Ноги подкосились. Я свалился на пол, потянув за собой Таню.
– Точно увалень, – сказала Таня, потирая бок.
Я сижу возле кинотеатра «Ноябрь», первого в Пристолице. Вот и настал последний день ноября. В обоих смыслах. Завтра его закроют, и наступит декабрь, а ведь мы постоянно ходили сюда с Таней. На наше первое свидание она не пришла и позвонила мне:
– Ты уже на месте?
– В отличие от тебя.
– Ах да, я поэтому и звоню. Мне что-то перехотелось, ты такой нудный. – Таня засмеялась и повесила трубку.
– Что? Перехотелось! Тебе, блин, перехотелось! Ты совсем дурная!
Я развернулся и собирался уходить, но увидел Таню.
– Еще какая дурная! Говорила же, не связывайся со мной. – Она сфотографировала меня на смартфон. – Такое злющее лицо. Переименую тебя в гремлина.
– Да уж, затея века. Ну-ну. А как тебе такой прикол: я забыл кошелек, и за билеты придется платить тебе, а еще я проголодался, пока тебя ждал.
– Не занудствуй. Ты же теперь намного больше рад меня видеть?
– Еще чего.
– Вот, глянь фотку, только не удаляй!
Я выхватил у нее телефон, взлохматил ей голову и стал фотографировать.
– Да у нас тут чупакабра!
Весело тогда было.
Усталые прохожие куда-то плетутся. На стене кинотеатра красуется надпись «Вадимус лжец». Видимо, кому-то не угодил этот видеоблогер, впрочем, какое мне дело. Я держу в руках гитару и перебираю струны, наполняя улицу нотами. Начинаю петь:
Я развилку двух миров
Потерял в густой траве.
Пинту боли – свой улов
Снова спрячу в рукаве
Синий
Рядом проходит парочка и болтает о снах. Их контур синий. Русый парень стирает краску с руки, а коротконогая блондинка неуклюже пятится перед ним, пожевывая косичку. Зачем она жует волосы? Видимо, недалекая. Парень знает себе цену.
Сейчас они вместе, но надолго ли? Люди берут друг друга в аренду, не называя сроки. Чей же срок кончится первым?
Стой!
Воспоминаний рок
Отныне под замок.
Пусть светофор мигает синим.
Скрой!
Истинный свой цвет,
Ведь красный столько бед
Приносит, пока мы не сгинем.
Девушка пританцовывает в сторону Счастливчика и кладет сотку в банку.
– Эй! Таланты должны поддерживать друг друга. Только не отдавай эти деньги рэкетирам. Ладушки?
Счастливчик кивает и провожает парочку взглядом.
Красный
На телефоне семь пропущенных от Гремина. Я слышал, он с ребятами трясет бродяг в городе, но не помню, в каком районе. Хотя сейчас сильнее всех ему хочется тряхануть меня. И еще несколько пропущенных от того толстого парня в баре. Единственный человек, которому я решился рассказать, что со мной происходит. Не нужно было так нажираться и оставлять ему свой телефон.
Он что-то там на супергероев намекал, хотя я больше похож на суперкалеку. И как я должен изменить мир, если и свою жизнь-то не могу наладить?
В банке звенят монеты.
Я поднимаю голову и вздрагиваю, услышав знакомый голос:
– Давно не виделись, Ян, – сказала Таня.
С каждым порывом ветра ее темные локоны будто разрывают землю у меня под ногами. Они пахнут ежевикой. Окунуться в ее аромат, поддаться дивной сказке. Вдохнуть не легкими, а сердцем, вспоминая, как быстро оно может биться.
Синий
Счастливчик видит ее, но с рыжими волосами. Так и хочется запустить руки в этот неукротимый огонь, обжечься и оставить след тепла в своих венах.
Таня улыбается и печатает что-то в телефоне, ни на секунду не отрываясь от экрана.
Захотелось проверить сообщения. Когда-то она так же активно строчила их мне. Она не могла меня не заметить. Гитара играет слишком знакомую музыку.
Я вспомнил, как она забавно хмурилась, когда я называл ее Танчиком. «У меня нет ни брони, ни пушки», – говорила она.
Нет. Я не должен думать о ней. Это неправильно. Семья – единственное, что важно. Я заставлю Счастливчика думать только о них и ни о ком больше. Он не должен их потерять.
К Тане подходит высокий парень. Он хорошо сложен, с прямой осанкой и уверенным взглядом. Они целуются.
Счастливчик чувствует, как вспыхивают щеки.
Взрыв. Адреналин заполняет тело, струится через шрамы. Разум становится как стекловата. Жжется. Не находит себе места – сыплется гроздями.
Красный
– А ты все такая же дрянь, – напеваю я в такт музыке.
– А ты все такой же…– Таня наклоняется и берет монеты обратно.
– Псих? Боишься, накинусь на тебя? – продолжаю напевать, чтобы прохожие не решили, что Счастливчик болтает сам с собой. Хотя в ноты попадать не удается.
– Знаю, я не должна была оставлять тебя в такое время. И тогда я ляпнула сгоряча, но ты и вправду вел себя странно. – Она на мгновенье замолкает, чтобы перевести дух, и продолжает: – У меня есть два билета на «Меломана». Фильм про парня, который подбирает музыку под разные моменты своей жизни: когда дерется или убегает, когда целуется или грустит. Мы могли бы…
– Да уж, затея века. А что, твой приятель заболел? – песня выходит совсем уж поганой.
– Ты знаком с Кириллом? Его вызвали на работу, а у нас живые билеты, даже не сбагрить толком. Говорила я ему, ну не надо брать заранее, а он мне: «это гарант того, что мы на него сходим, а не как обычно с тобой бывает». Вот тебе и гарант. Сходили.
– Слушай, вали куда шла!
Синий
Таня оборачивается на крик и, наконец, замечает Счастливчика. Кирилл хочет среагировать, но она подхватывает его под руку и уводит в кино.
Запищал мобильник. Новое сообщение от Гремина:
«Ну, наконец-то я тебя нашел, дружище. Твоя сеструха спалила, где ты любишь тусоваться. Но ты не парься, я с ней по-доброму. Я твоих в наши терки не вмешиваю. Я человек чести, а ты?»
Счастливчик высматривает в равнодушных прохожих и замечает, как в его сторону движутся три озлобленных рыла с синим контуром. А вот и Гремин с ребятами. Значит, без помощи Алины они меня не нашли. Надо узнать, все ли с ней в порядке, но позже.
Красный
– Знаю, я заслужила. Прости. Надеюсь, ты больше не живешь прошлым. – Таня пропадает в дверях кинотеатра.
Сердце уходит за ней.
Она как плюшевая игрушка, обмотанная колючей проволокой: теплая и мягкая, если быть осторожным. Но если в порыве страсти прижать ее к себе, то иглы изрешетят сердце, а она так и будет мило улыбаться.
Но у Счастливчика сейчас проблемы поважнее. Бежать с гитарой не вариант, нам бы спрятаться. Нужно место, куда они не станут врываться.
Черт, я только что послал свой билет на спасение!
Синий
Обе Тани покупают попкорн. Рыжую обнимает Кирилл.
Входная дверь скрипит. Стучат человечьи копыта. Счастливчик понимает, что лучше не оборачиваться, и быстрым шагом направляется в женский туалет. Туда они сунутся в последнюю очередь.
Внутри никого нет. Но мне везет меньше.
Красный
Из дальней кабинки раздастся щелчок. Я проскальзываю в свободную и запираюсь. Вслушиваюсь. Цокают каблучки. Скрипит кран, шумит вода, жужжит сушилка. Дверь хлопает.
Синий
Счастливчик звонит Алине.
Из трубки раздается визг.
– Алина?! Ответь! В чем дело?!
– Отвечаю. Я упала с кровати, пока тянулась за мобильным. Надеюсь, я не напрасно рассекла коленку.
– Значит, в порядке. На кой ляд ты сказала Гремину, где меня искать?
– Он же твой друг. Говорит, не видел давно. Ну, так я подумала, что хоть какой-то друг у тебя появился. А в чем дело-то?
– А если бы пришли головорезы со стволами и сказали, что они мои друзья?
– У тебя проблемы? Я скажу маме, нет, лучше наберу в полицию.
«Я человек чести, а ты?» – В голове раздается голос Гремина.
– Не нужно. Все нормально. Просто прежде чем что-то кому-то обо мне сообщать, спрашивай у меня. Все, пока. Спи дальше, лентяйка.
Счастливчик вешает трубку и выходит из кабинки. Кто-то резко дергает дверь. Они нашли меня?!
– Ты совсем поехал, придурок? Поешь идиотские песни, кричишь, врываешься в женский туалет!
Шлеп. Таня пылает, отвешивая пощечину. Пламя ее волос могло бы испепелить душу Счастливчика, но та уже и так обуглилась от сигаретного дыма.
Красный
– Что ты здесь делаешь? Пошел сюда за той девушкой? – Таня подозрительно смотрит.
Я захохотал. Она с поразительной точностью оказывается в обоих мирах одновременно, несмотря на все отличия. Я еще не встречал таких людей. Может, она тоже застряла в двух мирах? Хотя ее движения несинхронные.
Синий
Дверь снова открывается. Счастливчик хватает Таню и затаскивает в кабинку, затыкая рот. По кафелю стучат ботинки.
Таня кусает Счастливчика за руку и выбирается наружу. Он едва сдерживает крик, забирается на стульчак и сжимает дверную ручку.
– Сюда один утырок не забегал? – спросил Гремин.
Пожалуйста. Ты же не настолько меня ненавидишь. Молчи. Я прошу тебя, молчи.
– Забегал.
Черт! Счастливчик берет в руки крышку от бачка и готовится вышибать дверь. Сначала замочу этих козлов, а потом и до нее доберусь.
– Вот только не один, а сразу три. А ну пошли вон отсюда! – голос Тани дрожит, и она выбегает первой. Они уходят следом.
Красный
Таня смотрит на меня, подергивая краешком губ. Не моргает и не дышит. Я кладу крышку на место и открываю дверь кабинки. Ее глаза слезятся. Она смотрит на выход, потом на меня. Резко разворачивается и вылетает из туалета.
Я и вправду мог ее ударить?
Я покупаю билет. Оставляю гитару у охранника и прошу спрятать под стол.
Вхожу в зал.
– И что ты тут делаешь? Пришел сюда, чтобы спрятаться? Сам-то в это веришь? Ты мог просто выбежать из кинотеатра, пока они тут рыщут. Семья, ты должен жить ради семьи, а сам бежишь за девчонкой в кино. Я-то понятно, у меня они в печенках сидят… – начал Счастливчик.
– Не говори так! Тем более, когда ты на меня давишь.
– А Алину я не выношу. Собственно говоря, из-за ее языка у нас проблемы.
– Ты не думал бы так, если бы потерял их!
– Стал бы таким лицемером, как ты?
– Как думаешь, что будет, если один из нас умрет? Ну, вот ты, например, Счастливчик? Я потеряю связь с твоим миром, а может, займу твое место, а может, мы и вовсе станем одним целым?
– Так вот что ты задумал, ты решил им попасться. Чтобы получить мою жизнь, тебе нужна моя смерть. Верно?
– Шибко надо. Я бы предпочел проверить это на себе. По крайней мере, в случае провала я просто умру, а мама и Алина будут жить с тобой. Я знаю, что делать. Нужно валить отсюда подальше, найти Гремина в моем мире и напороться на нож. Тогда мы оба станем свободны.
– Затея века. Ты псих! Совсем рехнулся!
– Заткнись и предложи что-нибудь получше!
Я успокаиваюсь.
Таня сидит в одиночестве на местах для поцелуев. Удивительно, что она не ушла после моего представления. Зато на него билетов не потребовалось.
Она смотрит на меня и вздрагивает.
В тот день, когда мы поцеловались в последний раз, мы были у нее дома.
– Может, тебе тогда станет легче, если ты наконец поплачешь? Если ты не можешь сделать это один, то просто прижмись ко мне и выпусти горе. Это нормально. Гораздо более нормально, чем твое поведение. А еще лучше сходи, наконец, к психологу.
– Я с пяти лет не плакал, уже разучился. Да и не поможет это.
– Посмотри, во что превратилась твоя жизнь. Да тебе больно, и эта боль никуда не денется. Ты ведешь себя как ненормальный. Разговариваешь сам с собой, бегаешь не пойми от кого, боишься заходить в автобусы. От тебя все отвернулись.
– Главное, что ты рядом.
Я наклонился к ней, дотронулся до щеки и поцеловал.
– Рядом, – отозвалась Таня с грустью.
Тогда я еще не расслышал, что наши сердца больше не попадают в ноты.
Синий
Таня сидит в объятьях Кирилла. Счастливчик чувствует, как сердце ломает ребра, а кровь разъедает вены.
Свет гаснет.
Счастливчик подбирается к Тане и садится на соседнем ряду. Она в недоумении хмурится. Смотрит в потолок, оглядывается и царапает стеклышко стереоочков.
– Ой, Кирилл, кажется, мне испорченные дали.
– Возьми мои, Рыжик. – Кирилл протягивает ей очки.
– Не-не-не. У тебя мужские, а мне женские нужны. – Таня отмахивается.
– И с каких пор они отличаются?
– С тех пор, как ты их надел. Все. Меньше вопросов, больше очков. Иди, меняй уже. – Таня указывает пальцем на выход.
– Прикалываешься, что ли? – Кирилл чешет затылок.
– Не занудствуй, сюрприз у меня, покажу, как вернешься.
Он пожимает плечами, целует ее и уходит. Таня надевает его очки.
Счастливчик переваливается через сиденье и плюхается на место Кирилла.
Вот так сюрприз.
Красно-синий.
Голос Тани раздваивался эхом. Я с трудом разбирал слова:
– Ты пугаешь меня…
– Ты бесишь меня…
– Что произошло?
– Куда ты вляпался?
– Ты ведешь себя, как тогда.
– Ты все такой же чокнутый.
– Зачем ты здесь?
– Какого черта приперся?
Я молчу. Пытаюсь что-то придумать. И как мне говорить с ней? Как подобрать слова, чтобы отвечать им обеим?
– Не молчи.
– Отвечай.
– Ты так и не начал ходить к врачу?
– Ты из дурки сбежал или вас погулять отпускают?
Что же делать. Черт. Зря я пришел. И на что я надеялся? Я же ненормальный. Ничего не будет, как прежде. Единственное, что я могу – быть с семьей. Через Счастливчика. Я думал, этого будет достаточно. Невыносимо жить такой жизнью, но потерять их навсегда еще хуже. Хуже, чем сойти с ума.
Фильм начинается. Глаза болят. Картинка на экране мелькает красным и синим. Смотрю на билет, название одинаковое. Один и тот же фильм, но начало в нем разное.
Я надеваю очки. Линзы прозрачные, хотя цветные подошли бы мне гораздо лучше.
Таня молчит.
Рыжик трясет меня за плечо и тараторит.
Я прижимаю ее к креслу. Она вырывается. Кожа мягкая, как охапка кленовых листьев.
Отводит глаза.
Прожигает Счастливчика взглядом.
Перестает сопротивляться.
Пытается пнуть Счастливчика.
Я впиваюсь в губы. Забытое ощущение. Осколки сердца протыкают язык. Я перемешиваю их во рту, еще не зная, проглотить или выплюнуть.
Но Рыжик знает, что с ними делать. Она кусает Счастливчика за язык и отвешивает пощечину.
Я мычу и отдергиваю голову, не позволяя Тане растаять у себя во рту.
Рука мелькает из-за затылка и сдавливает горло Счастливчика. Еще два амбала закрывают ряд с двух сторон. Все оборачиваются на них.
– Все нормас. Мы активисты проекта «Грема против». Ловим насильников. Вы же видели, как он приставал к девушке? – говорит Гремин и тащит Счастливчика к выходу.
Несколько голов кивают. Рыжик трясется.
Я цепляюсь за воздух около шеи и пячусь к выходу. Таня начинает рыдать. Из зала раздается недовольное шипение и оханье.
Я вываливаюсь наружу. Таня в слезах бежит за мной.
Счастливчика вышвыривают на улицу. Рыжик выбегает к нему. Она мечется, задыхается и кричит:
– Да что с тобой творится?!
– Не трогайте его! Он просто болен!
Гремин смотрит на Таню и говорит:
– Емана, вот это совпадение. Мы как раз его искали, когда ты нас выставила.
На улицу выбегает Кирилл.
– А ну, отвалили от моей девушки!
– Слышь, чепушила, иди кино позырь. Пропустишь. – Гремин скалит зубы.
– А может, ты по роже пропустишь? – Кирилл заслоняет Таню грудью.
– Лучше надрессируй свою телку с левыми поцами не зажиматься.
– Он сам на меня набросился! – Таня толкает Счастливчика.
– Что он сделал?! А ты за «телку» ответишь!
– Да завалитесь! – Счастливчик замахивается.
Он целится в одного из амбалов, но разворачивается и вспахивает физиономию Кирилла. Таня визжит. Пелена застилает глаза. Кирилл кидается на Счастливчика, как горилла на обнаглевшего павиана. Слышу глухой стук. Костяшки проминают висок – боль сдавливает скулы.
– Точно увалень, – сказала Таня, потирая бок.
Я сижу возле кинотеатра «Ноябрь», первого в Пристолице. Вот и настал последний день ноября. В обоих смыслах. Завтра его закроют, и наступит декабрь, а ведь мы постоянно ходили сюда с Таней. На наше первое свидание она не пришла и позвонила мне:
– Ты уже на месте?
– В отличие от тебя.
– Ах да, я поэтому и звоню. Мне что-то перехотелось, ты такой нудный. – Таня засмеялась и повесила трубку.
– Что? Перехотелось! Тебе, блин, перехотелось! Ты совсем дурная!
Я развернулся и собирался уходить, но увидел Таню.
– Еще какая дурная! Говорила же, не связывайся со мной. – Она сфотографировала меня на смартфон. – Такое злющее лицо. Переименую тебя в гремлина.
– Да уж, затея века. Ну-ну. А как тебе такой прикол: я забыл кошелек, и за билеты придется платить тебе, а еще я проголодался, пока тебя ждал.
– Не занудствуй. Ты же теперь намного больше рад меня видеть?
– Еще чего.
– Вот, глянь фотку, только не удаляй!
Я выхватил у нее телефон, взлохматил ей голову и стал фотографировать.
– Да у нас тут чупакабра!
Весело тогда было.
Усталые прохожие куда-то плетутся. На стене кинотеатра красуется надпись «Вадимус лжец». Видимо, кому-то не угодил этот видеоблогер, впрочем, какое мне дело. Я держу в руках гитару и перебираю струны, наполняя улицу нотами. Начинаю петь:
Я развилку двух миров
Потерял в густой траве.
Пинту боли – свой улов
Снова спрячу в рукаве
Синий
Рядом проходит парочка и болтает о снах. Их контур синий. Русый парень стирает краску с руки, а коротконогая блондинка неуклюже пятится перед ним, пожевывая косичку. Зачем она жует волосы? Видимо, недалекая. Парень знает себе цену.
Сейчас они вместе, но надолго ли? Люди берут друг друга в аренду, не называя сроки. Чей же срок кончится первым?
Стой!
Воспоминаний рок
Отныне под замок.
Пусть светофор мигает синим.
Скрой!
Истинный свой цвет,
Ведь красный столько бед
Приносит, пока мы не сгинем.
Девушка пританцовывает в сторону Счастливчика и кладет сотку в банку.
– Эй! Таланты должны поддерживать друг друга. Только не отдавай эти деньги рэкетирам. Ладушки?
Счастливчик кивает и провожает парочку взглядом.
Красный
На телефоне семь пропущенных от Гремина. Я слышал, он с ребятами трясет бродяг в городе, но не помню, в каком районе. Хотя сейчас сильнее всех ему хочется тряхануть меня. И еще несколько пропущенных от того толстого парня в баре. Единственный человек, которому я решился рассказать, что со мной происходит. Не нужно было так нажираться и оставлять ему свой телефон.
Он что-то там на супергероев намекал, хотя я больше похож на суперкалеку. И как я должен изменить мир, если и свою жизнь-то не могу наладить?
В банке звенят монеты.
Я поднимаю голову и вздрагиваю, услышав знакомый голос:
– Давно не виделись, Ян, – сказала Таня.
С каждым порывом ветра ее темные локоны будто разрывают землю у меня под ногами. Они пахнут ежевикой. Окунуться в ее аромат, поддаться дивной сказке. Вдохнуть не легкими, а сердцем, вспоминая, как быстро оно может биться.
Синий
Счастливчик видит ее, но с рыжими волосами. Так и хочется запустить руки в этот неукротимый огонь, обжечься и оставить след тепла в своих венах.
Таня улыбается и печатает что-то в телефоне, ни на секунду не отрываясь от экрана.
Захотелось проверить сообщения. Когда-то она так же активно строчила их мне. Она не могла меня не заметить. Гитара играет слишком знакомую музыку.
Я вспомнил, как она забавно хмурилась, когда я называл ее Танчиком. «У меня нет ни брони, ни пушки», – говорила она.
Нет. Я не должен думать о ней. Это неправильно. Семья – единственное, что важно. Я заставлю Счастливчика думать только о них и ни о ком больше. Он не должен их потерять.
К Тане подходит высокий парень. Он хорошо сложен, с прямой осанкой и уверенным взглядом. Они целуются.
Счастливчик чувствует, как вспыхивают щеки.
Взрыв. Адреналин заполняет тело, струится через шрамы. Разум становится как стекловата. Жжется. Не находит себе места – сыплется гроздями.
Красный
– А ты все такая же дрянь, – напеваю я в такт музыке.
– А ты все такой же…– Таня наклоняется и берет монеты обратно.
– Псих? Боишься, накинусь на тебя? – продолжаю напевать, чтобы прохожие не решили, что Счастливчик болтает сам с собой. Хотя в ноты попадать не удается.
– Знаю, я не должна была оставлять тебя в такое время. И тогда я ляпнула сгоряча, но ты и вправду вел себя странно. – Она на мгновенье замолкает, чтобы перевести дух, и продолжает: – У меня есть два билета на «Меломана». Фильм про парня, который подбирает музыку под разные моменты своей жизни: когда дерется или убегает, когда целуется или грустит. Мы могли бы…
– Да уж, затея века. А что, твой приятель заболел? – песня выходит совсем уж поганой.
– Ты знаком с Кириллом? Его вызвали на работу, а у нас живые билеты, даже не сбагрить толком. Говорила я ему, ну не надо брать заранее, а он мне: «это гарант того, что мы на него сходим, а не как обычно с тобой бывает». Вот тебе и гарант. Сходили.
– Слушай, вали куда шла!
Синий
Таня оборачивается на крик и, наконец, замечает Счастливчика. Кирилл хочет среагировать, но она подхватывает его под руку и уводит в кино.
Запищал мобильник. Новое сообщение от Гремина:
«Ну, наконец-то я тебя нашел, дружище. Твоя сеструха спалила, где ты любишь тусоваться. Но ты не парься, я с ней по-доброму. Я твоих в наши терки не вмешиваю. Я человек чести, а ты?»
Счастливчик высматривает в равнодушных прохожих и замечает, как в его сторону движутся три озлобленных рыла с синим контуром. А вот и Гремин с ребятами. Значит, без помощи Алины они меня не нашли. Надо узнать, все ли с ней в порядке, но позже.
Красный
– Знаю, я заслужила. Прости. Надеюсь, ты больше не живешь прошлым. – Таня пропадает в дверях кинотеатра.
Сердце уходит за ней.
Она как плюшевая игрушка, обмотанная колючей проволокой: теплая и мягкая, если быть осторожным. Но если в порыве страсти прижать ее к себе, то иглы изрешетят сердце, а она так и будет мило улыбаться.
Но у Счастливчика сейчас проблемы поважнее. Бежать с гитарой не вариант, нам бы спрятаться. Нужно место, куда они не станут врываться.
Черт, я только что послал свой билет на спасение!
Синий
Обе Тани покупают попкорн. Рыжую обнимает Кирилл.
Входная дверь скрипит. Стучат человечьи копыта. Счастливчик понимает, что лучше не оборачиваться, и быстрым шагом направляется в женский туалет. Туда они сунутся в последнюю очередь.
Внутри никого нет. Но мне везет меньше.
Красный
Из дальней кабинки раздастся щелчок. Я проскальзываю в свободную и запираюсь. Вслушиваюсь. Цокают каблучки. Скрипит кран, шумит вода, жужжит сушилка. Дверь хлопает.
Синий
Счастливчик звонит Алине.
Из трубки раздается визг.
– Алина?! Ответь! В чем дело?!
– Отвечаю. Я упала с кровати, пока тянулась за мобильным. Надеюсь, я не напрасно рассекла коленку.
– Значит, в порядке. На кой ляд ты сказала Гремину, где меня искать?
– Он же твой друг. Говорит, не видел давно. Ну, так я подумала, что хоть какой-то друг у тебя появился. А в чем дело-то?
– А если бы пришли головорезы со стволами и сказали, что они мои друзья?
– У тебя проблемы? Я скажу маме, нет, лучше наберу в полицию.
«Я человек чести, а ты?» – В голове раздается голос Гремина.
– Не нужно. Все нормально. Просто прежде чем что-то кому-то обо мне сообщать, спрашивай у меня. Все, пока. Спи дальше, лентяйка.
Счастливчик вешает трубку и выходит из кабинки. Кто-то резко дергает дверь. Они нашли меня?!
– Ты совсем поехал, придурок? Поешь идиотские песни, кричишь, врываешься в женский туалет!
Шлеп. Таня пылает, отвешивая пощечину. Пламя ее волос могло бы испепелить душу Счастливчика, но та уже и так обуглилась от сигаретного дыма.
Красный
– Что ты здесь делаешь? Пошел сюда за той девушкой? – Таня подозрительно смотрит.
Я захохотал. Она с поразительной точностью оказывается в обоих мирах одновременно, несмотря на все отличия. Я еще не встречал таких людей. Может, она тоже застряла в двух мирах? Хотя ее движения несинхронные.
Синий
Дверь снова открывается. Счастливчик хватает Таню и затаскивает в кабинку, затыкая рот. По кафелю стучат ботинки.
Таня кусает Счастливчика за руку и выбирается наружу. Он едва сдерживает крик, забирается на стульчак и сжимает дверную ручку.
– Сюда один утырок не забегал? – спросил Гремин.
Пожалуйста. Ты же не настолько меня ненавидишь. Молчи. Я прошу тебя, молчи.
– Забегал.
Черт! Счастливчик берет в руки крышку от бачка и готовится вышибать дверь. Сначала замочу этих козлов, а потом и до нее доберусь.
– Вот только не один, а сразу три. А ну пошли вон отсюда! – голос Тани дрожит, и она выбегает первой. Они уходят следом.
Красный
Таня смотрит на меня, подергивая краешком губ. Не моргает и не дышит. Я кладу крышку на место и открываю дверь кабинки. Ее глаза слезятся. Она смотрит на выход, потом на меня. Резко разворачивается и вылетает из туалета.
Я и вправду мог ее ударить?
Глава IV. Стереоочки
Я покупаю билет. Оставляю гитару у охранника и прошу спрятать под стол.
Вхожу в зал.
– И что ты тут делаешь? Пришел сюда, чтобы спрятаться? Сам-то в это веришь? Ты мог просто выбежать из кинотеатра, пока они тут рыщут. Семья, ты должен жить ради семьи, а сам бежишь за девчонкой в кино. Я-то понятно, у меня они в печенках сидят… – начал Счастливчик.
– Не говори так! Тем более, когда ты на меня давишь.
– А Алину я не выношу. Собственно говоря, из-за ее языка у нас проблемы.
– Ты не думал бы так, если бы потерял их!
– Стал бы таким лицемером, как ты?
– Как думаешь, что будет, если один из нас умрет? Ну, вот ты, например, Счастливчик? Я потеряю связь с твоим миром, а может, займу твое место, а может, мы и вовсе станем одним целым?
– Так вот что ты задумал, ты решил им попасться. Чтобы получить мою жизнь, тебе нужна моя смерть. Верно?
– Шибко надо. Я бы предпочел проверить это на себе. По крайней мере, в случае провала я просто умру, а мама и Алина будут жить с тобой. Я знаю, что делать. Нужно валить отсюда подальше, найти Гремина в моем мире и напороться на нож. Тогда мы оба станем свободны.
– Затея века. Ты псих! Совсем рехнулся!
– Заткнись и предложи что-нибудь получше!
Я успокаиваюсь.
Таня сидит в одиночестве на местах для поцелуев. Удивительно, что она не ушла после моего представления. Зато на него билетов не потребовалось.
Она смотрит на меня и вздрагивает.
В тот день, когда мы поцеловались в последний раз, мы были у нее дома.
– Может, тебе тогда станет легче, если ты наконец поплачешь? Если ты не можешь сделать это один, то просто прижмись ко мне и выпусти горе. Это нормально. Гораздо более нормально, чем твое поведение. А еще лучше сходи, наконец, к психологу.
– Я с пяти лет не плакал, уже разучился. Да и не поможет это.
– Посмотри, во что превратилась твоя жизнь. Да тебе больно, и эта боль никуда не денется. Ты ведешь себя как ненормальный. Разговариваешь сам с собой, бегаешь не пойми от кого, боишься заходить в автобусы. От тебя все отвернулись.
– Главное, что ты рядом.
Я наклонился к ней, дотронулся до щеки и поцеловал.
– Рядом, – отозвалась Таня с грустью.
Тогда я еще не расслышал, что наши сердца больше не попадают в ноты.
Синий
Таня сидит в объятьях Кирилла. Счастливчик чувствует, как сердце ломает ребра, а кровь разъедает вены.
Свет гаснет.
Счастливчик подбирается к Тане и садится на соседнем ряду. Она в недоумении хмурится. Смотрит в потолок, оглядывается и царапает стеклышко стереоочков.
– Ой, Кирилл, кажется, мне испорченные дали.
– Возьми мои, Рыжик. – Кирилл протягивает ей очки.
– Не-не-не. У тебя мужские, а мне женские нужны. – Таня отмахивается.
– И с каких пор они отличаются?
– С тех пор, как ты их надел. Все. Меньше вопросов, больше очков. Иди, меняй уже. – Таня указывает пальцем на выход.
– Прикалываешься, что ли? – Кирилл чешет затылок.
– Не занудствуй, сюрприз у меня, покажу, как вернешься.
Он пожимает плечами, целует ее и уходит. Таня надевает его очки.
Счастливчик переваливается через сиденье и плюхается на место Кирилла.
Вот так сюрприз.
Красно-синий.
Голос Тани раздваивался эхом. Я с трудом разбирал слова:
– Ты пугаешь меня…
– Ты бесишь меня…
– Что произошло?
– Куда ты вляпался?
– Ты ведешь себя, как тогда.
– Ты все такой же чокнутый.
– Зачем ты здесь?
– Какого черта приперся?
Я молчу. Пытаюсь что-то придумать. И как мне говорить с ней? Как подобрать слова, чтобы отвечать им обеим?
– Не молчи.
– Отвечай.
– Ты так и не начал ходить к врачу?
– Ты из дурки сбежал или вас погулять отпускают?
Что же делать. Черт. Зря я пришел. И на что я надеялся? Я же ненормальный. Ничего не будет, как прежде. Единственное, что я могу – быть с семьей. Через Счастливчика. Я думал, этого будет достаточно. Невыносимо жить такой жизнью, но потерять их навсегда еще хуже. Хуже, чем сойти с ума.
Фильм начинается. Глаза болят. Картинка на экране мелькает красным и синим. Смотрю на билет, название одинаковое. Один и тот же фильм, но начало в нем разное.
Я надеваю очки. Линзы прозрачные, хотя цветные подошли бы мне гораздо лучше.
Таня молчит.
Рыжик трясет меня за плечо и тараторит.
Я прижимаю ее к креслу. Она вырывается. Кожа мягкая, как охапка кленовых листьев.
Отводит глаза.
Прожигает Счастливчика взглядом.
Перестает сопротивляться.
Пытается пнуть Счастливчика.
Я впиваюсь в губы. Забытое ощущение. Осколки сердца протыкают язык. Я перемешиваю их во рту, еще не зная, проглотить или выплюнуть.
Но Рыжик знает, что с ними делать. Она кусает Счастливчика за язык и отвешивает пощечину.
Я мычу и отдергиваю голову, не позволяя Тане растаять у себя во рту.
Рука мелькает из-за затылка и сдавливает горло Счастливчика. Еще два амбала закрывают ряд с двух сторон. Все оборачиваются на них.
– Все нормас. Мы активисты проекта «Грема против». Ловим насильников. Вы же видели, как он приставал к девушке? – говорит Гремин и тащит Счастливчика к выходу.
Несколько голов кивают. Рыжик трясется.
Я цепляюсь за воздух около шеи и пячусь к выходу. Таня начинает рыдать. Из зала раздается недовольное шипение и оханье.
Я вываливаюсь наружу. Таня в слезах бежит за мной.
Счастливчика вышвыривают на улицу. Рыжик выбегает к нему. Она мечется, задыхается и кричит:
– Да что с тобой творится?!
– Не трогайте его! Он просто болен!
Гремин смотрит на Таню и говорит:
– Емана, вот это совпадение. Мы как раз его искали, когда ты нас выставила.
На улицу выбегает Кирилл.
– А ну, отвалили от моей девушки!
– Слышь, чепушила, иди кино позырь. Пропустишь. – Гремин скалит зубы.
– А может, ты по роже пропустишь? – Кирилл заслоняет Таню грудью.
– Лучше надрессируй свою телку с левыми поцами не зажиматься.
– Он сам на меня набросился! – Таня толкает Счастливчика.
– Что он сделал?! А ты за «телку» ответишь!
– Да завалитесь! – Счастливчик замахивается.
Он целится в одного из амбалов, но разворачивается и вспахивает физиономию Кирилла. Таня визжит. Пелена застилает глаза. Кирилл кидается на Счастливчика, как горилла на обнаглевшего павиана. Слышу глухой стук. Костяшки проминают висок – боль сдавливает скулы.
