал плечами.
– Зато будет время опросить население, – сказал он. – Пострадавшую Алёну Алтын, её отца, и служителя церкви, раз они нам сигнализировали… Соседку ту же.
Агата встала на колени возле совы и стала копаться в пыльных перьях.
– Дробью жахнули, – сказала она с досадой. – И да, если сова ещё окоченелая, то убили её где-то этой ночью или даже утром.
Костя сел на единственную ступеньку, отколупнул с неё чешуйку коричневой краски.
– В селе две ведьмы, если тебя не считать, – сказал он. – Вторая – соседка этой, убитой.
– Она не убита, а развоплощена, и я возьму на себя ответственность за её возвращение, если, конечно, ты на меня не наденешь наручники и не повезёшь на костёр.
– За что же? – изумлённо выговорил Костя.
– За несанкционированный ведьмовской обряд?
– Ну я это… у меня до шестого уровня бирка, могу и санкционировать. Ты знаешь… Не демонизируй-ка мой отдел, поняла? Я о ведьмах вот ещё ни разу плохо не сказал, а ты уже мне тут наговорила! А я вообще о другом хотел.
– Ох, – язвительно сказала Агата, осторожно переворачивая неясыть на живот. – Ну говори… о другом.
– В селе две ведьмы. Эта, судя по всему, травница, а та гадалка. Кому из них надо нападать на молодую девушку на выданье? Ночью, в виде чёрной кошки.
– Ну точно не Галине, – ответила девушка, указывая на сову. – Ты же видишь.
– Она сто процентов не могла стать чёрной кошкой?
Гусь, который всё торчал тут, пасся среди травки, вдруг загоготал так, словно смеялся. Усмехнулась и ведьма, причем, какой-то взрослой женской усмешкой, словно ей лет сорок, а не сколько ей там? Двадцать три?
– Костик, – с неожиданной нежностью сказала Агата. – Если ведьма становится совой – она и на девиц на выданье нападает совой, и по делам в соседнюю деревню летает совой, и даже, прикинь, с другими ведьмами может общаться именно совой. Кошкой она – сто процентов! – не станет. Потому что для этого ей нужно единение, Костя, единение с КОШКОЙ. А это, блин, СОВА!
– «Прикинь», «блин», – поморщился инквизитор. – Ты же не пятиклашка-двоечница, так выражаться. Где понабралась?
– От братца младшего, – насупилась ведьма. – А что?
– Родной язык коверкаешь, – сказал Костя.
– Зануда, – Агата ещё и язык показала, подтверждая, что она личность незрелая и отчасти даже хулиганская.
– Что с ведьмы взять? – вырвалось у Кости.
– Буду рада, если всё останется при мне! – отбрила Агата. – Ладно, чего сидеть. Ты с вещами, я смотрю? Мой рюкзак остался у баб Ксени, это та самая гадалка. Сейчас его заберу, бросим вещи тут – и пойдём.
– Куда?
– Опрашивать свидетелей, – девушка подошла, нагнулась над сидящим инквизитором и хлопнула его по плечу. – И потерпевших. И кого там ещё найдём. Кстати! Нам в электричке сказали, что тут ещё и студенты где-то хулиганят…
– Студенты-то при чём?
– Ну вот вернутся вечером с практики, и узнаем. Они небось вечером по всему селу шляются – вдруг чего видели?
– Кстати, а где их, интересно, поселили? Клуб закрыт, – задумчиво сказал Костя, которого по-прежнему волновал вопрос проживания.
– Где-нибудь в бараке возле овощебазы или элеватора, – пожала плечами Агата. – Что не мешает им ошиваться там, где можно поживиться. Нарвать вишни бесплатно, например, – тут она посмотрела на кусты и деревья, в изобилии окружавшие домик. – Соседка вон вишнёвое варенье варит, между прочим. А у самой ни одного деревца. Обирает Галину.
Костя сказал:
– Я бы на студентов не рассчитывал. Соседи же пока не пришли со своих полей или где они там. Жаль, я бы начал именно с пострадавших, с Алёны Алтын…
– Точно, – подхватила Агата. – Но пока она вне досягаемости. Есть баб Ксеня и…
– И есть священник, – сказал Костя. – С них и начнём!
– Гогоша, – девушка посмотрела на гуся, – как считаешь, с кого лучше начать?
Костя, конечно, не ожидал, что гусак ответит. Но тот посмотрел, повернув голову, и, раскрыв клюв, разразился целой речью.
– Баб Ксеня, говорит, скоро сама придёт, а у попа особых дел нет. Идём, значит, в церковь – заодно ознакомимся с местной достопримечательностью.
– Это всё тебе гусь рассказал? – деловито уточнил Костя.
– А что? Не веришь?
– Почему, вполне верю, хотя, конечно…
– Хотя конечно – что?
– Хотя, конечно, свидетельские показания гуся к делу не пришьёшь, – пожал плечами инквизитор. – Ладно, пошли. В церковь так в церковь!
(Агата)
Не успели они сложить вещи в доме Галины и выйти за калитку, как на них выскочила встрёпанная соседка баб Ксеня. В руке она за лямки держала Агатин рюкзак.
– А я тебя потеряла, – обратилась старушка к Агате.
И осеклась, увидев Костю.
– Так это он, вишнёвый, – сказала удивлённо. – Так быстро ещё не сбывалось! Ты, парень, что же, арестовывать её приехал… Или как?
– Ага-гата!
– Вот тебе тут делать нечего, – удивлённо сказала Агата. – Да и сухозелье уже не должно работать!
– Агата! С Га-галиной беда!
– Что такое с Га-га… тьфу. Что случилось?
– Га-га-гадость, – доложил Гогоша. – Пойдём покажу!
– Да там нет никого, и калитка заперта, – неуверенно сказала девушка. – Соседка вот говорит, что уехала Га-галина, сбежала!
– Пойдём, проведу, – предложил гусь.
И подробностей от баб Ксени хотелось, и понять, куда её зазывает Гогоша, тоже. Очень хотелось! Тьфу, но не разорваться же! Агата тайком скрутила из пальцев двойную фигу, чтобы дурная мысль не натворила дел – разорвать, понятное дело, её не разорвёт, а вот связки на таком потянуть можно. Или ногу подвернуть. Бывали случаи.
– Кстати, как так получилось, что ты говорить-то не разучился, Гогоша? – спросила Агата.
– Ага-гата! – захлопал крыльями серый гусак. – Бего-гом!
– Ты ещё и командуешь?! – возмутилась Агата.
Гусь решил, что хватит время на болтовню тратить, и, тяжеловато перепархивая, повёл девушку тропкой через огород. Нагретые на солнце влажные грядки приятно пахли землёй. Помидоры, подвязанные к кольям тряпицами, тоже пахли, хоть и были по большей части ещё недозрелые. Буйно пёрла отовсюду всяческая ботва: Агата, хоть и была городской ведьмой, а ботанику изучала в том числе и на станции юных натуралистов. Там летнюю практику проходили как раз на огородах. Поэтому девушка уверенно опознала и морковь, и репу, и свеклу. Но были и какие-то незнакомые листики.
– Быстрее, Ага-гата! – поторопил гусь, заметив, что ведьма замедлилась, пытаясь угадать, что это такое растёт посреди грядок. – Лебеда – не лебедь, никуда не улетит!
– Ого, как ты хорошо заговорил, – слегка нахмурилась Агата, поспешая за ним. – Ты, случайно, не решил стать моим фамильяром? Я тебя в город не потащу!
– Зря, – обиженно ответил гусь. – Я бы тебя в обиду бы не га-га, не дал!
– В городе гусей держать нельзя, да и негде.
– Зря, – повторил Гогоша.
Агата, кряхтя, перелезла через завалившийся в бурьян забор. Сад Галины был запущенный и пышный, переспелой вишни видимо-невидимо, яблони сгибались от обилия плодов, черноплодная рябина и загорело-бордовый крыжовник лезли отовсюду. Где-то истошно завопили дрозды-рябинники, предупреждая, что в их владения лезет чужой.
– Будь я местным мальчишкой, уже обобрала бы тут всё, – заметила Агата, срывая с низко нависшей ветки несколько ягод вишни.
– Га-галина не гоняла. Сами боятся, – ответил гусь.
Девушка думала, что Гогоша поведёт её к дому, но тот уверенно шлёпал по тропинке через заросли вишни и черноплодки. Чуть ниже отыскался ручеёк, вросшая в землю железная бочка со стоячей водой и странный огород. Странный, потому что ухоженный, но вместо огурцов и репы тут росли травы. Некоторые из них Агата видела только в книгах, а потому сразу потянулась сорвать стебелёк-другой, чтобы разглядеть и понюхать.
– Не трога-гала бы без надобности, – проворчал Гогоша.
У дальнего забора он остановился и, вытянув шею, принялся раздвигать траву. Здесь всё заросло без порядка, хотя Агата и видела целебные травы, которые не было надобности выращивать, знай бери из-под ног. Зверобой, уже отцветающий, полынь, пижма, тысячелистник и всякое такое…
Только сезон их сбора давно прошёл. Заваривать их можно было разве что на чай, для вкуса и самоуспокоения, что принимаешь лекарственные сборы.
– Ага-гата, – напомнил о себе гусь, – сюда.
Девушка увидела в траве под забором что-то довольно большое, серое, похожее на пыльный клок больших перьев.
ГЛАВА 3. Дом, гусь и сова
(Костя)
Калитка оказалась закрыта изнутри на деревянную щеколду и дополнительно на верёвочную петлю. Всё это, конечно, никак не могло задержать инквизитора при исполнении.
Дом Галины Спиваковой и вовсе не был заперт. Дверь нараспашку, внутри запах старого дерева и какой-то сухой травы. Костя оставил баул и рюкзак в траве у крылечка и вошёл в дом.
Убранство богатством не поражало. Кухня с печкой да комната, где стояли две железные кровати, на одной из которых кучей валялось всякое барахло. В углу приткнулся старый-престарый шкаф со стеклянным окошком на дверце. Всегда Костю интересовало, зачем там окошко? Чтобы бельё изнутри могло наблюдать за хозяйкой, что ли?
– Э, хозяева, – окликнул инквизитор, распахнув олимпийку, чтобы звезда была на виду. – Есть кто?
Но в доме было пусто, даже в подполе, куда он заглянул. Ничто не указывало на то, что тут в ближайшие пару дней кто-то жил. В хлебнице лежал чёрствый кусок хлеба, в пузатом низеньком холодильнике превращалось в простоквашу молоко. Печь давно не топили, и только на плите стоял двухконфорочный керогаз, которым, видимо, пользовалась ведьма, чтобы не возиться с дровами. Костя сунулся к форсункам, но керосином пахнуло слабо.
Парень вышел из избы и задумчиво огляделся. Обошёл дом кругом, сам не зная зачем. Ведь если нет ведьмы, то она, вернее всего, куда-то уехала или даже сбежала. Надо зайти к этому соседу, Алтыну, узнать, что там такое произошло между Спиваковой и его дочкой на выданье. Но не успел инквизитор повернуть назад к калитке, как услышал, как кто-то, всхлипывая, ломится сквозь заросли кустов. Вишни и яблони качались, роняя яркие плоды. Костя напрягся, готовый выхватить оружие, но оно не понадобилось. На тропинку возле дома выскочила ни кто иная, как ведьма Агата, а с нею почему-то серый гусь.
Увидев Костю, девушка сначала бросилась к нему, будто хотела обнять, но затем остановилась и даже отступила на шаг. Он даже не сразу понял, почему. А поняв, прикрыл рукой звезду инквизитора на груди. Ему показалось, будто язычки пламени стали настоящими и обожгли ладонь. Значок порой нагревался при опасности, но Агата вряд ли была так уж опасна… Или нет?
– Прежде чем начнёшь меня проклинать, скажи, чего испугалась, – предложил Костя. – Надеюсь, не мёртвой ведьмы?
Агата принялась мотать головой, так что рыжие волосы выбились из хвоста на затылке.
– Ты инквизитор? – шмыгнув носом, спросила девушка.
– Ну да, а что? Это что-то меняет?
– Я ведьма, – сказала она.
– Я уже заметил, – пожал плечами Костя.
– Ты мне враг, – повысила голос девушка.
Костя только развёл руками.
– От чего и куда ты бежала? – спросил он уже совсем другим тоном.
Его строгость заставила Агату выпрямиться и вытереть заплаканное лицо.
– У меня две новости для тебя, инквизитор, – сказала она. – Во-первых, ведьму, за которой ты приехал, пока не достать. Во-вторых, я служу ковену ведьм и просто так тебе не сдамся.
– Ты в законе, успокойся, – сказал Костя, – я тебя о чём спрашивал-то? Кто тебя так напугал? Или что? Пойдём, я с ним разберусь по-нашему. Сильно обидел?
– Кто? – как-то даже снисходительно, что ли, спросила Агата. – Кто, по-твоему, рискнёт? Я же ведьма.
– А чего ты тогда тут через кусты ломишься, как плачущий лось?
– А может, мне нравится изображать плачущих лосей?
Гусь посмотрел на них по очереди, сделал какие-то свои гусиные выводы и принялся мирно щипать травку возле тропинки.
– Ладно, – погрустнев, сказал Костя, – видимо, придётся завтра уезжать ни с чем.
С этими словами он сел на тёплую землю, положив руки на согнутые колени. Ведьма неожиданно уселась рядом.
– А я не могу. Мне теперь придётся выяснять, кто убил сову.
– Сову?
– У ведьм часто есть животные-помощники. На самом деле в них заключена часть ведьминого духа. Мы… Ну, то есть, ведьмы сами по себе ни в кого не превращаются, а берут тело помощника.
– Тааак, – протянул Костя, – мы, кажется, это проходили.
– Да неужели? – ехидно спросила Агата.
– Ну да. Но это была теория, а на практике я пока, – тут он покосился на девушку, – практика у меня пока не очень. Это моё первое задание.
– Моё тоже, – со вздохом призналась Агата. – И что? Ты вот так просто, не разобравшись, уедешь?
– Мне и не надо было разбираться в том, кто убил помощника ведьмы, – пожал плечами инквизитор. – На участке оказалась лишняя ведьма: здесь зарегистрирована была только одна, гадалка Ксения Бажанова, а теперь выясняется, что ещё и Галина какая-то проживает. Так сказать, на птичьих правах.
– Вот именно что на птичьих, – сказала Агата. – Я тоже не сразу разобралась, кто тут ведьма, кроме меня, конечно. Слушай, – тут она неожиданно толкнула инквизитора плечом, – а ведь это похоже на начало детектива. Скажи?!
– Искать беглую ведьму…
– Да ты, похоже, на одни двойки учился, – возмутилась Агата. – Я тебе о чём уже полчаса толкую, малахольный ты мой? Сову ведьмы убили.
– Ну и что? – спросил Костя, уязвлённый её словами.
– Мне надо осмотреть тело как следует, но по всему – убили её тогда, когда телом пользовалась ведьма.
– Га-га, – заинтересованно поднял голову гусь.
– Да, Гогоша, Га-галина, – с улыбкой сказала девушка и погладила гуся по крылу.
– Ты чего, не знаешь, как гуси больно щиплются? – опешил Константин.
– Я тебя учу, как ведьм арестовывать? – вопросила Агата. – Ну вот и ты меня не учи, как с животными ладить. Лучше тебя знаю! Пошли обратно к сове, принесём её сюда и как следует осмотрим.
Сова была большая, серая, с остекленевшими чёрными, будто ночь, глазами. Клюв с желтовато-серой восковицей был приоткрыт, крылья уже закоченели и не хотели складываться. Костя взял птицу в охапку и потащил к дому.
– Это серая неясыть, – поясняла Агата, идя следом. – Вообще ведьма может сделать помощником любую птицу или любого зверя, но совы и кошки – это классика жанра.
– Га-га, – напомнил о себе гусак, как привязанный, ходящий за девушкой.
– А вот гусей ещё никто фамильярами не делал, – повернулась к нему Агата. – Не надейся!
– Фамильярами? – уцепился за знакомое слово Костя. – Это же духи-помощники же, да?
– Э нет, дух тебе мало чем поможет, если ты ведьма. А вот животное – другое же дело, – уверенно сказала Агата.
– И чем помогла эта сова?
– Жизнь ведьме спасла. Только…
– Что «только»? – прицепился Костя.
– Только в случае, если ведьма находилась в теле фамильяра, её человеческое тело может того, развоплотиться.
– Совсем?
– Нет, не насовсем, а где-то на несколько дней – зависит всё от фазы луны. Сейчас у нас тринадцатый лунный день, луна растущая, значит, не раньше пятнадцатого или шестнадцатого лунного дня на рассвете надо провести обряд, и она вернётся.
Тут девушка вздохнула, словно впервые что-то осознала.
– То есть я тут как минимум на три дня. Ну и ты заодно, если, конечно, к этой ведьме приехал.
Костя, дойдя до крыльца, положил сову на тёплые доски и пожал плечами.
– Зато будет время опросить население, – сказал он. – Пострадавшую Алёну Алтын, её отца, и служителя церкви, раз они нам сигнализировали… Соседку ту же.
Агата встала на колени возле совы и стала копаться в пыльных перьях.
– Дробью жахнули, – сказала она с досадой. – И да, если сова ещё окоченелая, то убили её где-то этой ночью или даже утром.
Костя сел на единственную ступеньку, отколупнул с неё чешуйку коричневой краски.
– В селе две ведьмы, если тебя не считать, – сказал он. – Вторая – соседка этой, убитой.
– Она не убита, а развоплощена, и я возьму на себя ответственность за её возвращение, если, конечно, ты на меня не наденешь наручники и не повезёшь на костёр.
– За что же? – изумлённо выговорил Костя.
– За несанкционированный ведьмовской обряд?
– Ну я это… у меня до шестого уровня бирка, могу и санкционировать. Ты знаешь… Не демонизируй-ка мой отдел, поняла? Я о ведьмах вот ещё ни разу плохо не сказал, а ты уже мне тут наговорила! А я вообще о другом хотел.
– Ох, – язвительно сказала Агата, осторожно переворачивая неясыть на живот. – Ну говори… о другом.
– В селе две ведьмы. Эта, судя по всему, травница, а та гадалка. Кому из них надо нападать на молодую девушку на выданье? Ночью, в виде чёрной кошки.
– Ну точно не Галине, – ответила девушка, указывая на сову. – Ты же видишь.
– Она сто процентов не могла стать чёрной кошкой?
Гусь, который всё торчал тут, пасся среди травки, вдруг загоготал так, словно смеялся. Усмехнулась и ведьма, причем, какой-то взрослой женской усмешкой, словно ей лет сорок, а не сколько ей там? Двадцать три?
– Костик, – с неожиданной нежностью сказала Агата. – Если ведьма становится совой – она и на девиц на выданье нападает совой, и по делам в соседнюю деревню летает совой, и даже, прикинь, с другими ведьмами может общаться именно совой. Кошкой она – сто процентов! – не станет. Потому что для этого ей нужно единение, Костя, единение с КОШКОЙ. А это, блин, СОВА!
– «Прикинь», «блин», – поморщился инквизитор. – Ты же не пятиклашка-двоечница, так выражаться. Где понабралась?
– От братца младшего, – насупилась ведьма. – А что?
– Родной язык коверкаешь, – сказал Костя.
– Зануда, – Агата ещё и язык показала, подтверждая, что она личность незрелая и отчасти даже хулиганская.
– Что с ведьмы взять? – вырвалось у Кости.
– Буду рада, если всё останется при мне! – отбрила Агата. – Ладно, чего сидеть. Ты с вещами, я смотрю? Мой рюкзак остался у баб Ксени, это та самая гадалка. Сейчас его заберу, бросим вещи тут – и пойдём.
– Куда?
– Опрашивать свидетелей, – девушка подошла, нагнулась над сидящим инквизитором и хлопнула его по плечу. – И потерпевших. И кого там ещё найдём. Кстати! Нам в электричке сказали, что тут ещё и студенты где-то хулиганят…
– Студенты-то при чём?
– Ну вот вернутся вечером с практики, и узнаем. Они небось вечером по всему селу шляются – вдруг чего видели?
– Кстати, а где их, интересно, поселили? Клуб закрыт, – задумчиво сказал Костя, которого по-прежнему волновал вопрос проживания.
– Где-нибудь в бараке возле овощебазы или элеватора, – пожала плечами Агата. – Что не мешает им ошиваться там, где можно поживиться. Нарвать вишни бесплатно, например, – тут она посмотрела на кусты и деревья, в изобилии окружавшие домик. – Соседка вон вишнёвое варенье варит, между прочим. А у самой ни одного деревца. Обирает Галину.
Костя сказал:
– Я бы на студентов не рассчитывал. Соседи же пока не пришли со своих полей или где они там. Жаль, я бы начал именно с пострадавших, с Алёны Алтын…
– Точно, – подхватила Агата. – Но пока она вне досягаемости. Есть баб Ксеня и…
– И есть священник, – сказал Костя. – С них и начнём!
– Гогоша, – девушка посмотрела на гуся, – как считаешь, с кого лучше начать?
Костя, конечно, не ожидал, что гусак ответит. Но тот посмотрел, повернув голову, и, раскрыв клюв, разразился целой речью.
– Баб Ксеня, говорит, скоро сама придёт, а у попа особых дел нет. Идём, значит, в церковь – заодно ознакомимся с местной достопримечательностью.
– Это всё тебе гусь рассказал? – деловито уточнил Костя.
– А что? Не веришь?
– Почему, вполне верю, хотя, конечно…
– Хотя конечно – что?
– Хотя, конечно, свидетельские показания гуся к делу не пришьёшь, – пожал плечами инквизитор. – Ладно, пошли. В церковь так в церковь!
ГЛАВА 4. Алексий Дормидонтович
(Агата)
Не успели они сложить вещи в доме Галины и выйти за калитку, как на них выскочила встрёпанная соседка баб Ксеня. В руке она за лямки держала Агатин рюкзак.
– А я тебя потеряла, – обратилась старушка к Агате.
И осеклась, увидев Костю.
– Так это он, вишнёвый, – сказала удивлённо. – Так быстро ещё не сбывалось! Ты, парень, что же, арестовывать её приехал… Или как?
