Это ведь так глупо останавливать человека.
Я сама приняла это решение. Сто раз подумала. Все взвесила.
В его глазах я видела вопрос: «зачем?»
Думаю, отвечает или нет. Ведь это все странно. Зачем отвечать, если все и так понятно.
— Не смотри на меня так, будто ты ничего не понимаешь, — не выдержав настойчивого взгляда, сказала я, переведя свой взгляд на потолок, — это глупо не понимать очевидных вещей. Сам подумай. Зачем кому-то жить с калекой? Зачем взваливать на себя еще какую-то работу? Ты не представляешь… каково это мне… Посмотри новости, когда родители отказываются от собственный детей, узнав, что это калека или то, что он не проживет и нескольких лет. Ром, это невозможно. Невозможно жить с такой мыслю. Больно.
Закрываю глаза и чувствую, как слезы бегут по щекам. Опять. Я опять заплакала. Это и вправду не возможно.
Чтобы он там не сказал, я не смогу с этим жить, я не смогу себя принять такой, какой стала. Даже, если нужно. Нет. Не могу.
Он лишь покачал головой.
— Тебе меня никогда не понять.
Говорить больше не хочется. Я закрыла глаза, показывая, что говорить я больше не хочу.
Грубо, а что еще делать?
Лучше высказать все сейчас, чем потом, да и что тут можно выяснять?
Честно, мне ничего не хочется.
Совсем.
Через пару дней, которые пролетели медленно, что меня сильно разочаровало.
Медсестра приносила еду, а я даже не притрагивалась к ней. Мне совершенно не хотелось есть. Пытались заставить, но все их попытки были четны. Да, да, я знаю, что характер мой просто ужасный, но сейчас он здесь совсем не причем.
Просто мне нужно побыть одной, а лучше завершить то, что мне не дали.
Каждый день ко мне кто-то да приходил, но я лишь отворачивалась к стене. Отчасти мне не хотелось никого видеть, а с другой стороны, мне было стыдно смотреть им в глаза.
Но я сама решила так поступить. Отговаривать пустая трата времени и сил.
В этом я была мастером, вон какой режим холодильника включила, мол, не подходи, сама в ледышку превратишься.
Это так глупо.
Смотрю на дверь, будто я чего-то жду.
Но она резко открывается, и я отворачиваюсь, словно и не ждала или что-то в это роде.
Пусть выглядит странно, пусть. Пусть это будет глупо, тупо. Плевать на всех.
Зашло двое: мой лечащий врач, а второго я не знала, но он тоже был врачом, судя по халату.
Мужчина лет сорока пяти садиться на стул, на нем тогда сидел Рома. Я наблюдала за ними краем глаза, поворачиваться не хотелось. Пугает лишь неизвестность. Хотя, плевать, если мне скажут: «вам придется собрать свои монатки и отправиться в психушку»
Думаю, так оно и будет.
Даже гадать не нужно.
Почувствовала прикосновение, кажется, они собираются со мной поговорить. Смешно. Это то же самое, что показать слепому красивую обложку глянцевого журнала или заставить нюхать просроченные продукты человека, который не может ничего чувствовать.
Посмотрела на своего врача. Просто так они от меня не отстанут. Жаль.
А мне хотелось побыть совершенно одной.
Он протягивает мне бумагу, где пишет о том, что это психолог, и он хочет поговорить со мной. Ведь то, что я сделала — плохо, не правильно и карается тем, что место в психушке будет занято мной.
— Вы меня за больную приняли?
Он покачал головой.
— Думаете, я не понимаю к чему все эти разговоры? Я не вы! Я не тупое существо! — меня они выбесили и продолжают бесить своим присутствием.
Он продолжает писать. Пишет долго, старается меня, видимо, в чем-то убедить. Навешать мне лапшу на уши и быть довольным.
Не поймите нас не правильно. Это всего лишь наша работа, поэтому поговорить нам стоит. Самое главное для нас то, чтобы пациенты были здоровы. Сейчас с любой болезнью можно справиться. Ваш поступок был не красивым, вы это понимаете?
Если бы я слышала его слова, думаю, тон напоминал уставшей мамы или воспитательницы в детском саду, а-ля «повел ты сегодня себя не правильно, поэтому лишаешься сладкого, получишь а-та-та и спать»
— Допустим, я все понимаю, на фига мне нужны вы? Меня спрашивать не стоит? А хочу ли я с вами говорить? Или это тоже не важно?
Моему спокойствию медленно приходит конец. От одной мысли, что со мной разговаривают с полностью больным человеком, хочется швырнуть в них первое, что попадет под руку. Он вновь что-то пишет своей рукой. Заканчивает и подает мне лист, который беру я не сразу. Взяв его через силу, начинаю читать корявый почерк, отчего глаза начинают слезиться.
Вы как взрослая женщина девушка должны знать, что подобные поступки не приветствуются в нашем обществе, да и какой вы показали себя? Давайте поговорим начистоту? Вас же много что волнует. Я же вижу это. Расскажите, вам полегчает.
— Это по принципу: «давайте возьмемся за руки и расскажем, в какой жопе мы оказались»? Я так не хочу. Я вам не маленькая девочка, сама разберусь и как разберусь, касается только меня. Не вас и никогда другого. Надеюсь, я понятно объясняю?
Они смотрели на меня, как бараны на новые ворота. Это даже смешно, как по мне (нет)
Знаете, их взгляд начинает выводить меня из себя.
Резко встаю и беру стакан, который стоял рядом с кроватью на тумбочке и кидаю. Стекло пролетело над, сидящим психологом, упав на пол и разбившись на несколько осколков. Несколько капель все же упали на бедного врача. Они смотрят на меня с ужасом. Один стоит и не двигается, второй сидит и так же не шевелится, словно их заморозили.
— Убирайтесь! — крикнула я, схватив следующее орудие.
Мужчины, в этот раз среагировали быстро. Поняв, что разговаривать со мной сейчас бесполезно, они выбежали из моей палаты, как ошпаренные.
После этого, даже медсестры ко мне боялись приходить.
Рома продолжал приходить, даже зная, что я не заговорю. Он знал о том инциденте, но все равно приходил. И вот сейчас, правда, в этот раз пришел он со своим другом. О нем я ничего толком не знала, поэтому даже не подавала виду, что вижу его.
Мир, мы должны с тобой поговорить о очень важной ситуации. Я, Алла, даже твои родители переживают за тебя.
— Хорошо, о чем вы хотите поговорить?
Второй достал из папки бумаги и вручил мне.
Это не просто бумаги, это было что-то вроде заявления о том, что я согласна лечь в реабилитационный центр, где придется немного полечиться, только всю суть таких центров не понимала.
На второй бумаге было уже написано все подробно, что и для чего это. Мне оставалось только написать заявление и дело в шляпе, как говориться.
Вот и продолжение моей новой жизни.
Странно? Не думаю.
Нормально? Мало вероятно.
Хочется ли мне этого? Не знаю.
Вряд ли даже в этом центре мне вернуть слух.
Поживем, увидим.
?
Это моя жизнь,
Сейчас или никогда,
Я не собираюсь жить вечно,
Я просто хочу жить, пока жив.**
Не думаю, что жизнь изменилась к лучшему после того, как я согласилась на лечение.
Да и я не жалею. Смогла принять себя такой, какой стала, что не может радовать окружающих.
За все время я смогла увидеться со своей родительницей, да, тогда она была не совсем рада моему поступку, но опять же, кто бы обрадовался? Да никто!
Мы поговорили, обсудили все, что так нас тревожило и все стало на свои круги. Мать хотела, чтобы я окончила школу в своем коллективе, не меняя его, чтобы вновь не привыкать к незнакомым людям, тем не менее, здесь у меня старые подруги, а заводить новых, не в моем стиле.
И тут я была ей благодарна.
Раньше мы не могли просто взять и поговорить по душам, зато сейчас, мы поговорили о многом. Я смогла ей рассказать обо всех проблемах, что случались в моей жизни.
Так легко мне никогда еще не было, тот день я запомню надолго.
Почему-то именно сейчас я начинаю понимать одну простую вещь, которую не хотела принимать ни в какой форме. Даже не пыталась этого сделать.
Зачем мне мнение окружающих? Зачем приравнивать всех людей к одному типу? Ведь не все скоты и моральные уроды? Это была моей ошибкой: считать, что все люди одинаковы. И если Руслан поступил со мной подло, то это не значит, что все остальные точно так же со мной поступят.
Хотя… Это моя жизнь и распределяться с ней я должна сама, без чей-нибудь помощи.
Ну, и набила же я шишку себе. Да, теперь буду знать, что не стоит так быстро начинать доверять человеку, обязательно он воткнет нож в спину.
Ох, об этом можно говорить вечно, пытаясь выставить себя беззащитной овцой. Сама же ведь виновата! Дура!
Засыпать с тяжелой башкой не стоит.
Встаю с кровати и направляюсь на кухню, попутно натянув на себя халат, которому в субботу сто лет. Потрепанный, розовый, подаренный бабушкой на восьмое марта, лет эдак шесть или семь назад.
Но это не столь важно, как то, что я говорила ранее.
Раньше я не любила себя, даже не уважала, а сейчас, пройдя такой сложный путь, понимаю, что теперь я могу сказать, что уважаю себя, лишь за то, что не сдалась и попыталась начать все с самого начала.
Даже спустя такое время, вспоминаю слова Марины: «Потому что у тебя есть план, дурочка. Ты хочешь отношений, мечтаешь о своём любимом, стараешься изо всех сил сдать на права. Хочешь поступить, как я поняла, в медицинский институт. Ты хочешь улучшить свою жизнь. А то, что тебе тяжело сейчас лишь признак, что ты все делаешь верно. Путь к своей цели и мечте никогда не бывает простым, просто прими это и пойми. Все что ты делаешь - правильно, и только ты можешь оценивать неправильность своих действий. Только ты и никто иной. Потому что... да потому что в твоей жизни гарантировано у тебя будешь лишь ты сама. И то, что тебе сейчас тяжело, больно и плохо, лишь в очередной раз доказывает, что ты человек. Не бездушная машина, которая по головам идёт к своей цели, а человек, личность. Вот что я думаю, вот почему я уверена, что твоя жизнь склеивается, а не разваливается. Потому что ты хочешь большего»
Подруга всегда в меня верила, и за это мне оставалось сказать ей «спасибо» ведь, благодаря ей, я не опустила руки, продолжала идти вперед.
Квартира выглядит пустой. Находиться одной здесь, как-то неуютно, но мне это сейчас не обходимо. Мне нужно побыть одной, подумать.
Нужно решить, как быть дальше, что делать. Хоть я и смогла принять себя новую, теперь нужно принять окружающих, а я… Я боюсь их реакции.
Даже от одной только мысли, что они начнут меня жалеть, мне становится не по себе.
Чайник вскипает, только я этого замечаю не сразу.
Мне хватает несколько минут, чтобы выпить чай, чтобы успокоится и привести мысли в порядок.
Утро выдалось ужасным: голова раскалывалась так, что хотелось лезть на стену и орать. Раньше голова так никогда не болела.
Выпила таблетку, но это не помогает, и я просто лежала в кровати, пытаясь уснуть.
Проснувшись ближе к вечеру, от настойчивых звонков. Смотрю на дисплей, где высвечивается не известный номер, еще сообщения вконтакте, а именно в беседе «информация» которую мы создавали в конце 11 класса, когда готовились к выпускному.
— А я про нее уже забыла…
Захожу в беседу, в которой уже красовались сообщений двадцать.
Светлана Светличная
Ребята, те, кто общаются с Мирославой, можете дать ее данные?
Смирнов Никита
Не, ее телефона у меня нет, она вроде сменила его.
Светлана Светличная
Ну, ты-то с ней и не общался. Девочки?
Анастасия Кабанкова
Мы с ней не общаемся сейчас, но она вроде в педе учится.
Дальше читать я не стала, разговоры начались обо мне, что я не люблю. Совсем. Позже все-таки кто-то скинула мой номер и, оказалось, что это была Диана, теперь все становится на свои места. Ладно.
Написала Светлане Сергеевне, поинтересоваться, что ей от меня нужно, разумеется, в ласковой форме, а то мало ли — обидится.
В общем, выяснилось, что им срочно нужен преподаватель русского и литературы, так как Тамара Алексеевна не справляется, а нагрузка большая.
Сказала, что на других надежды нет, никто даже идти не хочет, понимая, что здесь нет никаких перспектив, да и школа такая, что лучше бы ее не было. Уговаривала она меня долго. А когда пришло сообщение от Ромы, чтобы я ему открыла дверь, сказала, что подумаю и чуть позже отвечу на ее «заманчивое» предложение.
— Ну, привет, долго не мог до тебя достучаться, — сказала он, глядя мне в лицо.
— Не смешно, знаешь ли…
— Ой, да ладно. За то, теперь не стоит тебе каждый раз писать, а то кажется, что я немой, а ты глухая, как че… — договорить он не успел, получил удар от меня.
Хоть и прошло достаточно времени, а все эти разговоры про мою глухоту все еще больны.
Парень разулся и прошел на кухню, я за ним.
— Ром, я хотела у тебя кое-что спросить, точнее, чтобы ты дал мне совет, — я не стала дожидаться, пока он ко мне повернется, ответит, думаю, он и сам понял, что без этого никуда, — моя бывшая классная руководительница, хочет, чтобы я работала у них в школе…
Посмотрела на парня, у которого на лице было написано «ты дура или как?» отчего я сразу же заткнулась, не зная, продолжить или нет.
— Знаешь, я не спец в этом, но думаю, что стоит. Тебе нужно что-то менять, а то сидишь в четырех стенах и сходишь с ума. На твоем бы месте, я бы соглашался, плюнув на свою изюминку, серьезно, Мир.
Интонацию его слов я не слышу, но понимаю, что говорит он это серьезно. Чувствую его уверенность, поддержку.
— Ну, да, ты прав. Я схожу с ума в этой чертовой квартире.
— Значит решено. Звони своей этой… Ну, ты поняла кому, — киваю, нащупывая телефон в кармане, — и соглашайся, а то ты меня знаешь, я это могу сделать за тебя.
И улыбается, словно мальчишка.
И становится тепло.
Правда, я даже не знаю от чего. Он всегда был рядом, как мы познакомились. Он был мне как братом. Старшим братом.
Написала сообщение Светлане Сергеевне, вроде на душе стало легче, но не совсем. Все равно что-то тянуло вниз. Правда, не знаю что именно, то, что придется врать или то, что если скажу, то меня могут не взять.
— Знаешь, это так страшно… — сглатываю ком в горле и смотрю на него.
Молчит, будто бы знает, что не стоит отвечать. Тут даже без слов понятен ответ. Так зачем еще раз говорить о том, что и стулу будет понятно? В этом нет смысла.
Ответ пришел минут через сорок.
Завтра придется ехать в школу, в которой я не было всего ничего. Опять возвращаться туда, где, возможно была счастлива.
Хотя…
Вряд ли.
Что будет завтра, не знаю, но могу только предположить, что будет весело.
— Ну, скорее завтрашнего дня, я буду работать.
— Поздравлять еще рано, — улыбается.
— Рано.
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
* It's My Life – название песни группы Bon Jovi
** Припев все той же песни «It's My Life» группы Bon Jovi
Проснулась я в объятиях и, честно, сначала не поняла с какого это перепугу. Посмотрев на человека, которым оказался Рома, я чуть ли не в ужасе, стала его пинать, отталкивать от себя, будто рядом лежит не человек, а что-то вроде монстра.
В конечном итоге я его скинула с кровати, отчего он проснулся, ничего не понимая, ровно силе, как и я.
Что вчера было — не знаю.
Как мы оказались вместе, да еще и в моей кровати — не знаю.
— И что это сейчас было? — спросил он, присаживаясь на край кровати. Зевает.
Я сама приняла это решение. Сто раз подумала. Все взвесила.
В его глазах я видела вопрос: «зачем?»
Думаю, отвечает или нет. Ведь это все странно. Зачем отвечать, если все и так понятно.
— Не смотри на меня так, будто ты ничего не понимаешь, — не выдержав настойчивого взгляда, сказала я, переведя свой взгляд на потолок, — это глупо не понимать очевидных вещей. Сам подумай. Зачем кому-то жить с калекой? Зачем взваливать на себя еще какую-то работу? Ты не представляешь… каково это мне… Посмотри новости, когда родители отказываются от собственный детей, узнав, что это калека или то, что он не проживет и нескольких лет. Ром, это невозможно. Невозможно жить с такой мыслю. Больно.
Закрываю глаза и чувствую, как слезы бегут по щекам. Опять. Я опять заплакала. Это и вправду не возможно.
Чтобы он там не сказал, я не смогу с этим жить, я не смогу себя принять такой, какой стала. Даже, если нужно. Нет. Не могу.
Он лишь покачал головой.
— Тебе меня никогда не понять.
Говорить больше не хочется. Я закрыла глаза, показывая, что говорить я больше не хочу.
Грубо, а что еще делать?
Лучше высказать все сейчас, чем потом, да и что тут можно выяснять?
Честно, мне ничего не хочется.
Совсем.
***
Через пару дней, которые пролетели медленно, что меня сильно разочаровало.
Медсестра приносила еду, а я даже не притрагивалась к ней. Мне совершенно не хотелось есть. Пытались заставить, но все их попытки были четны. Да, да, я знаю, что характер мой просто ужасный, но сейчас он здесь совсем не причем.
Просто мне нужно побыть одной, а лучше завершить то, что мне не дали.
Каждый день ко мне кто-то да приходил, но я лишь отворачивалась к стене. Отчасти мне не хотелось никого видеть, а с другой стороны, мне было стыдно смотреть им в глаза.
Но я сама решила так поступить. Отговаривать пустая трата времени и сил.
В этом я была мастером, вон какой режим холодильника включила, мол, не подходи, сама в ледышку превратишься.
Это так глупо.
Смотрю на дверь, будто я чего-то жду.
Но она резко открывается, и я отворачиваюсь, словно и не ждала или что-то в это роде.
Пусть выглядит странно, пусть. Пусть это будет глупо, тупо. Плевать на всех.
Зашло двое: мой лечащий врач, а второго я не знала, но он тоже был врачом, судя по халату.
Мужчина лет сорока пяти садиться на стул, на нем тогда сидел Рома. Я наблюдала за ними краем глаза, поворачиваться не хотелось. Пугает лишь неизвестность. Хотя, плевать, если мне скажут: «вам придется собрать свои монатки и отправиться в психушку»
Думаю, так оно и будет.
Даже гадать не нужно.
Почувствовала прикосновение, кажется, они собираются со мной поговорить. Смешно. Это то же самое, что показать слепому красивую обложку глянцевого журнала или заставить нюхать просроченные продукты человека, который не может ничего чувствовать.
Посмотрела на своего врача. Просто так они от меня не отстанут. Жаль.
А мне хотелось побыть совершенно одной.
Он протягивает мне бумагу, где пишет о том, что это психолог, и он хочет поговорить со мной. Ведь то, что я сделала — плохо, не правильно и карается тем, что место в психушке будет занято мной.
— Вы меня за больную приняли?
Он покачал головой.
— Думаете, я не понимаю к чему все эти разговоры? Я не вы! Я не тупое существо! — меня они выбесили и продолжают бесить своим присутствием.
Он продолжает писать. Пишет долго, старается меня, видимо, в чем-то убедить. Навешать мне лапшу на уши и быть довольным.
Не поймите нас не правильно. Это всего лишь наша работа, поэтому поговорить нам стоит. Самое главное для нас то, чтобы пациенты были здоровы. Сейчас с любой болезнью можно справиться. Ваш поступок был не красивым, вы это понимаете?
Если бы я слышала его слова, думаю, тон напоминал уставшей мамы или воспитательницы в детском саду, а-ля «повел ты сегодня себя не правильно, поэтому лишаешься сладкого, получишь а-та-та и спать»
— Допустим, я все понимаю, на фига мне нужны вы? Меня спрашивать не стоит? А хочу ли я с вами говорить? Или это тоже не важно?
Моему спокойствию медленно приходит конец. От одной мысли, что со мной разговаривают с полностью больным человеком, хочется швырнуть в них первое, что попадет под руку. Он вновь что-то пишет своей рукой. Заканчивает и подает мне лист, который беру я не сразу. Взяв его через силу, начинаю читать корявый почерк, отчего глаза начинают слезиться.
Вы как взрослая женщина девушка должны знать, что подобные поступки не приветствуются в нашем обществе, да и какой вы показали себя? Давайте поговорим начистоту? Вас же много что волнует. Я же вижу это. Расскажите, вам полегчает.
— Это по принципу: «давайте возьмемся за руки и расскажем, в какой жопе мы оказались»? Я так не хочу. Я вам не маленькая девочка, сама разберусь и как разберусь, касается только меня. Не вас и никогда другого. Надеюсь, я понятно объясняю?
Они смотрели на меня, как бараны на новые ворота. Это даже смешно, как по мне (нет)
Знаете, их взгляд начинает выводить меня из себя.
Резко встаю и беру стакан, который стоял рядом с кроватью на тумбочке и кидаю. Стекло пролетело над, сидящим психологом, упав на пол и разбившись на несколько осколков. Несколько капель все же упали на бедного врача. Они смотрят на меня с ужасом. Один стоит и не двигается, второй сидит и так же не шевелится, словно их заморозили.
— Убирайтесь! — крикнула я, схватив следующее орудие.
Мужчины, в этот раз среагировали быстро. Поняв, что разговаривать со мной сейчас бесполезно, они выбежали из моей палаты, как ошпаренные.
После этого, даже медсестры ко мне боялись приходить.
Рома продолжал приходить, даже зная, что я не заговорю. Он знал о том инциденте, но все равно приходил. И вот сейчас, правда, в этот раз пришел он со своим другом. О нем я ничего толком не знала, поэтому даже не подавала виду, что вижу его.
Мир, мы должны с тобой поговорить о очень важной ситуации. Я, Алла, даже твои родители переживают за тебя.
— Хорошо, о чем вы хотите поговорить?
Второй достал из папки бумаги и вручил мне.
Это не просто бумаги, это было что-то вроде заявления о том, что я согласна лечь в реабилитационный центр, где придется немного полечиться, только всю суть таких центров не понимала.
На второй бумаге было уже написано все подробно, что и для чего это. Мне оставалось только написать заявление и дело в шляпе, как говориться.
Вот и продолжение моей новой жизни.
Странно? Не думаю.
Нормально? Мало вероятно.
Хочется ли мне этого? Не знаю.
Вряд ли даже в этом центре мне вернуть слух.
Поживем, увидим.
?
Часть 3
Глава 10 It's My Life*
Это моя жизнь,
Сейчас или никогда,
Я не собираюсь жить вечно,
Я просто хочу жить, пока жив.**
Не думаю, что жизнь изменилась к лучшему после того, как я согласилась на лечение.
Да и я не жалею. Смогла принять себя такой, какой стала, что не может радовать окружающих.
За все время я смогла увидеться со своей родительницей, да, тогда она была не совсем рада моему поступку, но опять же, кто бы обрадовался? Да никто!
Мы поговорили, обсудили все, что так нас тревожило и все стало на свои круги. Мать хотела, чтобы я окончила школу в своем коллективе, не меняя его, чтобы вновь не привыкать к незнакомым людям, тем не менее, здесь у меня старые подруги, а заводить новых, не в моем стиле.
И тут я была ей благодарна.
Раньше мы не могли просто взять и поговорить по душам, зато сейчас, мы поговорили о многом. Я смогла ей рассказать обо всех проблемах, что случались в моей жизни.
Так легко мне никогда еще не было, тот день я запомню надолго.
Почему-то именно сейчас я начинаю понимать одну простую вещь, которую не хотела принимать ни в какой форме. Даже не пыталась этого сделать.
Зачем мне мнение окружающих? Зачем приравнивать всех людей к одному типу? Ведь не все скоты и моральные уроды? Это была моей ошибкой: считать, что все люди одинаковы. И если Руслан поступил со мной подло, то это не значит, что все остальные точно так же со мной поступят.
Хотя… Это моя жизнь и распределяться с ней я должна сама, без чей-нибудь помощи.
Ну, и набила же я шишку себе. Да, теперь буду знать, что не стоит так быстро начинать доверять человеку, обязательно он воткнет нож в спину.
Ох, об этом можно говорить вечно, пытаясь выставить себя беззащитной овцой. Сама же ведь виновата! Дура!
Засыпать с тяжелой башкой не стоит.
Встаю с кровати и направляюсь на кухню, попутно натянув на себя халат, которому в субботу сто лет. Потрепанный, розовый, подаренный бабушкой на восьмое марта, лет эдак шесть или семь назад.
Но это не столь важно, как то, что я говорила ранее.
Раньше я не любила себя, даже не уважала, а сейчас, пройдя такой сложный путь, понимаю, что теперь я могу сказать, что уважаю себя, лишь за то, что не сдалась и попыталась начать все с самого начала.
Даже спустя такое время, вспоминаю слова Марины: «Потому что у тебя есть план, дурочка. Ты хочешь отношений, мечтаешь о своём любимом, стараешься изо всех сил сдать на права. Хочешь поступить, как я поняла, в медицинский институт. Ты хочешь улучшить свою жизнь. А то, что тебе тяжело сейчас лишь признак, что ты все делаешь верно. Путь к своей цели и мечте никогда не бывает простым, просто прими это и пойми. Все что ты делаешь - правильно, и только ты можешь оценивать неправильность своих действий. Только ты и никто иной. Потому что... да потому что в твоей жизни гарантировано у тебя будешь лишь ты сама. И то, что тебе сейчас тяжело, больно и плохо, лишь в очередной раз доказывает, что ты человек. Не бездушная машина, которая по головам идёт к своей цели, а человек, личность. Вот что я думаю, вот почему я уверена, что твоя жизнь склеивается, а не разваливается. Потому что ты хочешь большего»
Подруга всегда в меня верила, и за это мне оставалось сказать ей «спасибо» ведь, благодаря ей, я не опустила руки, продолжала идти вперед.
Квартира выглядит пустой. Находиться одной здесь, как-то неуютно, но мне это сейчас не обходимо. Мне нужно побыть одной, подумать.
Нужно решить, как быть дальше, что делать. Хоть я и смогла принять себя новую, теперь нужно принять окружающих, а я… Я боюсь их реакции.
Даже от одной только мысли, что они начнут меня жалеть, мне становится не по себе.
Чайник вскипает, только я этого замечаю не сразу.
Мне хватает несколько минут, чтобы выпить чай, чтобы успокоится и привести мысли в порядок.
Утро выдалось ужасным: голова раскалывалась так, что хотелось лезть на стену и орать. Раньше голова так никогда не болела.
Выпила таблетку, но это не помогает, и я просто лежала в кровати, пытаясь уснуть.
***
Проснувшись ближе к вечеру, от настойчивых звонков. Смотрю на дисплей, где высвечивается не известный номер, еще сообщения вконтакте, а именно в беседе «информация» которую мы создавали в конце 11 класса, когда готовились к выпускному.
— А я про нее уже забыла…
Захожу в беседу, в которой уже красовались сообщений двадцать.
Светлана Светличная
Ребята, те, кто общаются с Мирославой, можете дать ее данные?
Смирнов Никита
Не, ее телефона у меня нет, она вроде сменила его.
Светлана Светличная
Ну, ты-то с ней и не общался. Девочки?
Анастасия Кабанкова
Мы с ней не общаемся сейчас, но она вроде в педе учится.
Дальше читать я не стала, разговоры начались обо мне, что я не люблю. Совсем. Позже все-таки кто-то скинула мой номер и, оказалось, что это была Диана, теперь все становится на свои места. Ладно.
Написала Светлане Сергеевне, поинтересоваться, что ей от меня нужно, разумеется, в ласковой форме, а то мало ли — обидится.
В общем, выяснилось, что им срочно нужен преподаватель русского и литературы, так как Тамара Алексеевна не справляется, а нагрузка большая.
Сказала, что на других надежды нет, никто даже идти не хочет, понимая, что здесь нет никаких перспектив, да и школа такая, что лучше бы ее не было. Уговаривала она меня долго. А когда пришло сообщение от Ромы, чтобы я ему открыла дверь, сказала, что подумаю и чуть позже отвечу на ее «заманчивое» предложение.
— Ну, привет, долго не мог до тебя достучаться, — сказала он, глядя мне в лицо.
— Не смешно, знаешь ли…
— Ой, да ладно. За то, теперь не стоит тебе каждый раз писать, а то кажется, что я немой, а ты глухая, как че… — договорить он не успел, получил удар от меня.
Хоть и прошло достаточно времени, а все эти разговоры про мою глухоту все еще больны.
Парень разулся и прошел на кухню, я за ним.
— Ром, я хотела у тебя кое-что спросить, точнее, чтобы ты дал мне совет, — я не стала дожидаться, пока он ко мне повернется, ответит, думаю, он и сам понял, что без этого никуда, — моя бывшая классная руководительница, хочет, чтобы я работала у них в школе…
Посмотрела на парня, у которого на лице было написано «ты дура или как?» отчего я сразу же заткнулась, не зная, продолжить или нет.
— Знаешь, я не спец в этом, но думаю, что стоит. Тебе нужно что-то менять, а то сидишь в четырех стенах и сходишь с ума. На твоем бы месте, я бы соглашался, плюнув на свою изюминку, серьезно, Мир.
Интонацию его слов я не слышу, но понимаю, что говорит он это серьезно. Чувствую его уверенность, поддержку.
— Ну, да, ты прав. Я схожу с ума в этой чертовой квартире.
— Значит решено. Звони своей этой… Ну, ты поняла кому, — киваю, нащупывая телефон в кармане, — и соглашайся, а то ты меня знаешь, я это могу сделать за тебя.
И улыбается, словно мальчишка.
И становится тепло.
Правда, я даже не знаю от чего. Он всегда был рядом, как мы познакомились. Он был мне как братом. Старшим братом.
Написала сообщение Светлане Сергеевне, вроде на душе стало легче, но не совсем. Все равно что-то тянуло вниз. Правда, не знаю что именно, то, что придется врать или то, что если скажу, то меня могут не взять.
— Знаешь, это так страшно… — сглатываю ком в горле и смотрю на него.
Молчит, будто бы знает, что не стоит отвечать. Тут даже без слов понятен ответ. Так зачем еще раз говорить о том, что и стулу будет понятно? В этом нет смысла.
Ответ пришел минут через сорок.
Завтра придется ехать в школу, в которой я не было всего ничего. Опять возвращаться туда, где, возможно была счастлива.
Хотя…
Вряд ли.
Что будет завтра, не знаю, но могу только предположить, что будет весело.
— Ну, скорее завтрашнего дня, я буду работать.
— Поздравлять еще рано, — улыбается.
— Рано.
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
* It's My Life – название песни группы Bon Jovi
** Припев все той же песни «It's My Life» группы Bon Jovi
Глава 11 больше ничего нет и, не будет, смирись
Проснулась я в объятиях и, честно, сначала не поняла с какого это перепугу. Посмотрев на человека, которым оказался Рома, я чуть ли не в ужасе, стала его пинать, отталкивать от себя, будто рядом лежит не человек, а что-то вроде монстра.
В конечном итоге я его скинула с кровати, отчего он проснулся, ничего не понимая, ровно силе, как и я.
Что вчера было — не знаю.
Как мы оказались вместе, да еще и в моей кровати — не знаю.
— И что это сейчас было? — спросил он, присаживаясь на край кровати. Зевает.
