А над их телами, оскалив блестящие клыки, застыла полутораметровая Ласка, во всей своей красе. Лес замер, замолчали даже неугомонные птицы, почувствовав рядом хищника.
Тишина продлилась секунд десять, пока приходили в себя солдаты из соседнего патруля, на глазах которых это всё происходило. И я прекрасно понимаю, почему они впали в ступор и не подняли тревогу сразу. Это первобытный страх перед дикой природой, инстинкт, который требует затаится и молчать, спрятаться от хищника, который вышел на охоту. Хотя нужно отдать им должное, шок они перебороли. Началась стрельба в воздух и крики. Лагерь стал напоминать встревоженный улей.
К уничтоженному патрулю прибежало человек десять, которые стояли рядом и, похоже, просто не знали, что делать. Мы им решили помочь. По моей команде Ласки напали на второй патруль. В этот раз атака была не столь удачна. У одного патрульного было насквозь прокушено бедро, а второму когти Росомахи до кости располосовали правую руку. Причём, от смерти второго егеря спас только предусмотрительно надетый бронежилет.
На дикие крики раненых отреагировали все, чем я и решил воспользоваться, приступив к реализации второй части нашего плана.
Я прекрасно понимал, что нападение диких зверей отвлечёт наших противников ненадолго. Потом дисциплина и опыт возьмут вверх. И военные просто начнут стрелять, реагируя на любой шорох. Также у меня не было сомнений, что заставить егерей устроить облаву на диких животных в ночном лесу будет очень трудно. Если, конечно, не показать, что их цель не так опасна, как им сразу показалось.
Именно поэтому у меня в резерве были два превратившихся в людей Зайца, с луками, которые мы взяли из тайника в городе. Как только санитары стали уносить раненных патрульных в лагерь им в спину полетели стрелы.
Кстати, надо бы потом подтянуть эту дисциплину в школе, из десяти выпущенных во врага стрел, только три попали в цель. И то, не нанеся при этом существенных ранений.
Но это было для нас совершенно не важно. Главное, что увидели военные – трое убитых и два стонущих от ран товарища. И два голых дикаря, которые из примитивных луков обстреливают их с опушки. Что они сделали? Правильно!
Шквал пуль накрыл деревья, за которыми спрятались Зайцы. И туда же побежало не меньше двадцати солдат во главе с офицером. Но моих ребят там уже не было. Быстро обернувшись, они улепётывали, в обход лагеря военных, в сторону наших разведчиков. А военные слышали перед собой в темноте хруст веток и странные звуки. Ласки и Росомаха уводили вояк в сторону города полулюдей.
Я по прежнему был на своём наблюдательном посту и наконец-то увидел то, ради чего всё и затевалось. К лагерю военных на звуки выстрелов и крики людей стали подтягиваться патрульные с нужного нам направления.
Я понял, что пора и со всех лап бросился в ту сторону, где прятались наши разведчики. И уже через пятнадцать минут, ориентируясь на запах Зайцев, который заменял мне карту, я был на месте, у оврага в котором, в полной готовности, располагался отряд Енота. Мы двинулись в путь.
Выбрались из леса мы только перед рассветом. По пути дважды пришлось обходить патрули военных, но всё вроде бы обошлось, и мы смогли пробраться незамеченными. Последний километр мне даже пришлось поработать носильщиком. У Александры стала подгибаться и кровоточить раненная лапа, так что пришлось лечь и заставить её, забраться мне на спину. Так и отправились дальше. И всё бы ничего, если бы не зубы, которыми она прихватила мой загривок и её когти в моих боках. Но тут ничего не поделаешь, иначе она просто свалилась бы с моей спины.
С грехом пополам, но до пункта назначения мы добрались, все вместе и без потерь. А я даже получил свою заслуженную награду, Саша, съезжая с моей спины, лизнула меня в нос и потёрлась головой о моё плечо! Сказать, что я был ошарашен, это просто не сказать ничего. Чтобы скрыть своё смущение, я быстренько лизнул её нос в ответ и, фыркнув ей в ухо, начал превращение. Уже превратившись и натянув на себя одежду, всё-таки было довольно прохладно, начал выяснять у принявшего человеческое обличье Енота, почему у Александры так плохо заживает рана. Енот, поглядывая на виновато опустившую голову Кошку, рассказал, что Саша допустила ошибку. Получив пулю в бедро, она не попросила отрядного лекаря сразу её извлечь, а начала превращаться, чтобы всё сделать самостоятельно. Вот пуля, в ходе изменения организма и наделала бед, уйдя вглубь мышц. Поэтому, даже после её извлечения и повторного превращения, заживление раны было таким медленным.
Когда я это услышал, для начала, высказал всё Еноту, который эти нюансы прекрасно знал. А потом, повернувшись к Кошке, вдумчиво отчитал и её, завершив воспитательный процесс заявлением:
- Александра, когда всё завершится, я сам займусь твоим обучением, чтобы таких ляпов ты больше не допускала. Мало мне Кеши, который нет-нет да что-то вычудит, так ещё и ты туда же!
Самым важным для меня стал потупленный взгляд Кошки и полное отсутствие каких-либо возражений…
В итоге, высказав всё, что хотел, я взял походную аптечку и, в меру сил, при помощи лекаря обработал рану Александры. А потом, превратившись в Кота, метнулся в лес, чтобы добыть ей свежей еды. И уже минут через сорок перед раненной Кошкой лежали два упитанных кролика. Одним из которых она сразу же и перекусила.
Это опыт, которого у меня, к сожалению, было с избытком. В процессе заживления ран, из-за быстрого метаболизма, аппетит становится просто зверским. Так что свежее мясо это самый лучший вариант…
К обеду к нам присоединился и отряд Росомахи, в полном составе. Они водили военных по лесу до самого утра, а потом, кружными путями и максимально путая следы, направились к нам.
А вот отряды, вызванные мною из города, припаздывали, но это уже было совершенно не важно. Теперь мы могли их спокойно подождать и заняться составлением ближайших планов. Ну, по крайней мере, обдумать информацию, которую с риском для жизни, добыли наши разведчики.
Именно поэтому я, в первую очередь, попросил Енота рассказать всё, что им удалось узнать. И, надо отметить, рассказ разведчика был не утешительным.
Военные взялись за нас серьёзно. В колонне, которая уже должна была подойти к городу полулюдей, состояла, по примерным подсчётам, из шестисот человек. Плюс отряд егерей, с которым мы столкнулись. Но кроме этого был ещё один отряд лесных рейнджеров, как называли их военные. Они двигались в нашу сторону своим маршрутом и где они сейчас, выяснить не получилось. Так что военные двинули на нас отряд в тысячу человек. А ведь это, если верить рассказам бывших военных, практически половина их армии!
Но это было не всё. С отрядом двигались три бронетранспортёра, а ещё два должны были прибыть немного позже, они остались на ремонте в одном из пограничных посёлков военных.
И плюс к этому машина, на проверке которой разведчики и получили ранения. Насколько они успели увидеть, прежде чем в них стали стрелять, в кузове лежали несколько миномётов и ящики с боеприпасами к ним.
Исходя из этого, можно было делать смелый вывод – за нас взялись всерьёз!
Мои оборотни и отряд городских бойцов прибыли к городу полулюдей ещё до обеда. Но остановились в другом резервном лагере, а нас о появлении подмоги известил посыльный Заяц. Потом прибыл один из патрульных, наблюдавших за лагерем егерей и сообщил о появлении колонны военных. Похоже, все заинтересованные стороны были в сборе. Значит, пора было начинать операцию «Лес», как мы её называли, то есть партизанские боевые действия.
И война началась. Да, совсем не такая, как наше стариковское поколение помнило по фильмам ушедшего мира. Без перестрелок, окопов, авианалётов и красивых разноцветных стрелок на картах командования. Всё было проще.
Все пришедшие отряды, я распределил на небольшие группы. Главной целью этих отрядов были тревожащие военных вылазки в вечернее и ночное время. Точечные удары и попытки выманить отряды противника в лес, где, под моим личным руководством, всегда дежурил отряд прикрытия. И эта хитрость у нас удалась два раза, что стоило противнику, в совокупности, около пятидесяти серьёзно раненных и убитых солдат.
Но потом дела пошли хуже, одна из наших групп сама умудрилась попасть в засаду. В итоге шесть раненных оборотней и один убитый горожанин. Всех раненых мы тут же отправили в город, вместе с этим санитарным обозом я отослал и Кошку, которая пока не смогла оправиться от ранения. Отправил я Александру от греха подальше. Несмотря на проблемы с подвижностью, она постоянно рвалась в бой. А тут у меня появилась отличная возможность избежать потенциального скандала. Она должна была охранять обоз от диких животных и заботиться о пропитании для раненных ребят в пути. Так что отправку из опасной зоны я обставил для Кошки, как очень ответственное дело, каковым оно, в принципе, и являлось.
После первых потерь, я провёл общий сбор и потребовал от ребят, в приказном порядке, избегать любых рисков и действовать только наверняка. И, похоже, ребята меня услышали, на последующие три дня, пока военные готовились выдвигаться, потерь у нас не было. В отличие от наших противников, минус двадцать четыре солдата и одна уничтоженная машина.
Благодаря нашим усилиям и ещё одному отряду, пришедшему нам на помощь, военные двигались очень медленно и подошли к окрестностям нашего города только на шестой день. И единственное, что меня очень сильно расстраивало, это то, что военные научились противостоять нашим атакам. Они быстро научились передвигаться крупными отрядами и начинали стрелять, реагируя на малейшее движение в лесу. Так что близко мы к их расположению подобраться так ни разу и не смогли.
Итогом прошедшей недели стало больше сотни выведенных из строя военных и несколько сожженных транспортных средств. Сожженных в буквальном смысле этого слова, на уничтожение транспорта военных мы потратили половину наших запасов смолы.
С одной стороны результат не такой уж и плохой, но вот с другой… Военные расположились в нескольких часах движения от нашего города, местоположение которого, как оказалось, им было прекрасно известно. Так что жирный минус городским патрулям, позволившим пройтись по нашим землям разведчикам военных!
В городе начался процесс массовой эвакуации, мы вывозили женщин и детей в заранее подготовленный временный городок. Но с одним уточнением, вещи не распаковывать и телеги держать в постоянной готовности. На случай дальнейшей эвакуации.
На линии фронта с утра было затишье, военные выслали парламентёров с белым флагом и передали нашему патрулю приглашение на переговоры для «руководителей местного населения», как было написано в послании. В ответном письме мы выразили наше согласие на «поговорить» и согласовали место и время встречи – небольшая полянка, на которой и произошла встреча нашего патруля и отряда парламентёров. Сегодня же, в четыре часа дня.
Говорить нам с военными было особо не о чем, но чем больше времени мы сможем выиграть, тем спокойнее будет переезд остатков горожан и больше ловушек мы успеем наделать на пути нашего противника.
Переговоры, как и предполагалось, ни к чему не привели. Нам предложили сдаться и под руководством военных властей строить новое светлое будущее. Выдав при этом зачинщиков вооруженного столкновения, которое привело к гибели нескольких солдат. Этим «бандитам» пообещали честный и справедливый суд, с потенциальным избавлением от смертной казни. Для остальных «не причастных к противоправным действиям» граждан гарантировалась спокойная жизнь в достатке и возвращение к цивилизации.
Наше руководство, в лице мэра и двух его заместителей, выслушало все эти предложения, мудро покивало головой и пообещало обсудить всё сказанное на общем собрании. Времени на обдумывание военные нам дали с запасом, до следующего утра. На что мэр тоже согласился, мы и не надеялись, что кто-то будет всерьёз ожидать нашего ответа.
Военные же вообще не скрывали своих планов, они весь вечер, после переговоров, готовились к наступлению, утроив, при этом, количество патрулей вокруг своего лагеря.
Мы тоже время не теряли. Устроили итоговый совет перед решающей битвой. Ещё раз проговорили все возможные варианты и разошлись к своим отрядам. Нужно было постараться поддержать ребят перед тем, что им завтра предстоит пережить.
Не знаю, что делали мэр и Михайлович, но лично я, после итогового инструктажа для командиров отрядов, попросил собрать всех кто был свободен в столовой.
Когда ребята расселись и немного поговорили, я встал и попросил тишины. Хотя особо привлекать внимание к себе не пришлось, все присутствующие и сами очень быстро замолчали. В зале витала напряжённость и какая-то задумчивость. Я откашлялся и начал говорить.
- Знаете, когда в прошлом году я понял, что будет война, сразу задумался над простым вопросом – что именно мне хотелось бы вам сказать перед боем? И думал я об этом все прошедшие месяцы. Мысли по этому поводу у меня были разные. Я даже несколько раз садился и пытался написать эпичную речь, которую бы потом цитировали в будущих учебниках истории!
И нечего скрывать свои улыбки – в зале раздались осторожные смешки, - на этом деле я испортил несколько десятков листов хорошей бумаги! – Ребята немного расслабились и уже не стеснялись открыто улыбаться.
В итоге речь я заранее так и не приготовил. Не потому, что не хотел, просто не смог. Порой мне казалось, что вот она, та самая идея, то о чём надо сказать. Но уже через несколько дней, мне эти слова казались глупыми и пустыми.
Где-то, после Нового года, я перестал мучить себя и решил – когда придёт время, всё сложится само собой. Так оно и получилось. Я стою перед вами, а в руках у меня нет заранее подготовленной шпаргалки. И говорю я именно то, что у меня на душе.
Завтра нам идти в бой и для всех из вас он будет первым. Вы прекрасно понимаете, что это не охота, не соревнование и даже не возможность стать героями. Но понимать это одно, а знать наверняка, это совершенно другое. Поэтому я очень хочу вам сказать главное.
Не старайтесь завтра совершать чудеса храбрости. Не стремитесь заслужить всеобщее уважение. Ваша цель следовать плану и приказам ваших командиров. А самое важное – постараться выжить!
Я ОЧЕНЬ ХОЧУ УВИДЕТЬ ВАС ЗАВТРА ВЕЧЕРОМ В ЭТОМ ЗАЛЕ – ЖИВЫМИ И ЗДОРОВЫМИ. ВСЕХ! Я переживаю за вас, ребята…
А теперь, две минуты и все, кто не занят в патрулях и на дежурстве немедленно спать! Завтра вам потребуются силы.
Я повернулся и пошёл к себе в кабинет. Речь худо-бедно я сказал. Да, она не войдёт в учебники по ораторскому искусству, но всё же. Так зачем портить этот момент влажным блеском в своих глазах?
Я очень надеялся увидеть завтра к вечеру хотя бы половину из тех, кто был сегодня в зале… Живыми, пусть хоть и не совсем здоровыми. Но обязательно живыми!
Встал я ещё до рассвета. Не проснулся, а именно встал, потому что назвать сном моё лежание в постели нельзя было назвать даже с большой натяжкой. В здании школы, где я остался ночевать, было тихо. Почему не пошёл домой? А что мне там делать? Иннокентий эвакуировался вместе с Машей и её близняшками, а все оставшиеся близкие мне люди были здесь. Вот поэтому и остался.
Я начал настраивать себя на предстоящий день, который обещал, лично для меня, быть очень трудным.
Тишина продлилась секунд десять, пока приходили в себя солдаты из соседнего патруля, на глазах которых это всё происходило. И я прекрасно понимаю, почему они впали в ступор и не подняли тревогу сразу. Это первобытный страх перед дикой природой, инстинкт, который требует затаится и молчать, спрятаться от хищника, который вышел на охоту. Хотя нужно отдать им должное, шок они перебороли. Началась стрельба в воздух и крики. Лагерь стал напоминать встревоженный улей.
К уничтоженному патрулю прибежало человек десять, которые стояли рядом и, похоже, просто не знали, что делать. Мы им решили помочь. По моей команде Ласки напали на второй патруль. В этот раз атака была не столь удачна. У одного патрульного было насквозь прокушено бедро, а второму когти Росомахи до кости располосовали правую руку. Причём, от смерти второго егеря спас только предусмотрительно надетый бронежилет.
На дикие крики раненых отреагировали все, чем я и решил воспользоваться, приступив к реализации второй части нашего плана.
Я прекрасно понимал, что нападение диких зверей отвлечёт наших противников ненадолго. Потом дисциплина и опыт возьмут вверх. И военные просто начнут стрелять, реагируя на любой шорох. Также у меня не было сомнений, что заставить егерей устроить облаву на диких животных в ночном лесу будет очень трудно. Если, конечно, не показать, что их цель не так опасна, как им сразу показалось.
Именно поэтому у меня в резерве были два превратившихся в людей Зайца, с луками, которые мы взяли из тайника в городе. Как только санитары стали уносить раненных патрульных в лагерь им в спину полетели стрелы.
Кстати, надо бы потом подтянуть эту дисциплину в школе, из десяти выпущенных во врага стрел, только три попали в цель. И то, не нанеся при этом существенных ранений.
Но это было для нас совершенно не важно. Главное, что увидели военные – трое убитых и два стонущих от ран товарища. И два голых дикаря, которые из примитивных луков обстреливают их с опушки. Что они сделали? Правильно!
Шквал пуль накрыл деревья, за которыми спрятались Зайцы. И туда же побежало не меньше двадцати солдат во главе с офицером. Но моих ребят там уже не было. Быстро обернувшись, они улепётывали, в обход лагеря военных, в сторону наших разведчиков. А военные слышали перед собой в темноте хруст веток и странные звуки. Ласки и Росомаха уводили вояк в сторону города полулюдей.
Я по прежнему был на своём наблюдательном посту и наконец-то увидел то, ради чего всё и затевалось. К лагерю военных на звуки выстрелов и крики людей стали подтягиваться патрульные с нужного нам направления.
Я понял, что пора и со всех лап бросился в ту сторону, где прятались наши разведчики. И уже через пятнадцать минут, ориентируясь на запах Зайцев, который заменял мне карту, я был на месте, у оврага в котором, в полной готовности, располагался отряд Енота. Мы двинулись в путь.
Выбрались из леса мы только перед рассветом. По пути дважды пришлось обходить патрули военных, но всё вроде бы обошлось, и мы смогли пробраться незамеченными. Последний километр мне даже пришлось поработать носильщиком. У Александры стала подгибаться и кровоточить раненная лапа, так что пришлось лечь и заставить её, забраться мне на спину. Так и отправились дальше. И всё бы ничего, если бы не зубы, которыми она прихватила мой загривок и её когти в моих боках. Но тут ничего не поделаешь, иначе она просто свалилась бы с моей спины.
С грехом пополам, но до пункта назначения мы добрались, все вместе и без потерь. А я даже получил свою заслуженную награду, Саша, съезжая с моей спины, лизнула меня в нос и потёрлась головой о моё плечо! Сказать, что я был ошарашен, это просто не сказать ничего. Чтобы скрыть своё смущение, я быстренько лизнул её нос в ответ и, фыркнув ей в ухо, начал превращение. Уже превратившись и натянув на себя одежду, всё-таки было довольно прохладно, начал выяснять у принявшего человеческое обличье Енота, почему у Александры так плохо заживает рана. Енот, поглядывая на виновато опустившую голову Кошку, рассказал, что Саша допустила ошибку. Получив пулю в бедро, она не попросила отрядного лекаря сразу её извлечь, а начала превращаться, чтобы всё сделать самостоятельно. Вот пуля, в ходе изменения организма и наделала бед, уйдя вглубь мышц. Поэтому, даже после её извлечения и повторного превращения, заживление раны было таким медленным.
Когда я это услышал, для начала, высказал всё Еноту, который эти нюансы прекрасно знал. А потом, повернувшись к Кошке, вдумчиво отчитал и её, завершив воспитательный процесс заявлением:
- Александра, когда всё завершится, я сам займусь твоим обучением, чтобы таких ляпов ты больше не допускала. Мало мне Кеши, который нет-нет да что-то вычудит, так ещё и ты туда же!
Самым важным для меня стал потупленный взгляд Кошки и полное отсутствие каких-либо возражений…
В итоге, высказав всё, что хотел, я взял походную аптечку и, в меру сил, при помощи лекаря обработал рану Александры. А потом, превратившись в Кота, метнулся в лес, чтобы добыть ей свежей еды. И уже минут через сорок перед раненной Кошкой лежали два упитанных кролика. Одним из которых она сразу же и перекусила.
Это опыт, которого у меня, к сожалению, было с избытком. В процессе заживления ран, из-за быстрого метаболизма, аппетит становится просто зверским. Так что свежее мясо это самый лучший вариант…
К обеду к нам присоединился и отряд Росомахи, в полном составе. Они водили военных по лесу до самого утра, а потом, кружными путями и максимально путая следы, направились к нам.
А вот отряды, вызванные мною из города, припаздывали, но это уже было совершенно не важно. Теперь мы могли их спокойно подождать и заняться составлением ближайших планов. Ну, по крайней мере, обдумать информацию, которую с риском для жизни, добыли наши разведчики.
Именно поэтому я, в первую очередь, попросил Енота рассказать всё, что им удалось узнать. И, надо отметить, рассказ разведчика был не утешительным.
Военные взялись за нас серьёзно. В колонне, которая уже должна была подойти к городу полулюдей, состояла, по примерным подсчётам, из шестисот человек. Плюс отряд егерей, с которым мы столкнулись. Но кроме этого был ещё один отряд лесных рейнджеров, как называли их военные. Они двигались в нашу сторону своим маршрутом и где они сейчас, выяснить не получилось. Так что военные двинули на нас отряд в тысячу человек. А ведь это, если верить рассказам бывших военных, практически половина их армии!
Но это было не всё. С отрядом двигались три бронетранспортёра, а ещё два должны были прибыть немного позже, они остались на ремонте в одном из пограничных посёлков военных.
И плюс к этому машина, на проверке которой разведчики и получили ранения. Насколько они успели увидеть, прежде чем в них стали стрелять, в кузове лежали несколько миномётов и ящики с боеприпасами к ним.
Исходя из этого, можно было делать смелый вывод – за нас взялись всерьёз!
Глава 45. Война.
Мои оборотни и отряд городских бойцов прибыли к городу полулюдей ещё до обеда. Но остановились в другом резервном лагере, а нас о появлении подмоги известил посыльный Заяц. Потом прибыл один из патрульных, наблюдавших за лагерем егерей и сообщил о появлении колонны военных. Похоже, все заинтересованные стороны были в сборе. Значит, пора было начинать операцию «Лес», как мы её называли, то есть партизанские боевые действия.
И война началась. Да, совсем не такая, как наше стариковское поколение помнило по фильмам ушедшего мира. Без перестрелок, окопов, авианалётов и красивых разноцветных стрелок на картах командования. Всё было проще.
Все пришедшие отряды, я распределил на небольшие группы. Главной целью этих отрядов были тревожащие военных вылазки в вечернее и ночное время. Точечные удары и попытки выманить отряды противника в лес, где, под моим личным руководством, всегда дежурил отряд прикрытия. И эта хитрость у нас удалась два раза, что стоило противнику, в совокупности, около пятидесяти серьёзно раненных и убитых солдат.
Но потом дела пошли хуже, одна из наших групп сама умудрилась попасть в засаду. В итоге шесть раненных оборотней и один убитый горожанин. Всех раненых мы тут же отправили в город, вместе с этим санитарным обозом я отослал и Кошку, которая пока не смогла оправиться от ранения. Отправил я Александру от греха подальше. Несмотря на проблемы с подвижностью, она постоянно рвалась в бой. А тут у меня появилась отличная возможность избежать потенциального скандала. Она должна была охранять обоз от диких животных и заботиться о пропитании для раненных ребят в пути. Так что отправку из опасной зоны я обставил для Кошки, как очень ответственное дело, каковым оно, в принципе, и являлось.
После первых потерь, я провёл общий сбор и потребовал от ребят, в приказном порядке, избегать любых рисков и действовать только наверняка. И, похоже, ребята меня услышали, на последующие три дня, пока военные готовились выдвигаться, потерь у нас не было. В отличие от наших противников, минус двадцать четыре солдата и одна уничтоженная машина.
Благодаря нашим усилиям и ещё одному отряду, пришедшему нам на помощь, военные двигались очень медленно и подошли к окрестностям нашего города только на шестой день. И единственное, что меня очень сильно расстраивало, это то, что военные научились противостоять нашим атакам. Они быстро научились передвигаться крупными отрядами и начинали стрелять, реагируя на малейшее движение в лесу. Так что близко мы к их расположению подобраться так ни разу и не смогли.
Итогом прошедшей недели стало больше сотни выведенных из строя военных и несколько сожженных транспортных средств. Сожженных в буквальном смысле этого слова, на уничтожение транспорта военных мы потратили половину наших запасов смолы.
С одной стороны результат не такой уж и плохой, но вот с другой… Военные расположились в нескольких часах движения от нашего города, местоположение которого, как оказалось, им было прекрасно известно. Так что жирный минус городским патрулям, позволившим пройтись по нашим землям разведчикам военных!
В городе начался процесс массовой эвакуации, мы вывозили женщин и детей в заранее подготовленный временный городок. Но с одним уточнением, вещи не распаковывать и телеги держать в постоянной готовности. На случай дальнейшей эвакуации.
На линии фронта с утра было затишье, военные выслали парламентёров с белым флагом и передали нашему патрулю приглашение на переговоры для «руководителей местного населения», как было написано в послании. В ответном письме мы выразили наше согласие на «поговорить» и согласовали место и время встречи – небольшая полянка, на которой и произошла встреча нашего патруля и отряда парламентёров. Сегодня же, в четыре часа дня.
Говорить нам с военными было особо не о чем, но чем больше времени мы сможем выиграть, тем спокойнее будет переезд остатков горожан и больше ловушек мы успеем наделать на пути нашего противника.
Переговоры, как и предполагалось, ни к чему не привели. Нам предложили сдаться и под руководством военных властей строить новое светлое будущее. Выдав при этом зачинщиков вооруженного столкновения, которое привело к гибели нескольких солдат. Этим «бандитам» пообещали честный и справедливый суд, с потенциальным избавлением от смертной казни. Для остальных «не причастных к противоправным действиям» граждан гарантировалась спокойная жизнь в достатке и возвращение к цивилизации.
Наше руководство, в лице мэра и двух его заместителей, выслушало все эти предложения, мудро покивало головой и пообещало обсудить всё сказанное на общем собрании. Времени на обдумывание военные нам дали с запасом, до следующего утра. На что мэр тоже согласился, мы и не надеялись, что кто-то будет всерьёз ожидать нашего ответа.
Военные же вообще не скрывали своих планов, они весь вечер, после переговоров, готовились к наступлению, утроив, при этом, количество патрулей вокруг своего лагеря.
Мы тоже время не теряли. Устроили итоговый совет перед решающей битвой. Ещё раз проговорили все возможные варианты и разошлись к своим отрядам. Нужно было постараться поддержать ребят перед тем, что им завтра предстоит пережить.
Не знаю, что делали мэр и Михайлович, но лично я, после итогового инструктажа для командиров отрядов, попросил собрать всех кто был свободен в столовой.
Когда ребята расселись и немного поговорили, я встал и попросил тишины. Хотя особо привлекать внимание к себе не пришлось, все присутствующие и сами очень быстро замолчали. В зале витала напряжённость и какая-то задумчивость. Я откашлялся и начал говорить.
- Знаете, когда в прошлом году я понял, что будет война, сразу задумался над простым вопросом – что именно мне хотелось бы вам сказать перед боем? И думал я об этом все прошедшие месяцы. Мысли по этому поводу у меня были разные. Я даже несколько раз садился и пытался написать эпичную речь, которую бы потом цитировали в будущих учебниках истории!
И нечего скрывать свои улыбки – в зале раздались осторожные смешки, - на этом деле я испортил несколько десятков листов хорошей бумаги! – Ребята немного расслабились и уже не стеснялись открыто улыбаться.
В итоге речь я заранее так и не приготовил. Не потому, что не хотел, просто не смог. Порой мне казалось, что вот она, та самая идея, то о чём надо сказать. Но уже через несколько дней, мне эти слова казались глупыми и пустыми.
Где-то, после Нового года, я перестал мучить себя и решил – когда придёт время, всё сложится само собой. Так оно и получилось. Я стою перед вами, а в руках у меня нет заранее подготовленной шпаргалки. И говорю я именно то, что у меня на душе.
Завтра нам идти в бой и для всех из вас он будет первым. Вы прекрасно понимаете, что это не охота, не соревнование и даже не возможность стать героями. Но понимать это одно, а знать наверняка, это совершенно другое. Поэтому я очень хочу вам сказать главное.
Не старайтесь завтра совершать чудеса храбрости. Не стремитесь заслужить всеобщее уважение. Ваша цель следовать плану и приказам ваших командиров. А самое важное – постараться выжить!
Я ОЧЕНЬ ХОЧУ УВИДЕТЬ ВАС ЗАВТРА ВЕЧЕРОМ В ЭТОМ ЗАЛЕ – ЖИВЫМИ И ЗДОРОВЫМИ. ВСЕХ! Я переживаю за вас, ребята…
А теперь, две минуты и все, кто не занят в патрулях и на дежурстве немедленно спать! Завтра вам потребуются силы.
Я повернулся и пошёл к себе в кабинет. Речь худо-бедно я сказал. Да, она не войдёт в учебники по ораторскому искусству, но всё же. Так зачем портить этот момент влажным блеском в своих глазах?
Я очень надеялся увидеть завтра к вечеру хотя бы половину из тех, кто был сегодня в зале… Живыми, пусть хоть и не совсем здоровыми. Но обязательно живыми!
Встал я ещё до рассвета. Не проснулся, а именно встал, потому что назвать сном моё лежание в постели нельзя было назвать даже с большой натяжкой. В здании школы, где я остался ночевать, было тихо. Почему не пошёл домой? А что мне там делать? Иннокентий эвакуировался вместе с Машей и её близняшками, а все оставшиеся близкие мне люди были здесь. Вот поэтому и остался.
Я начал настраивать себя на предстоящий день, который обещал, лично для меня, быть очень трудным.
