Глава 1. Она твоя.
Ах, Лёва, Лёва!
Сколько доходных талантов уже незаметно сгнило при твоём стабильном "градусе"?
Лёва-Бабье-Лето!
Да знаю я - знает и твоя Эмилия - что это шутка. Тебе не составляет затруднения не пить неделями. Милли фыркает в сторону, ты улавливаешь и её иронию с этого ленивого полуслова: она притворяется, мол, оборжаться - с моих шуток про выпивку.
А по "зомбоящику" опрятные русские олимпийцы перемётываются через... удобные вопросы интервьюера.
"- Михаил! Что бы Вы посоветовали своим ровесникам?
-Ну-у... прежде всего, доводить начатое дело всегда до конца. Пусть это будет не рекорд. Но для тебя для самого..."
Мальчик-гимнаст. Девочка, правда, тоже, если она спортсменка, не сказала бы - "тебя самой".
Ага, а где-то видано, чтобы спортсмен свою фразу "пусть не рекорд" закончил по-честному: "в рекордах учиться нечему, это всё мои допинги"
Или вот про школьные успехи; парой реплик ранее, выходило, что эти успехи так неумолимы, так важны в жизни. Представляешь, Лёва - штангист: "лучше "двойка" по матике, чем "тройка" по физре! Зачем тебе математика, если ты всё равно не соображаешь, что сильным быть лучше, чем слабым?! Сейчас развелось масса таких бесполезных т.н. интеллектуалов..."
Ну ладно, хотя бы боксёр: "меня блевать тянет, когда однокурсники разводят сопли насчёт несчастной любви, мол, нокаут. Потому что у меня нокаут - был, настоящий - ох, я блевал!"
Эмилия, уловившая мою мысль, даже не хмыкает. Ясно... Зачем публичным людям быть такими честными?! Кому надо, и так поймёт (да промолчит, в отличие от меня). А кто-то вдохновится именно этим интервью и отправится учить уроки! А как их ещё-то с места стронешь?
Хотя можно, конечно, можно по-другому: без бицепсов, рекордов, презрительности.
Расскажем, как работал Пушкин.
(диктант)
По самому Пушкину ведь не было видно. Приходится надиктовывать.
Ни рекордов (по западным меркам), ни спартанских условий, ни - страшно сказать! - здоровой скромности. Одно теловычитание вместо телосложения. А тоже, оказывается, изнурительный кропотливый труд.
Милли перекувыркивается с дивана на пол в "мостик". Не наваливайся целоваться: давно уже не для этого. Ей больше не интересно - часто целоваться.
Тут другое: Гимна-асты...
А у тебя, зато, квартира. Теперь и её дом тоже. Не громко гимнасты, но вполне себе вы хорошисты.
Поздний вечер растягивает на разрыв безлюдный, открытый всем ветрам мытищинский дворик, трёхполосный проспект. Клинья многоэтажек с треском прорывают небо, тучи липнут - не сворачиваются на ссадинах. Круглые грязные деревца ловят редкие валенки из окон, а по утрам чересчур наслышанные детки ищут на ветвях кое-что другое, иногда даже находят.
Если бы Пушкин родился в позднем СССР, он бы до 13 лет писал не на французском, а на рок-н-ролльном английском, как молодой американский негр. И потом бы перешёл всё равно в русский рок, и там продолжал бы всех возмущать. Казалось бы: перестройка, секс-революция, контр-революция, постмодернистская всеядность, этника наступает; саунд атакует, куда ни плюнь - всюду горы текстов, чем ещё можно сэпатировать. И влюблённых товарищей по лицею, очевидно, не переплюнуть. И такие же унылые дворики -стандартные 80% - разливают и гомонят. Где не стихи - там просто срывы. А он бы всё равно плюнул - в другую сторону. Современный человек, обвешанный гаджетами, приправляет свой лютый рессентимент группой "джипси кингс" - а Пушкин бы не стал писать поэму "Цыгане" - он бы всё то же самое... про инопланетян! Прилетят чудики, - не захотят никого забирать; все опыты с постсоветским человеком - излишни. Наоборот, опрокидывайте прилавки, сами ищите среди пластмассовых робокопов и сенсационных кубиков жвачки (ах, лихие девяностые), чем бы приманить дорогих инопланетных гостей. К такому диалогу со стихией никто бы не оказался готов. Одно дело - качественная, профессиональная этника, другое - чокнутые уфологи. И первобытная причёска поверх "очередной петушни". Внеочередной. Пушкин бы не умер в 37 лет, перешагнул бы и 40летний рубеж - готичность прошествовала бы мимо. Но у него бы тоже не было негениальных черновиков - в смысле, не уникальных. И молодые хамы-критики ехидно переспрашивали бы: оригинальность или вчерашние западные хиты в машинном переводе? Да это у вас, братцы, в головах приёмники, в приёмниках - конденсаторы, а на конденсаторах - то резонансы, то отголоски. А у него - неистовая музыка лун, берега тянутся за волнами, Россия куражисто выворачивает карманы, товарные составы грохочут, выползая - с американской маркировкой - в обе стороны, - так что же, утаить?
Впрочем, ладно, всё и так свершилось. Те времена уже наступили, да будут ещё почище.
А скажи-ка, Лёва, неужели ты правда уверен, что твоё извращение никак не называется на этом самом американском сленге?!
О-о, ага, забился-завибрировал барабанный моторчик в груди?
Сказано же: не заводи стиралку на две пары трусОв, - даже импортную! Но сейчас это я с тобой сделал.
Всё тебе не то? Конечно, bdsm - узнаваемая аббревиатура, - мимо твоей мании. Тебе не интересно распалять себя играми. Это и не обязательно, чтобы любить насилие, - отмечаешь про себя. Его и так почти все любят. Говорят, здоровому, сытому человеку насилие просто не нужно - но ты не о праведниках. Ты почти обо всех, в режиме полоскания.
А у тебя всё без игр, по-взрослому - тем более проблема. У тебя проблема. А ты, мальчик, покушаешься на приручение современной девушки?
Конечно же, не ново - сравнивать сердце с барабаном! И ты ведь не думаешь, что жутко оригинален?
Но нет, ты завёлся не на шутку, моя встряска не срабатывает. Да чего, да ты вообще о себе лишнего не думаешь! Весь шипишь: шланги. Сейчас, переживёшь, пройдёт, успокойся, отвлекись, вернее, сосредоточься на другом...
Эмилия усаживается прямо, как за партой, приглашая тебя положить голову ей на колени. Только закрой глаза, держись.
Пальцы (рук) - на вискИ. Мозговыми пальцами - катушку проектора; индуцированный глюк, натужный мультик, дрессировка фантазии...
Вот Эми, в своей двуцветной юбке до икр, потирает пальцами свой спичечный mp3-плеер. Мужчине - за тридцать, он в мундире, за столом - как раз для допросов, ещё пока не "дядя Марат", а - "товарищ майор"; глубже борону фантазии, Лёва! Ах, да, он УЖЕ никогда не "дядя Марат": стажировка-то у Ми кончилась; Эмилия - недавно в штате - не помнишь, кем, - да и ладно. Прорисовываешь: через открытые двери кабинетов в спину Эмилии уставились несколько других ментов. Девушка не может стоять навытяжку - не может в принципе, не может по определению! - и вот мнёт в руках свою личную музыку в кабинете шефа, шею так и не расхомутала из наушников, и - вообще атас - вдруг выдаёт (начальнику!): "а что это Вы на меня орёте?!"
Таким непосредственным тоном - врут в трубку: "нет, Вы ошиблись" - где-нибудь через год после перехода на "ты". И слышат в ответ малахольное: "нет, это Вы ошибаетесь"
Но в кабинете мрачные голые стены и железные шкафы для свирепых бумаг, и тёртый майор молчанием заставляет девицу осечься и взглядом подзывает, например, Капитана с Лейтенантом.
Ты уважаешь милиционеров, Лёва, но ты ненавидишь ментов, не так ли?
Всякий раз, когда всеми нами любимый телевизор "крутит" рыцарей ордена Дукалиса и Ларина, даже в уже третьем перепеве, и домохозяйки взвизгивают на врывающиеся в кадр бамперы, а проверенные, знакомые мастера каратэ не успевают сказать "не верю", как чужеродные громилы валятся на стены, а воронёные стволы палят куда-то вбок.... Это всё же твоя победа; будто ты сам считываешь новое неслыханное слово с экрана сознания - не гортанью, но динамиками телевизора; оно и непроизносимое. Как в популярной анимэ, между твоими горящими глазами и мерцающей перестрелкой на экране возникает уникальный сияющий иероглиф. Это так непохоже на реальные рассказы Эмилии об её практике. Её многодневный иероглиф - тусклый, матовый, и только отхваченные "тумаки" (за т.н. "косяки") метафорически поблёскивают в узоре.
И если Милли - "за наших", то кто такие эти, "фальшивые", в блистании?
Майора, после многозначительной паузы, снова будто бы прорывает:
-Ах, "что кричите"?! Я тебе, с-сука, покажу, как с тобой надо разговаривать! Я ещё не так с тобой поговорю!
Он хватает с дубового стола маркер.
-- Вот это - что такое?
-- Маркер! - пищит присмиревшая девушка, причём повторяет раз этак в третий.
-- Нет, ты не знаешь, что это такое. Это твои тридцать суток в обезьяннике, бля! Ты ими что себе впрыскивала, а? Ты знаешь, что твоих хождений по крышам с музычкой и с дыркой в носу, по нынешним временам, на дело хватает? Знаешь, а?
-- Да...
-- "Дыа"... А это твоё "дыа" - психоделическая практика, месяц назад к наркоте приравняли! Это тоже знала? А про 30 суток административного ареста и запрет работать в силовых структурах - слышала?
У Эмилии, действительно, пирсинг в левом крыле носа - дырочка, с золотистой окантовкой, как будто для обувного шнурочка. Сделано собственноручно.
Эмилия - нежная, пушистая, пластичная, жизнерадостная - волнующе пахнет кроличьим загривком.
И... сигаретами?!
Ты - в смысле, ты-Лёва - ухватываешь боковым зрением ядовитую дымовую палочку в телесно и строго наманикюренных пальцах. Не поворачивая головы, вскидываешь локоть и тигриным движением кисти стукаешь по девичьему запястью - звонко, но не больно; сигарета выпадает на огнеупорный ковёр. Что упало, то пропало! Твоя красотка зверски фыркает и скидывает твою голову со своих колен - следом, - и голова катится куда-то следом по ковру, и сердится ...
Вроде, трезвый же? Собираешься, строго окликаешь:
-- Эмилия! Вот что ты сейчас делаешь?
И водворяешься на её коленях, а она бесстыже усмехается: "ну извини. Это чисто инстинктивно!"
Прогресс - хотя бы в том, что на заре ваших отношений она бы непременно сразу зажгла следующую сигарету - ради одного эксперимента. А она сейчас же уставилась обратно на экран, дипломатично пропустив мимо ушей твоё "щас точно схлопочешь!"
ARGHH!
- ... Они не разобрались! Это совершенно безопасно, я вам точно говорю!
— Это ты на суде будешь уверять, поняла? Мне ничего не надо объяснять: я - лысый мудак, я ничего не понимаю, ваших модных книжек не читаю - как там у вас? "не просите разрешения, лучше просите прощения"? А я тебя тут не буду прощать. У меня есть инструкция для внутреннего пользования...
Юный лейтенант моментально краснеет и опускает глаза - ещё бы, ведь это от него утечка - про американскую книжку, с разрешениями и прощениями. Не успел: лизнул взглядом по лицу девушки, та ошпарила строгостью.
ARGHH!
Майор холост, и в нём умирает домомучитель.
Но про лысого мудака ведь никто-никто не говорил!
(это слышал только сам Лёва).
Мат в речи майора Ф-ева густеет и выкристаллизовывается; теперь его можно вырезАть из кадра без ущерба для понимания. Всё равно три мента - мерзкие. Всё равно Эмилии некуда деваться.
Девушка потеет.
-... двоих пацанов нашли - белых, как штукатурка в том подъезде - откачать не успели: глаза в точку, портки все мокрые и примёрзли, остановка - вот что такое ваше "безопасно"! Вот какие у вас забавы на ночь. У нас во дворе кто взб**днёт - весь двор знал, пальцем показывали, а вы что? То клофелин, то мистика эта сраная, "дожиг"... Двадцать трупов в неделю! Ты вообще, что умеешь делать, кроме трупов, со-труд-ница? За что мне тебя укрывать? Кому ты тут нужна?
Про клофелин - бред полный, ни при чём он, просто у начальства крыша течёт от абстрактности работы. "Дожигалочки" проститутками-то вообще не бывают. И про трупы тех молодых людей - уже ближе, но - миф; Эмилия, например, никого не пожирала. Но отчего-то сломалась, замялась, позволяет себя "закошмарить" - наставнику, который так и не заставил себя уважать. Его подъездная мудрость. Его давнишние расспросы о планах на замужество...
Опыт работы с людьми - ценится, как чутьё на моменты, когда стОит заткнуться.
- И всё-то от них тоска смертная, вечно-то они все в чёрном, - бурчит капитан, - от современная молодёжь! Трахаться - скучно, в мозг трахаться - и то не научились, в универ идти лень, все валят в Школу Милиции, хотят попроще. И сердаки глодать по подъездам...
- Скучно - не воспитывали как следует в детстве, - резюмирует майор (спрямление, Лёва! осторожно), - Небось, пальцем не трогали, когда надо было драть, как сидорову козу. Чё молчим-то, а?
А она раскраснелась, прикидывает, какой ответ меньше распалит начальство: "да меня порол отец!", - что правда, - или...
-- Так вы меня будете пороть?
-- Вопросом на вопрос будешь? Волчий билет, по суду, хочешь?
-- Не хочу! - с обезоруживающей решительностью отвечает твоя девчонка.
-- Тогда... вот что. Ставь эту свою любимую музыку. Афтербёрнер свой. Фролов, - это лейтенанту, - закрой дверь снаружи. БегОм! Нет, таарищ капитан, ты - останься; помалкивай, Эмилия: у него жена и дети.
Майор расстёгивает брючный ремень и добавляет: - Сейчас ты у меня по-другому запоёшь! "Что орёте..."
Чернявый усатый капитан запирает дверь за белобрысым лейтенантом на ключ. Эмилия мысленно предполагает, что про "бритого мудака" этот парень сам от себя добавил.
А что же движет капитаном?
Капитан сердился на себя, что проморгал важный звонок, теперь нашёл виноватого: Эмилия, раздосадованная пикировкой о разрушительных вибрациях рок-н-ролла, с утра убежала и не напомнила.
Капитан жаждет прилива сил и смыслов бороться с собственными слабостями. Если порка состоится, он даже не выпьет назавтра. В нём возникнет столько неисповедимого энтузиазма, что он снова примется за бредовый труд своей юности - чтение книг Кивинова или Маркса, с выписками в отдельный блокнотик.
Он, в отличие от майора, мог бы третировать домочадцев, но для подобных духовных практик это представляется ему столь же нелепым, как, например, питаться супами из кусков собственных ног и левой руки.
Для достоверности картины, следует добавить, что у офицеров было чему накопиться к Эми, независимо от "дожига":
Например, она сообщила тот же телефон капитана одному безумному заявителю - социальному прожектёру из населения.
Например, она опрометчиво рассказывала о своей однокласснице, которую недавно повстречала на панели (Эмилия - не на панели, но это так и прозвучало).
Например, она эстетически не приемлет татарскую хилую бородёнку майора, при гладко сбритых усах.
Например, она заступается за уличных музыкантов, хотя и не любит их игру.
Например, выроненная фраза "В жизни надо попробовать всё" - и только Лёва верит, как есть: лично его Эмилия - не подразумевала ничего, кроме разных видов спорта.
И так далее.
Что сейчас будет...
- А можно мне юбку не снимать?
- Значит так, за каждое "можно", за каждую задержку будет штраф: ещё десять ударов, усекла?
Абсурд. Он не требует содрать пирсинг, даже не приказывает одеться по-нормальному на следующую смену. На самом деле, одежда на сотруднице вовсе не вся черна - вдвойне абсурд. Но вслух Эмилия этого как бы не понимает, а мысленно - начальники сами дают понять, что может быть и абсурд. Это жизнь.
